55849 (671005), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Общий очерк основных событий IV-VI вв. и сведения, содержащиеся в эпиграфике, позволяют судить о социально-политической структуре Гуптской державы. В надписях упоминаются термины упарика, вишаяпати, аюктака, которые обычно трактуются как глава обширной провинции, руководитель более мелкой области и отдельного района. Было бы, однако, опрометчиво на этом основании делать вывод, что в Гуптском государстве сложился единый и централизованный бюрократический аппарат.
Сохранялись различные формы самоуправления - деревенские общинные советы, кастовые и профессиональные объединения и т.д. Та же гуптская эпиграфика показывает, что в городах всеми муниципальными делами ведали купеческие гильдии и ремесленные корпорации. Они упоминаются, например, в надписях на глиняных печатях из г.Видиши: корпорация ре-месленников (куликанигама), гильдия купцов и банкиров-менял (шрешт-хинигама), объединение торговцев-караванщиков (сартхаваханигама) и т.д.
Уже было отмечено, что империя Гупта отнюдь не имела единообразной структуры. Лишь ее центральный регион непосредственно подчинялся верховному правителю - далее располагались обширные зависимые и полузависимые территории. Военная политика гуптских царей в общем имела вполне традиционный характер, и результатом ее чаще являлось перемещение местной знати, нежели ее истребление или полное устранение от части. Речь при этом идет не только о тех областях, подчинение которых было более или менее номинальным. Даже на территории самой Арьяварты Наги, например, были лишены своих наследственных владений, но мы то и дело встречаемся с потомками царей этих династий в качестве придворных были представителей гуптской администрации. Трудно понять все неожиданные повороты в судьбах огромного государства, если не признать, что в каждой из его областей политическая элита в основном сохраняла свои позиции, несмотря на любые военные действия и перемены границ.
С увеличением количества источников по региональной истории гуптского периода появляется все больше сведений о неизвестных ранее знатных родах. Несмотря на создание обширной державы (а может быть, именно благодаря этому), характерной чертой периода является бурный рост местной аристократии. По именам видно, что в большинстве районов государства власть передавалась по наследству и наименование владетельных князей титулами царского военачальника, министра или главы провинции (упарика) носило порой формальный характер. На обширных территориях, подвластных Гуптам, складывалось новое "кшатрийство".
Пути образования мелких монархических государств могли быть различны. Втянутые в орбиту влияния великой державы, быстро менялись "племенные" княжения. Вожди и "лесные цари", как их называет Аллаха-бадская надпись Самудрагупты, превращались в настоящих властителей государств. Джунгли еще простирались на обширных землях между оазисами городской цивилизации даже в самой долине Ганга, и процесс ассимиляции той внутренней периферии имел чрезвычайно важное значение в социальной истории Индии на рубеже древности и средневековья.
После Гуптов исчезают "древнеиндийские республики", или олигархические кланы, игравшие прежде весьма значительную роль в политической борьбе. И дело, очевидно, не в том, что они не сумели бороться против эк-пансии крупного государства и были уничтожены последним. Скорее, можно говорить о завершении процесса эволюции их политического строя - выборный "президент" (пураскрита) или военачальник становился наследным монархом, махараджей.
Административные должности в Гуптской державе зачастую занимали представители местных династий. Могло происходить и иное - сама должность, становясь наследственной, служила основой образования династии. В среду аристократии попадало немало выходцев из незнатных родов, вплоть до деревенских старост и других представителей общинной верхушки. Сама структура государства имела как бы "семейный" характер, ибо провинциальными наместниками нередко становились царские сыновья или другие родичи. Это постоянно приводило к сепаратистским движениям.
Следует заметить, что Гуптскую державу серьезно ослабляло отсутствие четкого порядка престолонаследия. Как показывают известные факты династийной истории, почти каждая смена правителя вызывала междоусобную борьбу между его сыновьями.
Терминология источников такова, что не чувствуется отчетливой грани между наследственным владыкой, признавшим над собой верховную власть, и чиновником, назначенным на должность. Все местные правители, подчинившиеся гуптскому царю, именуются его "слугами", а их земли рассматриваются в качестве "кормления" (бхукти), полученного за службу. В то же время характеристики власти и личности, которые даются, скажем, наместнику Саураштры в Джунагадхской надписи, почти ничем не отличаются от царских панегириков.
Общим обозначением зависимых правителей постепенно становится слово саманта (букв. "сосед"). Наиболее могущественные из них именуются титулом "великий саманта", и этот термин, практически отождествляемый с махараджа („великий царь"), может применяться к таким представителям высшей администрации, как упарика, махаданданаяка или кумараматья. Выстраивается своего рода иерархия терминов политической власти.
В процессе распада Гуптской державы все больше стирается грань между верховным владыкой и его наместниками. Последние принимают имперские титулы и, номинально признавая власть Гуптов, в своих надписях либо не называют по имени правящего монарха, либо не выказывают ему особых знаков почтения. Датировка документов по эре Гуптов перестает быть свидетельством признания зависимости от самой династии. В конце концов этот сложившийся обширный социальный слой чувствует себя достаточно уверенно, чтобы вовсе отказаться от центральной власти - в своих, хотя бы небольших владениях каждый махараджа в состоянии управиться собственными силами.
О многих аспектах социально-экономических отношений времени Гуптов приходится судить по литературным источникам, относящимся к более обширной эпохе. При этом необходимо выделить лишь наиболее существенные аспекты, в особенности такие, которые находят подтверждение в материале, твердо датируемом серединой I тысячелетия.
Основу социального уклада индийской деревни IV-VI вв. составляла соседская община. Хозяйство велось силами отдельных семей, владевших основными средствами производства. Есть основания полагать, что в наиболее экономически развитых районах частнособственнические отношения приводили к дроблению больших семей и имущественному расслоению. Источники говорят о разделе семейного добра, о закладе и продаже земли. Впрочем, следует учитывать, что раздел наследства, как правило, происходил после смерти главы семьи, зачастую делилось только движимое имущество и то, что было приобретено наследодателем лично, земля же считалась нераздельной собственностью, доставшейся от предков. Раздел мог быть и только счетным актом, после которого вновь происходило объединение имущества большой семьи. При продаже земельных участков преимущественное право на покупку предоставлялось сородичам. Вообще, натуральный, в своей основе, тип хозяйства и прочность общинных и родственных уз в индийской деревне вряд ли позволяют предполагать активный процесс социального расслоения в результате экономической конкуренции. Социальная дифференциация чаще основывалась на иных принципах - таких, как принадлежность к господствующей в регионе касте, отношения традиционного господства и подчинения, обладание властью, начиная с должности сельского старосты, и т.д.
Земледельцы чаще отдавали в долговую кабалу себя или своих домочадцев, нежели продавали свои земельные участки. Для индийской деревни характерно длительное существование патриархальных и полурабских форм эксплуатации. Широко использовался труд батраков и издольщиков. Последние именовались обычно ардхика ("испольщик"), но в действительности они получали не половину, а меньшую часть урожая. Характер источников по гуптской эпохе не дает возможности оценить степень применения чисто рабского труда в сельском хозяйстве, хотя использование покупных рабов в домашнем быту состоятельных семейств и в городе, и в деревне засвидетельствовано достаточно надежно. Отсутствие крупных хозяйств и наличие в деревне массы безземельных или малоземельных работников, очевидно, препятствовали широкому распространению рабского труда в древней Индии.
Деревенское население отличалось сложностью социального состава, поэтому невозможно говорить о единой массе крестьянства. Наиболее существенные различия были между полноправными общинниками и наследственными арендаторами чужой земли. Кроме того, довольно значительным было неземледельческое население сельской местности. Ткачи, красильщики и другие ремесленники поставляли товары на рынок. Междеревенские ярмарки и торги неоднократно упоминаются в источниках поздней древности. Гуптские надписи говорят и о налоговом обложении "передаваемого и измеряемого" в деревнях - видимо, имеются в виду торговые пошлины с деревенских рынков. Есть сведения о мелких торговцах, постоянно живших в сельской местности.
Отношения земледельцев с ремесленниками некоторых профессий - таких, как кузнец, гончар, плотник, кожевник, - складывались в особую систему взаимообеспечения, регулируемого не рыночной конъюнктурой, а традиционной сетью прав и обязанностей. Функционирование этой системы, получившей в современной социологической литературе название джаджмани, тесно связано с оформлением кастового строя. Среди исследователей нет полного единодушия в оценке степени развитости каст в предшествующий период, но существование их в более или менее классической форме в гуптскую эпоху не вызывает особых сомнений. Речь идет о фиксации таких признаков касты, как социальная замкнутость, и прежде всего эндогамия - запрет межкастовых браков, сложные правила общения между представителями разных каст, кастовые профессии или занятия и связанные с этим внешние атрибуты облика и поведения членов одной и той же касты. Касты имели местный характер (в отличие от общеиндийских сословий - вари), это позволяло им сохранять четкую внутреннюю организацию. Делами касты, а порой и общим имущественным фондом ведал специальный совет, по наиболее существенным вопросам могла быть собрана сходка. Наиболее радикальной мерой против любых отступников являлось изгнание человека из касты, что реально означало превращение его в изгоя, лишенного всякой поддержки родных и близких.
Существенной чертой кастового строя является его иерархичность (что не исключает изменения места отдельных элементов в системе, т.е. социальной мобильности групп). В сельской местности особенно очевидна связь между статусом касты и социальным положением, традиционными правами на те или иные привилегии. Полноправные землевладельцы деревни обычно принадлежали к одной, господствующей в данном районе касте. Работа на них основной массы арендаторов и безземельных батраков из других каст была не только экономической необходимостью, она рассматривалась как извечный кастовый долг. Материальное обеспечение ремесленников и общинных слуг, так же как деревенского брахмана или астролога, определялось тем же неписаным обычаем, что и исполнение последними своих профессиональных и ритуальных обязанностей. Таким образом, кастовый строй создавал организационную структуру сельской общины и гарантировал ее устойчивость и консерватизм.
Одним из важнейших результатов социально-экономического развития первых веков нашей эры явилось сокращение первобытной периферии классовых обществ и интенсивный процесс колонизации (речь идет об освоении как Центральной и Восточной Индии, так и покрытых лесами районов, расположенных между очагами древней цивилизации Индо-Гангской равнины). Заселение новых областей отчасти было следствием государственной политики, отчасти происходило стихийно вследствие бегства населения из районов, опустошаемых войнами, наводнениями и голодом, усиливающимся социальным гнетом. В любом случае распространение производственного, социального, культурного опыта передовых областей Северной Индии плодотворно сказывалось на развитии всего Индостана, а рост населения создавал новую не только демографическую, но и политическую и социальную ситуацию.
Ассимиляция так называемых племен джунглей происходила в условиях кастового строя таким образом, что отсталые этнические группы включались в классовое общество в качестве самых низших, отверженных, даже неприкасаемых каст. В тех же случаях, когда местные народности были достаточно многочисленны и достигли известной степени социальной дифференциации, происходило оформление складывавшихся в их среде отношений по образцу общеиндийского сословно-кастового строя: местная знать приобщалась к кшатриям, основная масса земледельческого населения рассматривалась как шудры. Брахманы даже на территории Южной Индии были преимущественно выходцами с Севера, захватившими, приобретшими или получившими в дар земельные владения.
Свидетельством распространения брахманского землевладения в гуптский период являются дарственные грамоты. Земля дарилась преимущественно отдельным представителям жреческой варны, но иногда и целым религиозным учреждениям - индуистским храмам, а также буддийским и джайнским монашеским общинам. Важно отметить, что в состав дарения одному лицу могли входить поля, расположенные не только в разных деревнях, но и в разных районах и даже административных округах. Это свидетельствует о том, что трудилось на таких землях местное население, очевидно те же издольщики и батраки. Порой объектом дарения служит целое поселение либо его часть - в этом случае речь идет о "кормлении", праве на сбор налогов.
В дарственных грамотах содержатся указания на разнообразные иммунитеты обладателей "кормлений", прежде всего податной. Население обязано было исполнять в пользу нового владельца трудовую повинность (вишти), но еще большее значение имели различные натуральные и денежные платежи. Традиционно величина основного сельскохозяйственного налога определялась в размере 1/6 доходов, однако многое зависело от конкретных условий места и времени. В наиболее подробных перечнях указывалось до 30 видов поборов, и даже такие списки не претендуют на полноту, заканчиваясь словами "и прочее". Бывают оговорки и относительно прав на использование природных богатств.
Население деревень, подаренных правителем, призывается к повиновению новому хозяину, обладавшему административной властью. В то же время оно отнюдь не рассматривается как его частная собственность и прав переселить крестьян или согнать их с принадлежавшей им земли получатель дарения не имел. Административный иммунитет сопровождался обычно запретом вступать на данную территорию "царским слугам", деревня освобождалась от постоя военных отрядов. На вверенной ему территории владелец ее сам творил суд и расправу по тем делам, которые прежде принадлежали обычно общине (речь идет о так называемых десяти проступках, включающих словесное оскорбление, мелкие хищения, прелюбодеяние и некоторые другие). Следствие и наказание по таким серьезным преступлениям, как разбой или государственная измена, даритель сохранял за собой.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
