159541 (581300), страница 2
Текст из файла (страница 2)
При рассмотрении этого вопроса также выявляются различные подходы:
1. восхождение человечества на более высокие исторические ступени поступательного развития осуществляется в процессе смены общественно-экономических формаций.
2. динамику общественного развития авторы теорий модернизации и других концепций общественно-экономического и политического развития в западной социологии объясняют процессом перехода от стабильного "традиционного" к непрерывно меняющемуся современному индустриальному обществу.
Преодоление эволюционной "отсталости" традиционных обществ мыслится результатом такого изменения социальных институтов, которое поощряло бы развитие рациональности европейского типа, вознаграждало индивидуальные усилии. Умственную энергию и изобретательность.
Выявляются два типа модернизации. Первые тип – оригинальная спонтанная модернизация – характерен для стран, переживающих переход к рациональным общественным структурам в результате постепенного развития внутренних процессов.
Другой тип – вторичная, "обращенная" модернизация – характерен дл стран по тем или иным причинам, отставшим в своем развитии и теперь, при широком использовании опыта передовых государств, пытающихся достичь того же уровня и качества жизни.
В целом же характерная черта теории модернизации – концентрация внимания на межформационных, длительных линиях истории в поисках решения проблемы преемственности развития стран как результата противоречивого взаимодействия внутренних и общецивилизационных соцкультурных факторов.
Рассматривая общество как развивающуюся систему, следует специально подчеркнуть одно важное обстоятельство. При различных подходах к его исследованию мы имеем не "ставший" объект, а "становящийся", подвижный, изменяющийся. Кроме того, все его функциональные элементы тоже подвижны. Они коэволюционно развиваются, даже если в определенные периоды вступают в противоречие друг с другом.
3. Истина и заблуждение. Вера и знание
Истина – верное, правильное отражение действительности в мысли, проверяемое, в конечном счете, при помощи критерия практики. Характеристика истинности относится именно к мыслям, а не к самим вещам и средствам их языкового выражения.
Истина есть достояние всех людей без исключения. Они ведь происходят от неё, ибо истина обитает у истоков человеческого духа. Из этого следует, что в своей естественной простоте истина может быть доступна всем простым людям. Однако как только изложение истины делается сложным и непонятным, оно либо лишается чистоты и подлинности, либо описания теряются в мелочах, не имеющих того значения, что и ядро.
Ядро это есть подлинное знание и должно быть понятно всем. Всё, что вознесено на пьедестал искусственным путём, находится в удалении от естественности, а стало быть, вряд ли может таить в себе мудрость. Всякий, кто не способен просто и естественно изложить истинное знание, не постиг его. Такой человек либо невольно пытается что-то скрыть, либо подобен разряженной, но безжизненной кукле.
Истинное знание не вправе прибегать к непонятному способу изложения, ибо в нём самом заложена не только возможность, но и потребность изъясняться простыми словами.
Истина это законы природы, исполняя которые мы приобретаем благо.
Все, что противоречит этим законам, есть заблуждение.
Мне очень жаль всех тех верующих и им подобных, которые в ложном смирении от громких претензий на знание не хотят признать простую истину и даже насмехаются над ней или благосклонно пытаются ещё "улучшить" её. Именно таким людям вскоре предстоит ощутить себя ничтожными и жалкими, утратив всякую опору, ибо ни их вера, ни их знание вообще никогда не были для них опорой. Они пойдут тем, путём, которого так настойчиво желали придерживаться и по которому уже не смогут возвратиться к жизни. У них ведь никто никогда не отнимал права выбора.
Этих людей страшит возможность внезапно оказаться перед лицом истины, совсем непохожей на то ленивое самодовольство, которым они убаюкивали себя до сих пор.
Но тем самым они попадают в смертоносные объятия слепой веры, созерцая всё прочее как бы в сумеречном свете, так что, в конце концов, вся картина смещается, истина же покрывается серой пеленой. Единственная опора, остающаяся у них в этом состоянии – искусственное построение извращённых теорий, которые неизбежно обрушатся под своей собственной тяжестью в день познания.
На самом деле в таких людях нет живой веры, ибо веруют-то они в церковь, а вовсе не в Бога. Буря примется швырять их из стороны в сторону, как увядший лист, а ураган окончательно погубит их. Но у таких людей ещё есть путь к спасению – своевременно осознать, что их вера была пустой и застывшей, и потрудиться с великим тщанием, дабы впитать в себя жизнь из истины, которая светит превыше всех бурь.
Неправедная вера есть бредовое заблуждение! Она накрепко связывает человека, и одолеть её способна лишь живая сила истинного слова Божьего. Поэтому пусть прислушается к его зову каждый, кого оно коснулось. Зов ощутит лишь тот, для кого он предназначен! Ощутив его, такой человек проверит, взвесит – и станет свободным!
Однако он не забудет, что порвать путы, которые он сам наложил на себя неправедною верой, он сможет только тогда, когда примет самостоятельное решение. В своё время комфорт или леность побудили его принять решение стать слепым приверженцем того или иного учения, не подвергнутого им серьёзной проверке во всех деталях.
Так и теперь – от него самого должно исходить первое воление беспощадной проверки при поиске! Только в этом случае он сможет сдвинуться с места, к которому его приковывала до сих пор его же собственная воля, и сделать первый шаг по пути к истине, а стало быть, к свободе.
Ныне грядёт новый, великий переворот, несущий с собой новое знание! Сами люди уже говорят об этом перевороте и, тем не менее, они в очередной раз представляют его себе лишь как исполнение тщеславных человеческих желаний каким-то способом, вымышленным ими самими.
Настало время изгнать все болезненные измышления человеческого мозга, дабы он не препятствовал более озарению, что истина выглядит иначе, чем те беспочвенные призраки, что почерпнули из дурманящего болота низменной ограниченности хвастливое самомнение, делячество, больное воображение и лицемерие, стремясь к власти на земле и к мирскому поклонению.
Ведь это так легко для нас – верить в невероятное, ибо для этого не нужно никаких усилий, нет нужды мыслить самостоятельно, нет необходимости подвергать проверке то, что неспособно выдержать испытания Законами Природы; нам остаётся, не спрашивая, как и почему – просто верить, верить слепо, воображая себя при этом великими! Мы, кто на столь удобный манер считает себя особенно верующим, просто приподнялись над сомнениями... чувствуя себя праведными, надёжно укрытыми, благородными, благочестивыми и достойными блаженства!
Но этим мы не возвысились над сомнениями, а просто трусливо прошли мимо них! Духовно мы были слишком косны, чтобы свершить что-либо самостоятельно; слепую веру мы предпочли познанию естественных свершений, согласных с природой. А помогли нам в этом измышления человеческого разума. Ибо, чем невозможнее и непостижимее то, во что нас обязывают верить, тем удобнее нам верить в это слепо и буквально – иначе при таких обстоятельствах не бывает. Тут нет места ни познанию, ни убеждённости.
В слепой, безотчётной вере нуждается только невозможное, ибо всё, что возможно тотчас же стимулирует собственное мышление. Там, где есть истина, неизменно проявляющая естественность и логичность, сами собой возникают мышление и восприимчивость. Процесс этот нарушается только там, где естественное отсутствует; то есть там, где нет места истине. И только благодаря восприимчивости нечто может стать убеждённостью – единственным источником ценностей для духа человеческого.
Верой довольствуются лишь ленивые. И вот, ложно истолкованное слово "вера" стало шлагбаумом, преграждающим ныне путь дальнейшему развитию человечества.
Вера не вправе служить покрывалом, великодушно маскирующим косность мышления, обволакивающим и парализующим дух человеческий, подобно сонной болезни! В действительности, вера должна стать убеждённостью. Убеждённость же требует жизни, точнейшей проверки!
Там, где остаётся хоть один пробел, хоть одна неразгаданная загадка, там нет места убеждённости. А посему, никому не дано обладать истинной верой, не отыскав предварительно ответов на все до единого свои вопросы.
Вера (или, точнее говоря, заблуждение) исповедуемая громадным большинством нынешнего человечества, не могла не оказаться несостоятельной. Более того, она должна была повлечь за собой беду и погибель, ибо она мертва, чужда истинной жизни!
Учения, требующие слепой веры, надлежит отринуть как мёртвые и вредоносные. Лишь те учения, которые призывают стать живыми, то есть зовут к самостоятельному мышлению, дабы взрастить убеждённость на основе истинного понимания, только такие учения несут освобождение и избавление!
Только полное, не допускающее пробелов постижение равнозначно убеждённости, и лишь она одна обладает духовной ценностью!
С другой стороны, борьба с сомнениями и есть проверка на собственном опыте, за которой с несомненной неизбежностью последует избавление от догматического балласта. Но ведь только полностью освободившийся от всякого непонимания дух способен воспарить в убеждённости к знанию!
Сама истина, которая не знает пробелов и доступна пониманию в своём простом величии, в первую очередь должна быть естественной, ибо то, что люди называют природой, проистекает из ее совершенства. Заложенная в природе жизнь и ныне пребывает неизменной по роду своему, но именно поэтому она вообще не допускает исключений.
А стало быть, у нас остается только один путь – путь истинного знания, ведущий от веры к убеждённости!
Но знание – это и есть смирение! Ибо тот, кто обладает истинным знанием, никогда не откажется от смирения. По сути это одно и то же. Подлинное знание влечёт за собой смирение как нечто само собой разумеющееся. Там, где нет смирения, не бывает и истинного знания! Но дело не только в этом. Смирение есть свобода! Только в смирении сокрыта подлинная свобода всякого человеческого духа!
"Вот к чему приводят нас естественные познания. Если они не истинны, то совсем нет истины в человеке; если же, напротив, они истинны, то он находит в них великий повод к смирению, будучи принужден принизить себя тем или другим способом. Так как он не может существовать, не веря им, то хотелось бы, чтобы он, прежде чем приступить к самым обширным исследованиям природы, не торопясь и серьезно посмотрел на нее, взглянул бы также на самого себя и рассудил, имеет ли он какую-нибудь соразмерность с нею при сравнении им этих двух предметов).
Пусть же рассмотрит человек всю природу в ее высоком и полном величии; пусть перенесет свой взор с низших окружающих его предметов к тому блестящему светилу, которое подобно вечной лампаде освещает вселенную. Земля покажется ему тогда точкою в сравнении с необъятным кругом, описываемым этим светилом; пусть он подивится тому, что этот необъятный круг, в свою очередь, не больше как очень мелкая точка в сравнении с путем, который описывают в небесном пространстве звезды. Но когда взор его остановится на этой грани, пусть воображение уходит дальше: скорее утомится оно, чем истощится природа в снабжении его все новою пищей.
Весь этот видимый мир есть лишь незаметная черта в обширном лоне природы. Никакая мысль не обнимет ее. Сколько бы мы ни тщеславились нашим проникновением за пределы мыслимых пространств, мы воспроизведем лишь атомы в сравнении с действительным бытием. Эта бесконечная сфера, центр коей везде, а окружность нигде. Наконец, самое осязательное свидетельство всемогущества Божия, это то, что наше воображение теряется в этой мысли.
Пусть, пришедши в себя, человек посмотрит, что представляет он в сравнении со всем бытием, пусть представит себя как бы заблудившимся в этом далеком уголке природы и пусть по этой келье - я разумею вселенную нашу - он научится ценить землю, царства, города, и себя самого, в своем истинном значении" говорил Блез Паскаль.
Даже если человек столь многое приписывает собственной сообразительности или достижениям науки, то это ничего не меняет в том, что все его достижения опираются на так называемый "поиск" следствий из существующих Законов Природы. Тем самым человек "познаёт" их, используя же законы на практике, он "приспосабливается" к ним. А это и есть не что иное, как безусловное "послушание" человека, смиренно склонившегося перед ними!
Говорим ли мы: "Я добровольно подчиняюсь существующим Законам Природы, так как это на благо мне", или: "Я подчиняюсь Воле Божьей, проявляющейся в Законах Природы", или же: "Непостижимой Силе, приводящей Законы Природы в действие"... есть ли в этом разница по существу? Сила-то едина, и мы признаём её, не можем ведь не признать, ибо нам не остаётся вообще ничего другого, если только мы немного поразмыслим,… а тем самым мы признаём Бога, Творца!
Тень знания даст много тем, кто серьёзно ищет, ибо все мы не можем жить иначе, нежели по Закону! По живому Закону!
И тогда подтвердятся слова, живущие в устах народа с древних времён.
"Чем дальше человек пробивается вперёд по пути истинного знания, тем лучше он осознаёт тот факт, что на самом деле... ничего не знает!"
То же самое можно выразить и другими словами:
"Тот, кто воистину сведущ, ощущает свою малость перед Лицом Величия, Следы которого он отыскивает по мере познания! А стало быть, он обретает смирение, избавляется от самомнения, держащего в плену человеческий дух, обретает свободу и воспаряет".
Заключение
Становление отдельного человека неразрывно связано с его жизнью в обществе, зависит от совокупной деятельности людей по созданию необходимых для жизни благ, общественных отношений, возникающих в процессе жизнедеятельности.
Бытие человека по существу, является общественным, оно характеризует материальную жизнь людей, способ и условия производства материальных благ. На определенном этапе развития эти процессы получают осмысление, появляется духовная жизнь общества, общественное сознание.
Отношение личности и общества на протяжении истории складывались неодинаково. И общество, и личность развиваются, изменяются и их взаимоотношения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
