istoria (655683), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Несколько позже поручику Н.А. Панову удалось увлечь за собой еще часть полка. Перебежав Неву, Панов с группой гренадер направился по Миллионной улице к Зимнему дворцу. Будучи посвящен в план восстания, Панов рассчитывал, что восставшие, судя по времени, уже должны были находиться во дворце. Караулы во дворце несли солдаты Финляндского полка и саперы, которые беспрепятственно впустили Панова и его спутников во дворец. Но, убедившись в том, что дворец занят правительственными войсками, Панов поспешил вывести своих солдат из дворца, и направился к Сенатской площади.
Отказ Панова использовать представившуюся ему возможность захватить дворец не может не вызвать ряда недоуменных вопросов. Поведение Панова, пожалуй, правильно характеризует Сутгоф, который считает, что Панов и не думал захватить дворец, а направился внутрь дворца лишь потому, что принял солдат Финляндского полка за лейб - гренадер, ушедших несколько раньше. «Идя мимо дворца, - писал Сутгоф, - он (Панов-С.О.) увидел во дворце солдат в шинелях, принял их за 1-ю роту и начал входить во дворец; здесь он заметил, что он ошибся, закричал солдатам: « Ребята, это не наши », и в ту же минуту вышел ».
Между тем у Панова была реальная возможность овладеть дворцом, ибо взвод финляндцев и батальон сапер не многим превышали по численности отряд Панова. В общей сложности Сутгофу и Панову удалось увлечь за собою и привести на площадь 1250 человек.
Наибольшего успеха достигли члены Северного общества в Морском гвардейском экипаже. Из офицеров экипажа непосредственно с тайным обществом был связан лишь один А.П. Арбузов. Но за несколько дней до событий 14 декабря здесь удалось создать группу сочувствующих выступлению. Во время присяги, когда зачитывался манифест о вступлении на престол Николая, раздались возгласы «отставить». Читавший манифест генерал-майор Шипов вызвал ротных командиров и предложил им дать объяснение о причинах подобного ослушания. Часть командиров во главе с Арбузовым сослалась на то, что недавно все присягали Константину и пока «их величество» не освободит от данной ему присяги, давать новую они не считают возможным. После небольшой словесной перепалки ротные командиры были арестованы. Вскоре проникший в казармы гвардейского экипажа Николай Бестужев сообщил и без того возбужденным морякам о восстании Московского полка. Освободив арестованных, моряки со знаменем отправились на Сенатскую площадь, где их колонна выстроилась впереди Московского полка. Из 1280 матросов гвардейского экипажа на площадь вышло 1100 человек.
14 декабря 1825 г. членам Северного общества удалось в общей сложности вывести на площадь более 3 тыс. Человек. Растерявшееся командование в первый момент пыталось предотвратить нарастающее движение путем уговоров вышедших из повинове6ния солдат.
Вскоре, после того как Московский полк построился на площади, к нему подъехал петербургский генерал-губернатор Милорадович. Он пытался убедить солдат в законности присяги Николаю и, обнажив подаренную ему Константином шпагу, уверял солдат, что, несмотря на свою дружбу с великим князем, он все же присягнул Николаю, поскольку Константин отрекся от престола добровольно.
Далее Милорадович пытался апеллировать к старым солдатам, которые под его командованием сражались с французами в 1812 г. « Разве нет между вами старых солдат, которые бы со мной служили и которые бы меня не знали?» – спрашивал Милорадович, обращаясь к каре московцев.
Присутствовавшие при этом члены тайного общества не могли не учесть, что дальнейшие переговоры могут привести солдат в замешательство, ибо Милорадович в армии был популярен. Находившиеся на площади Оболенский и Каховский решились на крайние, но при данных обстоятельствах неизбежные меры. Уговаривая Милорадовича отъехать, Е.П. Оболенский нанес ему при этом легкую штыковую рану, а вслед за этим П.Г. Каховский смертельно ранил Милорадовича выстрелом из пистолета.
Несмотря на гибель Милорадовича, попытки уговорить солдат принять присягу Николаю повторялись еще несколько раз, чередуясь с попытками применить вооруженную силу. На площадь приезжал и командующий гвардейским корпусом А.А. Воинов, и великий князь Михаил Павлович. Уговаривал солдат повиноваться и петербургский митрополит Серафим, который после возвращения с площади на вопрос, как его приняли «мятежники», ответил весьма лаконично: «Обругали и назад отослали».
Все призывы к солдатам поверить в законность прав Николая на престол и добровольность отречения Константина оставались тщетными. Солдаты держались бодро, не поддавались ни на какие уговоры. Да и не могло быть иначе, ибо для большинства солдат вопрос о правах на престол Константина или Николая не был вопросом «законности» монарха. С именем Константина связывалась надежда на облегчение службы, сокращение ее срока, поскольку было известно, что в руководимой им польской армии солдаты служили не 25, а 8 лет. В то же время с Николаем связывалось представление о неизменности существовавшего порядка.
После того как первые попытки уговорить солдат разойтись не подействовали, Николай сделал попытку разогнать восставших при помощи конницы. Но атаки конногвардейцев и кавалергардов были легко отбиты восставшими.
Бесспорное сочувствие восставшим, которое проявлялось со стороны войск, еще формально находившихся на правительственной стороне, легко могло перейти в активную помощь. «Во время нашего стояния на площади, - писал декабрист А.П. Беляев, - из некоторых полков приходили посланные солдаты и просили, нас держаться до вечера, когда все обещали присоединиться к нам.
Горячее сочувствие восставшим проявляли и народные массы. В Петербурге в это время проживало более 420 000 человек. Из них более 68 % составляла трудовая часть населения столицы (крестьяне, дворовые, разночинцы и пр.). Жители Петербурга внимательно следили за развертывающимися на их глазах событиями. Как только солдаты Московского полка вышли за ворота казарм, они были окружены многочисленной толпой горожан.
Привлеченные молниеносно распространившимися слухами о неподчинении солдат, народные массы со всех сторон стекались к Сенатской площади. «Народ валит на площадь», - сообщал статс-секретаря Свиньин утром 14 декабря после того, как он с трудом пробился к Зимнему дворцу. Еще накануне 14 декабря в Петербурге циркулировали слухи о нежелании солдат некоторых полков присягать Николаю.
В воспоминаниях принца Вюртембергского также упоминается о роли народных масс в событиях 14 декабря. «Собравшаяся чернь, -рассказывает он, - стала также принимать участие в беспорядке. Начальника гвардейского корпуса, генерала Воинова, чуть было не стащили, с лошади; мимо адъютантов императора летали камни, в меня попало несколько комков снега».
Даже сам Николай вспоминает, что настроение толпы было далеко не в пользу «божьего помазанника».
Итак, «две тысячи солдат и вдесятеро больше народу, - как указывает Розен, - были готовы на все, по мановению начальника». Но начальника не было. «Диктатор» князь С.П. Трубецкой не принял командования. На площади он не появлялся. Фактически восставшие остались без руководства.
Но в данный момент восстание еще не было полностью проиграно Недаром Николай так торопился с принятием решительных мер, опасаясь, что с наступлением темноты положение может резко измениться. Однако из-за отсутствия на Сенатской площади руководителя нельзя было воспользоваться всеми этими возможностями. Трубецкого не было, не взяли на себя руководство и выделенные ему в помощь А.М. Булатов и А.И. Якубович.
В конечном счете, общее командование взял на себя Е.П. Оболенский. Большую роль играл И.И. Пущен. «Хотя он, как отставной, был не в военной одежде, но солдаты, рассказывает один участник событий, - охотно слушали его команду, видя его спокойствие и бодрость». На некоторое время к каре приезжал К.Ф. Рылеев, вскоре, однако, уехавший хлопотать о помощи. Неотлучно на площади находились братья Бестужевы, из которых Александр принимал деятельное участие в построении каре. Однако дальше организации обороны и обнадеживания солдат руководители не пошли.
Таким образом, инициатива оказалась в руках Николая. После того как кавалерийские атаки себя не оправдали, Николай решил окружить каре декабристов своими войсками. Это имело и практическое, и моральное значение. Окружение должно было лишить восставших подкреплений, изолировать от народных масс и помешать их движению к стратегическим центрам столицы – к Петропавловской крепости, Зимнему дворцу и пр.
Окружение площади, которое правительственной стороне удалось достигнуть часам к трем дня, еще не означало бесспорного поражения восставших. Как мы уже отмечали, среди войск, находившихся на стороне Николая, значительная часть сочувствовала декабристам. Надвигавшаяся темнота могла способствовать присоединению новых частей к восставшим. На это бездействовавшие пока декабристы и делали свою основную ставку.
Захватом огнестрельного оружия, по существу, и ограничилась подготовка к предстоящим операциям. Вопросами технической подготовки декабристов не занимались. Особенно это проявилось в недооценке значения артиллерии в подготавливаемом ими выступлении.
Узнав, что артиллеристы уже присягнули, Оболенский поспешил удалиться. Но даже и теперь не все было потеряно, и при соответствующей активности, восставшие все еще имели шансы овладеть артиллерией. Генерал Сухозанет в своих воспоминаниях рассказывает, что, получив приказ вывести артиллерию на Сенатскую площадь, он направился в 1-ю артиллерийскую бригаду. Четыре орудия первой роты были им немедленно посланы к месту происшествия. Но, встретившись по пути с восставшими гренадерами, также направлявшимися на Сенатскую площадь, Сухозанет, не будучи уверен в надежности артиллеристов, задержал движение батареи якобы для того, чтобы привести в порядок строй. «Под этим предлогом, - пишет Сухозанет, - пропустил я толпу бунтовщиков мимо себя и отстал от них».
Пушки могли быть повернуты в противоположную сторону, и некоторые из находившихся на площади членов тайного общества это, очевидно, понимали. По свидетельству декабриста А.П. Беляева, в тот момент, когда стали выставлять против каре орудия, находившийся на площади А.О. Корнилович сказал ему: «Вот теперь надо идти и взять орудие»; «но за отсутствием вождей, - добавляет тот же Беляев, - никто не решился двинуть восставших на пушки». Между тем, судя по настроению солдат-артиллеристов, вряд ли в этом случае восставшие встретили бы серьезное сопротивление.
Среди артиллеристов имел даже место случай отказа стрелять «по своим». Об этом свидетельствует ряд современников. «Когда, наконец, решено было прибегнуть к картечи, - сообщает в своих записках Голицын, - то государь скомандовал: «первая», а Бакунин, командовавший двумя первыми орудиями, подхватил команду: «пли», но, увидев, что после команды «первая пли» номер с пальником замялся и не наложил пальника на трубку, подскочил к нему с энергическим словом: «Что ты?» - «Ваше благородие – своих», - тихо отвечал номер с пальником. После этого Бакунин выхватил у солдата пальник, «сам нанес его на трубку и произвел первый выстрел». «Первая пушка грянула, картечь рассыпалась, - вспоминает последний эпизод памятного дня 14 декабря Н.А. Бестужев. - Одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетом снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фронта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли свои жертвы в народе, лепившемся между колоннами Сенатского дома и на крышах соседних домов».
Из трех орудий, расположенных около угла здания Адмиралтейства, было сделано подряд несколько выстрелов картечью прямо в колонны, вспоминает генерал И.А. Сухозанет. «Орудие наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое». После второго выстрела толпа восставших дрогнула и побежала. Некоторые побежали вдоль Английской набережной, надеясь прорваться через фронт расположенных уже здесь частей. Другие через гранитную набережную бросились на Неву, чтобы по льду перебраться на противоположный берег. Многие пытались прорваться к Адмиралтейскому каналу, где были расположены части Семеновского полка. Некоторые искали спасение от артиллерийских залпов в узкой Галерной улице.
Но спастись удалось немногим. По Английской набережной восставших преследовали конногвардейцы. Бросившиеся на лед попали здесь под новый обстрел орудий.
По приказанию Николая, как свидетельствует Корф, артиллерия «взялась за передки и двинулась к памятнику Петра Великого, где, снявшись, сделала еще два выстрела, по скопищу, начинавшему было снова выстаиваться в некотором порядке на льду Невы».
Помимо значительного числа жертв от орудийных снарядов, много участников восстания погибло в полыньях, которые образовались на Неве в результате артиллерийского обстрела.
«Петербург представлял, - писал декабрист А. П. Беляев, - город после штурма. Всю ночь были разложены костры. Войска были распушены по своим частям; конные патрули разъезжали по улицам». «Всю ночь, - рассказывает В.И. Штейн гель, - убирали раненых и убитых и обмывали с площади пролитую кровь». «Но со страниц неумолимой истории, - добавляет он, - пятна этого рода не выводимы».
МАССОВЫЕ АРЕСТЫ В ДЕКАБРЕ 1825 – ЯНВАРЕ 1826 г.
Восстание 14 декабря вывело правительство значительную часть петербургских декабристов. Сразу же после разгрома восстания некоторые из них были схвачены во время преследования, другие арестованы в ночь с 14 на 15 декабря на своих квартирах или у родственников и знакомых. Во время преследования восставших вечером 14 декабря были схвачены Д.А. Щепин – Ростовский, Н.А. Панов и А.Н. Сутгоф.
"акимР>бразомЬ 8зР4опросовР?ервыхР0рестованныхР4екабристовР
Таким образом, из допросов первых арестованных декабристов Николай I узнал имена более десятка других, в том числе и руководителей восстания. Выявилась ведущая роль Рылеева в организации всего «дела» 14 декабря. Император
немедленно отдал приказ об аресте всех этих лиц, и в первую очередь Рылеева.
1 июня 1826 года Николай подписал манифест об учреждении Верховного уголовного суда над декабристами. В манифесте говорилось о завершении следствия по делу декабристов и о придании их суду, сообщалось, что состав суда формируется из «трех государственных сословий» - Государственного совета, Сената, Синода, «с присоединением к оным нескольких особ из высших воинских и гражданских чинов».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
