41902 (686965), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Почему же, несмотря на свою громоздкость и трудность для понимания, legalese до сих пор пользуется популярностью среди английских юристов?
В защиту традиционного юридического стиля приводятся следующие аргументы.
«Выработанная веками терминология практически полностью исключает возможность неправильного толкования документов» [Гамзатов 2004: 67]. Legalese – более точный и менее двусмысленный, чем общепринятый английский. Тем не менее, «зачастую тексты, написанные в стиле legalese, содержат настолько громоздкие и витиеватые конструкции, что они становятся еще более двусмысленными, нежели написанные общедоступным языком» [Власенко 2006: 153].
Другим аргументом в пользу legalese является то, что необходимость предусмотреть все возможные ситуации в данном случае важнее сжатости формулировок и краткости изложения. «Использование громоздких юридических конструкций обусловливается необходимостью точно определять юридические явления» [Власенко 2006: 154]. Юридическая терминология должна быть четкой, а формулировки не должны содержать неясности или двусмысленности. В противном случае «образуются так называемы « “legal loopholes” – лазейки, пробелы в законодательстве» [www.urperevod.ru/other] .
Более того, до сих пор существует огромное количество документов и прецедентов, которые были составлены в стиле legalese и которые до сих пор являются источником английского права.
Переписывание, адаптирование документов – очень непростое и долговременное занятие. А если при этом приходится изменять стиль изложения, то этот процесс может затянуться в два-три раза. При этом зачастую «сложно сохранить и абсолютно точно передать вложенное в конкретную фразу или слово смысловое значение без обращения к помощи legalese» [Власенко 2006: 157].
Английскому legalese присущи следующие черты:
- использование слов и выражений, которые «не несут никакой смысловой нагрузки в обычном, повседневном понимании» [Власенко 2006: 163]. Тем не менее, в legalese они имеют конкретное значение, например:
nemo dat (nemo dat quod not habet) - принцип, согласно которому никто не может передать или продать то, правами собственности на что он не располагает;
replevin - иск о возвращении владения движимой вещью, виндикационный иск;
- использование слов и выражений, которые помимо обычного, повседневного смысла имеют еще и особенное юридическое значение, в частности:
nuisanсe (tort of nuisanсe) – деликт, основанный на нарушенном праве лица спокойно владеть собственностью;
сonsideration (valuable сonsideration) - встречное удовлетворение; один из необходимых элементов договора для того, чтобы тот мог быть принудительно осуществлен в судебном порядке;
- использование формальной лексики, которая считается устаревшей и очень редко употребляется в повседневном общении:
hereinafter – далее по тексту, в дальнейшем;
aforesaid – ранее упомянутый.
- построение очень длинных предложений, «содержащих большое количество оборотов, дополняющих либо характеризующих первоначальное утверждение» [Власенко 2006: 165]:
«For the authority of these maxims rests entirely upon general reception and usage; and the only method of proving, that this or that maxim is a rule of the common law, is by showing that it hath been always the custom to observe it» [Simpson 1973: 78].
- частотность употребления таких модальных глаголов, как shall, will:
«[…] the generality of subsection above shall not be taken to be prejudiced by any enactment […]" или "[…] he shall be removed from office as a justice of the peace in accordance with section 6 of this Act […]»[ Hiltunen 1990: 94].
- обилие пассивных конструкций:
«It may be true that such parts of the common law […] are based upon, or (are) consistent with, ideas and values […]» [Simpson 1973: 80].
Глава 3.Особенности перевода юридических текстов
Как известно, специализированные переводы являются самыми трудными и обладают определенными особенностями. Многие ошибочно полагают, что для успешного перевода достаточно в совершенстве знать терминологию той или иной тематики. Но в действительности оказывается, что этого мало. Например, переводчик, осведомленный в юридической терминологии, с легкостью переведет такие сочетания, как therapy, peaсe officer, profiling, police discreteness, health screening, которые в юридическом тексте имеют значения перевоспитание, офицер полиции, психологическое тестирование заключенных, полномочия полиции, медицинское обследование.
Однако не всегда легко найти эквивалент какому-либо фиксированному сочетанию или встретившемуся термину. «Главным образом, проблемы у переводчика текста юридической направленности возникают из-за того, что в языке перевода отсутствуют словесные конструкции, которые достаточно точно могли бы описать термины исходного языка» [Алимов 2005: 27]. Кроме того, «зависимость текста от культурных особенностей и менталитета народа, а также от его сложившейся правовой системы, может привести к тому, что смысл текста в исходном языке не будет соответствовать смыслу в языке перевода даже при абсолютно дословной интерпретации» [Алимов 2005: 29]. Поэтому переводчику приходится обогащать свои знания путем изучения возможных лексических эквивалентов слов и целых фраз.
Рассмотрим перевод таких словосочетаний, как limited divorce, indeterminate sentence, Department of the Interior, Index crimes, Crime index, sensibility training, verbal judo. Во всех этих случаях, словосочетания обозначают реалии, не существующие в практике русской судебно-правовой системы и потому требующие компенсировать объективную неточность перевода культурологическим комментарием. Так, limited divorce - это раздельное проживание супругов по решению суда, indeterminate sentence - это приговор суда с неопределенным сроком тюремного заключения, когда реальный срок пребывания в тюрьме определяется тюремной администрацией или специальной комиссией, принимающими во внимание поведение заключенного, состояние его здоровья и другие обстоятельства.
Department of the Interior, переводимое как Департамент (Министерство) внутренних дел, обязательно «предполагает уточнение, что в США и России - это федеральные органы, наделенные разными полномочиями: в США Департамент внутренних дел отвечает за состояние дорог, охрану окружающей среды, соблюдение экологических законов и потому не является силовым правоохранительным ведомством» [Алимов 2005: 32].
Crime Index - это список из 8 наиболее тяжких преступлений, среди которых 4 типа преступлений против личности (murder, sexual assault, robbery, aggravated assault) и 4 - против собственности (burglary, larceny, car theft, arson). Соответственно, Index сrimes - это перечисленные выше типы преступлений. Данный пример интересен тем, что «наглядно демонстрирует несовпадение некоторых норм уголовного правосудия в США и России» [Алимов 2005: 36]. Так, при переводе юридических текстов у специалистов возникает недоумение, почему такие тяжкие с точки зрения российского законодательства преступления, как kidnapping of children (похищение детей), all drug offenses (все преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков), unlawful use of weapons (незаконное применение оружия), не входят в число так называемых “индексных” (то есть, наиболее тяжких) преступлений.
Понимание и, следовательно, представление эквивалентного перевода таких словосочетаний, как sensibility training или verbal judo требуют от переводчика «не просто лингвистической компетенции, но и проникновения в сферу профессиональной культуры полиции» [Федотова 2000: 47]. Это, на мой взгляд, наиболее трудные случаи для переводчика общей подготовки, не специализирующегося на переводе какого-то определенного вида текстов, поскольку собственно лингвистический контекст не помогает найти эквивалентный перевод. Так, sensibility training - это курс обучения общению полицейского с различными группами людей в кризисных ситуациях (ведение переговоров с террористами; опрос потерпевших, находящихся в состоянии психологической травмы, и т.д.). Verbal Judo, часто переводимое как словесное дзюдо, требует уточнения, типа “методика применения определенных языковых средств с целью достижения полицейским результатов в общении с людьми”.
Безусловный интерес представляют терминологические словосочетания, которые обозначают реалии, «несвойственные русскоязычной юридической практике, но представляющие определенный интерес для специалистов и потому активно дискутируемые в профессиональной среде юристов» [Алимов 2005: 41]. Примером таких словосочетаний являются plea/charge bargaining, plea bargain, которые переводятся на русский язык как судебный торг. Однако такой перевод требует переводческого комментария, который «должен пояснить, что это своего рода досудебный процесс переговоров между судьей, адвокатами обвиняемого и потерпевшего» [Алимов 2005: 43] о том, что в случае признания своей вины в совершении преступления обвиняемый может рассчитывать на более мягкий приговор суда или вообще избежать судебного преследования. Практика судебного торга широко распространена в американском правосудии, она имеет как своих сторонников, так и ярых противников. «В последние годы она явно заинтересовала российских юристов как способ уменьшить нагрузку на суды и судей» [Алимов 2005: 43]. Часто при переводе этого словосочетания переводчики дают неполный, на мой взгляд, вариант - мировое соглашение, что существенно сужает суть американской правовой реалии.
На примере юридического перевода можно совершенно точно утверждать, что необходимо ещё и досконально разбираться в культурных особенностях носителей исходного языка, в специфических конструкциях, присущих только им.
Еще одна трудность юридических переводов, как и других специализированных, заключается в необходимости иметь глубокие познания в исследуемой области и разбираться в деталях, дабы «выстроить предложения в логически связанный текст без противоречий и недопонимания» [Гамзатов 2004: 78]. Данная область требует также и особой точности в формулировках, нельзя какую-то фразу переводить “приблизительно по смыслу”. Даже мелкие ошибки и неточности в переводе текста могут привести к неправильному толкованию его смысла и, как следствие, «побудить к каким-либо неправильным действиям» [Гамзатов 2004: 79], например, к предъявлению судебного иска. Безусловно, необходимо также учитывать и разницу в законодательствах стран. Однако все это мы рассмотрим более подробно в следующей главе.
Юридические переводы выполняют преимущественно профессионалы, имеющие образование в области юридического права. «Тексты исходного и целевого языков рассматриваются в абсолютно разных правовых системах, следовательно, в них должны использоваться разные формулировки, характерные для каждого из языков» [Федотова 2000: 46]. Однако при этом эти формулировки должны быть понятны обеим сторонам и нести в себе одинаковый смысл. В результате «переводчику необходимо разбираться не только в юридическом праве своей страны, но и страны – носительницы исходного языка» [Федотова 2006: 47].
Все эти факторы в совокупности определяют особенности юридического перевода и доказывают, что юридическая область требует от переводчиков особой точности, глубоких знаний и является для них одной из самых сложных. И именно это объясняет относительно высокую стоимость таких переводов среди других, в том числе и узкоспециализированных.
Лингвокультурные факторы перевода юридического текста.
В последнее время чрезвычайно актуальными стали исследования языка в плане его взаимодействия с культурой. «Развитие лингвокультурологического направления обусловливается стремлением к осмыслению феномена культуры как специфической формы существования человека и общества в мире» [Швейцер 1994: 14]. Именно перевод является посредником в процессе постижения и понимания разных культур, в осуществлении контактов и общении между ними. «Рассмотрение факторов перевода любого текста в условиях межкультурной коммуникации строится с учетом основных особенностей языковой культуры, типа и механизма социального кодирования родного (русского) и иностранного (английского) языков» [Швейцер 1994: 21] . Такой подход позволяет выявить новую точку зрения на решения практических задач, связанных с проблемами перевода в частности юридического текста. Главенствующую роль в этой связи играет не только обладание социальными знаниями правовых норм, юридической терминологии, судебно-процессуальных систем, но и личностные качества переводчика, так как перевод любого текста предполагает взаимодействие суверенных национальных языков, и, соответственно, культурных концептов. «Для достижения адекватного перевода необходимо владеть спецификой образов и связанных с ними программ деятельности тех типов культур, между которыми ведется коммуникация» [Швейцер 1994: 24]. .
Исследовательским путем доказано, что те или иные фрагменты действительности, связи и отношения находят отражение в языке как общественном явлении. Примером этого может служить судебная речь, которая является различающим фактором между национальными культурами. Так, в США судебно-юридическая тематика является основной составной частью массовой культуры этой страны.
Американский гражданин на подсознательном уровне верит в ‘справедливость и стабильность’ своей правоохранительной системы. Нам же, для достижения максимально приближенного и адекватного восприятия чужой лингвокультурной общности, необходимо стать участником коммуникативного процесса, посредством текстов-переводов соответствующей юридической (правовой) тематики. Именно перевод является одной из форм взаимодействия культур, он дает известное представление о чужой культуре.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
