Dissert (668782), страница 38

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 38)

В этой связи, примечательный эпизод произошел в 1615 г.¹ В то время казначеем-кассиром Хаусхолда был Роберт Вернон. Он был уже человеком достаточно преклонного возраста. Видимо настолько, что его молодая и предприимчивая супруга решила побеспокоиться о том, чтобы освободить своего мужа от обременительных обязанностей и одновременно обеспечить ему и себе достойное будущее. С этой целью была совершена сделка с Артуром Инграмом, сыном преуспевающего лондонского торговца, о продаже ему должности казначея-кассира Хаусхолда. Должность переходила к нему за 2.000 ф., которые он выплачивал бывшему владельцу, и около 110 ф. — его жене. Плюс к этому пожизненно Вернон должен был получать от Инграма 500 ф. в год, а после его смерти 200 ф. в год должна была получать его жена. Сделка обеспечивалась имуществом Инграма в Линкольншире, которое переходило Вернонам под опекунство. В свою очередь это имущество гарантировалось долговыми обязательствами купца на 4.000 ф.

Ингрэм пробыл в должности казначея-кассира всего 3 месяца, с февраля по апрель, когда в дело вмешался Яков I. Инграм был лишен должности под тем предлогом, что его “плебейское” происхождение не подходит для столь почетной службы. В действительности, это была реакция на жалобу сера Даррелла, гофмейстера Хаусхолда, и еще шести слуг, находящихся ниже его на служебной лестнице департамента. Все они стремились получить продвижение на одну ступеньку вверх. Они ссылались на королевское обещание, что должности в Гофмаршальской конторе будут переходить в порядке преемственности (in succession). Их сторону заняла королева и принц. Яков I обещал исправить, но утвердил Инграма, на которого он видимо рассчитывал в деле реформирования хаусхолда и который был связан с семьей Говардов. Как сообщает Чемберлен, слуги Гофмаршальской конторы организовали целую компанию против Инграма, "поскольку они не желают иметь такого позорного человека над собой". Они подключили всех своих "друзей", в том числе шотландца Д. Марри из Спальни. В результате, хотя пост за Инграмом сохранялся до октября, но реально его обязанности выполнял М. Даррел.¹ Должность была объявлена вакантной за нарушением статута Эдуарда VI о запрещении продажи должностей. Таким образом, фактически подтверждалось наличие принципа продвижения по служебной лестнице Хаусхолда по старшинству. Даррелл занял пост казначея-кассира, другие жалобщики также продвинулись на одну ступень вверх. То, что этот принцип преемственности в продвижении по службе начал вытесняться покупкой должностей, говорит тот факт, что Даррелл и его сторонники, еще до решения короля, добровольно собрали 2110 ф. и заплатили их Ингрэму. Таким образом, они как бы откупились от него и фактически сами выкупили должность казначея-кассира у Вернона. Видимо, этот путь продвижения по службе представлялся им уже более надежным, чем традиционный.

Восшествие Якова I и новый стиль двора несколько изменили традиционно-консервативную тюдоровскую систему. Уже в 1605 г. старейшие слуги двора жаловались, что ими пренебрегают, и они остаются не удел, в то время как "более молодым с их деньгами позволено покупать продвижение".² Джон Холлз, когда ему было отказано в должности при дворе, принца Карла с горечью заметил, что "деньги превалируют над всеми обязательствами, заслугами и происхождением".³

В отличие от других придворных структур продвижение в Королевскую Спальню напрямую зависело от Якова I. Он был привязан к своим старым слугам и осторожен в приближении к себе новых людей, хотя и мог поддаться эмоциональному впечатлению, как в случае с Карром. Только Яков I принимал окончательное решение о включении кого-либо в штат Спальни, несмотря на то, что об этом могли просить и настаивать многие. Обычно перед продвижением в камергеры или камер-юнкеры Спальни претендент назначался на какой-либо пост в Королевской Палате или младший пост в самой Спальне. Карр еще в 1603 г. был пажом Спальни и только поэтому король его вспомнил. Виллерс, будущий Бэкингем был виночерпием, Гамильтон был камергером Ближней Палаты. В 1618 г. Чемберлен отмечал главную ошибку тех, кто пытался выдвинуть сера У. Монсона в качестве нового фаворита в том, что они сразу толкали его вперед вместо того, чтобы сначала занять более обычное место при дворе.¹ В тоже время, Яков I не преследовал и не изгонял из Спальни сторонников бывших фаворитов. Консерватизм Якова I в отношении к его ближайшему окружению до момента возвышения Бекингема сдерживал использование механизма наполнения и очищения Спальни как инструмента в политико-фракционной борьбе, а в конце яковитского правления этот механизм находился под контролем единственного фаворита.

Для вступления в должность королевские слуги должны были принести клятву, в которой обязывались быть верными слугами короля и честно выполнять обязанности связанные с занимаемой должностью. Слуги высшего ранга, а также те из низ, кто нес военно-полицейские обязанности, клялись в том, что они откроют и обличат любую измену при дворе.²

Владение должностью формализовало положение при дворе отдельных персон и их политическое влияние, которое в условиях церемониально организованного и иерархизированного общества наполнялось должностными полномочиями и привилегиями. В этой связи интересно обратить внимание на соперничество Эрандела и Бекингема за почетные придворные должности Констебля и Графа-маршала. Обладание ими стало инструментом в остром соперничестве политиков. Констебль считался старшим тайным советником. Его суд использовался для борьбы с политической оппозицией. Когда должность была вакантна, ее полномочия переходили в распоряжение Графа-маршала, который являлся высшим арбитром в вопросах чести и титулатуры, контролировал службу герольдов. Таким образом, Эрандел, заняв пост Графа-маршала, создал серьезную угрозу официальному первенству Бекингема. Чтобы восстановить лидирующее положение друзья советовали Бекингему оставить пост Адмирала в обмен на пост Лорда-стюарда, который, как было показано выше, обладал высшим авторитетом при дворе.¹ Бекингему стоило больших усилий удалить Эрандела от двора. В последующем он стремился сократить его влияние через ограничение служебных полномочий соперника.

Высшие должности являлись титулярными, своего рода нарицательными именами их владельцев. Главы придворных департаментов и их ближайшие заместители почти автоматически включались в большинство правительственных комиссий и комитетов. Ограничение этой возможности рассматривалось как нарушение должностных привилегий. На этом основании в 1624 г. Лорд-стюард и Лорд-камергер высказывали свое недовольство, когда под давлением Бэкингема, они были выведены из состава комиссии по переговорам с Францией. Только так, через введение формальных, должностных ограничений Бэкингем мог ограничить политическое влияние своих соперников.

Положение высших слуг, особенно слуг важнейших субдепартаментов Королевской Палаты, а также входящих в “Белый штат”, было менее надежным и более рискованным в силу близости к монарху и к политической игре. Но этот риск, в свою очередь, был оправдан значительно более высокими ставками, которые стояли на кону в этой игре. В тоже время отмечается резкий рост числа низших и средних королевских слуг и государственных служащих. Многие из них были личными заместителями владельцев должностей и даже теоретически не были королевскими слугами.²

В целом королевские слуги имели достаточно стабильное положение. Оно обеспечивалось разнообразием возможностей для увеличения своего дохода и гарантированным местоположением в придворной иерархии. Задержки с выплатами одних форм вознаграждения (например, регулярное жалование) компенсировались другими (пенсионы, ренты). Особенно привлекательной придворная служба стала в раннестюартовский период, когда Яков I резко увеличил бюджет двора за счет пожалований королевским слугам.

Сравнительно низкий доход среднего и низшего звена слуг компенсировался стабильностью их положения и существования, гарантированным пожизненным обеспечением. Кроме того, занятие пусть самой незначительно придворной должности повышало статус ее обладателя как королевского слуги. За счет престижа королевской службы он всегда занимал несколько более высокую позицию в обществе, чем ее предоставляло то или иное звание, тот или иной ранг сам по себе.

В начале XVII в. в обществе термин "слуга" (Servant) понимался в широком и узком значении. Парламентарии к слугам относили как лиц, находящихся на иждивении короля, так и людей, находящихся в любом личном услужении.¹ В первом случае, они подразумевали всех, кто входит в штат государственных и придворных департаментов или получает жалование короля. В другом случае, подразумевались лица, состоявшие в свите знатного человека, в том числе и короля, и выполнявшие лакейские или почетные обязанности. Особенность положения придворных слуг состола в том, что они сочетали в себе оба значения.

Профессор Дж.Эйлмер считает, что в начале нового времени в Англии должность в значительной мере рассматривалась ее владельцем как реальная собственность, наделенная строго определенным, а если и изменяемым, то только за соответствующую компенсацию, набором прав и привилегий.² Он считает, что коронная должность рассматривалась в равной мере как личное право и как гражданская служба. Должность являлась для современников своего рода "фригольдом", т.е. частью собственности. Поэтому любые изменения в сложившейся практике владения должностью, в содержании ее прав и привилегий вызывали поток прошений и петиций с просьбами восстановить прежний порядок. Выделяя общие особенности владения должностью в раннее новое время, Эйлмер пренебрегает спецификой королевского хаусхолда, где значение термина "королевский слуга" по прежнему наполнялось реальным содержанием, в отличие от других государственных институтов, где на первое место выдвигается не личное служение государю, а сам факт занимания должности (Officer).

Вместе с тем существовала другая, "официальная" точка зрения, рассматривавшая должность в качестве условного держания (tenement) и, соответственно, подтверждавшая право короны на изменение содержания должностных прав и привилегий.¹

В целом вопросы связанные с определением статуса королевских слуг и его соотношения с положением служащих центральных ведомств требуют более тщательного изучения, которое выходит за рамки данной работы.

Заключение

Яков I унаследовал один из наиболее сложных в институциональном и церемониальном отношениях дворов Европы. Английский двор с его репрезентативной системой развивался в течении нескольких веков на основе как национальных, так и континентальных традиций. Весь комплекс английской придворной практики сочетал черты, имеющие различные исторические и географические корни.

Королевский хаусхолд с его слугами, рассматривался в качестве социально-политического ядра государства, связующего звена между столицей и провинцией, посредника между отдельными магнатами. В силу этого, обязательное периодическое присутствие пэров и высшего джентри при королевском дворе, их назначение на придворные должности утверждало короля в качестве центра дворянского общества. Блеск, который распространял королевский двор, был амбивалентен: королю было престижно иметь подобающее окружение, а избранным подданным было почетно состоять в королевском круге. По мнению Р. Сматса, быстрый рост двора Якова I отражал его приверженность к средневековым принципам королевской власти¹.

Многолюдный двор и особенно знатные придворные должны поддерживать впечатление королевского великолепия, впитывая королевскую милость. Престиж монарха и блеск двора должны были выражаться через богатые столы, роскошные одежды, щедрые подарки и пожалования для королевских слуг и придворных. Вне двора как средства королевской пропаганды были направлены праздники и маскарады, королевские путешествия и выезды, свадебные церемонии и похороны членов королевской семьи и его свиты. Но из-за нехватки средств чрезмерное количество придворных отрицательно сказалось на репутации короля, поскольку новый монарх оказался не в состоянии обеспечить всех присутствующих своей милостью. Огромный двор требовал внушительных расходов, а финансовые возможности короны в раннее новое время были весьма ограничены отсутствием регулярных налогов. Р. Сесил в 1610 г. утверждал на конференции обоих Палат парламента, что "щедрость неотделима от короля...и если он не жалует, то...его подданные живут в дурном климате"². Яков I нашел выход из данной ситуации в направлении потоков королевской милости прежде всего на избранный круг королевских слуг.

В предшествующий период в среде высшего и, отчасти, среднего звена придворных слуг присутствовала тенденция к постепенному девальвированию служебных обязанностей и превращению должностей в почетное держание, отделяя их владельцев от остальных слуг двора. Строгая подотчетность и подконтрольность административно-финансовым службам двора постепенно разрушалась. Общие богослужения в королевской капелле и совместные трапезы слуг хаусхолда в Холле становились нерегулярными. Для владельца придворной должности, особенно в Королевской Палате, определяющим оказывалось не исполнение служебных обязанностей как таковых, а возможность присутствия близ монарха и участия в придворном церемониале, патрон-клиентных связях.

Должностные обязанности передавались личной прислуге, заместителям и секретарям, отрываясь от придворного звания. Средневековая тенденция к превращению действительных придворных и государственных должностей в почетные сохраняла свою актуальность на протяжении раннего нового времени. Она доминировала в позднетюдоровский период, когда Елизавета рассматривала продвижение по придворной служебной лестнице как заслуженную награду за долгую преданность. В условиях, когда властные полномочия не зависели от занимаемой должности расположение в придворной иерархии характеризовало лишь степень высочайшего расположения и подтверждала социальный статус.

С приходом Якова I ситуация начинает кардинально меняться. Новый король стремится восстановить двор как инструмент королевского управления. Разрыв между придворными титулами и их служебными функциями постепенно ликвидируется. Яков I Стюарт пытается, по крайней мере внешне, восстановить единство придворного сообщества посредством тщательно организованного церемониала. Осознавая открывающиеся перспективы, знать стремиться занять любые придворные посты, дающие хоть какой-то доступ к "источнику" почестей, доходов и власти. Ранее почетные должности хранителей парков, камергеров, хранителей гардеробов, управляющих королевскими резиденциями и т.д. наполняются реальным присутствием, учитывая, что Яков Стюарт значительную часть времени проводил вне Уайтхолла.

Ведущие службы двора сочетали почетный и действительный статусы. В ближайшем окружении Якова I наблюдается тенденция, когда только непосредственное выполнение служебных обязанностей и постоянное присутствие в Королевской Спальне обеспечивало причастность к отправлению королевской воли, и в конечном счете к государственному управлению. Близость к монарху являлась знаком социально-политического статуса и предоставляла источник опосредованной власти. Ее неформальная природа порождала ревность у конкурентов и пребывала под постоянной угрозой, требуя официального закрепления в придворной или государственной иерархии должностей. Конкуренция обостряла борьбу за придворные посты и их реальные полномочия. Актуализация служебного потенциала придворных должностей позволяла превратить неформальное влияние королевских фаворитов и друзей в официальные властные полномочия, которые в условиях яковитского правления имели тенденцию к выходу за пределы королевского хаусхолда.

Среди придворных структур ведущую роль играл Департамент Королевской Палаты, обслуживавший повседневную жизнь монарха и выполнявший различные репрезентативные, церемониальные и увеселительные функции. С одной стороны, он был призван обеспечить личные и повседневные потребности государя, а с другой — способствовать реализации его властных полномочий.

Характеристики

Список файлов реферата