32735 (587454), страница 5
Текст из файла (страница 5)
2.2 Основные принципы исполнения обязательств
2.2.1 Принцип надлежащего исполнения
Данный принцип выводят из содержания ст. 309 ГК РФ, посвященной общим положениям исполнения обязательств. Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства, требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.
«Применительно к договорным обязательствам в отечественном правопорядке он традиционно конкретизируется в понятии «договорной дисциплины», соблюдение которой предполагает необходимость точного и своевременного исполнения сторонами договора всех своих обязанностей в строгом соответствии с условиями их соглашения и требованиями законодательства» [35, с. 42].
Указанный принцип является, по нашему мнению, заглавным, поскольку законодатель, хотя и не совсем точно выражаясь, связывает прекращение обязательства, т.е. достижение цели последнего, именно с надлежащим исполнением. В самом деле, надлежащее исполнение - это тот эффект, который должен в наибольшей степени удовлетворять интерес кредитора. Поэтому его справедливо относят именно к общему требованию, предъявляемому к сторонам обязательства [54, с. 274].
Генеральный характер этого принципа заключается в том, что он в широком смысле обнимает собой все другие: принцип реального исполнения, принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, принципы сотрудничества и добросовестности. Это подтверждает следующий довод: всякое надлежащее исполнение является реальным исполнением, не нарушает принцип недопустимости одностороннего отказа, соответствует требованию сотрудничества и произведено добросовестно.
Специалисты верно отмечают, что принцип надлежащего исполнения обязательства адресован не только должнику, но и кредитору и для последнего это выражается в исполнении так называемых кредиторских обязанностей [31, с. 360].
В юридической литературе принцип надлежащего исполнения воспринимают таким образом, что почти все положения гл. 22 ГК РФ рассматривают именно как требования к надлежащему исполнению [30, с. 145], другие исследователи под наименованием принципа надлежащего исполнения также излагают почти все содержание правил об исполнении обязательств [32, с. 413]. Действительно, нормы этой главы подлежат применению к надлежащему исполнению, но не только к надлежащему. Представляется, что значительное число положений гл. 22 ГК РФ могут быть применены и к ненадлежащему, но реальному исполнению. Так, предположим, что просрочивший должник производит уплату суммы займа, однако ее недостаточно для погашения всего долга.
Если исходить из того, что к ненадлежащему реальному исполнению нормы гл. 22 ГК РФ не применимы, то следовало бы отказаться в этом случае и от применения правила ст. 319 ГК РФ, устанавливающей очередность погашения требований по денежному обязательству. В результате соответствующие правоотношения оказались бы неурегулированными, что, видимо, могло бы повлечь споры о возможности применения здесь аналогии закона. Эти примеры можно было бы продолжить, обратившись к ст. 312, 313 ГК РФ и др.
В литературе отмечается, что принцип надлежащего исполнения включает в том числе исполнение обязательства в натуре, т.е. совершение должником тех действий, которые составляют содержание обязательства без замены его компенсацией убытков и уплатой. При этом подчеркивается, что последнее именуется принципом реального исполнения и выделяется в качестве самостоятельного. Одновременно указывается на то, что принцип надлежащего исполнения и принцип реального исполнения имеют самостоятельное значение и ни один не является доминирующим [32, с. 403].
Такой подход может внести некоторую путаницу в разграничение принципов исполнения обязательств, ибо, с одной стороны, получается, что принцип реального исполнения поглощается принципом надлежащего исполнения, а с другой стороны, объявляется, что оба эти принципа являются самостоятельными и не доминируют друг над другом. Возможно, авторов приводит к такому выводу очевидное наблюдение: любое надлежащее исполнение обязательства является реальным исполнением, но не любое реальное исполнение является надлежащим исполнением обязательства.
По нашему мнению, это обстоятельство как раз и означает доминирование принципа надлежащего исполнения над всеми другими принципами исполнения обязательства. Принцип же реального исполнения подчинен общему, генеральному принципу надлежащего исполнения.
Таким образом, если обязательство оказалось исполненным с соблюдением принципа надлежащего исполнения, то это значит, что все принципы исполнения оказались соблюденными. И наоборот - несоблюдение хотя бы одного принципа исполнения обязательства не может в результате одновременно означать соблюдение принципа надлежащего исполнения.
2.2.2 Принцип реального исполнения
Требование реального исполнения выражается в необходимости исполнить обязательство в натуре: совершить именно то действие, которое составляет предмет обязательства (передать определенную вещь, выполнить определенную работу, оказать соответствующую услугу) [32, с. 402].
Мнение об утрате принципом реального исполнения своего общего характера [67, с. 443] представляется не бесспорным. Если принять это утверждение, то следовало бы допустить возможность предоставления должником кредитору вместо оговоренного исполнения иного. Другое дело, что в случаях, предусмотренных законом, возмещение кредитору убытков и уплата неустойки освобождают должника от исполнения обязательства в натуре.
Также не отменяет действие правила о надлежащем исполнении предусмотренные законом случаи прекращения обязательства при отсутствии надлежащего исполнения. Поэтому представляется обоснованной позиция А.Л. Фриева, согласно которой наличие ограничений в применении правила о реальном исполнении не может служить основанием для его отрицания в качестве принципа [81, с. 15]
Вывод о том, что принцип реального исполнения имеет непосредственное проявление лишь в обязательстве по передаче индивидуально-определенных вещей [44, с. 15], является ошибочным. Это становится очевидным в случаях, когда на практике вместо обязательства уплатить деньги, например по трудовому договору, передаются товары (часто производимые на предприятии работодателя). Ясно, что такого рода действия должника, если они производятся без подлинного согласия кредитора (работника), вступают в противоречие с принципом реального исполнения [84, с. 396]. Нельзя также согласиться с тем, что принцип реального исполнения ослаблен институтом альтернативных обязательств [44, с. 15], ибо реальность исполнения заключается не в том, что должник вправе (кстати сказать, не всегда) выбрать один из двух предметов исполнения, а в том, что должник не вправе выбрать третий предмет исполнения.
Принцип реального исполнения выводится главным образом из положения п. 1 ст. 396 ГК РФ, согласно которому уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения обязательства не освобождает должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом и договором. Указанное положение относят в литературе к числу мер обеспечения реального исполнения [22, с. 421].
М.И. Брагинский верно указывает, что диспозитивность данного правила в законе может в отдельных случаях устраняться императивной нормой, и приводит в пример положения ст. 505 ГК РФ, согласно которой в случае неисполнения продавцом обязательств по договору розничной купли-продажи возмещение убытков и уплата неустойки не освобождает продавца от исполнения обязательства в натуре [23, с. 594].
Принцип реального исполнения часто связывают с положением ст. 397 ГК РФ, предусматривающей исполнение обязательства за счет должника (право на заменяющую сделку), а также со ст. 398 ГК РФ, предусматривающей при определенных обстоятельствах возможность отобрания индивидуально-определенной вещи у должника для передачи ее кредитору.
Надо заметить, что и в том, и в другом из названных последними случаев кредитор реально получает искомое имущественное благо, однако ни тот, ни другой случаи не являются исполнением обязательства в строго юридическом значении этого понятия. Не случайно законодатель поместил данные нормы в главе, посвященной гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств (гл. 25 ГК РФ), а не в главе, посвященной исполнению обязательств (гл. 22 ГК РФ). Нетрудно заметить, что как при отобрании индивидуально-определенной вещи, так и при заменяющих действиях должник не проявляет свою волю на совершение этих действий, т.е. он не совершает здесь никаких действий. И тот, и другой случаи относятся к неисполнению обязательства, что выходит за рамки нашего исследования.
Когда говорят о том, что реальное исполнение может и не являться надлежащим, поскольку исполнение произведено надлежащим объектом, но не вполне соответствует другим условиям обязательства, следует принять во внимание, что если рассматривать реальное исполнение как конституционного принципа исполнения, то здесь нужно учитывать только позитивный момент. Едва ли принцип исполнения обязательства следует характеризовать, опираясь на то, что реальное исполнение может быть и ненадлежащим, ибо последнее суть правонарушение, что не может входить в основополагающее правило о правомерном действии-исполнении обязательства.
Следовательно, для основы принципа исполнения следует брать такую характеристику реального исполнения, которая не связана с нарушением иных условий обязательства, что, с одной стороны, будет отличать исполнение обязательства от суррогатов исполнения, а с другой - выявлять объективную связь с генеральным принципом исполнения обязательств - надлежащим исполнением. В противном случае получается, как и указывается в литературе, что роль принципа реального исполнения проявляется в полной мере в случае ненадлежащего исполнения [34, с. 310]. Выходит, что принцип реального исполнения характеризуется неисполнением, что с гносеологической точки зрения в общем-то понятно, но с иллюстративной - противоречиво.
Ряд ученых не признает самостоятельный характер принципа реального исполнения, считая его частным признаком надлежащего исполнения. При этом указывается, что реальное исполнение составляет лишь один из параметров исполнения, а именно - его предмет, и не может рассматриваться в качестве принципа исполнения обязательства не только вследствие многочисленных исключений из обязанности производить исполнение в натуре, но и отсутствия правовых средств понуждения должника к соответствующим действиям, а единственное исключение составляет возможность отобрания индивидуально-определенной вещи в соответствии со ст. 398 ГК РФ [79, с. 57].
Надо признать, что данный вывод не лишен определенных оснований, однако все же он может вызывать некоторые сомнения. Даже если согласиться с тем, что в праве отсутствуют средства к понуждению должника исполнить обязательство в натуре (за исключением приведенного случая), то само по себе это вовсе не лишает принципиального значения требования реального исполнения обязательства, поскольку право предусматривает иные стимулы к соблюдению указанного требования, в частности предусматриваются известные негативные последствия на случай его несоблюдения.
То обстоятельство, что принцип реального исполнения адресован лишь одному параметру обязательства - предмету, также с неопровержимостью не доказывает невозможность отнести это положение к принципам исполнения, ибо доставление обещанного является одним из главнейших элементов исполнения и в большинстве случаев представляет интерес для кредитора, даже если другие условия обязательства не соблюдены. В этом легко убедиться на примере, когда заимодавцу предлагается принять сумму займа не в надлежащем месте, с просрочкой, по частям или с иными нарушениями.
С практической точки зрения во многих случаях это исполнение будет принято, поскольку реальное получение исполнения принципиально важно для кредитора. Приводимый М.В. Кротовым (который не отрицает самостоятельного характера принципа реального исполнения) пример с утратой кредитором интереса в реальном исполнении обязательства (в случае, если к сроку не сшито свадебное платье) также не опровергает общего правила, представляя собой лишь исключение.
Изложенные обстоятельства, хотя и с определенной долей условности, позволяют нам все же оставаться на классических позициях, признающих реальное исполнение в качестве одного из принципов исполнения обязательств.
В литературе поднимается вопрос о соотношении принципов реального исполнения и надлежащего исполнения [37, с. 596]. По мнению одних исследователей (Н.И. Краснов), реальное исполнение входит в содержание надлежащего исполнения, по мнению других (А.В. Венедиктов), напротив, реальное исполнение охватывает надлежащее исполнение, по мнению третьих (О.С. Иоффе), на стадии нормального развития обязательства речь следует вести о надлежащем исполнении, а после допущенной должником неисправности - об исполнении в натуре.
Надлежащее исполнение, реальное исполнение, а также принуждение к исполнению в натуре представляют собой различные правовые явления, их смешение, допускаемое иногда в литературе, даже частичное [28, с. 365], может привести к путанице.
Дифференциация реального исполнения и надлежащего исполнения происходит по основанию, также связанному с правонарушением.
Таким образом, надлежащее исполнение всегда является подлинным исполнением, соответствующим тому, к чему обязался должник, т.е. в соответствии со всеми условиями исполнения. Реальное исполнение таковым может и не быть, поскольку его выделение производится в иной плоскости: доставлено ли должником то, к чему он обязался, или нет. Однако реальное исполнение может быть и ненадлежащим: исполнение произведено, но с некоторыми нарушениями (по качеству, количеству, месту, времени, сроку исполнения и т.п.).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
