Н.М. Карамзин "История государства Российского" Том 1 ПРЕДИСЛОВИЕ История в некотором смысле есть священная книга народов: главная,необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений иправил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего ипример будущего. Правители, Законодатели действуют по указаниям Истории и смотрят на еелисты, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеетнужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежныестрасти волновали гражданское общество и какими способами благотворнаявласть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок,согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие. Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его снесовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением вовсех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что ипрежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и Государство неразрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своимрасполагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо исогласие общества. Вот польза: сколько же удовольствий для сердца и разума! Любопытствосродно человеку, и просвещенному и дикому. На славных играх Олимпийскихумолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего преданиявеков. Еще не зная употребления букв, народы уже любят Историю: старецуказывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в нейГероя. Первые опыты наших предков в искусстве грамоты были посвящены Вереи Дееписанию; омраченный густой сению невежества, народ с жадностию внималсказаниям Летописцев. И вымыслы нравятся; но для полного удовольствиядолжно обманывать себя и думать, что они истина. История, отверзая гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце ислово в уста, из тления вновь созидая Царства и представляя воображениюряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределынашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всехвремен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уженаслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которыезанимают ум или питают чувствительность. Если всякая История, даже и неискусно писанная, бывает приятна, какговорит Плиний: тем более отечественная. Истинный Космополит есть существометафизическое или столь необыкновенное явление, что нет нужды говорить обнем, ни хвалить, ни осуждать его. Мы все граждане, в Европе и в Индии, вМексике и в Абиссинии; личность каждого тесно связана с отечеством: любимего, ибо любим себя. Пусть Греки, Римляне пленяют воображение: онипринадлежат к семейству рода человеческого и нам не чужие по своимдобродетелям и слабостям, славе и бедствиям; но имя Русское имеет для насособенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели заФемистокла или Сципиона. Всемирная История великими воспоминаниямиукрашает мир для ума, а Российская украшает отечество, где живем ичувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем,что в глубокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев,Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытнымипамятниками и немые предметы - красноречивыми. Тени минувших столетийвезде рисуют картины перед нами. Кроме особенного достоинства для нас, сынов России, ее летописи имеютобщее. Взглянем на пространство сей единственной Державы: мысль цепенеет;никогда Рим в своем величии не мог равняться с нею, господствуя от Тибрадо Кавказа, Эльбы и песков Африканских. Не удивительно ли, как земли,разделенные вечными преградами естества, неизмеримыми пустынями и лесаминепроходимыми, хладными и жаркими климатами, как Астрахань и Лапландия,Сибирь и Бессарабия, могли составить одну Державу с Москвою? Менее личудесна и смесь ее жителей, разноплеменных, разновидных и столь удаленныхдруг от друга в степенях образования? Подобно Америке Россия имеет своихДиких; подобно другим странам Европы являет плоды долговременнойгражданской жизни. Не надобно быть Русским: надобно только мыслить, чтобыс любопытством читать предания народа, который смелостию и мужествомснискал господство над девятою частию мира, открыл страны, никому дотоленеизвестные, внеся их в общую систему Географии, Истории, и просветилБожественною Верою, без насилия, без злодейств, употребленных другимиревнителями Христианства в Европе и в Америке, но единственно примеромлучшего. Согласимся, что деяния, описанные Геродотом, Фукидидом, Ливием, длявсякого не Русского вообще занимательнее, представляя более душевной силыи живейшую игру страстей: ибо Греция и Рим были народными Державами ипросвещеннее России; однако ж смело можем сказать, что некоторые случаи,картины, характеры нашей Истории любопытны не менее древних. Таковы сутьподвиги Святослава, гроза Батыева, восстание Россиян при Донском, падениеНовагорода, взятие Казани, торжество народных добродетелей во времяМеждоцарствия. Великаны сумрака, Олег и сын Игорев; простосердечныйвитязь, слепец Василько; друг отечества, благолюбивый Мономах; МстиславыХрабрые, ужасные в битвах и пример незлобия в мире; Михаил Тверский, стользнаменитый великодушною смертию, злополучный, истинно мужественный,Александр Невский; Герой юноша, победитель Мамаев, в самом легкомначертании сильно действуют на воображение и сердце. Одно государствованиеИоанна III есть редкое богатство для истории: по крайней мере не знаюМонарха достойнейшего жить и сиять в ее святилище. Лучи его славы падаютна колыбель Петра - и между сими двумя Самодержцами удивительный Иоанн IV,Годунов, достойный своего счастия и несчастия, странный Лжедимитрий, и засонмом доблественных Патриотов, Бояр и граждан, наставник трона,Первосвятитель Филарет с Державным сыном, светоносцем во тьме нашихгосударственных бедствий, и Царь Алексий, мудрый отец Императора, коегоназвала Великим Европа. Или вся Новая История должна безмолвствовать, илиРоссийская иметь право на внимание. Знаю, что битвы нашего Удельного междоусобия, гремящие без умолку впространстве пяти веков, маловажны для разума; что сей предмет не богат нимыслями для Прагматика, ни красотами для живописца; но История не роман, имир не сад, где все должно быть приятно: она изображает действительныймир. Видим на земле величественные горы и водопады, цветущие луга идолины; но сколько песков бесплодных и степей унылых! Однако ж путешествиевообще любезно человеку с живым чувством и воображением; в самых пустыняхвстречаются виды прелестные. Не будем суеверны в нашем высоком понятии о Дееписаниях Древности. Еслиисключить из бессмертного творения Фукидидова вымышленные речи, чтоостанется? Голый рассказ о междоусобии Греческих городов: толпы злодействуют,режутся за честь Афин или Спарты, как у нас за честь Мономахова илиОлегова дома. Не много разности, если забудем, что сии полу-тигрыизъяснялись языком Гомера, имели Софокловы Трагедии и статуи Фидиасовы.Глубокомысленный живописец Тацит всегда ли представляет нам великое,разительное? С умилением смотрим на Агриппину, несущую пепел Германика; сжалостию на рассеянные в лесу кости и доспехи Легиона Варова; с ужасом накровавый пир неистовых Римлян, освещаемых пламенем Капитолия; с омерзениемна чудовище тиранства, пожирающее остатки Республиканских добродетелей встолице мира: но скучные тяжбы городов о праве иметь жреца в том илидругом храме и сухой Некролог Римских чиновников занимают много листов вТаците. Он завидовал Титу Ливию в богатстве предмета; а Ливий, плавный,красноречивый, иногда целые книги наполняет известиями о сшибках иразбоях, которые едва ли важнее Половецких набегов. - Одним словом, чтениевсех Историй требует некоторого терпения, более или менее награждаемогоудовольствием. Историк России мог бы, конечно, сказав несколько слов о происхожденииее главного народа, о составе Государства, представить важные,достопамятнейшие черты древности в искусной картине и начать обстоятельноеповествование с Иоаннова времени или с XV века, когда совершилось одно извеличайших государственных творений в мире: он написал бы легко 200 или300 красноречивых, приятных страниц, вместо многих книг, трудных дляАвтора, утомительных для Читателя. Но сии обозрения, сии картины незаменяют летописей, и кто читал единственно Робертсоново Введение вИсторию Карла V, тот еще не имеет основательного, истинного понятия оЕвропе средних времен. Мало, что умный человек, окинув глазами памятникивеков, скажет нам свои примечания: мы должны сами видеть действия идействующих - тогда знаем Историю. Хвастливость Авторского красноречия инега Читателей осудят ли на вечное забвение дела и судьбу наших предков?Они страдали, и своими бедствиями изготовили наше величие, а мы не захотими слушать о том, ни знать, кого они любили, кого обвиняли в своихнесчастиях? Иноземцы могут пропустить скучное для них в нашей древнейИстории; но добрые Россияне не обязаны ли иметь более терпения, следуяправилу государственной нравственности, которая ставит уважение к предкамв достоинство гражданину образованному?.. Так я мыслил, и писал об Игорях,о Всеволодах, как современник, смотря на них в тусклое зеркало древнейЛетописи с неутомимым вниманием, с искренним почтением; и если, вместоживых, целых образов представлял единственно тени, в отрывках, то не моявина: я не мог дополнять Летописи! Есть три рода Истории: первая современная, например, Фукидидова, гдеочевидный свидетель говорит о происшествиях; вторая, как Тацитова,основывается на свежих словесных преданиях в близкое к описываемымдействиям время; третья извлекается только из памятников, как наша досамого XVIII века. (Только с Петра Великого начинаются для нас словесныепредания: мы слыхали от своих отцев и дедов об нем, о Екатерине I, ПетреII, Анне, Елисавете многое, чего нет в книгах. (Здесь и далее помеченыпримечания Н. М. Карамзина.)) В первой и второй блистает ум, воображениеДееписателя, который избирает любопытнейшее, цветит, украшает, иногдатворит, не боясь обличения; скажет: я так видел, так слышал - и безмолвнаяКритика не мешает Читателю наслаждаться прекрасными описаниями. Третий род есть самый ограниченный для таланта: нельзя прибавить ниодной черты к известному; нельзя вопрошать мертвых; говорим, что предалинам современники; молчим, если они умолчали - или справедливая Критиказаградит уста легкомысленному Историку, обязанному представлятьединственно то, что сохранилось от веков в Летописях, в Архивах. Древниеимели право вымышлять речи согласно с характером людей, собстоятельствами: право, неоцененное для истинных дарований, и Ливий,пользуясь им, обогатил свои книги силою ума, красноречия, мудрыхнаставлений. Но мы, вопреки мнению Аббата Мабли, не можем ныневитийствовать в Истории. Новые успехи разума дали нам яснейшее понятие освойстве и цели ее; здравый вкус уставил неизмененные правила и навсегдаотлучил Дееписание от Поэмы, от цветников красноречия, оставив в уделпервому быть верным зерцалом минувшего, верным отзывом слов, действительносказанных Героями веков. Самая прекрасная выдуманная речь безобразитИсторию, посвященную не славе Писателя, не удовольствию Читателей и дажене мудрости нравоучительной, но только истине, которая уже сама собоюделается источником удовольствия и пользы. Как Естественная, так и Гражданская История не терпит вымыслов,изображая, что есть или было, а не что быть могло. Но История, говорят,наполнена ложью: скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бываетпримес лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется; исего довольно для нас, чтобы составить себе общее понятие о людях идеяниях. Тем взыскательнее и строже Критика; тем непозволительнееИсторику, для выгод его дарования, обманывать добросовестных Читателей,мыслить и говорить за Героев, которые уже давно безмолвствуют в могилах.Что ж остается ему, прикованному, так сказать, к сухим хартиям древности?порядок, ясность, сила, живопись. Он творит из данного вещества: непроизведет золота из меди, но должен очистить и медь; должен знать всегоцену и свойство; открывать великое, где оно таится, и малому не даватьправ великого. Нет предмета столь бедного, чтобы Искусство уже не могло внем ознаменовать себя приятным для ума образом. Доселе Древние служат нам образцами. Никто не превзошел Ливия в красотеповествования, Тацита в силе: вот главное! Знание всех Прав на свете,ученость Немецкая, остроумие Вольтерово, ни самое глубокомыслиеМакиавелево в Историке не заменяют таланта изображать действия. Англичанеславятся Юмом, Немцы Иоанном Мюллером, и справедливо (Говорю единственно отех, которые писали целую Историю народов. Феррерас, Даниель, Масков,Далин, Маллет не равняются с сими двумя Историками; но усердно хваляМюллера (Историка Швейцарии), знатоки не хвалят его Вступления, котороеможно назвать Геологическою Поэмою): оба суть достойные совместникиДревних, - не подражатели: ибо каждый век, каждый народ дает особенныекраски искусному Бытописателю. "Не подражай Тациту, но пиши, как писал быон на твоем месте!" есть правило Гения. Хотел ли Мюллер, часто вставляя врассказ нравственные апоффегмы, уподобиться Тациту? Не знаю; но сиежелание блистать умом, или казаться глубокомысленным, едва ли не противноистинному вкусу. Историк рассуждает только в объяснение дел, там, гдемысли его как бы дополняют описание. Заметим, что сии апоффегмы бывают дляосновательных умов или полу-истинами, или весьма обыкновенными истинами,которые не имеют большой цены в Истории, где ищем действий и характеров.Искусное повествование есть долг бытописателя, а хорошая отдельная мысль -дар: читатель требует первого и благодарит за второе, когда уже требованиеего исполнено. Не так ли думал и благоразумный Юм, иногда весьмаплодовитый в изъяснении причин, но до скупости умеренный в размышлениях?Историк, коего мы назвали бы совершеннейшим из Новых, если бы он неизлишно чуждался Англии, не излишно хвалился беспристрастием и тем неохладил своего изящного творения! В Фукидиде видим всегда Афинского Грека,в Ливии всегда Римлянина, и пленяемся ими, и верим им. Чувство: мы, нашеоживляет повествование - и как грубое пристрастие, следствие ума слабогоили души слабой, несносно в Историке, так любовь к отечеству даст егокисти жар, силу, прелесть. Где нет любви, нет и души. Обращаюсь к труду моему. Не дозволяя себе никакого изобретения, я искалвыражений в уме своем, а мыслей единственно в памятниках: искал духа ижизни в тлеющих хартиях; желал преданное нам веками соединить в систему,ясную стройным сближением частей; изображал не только бедствия и славувойны, но и все, что входит в состав гражданского бытия людей: успехиразума, искусства, обычаи, законы, промышленность; не боялся с важностиюговорить о том, что уважалось предками; хотел, не изменяя своему веку, безгордости и насмешек описывать веки душевного младенчества, легковерия,баснословия; хотел представить и характер времени и характер Летописцев:ибо одно казалось мне нужным для другого. Чем менее находил я известий,тем более дорожил и пользовался находимыми; тем менее выбирал: ибо небедные, а богатые избирают. Надлежало или не сказать ничего, или сказатьвсе о таком-то Князе, дабы он жил в нашей памяти не одним сухим именем, нос некоторою нравственною физиогномиею. Прилежно истощая материалыдревнейшей Российской Истории, я ободрял себя мыслию, что в повествованиио временах отдаленных есть какая-то неизъяснимая прелесть для нашеговоображения: там источники Поэзии! Взор наш, в созерцании великогопространства, не стремится ли обыкновенно - мимо всего близкого, ясного -к концу горизонта, где густеют, меркнут тени и начинается непроницаемость? Читатель заметит, что описываю деяния не врознь, по годам и дням, носовокупляю их для удобнейшего впечатления в памяти. Историк не Летописец:последний смотрит единственно на время, а первый на свойство и связьдеяний: может ошибиться в распределении мест, но должен всему указать своеместо. Множество сделанных мною примечаний и выписок устрашает меня самого.Счастливы Древние: они не ведали сего мелочного труда, в коем теряетсяполовина времени, скучает ум, вянет воображение: тягостная жертва,приносимая достоверности, однако ж необходимая! Если бы все материалы былиу нас собраны, изданы, очищены Критикою, то мне оставалось бы единственноссылаться; но когда большая часть их в рукописях, в темноте; когда едва личто обработано, изъяснено, соглашено - надобно вооружиться терпением. Вволе Читателя заглядывать в сию пеструю смесь, которая служит иногдасвидетельством, иногда объяснением или дополнением. Для охотников всебывает любопытно: старое имя, слово; малейшая черта древности дает повод ксоображениям. С XV века уже менее выписываю: источники размножаются иделаются яснее. Муж ученый и славный, Шлецер, сказал, что наша История имеет пятьглавных периодов; что Россия от 862 года до Святополка должна быть названарождающеюся (Nascens), от Ярослава до Моголов разделенною (Divisa), отБатыя до Иоанна угнетенною (Oppressa), от Иоанна до Петра Великогопобедоносною (Victrix), от Петра до Екатерины II процветающею. Сия мыслькажется мне более остроумною, нежели основательною. 1) Век Св. Владимирабыл уже веком могущества и славы, а не рождения. 2) Государство делилось ипрежде 1015 года. 3) Если по внутреннему состоянию и внешним действиямРоссии надобно означать периоды, то можно ли смешать в один время ВеликогоКнязя Димитрия Александровича и Донского, безмолвное рабство с победою иславою? 4) Век Самозванцев ознаменован более злосчастием, нежели победою.Гораздо лучше, истиннее, скромнее история наша делится на древнейшую отРюрика до Иоанна III, на среднюю от Иоанна до Петра, и новую от Петра доАлександра. Система Уделов была характером первой эпохи, единовластие -второй, изменение гражданских обычаев - третьей. Впрочем, нет нуждыставить грани там, где места служат живым урочищем. С охотою и ревностию посвятив двенадцать лет, и лучшее время моейжизни, на сочинение сих осьми или девяти Томов, могу по слабости желатьхвалы и бояться осуждения; но смею сказать, что это для меня не главное.Одно славолюбие не могло бы дать мне твердости постоянной, долговременной,необходимой в таком деле, если бы не находил я истинного удовольствия всамом труде и не имел надежды быть полезным, то есть, сделать РоссийскуюИсторию известнее для многих, даже и для строгих моих судей. Благодаря всех, и живых и мертвых, коих ум, знания, таланты, искусствослужили мне руководством, поручаю себя снисходительности добрых сограждан.Мы одно любим, одного желаем: любим отечество; желаем ему благоденствияеще более, нежели славы; желаем, да не изменится никогда твердое основаниенашего величия; да правила мудрого Самодержавия и Святой Веры более иболее укрепляют союз частей; да цветет Россия... по крайней мере долго,долго, если на земле нет ничего бессмертного, кроме души человеческой! Декабря 7, 1815. ОБ ИСТОЧНИКАХ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ДО XVII ВЕКА СИИ ИСТОЧНИКИ СУТЬ: I. Летописи. Нестор, инок Монастыря Киевопечерского, прозванный отцомРоссийской Истории, жил в XI веке: одаренный умом любопытным, слушал совниманием изустные предания древности, народные исторические сказки; виделпамятники, могилы Князей; беседовал с Вельможами, старцами Киевскими,путешественниками, жителями иных областей Российских; читал ВизантийскиеХроники, записки церковные и сделался первым летописцем нашего отечества.Второй, именем Василий, жил также в конце XI столетия: употребленныйВладимирским Князем Давидом в переговорах с несчастным Васильком, описалнам великодушие последнею и другие современные деяния юго-западной России.Все иные летописцы остались для нас безыменными; можно только угадывать,где и когда они жили: например, один в Новегороде, Иерей, посвященныйЕпископом Нифонтом в 1144 году; другой в Владимире на Клязьме приВсеволоде Великом; третий в Киеве, современник Рюрика II; четвертый вВолынии около 1290 года; пятый тогда же во Пскове. К сожалению, они несказывали всего, что бывает любопытно для потомства; но, к счастию, невымышляли, и достовернейшие из Летописцев иноземных согласны с ними. Сияпочти непрерывная цепь Хроник идет до государствования АлексеяМихайловича. Некоторые доныне еще не изданы или напечатаны весьманеисправно. Я искал древнейших списков: самые лучшие Нестора ипродолжателей его суть харатейные, Пушкинский и Троицкий, XIV и XV века.Достойны также замечания Ипатьевский, Хлебниковский, Кенигсбергский,Ростовский, Воскресенский, Львовский, Архивский. В каждом из них естьнечто особенное и действительно историческое, внесенное, как надобнодумать, современниками или по их запискам. Никоновский более всех искаженвставками бессмысленных переписчиков, но в XIV веке сообщает вероятныедополнительные известия о Тверском Княжении, далее уже сходствует сдругими, уступая им однако ж в исправности, - например, Архивскому. II. Степенная книга, сочиненная в царствование Иоанна Грозного по мыслии наставлению Митрополита Макария. Она есть выбор из летописей снекоторыми прибавлениями, более или менее достоверными, и названа симименем для того, что в ней означены степени, или поколения государей. III. Так называемые Хронографы, или Всеобщая История по ВизантийскимЛетописям, со внесением и нашей, весьма краткой. Они любопытны с XVIIвека: тут уже много подробных современных известий, которых нет влетописях. IV. Жития святых, в патерике, в прологах, в минеях, в особенныхрукописях. Многие из сих Биографий сочинены в новейшие времена; некоторые, однакож, например, Св. Владимира, Бориса и Глеба, Феодосия, находятся вхаратейных Прологах; а Патерик сочинен в XIII веке. V. Особенные дееписания: например, сказание о Довмонте Псковском,Александре Невском; современные записки Курбского и Палицына; известия оПсковской осаде в 1581 году, о Митрополите Филиппе, и проч. VI. Разряды, или распределение Воевод и полков: начинаются со временИоанна III. Сии рукописные книги не редки. VII. Родословная книга: есть печатная; исправнейшая и полнейшая,писанная в 1660 году, хранится в Синодальной библиотеке. VIII. Письменные Каталоги митрополитов и епископов. - Сии два источникане весьма достоверны; надобно их сверять с летописями. IX. Послания cвятителей к князьям, духовенству и мирянам; важнейшее изоных есть Послание к Шемяке; но и в других находится много достопамятного. X. Древние монеты, медали, надписи, сказки, песни, пословицы: источникскудный, однако ж не совсем бесполезный. XI. Грамоты. Древнейшая из подлинных писана около 1125 года. АрхивскиеНовогородские грамоты и Душевные записи князей начинаются с XIII века; сейисточник уже богат, но еще гораздо богатейший есть. XII. Собрание так называемых Статейных списков, или Посольских дел, играмот в Архиве Иностранной Коллегии с XV века, когда и происшествия испособы для их описания дают Читателю право требовать уже большейудовлетворительности от Историка. - К сей нашей собственностиприсовокупляются. XIII. Иностранные современные летописи: Византийские, Скандинавские,Немецкие, Венгерские, Польские, вместе с известиями путешественников. XIV. Государственные бумаги иностранных Архивов: всего болеепользовался я выписками из Кенигсбергского. Вот материалы Истории и предмет Исторической Критики! Глава I О НАРОДАХ, ИЗДРЕВЛЕ ОБИТАВШИХ В РОССИИ. О СЛАВЯНАХ ВООБЩЕ Древние сведения греков о России. Путешествие Аргонавтов. Тавры икиммериане. Гипербореи. Поселенцы греческие. Ольвия, Пантикапея, Фанагория,Танаис, Херсон. Скифы и другие народы. Темный слух о землях полунощных.Описание Скифии. Реки, известные грекам. Нравы Скифов: их падение.Митридат, геты, сарматы, алане, готфы, венеды, гунны, анты, угры и болгары.Славяне: их подвиги. Авары, турки, огоры. Расселение славян. Падениеаваров. Болгария. Дальнейшая судьба народов славянских. Cия великая часть Европы и Азии, именуемая ныне Россиею, в умеренных ееклиматах была искони обитаема, но дикими, во глубину невежествапогруженными народами, которые не ознаменовали бытия своего никакимисобственными историческими памятниками. Только в повествованиях греков иримлян сохранились известия о нашем древнем отечестве. Первые весьма ранооткрыли путь чрез Геллеспонт и Воспор Фракийский в Черное море, есливерить славному путешествию Аргонавтов в Колхиду, воспетому будто бы самимОрфеем, участником оного, веков за XII до Рождества Христова. В семлюбопытном стихотворении, основанном, по крайней мере, на древнемпредании, названы Кавказ (славный баснословными муками несчастногоПрометея), река Фазис (ныне Рион), Меотисское или Азовское море, Воспор,народ каспийский, тавры и киммериане, обитатели южной России. ПевецОдиссеи также именует последних. "Есть народ Киммерийский (говорит он) игород Киммерион, покрытый облаками и туманом: ибо солнце не озаряет сейпечальной страны, где беспрестанно царствует глубокая ночь". Столь ложноепонятие еще имели современники Гомеровы о странах юго-восточной Европы; нобасня о мраках Киммерийских обратилась в пословицу веков, и Черное море,как вероятно, получило оттого свое название. Цветущее воображение греков,любя приятные мечты, изобрело гипербореев, людей совершеннодобродетельных, живущих далее на Север от Понта Эвксинского, за горамиРифейскими, в счастливом спокойствии, в странах мирных и веселых, где бурии страсти неизвестны; где смертные питаются соком цветов и росою,блаженствуют несколько веков и, насытясь жизнию, бросаются в волны морские. Наконец, сие приятное баснословие уступило место действительнымисторическим познаниям. Веков за пять или более до Рождества Христовагреки завели селения на берегах Черноморских. Ольвия, в 40 верстах отустья днепровского, построена выходцами Милетскими еще в славные временаМидийской Империи, называлась счастливою от своего богатства исуществовала до падения Рима; в благословенный век Траянов образованныеграждане ее любили читать Платона и, зная наизусть Илиаду, пели в битвахстихи Гомеровы. Пантикапея и Фанагория были столицами знаменитого царстваВоспорского, основанного азиатскими греками в окрестностях КиммерийскогоПролива. Город Танаис, где ныне Азов, принадлежал к сему царству; ноХерсон Таврический (коего начало неизвестно) хранил вольность свою довремен Митридатовых. Сии пришельцы, имея торговлю и тесную связь с своимиединоземцами, сообщили им верные географические сведения о России южной, иГеродот, писавший за 445 лет до Рождества Христова, предал нам оные всвоем любопытном творении. Киммериане, древнейшие обитатели нынешних губерний Херсонской иЕкатеринославской - вероятно, единоплеменные с Германскими Цимбрами, за100 лет до времен Кировых были изгнаны из своего отечества скифами илисколотами, которые жили прежде в восточных окрестностях моря Каспийского,но, вытесненные оттуда Массагетами, перешли за Волгу, разорили послевеликую часть южной Азии и, наконец, утвердились между Истром и Танаисом(Дунаем и Доном), где сильный царь персидский, Дарий, напрасно хотелотмстить им за опустошение Мидии и где, гоняясь за ними в степях обширных,едва не погибло все его многочисленное войско. Скифы, называясь разнымиименами, вели жизнь кочевую, подобно киргизам или калмыкам; более всеголюбили свободу; не знали никаких искусств, кроме одного: "везде настигатьнеприятелей и везде от них скрываться"; однако ж терпели греческихпоселенцев в стране своей, заимствовали от них первые начала гражданскогообразования, и царь скифский построил себе в Ольвии огромный дом,украшенный резными изображениями сфинксов и грифов. - Каллипиды, смесьдиких скифов и греков, жили близ Ольвии к Западу; алазоны в окрестностяхГипаниса, или Буга; так называемые скифы-земледельцы далее к Северу, наобоих берегах Днепра. Сии три народа уже сеяли хлеб и торговали им. На левой стороне Днепра,в 14 днях пути от его устья (вероятно, близ Киева), междускифами-земледельцами и кочующими было их Царское кладбище, священное длянарода и неприступное для врагов. Главная Орда, или Царственная, кочевалана восток до самого Азовского моря, Дона и Крыма, где жили тавры, можетбыть единоплеменники древних киммериан: убивая иностранцев, они приносилиих в жертву своей богине-девице τηΠαρθ^ 1;νω, и мыс Севастопольский, гдесуществовал храм ее, долго называлсяΠαρθέ& #957;ιον. Геродот пишет ещео многих других народах не скифского племени: агафирсах в Седмиградской области или Трансильвании, неврах в Польше,андрофагах и меланхленах в России: жилища последних находились в 4000стадиях, или в 800 верстах, от Черного моря к Северу, в ближнем соседствес андрофагами; те и другие питались человеческим мясом. Меланхленыназывались так от черной одежды своей. Невры "обращались ежегодно нанесколько месяцев в волков": то есть зимою покрывались волчьими кожами. -За Доном, на степях Астраханских, обитали сарматы, или савроматы; далее,среди густых лесов, будины, гелоны (народ греческого происхождения,имевший деревянную крепость), - ирки, фиссагеты (славные звероловством), ана восток от них - скифские беглецы орды Царской. Тут, по сказанию Геродота, начинались каменистые горы (Уральские) истрана агриппеев, людей плосконосых (вероятно, калмыков). Доселе ходилиобыкновенно торговые караваны из городов черноморских: следственно, местабыли известны, также и народы, которые говорили семью разными языками. Одальнейших полунощных землях носился единственно темный слух. Агриппеиуверяли, что за ними обитают люди, которые спят в году шесть месяцев: чемуне верил Геродот, но что для нас понятно: долговременные ночи хладныхклиматов, озаряемые в течение нескольких месяцев одними севернымисияниями, служили основанием сей молвы. - На восток от агриппеев (вВеликой Татарии) жили исседоны, которые сказывали, что недалеко от нихгрифы стрегут золото, сии баснословные грифы кажутся отчасти историческоюистиною и заставляют думать, что драгоценные рудники южной Сибири былииздревле знаемы. Север вообще славился тогда своим богатством илимножеством золота. Упомянув о разных ордах, кочевавших на восток от моря Каспийского,Геродот пишет о главном народе нынешних киргизских степей, сильныхмассагетах, победивших Кира, и сказывает, что они, сходствуя одеждою инравами с племенами скифскими, украшали золотом шлемы, поясы, конскиеприборы и, не зная железа, ни серебра, делали палицы и копья из меди. Что касается собственно до Скифии российской, то сия земля, по известиюГеродота, была необозримою равниною, гладкою и безлесною; только междуТавридою и днепровским устьем находились леса. Он за чудо сказывает своимединоземцам, что зима продолжается там 8 месяцев, и воздух в сие время, пословам Скифов, бывает наполнен летающими перьями, то есть снегом; что мореАзовское замерзает, жители ездят на санях чрез неподвижную глубину его, идаже конные сражаются на воде, густеющей от холода; что гром гремит имолния блистает у них единственно летом. - Кроме Днепра, Буга и Дона,вытекающего из озера, сей Историк именует еще реку Днестр(Τύρης, при устье коего жили греки, называемыетиритами), Прут (Ποράτα), Серет(Ορδησ` 3;ός), и говорит, что Скифиявообще может славиться большими судоходными реками; что Днепр, изобильныйрыбою, окруженный прекрасными лугами, уступает в величине одному Нилу иДунаю; что вода его отменно чиста, приятна для вкуса и здорова; чтоисточник сей реки скрывается в отдалении и неизвестен скифам. Такимобразом Север восточной Европы, огражденный пустынями и свирепостиюварваров, которые на них скитались, оставался еще землею таинственною дляистории. Хотя скифы занимали единственно южные страны нашего отечества;хотя андрофаги, меланхлены и прочие народы северные, как пишет самГеродот, были совсем иного племени: но греки назвали всю нынешнююазиатскую и европейскую Россию, или все полунощные земли, Скифиею, так жекак они без разбора именовали полуденную часть мира Эфиопиею, западнуюКельтикою, восточную Индиею, ссылаясь на Историка Эфора, жившего за 350лет до Рождества Христова. Несмотря на долговременное сообщение с образованными греками, скифы ещегордились дикими нравами своих предков, и славный единоземец их, ФилософАнахарсис, ученик Солонов, напрасно хотев дать им законы афинские, былжертвою сего несчастного опыта. В надежде на свою храбрость имногочисленность, они не боялись никакого врага; пили кровь убитыхнеприятелей, выделанную кожу их употребляли вместо одежды, а черепы вместососудов, и в образе меча поклонялись богу войны, как главе других мнимыхбогов. Могущество скифов начало ослабевать со времен Филиппа Македонского,который, по словам одного древнего историка, одержал над ними решительнуюпобеду не превосходством мужества, а хитростию воинскою, и не нашел встане у врагов своих ни серебра, ни золота, но только жен, детей истарцев. Митридат Эвпатор, господствуя на южных берегах Черного моря изавладев Воспорским Царством, утеснил и скифов: последние их силы былиистощены в жестоких его войнах с Римом, коего орлы приближались тогда кнынешним кавказским странам России. Геты, народ фракийский, побежденныйАлександром Великим на Дунае, но страшный для Рима во время Царя своего,Беребиста Храброго, за несколько лет до Рождества Христова отнял у скифоввсю землю между Истром и Борисфеном, т. е. Дунаем и Днепром. Наконец сарматы, обитавшие в Азии близ Дона, вступили в Скифию и, поизвестию Диодора Сицилийского, истребили ее жителей или присоединили ксвоему народу, так что особенное бытие скифов исчезло для истории;осталось только их славное имя, коим несведущие греки и римляне долго ещеназывали все народы мало известные и живущие в странах отдаленных. Сарматы (или савроматы Геродотовы) делаются знамениты в началехристианского летосчисления, когда римляне, заняв Фракию и страныДунайские своими легионами, приобрели для себя несчастное соседствоварваров. С того времени историки римские беспрестанно говорят о семнароде, который господствовал от Азовского моря до берегов Дуная и состоялиз двух главных племен, роксолан и язигов; но географы, весьма некстатиназвав Сарматиею всю обширную страну Азии и Европы, от Черного моря иКаспийского с одной стороны до Германии, а с другой до самой глубинысевера, обратили имя сарматов (подобно как прежде скифское) в общее длявсех народов полунощных. Роксолане утвердились в окрестностях Азовского иЧерного моря, а язиги скоро перешли в Дакию, на берега Тисы и Дуная.Дерзнув первые тревожить римские владения с сей стороны, они начали туужасную и долговременную войну дикого варварства с гражданскимпросвещением, которая заключилась наконец гибелию последнего. Роксоланеодержали верх над когортами римскими в Дакии; язиги опустошали Мизию. Ещевоенное искусство, следствие непрестанных побед в течение осьми веков,обуздывало варваров и часто наказывало их дерзость; но Рим, изнеженныйроскошию, вместе с гражданскою свободою утратив и гордость великодушную,не стыдился золотом покупать дружбу сарматов. Тацит именует язиговсоюзниками своего народа, и сенат, решив прежде судьбу великих государей имира, с уважением встречал послов народа кочующего. -Хотя войнаМаркоманнская, в коей сарматы присоединились к германцам, имела несчастныедля них следствия; хотя, побежденные Марком Аврелием, они утратили силусвою и не могли уже быть завоевателями: однако ж, кочуя в южной России ина берегах Тибиска, или Тисы, долго еще беспокоили набегами римскиевладения. Почти в одно время с язигами и роксоланами узнаем мы и других -вероятно, единоплеменных с ними - обитателей юго-восточной России, алан,которые, по известию Аммиана Марцеллина, были древние массагеты и жилитогда между Каспийским и Черным морем. Они, равно как и все азиатскиедикие народы, не обрабатывали земли, не имели домов, возили жен и детей наколесницах, скитались по степям Азии даже до самой Индии северной, грабилиАрмению, Мидию, а в Европе берега Азовского и Черного моря; отважно искалисмерти в битвах и славились отменною храбростию. К сему народумногочисленному принадлежали, вероятно, аорсы и сираки, о коих в первомвеке Христианского летосчисления упоминают разные историки и кои, обитаямежду Кавказом и Доном, были и врагами и союзниками римлян. Алане,вытеснив сарматов из юго-восточной России, отчасти заняли и Тавриду. В третьем веке приближились от Балтийского к Черному морю готфы идругие народы германские, овладели Дакиею, римскою провинциею со временТраяновых, и сделались самыми опасными врагами империи. Переплыв на судахв Азию, готфы обратили в пепел многие города цветущие в Вифинии, Галатии,Каппадокии и славный храм Дианы в Ефесе, а в Европе опустошили Фракию,Македонию и Грецию до Мореи. Они хотели, взяв Афины, истребить огнем всекниги греческие, там найденные; но приняли совет одного умного единоземца,который сказал им: "Оставьте грекам книги, чтобы они, читая их, забываливоенное искусство и тем легче были побеждаемы нами". Ужасные свирепостию имужеством, готфы основали сильную Империю, которая разделялась навосточную и западную, и в IV столетии, при Царе их Эрманарихе, заключала всебе не малую часть России европейской, простираясь от Тавриды и Черногоморя до Балтийского. Готфский историк VI века Иорнанд пишет, что Эрманарих в числе многихиных народов победил и венедов, которые, обитая в соседстве с эстами игерулами, жителями берегов Балтийских, славились более своеюмногочисленностию, нежели искусством воинским. Сие известие для наслюбопытно и важно, ибо венеды, по сказанию Иорнанда, были единоплеменникиславян, предков народа российского. Еще в самой глубокой древности, лет за450 до Рождества Христова, было известно в Греции, что янтарь находится вотдаленных странах Европы, где река Эридан впадает в Северный океан и гдеживут венеды. Вероятно, что финикияне, смелые мореходцы, которые открылиЕвропу для образованных народов древности, не имевших о ней сведения,доплывали до самых берегов нынешней Пруссии, богатых янтарем, и тампокупали его у Венедов. Во время Плиния и Тацита, или в первом столетии,венеды жили близ Вислы и граничили к югу с Дакиею. Птолемей, астроном игеограф второго столетия, полагает их на восточных берегах моряБалтийского, сказывая, что оно издревле называлось Венедским. Следственно;ежели славяне и венеды составляли один народ, то предки наши были известныи грекам, и римлянам, обитая на юге от моря Балтийского. Из Азии ли онипришли туда и в какое время, не знаем. Мнение, что сию часть мира должнопризнавать колыбелию всех народов, кажется вероятным, ибо, согласно спреданиями священными, и все языки европейские, несмотря на их разныеизменения, сохраняют в себе некоторое сходство с древними азиатскими;однако ж мы не можем утвердить сей вероятности никакими действительноисторическими свидетельствами и считаем венедов европейцами, когда историянаходит их в Европе. Сверх того они самыми обыкновениями и нравамиотличались от азиатских народов, которые, приходя в нашу часть мира, незнали домов, жили в шатрах или колесницах и только на конях сражались:Тацитовы же венеды имели домы, любили ратоборствовать пешие и славилисьбыстротою своего бега. Конец четвертого века ознаменовался важными происшествиями. Гунны,народ кочующий, от полунощных областей Китая доходят чрез неизмеримыестепи до юго-восточной России, нападают - около 377 года - на алан,готфов, владения римские; истребляя все огнем и мечем. Современныеисторики не находят слов для описания лютой свирепости и самого безобразиягуннов. Ужас был их предтечею, и столетний герой Эрманарих не дерзнул дажевступить с ними в сражение, но произвольною смертию спешил избавиться отрабства. Восточные готфы должны были покориться, а западные искали убежищаво Фракии, где римляне, к несчастию своему, дозволили им поселиться: ибоготфы, соединясь с другими мужественными германцами, скоро овладелибольшею частию империи. История сего времени упоминает об антах, которые, по известию Иорнандаи византийских летописцев, принадлежали вместе с венедами к народуславянскому. Винитар, наследник Эрманариха, Царя Готфского, был уже данником гуннов,но хотел еще повелевать другими народами: завоевал страну антов, которыеобитали на север от Черного моря (следственно, в России), и жестокимобразом умертвил их князя, именем Бокса, с семьюдесятью знатнейшимибоярами. Царь гуннский, Баламбер, вступился за утесненных и, победивВинитара, освободил их от ига готфов. - Нет сомнения, что анты и венедыпризнавали над собою власть гуннов: ибо сии завоеватели во время Аттилы,грозного царя их, повелевали всеми странами от Волги до Рейна, отМакедонии до островов Балтийского моря. Истребив бесчисленное множестволюдей, разрушив города и крепости дунайские, предав огню селения, окруживсебя пустынями обширными, Аттила царствовал в Дакии под наметом шатра,брал дань с Константинополя, но славился презрением золота и роскоши,ужасал мир и гордился именем бича Небесного. - С жизнью сего варвара, новеликого человека, умершего в 454 году, прекратилось и владычество гуннов.Народы, порабощенные Аттилою, свергнули с себя иго несогласных сыновейего. Изгнанные немцами-гепидами из Паннонии или Венгрии, гунны держалисьеще несколько времени между Днестром и Дунаем, где страна их называласьГунниваром; другие рассеялись по дунайским областям империи - и скороизгладились следы ужасного бытия гуннов. Таким образом сии варвары отдаленной Азии явились в Европе,свирепствовали и, как грозное привидение, исчезли! В то время южная Россия могла представлять обширную пустыню, гдескитались одни бедные остатки народов. Восточные готфы большею частиюудалились в Паннонию; о роксоланах не находим уже ни слова в летописях:вероятно, что они смешались с гуннами или, под общим названием сарматов,вместе с язигами были расселены императором Маркианом в Иллирике и вдругих римских провинциях, где, составив один народ с готфами, утратилиимя свое: ибо в конце V века история уже молчит о сарматах. Множествоалан, соединясь с немецкими вандалами и свевами, перешло за Рейн, за горыПиренейские, в Испанию и Португалию. - Но скоро угры и болгары, посказанию греков единоплеменные с гуннами и до того времени неизвестные,оставив древние свои жилища близ Волги и гор Уральских, завладели берегамиАзовского, Черного моря и Тавридою (где еще обитали некоторые готфы,принявшие Веру Христианскую) и в 474 году начали опустошать Мизию, Фракию,даже предместия константинопольские. С другой стороны выходят на феатр истории славяне, под сим именем,достойным людей воинственных и храбрых, ибо его можно производить отславы, - и народ, коего бытие мы едва знали, с VI века занимает великуючасть Европы, от моря Балтийского до реки Эльбы, Тисы и Черного моря.Вероятно, что некоторые из славян, подвластных Эрманариху и Аттиле,служили в их войске; вероятно, что они, испытав под начальством сихзавоевателей храбрость свою и приятность добычи в богатых областяхимперии, возбудили в соотечественниках желание приближиться к Греции ивообще распространить их владение. Обстоятельства времени имблагоприятствовали. Германия опустела; ее народы воинственные удалились кюгу и западу искать счастия. На берегах Черноморских, между устьями Днепраи Дуная, кочевали, может быть, одни дикие малолюдные орды, которыесопутствовали гуннам в Европу и рассеялись после их гибели. От Дуная иАлуты до реки Моравы жили немцы лонгобарды и гепиды; от Днепра к морюКаспийскому угры и болгары; за ними, к северу от Понта Эвксинского иДуная, явились анты и славяне; другие же племена их вступили в Моравию,Богемию, Саксонию, а некоторые остались на берегах моря Балтийского. Тогданачинают говорить об них историки византийские, описывая свойства, образжизни и войны, обыкновения и нравы славян, отличные от характера немецкихи сарматских племен: доказательство, что сей народ был прежде малоизвестен грекам, обитая во глубине России, Польши, Литвы, Пруссии, встранах отдаленных и как бы непроницаемых для их любопытства. Уже в конце пятого века летописи Византийские упоминают о славянах,которые в 495 году дружелюбно пропустили чрез свои земли немцев-герулов,разбитых лонгобардами в нынешней Венгрии и бежавших к морю Балтийскому; нотолько со времен Юстиниановых, с 527 года, утвердясь в Северной Дакии,начинают они действовать против империи, вместе с угорскими племенами ибратьями своими антами, которые в окрестностях Черного моря граничили сболгарами. Ни сарматы, ни готфы, ни самые гунны не были для империиужаснее славян. Иллирия, Фракия, Греция, Херсонес - все страны от заливаИонического до Константинополя были их жертвою; только Хильвуд, смелыйВождь Юстинианов, мог еще с успехом им противоборствовать; но славяне,убив его в сражении за Дунаем, возобновили свои лютые нападения нагреческие области, и всякое из оных стоило жизни или свободы бесчисленномумножеству людей, так южные берега Дунайские, облитые кровию несчастныхжителей, осыпанные пеплом городов и сел, совершенно опустели. Ни легионыримские, почти всегда обращаемые в бегство, ни великая стена Анастасиева,сооруженная для защиты Царяграда от варваров, не могли удерживать славян,храбрых и жестоких. Империя с трепетом и стыдом видела знамя Константиновов руках их. Сам Юстиниан, совет верховный и знатнейшие вельможи должныбыли с оружием стоять на последней ограде столицы, стене Феодосиевой, сужасом ожидая приступа славян и болгаров ко вратам ее. Один Велисарий,поседевший в доблести, осмелился выйти к ним навстречу, но более казноюимператорскою, нежели победою, отвратил сию грозную тучу отКонстантинополя. Они спокойно жительствовали в империи, как бы всобственной земле своей, уверенные в безопасной переправе чрез Дунай: ибогепиды, владевшие большею частию северных берегов его, всегда имели дляних суда в готовности. Между тем Юстиниан с гордостию величал себяАнтическим, или Славянским, хотя сие имя напоминало более стыд, нежелиславу его оружия против наших диких предков, которые беспрестанноопустошали империю или, заключая иногда дружественные с нею союзы,нанимались служить в ее войсках и способствовали их победам. Так во второелето славной войны Готфской (в 536 году) Валериан привел в Италию 1600конных славян, и римский полководец Туллиан вверил антам защиту Лукании,где они в 547 году разбили готфского короля Тотилу. Уже лет 30 славяне свирепствовали в Европе, когда новый азиатский народпобедами и завоеваниями открыл себе путь к Черному морю. Весь известныймир был тогда феатром чудесного волнения народов и непостоянства в ихвеличии. Авары славились могуществом в степях Татарии, но в VI веке,побежденные турками, ушли из земли своей. Сии турки, по свидетельствуисториков китайских, были остатками гуннов, древних полунощных соседейКитайской империи; в течение времени соединились с другими Ордамиединоплеменными и завоевали всю южную Сибирь. Хан их, называемый ввизантийских летописях Дизавулом, как новый Аттила покорив многие народы,жил среди гор Алтайских в шатре, украшенном коврами шелковыми и многимизолотыми сосудами; сидя на богатом троне, принимал византийских послов идары от Юстиниана; заключал с ним союзы и счастливо воевал с персами.Известно, что россияне, овладев в новейшие времена полуденною частиюСибири, находили в тамошних могилах великое количество вещей драгоценных:вероятно, что они принадлежали сим алтайским туркам, уже не дикому, ноотчасти образованному народу, торговавшему с Китаем, Персиею и греками. Вместе с другими ордами зависели от Дизавула киргизы и гунны-Огоры. Бывпрежде данниками аваров и тогда угнетаемые турками, огоры перешли назападные берега Волги, назвались славным именем аваров, некогдамогущественных, и предложили союз императору византийскому. Народгреческий с любопытством и с ужасом смотрел на их послов: одежда сих людейнапоминала ему страшных гуннов Аттилы, от коих мнимые авары отличалисьединственно тем, что не брили головы и заплетали волосы в длинные косы,украшенные лентами. Главный посол сказал Юстиниану, что авары,мужественные и непобедимые, хотят его дружбы, требуя даров, жалованья ивыгодных мест для поселения. Император не дерзнул ни в чем отказать семународу, который, бежав из Азии, со вступлением в Европу приобрел силу ихрабрость. Угры, болгары признали власть его. Анты не могли емупротивиться. Хан аварский, свирепый Баян, разбил их войско, умертвилпосла, знаменитого князя Мезамира; ограбил землю, пленил жителей; скорозавоевал Моравию, Богемию, где обитали чехи и другие славяне; победилСигеберта, короля франков, и возвратился на Дунай, где Лонгобарды великровопролитную войну с гепидами. Баян соединился с первыми, разрушилдержаву гепидов, овладел большею частию Дакии, а скоро и Паннониею, илиВенгриею, которую лонгобарды уступили ему добровольно, желая искатьзавоеваний в Италии. Область аваров в 568 году простиралась от Волги доЭльбы. В начале седьмого века завладели они и Далмациею, кроме приморскихгородов ее. Хотя турки, господствуя на берегах Иртыша, Урала, - тревожанабегами Китай и Персию - около 580 года распространили было своизавоевания до самой Тавриды - взяли Воспор, осаждали Херсон; но скороисчезли в Европе, оставив земли черноморские в подданстве аваров. Уже анты, богемские чехи, моравы служили хану; но собственно такназываемые дунайские славяне хранили свою независимость, и еще в 581 годумногочисленное войско их снова опустошило Фракию и другие владенияимперские до самой Эллады, или Греции. Тиверий царствовал вКонстантинополе: озабоченный войною Персидскою, он не мог отразить славяни склонил хана отмстить им впадением в страну их. Баян назывался другомТиверия и хотел даже быть римским патрицием: он исполнил желаниеимператора тем охотнее, что давно уже ненавидел славян за их гордость. Сию причину злобы его описывают византийские историки следующимобразом. Смирив антов, хан требовал от славян подданства; но Лавритас идругие вожди их ответствовали: "Кто может лишить нас вольности? Мыпривыкли отнимать земли, а не свои уступать врагам. Так будет и впредь,доколе есть война и мечи в свете". Посол ханский раздражил их своими надменными речами и заплатил за тожизнию. Баян помнил сие жестокое оскорбление и надеялся собрать великоебогатство в земле славян, которые, более пятидесяти лет громив империю, небыли еще никем тревожимы в стране своей. Он вступил в нее с шестьюдесятьютысячами отборных конных латников, начал грабить селения, жечь поля,истреблять жителей, которые только в бегстве и в густоте лесов искалиспасения. - С того времени ослабело могущество славян, и хотяКонстантинополь еще долго ужасался их набегов, но скоро хан аварскийсовершенно овладел Дакиею. Обязанные давать ему войско, они лили кровьсвою и чуждую для пользы их тирана; долженствовали первые гибнуть вбитвах, и когда хан, нарушив мир с Грециею, в 626 году осадилКонстантинополь, славяне были жертвою сего дерзкого предприятия. Они взялибы столицу империи, если бы измена не открыла их тайного намерения грекам:окруженные неприятелем, бились отчаянно; немногие спаслися и в знакблагодарности были казнены ханом. Между тем не все народы славянские повиновались сему хану: обитавшие заВислою и далее к северу спаслись от рабства. Так, в исходе VI века наберегах моря Балтийского жили мирные и счастливые славяне, коих оннапрасно хотел вооружить против греков и которые отказались помогать емувойском. Сей случай, описанный византийскими историками, достоинлюбопытства и примечания. "Греки (повествуют они) взяли в плен трехчужеземцев, имевших, вместо оружия, кифары, или гусли. Император спросил, кто они? Мы - славяне, ответствовали чужеземцы, иживем на отдаленнейшем конце Западного океана (моря Балтийского). Ханаварский, прислав дары к нашим старейшинам, требовал войска, чтобыдействовать против греков. Старейшины взяли дары, но отправили нас к хану с извинением, что немогут за великою отдаленностию дать ему помощи. Мы сами были 15 месяцев вдороге. Хан, невзирая на святость посольского звания, не отпускал нас вотечество. Слыша о богатстве и дружелюбии греков, мы воспользовалисьслучаем уйти во Фракию. С оружием обходиться не умеем и только играем нагуслях. Нет железа в стране нашей: не зная войны и любя музыку, мы ведемжизнь мирную и спокойную. - Император дивился тихому нраву сих людей,великому росту и крепости их: угостил послов и доставил им способвозвратиться в отечество". Такое миролюбивое свойство балтийских славян,во времена ужасов варварства, представляет мыслям картину счастия,которого мы обыкли искать единственно в воображении. Согласие византийскихисториков в описании сего происшествия доказывает, кажется, его истину,утверждаемую и самыми тогдашними обстоятельствами севера, где славянемогли наслаждаться тишиною, когда германские народы удалились к югу икогда разрушилось владычество гуннов. Наконец богемские славяне, возбужденные отчаянием, дерзнули обнажитьмеч, смирили гордость аваров и возвратили древнюю свою независимость.Летописцы повествуют, что некто, именем Само, был тогда смелым Вождем их:благодарные и вольные славяне избрали его в цари. Он сражался сДагобертом, королем франков, и разбил его многочисленное войско. Скоро владения славян умножились новыми приобретениями: еще в VI веке,как вероятно, многие из них поселились в Венгрии; другие в начале VIIстолетия, заключив союз с Константинополем, вошли в Иллирию, изгналиоттуда аваров и основали новые области, под именем Кроации, Славонии,Сербии, Боснии и Далмации. Императоры охотно дозволяли им селиться в греческих владениях, надеясь,что они, по известной храбрости своей, могли быть лучшею их защитою отнападения других варваров, - и в VII веке находим славян на реке Стримонево Фракии, в окрестностях Фессалоники и в Мизии, или в нынешней Болгарии.Даже весь Пелопоннес был несколько времени в их власти: онивоспользовались ужасами моровой язвы, которая свирепствовала в Греции, изавоевали древнее отечество наук и славы. - Многие их них поселились вВифинии, Фригии, Дардании, Сирии. Но между тем, когда чехи и другие славяне пользовались уже совершенноювольностию отчасти в прежних, отчасти в новых своих владениях, дунайскиенаходились еще, кажется, под игом аваров, хотя могущество сегодостопамятного азиатского народа ослабело в VII веке. Куврат, князьболгарский, данник хана, в 635 году свергнул с себя иго аваров. Разделивсилы свои на девять обширных укрепленных станов, они еще долгое времявластвовали в Дакии и в Паннонии, вели жестокие войны с баварцами иславянами в Каринтии, в Богемии; наконец утратили в летописях имя свое.Куврат, союзник и друг римлян, господствовал в окрестностях Азовскогоморя; но сыновья его, в противность мудрому совету умирающего отца,разделились: старший, именем Ватвай, остался на берегах Дона; второй сын,Котраг, перешел на другую сторону сей реки; четвертый в Паннонию, илиВенгрию, к Аварам, пятый в Италию; а третий, Аспарух, утвердился спервамежду Днестром и Дунаем, но в 679 году, завоевав и всю Мизию, где жилимногие Славяне, основал там сильное государство Болгарское. Представив читателю расселение народов славянских от моря Балтийскогодо Адриатического, от Эльбы до Мореи и Азии, скажем, что они, сильныечислом и мужеством, могли бы тогда, соединясь, овладеть Европою; но,слабые от развлечения сил и несогласия, почти везде утратилинезависимость, и только один из них, искушенный бедствиями, удивляет нынемир величием. Другие, сохранив бытие свое в Германии, в древней Иллирии, вМизии, повинуются Властителям чужеземным; а некоторые забыли и самый языкотечественный. Теперь обратимся к истории государства Российского, основанной напреданиях нашего собственного, древнейшего летописца. Глава II О СЛАВЯНАХ И ДРУГИХ НАРОДАХ, СОСТАВИВШИХ ГОСУДАРСТВО РОССИЙСКОЕ Происхождение Славян Российских. Поляне. Радимичи и Вятичи. Древляне.Дулебы и Бужане. Лутичи и Тивирцы. Хорваты, Северяне, Дреговичи, Кривичи,Полочане, Славяне Новогородские. Киев. Изборск, Полоцк, Смоленск, Любеч,Чернигов. Финские или Чудские народы в России. Латышские народы.Междоусобия Славян Российских. Господство и гибель Обров. Козары. Варяги.Русь. Нестор пишет, что Славяне издревле обитали в странах Дунайских и,вытесненные из Мизии Болгарами, а из Паннонии Волохами (доныне живущими вВенгрии), перешли в Россию, в Польшу и другие земли. Сие известие опервобытном жилище наших предков взято, кажется, из ВизантийскихЛетописцев, которые в VI веке узнали их на берегах Дуная; однако ж Несторв другом месте говорит, что Св. Апостол Андрей - проповедуя в Скифии имяСпасителя, поставив крест на горах Киевских, еще не населенных, ипредсказав будущую славу нашей древней столицы - доходил до Ильменя инашел там Славян: следственно, они, по собственному Несторову сказанию,жили в России уже в первом столетии и гораздо прежде, нежели Болгарыутвердились в Мизии. Но вероятно, что Славяне, угнетенные ими, отчастидействительно возвратились из Мизии к своим северным единоземцам; вероятнои то, что Волохи, потомки древних Гетов и Римских всельников Траяновавремени в Дакии, уступив сию землю Готфам, Гуннам и другим народам, искалиубежища в горах и, видя наконец слабость Аваров, овладели Трансильваниею ичастью Венгрии, где Славяне долженствовали им покориться. Может быть, еще за несколько веков до Рождества Христова под именемвенедов известные на восточных берегах моря Балтийского, Славяне в то жевремя обитали и внутри России; может быть Андрофаги, Меланхлены, НеврыГеродотовы принадлежали к их племенам многочисленным. Самые древние жителиДакии, Геты, покоренные Траяном, могли быть нашими предками: сие мнениетем вероятнее, что в Русских сказках XII столетия упоминается о счастливыхвоинах Траяновых в Дакии, и что Славяне Российские начинали, кажется, своелетосчисление от времени сего мужественного Императора. Заметим ещекакое-то древнее предание народов Славянских, что праотцы их имели дело сАлександром Великим, победителем Гетов. Но Историк не должен предлагать вероятностей за истину, доказываемуютолько ясными свидетельствами современников. Итак, оставляя безутвердительного решения вопрос: "Откуда и когда Славяне пришли в Россию?",опишем, как они жили в ней задолго до того времени, в которое образовалосьнаше Государство. Многие Славяне, единоплеменные с Ляхами, обитавшими на берегах Вислы,поселились на Днепре в Киевской губернии и назвались Полянами от чистыхполей своих. Имя сие исчезло в древней России, но сделалось общим именемЛяхов, основателей Государства Польского. От сего же племени Славян былидва брата, Радим и Вятко, главами Радимичей и Вятичей: первый избрал себежилище на берегах Сожа, в Могилевской Губернии, а второй на Оке, вКалужской, Тульской или Орловской. Древляне, названные так от лесной земли своей, обитали в ВолынскойГубернии; Дулебы и Бужане по реке Бугу, впадающему в Вислу; Лутичи иТивирцы по Днестру до самого моря и Дуная, уже имея города в земле своей;Белые Хорваты в окрестностях гор Карпатских; Северяне, соседи Полян, наберегах Десны, Семи и Сулы, в Черниговской и Полтавской Губернии; вМинской и Витебской, между Припятью и Двиною Западною, Дреговичи; вВитебской, Псковской, Тверской и Смоленской, в верховьях Двины, Днепра иВолги, Кривичи; а на Двине, где впадает в нее река Полота, единоплеменныес ними Полочане; на берегах же озера Ильменя собственно так называемыеСлавяне, которые после Рождества Христова основали Новгород. К тому же времени Летописец относит и начало Киева, рассказываяследующие обстоятельства: "Братья Кий, Щек и Хорив, с сестрою Лыбедью,жили между Полянами на трех горах, из коих две слывут по имени двухменьших братьев, Щековицею и Хоривицею; а старший жил там, где ныне (вНесторово время) Зборичев взвоз. Они были мужи знающие и разумные; ловилизверей в тогдашних густых лесах Днепровских, построили город и назвалионый именем старшего брата, т. е. Киевом. Некоторые считают Кия перевозчиком, ибо в старину был на сем местеперевоз и назывался Киевым; но Кий начальствовал в роде своем: ходил, каксказывают, в Константинополь и приял великую честь от Царя Греческого; навозвратном пути, увидев берега Дуная, полюбил их, срубил городок и хотелобитать в нем; но жители Дунайские не дали ему там утвердиться, и донынеименуют сие место городищем Киевцом. Он скончался в Киеве, вместе с двумябратьями и сестрою". Нестор в повествовании своем основывается единственнона изустных сказаниях: отдаленный многими веками от случаев, здесьописанных, мог ли он ручаться за истину предания, всегда обманчивого,всегда неверного в подробностях Может быть, что Кий и братья его никогда всамом деле не существовали и что вымысел народный обратил названия мест,неизвестно от чего происшедшие, в названия людей. Имя Киева, горы Щековицы- ныне Скавицы - Хоривицы, уже забытой, и речки Лыбеди, впадающей в Днепрнедалеко от новой Киевской крепости, могли подать мысль к сочинению баснио трех братьях и сестре их: чему находим многие примеры в Греческих иСеверных повествователях, которые, желая питать народное любопытство, вовремена невежества и легковерия, из географических названий составлялицелые Истории и Биографии. Но два обстоятельства в сем Несторовом известиидостойны особенного замечания: первое, что Славяне Киевские издревле имелисообщение с Царемградом, и второе, что они построили городок на берегахДуная еще задолго до походов Россиян в Грецию. Дулебы, Поляне Днепровские,Лутичи и Тивирцы могли участвовать в описанных нами войнах СлавянДунайских, столь ужасных для Империи, и заимствовать там разныеблагодетельные изобретения для жизни гражданской. Летописец не объявляет времени, когда построены другие Славянские,также весьма древние города в России: Изборск, Полоцк, Смоленск, Любеч,Чернигов; знаем только, что первые три основаны Кривичами и были уже в IXвеке, а последние в самом начале X; но они могли существовать и гораздопрежде. Чернигов и Любеч принадлежали к области Северян. Кроме народов Славянских, по сказанию Нестора, жили тогда в России имногие иноплеменные: Меря вокруг Ростова и на озере Клещине, илиПереславском; Мурома на Оке, где сия река впадает в Волгу; Черемиса,Мещера, Мордва на юго-восток от Мери; Ливь в Ливонии; Чудь в Эстонии и навосток к Ладожскому озеру; Нарова там, где Нарва; Ямь или Емь в Финляндии;Весь на Белеозере; Пермь в Губернии сего имени; Югра или нынешниеБерезовские Остяки на Оби и Сосве; Печора на реке Печоре. Некоторые из сихнародов уже исчезли в новейшие времена или смешались с Россиянами; нодругие существуют и говорят языками столь между собой сходственными, чтоможем несомнительно признать их, равно как и Лапландцев, Зырян, ОстяковОбских, Чуваш, Вотяков, народами единоплеменными и назвать вообщеФинскими. Уже Тацит в первом столетии говорит о соседственных с ВенедамиФиннах, которые жили издревле в полунощной Европе. Лейбниц и новейшиеШведские Историки согласно думают, что Норвегия и Швеция были некогданаселены ими - даже самая Дания, по мнению Греция. От моря Балтийского доЛедовитого, от глубины Европейского Севера на Восток до Сибири, до Урала иВолги, рассеялись многочисленные племена Финнов. Не знаем, когда они вРоссии поселились; но не знаем также и никого старобытнее их в северных ивосточных ее климатах. Сей народ, древний и многочисленный, занимавший изанимающий такое великое пространство в Европе и в Азии, не имел Историка,ибо никогда не славился победами, не отнимал чуждых земель, но всегдауступал свои: в Швеции и Норвегии Готфам, а в России, может быть,Славянам, и в одной нищете искал для себя безопасности: "не имея (пословам Тацита) ни домов, ни коней, ни оружия; питаясь травами, одеваяськожами звериными, укрываясь от непогод под сплетенными ветвями". ВТацитовом описании древних Финнов мы узнаем отчасти и нынешних, особенноже Лапландцев, которые от предков своих наследовали и бедность, и грубыенравы, и мирную беспечность невежества. "Не боясь ни хищности людей, нигнева богов (пишет сей красноречивый Историк), они приобрели самое редкоев мире благо: счастливую от судьбы независимость!" Но Финны Российские, по сказанию нашего Летописца, уже не были такимигрубыми, дикими людьми, какими описывает их Римский Историк: имели нетолько постоянные жилища, но и города: Весь - Белоозеро, Меря - Ростов,Мурома - Муром. Летописец, упоминая о сих городах в известиях IX века, незнал, когда они построены. - Древняя История Скандинавов (Датчан,Норвежцев, Шведов) часто говорит о двух особенных странах Финских, вольныхи независимых: Кириаландии и Биармии. Первая от Финского заливапростиралась до самого Белого моря, вмещала в себе нынешнюю Финляндскую,Олонецкую и часть Архангельской губернии; граничила на Восток с Биармиею,а на Северо-запад - с Квенландиею или Каяниею. Жители ее беспокоилинабегами земли соседственные и славились мнимым волшебством еще более,нежели храбростию. Биармиею называли Скандинавы всю обширную страну отСеверной Двины и Белого моря до реки Печоры, за которой они воображалиИотунгейм, отчизну ужасов природы и злого чародейства. Имя нашей Пермиесть одно с именем древней Биармии, которую составляли Архангельская,Вологодская, Вятская и Пермская Губернии. Исландские повести наполнены сказаниями о сей великой Финской области,но баснословие их может быть любопытно для одних легковерных. Первоедействительно историческое свидетельство о Биармии находим в путешествииНорвежского мореходца Отера, который в девятом веке окружил Норд-Кап,доплывал до самого устья Северной Двины, слышал от жителей многое о странеих и землях соседственных, но сказывает единственно то, что народБиармский многочислен и говорит почти одним языком с Финнами. Между сими иноплеменными народами, жителями или соседями древнейРоссии, Нестор именует еще Летголу (Ливонских Латышей), Зимголу (вСемигалии), Корсь (в Курляндии) и Литву, которые не принадлежат к Финнам,но вместе с древними Пруссами составляют народ Латышский. В языке егонаходится множество Славянских, довольно Готфских и Финских слов: из чегоосновательно заключают Историки, что Латыши происходят от сих народов. Свеликою вероятностию можно определить даже и начало бытия их. Когда Готфыудалились к пределам Империи, тогда Венеды и Финны заняли юго-восточныеберега моря Балтийского; смешались там с остатками первобытных жителей, т.е. с Готфами; начали истреблять леса для хлебопашества и прозвалисьЛатышами, или обитателями земель расчищенных, ибо лата знаменует на языкеЛитовском расчищение. Их, кажется, называет Иорнанд Видивариями, которые вполовине шестого века жили около Данцига и состояли из разных народов: счем согласно и древнее предание Латышей, уверяющих, что их первыйГосударь, именем Видвут, Царствовал на берегах Вислы и там образовал народсвой, который населил Литву, Пруссию, Курляндию и Летландню, где он идоныне находится и где, до самого введения Христианской Веры, управлял имсеверный Далай-Лама, главный судия и Священник Криве, живший в Прусскомместечке Ромове. Многие из сих Финских и Латышских народов, по словам Нестора, былиданниками Россиян: должно разуметь, что Летописец говорит уже о своемвремени, то есть о XI веке, когда предки наши овладели почти всею нынешнеюРоссиею Европейскою. До времен Рюрика и Олега они не могли быть великимизавоевателями, ибо жили особенно, по коленам; не думали соединять народныхсил в общем правлении и даже изнуряли их войнами междоусобными. Так,Нестор упоминает о нападении Древлян, лесных обитателей, и прочихокрестных Славян на тихих Полян Киевских, которые более их наслаждалисьвыгодами состояния гражданского и могли быть предметом зависти. Людигрубые, полудикие не знают духа народного и хотят лучше вдруг отнять,нежели медленно присвоить себе такие выгоды мирным трудолюбием. Сиемеждоусобие предавало Славян Российских в жертву внешним неприятелям. Обрыили Авары в VI и VII веке господствуя в Дакии, повелевали и Дулебами,обитавшими на Буге; нагло оскорбляли целомудрие жен Славянских и впрягалиих, вместо волов и коней, в свои колесницы; но сии варвары, великие теломи гордые умом (пишет Нестор), исчезли в нашем отечестве от моровой язвы, игибель их долго была пословицею в земле Русской. - Скоро явились другиезавоеватели: на юге - Козары, Варяги на Севере. Козары или Хазары, единоплеменные с Турками, издревле обитали назападной стороне Каспийского моря, называемого Хазарским в ГеографияхВосточных. Еще с третьего столетия они известны по Арменским летописям:Европа же узнала их в IV веке вместе с Гуннами, между Каспийским и Чернымморем, на степях Астраханских. Аттила властвовал над ними: Болгары также, в исходе V века; но Козары,все еще сильные, опустошали между тем южную Азию, и Хозрой, ЦарьПерсидский, должен был заградить от них свои области огромною стеною,славною в летописях под именем Кавказской и доныне еще удивительною всвоих развалинах. В VII веке они являются в Истории Византийской с великимблеском и могуществом, дают многочисленное войско в помощь Императору(который из благодарности надел диадему Царскую на их Кагана или Хакана,именуя его сыном своим); два раза входят с ним в Персию, нападают наУгров, Болгаров, ослабленных разделом сыновей Кувратовых, и покоряют всюземлю от устья Волги до морей Азовского и Черного, Фанагорию, Воспор ибольшую часть Тавриды, называемой потом несколько веков Козариею. СлабаяГреция не смела отражать новых завоевателей: ее Цари искали убежища в ихстанах, дружбы и родства с Каганами; в знак своего к ним почтенияукрашались в некоторые торжества одеждою Козарскою и стражу свою составилииз сих храбрых Азиатцев. Империя в самом деле могла хвалиться их дружбою; но, оставляя в покоеКонстантинополь, они свирепствовали в Армении, Иверии, Мидии; великровопролитные войны с Аравитянами, тогда уже могущественными, и несколькораз побеждали их знаменитых Калифов. Рассеянные племена Славянские не могли противиться такому неприятелю,когда он силу оружия своего в исходе VII века, или уже в VIII, обратил кберегам Днепра и самой Оки. Жители Киевские, Северяне, Радимичи и Вятичипризнали над собой власть Каганову. "Киевляне, - пишет Нестор, - далисвоим завоевателям по мечу с дыма и мудрые старцы Козарские в горестномпредчувствии сказали: Мы будем данниками сих людей: ибо мечи их остры собеих сторон, а наши сабли имеют одно лезвие". Басня, изобретенная уже всчастливые времена оружия Российского, в Х или XI веке! По крайней мерезавоеватели не удовольствовались мечами, но обложили Славян иною данию ибрали, как говорит сам Летописец, "по белке с дома": налог весьмаестественный в землях Северных, где теплая одежда бывает одною из главныхпотребностей человека и где промышленность людей ограничивалась тольконеобходимым для жизни. Славяне, долго грабив за Дунаем владения Греческие,знали цену золота и серебра; но сии металлы еще не были в народномупотреблении между ими. Козары искали золота в Азии и получали его в дарот Императоров; в России же, богатой единственно дикими произведенияминатуры, довольствовались подданством жителей и добычею их звериной ловли.Иго сих завоевателей, кажется, не угнетало Славян: по крайней мереЛетописец наш, изобразив бедствия, претерпенные народом его от жестокостиОбров, не говорит ничего подобного о Козарах. Все доказывает, что ониимели уже обычаи гражданские. Ханы их жили издавна в Балангиаре, или Ателе(богатой и многолюдной столице, основанной близ Волжского устья Хозроем,Царем Персидским), а после в знаменитой купечеством Тавриде. Гунны идругие Азиатские варвары любили только разрушать города: но Козарытребовали искусных зодчих от Греческого Императора Феофила и построили наберегу Дона, в нынешней земле Козаков, крепость Саркел для защиты владенийсвоих от набега кочующих народов; вероятно, что Каганово городище близХарькова и другие, называемые Козарскими, близ Воронежа, суть такжепамятники их древних, хотя и неизвестных нам городов. Быв сперваидолопоклонники, они в осьмом столетии приняли Веру Иудейскую, а в 858[году] Христианскую... Ужасая Монархов Персидских, самых грозных Калифов ипокровительствуя Императоров Греческих, Козары не могли предвидеть, чтоСлавяне, порабощенные ими без всякого кровопролития, испровергнут ихсильную Державу. Но могущество наших предков на Юге долженствовало быть следствиемподданства их на Севере. Козары не властвовали в России далее Оки:Новогородцы, Кривичи были свободны до 850 года. Тогда - заметим сие первоехронологическое показание в Несторе - какие-то смелые и храбрыезавоеватели, именуемые в наших летописях Варягами, пришли из-заБалтийского моря и наложили дань на Чудь, Славян Ильменских, Кривичей,Мерю, и хотя были чрез два года изгнаны ими, но Славяне, утомленныевнутренними раздорами, в 862 году снова призвали к себе трех братьевВаряжских, от племени Русского, которые сделались первыми Властителями внашем древнем отечестве и по которым оно стало именоваться Русью. - Сиепроисшествие важное, служащее основанием Истории и величия России, требуетот нас особенного внимания и рассмотрения всех обстоятельств. Прежде всего решим вопрос: кого именует Нестор Варягами? Мы знаем, чтоБалтийское море издревле называлось в России Варяжским: кто же в сие время- то есть в IX веке - господствовал на водах его? Скандинавы, или жителитрех Королевств: Дании, Норвегии и Швеции, единоплеменные с Готфами. Они,под общим именем Норманов или Северных людей, громили тогда Европу. ЕщеТацит упоминает о мореходстве Свеонов или Шведов; еще в шестом векеДатчане приплывали к берегам Галлии: в конце осьмого слава их уже вездегремела, и флаги Скандинавские, развеваясь пред глазами Карла Великого,смиряли гордость сего Монарха, который с досадою видел, что Норманыпрезирают власть и силу его. В девятом веке они грабили Шотландию, Англию,Францию, Андалузию, Италию; утвердились в Ирландии и построили там города,которые доныне существуют; в 911 году овладели Нормандиею; наконец,основали Королевство Неаполитанское и под начальством храброго Вильгельмав 1066 году покорили Англию. Мы уже говорили о древнем их плавании вокругНорд-Капа, или Северного мыса: нет, кажется, сомнения, что они за 500 летдо Колумба открыли полунощную Америку и торговали с ее жителями.Предпринимая такие отдаленные путешествия и завоевания, могли ли Норманыоставить в покое страны ближайшие: Эстонию, Финляндию и Россию? Нельзя,конечно, верить Датскому Историку Саксону Грамматику, именующемуГосударей, которые будто бы царствовали в нашем отечестве прежде РождестваХристова и вступали в родственные союзы с Королями Скандинавскими: ибоСаксон не имел никаких исторических памятников для описания сей глубокойдревности и заменял оные вымыслами своего воображения; нельзя также веритьи баснословным Исландским повестям, сочиненным, как мы уже заметили, вновейшие времена и нередко упоминающим о древней России, котораяназывается в них Острагардом, Гардарикиею, Гольмгардом и Грециею: ноРунические камни, находимые в Швеции, Норвегии, Дании и гораздо древнейшиеХристианства, введенного в Скандинавии около десятого века, доказываютсвоими надписями (в коих именуется Girkia, Grikia или Россия), что Норманыдавно имели с нею сообщение. А как в то время, когда, по известиюНесторовой летописи, Варяги овладели странами Чуди, Славян, Кривичей иМери, не было на Севере другого народа, кроме Скандинавов, столь отважногои сильного, чтобы завоевать всю обширную землю от Балтийского моря доРостова (жилища Мери), то мы уже с великою вероятностию заключить можем,что Летописец наш разумеет их под именем Варягов. Но сия вероятность обращается в совершенное удостоверение, когдаприбавим к ней следующие обстоятельства: 1. Имена трех Князей Варяжских - Рюрика, Синеуса, Трувора - призванныхСлавянами и Чудью, суть неоспоримо Норманские: так, в летописях Франкскихоколо 850 года - что достойно за- мечания - упоминается о трех Рориках:один назван Вождем Датчан, другой Королем (Rex) Норманским, третий простоНорманом; они воевали берега Фландрии, Эльбы и Рейна. В СаксонеГрамматике, в Стурлезоне и в Исландских повестях, между именами Князей иВитязей Скандинавских, находим Рурика, Рерика, Трувара, Трувра, Снио,Синия. - II. Русские Славяне, будучи под владением Князей Варяжских,назывались в Европе Норманами, что утверждено свидетельством Лиутпранда,Кремонского Епископа, бывшего в десятом веке два раза Послом вКонстантинополе. "Руссов, говорит он, именуем и Норманами". - III. ЦариГреческие имели в первом-надесять веке особенных телохранителей, которыеназывались Варягами, Βαραγγ_ 9;ι, апо-своему Waringar, и состояли большею частию из Норманов. Слово Vaere,Vara есть древнее Готфское и значит союз: толпы Скандинавских витязей,отправляясь в Россию и в Грецию искать счастия, могли именовать себяВарягами в смысле союзников или товарищей. Сие нарицательное имяобратилось в собственное, - IV. Константин Багрянородный, царствовавший вХ веке, описывая соседственные с Империею земли, говорит о порогахДнепровских и сообщает имена их на Славянском и Русском языке. Русскиеимена кажутся Скандинавскими: по крайней мере не могут быть изъясненыиначе. - V. Законы, данные Варяжскими Князьями нашему Государству, весьмасходны с Норманскими. Слова Тиун, Вира и прочие, которые находятся в Русской Правде, сутьдревние Скандинавские или Немецкие (о чем будем говорить в своем месте). -VI. Сам Нестор повествует, что Варяги живут на море Балтийском к западу, ичто они разных народов: Урмяне, Свис, Англяне, Готы. Первое имя вособенности означает Норвежцев, второе - Шведов, а под Готами Несторразумеет жителей Шведской Готии. Англяне же причислены им к Варягам для того, что они вместе с Норманамисоставляли Варяжскую дружину в Константинополе. Итак, сказание нашегособственного Летописца подтверждает истину, что Варяги его были Скандинавы. Но сие общее имя Датчан, Норвежцев, Шведов не удовлетворяет любопытствуИсторика: мы желаем знать, какой народ, в особенности называясь Русью, далотечеству нашему и первых Государей и само имя, уже в конце девятого векастрашное для Империи Греческой? Напрасно в древних летописях Скандинавскихбудем искать объяснения: там нет ни слова о Рюрике и братьях его,призванных властвовать над Славянами; однако ж Историки находятосновательные причины думать, что Несторовы Варяги-Русь обитали вКоролевстве Шведском, где одна приморская область издавна именуетсяРосскою, Ros-lagen. Жители ее могли в VII, VIII или IX веке быть известныв землях соседственных под особенным названием так же, как и Готландцы,коих Нестор всегда отличает от Шведов. Финны, имея некогда с Рос-лагеномболее сношения, нежели с прочими странами Швеции, доныне именуют всех еежителей Россами, Ротсами, Руотсами. - Сие мнение основывается еще налюбопытном свидетельстве историческом. В Бертинских Летописях, изданных Дюшеном, между случаями 839 годаописывается следующее происшествие: "Греческий Император Феофил прислалПослов к Императору Франков, Людовику Благонравному, и с ними людей,которые называли себя Россами (Rhos), а Короля своего Хаканом (илиГаканом), и приезжали в Константинополь для заключения дружественногосоюза с Империею. Феофил в грамоте своей просил Людовика, чтобы он дал имспособ безопасно возвратиться в их отечество: ибо они ехали вКонстантинополь чрез земли многих диких, варварских и свирепых народов: для чего Феофил не хотел снова подвергнуть их таким опасностям.Людовик, расспрашивая сих людей, узнал, что они принадлежат к народуШведскому". - Гакан был, конечно, одним из Владетелей Швеции, разделеннойтогда на маленькие области, и, сведав о славе Императора Греческого,вздумал отправить к нему Послов. Сообщим и другое мнение с его доказательствами. В Степенной Книге XVIвека и в некоторых новейших летописях сказано, что Рюрик с братьями вышелиз Пруссии, где издавна назывались Курский залив Русною, северный рукавНемана, или Мемеля, Руссою, окрестности же их Порусьем. Варяги-Русь моглипереселиться туда из Скандинавии, из Швеции, из самого Рослагена, согласнос известиям древнейших Летописцев Пруссии, уверяющих, что ее первобытныежители, Ульмиганы или Ульмигеры, были в гражданском состоянии образованыСкандинавскими выходцами, которые умели читать и писать. Долго обитавмежду Латышами, они могли разуметь язык Славянский и тем удобнеепримениться к обычаям Славян Новогородских. Сим удовлетворительноизъясняется, отчего в древнем Новегороде одна из многолюднейших улицназывалась Прусскою. Заметим также свидетельство Географа Равенского: онжил в VII веке, и пишет, что близ моря, где впадает в него река Висла,есть отечество Роксолан, думают, наших Россов, коих владение моглопростираться от Курского залива до устья Вислы. - Вероятность остаетсявероятностию: по крайней мере знаем, что какой-то народ Шведский в 839году, следственно, еще до пришествия Князей Варяжских в землюНовогородскую и Чудскую, именовался в Константинополе и в Германии Россами. Предложив ответ на вопросы: кто были Варяги вообще и Варяги-Русь вособенности? - скажем мнение свое о Несторовой хронологии. Не скоро Варяги моглиовладеть всею обширною страною от Балтийского моря до Ростова, где обиталнарод Меря; не скоро могли в ней утвердиться, так, чтобы обложить всехжителей данию; не вдруг могли Чудь и Славяне соединиться для изгнаниязавоевателей, и всего труднее вообразить, чтобы они, освободив себя отрабства, немедленно захотели снова отдаться во власть чужеземцев: ноЛетописец объявляет, что Варяги пришли от Балтийского моря в 859 году ичто в 862 [году] Варяг Рюрик и братья его уже княжили в Россииполунощной!.. Междоусобие и внутренние беспорядки открыли Славянамопасность и вред народного правления; но не знав иного в течение многихстолетий, ужели в несколько месяцев они возненавидели его и единодушноуверились в пользе Самодержавия? Для сего надлежало бы, кажется,перемениться обычаям и нравам; надлежало бы иметь опытность долговременнуюв несчастиях: но обычаи и нравы не могли перемениться в два годаВаряжского правления, до которого они, по словам Нестора, умелидовольствоваться древними законами отцев своих. Что вооружило их противНорманских завоевателей? Любовь к независимости - и вдруг сей народтребует уже властителей?.. Историк должен по крайней мере изъявитьсомнение и признать вероятною мысль некоторых ученых мужей, полагающих,что Норманы ранее 859 года брали дань с Чуди и Славян. Как Нестор могзнать годы происшествий за 200 и более лет до своего времени? Славяне, поего же известию, тогда еще не ведали употребления букв: следственно, он неимел никаких письменных памятников для нашей древней Истории и счисляетгоды со времен Императора Михаила, как сам говорит, для того, чтоГреческие Летописцы относят первое нашествие Россиян на Константинополь кМихаилову Царствованию. Из сего едва ли не должно заключить, что Нестор поодной догадке, по одному вероятному соображению с известиямиВизантийскими, хронологически расположил начальные происшествия в своейлетописи. Самая краткость его в описании времен Рюриковых и следующихзаставляет думать, что он говорит о том единственно по изустным преданиям,всегда немногословным. Тем достовернее сказание нашего Летописца врассуждении главных случаев: ибо сия краткость доказывает, что он не хотелприбегать к вымыслам; но летосчисление делается сомнительным. При ДвореВеликих Князей, в их дружине отборной и в самом народе долженствовалахраниться память Варяжского завоевания и первых Государей России: новероятно ли, чтобы старцы и Бояре Княжеские, коих рассказы служили, можетбыть, основанием нашей древнейшей летописи, умели с точностию определитьгод каждого случая? Положим, что языческие Славяне, замечая летакакими-нибудь знаками, имели верную хронологию: одно ее соображение с хронологиею Византийскою, принятою ими вместе сХристианством, не могло ли ввести нашего первого Летописца в ошибку? -Впрочем, мы не можем заменить летосчисление Несторова другим вернейшим; неможем ни решительно опровергнуть; ни исправить его, и для того, следуяоному во всех случаях, начинаем Историю Государства Российского с 862 года. Но прежде всего должно иметь понятие о древнем характере народаСлавянского вообще, чтобы История Славян Российских была для нас и яснее илюбопытнее. Воспользуемся известиями современных Византийских и других, не менеедостоверных Летописцев, прибавив к ним сказания Несторовы о нравах предковнаших в особенности. Глава III О ФИЗИЧЕСКОМ И НРАВСТВЕННОМ ХАРАКТЕРЕ СЛАВЯН ДРЕВНИХ Их природное сложение и свойства: храбрость, хищность, жестокость,добродушие, гостеприимство. Брачное целомудрие. Жены и дети. Нравы СлавянРоссийских в особенности. Жилища. Скотоводство и земледелие. Пища, одежда.Торговля. Искусства: зодчество, музыка, пляска, игры. Счисление. Именамесяцев. Правление. Вера. Язык и грамота. Не только в степенях гражданского образования, в обычаях и нравах, вдушевных силах и способности ума, но и в самых телесных свойствах видимтакое различие между народами, что остроумнейший Писатель XVIII века,Вольтер, не хотел верить их общему происхождению от единого корня илиплемени. Другие, конечно, справедливее и сообразнее с нашими священнымипреданиями, изъясняют сие несходство действием разных климатов иестественных, невольных привычек, которые от оного рождаются в людях. Еслидва народа, обитающие под влиянием одного неба, представляют нам великоеразличие в своей наружности и в физических свойствах, то можем смелозаключить, что они не всегда жили сопредельно. Климат умеренный, нежаркий, даже холодный, способствует долголетию, как замечают Медики,благоприятствует и крепости состава и действию сил телесных. Обитательюжного Пояса, томимый зноем, отдыхает более, нежели трудится, - слабеет внеге и в праздности. Но житель полунощных земель любит движение, согреваяим кровь свою; любит деятельность; привыкает сносить частые переменывоздуха и терпением укрепляется. Таковы были древние Славяне по описаниюсовременных Историков, которые согласно изображают их бодрыми, сильными,неутомимыми. Презирая непогоды, свойственные климату северному, онисносили голод и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищею; удивлялиГреков своею быстротою; с чрезвычайною легкостию всходили на крутизны,спускались в расселины; смело бросались в опасные болота и в глубокиереки. Думая, без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле,сила в руках и легкость в движениях, Славяне мало пеклися о своейнаружности: в грязи, в пыли, без всякой опрятности в одежде являлись вомногочисленном собрании людей. Греки, осуждая сию нечистоту, хвалят ихстройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жаркихлучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русые,подобно другим коренным Европейцам. - Сие изображение Славян и Антовосновано на свидетельстве Прокопия и Маврикия, которые знали их в VI веке. Известие Иорнанда о Венедах, без великого труда покоренных в IV векеГотфским Царем Эрманарихом, показывает, что они еще не славились тогдавоинским искусством. Послы отдаленных Славян Бальтийских, ушедших изБаянова стана во Фракию, также описывали народ свой тихим и миролюбивым;но Славяне Дунайские, оставив свое древнее отечество на Севере, в VI векедоказали Греции, что храбрость была их природным свойством и что она смалою опытностию торжествует над искусством долголетным. Несколько времениСлавяне убегали сражений в открытых полях и боялись крепостей; но узнав,как ряды Легионов Римских могут быть разрываемы нападением быстрым исмелым, уже нигде не отказывались от битвы и скоро научились брать местаукрепленные. Греческие летописи не упоминают ни об одном главном или общемПолководце Славян; они имели Вождей только частных; сражались не стеною,не рядами сомкнутыми, но толпами рассеянными и всегда пешие, следуя необщему велению, не единой мысли начальника, а внушению своей особенной,личной смелости и мужества; не зная благоразумной осторожности, котораяпредвидит опасность и бережет людей, но бросаясь прямо в средину врагов. Чрезвычайная отважность Славян была столь известна, что Хан Аварскийвсегда ставил их впереди своего многочисленного войска, и сии людинеустрашимые, видя иногда измену хитрых Аваров, гибли с отчаянием. -Византийские Историки пишут, что Славяне сверх их обыкновенной храбростиимели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлятьнеприятелей мгновенным нападением и брать их в плен. Так, знаменитыйВелисарий при осаде Авксима избрал в войске своем Славянина, чтобысхватить и представить ему одного Готфа живого. Они умели еще долгое времятаиться в реках и дышать свободно посредством сквозных тростей, выставляяконец их на поверхность воды. - Древнее оружие Славянское состояло вмечах, дротиках, стрелах, намазанных ядом, и в больших, весьма тяжелыхщитах. Храбрость всегда знаменитое свойство народное, может ли в людяхполудиких основываться на одном славолюбии, сродном только человекуобразованному? Скажем смело, что она была в мире злодейством прежде,нежели обратилась в добродетель, которая утверждает благоденствиеГосударств: хищность родила ее, корыстолюбие питало. Славяне, ободренныевоинскими успехами, чрез некоторое время долженствовали открыть в себегордость народную, благородный источник дел славных: ответ Лавритаса послуБаянову доказывает уже сию великодушную гордость; но что могло сначалавооружить их против Римлян? Не желание славы, а желание добычи, котороюпользовались Готфы, Гунны и другие народы; ей жертвовали Славяне своеюжизнию, и никаким другим варварам не уступали в хищности. ПоселянеРимские, слыша о переходе войска их за Дунай, оставляли домы и спасалисьбегством в Константинополь со всем имением; туда же спешили и Священники сдрагоценною утварию церковною. Иногда, гонимые сильнейшими ЛегионамиИмперии и не имея надежды спасти добычу, Славяне бросали ее в пламя иврагам своим оставляли на пути одни кучи пепла. Многие из них, не боясьпоиска Римлян, жили на полуденных берегах Дуная в пустых замках илипещерах, грабили селения, ужасали земледельцев и путешественников. -Летописи VI века изображают самыми черными красками жестокость Славян врассуждении Греков; но сия жестокость, свойственная, впрочем, народунеобразованному и воинственному, была также и действием мести. Греки,озлобленные их частыми нападениями, безжалостно терзали Славян, которыепопадались им в руки и которые сносили всякое истязание с удивительноютвердостию, без вопля и стона; умирали в муках и не ответствовали ни слована расспросы врага о числе и замыслах войска их. - Таким образом Славянесвирепствовали в Империи и не щадили собственной крови для приобретениядрагоценностей, им ненужных: ибо они - вместо того, чтобы пользоватьсяими, - обыкновенно зарывали их в землю. Сии люди, на войне жестокие, оставляя в Греческих владенияхдолговременную память ужасов ее, возвращались домой с одним своимприродным добродушием. Современный Историк говорит, что они не знали ни лукавства, ни злости;хранили древнюю простоту нравов, не известную тогдашним Грекам; обходилисьс пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая имна волю или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними всвободе и братстве. Столь же единогласно хвалят летописи общее гостеприимство Славян,редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное во всех Славянских:так следы древних обычаев сохраняются в течение многих веков, и самоеотдаленное потомство наследует нравы своих предков. Всякий путешественникбыл для них как бы священным: встречали его с ласкою, угощали с радостию,провожали с благословением и сдавали друг другу на руки. Хозяинответствовал народу за безопасность чужеземца, и кто не умел сберечь гостяот беды или неприятности, тому мстили соседи за сие оскорбление как засобственное. Славянин, выходя из дому, оставлял дверь отворенную и пищуготовую для странника. Купцы, ремесленники охотно посещали Славян, междукоторыми не было для них ни воров, ни разбойников; но бедному человеку, неимевшему способа хорошо угостить иностранца, позволялось украсть всенужное для того у соседа богатого: важный долг гостеприимства оправдывал исамое преступление. Нельзя видеть без удивления сию кроткую добродетель -можно сказать - обожаемую людьми столь грубыми и хищными, каковы былиДунайские Славяне. Но если и добродетели и пороки народные всегдапроисходят от некоторых особенных обстоятельств и случаев, то не можно лизаключить, что Славяне были некогда облаготворены иностранцами; чтопризнательность вселила в них любовь к гостеприимству, а время обратилоего в обыкновение и закон священный?.. Здесь представляются мыслям нашимславные Финикияне, которые за несколько веков до Рождества Христова моглиторговать с Бальтийскими Венедами и быть их наставниками в счастливыхизобретениях ума гражданского. Древние писатели хвалят целомудрие не только жен, но и мужейСлавянских. Требуя от невест доказательства их девственной непорочности,они считали за святую для себя обязанность быть верными супругам. Славянкине хотели переживать мужей и добровольно сожигались на костре с ихтрупами. Вдова живая бесчестила семейство. Думают, что сие варварское обыкновение, истребленное толькоблагодетельным учением Христианской Веры, введено было Славянами (равнокак и в Индии) для отвращения тайных мужеубийств: осторожность ужасная неменее самого злодеяния, которое предупреждалось ею! Они считали женсовершенными рабами, во всяком случае безответными; не дозволяли им нипротиворечить себе, ни жаловаться; обременяли их трудами, заботамихозяйственными и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должнаслужить ему и на том свете. Сие рабство жен происходило, кажется, оттого,что мужья обыкновенно покупали их: обычай, доныне соблюдаемый в Иллирии.Удаленные от дел народных, Славянки ходили иногда на войну с отцами исупругами, не боясь смерти: так, при осаде Константинополя в 626 годуГреки нашли между убитыми Славянами многие женские трупы. Мать, воспитываядетей, готовила их быть воинами и непримиримыми врагами тех людей, которыеоскорбили ее ближних: ибо Славяне, подобно другим народам языческим,стыдились забывать обиду. Страх неумолимой мести отвращал иногдазлодеяния: в случае убийства не только сам преступник, но и весь род егобеспрестанно ожидал своей гибели от детей убитого, которые требовали кровиза кровь. Говоря о жестоких обычаях Славян языческих, скажем еще, что всякая матьимела у них право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было ужеслишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденногослужить отечеству. Сему обыкновению не уступало в жестокости другое: право детейумерщвлять родителей, обремененных старостию и болезнями, тягостных длясемейства и бесполезных согражданам. Так народы самые добродушные, безправил ума образованного и Веры истинной, с спокойною совестию могутужасать природу своими делами и превосходить зверей в лютости! Сии дети,следуя общему примеру, как закону древнему, не считали себя извергами:они, напротив того, славились почтением к родителям и всегда пеклись об ихблагосостоянии. К описанию общего характера Славян прибавим, что Нестор особенноговорит о нравах Славян Российских. Поляне были образованнее других,кротки и тихи обычаем; стыдливость украшала их жен; брак издревле считалсясвятою обязанностию между ними; мир и целомудрие господствовали всемействах. Древляне же имели обычаи дикие, подобно зверям, с коими онижили среди лесов темных, питаясь всякою нечистотою; в распрях и ссорахубивали друг друга: не знали браков, основанных на взаимном согласииродителей и супругов, но уводили или похищали девиц. - Северяне, Радимичии Вятичи уподоблялись нравами Древлянам; также не ведали ни целомудрия, нисоюзов брачных; но молодые люди обоего пола сходились на игрища междуселениями: женихи выбирали невест и без всяких обрядов соглашались жить сними вместе; многоженство было у них в обыкновении. Сии три народа, подобно Древлянам, обитали во глубине лесов, которыебыли их защитою от неприятелей и представляли им удобность для зверинойловли. То же самое говорит История VI века о Славянах Дунайских. Онистроили бедные свои хижины в местах диких, уединенных, среди болотнепроходимых, так что иностранец не мог путешествовать в их земле безвожатого. Беспрестанно ожидая врага, Славяне брали еще и другуюпредосторожность: делали в жилищах своих разные выходы, чтоб им можно былов случае нападения тем скорее спастися бегством, и скрывали в глубокихямах не только все драгоценные вещи, но и самый хлеб. Ослепленные безрассудным корыстолюбием, они искали мнимых сокровищ вГреции, имея в стране своей, в Дакии и в окрестностях ее, истинноебогатство людей: тучные луга для скотоводства и земли плодоносные для хлебопашества, вкоем они издревле упражнялись и которое вывело их - может быть, еще занесколько веков до Рождества Христова - из дикого, кочевого состояния: ибосие благодетельное искусство было везде первым шагом человека к жизнигражданской, вселило в него привязанность к одному месту и к домашнемукрову, дружество к соседу и, наконец, самую любовь к отечеству. - Думают,что Славяне узнали скотоводство только в Дакии: ибо слово пастырь естьЛатинское, следственно, заимствованное ими от жителей сей земли, где языкРимлян был в употреблении; но сия мысль кажется неосновательною. Будучи всеверном своем отечестве соседями народов Германских, Скифских иСарматских, богатых скотоводством, Венеды, или Славяне, долженствовалииздревле ведать сие важное изобретение человеческого хозяйства, едва ли невезде предупредившее науку земледелия. - Пользуясь уже тем и другим, ониимели все нужное для человека; не боялись ни голода, ни свирепостей зимы: поля и животные давали им пищу и одежду. В VI веке Славяне питалисьпросом, гречихою и молоком; а после выучились готовить разные вкусныеяства, не жалея ничего для веселого угощения друзей и доказывая в такомслучае свое радушие изобильною трапезою: обыкновение, еще и ныненаблюдаемое потомством Славянским. Мед был их любимым питьем: вероятно, что они сначала делали его из медулесных, диких пчел; а наконец и сами разводили их. - Венеды, по известиюТацитову, не отличались одеждою от Германских народов, т. е. закрывалинаготу свою. Славяне в VI веке сражались без кафтанов, некоторые даже безрубах, в одних портах. Кожи зверей, лесных и домашних, согревали их вхолодное время. Женщины носили длинное платье, украшаясь бисером иметаллами, добытыми на войне или вымененными у купцев иностранных. Сии купцы, пользуясь совершенною безопасностию в землях Славянских,привозили им товары и меняли их на скот, полотно, кожи, хлеб и разнуювоинскую добычу. - В VIII веке Славяне сами ездили для купли и продажи вчужие земли. Карл Великий поручил торговлю с ними в Немецких городахособенному надзиранию своих чиновников. В средних веках цвели уженекоторые торговые города Славянские: Виннета, или Юлин, при устье Одера, Аркона на острове Рюгене, Демин,Волгаст в Померании и другие. Первую описывает Гельмольд следующимобразом: "Там, где река Одер впадает в море Бальтийское, славилась некогдаВиннета, лучшая пристань для народов соседственных. О сем городерассказывают много удивительного; уверяют, что он превосходил величием всеиные города Европейские... Саксонцы могли обитать в нем, но долженствовалитаить Христианскую Веру свою: ибо граждане Виннеты усердно следовалиобрядам язычества; впрочем не уступали никакому народу в честности,добронравии и ласковом гостеприимстве. Обогащенная товарами разных земель,Виннета изобиловала всем приятным и редким. Повествуют, что КорольДатский, пришедший с флотом сильным, разрушил ее до основания; но и ныне,т. е. в XII веке, существуют остатки сего древнего города". Впрочем, торговляСлавян до введения Христианства в их землях состояла только в обменевещей: они не употребляли денег и брали золото от чужестранцев единственнокак товар. Быв в Империи и видев собственными глазами изящные творения Греческиххудожеств, наконец строя города и занимаясь торговлею, Славяне имелинекоторое понятие об искусствах, соединенных с первыми успехами разумагражданского. Они вырезывали на дереве образы человека, птиц, зверей икрасили их разными цветами, которые не изменялись от солнечного жара и несмывались дождем. В древних могилах Вендских нашлись многие глиняные урны,весьма хорошо сделанные, с изображением львов, медведей, орлов и покрытыелаком; также копья, ножи, мечи, кинжалы, искусно выработанные, ссеребряною оправою и насечкою. Чехи задолго до времен Карла Великогозанимались уже рудокопанием и в Герцогстве Мекленбургском, на южнойстороне Толлензского озера, в Прильвице, найдены в XVII веке медныеистуканы богов Славянских, работы их собственных художников, которые,впрочем, не имели понятия о красоте металлических изображений, отливаяголову, стан и ноги в разные формы и весьма грубо. Так было и в Греции,где во времена Гомеровы художники уже славились ваянием, но еще долго неумели отливать статуй в одну форму. Памятником каменосечного искусствадревних Славян остались большие, гладко обделанные плиты, на которыхвыдолблены изображения рук, пят, копыт и проч. Любя воинскую деятельность и подвергая жизнь свою беспрестаннымопасностям, предки наши мало успевали в зодчестве, требующем времени,досуга, терпения, и не хотели строить себе домов прочных: не только вшестом веке, но и гораздо после обитали в шалашах, которые едва укрывалиих от непогод и дождя. Самые города Славянские были не что иное, каксобрание хижин, окруженных забором или земляным валом. Там возвышалисьхрамы идолов, не такие великолепные здания, какими гордились Египет,Греция и Рим, но большие деревянные кровы. Венеды называли их Гонтинами,от слова гонт, доныне означающего на Русском языке особенный род тесниц,употребляемых для кровли домов. Не зная выгод роскоши, которая сооружает палаты и выдумывает блестящиенаружные украшения, древние Славяне в низких хижинах своих умелинаслаждаться действием так называемых искусств изящных. Первая нужда людейесть пища и кров, вторая - удовольствие, и самые дикие народы ищут его всогласии звуков, веселящих душу посредством слуха. Северные Венеды вшестом веке сказывали Греческому Императору, что главное услаждение жизниих есть музыка и что они берут обыкновенно в путь с собою не оружие, акифары или гусли, ими выдуманные. Волынка, гудок и дудка были также известны предкам нашим: ибо всенароды Славянские доныне любят их. Не только в мирное время и в отчизне,но и в набегах своих, в виду многочисленных врагов, Славяне веселились,пели и забывали опасность. Так, Прокопий, описывая в 592 году ночноенападение Греческого Вождя на их войско, говорит, что они усыпили себяпеснями и не взяли никаких мер осторожности. Некоторые народные песниСлавянские в Лаузице, в Люнебурге, в Далмации кажутся древними: также истаринные припевы Русских, в коих величаются имена богов языческих и рекиДуная, любезного нашим предкам, ибо на берегах его искусились они некогдав воинском счастии. Вероятно, что сии песни, мирные в первобытномотечестве Венедов, еще не знавших славы и победы, обратились в воинские,когда народ их приближился к Империи и вступил в Дакию; вероятно, что онивоспламеняли сердца огнем мужества, представляли уму живые картины битв икровопролития, сохраняли память дел великодушия и были в некотором смыследревнейшею Историею Славянскою. Так везде рождалось стихотворство,изображая главные склонности народные; так песни самых нынешних Кроатовболее всего славят мужество и память великих предков; но другие, любимыеНемецкими Вендами, возбуждают только к веселью и к счастливому забвениюжитейских горестей; иные же совсем не имеют смысла, подобно некоторымРусским; нравятся одним согласием звуков и мягких слов, действуя только наслух и не представляя ничего разуму. Сердечное удовольствие, производимое музыкою, заставляет людейизъявлять оное разными телодвижениями: рождается пляска, любимая забавасамых диких народов. По нынешней Русской, Богемской, Далматской можемсудить о древней пляске Славян, которою они торжествовали священные обрядыязычества и всякие приятные случаи: она состоит в том, чтобы в сильном напряжении мышц взмахивать руками,вертеться на одном месте, приседать, топать ногами, и соответствуетхарактеру людей крепких, деятельных, неутомимых. - Народные игры и потехи,доныне единообразные в землях Славянских: борьба, кулачный бой, беганьевзапуски - остались также памятником их древних забав, представляющих намобраз войны и силы. В дополнение к сим известиям заметим, что Славяне, еще не зная грамоты,имели некоторые сведения в Арифметике, в Хронологии. Домоводство, война,торговля приучили их ко многосложному счислению; имя тма, знаменующее10000, есть древнее Славянское. Наблюдая течение года, они, подобноРимлянам, делили его на 12 месяцев, и каждому из них дали названиесогласно с временными явлениями или действиями природы: Генварю Просинец(вероятно, от синеты неба), Февралю Сечень, Марту Сухий, Апрелю Березозол(думаю, от золы березовой), Маию Травный, Июню Изок (так называлась уСлавян какая-то певчая птица), Июлю Червен (не от красных ли плодов илиягод?), Августу Зарев (от зари или зарницы), Сентябрю Рюен (или Ревун, кактолкуют: от рева зверей), Октябрю Листопад, Ноябрю Груден (от груд снегаили мерзлой грязи?), Декабрю Студеный. Столетие называлось веком, то естьжизнию человеческою, во свидетельство, сколь предки наши обыкновеннодолгоденствовали, одаренные крепким сложением и здравые физическоюдеятельностию. Сей народ, подобно всем иным, в начале гражданского бытия своего незнал выгод правления благоустроенного, не терпел ни властелинов, ни рабовв земле своей и думал, что свобода дикая, неограниченная есть главноедобро человека. Хозяин господствовал в доме: отец над детьми, муж надженою, брат над сестрами; всякий строил себе хижину особенную, в некоторомотдалении от прочих, чтобы жить спокойнее и безопаснее. Лес, ручей, полесоставляли его область, в которую страшились зайти слабые и невооруженные.Каждое семейство было маленькою, независимою Республикою; но общие древниеобычаи служили между ними некоторою гражданскою связию. В случаях важныхединоплеменные сходились вместе советоваться о благе народном, уважаяприговор старцев, сих живых книг опытности и благоразумия для народовдиких; вместе также, предпринимая воинские походы, избирали Вождей, хотя,любя своевольство и боясь всякого принуждения, весьма ограничивали властьих и часто не повиновались им в самых битвах. Совершив общее дело ивозвратясь домой, всякий опять считал себя большим и главою в своей хижине. В течение времен сия дикая простота нравов должна была измениться.Славяне, грабя Империю, где Царствовала роскошь, узнали новые удовольствияи потребности, которые, ограничив их независимость, укрепили между имисвязь гражданскую. Они почувствовали более нужды друг в друге, сблизилисьжилищами и завели селения; другие, видя в чужих землях грады великолепныеи веси цветущие, разлюбили мрачные леса свои, некогда украшаемые для ниходною свободою; перешли в Греческие владения и согласились зависеть отИмператоров. Жребий войны и могущество Карла Великого подчинили ему инаследникам его большую часть Славян Немецких; но своевольство неукротимоебыло всегда их характером: как скоро обстоятельства им благоприятствовали,они свергали с себя иго и жестоко мстили чужеземному Властелину за своевременное порабощение, так, что одна Вера Христианская могла наконецсмирить их. Многочисленные области Славянские всегда имели сообщение одна с другою,и кто говорил их языком, тот во всякой находил друзей и сограждан. Баян,Хан Аваров, зная сей тесный союз племен Славянских и покорив многие из нихв Дакии, в Паннонии, в Богемии, думал, что и самые отдаленные должныслужить ему, и для того в 590 году требовал войска от Славян Бальтийских.Некоторые знаменитые храмы еще более утверждали связь между ими в среднихвеках: там сходились они из разных земель вопрошать богов, и жрец,ответствуя устами идола, нередко убеждал их действовать согласно с общеюили особенною пользою своего народа; там оскорбленные чужеземцами Славянеприносили свои жалобы единоплеменным, заклиная их быть мстителямиотечества и Веры; там, в определенное время, собирались чиновники истарейшины для Сейма, на коем благоразумие и справедливость часто уступалидерзости и насилию. Храм города Ретры в Мекленбурге, на реке Толлензе,славился более всех других такими собраниями. Народное правление Славян чрез несколько веков обратилось вАристократическое. Вожди, избираемые общею доверенностию, отличные искусством и мужеством,были первыми властелинами в своем отечестве. Дела славы требовалиблагодарности от народа; к тому же, будучи ослеплен счастием Героев, онискал в них и разума отменного. Богемцы, еще не имея ни законовобщественных, ни судей избранных, в личных распрях своих отдавались на судзнаменитым гражданам; а сия знаменитость основывалась на изведаннойхрабрости в битвах и на богатстве, ее награде, ибо оно приобреталось тогдавойною. Наконец обыкновение сделалось для одних правом начальствовать, адля иных обязанностию повиноваться. Если сын Героя, славного и богатого,имел великие свойства отца, то он еще более утверждал власть своего рода. Сия власть означалась у Славян именами Боярина, Воеводы, Князя, Пана,Жупана, Короля или Краля и другими. Первое без сомнения происходит от бояи в начале своем могло знаменовать воина отличной храбрости, а послеобратилось в народное достоинство. Византийские летописи в 764 годуупоминают о Боярах, Вельможах, или главных чиновниках Славян Болгарских. -Воеводами назывались прежде одни воинские начальники; но как они и вмирное время умели присвоить себе господство над согражданами, то сие имязнаменовало уже вообще повелителя и властелина у Богемских и СаксонскихВендов, в Крайне Государя, в Польше не только воинского предводителя, но исудию. - Слово Князь родилось едва ли не от коня, хотя многие ученыепроизводят его от Восточного имени Каган и Немецкого Konig. В Славянскихземлях кони были драгоценнейшею собственностию: у Поморян в средних веках30 лошадей составляли великое богатство, и всякий хозяин коня называлсяКнязем, nobilis capitaneus et Princeps. В Кроации и Сервии именовались такбратья Королей; в Далмации главный судья имел титло Великого Князя. - ПанСлавянский, по известию Константина Багрянородного, управлял в Кроациитремя большими округами и председательствовал на Сеймах, когда народсобирался в поле для совета. Имя Панов, долго могущественных в Венгрии, досамого XIII века означало в Богемии владельцев богатых, а на Польскомязыке и ныне значит Господина. - Округи в Славянских землях называлисьЖупанствами, а Правители их Жупанами, или Старейшинами, по толкованиюКонстантина Багрянородного; древнее слово Жупа означало селение. Главноюдолжностию сих чиновников было правосудие: в Верхней Саксонии и в АвстрииСлавянские поселяне доныне называют так судей своих; но в средних векахдостоинство Жупанов уважалось более Княжеского. В разборе тяжебных делпомогали им Суддавы, или частные судьи. Странное обыкновение сохранилось внекоторых Славянских деревнях Лаузица и Бранденбурга: земледельцы тайноизбирают между собою Короля и платят ему дань, какую они во время своейвольности платили Жупанам. - Наконец, в Сервии, в Далмации, в БогемииВладетели стали именоваться Кралями или Королями, то есть, по мнениюнекоторых, наказателями преступников, от слова кара или наказание. Итак, первая власть, которая родилась в отечестве наших диких,независимых предков, была воинская. Сражения требуют одного намерения исогласного действия частных сил: для того избрали Полководцев. В теснейшихсвязях общежития Славяне узнали необходимость другой власти, котораяпримиряла бы распри гражданского корыстолюбия: для того назначили судей,но первые из них были знаменитейшие Герои. Одни люди пользовались общеюдоверенностию в делах войны и мира. - История Славян подобна Истории всехнародов, выходящих из дикого состояния. Только мудрая, долговременная опытность научает людей благодетельномуразделению властей воинских и гражданских. Но древнейшие Бояре, Воеводы, Князья, Паны, Жупаны и самые КоролиСлавянские во многих отношениях зависели от произвола граждан, которыенередко, единодушно избрав начальника, вдруг лишали его своейдоверенности, иногда без всякой вины, единственно по легкомыслию, клеветеили в несчастиях: ибо народ всегда склонен обвинять Правителей, если онине умеют отвратить бедствий от Государства. Сих примеров довольно вИстории языческих, даже и Христианских Славян. Они вообще не любилинаследственной власти и более принужденно, нежели добровольно повиновалисьиногда сыну умершего Воеводы или Князя. - Избрание Герцога, то естьВоеводы, в Славянской Каринтии соединено было с обрядом весьма любопытным. Избираемый в самой бедной одежде являлся среди народного собрания, гдеземледелец сидел на престоле или на большом диком камне. Новый Властительклялся быть защитником Веры, сирот, вдов, справедливости: тогда земледелецуступал ему камень, и все граждане присягали в верности. Между тем дварода знаменитейшие имели право везде косить хлеб и жечь селения, в знак ив память того, что древние Славяне выбрали первого Властелина для защитыих от насилия и злодейства. Однако ж многие Князья, владея счастливо и долгое время, умели сообщатьправо наследственности детям. В западной Сервии был пример, что жена КнязяДоброслава по смерти его правила землею. - Государи Славянские, достигнувсамовластия, подобно другим ослабляли свое могущество Уделами: то есть,всякому сыну давали особенную область; но сии примеры бывали редки вовремена язычества: Князья, по большей части избираемые, думали, что неимеют права располагать судьбою людей, которые только им поддалися. Главный начальник или Правитель судил народные дела торжественно, всобрании старейшин, и часто во мраке леса: ибо Славяне воображали, что богсуда, Прове, живет в тени древних, густых дубов. Сии места и домыКняжеские были священны: никто не дерзал войти в них с оружием, и самые преступники могли тамбезопасно укрываться. Князь, Воевода, Король был главою ратных сил, ножрецы, устами идолов, и воля народная предписывали ему войну или мир (призаключении коего Славяне бросали камень в море, клали оружие и золото кногам идола или, простирая десницу к бывшим неприятелям, вручали им клокволос своих вместе с горстию травы). Народ платил властителям дань, однакож произвольную. Так Славяне в разные века и в разных землях управлялись гражданскоювластию. О Славянах Российских Нестор пишет, что они, как и другие, незнали единовластия, наблюдая закон отцов своих, древние обычаи и предания,о коих еще в VI веке упоминает Греческий Историк и которые имели для нихсилу законов писаных: ибо гражданские общества не могут образоваться безуставов и договоров, основанных на справедливости. Но как сии условиятребуют блюстителей и власти наказывать преступника, то и самые дикиенароды избирают посредников между людьми и законом. Хотя Летописец наш неговорит о том, но Российские Славяне, конечно, имели Властителей справами, ограниченными народною пользою и древними обыкновениямивольности. В договоре Олега с Греками, в 911 году, упоминается уже оВеликих Боярах Русских: сие достоинство, знак воинской славы, конечно, неВарягами было введено в России, ибо оно есть древнее Славянское. Самое имяКнязя, данное нашими предками Рюрику, не могло быть новым, но без сомненияи прежде означало у них знаменитый сан гражданский или воинский. Общежитие, пробуждая или ускоряя действие разума сонного, медленного влюдях диких, рассеянных, по большей части уединенных, рождает не толькозаконы и правление, но и самую Веру, столь естественную для человека,столь необходимую для гражданских обществ, что мы ни в мире, ни в Историине находим народа, совершенно лишенного понятий о Божестве. Люди и народы,чувствуя зависимость или слабость свою, укрепляются, так сказать, мыслию оСиле Вышней, которая может спасти их от ударов рока, не отвратимых никакоюмудростию человеческою, - хранить добрых и наказывать тайные злодейства.Сверх того Вера производит еще теснейшую связь между согражданами. Чтяодного Бога и служа Ему единообразно, они сближаются сердцами и духом. Сиявыгода так явна и велика для гражданского общества, что она не моглаукрыться от внимания самых первых его основателей, или отцев семейства. Славяне в VI веке поклонялись Творцу молнии, Богу вселенныя.Величественное зрелище грозы, когда небо пылает и невидимая рука бросает,кажется, с его свода быстрые огни на землю, долженствовало сильно поразитьум человека естественного, живо представить ему образ Существа вышнего ивселить в его сердце благоговение или ужас священный, который был главнымчувством Вер языческих. - Анты и Славяне, как замечает Прокопий, не верилиСудьбе, но думали, что все случаи зависят от Мироправителя: на полератном, в опасностях, в болезни, старались Его умилостивить обетами,приносили Ему в жертву волов и других животных, надеясь спасти тем жизньсвою; обожали еще реки, Нимф, Демонов и гадали будущее. - В новейшиевремена Славяне поклонялись разным идолам, думая, что многочисленностькумиров утверждает безопасность смертного и что мудрость человеческаясостоит в знании имен и свойства сих мнимых покровителей. Истуканысчитались не образом, но телом богов, ими одушевляемым, и народ падал ницпред куском дерева или слитком руды, ожидая от них спасения иблагоденствия. Однако ж Славяне в самом безрассудном суеверии имели еще понятие о Богеединственном и вышнем, Коему, по их мнению, горние небеса, украшенныесветилами лучезарными, служат достойным храмом и Который печется только онебесном, избрав других, нижних богов, чад Своих, управлять землею.Его-то, кажется, именовали они преимущественно Белым Богом и не строилиЕму храмов, воображая, что смертные не могут иметь с Ним сообщения идолжны относиться в нуждах своих к богам второстепенным, помогающимвсякому, кто добр в мире и мужествен на войне, с удовольствием отворяетхижину для странников и с радушием питает гладных. Не умея согласить несчастий, болезней и других житейских горестей сблагостию сих Мироправителей, Славяне Бальтийские приписывали зло существуособенному, всегдашнему врагу людей; именовали его Чернобогом, старалисьумилостивить жертвами и в собраниях народных пили из чаши, посвященной емуи добрым богам. Он изображался в виде льва, и для того некоторые думают,что Славяне заимствовали мысль о Чернобоге от Христиан, уподоблявшихДиавола также сему зверю; но вероятно, что ненависть к Саксонцам, которыебыли самыми опасными врагами северных Вендов и на знаменах своихпредставляли льва, подала им мысль к такому изображению существа злобного.Славяне думали, что оно ужасает людей грозными привидениями илистрашилами, и что гнев его могут укротить волхвы или кудесники, хотяненавистные народу, но уважаемые за их мнимую науку. Сии волхвы, о коих иНестор говорит в своей летописи, подобно Сибирским Шаманам старалисьмузыкою действовать на воображение легковерных, играли на гуслях, а длятого именовались в некоторых землях Славянских Гуслярами. Между богами добрыми славился более прочих Святовид, которого храм былв городе Арконе, на острове Рюгене, и которому не только все другие Венды,но и Короли Датские, исповедуя уже Христианскую Веру, присылали дары. Онпредсказывал будущее и помогал на войне. Кумир его величиною превосходилрост человека, украшался одеждою короткою, сделанною из разного дерева;имел четыре головы, две груди, искусно счесанные бороды и волосыостриженные; ногами стоял в земле, и в одной руке держал рог с вином, а вдругой лук; подле идола висела узда, седло, меч его с серебряными ножнамии рукояткою. - Гельмольд рассказывает, что жители острова Рюгена обожали всем идоле Христианского Святого, именем Вита, слышав о великих чудесах егоот Корбейских Монахов, которые хотели некогда обратить их в истинную Веру.Достойно замечания, что Иллирические Славяне доныне празднуют день Св.Вита с разными языческими обрядами. Впрочем, Гельмольдово предание,утверждаемое и Саксоном Грамматиком, не есть ли одна догадка, основаннаяна сходстве имен? Для того, по известию Мавро-Урбина, один из ХристианскихКнязей в Богемии выписал мощи Св. Вита, желая обратить к ним усердиенарода своего, который не преставал обожать Святовида. Привязанность нетолько Бальтийских, но и других Славян к сему идолослужению доказывает,кажется, древность оного. Народ Рюгенский поклонялся еще трем идолам: первому - Рюгевиту, илиРугевичу, богу войны, изображаемому с семью лицами, с семью мечами,висевшими в ножнах на бедре, и с осьмым обнаженным в руке (дубовый кумирего был весь загажен ласточками, которые вили на нем свои гнезда); второму- Поревиту, коего значение неизвестно и который изображался с пятьюголовами, но без всякого оружия; третьему - Поренуту о четырех лицах и спятым лицем на груди: он держал его правою рукою за бороду, а левою залоб, и считался богом четырех времен года. Главный идол в городе Ретре назывался Радегаст, бог странноприимства,как некоторые думают: ибо Славяне были всегда рады гостям. Но сиетолкование кажется несправедливым: он изображался более страшным, нежелидружелюбным: с головою львиною, на которой сидел гусь, и еще с головоюбуйвола на груди; иногда одетый, иногда нагой, и держал в руке большуюсекиру. Надписи Ретрского истукана его доказывают, что сей бог хотя ипринадлежал к числу добрых, однако ж в некоторых случаях мог и вредитьчеловеку. Адам Бременский пишет о золотом кумире и пурпуровом ложеРадегаста; но мы должны сомневаться в истине его сказания: в другом местесей Историк уверяет нас, что храм Упсальский весь был сделан из золота. Сива - может быть, Жива - считалась богинею жизни и доброю советницею.Главный храм ее находился в Рацебурге. Она представлялась одетою; держалана голове нагого мальчика, а в руке виноградную кисть. Далматские Славянепоклонялись доброй Фрихии, богине Германских народов; но как в Исландскихдревностях Фрихия или прекрасная Фрея называется Ванадис или Венедскою, товероятно, что Готфы заимствовали от Славян понятие о сей богине и что онаже именовалась Сивою. Между Ретрскими истуканами нашлись Германские, Прусские, т. е.Латышские, и даже Греческие идолы. Бальтийские Славяне поклонялись Водану,или Скандинавскому Одину, узнав об нем от Германских народов, с которымиони жили в Дакии и которые были еще издревле их соседями. ВендыМекленбургские доныне сохранили некоторые обряды веры Одиновой. - Прусскиенадписи на истуканах Перкуна, бога молнии, и Парстуков или Берстуков,доказывают, что они были Латышские идолы; но Славяне молились им вРетрском храме, так же как и Греческим статуям Любви, брачного Гения иОсени, без сомнения отнятым или купленным ими в Греции. - Кроме сих боговчужеземных, там стояли еще кумиры Числобога, Ипабога, Зибога или Зембога,и Немизы. Первый изображался в виде женщины с луною и знаменовал, кажется,месяц, на котором основывалось исчисление времени. Имя второго непонятно;но ему надлежало быть покровителем звериной ловли, которая представляласьна его одежде. Третьего обожали в Богемии как сильного Духа земли. Немизаповелевал ветром и воздухом: голова его увенчана лучами и крылом, а нателе изображена летящая птица. Писатели, собственными глазами видевшие языческих Вендов, сохранили намизвестие еще о некоторых других идолах. В Юлине, или в Виннете, главныйименовался Триглав. Кумир его был деревянный, непомерной величины, адругой маленький, вылитый из золота, о трех головах, покрытых одноюшапкою. Более ничего не знаем о сем идоле. Второй, Припекала, означал,кажется, любострастие: ибо Христианские Писатели сравнивали его с Приапом;а третий Геровит или Яровид, бог войны, коего храм был в Гавельберге иВолгасте и подле которого висел на стене золотой щит. - Жители Вагрииособенно чтили Прова, бога правосудия, и Падагу, бога звероловства.Первому служили храмом самые древнейшие дубы, окруженные деревянноюоградою с двумя вратами. В сей заповедной дубраве и в ее святилище жилВеликий жрец, совершались торжественные жертвоприношения, судился народ, илюди, угрожаемые смертию, находили безопасное убежище. Он изображалсястарцем, в одежде со многими складками, с цепями на груди, и держал в рукенож. Второй считается покровителем звероловства, для того, что на одежде ижертвенной чаше его кумира о двух лицах, найденного в числе Ретрскихдревностей, представлены стрелок, олень и кабан; в руках своих он держиттакже какого-то зверя. Другие признают в нем бога ясных дней, который уСербов назывался Погодою: ибо заднее лицо его окружено лучами, и слова,вырезанные на сем истукане, значат ясность и ведро. - Мерзебургские Вендыобожали идола Гениля, покровителя их собственности, и в некоторое времягода пастухи разносили по домам символ его: кулак с перстнем, укрепленныйна шесте. О Вере Славян Иллирических не имеем никаких известий; но как Морлахи насвадебных пиршествах своих доныне славят Давора, Дамора, Добрую Фрихию,Яра и Пика, то с вероятностию заключить можно, что языческие боги ихназывались сими именами. - Сказание Польских Историков о древнембогослужении в их отечестве основывается единственно на предании идогадках. В Гнезне, пишут они, был знаменитый храм Нии, СлавянскогоПлутона, которого молили о счастливом успокоении мертвых; обожали ещеМарзану или Цереру, обрекая в жертву ей десятую часть плодов земных; Яссаили Ясна, Римского Юпитера; Ладона или Ляда, Марса; Дзидзилию, богинюлюбви и деторождения, Зивонию или Зиванну, Диану; Зиваго или бога жизни;Леля и Полеля, или Греческих близнецов Кастора и Поллукса; Погоду иПохвиста, бога ясных дней и сильного ветра. "Слыша вой бури (пишетСтриковский), сии язычники с благоговением преклоняли колена". В России, до введения Христианской Веры, первую степень между идоламизанимали Перун, бог молнии, которому Славяне еще в VI веке поклонялись,обожая в нем верховного Мироправителя. Кумир его стоял в Киеве на холме,вне двора Владимирова, и в Новегороде над рекою Волховом: был деревянный,с серебряною головою и с золотыми устами. Летописец именует еще идоловХорса, Дажебога, Стрибога, Самаргла и Мокоша, не объявляя, какие свойстваи действия приписывались им в язычестве. В договоре Олега с Грекамиупоминается еще о Волосе, которого именем и Перуновым клялись Россияне вверности, имев к нему особенное уважение: ибо он считался покровителемскота, главного их богатства. - Сии известия Несторовы можем дополнитьновейшими, напечатанными в Киевском Синопсисе. Хотя они выбраны отчасти изПольских ненадежных Историков, но, будучи согласны с древнимиобыкновениями народа Русского, кажутся вероятными, по крайней мередостойными замечания. Бог веселия, любви, согласия и всякого благополучия именовался в РоссииЛадо: ему жертвовали вступающие в союз брачный, с усердием воспевая имя его,которое слышим и ныне в старинных припевах. Стриковский называет сего богаЛатышским: в Литве и Самогитии народ праздновал ему от 25 Маия до 25 Июня,отцы и мужья в гостиницах, а жены и дочери на улицах и на лугах; взявшисьза руки, они плясали и пели: Ладо, Ладо, дидис Ладо, то есть великий Ладо.Такое же обыкновение доныне существует в деревнях наших: молодые женщинывесной собираются играть и петь в хороводах: "Лада, диди Лада". Мы ужезаметили, что Славяне охотно умножали число идолов своих и принималичужеземных. Русские язычники, как пишет Адам Бременский, ездили вКурляндию и в Самогитию для поклонения кумирам; следственно, имели однихбогов с Латышами, ежели не все, то хотя некоторые Славянские племена вРоссии - вероятно, Кривичи: ибо название их свидетельствует, кажется, чтоони признавали Латышского Первосвященника Криве Главою Веры своей.Впрочем, Ладо мог быть и древним Славянским божеством: жители Молдавии иВалахии в некоторых суеверных обрядах доныне твердят имя Лада. Купалу, богу земных плодов, жертвовали пред собиранием хлеба, 23 Июня,в день Св. Агриппины, которая для того прозвана в народе Купальницею.Молодые люди украшались венками, раскладывали ввечеру огонь, плясали околоего и воспевали Купала. Память сего идолослужения сохранилась в некоторыхстранах России, где ночные игры деревенских жителей и пляски вокруг огня сневинным намерением совершаются в честь идолу языческому. В АрхангельскойГубернии многие поселяне 23 Июня топят бани, настилают в них травукупальницу (лютик, ranunculus acris) и после купаются в реке. Сербынакануне или в самое Рождество Иоанна Предтечи, сплетая Ивановские венки,вешают их на кровли домов и на хлевах, чтобы удалить злых духов от своегожилища. 24 Декабря язычники Русские славили Коляду, бога торжеств и мира. Еще ив наше время, накануне Рождества Христова, дети земледельцев собираютсяколядовать под окнами богатых крестьян, величают хозяина в песнях, твердятимя Коляды и просят денег. Святошные игрища и гадание кажутся остаткомсего языческого праздника. В суеверных преданиях народа Русского открываем также некоторые следыдревнего Славянского богопочитания: доныне простые люди говорят у нас оЛеших, которые видом подобны Сатирам, живут будто бы в темноте лесов,равняются с деревьями и с травой, ужасают странников, обходят их кругом исбивают с пути; о Русалках, или Нимфах дубрав (где они бегают сраспущенными волосами, особенно перед Троицыным днем), о благодетельных излых Домовых, о ночных Кикимрах и проч. Таким образом грубый ум людей непросвященных заблуждается во мракеидолопоклонства и творит богов на всяком шагу, чтобы изъяснять действияПрироды и в неизвестностях рока успокаивать сердце надеждою на вышнююпомощь! - Желая выразить могущество и грозность богов, Славянепредставляли их великанами, с ужасными лицами, со многими головами. Грекихотели, кажется, любить своих идолов (изображая в них примеры человеческойстройности), а Славяне только бояться; первые обожали красоту иприятность, а вторые одну силу; и еще не довольствуясь собственнымпротивным видом истуканов, окружали их гнусными изображениями ядовитыхживотных: змей, жаб, ящериц и проч. Кроме идолов, Немецкие Славяне,подобно Дунайским, обожали еще реки, озера, источники, леса и приносилижертвы невидимым их Гениям, которые, по мнению суеверных, иногда говорили,и в важных случаях являлись людям. Так, Гений Ретрского озера, когдавеликие опасности угрожали народу Славянскому, принимал на себя образкабана, выплывал на берег, ревел ужасным голосом и скрывался в волнах. Мызнаем, что и Российские Славяне приписывали озерам и рекам некоторуюбожественность и святость. В глазной болезни они умывались водоюмнимо-целебных источников и бросали в них серебряные монеты. Народноеобыкновение купать или обливать водою людей, проспавших Заутреню в деньПасхи, будто бы для омовения их от греха, происходит, может быть, оттакого же языческого суеверия. - У многих народов Славянских былизаповедные рощи, где никогда стук секиры не раздавался и где самые злейшиевраги не дерзали вступить в бой между собою. Лес города Ретры считалсясвященным. Жители Штетинские поклонялись ореховому дереву, при коем находилсяособенный жрец, и дубу, а Юлинские - богу, обитавшему в дереве обсеченном,и весною плясали вокруг него с некоторыми торжественными обрядами. Славянев России также молились деревам, особенно же дупловатым, обвязывая ихветви убрусами или платами. Константин Багрянородный пишет, что они,путешествуя в Царьград, на острове Св. Григория приносили жертву большомудубу, окружали его стрелами и гадали, заколоть ли обреченных ему живыхптиц или пустить на волю. Празднование Семика и народный обычай завивать всей день венки в рощах суть также остаток древнего суеверия, коего обрядынаблюдались в Богемии и по введении Христианства, так что Герцог Брячиславв 1093 году решился предать огню все мнимо-святые дубравы своего народа. Славяне обожали еще знамена и думали, что в военное время они святеевсех идолов. Знамя Бальтийских Вендов было отменной величины и пестрое,стояло обыкновенно в Святовидовом храме и считалось сильною богинею,которая воинам, идущим с ней, давала право не только нарушать законы, нодаже оскорблять и самых идолов. Датский Король Вальдемар сжег его вАрконе, взяв сей город. - В числе Ретрских любопытных памятников нашлосьтакже священное знамя: медный дракон, украшенный изображением женскихголов и вооруженных рук. В Дитмаровой летописи упоминается о двухСлавянских знаменах, которые считались богинями. Хитрость Полководцевввела, без сомнения, сию веру, чтобы воспламенять дух храбрости в воинахили обуздывать их неповиновение святостию знамен своих. Древние Славяне в Германии еще не имели храмов, но приносили жертвуБогу небесному на камнях, окружая их в некотором расстоянии другими,служившими вместо ограды священной. Чтобы изобразить величие Бога, жрецыначали употреблять для сооружения олтарей камни в несколько саженей мерою.Сии каменные здания равнялись с высокими скалами, невредимо стояли целыевека и могли казаться народу творением рук божественных. В самом делетрудно понять, каким образом Славяне, не зная изобретенных механикоюспособов, воздвигали такие громады. Жрецы в присутствии и в глазах народа совершали обряды Веры на сихвеличественных олтарях; но в течение времен, желая еще сильней действоватьна воображение людей, вздумали, подобно Друидам, удалиться во тьмузаповедных лесов и соорудили там жертвенники. По введении идолопоклонстванадлежало укрыть обожаемые кумиры от дождя и снега: защитили их кровлею, исие простое здание было первым храмом. Мысль сделать его достойным жилищембогов требовала величия, но Славяне не умели подражать Грекам и Римлянам вгордой высоте зданий и старались заменить оную резьбою, пестротою,богатством украшений. Современные Историки описали некоторые из сих храмовс любопытною подробностию. Сочинитель Жизни Св. Оттона говорит оШтетинском следующее: "Там было четыре храма, и главный из них отличалсясвоим художеством, украшенный внутри и снаружи выпуклым изображениемлюдей, птиц, зверей, так сходных с Природою, что они казались живыми;краски же на внешности храма не смывались дождем, не бледнели и не тускли.- Следуя древнему обычаю предков, Штетинцы отдавали в храм десятую частьвоинской своей добычи и всякое оружие побежденных неприятелей. В егосвятилище хранились серебряные и золотые чаши (из коих при торжественныхслучаях люди знатнейшие пили и ели), также рога буйволовы, оправленныезолотом: они служили и стаканами и трубами. Ножи и прочие драгоценности,там собранные, удивляли своим художеством и богатством. В трех иныхгонтинах, или храмах, не столь украшенных и менее священных,представлялись глазам одни лавки, сделанные амфитеатром, и столы длянародных сходбищ: ибо Славяне в некоторые часы и дни веселились, пили иважными делами отечества занимались в сих гонтинах". - Деревянный храмАрконский был срублен весьма искусно, украшен резьбою и живописью; одниврата служили для входа в его ограду; внешний двор, обнесенный стеною,отделялся от внутреннего только пурпуровыми коврами, развешанными междучетырьмя столбами, и находился под одною с ним кровлею. В святилище стоялидол, а конь его - в особенном здании, где хранилась казна и вседрагоценности. - Храм в Ретре, также деревянный, славился изображениямибогов и богинь, вырезанных на внешних его стенах; внутри стояли кумиры, вшлемах и латах; а в мирное время хранились там знамена. Дремучий лесокружал сие место: сквозь просеку, вдали, представлялось глазам море ввиде грозном и величественном. Достойно примечания, что СлавянеБальтийские вообще имели великое уважение к святыне храмов и в самойнеприятельской земле боялись осквернить их. О капищах Славян Российских не имеем никакого сведения: Нестор говориттолько об идолах и жертвенниках; но удобность приносить жертвы во всякоевремя и почтение к святыне кумиров требовали защиты и крова, особенно же встранах северных, где холод и ненастье столь обыкновенны и продолжительны.Нет сомнения, что на холме киевском и на берегу Волхова, где стоял Перун,были храмы, конечно не огромные и не великолепные, но сообразные спростотою тогдашних нравов и с малым сведением людей в искусстве зодческом. Нестор также не упоминает о жрецах в России; но всякая народная Верапредполагает обряды, коих совершение поручается некоторым избранным людям,уважаемым за их добродетель и мудрость, действительную или мнимую. Покрайней мере, все другие народы Славянские имели жрецов, блюстителей Веры,посредников между совестию людей и богами. Не только в капищах, но и привсяком священном дереве, при всяком обожаемом источнике находилисьособенные хранители, которые жили подле оных в маленьких хижинах ипитались жертвою, приносимою их божествам. Они пользовались народным уважением, имели исключительное правоотпускать себе длинную бороду, сидеть во время жертвоприношений и входитьво внутренность святилища. Воин, совершив какое-нибудь счастливоепредприятие и желая изъявить благодарность идолам, разделял свою добычу сих служителями. Правители народа без сомнения утверждали его в почтении кжрецам, которые именем богов могли обуздывать своевольство людей грубых,новых в гражданской связи и еще не смиренных действием власти постоянной.Некоторые жрецы, обязанные своим могуществом или собственной хитрости, илиотменной славе их капищ, употребляли его во зло и присвоивали себегражданскую власть. Так, Первосвященник Рюгенский, уважаемый более самогоКороля, правил многими Славянскими племенами, которые без его согласия недерзали ни воевать, ни мириться; налагал подати на граждан и купцевчужеземных, содержал 300 конных воинов и рассылал их всюду для грабежа,чтобы умножать сокровища храма, более ему, нежели идолу принадлежавшие.Сей главный жрец отличался от всех людей длинными волосами, бородою,одеждою. Священники именем народа приносили жертвы и предсказывали будущее. Вдревнейшие времена Славяне закалали, в честь Богу невидимому, одних волови других животных; но после, омраченные суеверием идолопоклонства,обагряли свои требища кровию Христиан, выбранных по жребию из пленниковили купленных у морских разбойников. Жрецы думали, что идол увеселяетсяХристианскою кровию, и к довершению ужаса пили ее, воображая, что онасообщает дух пророчества. - В России также приносили людей в жертву, покрайней мере во времена Владимировы. Бальтийские Славяне дарили идолам головы убиенных опаснейшихнеприятелей. Жрецы гадали будущее посредством коней. В Арконском храме держалибелого, и суеверные думали, что Святовид ездит на нем всякую ночь. Вслучае важного намерения водили его чрез копья: если он шагал сперва нелевою, а правою ногою, то народ ожидал славы и богатства. В Штетине сейконь, порученный одному из четырех священников главного храма, был воронойи предвещал успех, когда совсем не касался ногами до копий. В Ретрегадатели садились на землю, шептали некоторые слова, рылись в ее недрах ипо веществам, в ней находимым, судили о будущем. Сверх того, в Арконе и вШтетине жрецы бросали на землю три маленькие дощечки, у коих одна сторонабыла черная, а другая белая: если они ложились вверх белою, то обещалихорошее; черная означала бедствие. Самые женщины Рюгенские славилисьгаданием; они, сидя близ разложенного огня, проводили многие черты напепле, которых равное число знаменовало успех дела. Любя народные торжества, языческие Славяне уставили в году разныепраздники. Главный из них был по собрании хлеба и совершался в Арконе такимобразом: Первосвященник накануне должен был вымести святилище, неприступное длявсех, кроме его; в день торжества, взяв из руки Святовида рог, смотрел,наполнен ли он вином, и по тому угадывал будущий урожай; выпив вино, снованаполнял им сосуд и вручал Святовиду; приносил богу своему медовый пирогдлиною в рост человеческий; спрашивал у народа, видит ли его? и желал,чтобы в следующий год сей пирог был уже съеден идолом, в знак счастия дляострова; наконец объявлял всем благословение Святовида, обещая воинампобеду и добычу. Другие Славяне, торжествуя собрание хлеба, обрекалипетуха в дар богам и пивом, освященным на жертвеннике, обливали скот,чтобы предохранить его от болезней. В Богемии славился Майский праздникисточников. - Дни народного суда в Вагрии, когда старейшины, осененныесвященными дубами, в мнимом присутствии своего бога Прова решали судьбуграждан, были также днями общего веселия. Мы упоминали, единственно подогадке, о языческих торжествах Славян Российских, которых потомки донынепразднуют весну, любовь и бога Лада в сельских хороводах, веселыми ишумными толпами ходят завивать венки в рощах, ночью посвящают огни Купалуи зимою воспевают имя Коляды. - Во многих землях Славянских сохранилисьтакже следы праздника в честь мертвых: в Саксонии, в Лаузице, Богемии,Силезии и Польше народ 1 Марта ходил в час рассвета с факелами на кладбищеи приносил жертвы усопшим. - В сей день немецкие Славяне выносят издеревни соломенную чучелу, образ смерти; сожигают ее или бросают в реку иславят лето песнями. - В Богемии строили еще какие-то феатры на распутияхдля успокоения душ и представляли на них, в личинах, тени мертвых, симииграми торжествуя память их. Такие обыкновения не доказывают ли, что Славяне имели некоторое понятиео бессмертии души, хотя Дитмар, Историк XI века, утверждает противное,говоря, будто бы они временную смерть, или разрушение тела, считалисовершенным концом бытия человеческого? Погребение мертвых было также действием священным между языческимиСлавянами. Историки Немецкие - более догадкою, основанною на древних обычаях ипреданиях, нежели по известиям современных Авторов - описывают оноеследующим образом: старейшина деревни объявлял жителям смерть одного из них посредствомчерного жезла, носимого со двора на двор. Все они провожали труп с ужаснымвоем, и некоторые женщины в белой одежде лили слезы в маленькие сосуды,называемые плачевными. Разводили огонь на кладбище и сожигали мертвого сего женою, конем, оружием; собирали пепел в урны, глиняные, медные илистеклянные, и зарывали вместе с плачевными сосудами. Иногда сооружалипамятники: обкладывали могилу дикими камнями или ограждали столпами.Печальные обряды заключались веселым торжеством, которое именовалосьСтравою и было еще в VI веке причиною великого бедствия для Славян: ибоГреки воспользовались временем сего пиршества в честь мертвых и наголовупобили их войско. Славяне Российские - Кривичи, Северяне, Вятичи, Радимичи - творили надумершими тризну: показывали силу свою в разных играх воинских, сожигалитруп на большом костре и, заключив пепел в урну, ставили ее на столпе вокрестности дорог. Сей обряд, сохраненный Вятичами и Кривичами до временНестора, изъявляет воинственный дух народа, который праздновал смерть,чтобы не страшиться ее в битвах, и печальными урнами окружал дороги, чтобыприучить глаза и мысли свои к сим знакам человеческой тленности. НоСлавяне Киевские и Волынские издревле погребали мертвых; некоторые имелиобыкновение вместе с трупом зарывать в землю сплетенные из ремнейлестницы, ближние умершего язвили лица свои и закапали на могиле любимогоконя его. Все народы любят Веру отцев своих, и самые грубые, самые жестокиеобыкновения, на ней основанные и веками утвержденные, кажутся им святынею.Так и Славяне языческие, закоренелые в идолопоклонстве, с великоюупорностию в течение многих столетий отвергали благодать Христову. Св.Колумбан, в 613 году обратив многих Немецких язычников в Веру истинную,хотел проповедовать ее святое учение и в землях Славян; но, устрашенный ихдикостию, возвратился без успеха, объявляя, что время спасения еще ненаступило для сего народа. Видя, сколь Христианство противно заблуждениямязычества и как оно в средних веках более и более распространялось поЕвропе, Славяне отлично ненавидели его и, принимая всякого иноплеменного всограждане, отворяя Бальтийские гавани свои для всех мореходцев, исключалиодних Христиан, брали их корабли в добычу, а Священников приносили вжертву идолам. Немецкие завоеватели, покорив Вендов в Германии, долготерпели их суеверие; но озлобленные наконец упорством сих язычников видолопоклонстве и в древних обычаях вольности, разрушили их храмы, сожглизаповедные рощи и самых жрецов истребили, что случилось уже гораздо послетого времени, как Владимир просветил Россию учением Христианским. Собрав исторические достопамятности Славян древних, скажем нечто оязыке их. Греки в шестом веке находили его весьма грубым. Выражая первые мысли ипотребности людей необразованных, рожденных в климате суровом, он долженбыл казаться диким в сравнении с языком Греческим, смягченнымдолговременною жизнию в порядке гражданском, удовольствиями роскоши инежным слухом людей, искони любивших искусства приятные. Не имея никакихпамятников сего первобытного языка Славянского, можем судить о нем толькопо новейшим, из коих самыми древними считаются наша Библия и другиецерковные книги, переведенные в IX веке Св. Кириллом, Мефодием и помощниками их. Но Славяне, приняв ХристианскуюВеру, заимствовали с нею новые мысли, изобрели новые слова, выражения, иязык их в средних веках без сомнения так же отличался от древнего, как ужеотличается от нашего. Рассеянные по Европе, окруженные другими народами инередко ими покоряемые, Славянские племена утратили единство языка, и втечение времен произошли разные его наречия, из коих главные суть: 1) Русское, более всех других образованное и менее всех другихсмешанное с чужеземными словами. Победы, завоевания и величиегосударственное, возвысив дух народа Российского, имели счастливоедействие и на самый язык его, который, будучи управляем дарованием ивкусом Писателя умного, может равняться ныне в силе, красоте и приятностис лучшими языками древности и наших времен. Будущая судьба его зависит отсудьбы Государства... 2) Польское, смешанное со многими Латинскими и Немецкими словами: имговорят не только в бывшем Королевстве Польском, но и в некоторых местахПруссии, Дворяне в Литве и народ в Силезии, по сю сторону Одера. 3) Чешское, в Богемии, в Моравии и Венгрии, по утверждению Иордановуближайшее к нашему древнему переводу Библии, а по мнению других Богемскихученых среднее между Кроатским и Польским. Венгерское наречие именуетсяСлавакским, но разнится от Чешского большею частию только в выговоре, хотяАвторы Многоязычного Словаря признают его особенным. Впрочем, и другиеСлавянские наречия употребляются в Венгрии. 4) Иллирическое, то есть Болгарское, самое грубое из всех Славянских -Боснийское, Сербское - самое приятнейшее для слуха, как многие находят, -Славонское и Далматское. 5) Кроатское, сходное с Виндским в Стирии, Каринтии, Крайне, также сЛаузицским, Котбузским, Кашубским и Люховским. В Мейсене, Бранденбурге,Померании, Мекленбурге и почти во всем Люнебурге, где некогда Славянскийязык был народным, он уже заменен Немецким. Однако ж сии перемены не могли совершенно истребить в языке нашем его,так сказать, первобытного образа, и любопытство Историков хотело открыть внем следы малоизвестного происхождения Славян. Некоторые утверждали, чтоон весьма близок к древним языкам Азиатским; но вернейшее исследованиедоказало, что сие мнимое сходство ограничивается весьма немногими словами,Еврейскими или Халдейскими, Сирскими, Арабскими, которые находятся и вдругих языках Европейских, свидетельствуя единственно их общее Азиатскоепроисхождение; и что Славянский имеет с Греческим, Латинским, Немецкимгораздо более связи, нежели с Еврейским и с другими Восточными. Сиевеликое, явное сходство встречается не только в словах единозвучных сдействиями, которые означаются ими - ибо названия грома, журчания вод,крика птиц, рева зверей могут на всех языках сходствовать между собою отподражания Естеству - но и в выражении самых первых мыслей человека, вознаменовании главных нужд жизни домашней, в именах и глаголах совершеннопроизвольных. Мы знаем, что Венеды издревле жили в соседстве с Немцами идолгое время в Дакии (где язык Латинский со времен Траяновых был в общемупотреблении) воевали в Империи и служили Императорам Греческим; но сииобстоятельства могли бы ввести в язык Славянский только некоторыеособенные Немецкие, Латинские или Греческие слова, и не принудили бы ихзабыть собственные, коренные, необходимые в самом древнейшем обществелюдей, то есть в семейственном. Из чего вероятным образом заключают, чтопредки сих народов говорили некогда одним языком: каким? неизвестно, но без сомнения древнейшим в Европе, где история находитих, ибо Греция, а после и часть Италии, населена Пеласгами, Фракийскимижителями, которые прежде Эллинов утвердились в Морее и могли бытьединоплеменны с Германцами и Славянами. В течение времен удаленные друг отдруга, они приобретали новые гражданские понятия, выдумывали новые словаили присваивали чужие и долженствовали чрез несколько веков говорить ужеязыком различным. Самые общие, коренные слова легко могли измениться впроизношении, когда люди еще не знали букв и письма, верно определяющеговыговор. Сие важное искусство - немногими чертами изображать для глазбесчисленные звуки - сведала Европа, как надобно думать, уже в позднейшиевремена и без сомнения от Финикиян, или непосредственно, или черезПеласгов и Эллинов. Нельзя вообразить, что древние обитатели Пелопоннеса,Лациума, Испании, едва вышедши из дикого состояния, могли сами выдуматьписьмена, требующие удивительного разума и столь непонятного дляобыкновенных людей, что они везде приписывали богам изобретение оных: вЕгипте Фойту, в Греции Меркурию, в Италии богине Карменте; а некоторые изХристианских Философов считали десять Моисеевых заповедей, рукоюВсевышнего начертанных на горе Синайской, первым письмом в мире. К тому жевсе буквы народов Европейских: Греческие, Мальтийские, так называемыеПеласгские в Италии, Этрурийские (доныне видимые на монументах сегонарода), Гальские, изображенные на памятнике мученика Гордиана, Улфиловыили Готфские, Кельтиберские, Бетские, Турдетанские в Испании, РуныСкандинавов и Германцев более или менее сходствуют с Финикийскими идоказывают, что все они произошли от одного корня. Пеласги и Аркадцыпринесли их с собою в Италию, а наконец и в Марселию к тамошним Галлам. Испанцы могли научиться письму от самих Финикиян, основавших Тартесс иГадес за 1100 лет до Рождества Христова. Турдетане во время Страбоновоимели письменные законы, историю и стихотворения. Каким образомЕвропейский Север получил буквы, мы не знаем: от Финикийских лимореплавателей, торговавших оловом Британским и янтарем Прусским или отнародов Южной Европы? Второе кажется вероятнее: ибо Руническое и Готфскоеписьмо сходнее с Греческим и Латинским, нежели с Финикийским. Оно могло втечение веков чрез Германию или Паннонию дойти от Средиземного моря доБальтийского с некоторыми переменами знаков. Как бы то ни было, но Венеды или Славяне языческие, обитавшие в странахБальтийских, знали употребление букв. Дитмар говорит о надписях идоловСлавянских: Ретрские кумиры, найденные близ Толлензского озера, доказалисправедливость его известия; надписи их состоят в Рунах, заимствованныхВенедами от Готфских народов. Сии Руны, числом 16, подобно древнимФиникийским, весьма недостаточны для языка Славянского, не выражают самыхобыкновенных звуков его, и были известны едва ли не одним жрецам, которыепосредством их означали имена обожаемых идолов. Славяне же Богемские,Иллирические и Российские не имели никакой азбуки до 863 года, когдаФилософ Константин, названный в монашестве Кириллом, и Мефодий, брат его,жители Фессалоники, будучи отправлены Греческим Императором Михаилом вМоравию к тамошним Христианским Князьям Ростиславу, Святополку и Коцелудля перевода церковных книг с Греческого языка, изобрели Славянскийособенный алфавит, образованный по греческому, с прибавлением новых букв:Б. Ж. Ц. Ш. Щ. Ъ. Ы. Ѣ. Ю. Я. Ѫ. Сия азбука, называемаяКирилловскою, доныне употребляется с некоторыми переменами в России,Валахии, Молдавии, Болгарии, Сервии и проч. Славяне Далматские имеютдругую, известную под именем Глагольской, или Буквицы, которая считаетсяизобретением Св. Иеронима, но ложно, ибо в IV и в V веке, когда жилИероним, еще не было Славян в Римских владениях. Самый древнейший ее памятник, нам известный, есть харатейная ПсалтирьXIII века; но мы имеем церковные Кирилловские рукописи 1056 года; надписьДесятинной церкви в Киеве принадлежит еще ко временам Св. Владимира. СияГлагольская азбука явно составлена по нашей, отличается кудрявостию знакови весьма неудобна для употребления. Моравские Христиане, пристав кРимскому исповеданию, вместе с Поляками начали писать Латинскими буквами,отвергнув Кирилловы, торжественно запрещенные Папою Иоанном XIII. ЕпископыСалонские в XI веке объявили даже Мефодия еретиком, а письмена Славянские- изобретением Арианских Готфов. Вероятно, что сие самое гонение побудило какого-нибудь ДалматскогоМонаха выдумать новые, то есть Глагольские буквы и защитить их отнападения Римских суеверов именем Св. Иеронима. - Ныне в Богемии, Моравии,Силезии, Лаузице, Кассубии употребляются Немецкие; в Иллирии, Крайне,Венгрии и Польше Латинские. Славяне, которые с VIII века утвердились в Пелопоннесе, приняли тамГреческую азбуку. Итак, предки наши были обязаны Христианству не только лучшим понятием оТворце мира, лучшими правилами жизни, лучшею без сомнения нравственностию,но и пользою самого благодетельного, самого чудесного изобретения людей:мудрой живописи мыслей - изобретения, которое, подобно утренней заре, ввеках мрачных предвестило уже Науки и просвещение. Глава IV РЮРИК, СИНЕУС И ТРУВОР. Г. 862-879 Призвание Князей Варяжских в Россию. Основание Монархии. Аскольд и Дир.Первое нападение Россиян на Империю. Начало Христианства в Киеве. СмертьРюрика. Начало Российской Истории представляет нам удивительный и едва ли небеспримерный в летописях случай. Славяне добровольно уничтожают своедревнее правление и требуют Государей от Варягов, которые были ихнеприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводилиСамовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оноутвердилось с общего согласия граждан: так повествует наш Летописец - и рассеянные племена Славянские основалиГосударство, которое граничит ныне с древнею Дакиею и с землями СевернойАмерики, с Швециею и с Китаем, соединяя в пределах своих три части мира.Великие народы, подобно великим мужам, имеют свое младенчество и не должныего стыдиться: отечество наше, слабое, разделенное на малые области до 862года, по летосчислению Нестора, обязано величием своим счастливомувведению Монархической власти. Желая некоторым образом изъяснить сие важное происшествие, мы думаем,что Варяги, овладевшие странами Чуди и Славян за несколько лет до тоговремени, правили ими без угнетения и насилия, брали дань легкую инаблюдали справедливость. Господствуя на морях, имея в IX веке сношение сЮгом и Западом Европы, где на развалинах колосса Римского основались новыеГосударства и где кровавые следы варварства, обузданного человеколюбивымдухом Христианства, уже отчасти изгладились счастливыми трудами жизнигражданской - варяги или Норманы долженствовали быть образованнее Славян иФиннов, заключенных в диких пределах Севера; могли сообщить им некоторыевыгоды новой промышленности и торговли, благодетельные для народа. БояреСлавянские, недовольные властию завоевателей, которая уничтожала ихсобственную, возмутили, может быть, сей народ легкомысленный, обольстилиего именем прежней независимости, вооружили против Норманов и выгнали их;но распрями личными обратили свободу в несчастие, не умели восстановитьдревних законов и ввергнули отечество в бездну зол междоусобия. Тогдаграждане вспомнили, может быть, о выгодном и спокойном правленииНорманском: нужда в благоустройстве и тишине велела забыть народнуюгордость, и Славяне, убежденные - так говорит предание - советомНовогородского старейшины Гостомысла, потребовали Властителей от Варягов.Древняя летопись не упоминает о сем благоразумном советнике, но ежелипредание истинно, то Гостомысл достоин бессмертия и славы в нашей Истории. Новгородцы и Кривичи были тогда, кажется, союзниками Финских племен,вместе с ними плативших дань Варягам: имев несколько лет одну долю, иповинуясь законам одного народа, они тем скорее могли утвердитьдружественную связь между собою. Нестор пишет, что Славяне Новогородские, Кривичи, Весь и Чудь отправилиПосольство за море, к Варягам-Руси, сказать им: Земля наша велика иобильна, а порядка в ней нет: идите княжить и владеть нами. Слова простые,краткие и сильные! Братья, именем Рюрик, Синеус и Трувор, знаменитые илиродом или делами, согласились принять власть над людьми, которые, умевсражаться за вольность, не умели ею пользоваться. Окруженныемногочисленною Скандинавскою дружиною, готовою утвердить мечем праваизбранных Государей, сии честолюбивые братья навсегда оставили отечество.Рюрик прибыл в Новгород, Синеус на Белоозеро в область Финского народаВеси, а Трувор в Изборск, город Кривичей. Смоленск, населенный такжеКривичами, и самый Полоцк оставались еще независимыми и не имели участия впризвании Варягов. Следственно, держава трех владетелей, соединенных узамиродства и взаимной пользы, от Белаозера простиралась только до Эстонии иКлючей Славянских, где видим остатки древнего Изборска. Сия часть нынешнейС. Петербургской, Эстляндской, Новогородской и Псковской Губерний быланазвана тогда Русью, но имени Князей Варяго-Русских. Более не знаемникаких достоверных подробностей; не знаем, благословил ли народ переменусвоих гражданских уставов? Насладился ли счастливою тишиною, редко известною в обществах народных?Или пожалел ли о древней вольности? Хотя новейшие Летописцы говорят, чтоСлавяне скоро вознегодовали на рабство и какой-то Вадим, именуемыйХрабрым, пал от руки сильного Рюрика вместе со многими из своихединомышленников в Новегороде - случай вероятный: люди, привыкшие квольности, от ужасов безначалия могли пожелать Властителей, но могли ираскаяться, ежели Варяги, единоземцы и друзья Рюриковы, утесняли их -однако ж сие известие, не будучи основано на древних сказаниях Нестора,кажется одною догадкою и вымыслом. Чрез два года [в 864 г.], по кончине Синеуса и Трувора, старший брат,присоединив области их к своему Княжеству, основал Монархию Российскую.Уже пределы ее достигали на Восток до нынешней Ярославской и НижегородскойГубернии, а на Юг до Западной Двины; уже Меря, Мурома и Полочане зависелиот Рюрика: ибо он, приняв единовластие, отдал в управление знаменитымединоземцам своим, кроме Белаозера, Полоцк, Ростов и Муром, им илибратьями его завоеванные, как надобно думать. Таким образом, вместе сверховною Княжескою властию утвердилась в России, кажется, и системаФеодальная, Поместная, или Удельная, бывшая основанием новых гражданскихобществ в Скандинавии и во всей Европе, где господствовали народыГерманские. Монархи обыкновенно целыми областями награждали Вельмож илюбимцев, которые оставались их подданными, но властвовали как Государи всвоих Уделах: система, сообразная с обстоятельствами и духом времени,когда еще не было ни удобного сношения между владениями одной державы, ниуставов общих и твердых, ни порядка в гражданских степенях, и люди,упорные в своей независимости, слушались единственно того, кто держал мечнад их головою. Признательность Государей к верности Вельмож участвовала также в семобыкновении, и завоеватель делился областями с товарищами храбрыми,которые помогали ему приобретать оные. К сему времени Летописец относит следующее важное происшествие. Двое изединоземцев Рюриковых, именем Аскольд и Дир, может быть, недовольные симКнязем, отправились с товарищами из Новагорода в Константинополь искатьсчастия; увидели на высоком берегу Днепра маленький городок и спросили:"Чей он?" Им ответствовали, что строители его, три брата, давно скончалисьи что миролюбивые жители платят дань Козарам. Сей городок был Киев:Аскольд и Дир завладели им; присоединили к себе многих Варягов изНовагорода, начали под именем Россиян властвовать как Государи в Киеве ипомышлять о важнейшем предприятии, достойном Норманской смелости. Преждешли они в Константинополь, вероятно, для того, чтобы служить Императору:тогда ободренные своим успехом и многочисленностию войска, дерзнулиобъявить себя врагами Греции. Судоходный Днепр благоприятствовал ихнамерению: вооружив 200 судов, сии витязи Севера, издревле опытные вкораблеплавании, открыли себе путь в Черное море и в самый ВоспорФракийский, опустошили огнем и мечем берега его и скоро осадилиКонстантинополь с моря. Столица Восточной Империи в первый раз увидела сих грозных неприятелей;в первый раз с ужасом произнесла имя Россиян, Ρως. Молванародная возвестила их Скифами, жителями баснословной горы Тавра, ужепобедителями многих народов окрестных. Михаил III, Нерон своего времени, царствовал тогда в Константинополе,но был в отсутствии, воюя на берегах Черной реки с Агарянами. Узнав отЭпарха, или Наместника Цареградского о новом неприятеле, он спешил встолицу, с великою опасностию пробрался сквозь суда Российские и, не смеяотразить их силою, ожидал спасение от чуда. Оно совершилось, по сказаниюВизантийских Летописцев. В славной церкви Влахернской, построеннойИмператором Маркианом на берегу залива, между нынешнею Перою иЦаремградом, хранилась так называемая риза Богоматери, к которой прибегалнарод в случае бедствий. Патриарх Фотий с торжественными обрядами вынес еена берег и погрузил в море, тихое и спокойное. Вдруг сделалась буря;рассеяла, истребила флот неприятельский, и только слабые остатки еговозвратились в Киев. Нестор согласно с Византийскими Историками описывает сей случай, нонекоторые из них прибавляют, что язычники Российские, устрашенные Небеснымгневом, немедленно отправили Послов в Константинополь и требовали святогокрещения. Окружная грамота Патриарха Фотия, писанная в исходе 866 года кВосточным Епископам, служит достоверным подтверждением сего любопытногодля нас известия. "Россы, говорит он, славные жестокостию, победителинародов соседственных и в гордости своей дерзнувшие воевать с ИмпериеюРимскою, уже оставили суеверие, исповедуют Христа и суть друзья наши, бывеще недавно злейшими врагами. Они уже приняли от нас Епископа иСвященника, имея живое усердие к богослужению Христианскому". Константин Багрянородный и другие Греческие Историки пишут, что Россыкрестились во время царя Василия Македонского и Патриарха Игнатия, то естьне ранее 867 года. "Император (говорят они), не имея возможности победитьРоссов, склонил их к миру богатыми дарами, состоявшими в золоте, серебре ишелковых одеждах. Он прислал к ним Епископа, посвященного Игнатием,который обратил их в Христианство". - Сии два известия не противоречатодно другому. Фотий в 866 году мог отправить церковных учителей в Киев:Игнатий также; они насадили там первые семена Веры истинной: ибо Несторовалетопись свидетельствует, что в Игорево время было уже много Христиан вКиеве. Вероятно, что проповедники, для лучшего успеха в деле своем, тогдаже ввели в употребление между Киевскими Христианами и новые письменаСлавянские, изобретенные Кириллом в Моравии за несколько лет до тоговремени. Обстоятельства благоприятствовали сему успеху: Славянеисповедовали одну Веру, а Варяги другую; впоследствии увидим, что древниеГосудари Киевские наблюдали священные обряды первой, следуя внушениювесьма естественного благоразумия; но усердие их к чужеземным идолам, коихобожали они единственно в угождение главному своему народу, не могло бытьискренним, и самая государственная польза заставляла Князей непрепятствовать успехам новой Веры, соединявшей их подданных, Славян, инадежных товарищей, Варягов, узами духовного братства. Но еще не наступиловремя совершенного торжества ее. Таким образом, Варяги основали две Самодержавные области в России:Рюрик на Севере, Аскольд и Дир на Юге. Невероятно, чтобы Козары, бравшиедань с Киева, добровольно уступили его Варягам, хотя Летописец молчит овоинских делах Аскольда и Дира в странах Днепровских: оружие без сомнениярешило, кому начальствовать над миролюбивыми Полянами; и ежели Варягидействительно, претерпев урон на Черном море, возвратились отКонстантинополя с неудачею, то им надлежало быть счастливее на сухом пути,ибо они удержали за собою Киев. Нестор молчит также о дальнейших предприятиях Рюрика в Новегороде, занедостатком современных известий, а не для того, чтобы сей Князь отважный,пожертвовав отечеством властолюбию, провел остаток жизни в бездействии: действовать же значило тогда воевать, и Государи Скандинавские,единоземцы Рюриковы, принимая власть от народа, обыкновенно клялися именемОдиновым быть завоевателями. Спокойствие Государства, мудроезаконодательство и правосудие составляют ныне славу Царей; но КнязьяРусские в IX и Х веке еще не довольствовались сею благотворною славою.Окруженный к Западу, Северу и Востоку народами Финскими, Рюрик мог лиоставить в покое своих ближних соседей, когда и самые отдаленные берегаОки долженствовали ему покориться? Вероятно, что окрестности Чудского иЛадожского озера были также свидетелями мужественных дел его, неописанныхи забвенных. - Он княжил единовластно, по смерти Синеуса и Трувора, 15 летв Новегороде и скончался в 879 году, вручив правление и малолетнего сына,Игоря, родственнику своему Олегу. Память Рюрика, как первого Самодержца Российского, осталась бессмертноюв нашей Истории и главным действием его княжения было твердоеприсоединение некоторых Финских племен к народу Славянскому в России, такчто Весь, Меря, Мурома наконец обратились в Славян, приняв их обычаи, языки Веру. Глава V ОЛЕГ ПРАВИТЕЛЬ. Г. 879-912 Завоевания Олеговы. Нашествие Угров. Супружество Игоря. Россияне служатв Греции. Олег идет на Царьград. Мир с Греками. Договор с Империею.Кончина Олега. Рюрик, по словам летописи, вручил Олегу правление за малолетством сына.Сей опекун Игорев скоро прославился великою своею отважностию, победами,благоразумием, любовию подданных. Весть о счастливом успехе Рюрика и братьев его, желание участвовать вих завоеваниях и надежда обогатиться, без сомнения, привлекли многихВарягов в Россию. Князья рады были соотечественникам, которые усиливали ихверную, смелую дружину. Олег, пылая славолюбием Героев, неудовольствовался сим войском, но присоединил к нему великое числоНовогородцев, Кривичей, Веси, Чуди, Мери и в 882 году пошел к странамДнепровским. Смоленск, город вольных Кривичей, сдался ему, кажется, безсопротивления, чему могли способствовать единоплеменники их, служившиеОлегу. Первая удача была залогом новых: храбрый Князь, поручив Смоленсксвоему Боярину, вступил в область Северян и взял Любеч, древний город наДнепре. Но желания завоевателя стремились далее: слух о независимойДержаве, основанной Аскольдом и Диром, благословенный климат и другиеестественные выгоды Малороссии, еще украшенные, может быть, рассказами,влекли Олега к Киеву. Вероятность, что Аскольд и Дир, имея сильную дружину, не захотят емудобровольно поддаться, и неприятная мысль сражаться с единоземцами, равноискусными в деле воинском, принудили его употребить хитрость. Оставивназади войско, он с юным Игорем и с немногими людьми приплыл к высокимберегам Днепра, где стоял древний Киев; скрыл вооруженных ратников владиях и велел объявить Государям Киевским, что Варяжские купцы,отправленные Князем Новогородским в Грецию, хотят видеть их как друзей исоотечественников. Аскольд и Дир, не подозревая обмана, спешили на берег:воины Олеговы в одно мгновение окружили их. Правитель сказал: Вы не Князьяи не знаменитого роду, но я Князь, - и показав Игоря, примолвил: - Вот сынРюриков! Сим словом осужденные на казнь Аскольд и Дир под мечами убийцпали мертвые к ногам Олеговым... Простота, свойственная нравам IX века,дозволяет верить, что мнимые купцы могли призвать к себе таким образомВладетелей Киевских; но самое общее варварство сих времен не извиняетубийства жестокого и коварного. - Тела несчастных Князей были погребены нагоре, где в Несторово время находился Ольмин двор; кости Дировы покоилисьза храмом Св. Ирины; над могилою Аскольда стояла церковь Св. Николая, ижители Киевские доныне указывают сие место на крутом берегу Днепра, нижемонастыря Николаевского, где врастает в землю малая, ветхая церковь. Олег, обагренный кровию невинных Князей, знаменитых храбростию, вошелкак победитель в город их, и жители, устрашенные самым его злодеянием исильным войском, признали в нем своего законного государя. Веселоеместоположение, судоходный Днепр, удобность иметь сообщение, торговлю иливойну с разными богатыми странами - с Греческим Херсоном, с КозарскоюТавридою, с Болгариею, с Константинополем - пленили Олега, и сей Князьсказал: Да будет Киев материю городов Российских! Монархи народовобразованных желают иметь столицу среди Государства, во-первых, для того,чтобы лучше надзирать над общим его правлением, а во-вторых, и для своейбезопасности: Олег, всего более думая о завоеваниях, хотел жить награнице, чтобы тем скорее нападать на чуждые земли; мыслил ужасатьсоседей, а не бояться их. - Он поручил дальние области Вельможам; велелстроить города или неподвижные станы для войска, коему надлежало бытьгрозою и внешних неприятелей и внутренних мятежников; уставил также налогиобщие. Славяне, Кривичи и другие народы должны были платить дань Варягам,служившим в России: Новгород давал им ежегодно 300 гривен тогдашнеюходячею монетою Российскою: что представляло цену ста пятидесяти фунтовсеребра. Сию дань получали Варяги, как говорит Нестор, до кончиныЯрославовой: с того времени летописи наши действительно уже молчат ослужбе их в России. Обширные владения Российские еще не имели твердой связи. ИльменскиеСлавяне граничили с Весью, Весь с Мерею, Меря с Муромою и с Кривичами; носильные, от Россиян независимые народы обитали между Новымгородом иКиевом. Храбрый Князь, дав отдохнуть войску, спешил к берегам рекиПрипяти: там, среди лесов мрачных Древляне свирепые наслаждалисьвольностию и встретили его с оружием, но победа увенчала Олега, и сейнарод, богатый зверями, обязался ему платить дань черными куницами. Вследующие два года Князь Российский овладел землею Днепровских Северян исоседственных с ними Радимичей. Он победил первых, освободил их от властиКозаров, и сказав: я враг им, а не вам! - удовольствовался самым легкимналогом: верность и доброе расположение Северян были ему всего нужнее длябезопасного сообщения южных областей Российских с северными. Радимичи,жители берегов Сожских, добровольно согласились давать Россиянам то же,что Козарам: по щлягу или мелкой монете с каждой сохи. Таким образом,соединив цепию завоеваний Киев с Новымгородом, Олег уничтожил господствоХана Козарского в Витебской и Черниговской Губернии. Сей Хан дремал,кажется, в приятностях Восточной роскоши и неги: изобилие Тавриды,долговременная связь с цветущим Херсоном и Константинополем, торговля имирные искусства Греции усыпили воинский дух в Козарах, и могущество ихуже клонилось к падению. Покорив Север, Князь Российский обратил счастливое оружие свое к Югу. Влевую сторону от Днепра, на берегах Сулы, жили еще независимые отРоссийской Державы Славяне, единоплеменные с Черниговцами: он завоевалстрану их, также Подольскую и Волынскую Губернию, часть Херсонской и,может быть, Галицию, ибо Летописец в числе его подданных именует Дулебов,Тивирцев и Хорватов, там обитавших. Но между тем, как победоносные знамена сего Героя развевались наберегах Днестра и Буга, новая столица его увидела пред стенами своимимногочисленные вежи, или шатры, Угров (Маджаров или нынешних Венгерцев),которые обитали некогда близ Урала, а в IX веке на Восток от Киева, встране Лебедии, может быть в Харьковской Губернии, где город Лебединнапоминает сие имя. Вытесненные Печенегами, они искали тогда жилищ новых;некоторые перешли за Дон, на границу Персии; другие же устремились наЗапад: место, где они стояли под Киевом, называлось еще в Несторово времяУгорским. Олег пропустил ли их дружелюбно или отразил силою, неизвестно.Сии беглецы переправились через Днепр и завладели Молдавиею, Бессарабиею,землею Волошскою. Далее не находим никаких известий о предприятиях деятельного Олега досамого 906 года; знаем только, что он правил еще Государством и в товремя, когда уже питомец его возмужал летами. Приученный из детства кповиновению, Игорь не дерзал требовать своего наследия от Правителявластолюбивого, окруженного блеском побед, славою завоеваний и храбрымитоварищами, которые считали его власть законною, ибо он умел еювозвеличить Государство. В 903 году Олег избрал для Игоря супругу, сию внаших летописях бессмертную Ольгу, славную тогда еще одними прелестямиженскими и благонравием. Ее привезли в Киев из Плескова, или нынешнегоПскова: так пишет Нестор. Но в особенном ее житии и в других новейшихисторических книгах сказано, что Ольга была Варяжского простого роду ижила в веси, именуемой Выбутскою, близ Пскова; что юный Игорь, приехав изКиева, увеселялся там некогда звериною ловлею; увидел Ольгу, говорил снею, узнал ее разум, скромность и предпочел сию любезную сельскую девицувсем другим невестам. Обыкновения и нравы тогдашних времен, конечно, дозволяли Князю искатьдля себя супругу в самом низком состоянии людей, ибо красота уважаласьболее знаменитого рода; но мы не можем ручаться за истину предания,неизвестного нашему древнему Летописцу, иначе он не пропустил бы стольлюбопытного обстоятельства в житии Св. Ольги. Имя свое приняла она, кажется, от имени Олега, в знак дружбы егок сей достойной Княгине или в знак Игоревой к нему любви. Вероятно, что сношение между Константинополем и Киевом не прерывалосьсо времен Аскольда и Дира; вероятно, что Цари и Патриархи Греческиестарались умножать число Христиан в Киеве и вывести самого Князя из тьмыидолопоклонства; но Олег, принимая, может быть, Священников и Патриарха идары от Императора, верил более всего мечу своему, довольствовался мирнымсоюзом с Греками и терпимостию Христианства. Мы знаем по Византийскимизвестиям, что около сего времени Россия считалась шестидесятымАрхиепископством в списке Епархий, зависевших от ГлавыКонстантинопольского Духовенства; знаем также, что в 902 году 700 Россовили Киевских Варягов служили во флоте Греческом и что им платили из казны100 литр золота. Спокойствие, которым Россия, покорив окрестные народы,могла несколько времени наслаждаться, давало свободу витязям Олеговымискать деятельности в службе Императоров: Греки уже издавна осыпализолотом так называемых варваров, чтобы они дикою храбростию своею ужасалине Константинополь, а врагов его. Но Олег, наскучив тишиною, опасною длявоинственной Державы, или завидуя богатству Царяграда и желая доказать,что казна робких принадлежит смелому, решился воевать с Империею. Всенароды, ему подвластные: Новогородцы, Финские жители Белаозера, РостовскаяМеря, Кривичи, Северяне, Поляне Киевские, Радимичи, Дулебы, Хорваты иТивирцы соединились с Варягами под его знаменами. Днепр покрылся двумятысячами легких судов: на всяком было сорок воинов; конница шла берегом.Игорь остался в Киеве: Правитель не хотел разделить с ним ни опасностей,ни славы. Надлежало победить не только врагов, но и природу, такимичрезвычайными усилиями, которые могли бы устрашить самую дерзкуюпредприимчивость нашего времени и кажутся едва вероятными. Днепровскиепороги и ныне мешают судоходству, хотя стремление воды в течениестолетний, наконец, искусство людей разрушили некоторые из сих преградкаменных: в IX и Х веке они долженствовали быть несравненно опаснее.Первые Варяги Киевские осмелились пройти сквозь их острые скалы и кипящиеволны с двумястами судов: Олег со флотом в десять раз сильнейшим.Константин Багрянородный описал нам, как Россияне в сем плаванииобыкновенно преодолевали трудности: бросались в воду, искали гладкого днаи проводили суда между камнями; но в некоторых местах вытаскивали своилодки из реки, влекли берегом или несли на плечах, будучи в то же самоевремя готовы отражать неприятеля. Доплыв благополучно до лимана, ониисправляли мачты, паруса, рули; входили в море и, держась западных береговего, достигали Греции. Но Олег вел с собою еще сухопутное конное войско: жители Бессарабии исильные Болгары дружелюбно ли пропустили его? Летописец не говорит о том.Но мужественный Олег приближился наконец к Греческой столице, гдесуеверный Император Леон, прозванный Философом, думал о вычетах Астрологииболее, нежели о безопасности Государства. Он велел только заградить цепиюгавань и дал волю Олегу разорять Византийские окрестности, жечь селения,церкви, увеселительные дома, Вельмож Греческих. Нестор, в доказательствосвоего беспристрастия, изображает самыми черными красками жестокость ибесчеловечие Россиян. Они плавали в крови несчастных, терзали пленников,бросали живых и мертвых в море. Так некогда поступали Гунны и народы Германские в областях Империи;так, в сие же самое время, Норманы, единоземцы Олеговы, свирепствовали вЗападной Европе. Война дает ныне право убивать неприятелей вооруженных: тогда была онаправом злодействовать в земле их и хвалиться злодеяниями... Сии Греки,которые все еще именовались согражданами Сципионов и Брутов, сидели встенах Константинополя и смотрели на ужасы опустошения вокруг столицы; ноКнязь Российский привел в трепет и самый город. В летописи сказано, чтоОлег поставил суда свои на колеса и силою одного ветра, на распущенныхпарусах, сухим путем шел со флотом к Константинополю. Может быть, он хотелсделать то же, что сделал после Магомет II: велел воинам тащить судаберегом в гавань, чтобы приступить к стенам городским; а баснословие,вымыслив действие парусов на сухом пути, обратило трудное, но возможноедело в чудесное и невероятное. Греки, устрашенные сим намерением, спешилипредложить Олегу мир и дань. Они выслали войску его съестные припасы ивино: Князь отвергнул то и другое, боясь отравы, ибо храбрый считаетмалодушного коварным. Если подозрение Олегво, как говорит Нестор, былосправедливо: то не Россиян, а Греков должно назвать истинными варварами Хвека. Победитель требовал 12 гривен на каждого человека во флоте своем, иГреки согласились с тем условием, чтобы он, прекратив неприятельскиедействия, мирно возвратился в отечество. Войско Российское отступило далееот города, и Князь отправил Послов к Императору. Летопись сохранилаНорманские имена сих вельмож: Карла, Фарлафа, Веремида, Рулава, Стемида. Они заключили сКонстантинополем следующий договор [в 907 г.]: 1. "Греки дают по 12 гривен на человека, сверх того уклады на городаКиев, Чернигов, Переяславль, Полтеск, Ростов, Любеч и другие, гдевластвуют Князья, Олеговы подданные". Война была в сии времена народнымпромыслом: Олег, соблюдая обычай Скандинавов и всех народов Германских,долженствовал разделить свою добычу с воинами и Полководцами, не забывая итех, которые оставались в России. II. "Послы, отправляемые Князем Русским в Царьград, будут там всемдовольствованы из казны Императорской. Русским гостям или торговым людям,которые приедут в Грецию, Император обязан на шесть месяцев давать хлеба,вина, мяса, рыбы и плодов; они имеют также свободный вход в народные бании получают на возвратный путь съестные припасы, якоря, снасти, паруса ивсе нужное". Греки с своей стороны предложили такие условия: "1. Россияне, которыебудут в Константинополе не для торговли, не имеют права требоватьмесячного содержания. - II. Да запретит Князь Послам своим делать жителям обиду в областях ив селах Греческих. - III. Россияне могут жить только у Св. Мамы, и должныуведомлять о своем прибытии городское начальство, которое запишет их именаи выдаст им месячное содержание: Киевским, Черниговским, Переяславским идругим гражданам. Они будут входить только в одни ворота городские с Императорскимприставом, безоружные и не более пятидесяти человек вдруг; могут торговатьсвободно в Константинополе и не платя никакой пошлины". Сей мир, выгодный для Россиян, был утвержден священными обрядами Веры:Император клялся Евангелием, Олег с воинами оружием и богами народаСлавянского, Перуном и Волосом. В знак победы Герой повесил щит свой навратах Константинополя и возвратился в Киев, где народ, удивленный егославою и богатствами, им привезенными: золотом, тканями, разнымидрагоценностями искусства и естественными произведениями благословенногоклимата Греции, единогласно назвал Олега вещим, то есть мудрым или волхвом. Так Нестор описывает счастливый и славный поход, коим Олег увенчал своидела воинские. Греческие Историки молчат о сем важном случае; но когдаЛетописец наш не позволял действовать своему воображению и в описаниидревних, отдаленных времен: то мог ли он, живучи в XI веке, выдуматьпроисшествие десятого столетия, еще свежего в народной памяти? Мог ли сдерзостию уверять современников в истине оного, если бы общее предание неслужило ей порукою? Согласимся, что некоторые обстоятельства могут бытьбаснословны: товарищи Олеговы, хваляся своими подвигами, украшали их врассказах, которые с новыми прибавлениями, чрез несколько времениобратились в народную сказку, повторенную Нестором без критическогоисследования; но главное обстоятельство, что Олег ходил к Царьграду ивозвратился с успехом, кажется достоверным. Доселе одни словесные предания могли руководствовать Нестора; но желаяутвердить мир с Греками, Олег вздумал отправить в Царьград Послов, которыезаключили с Империею договор письменный, драгоценный и древнейший памятникИстории Российской, сохраненный в нашей летописи. Мы изъясним единственносмысл темных речений, оставляя в целости, где можно, любопытную древностьслога. ДОГОВОР РУССКИХ С ГРЕКАМИ "Мы от роду Русского, Карл, Ингелот, Фарлов, Веремид, Рулав, Гуды,Руальд, Карн, Флелав, Рюар, Актутруян, Лидулфост, Стемид, посланныеОлегом, Великим Князем Русским и всеми сущими под рукою его СветлымиБоярами к вам, Льву, Александру и Константину" (брату и сыну первого)"Великим Царям Греческим, на удержание и на извещение от многих лет бывшиелюбви между Христианами и Русью, по воле наших Князей и всех сущих подрукою Олега, следующими главами уже не словесно, как прежде, но письменноутвердили сию любовь и клялися в том по закону Русскому своим оружием. 1. Первым словом да умиримся с вами, Греки! Да любим друг друга от всейдуши и не дадим никому из сущих под рукою наших Светлых Князей обижатьвас; но потщимся, сколь можем, всегда и непреложно соблюдать сию дружбу!Так же и вы, Греки, да храните всегда любовь неподвижную к нашим СветлымКнязьям Русским и всем сущим под рукою Светлого Олега. В случае жепреступления и вины да поступаем тако: II. Вина доказывается свидетельствами; а когда нет свидетелей, то неистец, но ответчик присягает - и каждый да клянется по Вере своей".Взаимные обиды и ссоры Греков с Россиянами в Константинополе заставили,как надобно думать, Императоров и Князя Олега включить статьи уголовныхзаконов в мирный государственный договор. III. "Русин ли убиет Христианина или Христианин Русина, да умрет наместе злодеяния. Когда убийца домовит и скроется, то его имение отдатьближнему родственнику убитого; но жена убийцы не лишается своей законнойчасти. Когда же преступник уйдет, не оставив имения, то считается подсудом, доколе найдут его и казнят смертию. IV. Кто ударит другого мечем или каким сосудом, да заплатит пять литрсеребра по закону Русскому; неимовитый же да заплатит, что может; даснимет с себя и самую одежду, в которой ходит, и да клянется по Вересвоей, что ни ближние, ни друзья не хотят его выкупить из вины: тогдаувольняется от дальнейшего взыскания. V. Когда Русин украдет что-либо у Христианина или Христианин у Русина,и пойманный на воровстве захочет сопротивляться, то хозяин украденной вещиможет убить его, не подвергаясь взысканию, и возьмет свое обратно; нодолжен только связать вора, который без сопротивления отдается ему в руки.Если Русин или Христианин, под видом обыска, войдет в чей дом и силоювозьмет там чужое вместо своего, да заплатит втрое. VI. Когда ветром выкинет Греческую ладию на землю чуждую, где случимсямы, Русь, то будем охранять оную вместе с ее грузом, отправим в землюГреческую и проводим сквозь всякое страшное место до бесстрашного. Когдаже ей нельзя возвратиться в отечество за бурею или другими препятствиями,то поможем гребцам и доведем ладию до ближней пристани Русской. Товары, ивсе, что будет в спасенной нами ладии, да продается свободно; и когдапойдут в Грецию наши Послы к Царю или гости для купли, они с честиюприведут туда ладию и в целости отдадут, что выручено за ее товары. Еслиже кто из Русских убьет человека на сей ладии, или что-нибудь украдет, даприимет виновный казнь вышеозначенную. VII. Ежели найдутся в Греции между купленными невольниками Россияне илив Руси Греки, то их освободить и взять за них, чего они купцам стоили, илинастоящую, известную цену невольников: пленные также да будут возвращены вотечество, и за каждого да внесется окупу 20 златых. Но Русские воины,которые из чести придут служить Царю, могут, буде захотят сами, остаться вземле Греческой. VIII. Ежели невольник Русский уйдет, будет украден, или отнят под видомкупли, то хозяин может вeздe искать и взять его; а кто противится обыску,считается виновным. IX. Когда Русин, служащий Царю Христианскому, умрет в Греции, нераспорядив своего наследства, и родных с ним не будет: то прислать егоимение в Русь к милым ближним; а когда сделает распоряжение, то отдатьимение наследнику, означенному в духовной. X. Ежели между купцами и другими людьми Русскими в Греции будутвиновные и ежели потребуют их в отечество для наказания, то ЦарьХристианский должен отправить сих преступников в Русь, хотя бы они и нехотели туда возвратиться. Да поступают так и Русские в отношении к Грекам! Для верного исполнения сих условий между нами, Русью и Греками, велелимы написать оные киноварью на двух хартиях. Царь Греческий скрепил ихсвоею рукою, клялся святым крестом, Нераздельною Животворящею Троицеюединого Бога, и дал хартию нашей Светлости; а мы, Послы Русские, дали емудругую и клялися по закону своему, за себя и за всех Русских, исполнятьутвержденные главы мира и любви между нами, Русью и Греками. Сентября во 2неделю, в 15 лето (то есть Индикта) от создания мира... [2 сентября 911 г.]" Договор мог быть писан на Греческом и Славянском языке. Уже Варягиоколо пятидесяти лет господствовали в Киеве: сверстники Игоревы, подобноему рожденные между Славянами, без сомнения, говорили языком их лучше,нежели Скандинавским. Дети Варягов, принявших Христианство во время Аскольда и Дира, имелиспособ выучиться и Славянской грамоте, изобретенной Кириллом в Моравии. Сдругой стороны, при Дворе и в войске Греческом находились издавна многиеСлавяне, обитавшие во Фракии, в Пелопоннесе и в других владенияхИмператорских. В осьмом веке один из них управлял, в сане Патриарха,Церковию; и в самое то время, когда Император Александр подписывал мир сОлегом, первыми любимцами его были два Славянина, именем Гаврилопул иВасилич: последнего хотел он сделать даже своим наследником. Условиямирные надлежало разуметь и Грекам и Варягам: первые не знали языкаНорманов, но Славянский был известен и тем и другим. Сей договор представляет нам Россиян уже не дикими варварами, нолюдьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий;имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственность, правонаследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю. Седьмая иосьмая статья его доказывают - и Константин Багрянородный то жесвидетельствует, - что купцы Российские торговали невольниками: илипленными, взятыми на войне, или рабами, купленными у народовсоседственных, или собственными преступниками, законным образом лишеннымисвободы. - Надобно также приметить, что между именами четырнадцатиВельмож, употребленных Великим Князем для заключения мирных условий сГреками, нет ни одного Славянского. Только Варяги, кажется, окружали нашихпервых Государей и пользовались их доверенностию, участвуя в делахправления. Император, одарив Послов золотом, драгоценными одеждами и тканями,велел показать им красоту и богатство храмов (которые сильнее умственныхдоказательств могли представить воображению грубых людей величие БогаХристианского) и с честию отпустил их в Киев, где они дали отчет Князю вуспехе посольства. Сей Герой, смиренный летами, хотел уже тишины и наслаждался всеобщиммиром. Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия. Окруженный знакамипобед и славы, Государь народов многочисленных, повелитель войска храброгомог казаться грозным и в самом усыплении старости. Он совершил на земледело свое - и смерть его казалась потомству чудесною. "Волхвы, - такговорит Летописец, - предсказали Князю, что ему суждено умереть отлюбимого коня своего. С того времени он не хотел ездить на нем. Прошлочетыре года: в осень пятого вспомнил Олег о предсказании, и слыша, чтоконь давно умер, посмеялся над волхвами; захотел видеть его кости; сталногою на череп и сказал: его ли мне бояться? Но в черепе таилась змея: онаужалила Князя, и Герой скончался"... Уважение к памяти великих мужей илюбопытство знать все, что до них касается, благоприятствуют такимвымыслам и сообщают их отдаленным потомкам. Можем верить и не верить, чтоОлег в самом деле был ужален змеею на могиле любимого коня его, но мнимоепророчество волхвов или кудесников есть явная народная басня, достойнаязамечания по своей древности. Гораздо важнее и достовернее то, что Летописец повествует о следствияхкончины Олеговой: народ стенал и проливал слезы. Что можно сказать сильнееи разительнее в похвалу Государя умершего? Итак, Олег не только ужасалврагов, он был еще любим своими подданными. Воины могли оплакивать в немсмелого, искусного предводителя, а народ защитника. - Присоединив кДержаве своей лучшие, богатейшие страны нынешней России, сей Князь былистинным основателем ее величия. Рюрик владел от Эстонии, СлавянскихКлючей и Волхова до Белаозера, устья Оки и города Ростова: Олег завоевалвсе от Смоленска до реки Сулы, Днестра и, кажется, самых гор Карпатских.Мудростию Правителя цветут Государства образованные; но только сильнаярука Героя основывает великие Империи и служит им надежною опорою в ихопасной новости. Древняя Россия славится не одним героем: никто из них немог сравняться с Олегом в завоеваниях, которые утвердили ее бытиемогущественное. История признает ли его незаконным Властелином с тоговремени, как возмужал наследник Рюриков? Великие дела и пользагосударственная не извиняют ли властолюбия Олегова? И праванаследственные, еще не утвержденные в России обыкновением, могли ли емуказаться священными?.. Но кровь Аскольда и Дира осталась пятном его славы. Олег, княжив 33 года, умер в глубокой старости, ежели он хотя юношеюпришел в Новгород с Рюриком. Тело его погребено на горе Щековице, и жителиКиевские, современники Нестора, звали сие место Ольговою могилою. Глава VI КНЯЗЬ ИГОРЬ. Г. 912-945 Бунт Древлян. Явление Печенегов. Нападение Игоря на Грецию. Договор сГреками. Убиение Игоря. Игорь в зрелом возрасте мужа приял власть опасную: ибо современники ипотомство требуют величия от наследников Государя великого или презираютнедостойных. [914 г.] Смерть победителя ободрила побежденных, и Древляне отложилисьот Киева. Игорь спешил доказать, что в его руке меч Олегов; смирил их и наказалприбавлением дани. - Но скоро новые враги, сильные числом, страшныедерзостию и грабительством, явились в пределах России. Они под именемПеченегов так славны в летописях наших, Византийских и Венгерских от Х доXII века, что мы должны, при вступлении их на феатр Истории, сказатьнесколько слов о свойстве и древнем отечестве сего народа. Восточная страна нынешней Российской Монархии, где текут реки Иртыш,Тобол, Урал, Волга, в продолжение многих столетий ужасала Европу грознымявлением народов, которые один за другим выходили из ее степей обширных,различные, может быть, языком, но сходные характером, образом жизни исвирепостию. Все были кочующие; все питались скотоводством и звериноюловлею: Гунны, Угры, Болгары, Авары, Турки - и все они исчезли в Европе,кроме Угров и Турков. К сим народам принадлежали Узы и Печенеги,единоплеменники Туркоманов: первые, обитая между Волгою и Доном всоседстве с Печенегами, вытеснили их из степей Саратовских: изгнанники устремились к западу; овладели Лебедиею; чрез несколько летопустошили Бессарабию, Молдавию, Валахию; принудили Угров переселитьсяоттуда в Паннонию и начали господствовать от реки Дона до самой Алуты,составив 8 разных областей, из коих 4 были на Восток от Днепра, междуРоссиянами и Козарами; а другие - на западной стороне его, в Молдавии,Трансильвании, на Буге и близ Галиции, в соседстве с народами Славянскими,подвластными Киевским Государям. Не зная земледелия, обитая в шатрах,кибитках, или вежах, Печенеги искали единственно тучных лугов для стад;искали также богатых соседей для грабительства; славились быстротою конейсвоих; вооруженные копьями, луком, стрелами, мгновенно окружали неприятеляи мгновенно скрывались от глаз его; бросались на лошадях в самые глубокиереки или вместо лодок употребляли большие кожи. Они носили персидскуюодежду, и лица их изображали свирепость. Печенеги думали, может быть, ограбить Киев; но встреченные сильнымвойском, не захотели отведать счастия в битве и мирно удалились вБессарабию или Молдавию, где уже господствовали тогда их единоземцы. Тамнарод сей сделался ужасом и бичом соседей; служил орудием взаимной ихненависти и за деньги помогал им истреблять друг друга. Греки давали емузолото для обуздания Угров и Болгаров, особенно же Россиян, которые такжеискали дружбы его, чтобы иметь безопасную торговлю с Константинополем: ибоДнепровские пороги и Дунайское устье были заняты Печенегами. Сверх тогоони могли всегда, с правой и левой стороны Днепра, опустошать Россию, жечьселения, увозить жен и детей, или, в случае союза, подкреплять ГосударейКиевских наемным войском своим. Сия несчастная Политика дозволяларазбойникам более двух веков свободно отправлять их гибельное ремесло. Печенеги, заключив союз с Игорем, пять лет не тревожили России: покрайней мере Нестор говорит о первой действительной войне с ними уже в 920году. Предание не сообщило ему известия об ее следствиях. Княжение Игорявообще не ознаменовалось в памяти народной никаким великим происшествиемдо самого 941 года, когда Нестор, согласно с Византийскими Историками,описывает войну Игореву с Греками. Сей Князь, подобно Олегу, хотел прославить ею старость свою, жив дотого времени дружелюбно с Империею: ибо в 935 году корабли и воины егоходили с Греческим флотом в Италию. Если верить Летописцам, то Игорь с10000 судов вошел в Черное море. Болгары, тогда союзники Императора,уведомили его о сем неприятеле; но Игорь успел, пристав к берегу,опустошить Воспорские окрестности. Здесь Нестор, следуя ВизантийскимИсторикам, с новым ужасом говорит о свирепости Россиян: о храмах,монастырях и селениях, обращенных ими в пепел; о пленниках, бесчеловечноубиенных, и проч. Роман Лакапин, воин знаменитый, но Государь слабый,выслал наконец флот под начальством Феофана Протовестиария. КораблиИгоревы стояли на якорях близ Фара или маяка, готовые к сражению. Игорьстоль был уверен в победе, что велел воинам своим щадить неприятелей ибрать их живых в плен; но успех не соответствовал его чаянию. Россияне,приведенные в ужас и беспорядок так называемым огнем Греческим, которымФеофан зажег многие суда их и который показался им небесною молниею вруках озлобленного врага, удалились к берегам Малой Азии. Там ПатрикийВарда с отборною пехотою, конницею, и Доместик Иоанн, славный победами,одержанными им в Сирии, с опытным Азиатским войском напали на толпыРоссиян, грабивших цветущую Вифинию, и принудили их бежать на суда. Угрожаемые вместе и войском Греческим, и победоносным флотом, иголодом, они снялись с якорей, ночью отплыли к берегам Фракийским,сразились еще с Греками на море и с великим уроном возвратились вотечество. Но бедствия, претерпенные от них Империею в течение трехмесяцев, остались надолго незабвенными в ее Азиатских и Европейскихобластях. О сем несчастном Игоревом походе говорят не только Византийские, но идругие Историки: Арабский Эльмакин и Кремонский Епископ Лиутпранд;последний рассказывает слышанное им от своего отчима, который, будучиПослом в Цареграде, собственными глазами видел казнь многих Игоревыхвоинов, взятых тогда в плен Греками: варварство ужасное! Греки, изнеженныероскошию, боялись опасностей, а не злодейства. Игорь не уныл, но хотел отмстить Грекам; собрал другое многочисленноевойско, призвал Варягов из-за моря, нанял Печенегов - которые дали емуаманатов в доказательство верности своей - и чрез два года снова пошел вГрецию со флотом и с конницею. Херсонцы и Болгары вторично дали знатьИмператору, что море покрылось кораблями Российскими. Лакапин, неуверенный в победе и желая спасти Империю от новых бедствий войны соврагом отчаянным, немедленно отправил послов к Игорю. Встретив его близДунайского устья, они предложили ему дань, какую некогда взял храбрый Олегс Греции; обещали и более, ежели Князь благоразумно согласится на мир;старались также богатыми дарами обезоружить корыстолюбивых Печенегов.Игорь остановился и, созвав дружину свою, объявил ей желание Греков. "Когда Царь, - ответствовали верные товарищи Князя Российского, - безвойны дает нам серебро и золото, то чего более можем требовать? Известноли, кто одолеет? мы ли? они ли? и с морем кто советен? Под нами не земля, а глубинаморская: в ней общая смерть людям". Игорь принял их совет, взял дары уГреков на всех воинов своих, велел наемным Печенегам разорятьсоседственную Болгарию и возвратился в Киев. В следующий год [944 г.] Лакапин отправил Пслов к Игорю, а КнязьРоссийский в Царьград, где заключен был ими торжественный мир на такихусловиях: I. Начало, подобное Олегову договору: "Мы от рода Русского, Послы игости Игоревы", и проч. Следует около пятидесяти Норманских имен, кромедвух или трех Славянских. Но достойно замечания, что здесь в особенностиговорится о Послах и чиновниках Игоря, жены его Ольги, сына Святослава,двух нетиев Игоревых, то есть племянников или детей сестриных, Улеба,Акуна, и супруги Улебовой, Передславы. Далее: "Мы, посланные от Игоря, Великого Князя Русского, от всякогокняжения, от всех людей Русския земли, обновить ветхий мир с ВеликимиЦарями Греческими, Романом, Константином, Стефаном, со всем Боярством и совсеми людьми Греческими, вопреки Диаволу, ненавистнику добра ивраждолюбцу, на все лета, доколе сияет солнце и стоит мир. Да не дерзаютРусские, крещеные и некрещеные, нарушать союза с Греками, или первых даосудит Бог Вседержитель на гибель вечную и временную, а вторые да не имутпомощи от Бога Перуна; да не защитятся своими щитами; да падут отсобственных мечей, стрел и другого оружия; да будут рабами в сей век ибудущий! II. Великий Князь Русский и Бояре его да отправляют свободно в Грециюкорабли с гостьми и Послами. Гости, как было уставлено, носили печатисеребряные, а Послы золотые: отныне же да приходят с грамотою от КнязяРусского, в которой будет засвидетельствовано их мирное намерение, такжечисло людей и кораблей отправленных. Если же придут без грамоты, дасодержатся под стражею, доколе известим о них Князя Русского. Если станутпротивиться, да лишатся жизни, и смерть их да не взыщется от КнязяРусского. Если уйдут в Русь, то мы, Греки, уведомим Князя об их бегстве,да поступит он с ними, как ему угодно". III. Начало статьи есть повторение условий, заключенных Олегом подстенами Константинополя, о том, как вести себя Послам и гостям Русским вГреции, где жить, чего требовать и проч. - Далее: "Гости Русские будутохраняемы Царским чиновником, который разбирает ссоры их с Греками. Всякаяткань, купленная Русскими, ценою выше 50 золотников (или червонцев),должна быть ему показана, чтобы он приложил к ней печать свою. Отправляясьиз Царяграда, да берут они съестные припасы и все нужное для кораблей,согласно с договором. Да не имеют права зимовать у Св. Мамы и давозвращаются с охранением. IV. Когда уйдет невольник из Руси в Грецию, или от гостей, живущих уСв. Мамы, Русские да ищут и возьмут его. Если он не будет сыскан, даклянутся в бегстве его по Вере своей, Христиане и язычники. Тогда Грекидадут им, как прежде уставлено, по две ткани за невольника. Если рабГреческий бежит к Россиянам с покражею, то они должны возвратить его иснесенное им в целости: за что получают в награждение два золотника. V. Ежели Русин украдет что-нибудь у Грека или Грек у Русина, да будетстрого наказан по закону Русскому и Греческому; да возвратит украденнуювещь и заплатит цену ее вдвое. VI. Когда Русские приведут в Царьград пленников Греческих, то им закаждого брать по десяти золотников, если будет юноша или девица добрая, засередовича восемь, за старца и младенца пять. Когда же Русские найдутся вневоле у Греков, то за всякого пленного давать выкупа десять золотников, аза купленного цену его, которую хозяин объявит под крестом (или присягою). VII. Князь Русский да не присвоивает себе власти над страною Херсонскоюи городами ее. Когда же он, воюя в тамошних местах, потребует войска отнас, Греков: мы дадим ему, сколько будет надобно. VIII. Ежели Русские найдут у берега ладию Греческую, да не обидят ее; акто возьмет что-нибудь из ладии, или убиет, или поработит находящихся вней людей, да будет наказан по закону Русскому и Греческому. IX. Русские да не творят никакого зла Херсонцам, ловящим рыбу в устьеДнепра; да не зимуют там, ни в Белобережье, ни у Св. Еферия, но принаступлении осени да идут в домы свои, в Русскую землю. X. Князь Русский да не пускает Черных Болгаров воевать в странеХерсонской". - Черною называлась Болгария Дунайская, в отношении кдревнему отечеству Болгаров. XI. "Ежели Греки, находясь в земле Русской, окажутся преступниками, дане имеет Князь власти наказывать их; но да приимут они сию казнь в ЦарствеГреческом. XII. Когда Христианин умертвит Русина или Русин Христианина, ближниеубиенного, задержав убийцу, да умертвят его". - Далее то же, что в IIIстатье прежнего договора. XIII. Сия статья о побоях есть повторение IV статьи Олегова условия. XIV. "Ежели Цари Греческие потребуют войска от Русского Князя, даисполнит Князь их требование, и да увидят чрез то все иные страны, в какойлюбви живут Греки с Русью. Сии условия написаны на двух хартиях: одна будет у Царей Греческих;другую, ими подписанную, доставят Великому Князю Русскому Игорю и людямего, которые, приняв оную, да клянутся хранить истину союза: Христиане вСоборной церкви Св. Илии предлежащим честным крестом и сею хартиею, анекрещеные полагая на землю щиты свои, обручи и мечи обнаженные". Историк должен в целости сохранить сии дипломатические памятникиРоссии, в коих изображается ум предков наших и самые их обычаи.Государственные договоры Х века, столь подробные, весьма редки влетописях: они любопытны не только для ученого Дипломатика, но и для всехвнимательных читателей истории, которые желают иметь ясное понятие отогдашнем гражданском состоянии народов. Хотя Византийские Летописцы неупоминают о сем договоре, ни о прежнем, заключенном в Олегово время, носодержание оных так верно представляет нам взаимные отношения Греков иРоссиян Х века, так сообразно с обстоятельствами времени, что мы не можемусомниться в их истине... Клятвенно утвердив союз, Император отправил новых Послов в Киев, чтобывручить Князю Русскому хартию мира. Игорь в присутствии их на священномхолме, где стоял Перун, торжественно обязался хранить дружбу с Империею;воины его также, в знак клятвы полагая к ногам идола оружие, щиты изолото. Обряд достопамятный: оружие и золото было всего святее идрагоценнее для Русских язычников. Христиане Варяжские присягали вСоборной церкви Св. Илии, может быть, древнейшей в Киеве. Летописец именно говорит, что многие Варяги были тогда уже Христианами. Игорь, одарив Послов Греческих мехами драгоценными, воском ипленниками, отпустил их к Императору с дружественными уверениями. Ондействительно хотел мира для своей старости; но корыстолюбие собственнойдружины его не позволило ему наслаждаться спокойствием. "Мы босы и наги, -говорили воины Игорю, - а Свенельдовы Отроки богаты оружием и всякоюодеждою. Поди в дань с нами, да и мы, вместе с тобою, будем довольны".Ходить в дань значило тогда объезжать Россию и собирать налоги. ДревниеГосудари наши, по известию Константина Багрянородного, всякий год в Ноябремесяце отправлялись с войском из Киева для объезда городов своих ивозвращались в столицу не прежде Апреля. Целию сих путешествий, каквероятно, было и то, чтобы укреплять общую государственную связь междуразными областями или содержать народ и чиновников в зависимости отВеликих Князей. Игорь, отдыхая в старости, вместо себя посылал, кажется, Вельмож иБояр, особенно Свенельда, знаменитого Воеводу, который, собираягосударственную дань, мог и сам обогащаться вместе с Отроками своими, илиотборными молодыми воинами, его окружавшими. Им завидовала дружинаИгорева, и Князь, при наступлении осени, исполнил ее желание; отправился вземлю Древлян и, забыв, что умеренность есть добродетель власти, обременилих тягостным налогом. Дружина его - пользуясь, может быть, слабостию Князяпрестарелого - тоже хотела богатства и грабила несчастных данников,усмиренных только победоносным оружием. Уже Игорь вышел из области их; носудьба определила ему погибнуть от своего неблагоразумия. Еще недовольныйвзятою им данию, он вздумал отпустить войско в Киев и с частию своейдружины возвратиться к Древлянам, чтобы требовать новой дани. Послы ихвстретили его на пути и сказали ему: "Князь! Мы все заплатили тебе: длячего же опять идешь к нам?" Ослепленный корыстолюбием, Игорь шел далее.Тогда отчаянные Древляне, видя - по словам Летописца - что надобноумертвить хищного волка, или все стадо будет его жертвою, вооружились подначальством Князя своего, именем Мала; вышли из Коростена, убили Игоря совсею дружиною и погребли недалеко оттуда. Византийский Историк повествует,что они, привязав сего несчастного Князя к двум деревам, разорвали надвое. Игорь в войне с Греками не имел успехов Олега; не имел, кажется, ивеликих свойств его: но сохранил целость Российской Державы, устроеннойОлегом; сохранил честь и выгоды ее в договорах с Империею; был язычником,но позволял новообращенным Россиянам славить торжественно БогаХристианского и вместе с Олегом оставил наследникам своим примерблагоразумной терпимости, достойный самых просвещенных времен. Два случаяостались укоризною для его памяти: он дал опасным Печенегам утвердиться всоседстве с Россиею и, не довольствуясь справедливой, то есть умеренноюданию народа, ему подвластного, обирал его, как хищный завоеватель. Игорьмстил Древлянам за прежний их мятеж; но Государь унижается местиюдолговременною: он наказывает преступника только однажды. - Историк, занедостатком преданий, не может сказать ничего более в похвалу или вобвинение Игоря, княжившего 32 года. К сему княжению относится любопытное известие современного АрабскогоИсторика Массуди. Он пишет, что Россияне идолопоклонники, вместе сСлавянами, обитали тогда в Козарской столице Ателе и служили Кагану; что сего дозволения, около 912 года, войско их, приплыв на судах в Каспийскоеморе, разорило Дагестан, Ширван, но было наконец истреблено Магометанами.Другой Арабский Повествователь, Абульфеда, сказывает, что Россияне в 944году взяли Барду, столицу Арранскую (верстах в семидесяти от Ганджи) ивозвратились в свою землю рекою Куром и морем Каспийским. Третий ИсторикВосточный, Абульфарач, приписывает сие нападение Аланам, Лезгам иСлавянам, бывшим Кагановым данникам в южных странах нашего древнегоотечества. Россияне могли прийти в Ширван Днепром, морями Черным,Азовским, реками Доном, Волгою (чрез малую переволоку в нынешнейКачалинской Станице) - путем дальним, многотрудным; но прелесть добычидавала им смелость, мужество и терпение, которые в самом началегосударственного бытия России ославили имя ее в Европе и в Азии. Глава VII КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ. Г. 945-972 Правление Ольги. Хитрая месть. Мудрость Ольгина. Крещение. Россияне вСицилии. Характер и подвиги Святослава. Взятие Белой Вежи. ЗавоеваниеБолгарии. Нашествие Печенегов. Кончина Ольги. Посольство в Германию. ПервыеУделы в России. Вторичное завоевание Болгарии. Война с Цимискием. Договор сГреками. Наружность Святославова. Кончина его. Святослав, сын Игорев, первый Князь Славянского имени, был еще отроком. Бедственный конец родителя, новость Державы, только мечем основанной ихранимой; бунт Древлян; беспокойный дух войска, приученного кдеятельности, завоеваниям и грабежу; честолюбие Полководцев Варяжских,смелых и гордых; уважавших одну власть счастливой храбрости: все угрожалоСвятославу и России опасностями. Но Провидение сохранило и целость Державыи власть Государя, одарив его мать свойствами души необыкновенной. Юный Князь воспитывался Боярином Асмудом: Свенельд повелевал войском.Ольга - вероятно, с помощию сих двух знаменитых мужей - овладела кормиломГосударства и мудрым правлением доказала, что слабая жена может иногдаравняться с великими мужами. Прежде всего Ольга наказала убийц Игоревых. Здесь Летописец сообщаетнам многие подробности, отчасти не согласные ни с вероятностями рассудка,ни с важностию истории и взятые, без всякого сомнения, из народной сказки,но как истинное происшествие должно быть их основанием, и самые баснидревние любопытны для ума внимательного, изображая обычаи и дух времени:то мы повторим Несторовы простые сказания о мести и хитростях Ольгиных. "Гордясь убийством как победою и презирая малолетство Святослава,Древляне вздумали присвоить себе власть над Киевом и хотели, чтобы ихКнязь Мал женился на вдове Игоря, ибо они, платя дань Государям Киевским,имели еще Князей собственных. Двадцать знаменитых Послов Древлянскихприплыли в ладии к Киеву и сказали Ольге: Мы убили твоего мужа за егохищность и грабительство; но Князья Древлянские добры и великодушны: ихземля цветет и благоденствует. Будь супругою нашего Князя Мала. Ольга сласкою ответствовала: Мне приятна речь ваша. Уже не могу воскреситьсупруга! Завтра окажу вам всю должную честь. Теперь возвратитесь в ладиюсвою, и когда люди мои придут за вами, велите им нести себя на руках... Между тем Ольга приказала на дворе теремном ископать глубокую яму и надругой день звать Послов. Исполняя волю ее, они сказали: Не хотим ни идти,ни ехать: несите нас в ладии! Киевляне ответствовали: Что делать! Мы невольники;Игоря нет, а Княгиня наша хочет быть супругою вашего Князя - и понесли их.Ольга сидела в своем тереме и смотрела, как Древляне гордились ивеличались, не предвидя своей гибели: ибо Ольгины люди бросили их, вместес ладиею, в яму. Мстительная Княгиня спросила у них, довольны ли они сею честию?Несчастные изъявили воплем раскаяние в убиении Игоря, но поздно: Ольгавелела их засыпать живых землею и чрез гонца объявила Древлянам, что онидолжны прислать за нею еще более знаменитых мужей: ибо народ Киевский нсотпустит ее без их торжественного и многочисленного Посольства.Легковерные немедленно отправили в Киев лучших граждан и начальников землисвоей. Там, по древнему обычаю Славянскому, для гостей изготовили баню и вней сожгли их. Тогда Ольга велела сказать Древлянам, чтобы они варили медв Коростене; что она уже едет к ним, желая прежде второго брака совершитьтризну над могилою первого супруга. Ольга действительно пришла к городуКоростену, оросила слезами прах Игорев, насыпала высокий бугор над егомогилою - доныне видимый, как уверяют, близ сего места - и в честь емусовершила тризну. Началось веселое пиршество. Отроки Княгинины угощализнаменитейших Древлян, которые вздумали наконец спросить о своих Послах;но удовольствовались ответом, что они будут вместе с Игоревою дружиною. -Скоро действие крепкого меду омрачило головы неосторожных: Ольгаудалилась, подав знак воинам своим - и 5000 Древлян, ими убитых, легловокруг Игоревой могилы. [946 г.] Ольга, возвратясь в Киев, собрала многочисленное войско ивыступила с ним против Древлян, уже наказанных хитростию, но еще непокоренных силою. Оно встретилось с ними, и младый Святослав сам началсражение. Копие, брошенное в неприятеля слабою рукою отрока, упало к ногамего коня; но Полководцы, Асмуд и Свенельд, ободрили воинов примером юногоГероя и с восклицанием: Друзья! Станем за Князя! - устремились в битву.Древляне бежали с поля и затворились в городах своих. Чувствуя себя болеедругих виновными, жители Коростена целое лето оборонялись с отчаянием. ТутОльга прибегнула к новой выдумке. Для чего вы упорствуете? велела онасказать Древлянам: Все иные города ваши сдались мне, и жители их мирнообрабатывают нивы свои: а вы хотите умереть голодом! Не бойтесь мщения:оно уже совершилось в Киеве и на могиле супруга моего. Древляне предложилией в дань мед и кожи зверей; но Княгиня, будто бы из великодушия,отреклась от сей дани и желала иметь единственно с каждого двора по триворобья и голубя! Они с радостию исполнили ее требование и ждали снетерпением, чтобы войско киевское удалилось. Но вдруг, при наступлениитемного вечера, пламя объяло все домы их... Хитрая Ольга велела привязатьзажженный трут с серою ко взятым ею птицам и пустить их на волю: онивозвратились с огнем в гнезда свои и произвели общий пожар в городе.Устрашенные жители хотели спастися бегством и попались в руки Ольгинымвоинам. Великая Княгиня, осудив некоторых старейшин на смерть, других нарабство, обложила прочих тяжкою данию". Так рассказывает Летописец... Не удивляемся жестокости Ольгиной: Вера исамые гражданские законы язычников оправдывали месть неумолимую; а мыдолжны судить о Героях Истории по обычаям и нравам их времени. Но вероятнали оплошность Древлян? Вероятно ли, чтобы Ольга взяла Коростен посредствомворобьев и голубей, хотя сия выдумка могла делать честь народномуостроумию Русских в Х веке? Истинное происшествие, отделенное от баснословных обстоятельств,состоит, кажется, единственно в том, что Ольга умертвила в Киеве ПословДревлянских, которые думали, может быть, оправдаться в убиении Игоря;оружием снова покорила сей народ, наказала виновных граждан Коростена, итам воинскими играми, по обряду язычества, торжествовала память сынаРюрикова. Великая Княгиня, провождаемая воинскою дружиною, вместе с юнымСвятославом объехала всю Древлянскую область, уставляя налоги в пользуказны государственной; но жители Коростена долженствовали третью частьдани своей посылать к самой Ольге в ее собственный Удел, в Вышегород,основанный, может быть, героем Олегом и данный ей в вено, как невесте илисупруге Великого Князя: чему увидим и другие примеры в нашей древней Истории. Сей город,известный Константину Багрянородному и знаменитый в Х веке, уже давнообратился в село, которое находится в 7 верстах от Киева, на высокомберегу Днепра, и замечательно красотою своего местоположения. - Ольга,кажется, утешила Древлян благодеяниями мудрого правления; по крайней меревсе ее памятники - ночлеги и места, где она, следуя обыкновению тогдашнихГероев, забавлялась ловлею зверей - долгое время были для сего народапредметом какого-то особенного уважения и любопытства. В следующий год, оставив Святослава в Киеве, она поехала в севернуюРоссию, в область Новогородскую; учредила по Луге и Мсте государственныедани; разделила землю на погосты, или волости; сделала без сомнения всенужнейшее для государственного блага по тогдашнему гражданскому состояниюРоссии и везде оставила знаки своей попечительной мудрости. Через 150 летнарод с признательностию воспоминал о сем благодетельном путешествииОльги, и в Несторово время жители Пскова хранили еще сани ее, как вещьдрагоценную. Вероятно, что сия Княгиня, рожденная во Пскове, какими-нибудьособенными выгодами, данными его гражданам, способствовала тому цветущемусостоянию и даже силе, которою он после, вместе с Новымгородом, славился вРоссии, затмив соседственный, древнейший Изборск и сделавшись столицеюобласти знаменитой. Утвердив внутренний порядок Государства, Ольга возвратилась к юномуСвятославу, в Киев, и жила там несколько лет в мирном спокойствии,наслаждаясь любовию своего признательного сына и не менее признательногонарода. - Здесь, по сказанию Нестора, оканчиваются дела еегосударственного правления; но здесь начинается эпоха славы ее в нашейЦерковной Истории. Ольга достигла уже тех лет, когда смертный, удовлетворив главнымпобуждениям земной деятельности, видит близкий конец ее перед собою ичувствует суетность земного величия. Тогда истинная Вера, более нежеликогда-нибудь, служит ему опорой или утешением в печальных размышлениях отленности человека. Ольга была язычница, но имя Бога Вседержителя ужеславилось в Киеве. Она могла видеть торжественность обрядов Христианства;могла из любопытства беседовать с Церковными Пастырями и, будучи одаренаумом необыкновенным, увериться в святости их учения. Плененная лучом сегонового света, Ольга захотела быть Христианкою и сама отправилась в столицуИмперии и Веры Греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике. ТамПатриарх был ее наставником и крестителем, а Константин Багрянородный -восприемником от купели. Император старался достойным образом угоститьКнягиню народа знаменитого и сам описал для нас все любопытныеобстоятельства ее представления. Когда Ольга прибыла во. дворец, за неюшли особы Княжеские, ее свойственницы, многие знатные госпожи, ПослыРоссийские и купцы, обыкновенно жившие в Царьграде. Константин и супругаего, окруженные придворными и Вельможами, встретили Ольгу: после чегоИмператор на свободе беседовал с нею в тех комнатах, где жила Царица. Всей первый день, 9 Сентября [955 г.], был великолепный обед в огромной такназываемой храмине Юстиниановой, где Императрица сидела на троне и гдеКнягиня Российская, в знак почтения к супруге великого Царя, стояла досамого того времени, как ей указали место за одним столом с придворнымигоспожами. В час обеда играла музыка, певцы славили величие Царского Домуи плясуны оказывали свое искусство в приятных телодвижениях. ПослыРоссийские, знатные люди Ольгины и купцы обедали в другой комнате; потомдарили гостей деньгами: племяннику Княгини дали 30 милиаризий - или 2 1/2червонца, - каждому из осьми ее приближенных 20, каждому из двадцатиПослов 12, каждому из сорока трех купцев то же, Священнику или ДуховникуОльгину именем Григорий 8, двум переводчикам 24, Святославовым людям 5 начеловека, посольским 3, собственному переводчику Княгини 15 милиаризий. Наособенном золотом столике были поставлены закуски: Ольга села за неговместе с Императорским семейством. Тогда на золотой, осыпаннойдрагоценными камнями тарелке поднесли ей в дар 500 милиаризий, шести ееродственницам каждой 20 и осьмнадцати служительницам каждой 8. 18 ОктябряКнягиня вторично обедала во дворце и сидела за одним столом сИмператрицею, ее невесткою, Романовой супругою, и с детьми его; самИмператор обедал в другой зале со всеми Россиянами. Угощение заключилосьтакже дарами, еще умереннейшими первых: Ольга получила 200 милиаризий, адругие менее по соразмерности. Хотя тогдашние Государи Российские не моглиеще быть весьма богаты металлами драгоценными; но одна учтивость, безсомнения, заставила Великую Княгиню принять в дар шестнадцать червонцев. К сим достоверным известиям о бытии Ольгином в Константинополе народноебаснословие прибавило, в нашей древней летописи, невероятную сказку, чтоИмператор, плененный ее разумом и красотою, предлагал ей руку свою икорону; но что Ольга - нареченная в святом крещении Еленою - отвергнулаего предложение, напомнив восприемнику своему о духовном союзе с нею,который, по закону Христианскому, служил препятствием для союза брачногомежду ими. Во-первых, Константин имел супругу; во-вторых, Ольге было тогдауже не менее шестидесяти лет. Она могла пленить его умом своим, а некрасотою. Наставленная в святых правилах Христианства самим Патриархом, Ольгавозвратилась в Киев. Император, по словам Летописца, отпустил ее сбогатыми дарами и с именем дочери; но кажется, что она вообще быланедовольна его приемом: следующее служит тому доказательством. Скороприехали в Киев Греческие Послы требовать, чтобы Великая Княгиня исполниласвое обещание и прислала в Грецию войско вспомогательное; хотели такжедаров: невольников, мехов драгоценных и воску. Ольга сказала им: "Когда Царь ваш постоит у меня на Почайне столько жевремени, сколько я стояла у него в Суде (гавани Константинопольской):тогда пришлю ему дары и войско" - с чем Послы и возвратились к Императору.Из сего ответа должно заключить, что подозрительные Греки не скоровпустили Ольгу в город и что обыкновенная надменность Двора Византийскогооставила в ее сердце неприятные впечатления. Однако ж Россияне, во все царствование Константина Багрянородного, сынаего и Никифора Фоки, соблюдали мир и дружбу с Грециею: служили при ДвореИмператоров, в их флоте, войсках, и в 964 году, по сказанию АрабскогоИсторика Новайри, сражались в Сицилии, как наемники Греков, сАль-Гассаном, Вождем Сарацинским. Константин нередко посылал так называемые златые буллы, или грамоты сзолотою печатию, к Великому Князю, надписывая: Грамота ХристолюбивыхИмператоров Греческих, Константина и Романа, к Российскому Государю. Ольга, воспаленная усердием к новой Вере своей, спешила открыть сынузаблуждение язычества; но юный, гордый Святослав не хотел внимать еенаставлениям. Напрасно сия добродетельная мать говорила о счастии бытьХристианином, о мире, коим наслаждалась душа ее с того времени, как онапознала Бога истинного. Святослав ответствовал ей: "Могу ли один принятьновый Закон, чтобы дружина моя посмеялась надо мною?" Напрасно Ольгапредставляла ему, что его пример склонил бы весь народ к Христианству.Юноша был непоколебим в своем мнении и следовал обрядам язычества; незапрещал никому креститься, но изъявлял презрение к Христианам и с досадоюотвергал все убеждения матери, которая, не преставая любить его нежно,должна была наконец умолкнуть и поручить Богу судьбу народа Российского исына. [964-966 г.] Сей Князь, возмужав, думал единственно о подвигахвеликодушной храбрости, пылал ревностию отличить себя делами и возобновитьславу оружия Российского, столь счастливого при Олеге; собрал войскомногочисленное и с нетерпением юного Героя летел в поле. Там суровоюжизнию он укрепил себя для трудов воинских, не имел ни станов, ни обоза;питался кониною, мясом диких зверей и сам жарил его на углях; презиралхлад и ненастье северного климата; не знал шатра и спал под сводом неба:войлок подседельный служил ему вместо мягкого ложа, седло изголовьем.Каков был Военачальник, таковы и воины. - Древняя летопись сохранила дляпотомства еще прекрасную черту характера его: он не хотел пользоватьсявыгодами нечаянного нападения, но всегда заранее объявлял войну народам,повелевая сказать им: иду на вас! В сии времена общего варварства гордыйСвятослав соблюдал правила истинно Рыцарской чести. Берега Оки, Дона и Волги были первым феатром его воинских, счастливыхдействий. Он покорил Вятичей, которые все еще признавали себя данниками ХанаКозарского, и грозное свое оружие обратил против сего некогда стольмогущественного Владетеля. Жестокая битва решила судьбу двух народов. Сам Каганпредводительствовал войском: Святослав победил и взял Козарскую БелуюВежу, или Саркел, как именуют ее Византийские Историки, город на берегуДона, укрепленный Греческим искусством. Летописец не сообщает нам о сейвойне никаких дальнейших известий, сказывая только, что Святослав победилеще Ясов и Касогов: первые - вероятно, нынешние Оссы или Оссетинцы -будучи Аланского племени, обитали среди гор Кавказских, в Дагестане, иблиз устья Волги; вторые суть Черкесы, коих страна в Х веке именоваласьКасахиею: Оссетинцы и теперь называют их Касахами. - Тогда же, как надобнодумать, завоевали Россияне город Таматарху, или Фанагорию, и все владенияКозарские на восточных берегах Азовского моря: ибо сия часть древнегоЦарства Воспорского, названная потом Княжеством Тмутороканским, была ужепри Владимире, как мы увидим, собственностию России. Завоевание стольотдаленное кажется удивительным; но бурный дух Святослава веселилсяопасностями и трудами. От реки Дона проложив себе путь к Воспору Киммерийскому, сей Герой могутвердить сообщение между областию Тмутороканскою и Киевом посредствомЧерного моря и Днепра. В Тавриде оставалась уже одна тень древнегомогущества Каганов. [967 г.] Неудовольствие Императора Никифора Фоки на Болгарского ЦаряПетра служило для Святослава поводом к новому и еще важнейшему завоеванию.Император, желая отмстить Болгарам за то, что они не хотели препятствоватьВенграм в их частых впадениях в Грецию, велел Калокиру, сыну начальникаХерсонского, ехать Послом в Киев, с обещанием великих даров мужественномуКнязю Российскому, ежели он пойдет воевать Болгарию. Святослав исполнилжелание Никифора, взяв с Греков на вооружение несколько пуд золота, и с60000 воинов явился в ладиях на Дунае. Тщетно Болгары хотели отразить их: Россияне, обнажив мечи и закрываясьщитами, устремились на берег и смяли неприятелей. Города сдалисяпобедителю. Царь Болгарский умер от горести. Удовлетворив мести Греков,богатый добычею, гордый славою, Князь Российский начал властвовать вдревней Мизии; хотел еще, в знак благодарности, даров от Императора и жилвесело в Болгарском Переяславце, не думая о том, что в самое сие времяотечественная столица его была в опасности. [968 г.] Печенеги напали на Россию, зная отсутствие храброго Князя, иприступили к самому Киеву, где затворилась Ольга с детьми Святослава. Надругой стороне Днепра стоял Воевода Российский, именем Претич, смалочисленною дружиною, и не мог иметь с осажденными никакого сообщения.Изнемогая от голода и жажды, Киевляне были в отчаянии. Один смелый отроквызвался уведомить Претича о бедственном их состоянии; вышел с уздою изгорода прямо в толпу неприятелей и, говоря языком Печенежским, спрашивал,кто видел его коня? Печенеги, воображая, что он их воин, дали ему дорогу.Отрок спешил к Днепру, сбросил с себя одежду и поплыл. Тут неприятели,узнав свою ошибку, начали стрелять в него; а Россияне с другого берегавыехали навстречу и взяли отрока в лодку. Слыша от сего посланного, чтоизнуренные Киевляне хотят на другой день сдаться, и боясь гневаСвятославова, Воевода решился спасти хотя семейство Княжеское - и Печенегина рассвете увидели лодки Российские, плывущие к их берегу с трубнымзвуком, на который обрадованные жители Киевские ответствовали громкимивосклицаниями. Думая, что сам грозный Святослав идет на помощь к осажденным,неприятели рассеялись в ужасе, и Великая Княгиня Ольга могла, вместе совнуками, безопасно встретить своих избавителей за стенами города. КнязьПеченежский увидел их малое число, но все еще не смел сразиться: требовалдружелюбного свидания с предводителем Российским и спросил у него, Князьли он? Хитрый Воевода объявил себя начальником передовой дружиныСвятославовой, уверяя, что сей Герой со многочисленным войском идет вследза ним. Обманутый Печенег предложил мир: они подали руку один другому и взнак союза обменялись оружием. Князь дал Воеводе саблю, стрелы и коня:Воевода Князю щит, броню и меч. Тогда Печенеги немедленно удалились отгорода. Освобожденные Киевляне отправили гонца к Святославу сказать ему, что ондля завоевания чуждых земель жертвует собственною; что свирепые враги едване взяли столицы и семейства его; что отсутствие Государя и защитникаможет снова подвергнуть их той же опасности, и чтобы он сжалился надбедствием отечества, престарелой матери и юных детей своих. Тронутый Князьс великою поспешностию возвратился в Киев. Шум воинский, любезный егосердцу, не заглушил в нем нежной чувствительности сына и родителя:летопись говорит, что он с горячностию лобызал мать и детей, радуясь ихспасению. - Дерзость Печенегов требовала мести: Святослав отразил их от пределов России и сею победою восстановилбезопасность и тишину в отечестве. [969 г.] Но мирное пребывание в Киеве скоро наскучило деятельномуКнязю. Страна завоеванная всегда кажется приятною завоевателю, и сердцеГероя стремилось к берегам Дунайским. Собрав Бояр, он в присутствии Ольгисказал им, что ему веселее жить в Переяславце, нежели в Киеве: "ибо встолице Болгарской, как в средоточии, стекаются все драгоценностиИскусства и Природы: Греки шлют туда золото, ткани, вино и плоды; Богемцыи Венгры серебро и коней; Россияне меха, воск, мед и невольников".Огорченная мать ответствовала ему, что старость и болезнь не замедлятпрекратить ее жизни. "Погреби меня, - сказала она, - и тогда иди, кудахочешь". Сии слова оказались пророчеством: Ольга на четвертый деньскончалась. - Она запретила отправлять по себе языческую тризну и былапогребена Христианским Священником на месте, ею самою для того избранном.Сын, внуки и благодарный народ оплакали ее кончину. Предание нарекло Ольгу Хитрою, Церковь Святою, История Мудрою. ОтмстивДревлянам, она умела соблюсти тишину в стране своей и мир с чуждыми досовершенного возраста Святославова; с деятельностию великого мужаучреждала порядок в Государстве обширном и новом; не писала, может быть,законов, но давала уставы, самые простые и самые нужнейшие для людей вюности гражданских обществ. Великие Князья до времен Ольгиных воевали, онаправила Государством. Уверенный в ее мудрости, Святослав и в мужеских летах своих оставлялей, кажется, внутреннее правление, беспрестанно занимаясь войнами, которыеудаляли его от столицы. - При Ольге Россия стала известной и в самыхотдаленных странах Европы. Летописцы Немецкие говорят о Посольстве ее вГерманию к Императору Оттону I. Может быть, Княгиня Российская, узнав ославе и победах Оттоновых, хотела, чтобы он также сведал о знаменитости еенарода, и предлагала ему дружественный союз чрез Послов своих. - Наконец,сделавшись ревностною Христианкою, Ольга - по выражению Нестора, денница илуна спасения - служила убедительным примером для Владимира ипредуготовила торжество истинной Веры в нашем отечестве. По кончине матери Святослав мог уже свободно исполнить своебезрассудное намерение: то есть перенести столицу Государства на берегаДунайские. Кроме самолюбивых мечтаний завоевателя, Болгария действительномогла нравиться ему своим теплым климатом, изобилием плодов и богатствомдеятельной, удобной торговли с Константинополем; вероятно также, что сиеГосударство, сопредельное с Империею, превосходило Россию и в гражданскомобразовании: но для таких выгод долженствовал ли он удалиться от своегоотечества, где был, так сказать, корень его силы и могущества? По крайнеймере Святославу надлежало бы овладеть прежде Бессарабиею, Молдавиею иВалахиею, то есть выгнать оттуда Печенегов, чтобы непрерывною цепиюзавоеваний соединить Болгарию с Российскими владениями. Но сей Князьизлишно надеялся на счастие оружия и на грозное имя победителя Козаров. [970 г.] Он поручил Киев сыну своему Ярополку, а другому сыну, Олегу,Древлянскую землю, где прежде властвовали ее собственные Князья. В то жевремя Новогородцы, недовольные, может быть, властию Княжеских Наместников,прислали сказать Святославу, чтобы он дал им сына своего в Правители, игрозились в случае отказа избрать для себя особенного Князя: Ярополк иОлег не захотели принять власти над ними; но у Святослава был еще третийсын, Владимир, от ключницы Ольгиной, именем Малуши, дочери ЛюбчанинаМалька: Новогородцы, по совету Добрыни, Малушина брата, избрали в Князьясего юношу, которому судьба назначила преобразить Россию. - Итак,Святослав первый ввел обыкновение давать сыновьям особенные Уделы: примернесчастный, бывший виною всех бедствий России. Святослав, отпустив Владимира с Добрынею в Новгород, немедленноотправился в Болгарию, которую он считал уже своею областию, но где народвстретил его как неприятеля. Многочисленное войско собралось в Переяславцеи напало на Россиян. Долговременное кровопролитное сражение клонилось уже в пользу Болгаров;но воины Святославовы, ободренные его речью: Братья и дружина! Умрем, ноумрем с твердостию и мужеством! - напрягли силы свои, и ввечеру победаувенчала их храбрость. Святослав взял приступом город Переяславец, сноваовладел царством Болгарским и хотел там навсегда остаться. В сем намеренииеще более утвердил его знатный Грек, именем Калокир, самый тот, который отИмператора Никифора был послом у Святослава. Калокир с помощию Россияннадеялся свергнуть Государя своего с престола и царствовать вКонстантинополе: за что обещал им уступить Болгарию в вечное владение иприсылать дары. - Между тем Святослав, довольствуясь властию над сеюземлею, позволял сыну умершего ее Царя, именем Борису, украшаться знакамиЦарского достоинства. Греки, призвавшие Россиян на берега Дунайские, увидели свою ошибку.Святослав, отважный и воинственный, казался им в ближнем соседстве гораздоопаснее Болгаров. Иоанн Цимиский, тогдашний Император, предлагая семуКнязю исполнить договор, заключенный с ним в царствование Никифора,требовал, чтобы Россияне вышли из Болгарии; но Святослав не хотел слушатьПослов и с гордостию ответствовал, что скоро будет сам в Константинополе ивыгонит Греков в Азию. Цимиский, напомнив ему о бедственной участи ненасытного Игоря, сталвооружаться, а Святослав спешил предупредить его. В описании сей кровопролитной войны Нестор и Византийские Историки несогласны: первый отдает честь и славу победы Князю Российскому, вторые Императору- и, кажется, справедливее: ибо война кончилась тем, что Болгария осталасьв руках у Греков, а Святослав принужден был, с горстию воинов, идти назадв Россию: следствия, весьма несообразные с счастливым успехом его оружия! К томуже Греческие Историки описывают все обстоятельства подробнее, яснее, - имы, предпочитая истину народному самохвальству, не должны отвергнуть ихлюбопытного сказания. Великий Князь (говорят они), к русской дружине присоединив Болгаров,новых своих подданных - Венгров и Печенегов, тогдашних его союзников,вступил во Фракию и до самого Адрианополя опустошил ее селения. ВардаСклир, Полководец Империи, видя многочисленность неприятелей, заключился всем городе и долго не мог отважиться на битву. Наконец удалось емухитростию разбить Печенегов: тогда Греки, ободренные успехом, сразились сКнязем Святославом. Россияне изъявляли пылкое мужество; но Варда Склир ибрат его, Константин Патрикий, принудили их отступить, умертвив вединоборстве каких-то двух знаменитых богатырей Скифских. Нестор описывает сию битву таким образом: "Император встретилСвятослава мирными предложениями и хотел знать число его витязей, обещаяна каждого из них заплатить ему дань. Великий Князь объявил у себя 20000человек, едва имея и половину. Греки, искусные в коварстве,воспользовались временем и собрали 100000 воинов, которые со всех сторонокружили Россиян. Великодушный Святослав, покойно осмотрев грозные рядынеприятелей, сказал дружине: Бегство не спасет нас; волею и неволею должнымы сразиться. Не посрамим отечества, но ляжем здесь костями: мертвым не стыдно! Станем крепко. Иду пред вами, и когда положу своюголову, тогда делайте, что хотите! Воины его, приученные не бояться смертии любить Вождя смелого, единодушно ответствовали: Наши головы лягут вместес твоею! Вступили в кровопролитный бой и доказали, что не множество, а храбростьпобеждает. Греки не устояли: обратили тыл, рассеялись - и Святослав шел кКонстантинополю, означая свой путь всеми ужасами опустошения..." Доселеможем не сомневаться в истине Несторова сказания; но дальнейшее егоповествование гораздо менее вероятно. "Цимиский (пишет он) в страхе, внедоумении призвал Вельмож на совет и решился искусить неприятеля дарами,золотом и паволоками драгоценными; отправил их с человеком хитрым и велелему наблюдать все движения Святославовы. Но сей Князь не хотел взглянуть на золото, положенное к его ногам, иравнодушно сказал Отрокам своим: возмите. Тогда Император послал к нему вдар оружие: Герой схватил оное с живейшим удовольствием, изъявляяблагодарность, и Цимиский, не смея ратоборствовать с таким неприятелем,заплатил ему дань; каждый воин взял часть свою; доля убиенных быланазначена для их родственников. Гордый Святослав с торжеством возвратилсяв Болгарию". Греки не имели нужды искушать Великого Князя, когда он смалыми силами уже разбил их многочисленное войско; но сия сказка достойназамечания, свидетельствуя мнение потомства о характере Святослава. В следующий год, по известиям Византийским, сам Цимиский выступил изКонстантинополя с войском, отправив наперед сильный флот к Дунайскомуустью, без сомнения для того, чтобы пресечь сообщение Россиян водою сКиевом. Сей Император открыл себе путь ко трону злодейством, умертвив ЦаряНикифора, но правил Государством благоразумно и был Героем. ИзбираяПолководцев искусных, щедро награждая заслуги самых рядовых воинов, строгонаказывая малейшее неповиновение, он умел вселить в первых древнее Римскоеславолюбие, а вторых приучить к древней подчиненности. Собственное егомужество было примером для тех и других. - На пути встретили ИмператораПослы Российские, которые хотели единственно узнать силу Греков. Иоанн, невходя с ними в переговоры, велел им осмотреть стан Греческий ивозвратиться к своему Князю. Сей поступок уже доказывал Святославу, что онимеет дело с неприятелем опасным. Оставив главное войско назади, Император с отборными ратниками, сЛегионом так называемых Бессмертных, с 13000 конницы, с 10500 пехоты,явился нечаянно под стенами Переяславца и напал на 8000 Россиян, которыеспокойно занимались там воинским ученьем. Они изумились, но храбровступили в бой с Греками. Большая часть их легла на месте, и вылазка,сделанная из города в помощь им, не имела успеха; однако ж победа весьмадорого стоила Грекам, и Цимиский с нетерпением ожидал своего остальноговойска. Как скоро оно пришло, Греки со всех сторон окружили город, гденачальствовал Российский Полководец Сфенкал. Сам Князь с 60000 воиновстоял в укрепленном стане на берегу Дуная. Калокир, виновник сей войны, по словам Греческих Летописцев, бежал изПереяславца уведомить его, что столица Болгарская осаждена. Но Цимиский недал Святославу времени освободить ее: тщетно предлагав Россиянам сдаться,он взял город приступом. Борис, только именем Царь Болгарский, досталсяГрекам в плен, со многими его знаменитыми единоземцами: Император обошелсяс ними благосклонно, уверяя - как бывает в таких случаях - что онвооружился единственно для освобождения их от неволи и что признаетврагами своими одних Россиян. Между тем 8000 воинов Святославовых заперлись в Царском дворце, нехотели сдаться и мужественно отражали многочисленных неприятелей. НапрасноИмператор ободрял Греков: он сам с оруженосцами своими пошел на приступ идолжен был уступить отчаянной храбрости осажденных. Тогда Цимиский велелзажечь дворец, и Россияне погибли в пламени. Святослав, сведав о взятии Болгарской столицы, не показал воинам своимни страха, ни огорчения и спешил только встретить Цимиския, который совсеми силами приближался к Доростолу, или нынешней Силистрии. В 12 миляхоттуда сошлись оба воинства. Цимиский и Святослав - два Героя, достойныеспорить друг с другом о славе и победе, - каждый ободрив своих, дали знакбитвы, и при звуке труб началось кровопролитие. От первого стремительногоудара Греков поколебались ряды Святославовы; но, вновь устроенные Князем,сомкнулись твердою стеною и разили неприятелей. До самого вечера счастиеласкало ту и другую сторону; двенадцать раз то и другое войско думалоторжествовать победу. Цимиский велел распустить священное знамя Империи;был везде, где была опасность; махом копия своего удерживал бегущих ипоказывал им путь в средину врагов. Наконец судьба жестокой битвырешилась: Святослав отступил к Доростолу и вошел в сей город. Император осадил его. В то же самое время подоспел и флот Греческий,который пресек свободное плавание Россиян по Дунаю. ВеликодушнаяСвятославова бодрость возрастала с опасностями. Он заключил в оковы многихБолгаров, которые хотели изменить ему; окопал стены глубоким рвом,беспрестанными вылазками тревожил стан Греков. Россияне (пишутВизантийские Историки) оказывали чудесное остервенение и, думая, чтоубитый неприятелем должен служить ему рабом в аде, вонзали себе мечи всердце, когда уже не могли спастися: ибо хотели тем сохранить вольностьсвою в будущей жизни. Самые жены их ополчались и, как древние Амазонки,мужествовали в кровопролитных сечах. Малейший успех давал им новую силу.Однажды в счастливой вылазке, приняв Магистра Иоанна, свойственникаЦимискиева, за самого Императора, они с радостными кликами изрубили сегознатного сановника и с великим торжеством выставили голову его на башне.Нередко, побеждаемые силою превосходною, обращали тыл без стыда: шли назадв крепость с гордостию, медленно, закинув за плеча огромные щиты свои.Ночью, при свете луны, выходили жечь тела друзей и братьев, лежащих вполе; закалали пленников над ними и с какими-то священными обрядамипогружали младенцев в струи Дуная. Пример Святослава одушевлял воинов. Но число их уменьшалось. Главные Полководцы, Сфенкал, Икмор (не родом,по сказанию Византийцев, а доблестию Вельможа) пали в рядахнеприятельских. Сверх того Россияне, стесненные в Доростоле и лишенныевсякого сообщения с его плодоносными окрестностями, терпели голод.Святослав хотел преодолеть и сие бедствие: в темную, бурную ночь, когдалил сильный дождь с градом и гремел ужасный гром, он с 2000 воинов сел налодки, при блеске молнии обошел Греческий флот и собрал в деревнях запаспшена и хлеба. На возвратном пути, видя рассеянные по берегу толпынеприятелей, которые поили лошадей и рубили дрова, отважные Россияне вышлииз лодок, напали из лесу на Греков, множество их убили и благополучнодостигли пристани. - Но сия удача была последнею. Император взял меры,чтобы в другой раз ни одна лодка Русская не могла выплыть из Доростола. Уже более двух месяцев продолжалась осада; счастие совсем оставилоРоссиян. Они не могли ждать никакой помощи. Отечество было далеко - и,вероятно, не знало их бедствия. Народы соседственные волею и неволеюдержали сторону Греков, ибо страшились Цимиския. Воины Святославовыизнемогали от ран и голода. Напротив того, Греки имели во всем изобилие, иновые Легионы приходили к ним из Константинополя. В сих трудных обстоятельствах Святослав собрал на совет дружину свою.Одни предлагали спастися бегством в ночное время; другие советовалипросить мира у Греков, не видя иного способа возвратиться в отечество;наконец, все думали, что войско Российское уже не в силах бороться снеприятелем. Но Великий Князь не согласился с ними и хотел еще испытатьсчастие оружия. "Погибнет, - сказал он с тяжким вздохом, - погибнет славаРоссиян, если ныне устрашимся смерти! Приятна ли жизнь для тех, которыеспасли ее бегством? И не впадем ли в презрение у народов соседственных,доселе ужасаемых именем Русским? Наследием предков своих мужественные,непобедимые, завоеватели многих стран и племен, или победим Греков, илипадем с честию, совершив дела великие!" Тронутые сею речью, достойные егосподвижники громкими восклицаниями изъязвили решительность геройства - ина другой день все войско Российское с бодрым духом выступило в поле заСвятославом. Он велел запереть городские ворота, чтобы никто не мог думатьо бегстве и возвращении в Доростол. Сражение началося утром: в полденьГреки, утомленные зноем и жаждою, а более всего упорством неприятеля,начали отступать, и Цимиский должен был дать им время на отдохновение.Скоро битва возобновилась. Император, видя, что тесные места вокругДоростола благоприятствуют малочисленным Россиянам, велел Полководцамсвоим заманить их на обширное поле притворным бегством; но сия хитрость неимела успеха: глубокая ночь развела воинства без всякого решительногоследствия. Цимиский, изумленный отчаянным мужеством неприятелей, вздумалпрекратить утомительную войну единоборством с Князем Святославом и велелсказать ему, что лучше погибнуть одному человеку, нежели губить многихлюдей в напрасных битвах. Святослав ответствовал: "Я лучше врага своего знаю, что мне делать.Если жизнь ему наскучила, то много способов от нее избавиться: Цимиский даизбирает любой!" За сим последовало новое сражение, равно упорное и жестокое. Грекивсего более хотели смерти Героя Святослава. Один из их витязей, именемАнемас, открыл себе путь сквозь ряды неприятелей, увидел великого Князя исильным ударом в голову сшиб его с коня; но шлем защитил Святослава, исмелый Грек пал от мечей дружины Княжеской. Долгое время победа казаласьсомнительною. Наконец самая природа ополчилась на Святослава: страшныйветр поднялся с юга и, дуя прямо в лицо Россиянам, ослепил их густымиоблаками пыли, так что они долженствовали прекратить битву, оставив наместе 15500 мертвых и 20000 щитов. Греки назвали себя победителями. Ихсуеверие приписало сию удачу сверхъестественному действию: они рассказывали друг другу, будто бы Св. Феодор Стратилат явилсявпереди их войска и, разъезжая на белом коне, приводил в смятение полкиРоссийские. Святослав, видя малое число своих храбрых воинов, большею частиюраненных, и сам уязвленный, решился наконец требовать мира. Цимиский,обрадованный его предложением, отправил к нему в стан богатые дары."Возьмем их, - сказал Великий Князь дружине своей: - когда же будемнедовольны Греками, то, собрав войско многочисленное, снова найдем путь кЦарюграду". Так повествует наш Летописец, не сказав ни слова о счастливыхуспехах Греческого оружия. Византийские Историки говорят, что Цимиский,дозволяя Святославу свободно выйти из Болгарии и купцам Российскимторговать в Константинополе, примолвил с великодушною гордостию: "Мы,Греки, любим побеждать своих неприятелей не столько оружием, сколькоблагодеяниями". Императорский Вельможа Феофан Синкел и Российский ВоеводаСвенельд именем Государей своих заключили следующий договор, которыйнаходится в Несторовой летописи и так же ясно доказывает, что успех войныбыл на стороне Греков: ибо Святослав, торжественно обязываясь на всеполезное для Империи, не требует в нем никаких выгод для Россиян. "Месяца Июля, Индикта XIV, в лето 6479 [971 г.], я, Святослав, КнязьРусской, по данной мною клятве, хочу иметь до конца века мир и любовьсовершенную с Цимискием, Великим Царем Греческим, с Василием иКонстантином, Боговдохновенными Царями, и со всеми людьми вашими, обещаясьименем всех сущих подо мною Россиян, Бояр и прочих никогда не помышлять навас, не собирать моего войска и не приводить чужеземного на Грецию,область Херсонскую и Болгарию. Когда же иные враги помыслят на Грецию, дабуду их врагом и да борюся с ними. Если же я или сущие подо мною несохранят сих правых условий, да имеем клятву от Бога, в коего веруем:Перуна и Волоса, бога скотов. Да будем желты как золото, и собственнымнашим оружием иссечены. В удостоверение чего написали мы договор на сейхартии и своими печатями запечатали". Утвердив мир, Император снабдилРоссиян съестными припасами; а Князь Российский желал свидания сЦимискием. Сии два Героя, знакомые только по славным делам своим, имели,может быть, равное любопытство узнать друг друга лично. Они виделись наберегу Дуная. Император, окруженный златоносными всадниками, в блестящихлатах, приехал на коне: Святослав в ладии, в простой белой одежде и самгребя веслом. Греки смотрели на него с удивлением. По их сказанию, он был среднего роста и довольно строен, но мрачен идик видом; имел грудь широкую, шею толстую, голубые глаза, брови густые,нос плоский, длинные усы, бороду редкую и на голове один клок волос, взнак его благородства; в ухе висела золотая серьга, украшенная двумяжемчужинами и рубином. Император сошел с коня: Святослав сидел на скамье владии. Они говорили - и расстались друзьями. Но сия дружба могла ли быть искреннею? Святослав с воинамималочисленными, утружденными, предприял обратный путь в отечество наладиях, Дунаем и Черным морем; а Цимиский в то же время отправил кПеченегам Послов, которые должны были, заключив с ними союз, требовать,чтобы они не ходили за Дунай, не опустошали Болгарии и свободно пропустилиРоссиян чрез свою землю. Печенеги согласились на все, кроме последнего,досадуя на Россиян за то, что они примирились с Греками. Так пишутВизантийские Историки; но с большею вероятностию можно думать совсемпротивное. Тогдашняя политика Императоров не знала великодушия: предвидя,что Святослав не оставит их надолго в покое, едва ли не сами Грекинаставили Печенегов воспользоваться слабостию Российского войска. Несторприписывает сие коварство жителям Переяславца: они, по его словам, дализнать Печенегам, что Святослав возвращается в Киев с великим богатством ис малочисленною дружиною. [972 г.] Печенеги обступили Днепровские пороги и ждали Россиян.Святослав знал о сей опасности. Свенельд, знаменитый Воевода Игорев,советовал ему оставить ладии и сухим путем обойти пороги: Князь не принялего совета и решился зимовать в Белобережье, при устье Днепра, гдеРоссияне должны были терпеть во всем недостаток и самый голод, так что онидавали полгривны за лошадиную голову. Может быть, Святослав ожидал там помощи из России, но тщетно. Веснаснова открыла ему опасный путь в отечество. Несмотря на малое числоизнуренных воинов, надлежало сразиться с Печенегами, и Святослав пал вбитве. Князь их, Куря, отрубив ему голову, из ее черепа сделал чашу.Только немногие Россияне спаслись с Воеводою Свенельдом и принесли в Киевгорестную весть о погибели Святослава. Таким образом скончал жизнь сей Александр нашей древней Истории,который столь мужественно боролся с врагами и с бедствиями; был иногдапобеждаем, но в самом несчастии изумлял победителя своим великодушием;равнялся суровою воинскою жизнию с Героями Песнопевца Гомера и, сносятерпеливо свирепость непогод, труды изнурительные и все ужасное для неги,показал Русским воинам, чем могут они во все времена одолеватьнеприятелей. Но Святослав, образец великих Полководцев, не есть примерГосударя великого: ибо он славу побед уважал более государственного благаи, характером своим пленяя воображение Стихотворца, заслуживает укоризнуИсторика. Если Святослав в 946 году - как пишет Нестор - был еще слабым отроком,то он скончал дни свои в самых цветущих летах мужества, и сильная рука егомогла бы еще долго ужасать народы соседственные. Глава VIII ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОПОЛК. Г. 972-980 Междоусобие Князей. Первые деяния Владимировы. Брак Владимиров.Братоубийство. Послы Российские в Германии. По смерти Святослава Ярополк княжил в Киеве, Олег в Древлянской земле,Владимир в Новегороде. Единодержавие пресеклось в Государстве: ибо Ярополкне имел, кажется, власти над Уделами своих братьев. Скоро открылисьпагубные следствия такого раздела, и брат восстал на брата. Виновником сейвражды был славный Воевода Свенельд, знаменитый сподвижник Игорев иСвятославов. Он ненавидел Олега, который умертвил сына его, именем Люта,встретясь с ним на ловле в своем владении: причина достаточная, потогдашним грубым нравам, для поединка или самого злодейского убийства.Свенельд, желая отмстить ему, убедил Ярополка идти войною на ДревлянскогоКнязя и соединить область его с Киевскою. Олег, узнав о намерении своего брата, также [в 977 г.] собрал войско ивышел к нему навстречу; но, побежденный Ярополком, должен был спасатьсябегством в Древлянский город Овруч: воины его, гонимые неприятелем,теснились на мосту у городских ворот и столкнули своего Князя в глубокийров. Ярополк вступил в город и хотел видеть брата: сей несчастный былраздавлен множеством людей и лошадьми, которые упали за ним с моста.Победитель, видя бездушный, окровавленный труп Олегов, лежащий на коврепред его глазами, забыл свое торжество, слезами изъявил раскаяние и, сгорестию указывая на мертвого, сказал Свенельду: Того ли хотелось тебе? ..Могила Олегова в Несторово время была видима близ Овруча, где и нынепоказывают оную любопытным путешественникам. Поле служило тогда кладбищеми для самых Князей Владетельных, а высокий бугор над могилою единственнымМавзолеем. Искренняя печаль Ярополкова о смерти Олеговой была предчувствиемсобственной его судьбы несчастной. - Владимир, Князь Новогородский, сведаво кончине брата и завоевании Древлянской области, устрашился Ярополковавластолюбия и бежал за море к Варягам. Ярополк воспользовался сим случаем:отправил в Новгород своих Наместников, или Посадников, и таким образомсделался Государем Единодержавным в России. Но Владимир искал между тем способа возвратиться с могуществом иславою. Два года пробыл он в древнем отечестве своих предков, в землеВаряжской; участвовал, может быть, в смелых предприятиях Норманов, которыхфлаги развевались на всех морях Европейских и храбрость ужасала все страныот Германии до Италии; наконец собрал многих Варягов под свои знамена;прибыл [в 980 г.] с сей надежною дружиною в Новгород, сменил ПосадниковЯрополковых и сказал им с гордостию: "Идите к брату моему: да знает он, что я против него вооружаюсь, и даготовится отразить меня!" В области Полоцкой, в земле Кривичей, господствовал тогда ВарягРогволод, который пришел из-за моря, вероятно, для того, чтобы служитьВеликому Князю Российскому, и получил от него в удел сию область. Он имелпрелестную дочь Рогнеду, сговоренную за Ярополка. Владимир, готовясьотнять Державу у брата, хотел лишить его и невесты и чрез Послов требовалее руки; но Рогнеда, верная Ярополку, ответствовала, что не можетсоединиться браком с сыном рабы: ибо мать Владимира, как нам уже известно,была ключницею при Ольге. Раздраженный Владимир взял Полоцк, умертвилРогволода, двух сыновей его и женился на дочери. Совершив сию ужаснуюместь, он пошел к Киеву. Войско его состояло из дружины Варяжской, СлавянНовогородских, Чуди и Кривичей: сии три народа северо-западной России ужеповиновались ему, как их Государю. Ярополк не дерзнул на битву изатворился в городе. Окружив стан свой окопами, Владимир хотел взять Киевне храбрым приступом, но злодейским коварством. Зная великую доверенностьЯрополкову к одному Воеводе, именем Блуду, он вошел с ним в тайныепереговоры. "Желаю твоей помощи, - велел сказать ему Владимир: - ты будешьмне вторым отцем, когда не станет Ярополка. Он сам начал братоубийства: явооружился для спасения жизни своей". Гнусный любимец не усомнился предатьГосударя и благодетеля; советовал Владимиру обступить город, а Ярополкуудаляться от битвы. Страшася верности добрых Киевлян, он уверил Князя,будто они хотят изменить ему и тайно зовут Владимира. Слабый Ярополк,думая спастись от мнимого заговора, ушел в Родню: сей город стоял на томместе, где Рось впадает в Днепр. Киевляне, оставленные Государем, должныбыли покориться Владимиру, который спешил осадить брата в последнем егоубежище. Ярополк с ужасом видел многочисленных врагов за стенами, а вкрепости изнеможение воинов своих от голода, коего память долго храниласьв древней пословице: беда аки в Родне. Изменник Блуд склонял сего Князя кмиру, представляя невозможность отразить неприятеля, и горестный Ярополкответствовал наконец: "Да будет по твоему совету! Возьму, что уступит мнебрат". Тогда злодей уведомил Владимира, что желание его исполнится и чтоЯрополк отдается ему в руки. Если во все времена, варварские ипросвещенные, Государи бывали жертвою изменников: то во все же временаимели они верных добрых слуг, усердных к ним в самой крайности бедствия.Из числа сих был у Ярополка некто прозванием Варяжко (да сохранит Историяпамять его!), который говорил ему: "Не ходи, Государь, к брату: тыпогибнешь. Оставь Россию на время и собери войско в земле Печенегов". Но Ярополк слушал только изверга Блуда и с ним отправился в Киев, гдеВладимир ожидал его в теремном дворце Святослава. Предатель ввеллегковерного Государя своего в жилище брата, как в вертеп разбойников, изапер дверь, чтобы дружина Княжеская не могла войти за ними: там дванаемника, племени Варяжского, пронзили мечами грудь Ярополкову... Верныйслуга, который предсказал гибель сему несчастному, ушел к Печенегам, иВладимир едва мог возвратить его в отечество, дав клятву не мстить ему залюбовь к Ярополку. Таким образом, старший сын знаменитого Святослава, быв 4 года КиевскимВладетелем и 3 года Главою всей России, оставил для Истории одну памятьдобродушного, но слабого человека. Слезы его о смерти Олеговойсвидетельствуют, что он не хотел братоубийства, и желание сноваприсоединить к Киеву область Древлянскую казалось согласным сгосударственною пользою. Самая доверенность Ярополкова к честиВладимировой изъявляет доброе, всегда неподозрительное сердце; ноГосударь, который действует единственно по внушению любимцев, не умея низащитить своего трона, ни умереть Героем, достоин сожаления, а не власти. Ярополк оставил беременную супругу, прекрасную Монахиню Греческую,пленницу Святославову. Он был женат еще при отце своем, но сватался заРогнеду: следственно, многоженство и прежде Владимира не считалось беззаконием вРоссии языческой. В княжение Ярополка, в 973 году, по известию Летописца Немецкого,находились в Кведлинбурге, при Дворе Императора Оттона, Послы Российские,за каким делом? Неизвестно; сказано только, что они вручили Императору богатые дары. Глава IX ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, НАЗВАННЫЙ В КРЕЩЕНИИ ВАСИЛИЕМ. Г. 980-1014 Хитрость Владимира. Усердие к идолопоклонству. Женолюбие. ЗавоеваниеГалиции. Первые Христианские мученики в Киеве. Бунт Радимичей. КамскаяБолгария. Торки. Отчаяние Гориславы. Супружество Владимира и крещениеРоссии. Разделение Государства. Строение городов. Война с Хорватами иПеченегами. Церковь Десятинная. Набег Печенегов. Пиры Владимировы.Милосердие. Осада Белагорода. Бунт Ярослава. Кончина Владимирова. Свойстваего. Сказки народные. Богатыри. Владимир с помощью злодеяния и храбрых Варягов овладел Государством; носкоро доказал, что он родился быть Государем великим. Сии гордые Варяги считали себя завоевателями Киева и требовали в дань скаждого жителя по две гривны: Владимир не хотел вдруг отказать им, а манилих обещаниями до самого того времени, как они, по взятым с его сторонымерам, уже не могли быть страшны для столицы. Варяги увидели обман; новидя также, что войско Российское в Киеве было их сильнее, не дерзнуливзбунтоваться и смиренно просились в Грецию. Владимир, с радостию отпустивсих опасных людей, удержал в России достойнейших из них и роздал им многиегорода в управление. Между тем послы его предуведомили Императора, чтобыон не оставлял мятежных Варягов в столице, но разослал по городам и ни вкаком случае не дозволял бы им возвратиться в Россию, сильную собственнымвойском. Владимир, утвердив власть свою, изъявил отменное усердие к богамязыческим: соорудил новый истукан Перуна с серебряною головою и поставил его близтеремного двора, на священном холме, вместе с иными кумирами. Там, говоритЛетописец, стекался народ ослепленный и земля осквернялась кровию жертв.Может быть, совесть беспокоила Владимира; может быть, хотел он сею кровиюпримириться с богами, раздраженными его братоубийством: ибо и самая Вераязыческая не терпела таких злодеяний... Добрыня, посланный от своегоплемянника управлять Новымгородом, также поставил на берегу Волховабогатый кумир Перунов. Но сия Владимирова набожность не препятствовала ему утопать внаслаждениях чувственных. Первою его супругою была Рогнеда, мать Изяслава,Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; умертвив брата, он взял вналожницы свою беременную невестку, родившую Святополка; от другойзаконной супруги, Чехини или Богемки, имел сына Вышеслава; от третьейСвятослава и Мстислава; от четвертой, родом из Болгарии, Бориса и Глеба.Сверх того, ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде,300 в нынешней Белогородке (близ Киева), и 200 в селе Берестове. Всякаяпрелестная жена и девица страшилась его любострастного взора: он презиралсвятость брачных союзов и невинности. Одним словом, Летописец называет еговторым Соломоном в женолюбии. Владимир, вместе со многими Героями древних и новых времен любя жен,любил и войну. Польские Славяне, Ляхи, наскучив бурною вольностию, подобноСлавянам Российским, еще ранее их прибегнули к Единовластию. Мечислав,Государь знаменитый в Истории введением Христианства в земле своей, правилтогда народом Польским: Владимир объявил ему войну, с намерением, кажется,возвратить то, что было еще Олегом завоевано в Галиции, но после, можетбыть, при слабом Ярополке отошло к Государству Польскому. Он взял городаЧервен (близ Хелма), Перемышль и другие, которые, с сего времени будучисобственностию России, назывались Червенскими. В следующие два годахрабрый Князь смирил бунт Вятичей, не хотевших платить дани, и завоевалстрану Ятвягов, дикого, но мужественного народа Латышского, обитавшего влесах между Литвою и Польшею. Далее к Северо-Западу он распространил своивладения до самого Бальтийского моря: ибо Ливония, по свидетельствуСтурлезона, Летописца Исландского, принадлежала Владимиру, коего чиновникиездили собирать дань со всех жителей между Курляндиею и Финским заливом. Увенчанный победою и славою, Владимир хотел принести благодарностьидолам и кровию человеческой обагрить олтари. Исполняя совет Бояр истарцев, он велел бросить жребий, кому из отроков и девиц Киевскихнадлежало погибнуть в удовольствие мнимых богов - и жребий пал на юногоВаряга, прекрасного лицом и душою, коего отец был Христианином. Посланныеот старцев объявили родителю о сем несчастии: вдохновенный любовию к сынуи ненавистию к такому ужасному суеверию, он начал говорить им озаблуждении язычников, о безумии кланяться тленному дереву вместо живогоБога, истинного Творца неба, земли и человека. Киевляне терпелиХристианство; но торжественное хуление Веры их произвело всеобщий мятеж вгороде. Народ вооружился, разметал двор Варяжского Христианина и требовалжертвы. Отец, держа сына за руку, с твердостию сказал: "Ежели идолы вашидействительно боги, то пусть они сами извлекут его из моих объятий".Народ, в исступлении ярости, умертвил отца и сына, которые были такимобразом первыми и последними мучениками Христианства в языческом Киеве.Церковь наша чтит их Святыми под именем Феодора и Иоанна. Владимир скоро имел случай новыми победами доказать свое мужество исчастие. Радимичи, спокойные данники Великих Князей со времен Олеговых, вздумалиобъявить себя независимыми: он спешил наказать их. Храбрый Воевода его,прозванием Волчий Хвост, начальник передовой дружины Княжеской, встретилсяс ними на берегах реки Пищаны и наголову побил мятежников; они смирились,и с того времени (пишет Нестор) вошло на Руси в пословицу: Радимичи волчьяхвоста бегают. [985 г.] На берегах Волги и Камы издревле обитали Болгары, или, можетбыть, переселились туда с берегов Дона в VII веке, не хотев повиноватьсяХану Козарскому. В течение времени они сделались народом гражданским иторговым; имели сообщение, посредством судоходных рек, с Севером России, ачрез море Каспийское с Персиею и другими богатыми Азиатскими странами.Владимир, желая завладеть Камскою Болгариею, отправился на судах вниз поВолге вместе с Новогородцами и знаменитым Добрынею; берегом шли конныеТорки, союзники или наемники Россиян. Здесь в первый раз упоминается о семнароде, единоплеменном с Туркоманами и Печенегами: он кочевал в степях наюго-восточных границах России, там же, где скитались Орды Печенежские.Великий Князь победил Болгаров; но мудрый Добрыня, по известию Летописца,осмотрев пленников и видя их в сапогах, сказал Владимиру: "Они не захотятбыть нашими данниками: пойдем лучше искать лапотников". Добрыня мыслил,что люди избыточные имеют более причин и средств обороняться. Владимир,уважив его мнение, заключил мир с Болгарами, которые торжественнообещались жить дружелюбно с Россиянами, утвердив клятву сими простымисловами: "Разве тогда нарушим договор свой, когда камень станет плавать, ахмель тонуть на воде". - Ежели не с данию, то по крайней мере с честию и сдарами Великий Князь возвратился в столицу. К сему времени надлежит, кажется, отнести любопытный и трогательныйслучай, описанный в продолжении Несторовой летописи. Рогнеда, названная поее горестям Гориславою, простила супругу убийство отца и братьев, но немогла простить измены в любви: ибо Великий Князь уже предпочитал ей другихжен и выслал несчастную из дворца своего. В один день, когда Владимир,посетив ее жилище уединенное на берегу Лыбеди - близ Киева, где вНесторово время было село Предславино, - заснул там крепким сном, онахотела ножом умертвить его. Князь проснулся и отвел удар. Напомнивжестокому смерть ближних своих и проливая слезы, отчаянная Рогнедажаловалась, что он уже давно не любит ни ее, ни бедного младенца Изяслава.Владимир решился собственною рукою казнить преступницу; велел ейукраситься брачною одеждою и, сидя на богатом ложе в светлой храмине,ждать смерти. Уже гневный супруг и судия вступил в сию храмину... Тогдаюный Изяслав, наученный Рогнедою, подал ему меч обнаженный и сказал: "Тыне один, о родитель мой! Сын будет свидетелем". Владимир, бросив меч наземлю, ответствовал: "Кто знал, что ты здесь!"... удалился, собрал Бояр итребовал их совета. "Государь! - сказали они: - прости виновную для сегомладенца, и дай им в Удел бывшую область отца ее". Владимир согласился:построил новый город в нынешней Витебской Губернии и, назвав егоИзяславлем, отправил туда мать и сына. Теперь приступаем к описанию важнейшего дела Владимирова, которое всегоболее прославило его в истории... Исполнилось желание благочестивой Ольги,и Россия, где уже более ста лет мало-помалу укоренялось Христианство,наконец вся и торжественно признала святость оного, почти в одно время сземлями соседственными: Венгриею, Польшею, Швециею, Норвегиею и Даниею.Самое разделение Церквей, Восточной и Западной, имело полезное следствиедля истинной Веры: ибо главы их старались превзойти друг друга вдеятельной ревности к обращению язычников. Древний Летописец наш повествует, что не только Христианскиепроповедники, но и Магометане, вместе с Иудеями, обитавшими в землеКозарской или в Тавриде, присылали в Киев мудрых законников склонятьВладимира к принятию Веры своей и что Великий Князь охотно выслушивал ихучение. Случай вероятный: народы соседственные могли желать, чтобыГосударь, уже славный победами в Европе и в Азии, исповедовал одного Богас ними, и Владимир мог также - увидев наконец, подобно великой бабкесвоей, заблуждение язычества - искать истины в разных Верах. Первые Послы были от Волжских или Камских Болгаров. На восточных июжных берегах Каспийского моря уже давно господствовала ВераМагометанская, утвержденная там счастливым оружием Аравитян: Болгарыприняли оную и хотели сообщить Владимиру. Описание Магометова рая и цветущих гурий пленило воображениесластолюбивого Князя; но обрезание казалось ему ненавистным обрядом изапрещение пить вино - уставом безрассудным. Вино, сказал он, есть веселиедля Русских; не можем быть без него. - Послы Немецких Католиков говорилиему о величии невидимого Вседержителя и ничтожности идолов. Князьответствовал им: Идите обратно; отцы наши не принимали Веры от Папы.Выслушав Иудеев, он спросил, где их отечество? "В Иерусалиме, - ответствовали проповедники: - но Бог во гневе своемрасточил нас по землям чуждым". И вы, наказываемые Богом, дерзаете учитьдругих? сказал Владимир: мы не хотим, подобно вам, лишиться своегоотечества. - Наконец, безымянный Философ, присланный Греками, опровергнувв немногих словах другие Веры, рассказал Владимиру все содержание Библии,Ветхого и Нового Завета: Историю творения, рая, греха, первых людей, потопа, народа избранного,искупления, Христианства, семи Соборов, и в заключение показал ему картинуСтрашного Суда с изображением праведных, идущих в рай, и грешных,осужденных на вечную муку. Пораженный сим зрелищем, Владимир вздохнул исказал: "Благо добродетельным и горе злым!" Крестися, - ответствовалФилософ, - и будешь в раю с первыми. Летописец наш угадывал, каким образом проповедники Вер долженствовалиговорить с Владимиром; но ежели Греческий Философ действительно имел правона сие имя, то ему не трудно было уверить язычника разумного в великомпревосходстве Закона Христианского. Вера Славян ужасала воображениемогуществом разных богов, часто между собою несогласных, которые игралижребием людей, и нередко увеселялись их кровию. Хотя Славяне признавалитакже и бытие единого Существа высочайшего, но праздного, беспечного врассуждении судьбы мира, подобно божеству Эпикурову и Лукрециеву. О жизниза пределами гроба, столь любезной человеку, Вера не сообщала им никакогоясного понятия: одно земное было ее предметом. Освящая добродетельхрабрости, великодушия, честности, гостеприимства, она способствовалаблагу гражданских обществ в их новости, но не могла удовольствовать сердцачувствительного и разума глубокомысленного. Напротив того, Христианство,представляя в едином невидимом Боге создателя и правителя вселенной,нежного отца людей, снисходительного к их слабостям и награждающего добрых- здесь миром и покоем совести, а там, за тьмою временной смерти,блаженством вечной жизни, - удовлетворяет всем главным потребностям душичеловеческой. [987 г.] Владимир, отпустив Философа с дарами и с великою честию,собрал Бояр и градских старцев, объявил им предложения Магометан, Иудеев,Католиков, Греков и требовал их совета. "Государь! - сказали Бояре истарцы: - Всякий человек хвалит Веру свою: ежели хочешь избрать лучшую, топошли умных людей в разные земли испытать, который народ достойнеепоклоняется Божеству" - и Великий Князь отправил десять благоразумныхмужей для сего испытания. Послы видели в стране Болгаров храмы скудные,моление унылое, лица печальные; в земле Немецких Католиков богослужение собрядами, но, по словам летописи, без всякого величия и красоты, наконецприбыли в Константинополь. Да созерцают они славу Бога нашего! сказал Император и, зная, что грубый ум пленяется более наружнымблеском, нежели истинами отвлеченными, приказал вести Послов в Софийскуюцерковь, где сам Патриарх, облаченный в Святительские ризы, совершалЛитургию. Великолепие храма, присутствие всего знаменитого ДуховенстваГреческого, богатые одежды служебные, убранство олтарей, красота живописи,благоухание фимиама, сладостное пение Клироса, безмолвие народа, священнаяважность и таинственность обрядов изумили Россиян; им казалось, что самВсевышний обитает в сем храме и непосредственно с людьми соединяется...Возвратясь в Киев, Послы говорили Князю с презрением о богослуженииМагометан, с неуважением о Католическом и с восторгом о Византийском,заключив словами: "Всякий человек, вкусив сладкое, имеет уже отвращение отгорького; так и мы, узнав Веру Греков, не хотим иной". Владимир желал ещеслышать мнение Бояр и старцев. "Когда бы Закон Греческий, - сказали они, -не был лучше других, то бабка твоя, Ольга, мудрейшая всех людей, невздумала бы принять его". Великий Князь решился быть Христианином. Так повествует наш Летописец, который мог еще знать современниковВладимира, и потому достоверный в описании важных случаев его княжения.Истина сего Российского Посольства в страну Католиков и в Царьград, дляиспытания Закона Христианского, утверждается также известиями однойГреческой древней рукописи, хранимой в Парижской библиотеке: несогласиесостоит единственно в прилагательном имени Василия, тогдашнего ЦаряВизантийского, названного в ней Македонским вместо Багрянородного.Владимир мог бы креститься и в собственной столице своей, где уже давнонаходились церкви и Священники Христианские; но Князь пышный хотел блескаи величия при сем важном действии: одни Цари Греческие и Патриарх казалисьему достойными сообщить целому его народу уставы нового богослужения. Гордость могущества и славы не позволяла также Владимиру унизиться, врассуждении Греков, искренним признанием своих языческих заблуждений исмиренно просить крещения: он вздумал, так сказать, завоевать ВеруХристианскую и принять ее святыню рукою победителя. [988 г.] Собрав многочисленное войско, Великий Князь пошел на судах кГреческому Херсону, которого развалины доныне видимы в Тавриде, близСевастополя. Сей торговый город, построенный в самой глубокой древностивыходцами Гераклейскими, сохранял еще в Х веке бытие и славу свою,несмотря на великие опустошения, сделанные дикими народами в окрестностяхЧерного моря, со времен Геродотовых скифов до Козаров и Печенегов. Онпризнавал над собою верховную власть Императоров Греческих, но не платилим дани; избирал своих начальников и повиновался собственным законамРеспубликанским. Жители его, торгуя во всех пристанях, Черноморских,наслаждались изобилием. - Владимир, остановясь в гавани, или заливеХерсонском, высадил на берег войско и со всех сторон окружил город.Издревле привязанные к вольности, Херсонцы оборонялись мужественно. Великий Князь грозил им стоять три года под их стенами, ежели они несдадутся: но граждане отвергали его предложения, в надежде, может быть, иметьскорую помощь от Греков; старались уничтожать все работы осаждающих и,сделав тайный подкоп, как говорит Летописец, ночью уносили в город туземлю, которую Россияне сыпали перед стенами, чтобы окружить оную валом,по древнему обыкновению военного искусства. К счастию, нашелся в городедоброжелатель Владимиру, именем Анастас: сей человек пустил к Россиянамстрелу с надписью: За вами, к Востоку, находятся колодези, дающие водуХерсонцам чрез подземельные трубы; вы можете отнять ее. Великий Князьспешил воспользоваться советом и велел перекопать водоводы (коих следы ещезаметны близ нынешних развалин Херсонских). Тогда граждане, изнуряемыежаждою, сдались Россиянам. Завоевав славный и богатый город, который в течение многих веков умелотражать приступы народов варварских, Российский Князь еще болеевозгордился своим величием и чрез Послов объявил Императорам, Василию иКонстантину, что он желает быть супругом сестры их, юной Царевны Анны,или, в случае отказа, возьмет Константинополь. Родственный союз сГреческими знаменитыми Царями казался лестным для его честолюбия. Империя,по смерти Героя Цимиския, была жертвою мятежей и беспорядка: ВоеначальникиСклир и Фока не хотели повиноваться законным Государям и спорили с ними оДержаве. Сии обстоятельства принудили Императоров забыть обыкновеннуюнадменность Греков и презрение к язычникам. Василий и Константин, надеясьпомощию сильного Князя Российского спасти трон и венец, ответствовали ему,что от него зависит быть их зятем; что, приняв Веру Христианскую, онполучит и руку Царевны и Царство небесное. Владимир, уже готовый к тому, срадостию изъявил согласие креститься, но хотел прежде, чтобы Императоры, взалог доверенности и дружбы, прислали к нему сестру свою. Анна ужаснулась:супружество с Князем народа, по мнению Греков, дикого и свирепого,казалось ей жестоким пленом и ненавистнее смерти. Но Политика требоваласей жертвы, и ревность к обращению идолопоклонников служила ей оправданиемили предлогом. Горестная Царевна отправилась в Херсон на корабле,сопровождаемая знаменитыми духовными и гражданскими чиновниками: там народвстретил ее как свою избавительницу, со всеми знаками усердия и радости. Влетописи сказано, что Великий Князь тогда разболелся глазами и не могничего видеть; что Анна убедила его немедленно креститься и что он прозрелв самую ту минуту, когда Святитель возложил на него руку. БояреРоссийские, удивленные чудом, вместе с Государем приняли истинную Веру (вцеркви Св. Василия, которая стояла на городской площади, между двумяпалатами, где жили Великий Князь и невеста его). Херсонский Митрополит иВизантийские Пресвитеры совершили сей обряд торжественный, за коимследовало обручение и самый брак Царевны с Владимиром, благословенный дляРоссии во многих отношениях и весьма счастливый для Константинополя: ибоВеликий Князь, как верный союзник Императоров, немедленно отправил к нимчасть мужественной дружины своей, которая помогла Василию разбитьмятежника Фоку и восстановить тишину в Империи. Сего не довольно: Владимир отказался от своего завоевания и, соорудив вХерсоне церковь - на том возвышении, куда граждане сносили из-под стенземлю, возвратил сей город Царям Греческим в изъявление благодарности заруку сестры их. Вместо пленников он вывел из Херсона одних Иереев и тогоАнастаса, который помог ему овладеть городом; вместо дани взял церковныесосуды, мощи Св. Климента и Фива, ученика его, также два истукана ичетырех коней медных, в знак любви своей к художествам (сии, может быть,изящные произведения древнего искусства стояли в Несторово время наплощади старого Киева, близ нынешней Андреевской и Десятинной церкви).Наставленный Херсонским Митрополитом в тайнах и нравственном ученииХристианства, Владимир спешил в столицу свою озарить народ светом крещения. Истребление кумиров служило приуготовлением к сему торжеству: одни былиизрублены, другие сожжены. Перуна, главного из них, привязали к хвостуконскому, били тростями и свергнули с горы в Днепр. Чтобы усердныеязычники не извлекли идола из реки, воины Княжеские отталкивали его отберегов и проводили до самых порогов, за коими он был извержен волнами наберег (и сие место долго называлось Перуновым). Изумленный народ не смелзащитить своих мнимых богов, но проливал слезы, бывшие для них последнеюданию суеверия: ибо Владимир на другой день велел объявить в городе, чтобывсе люди Русские, Вельможи и рабы, бедные и богатые шли креститься - инарод, уже лишенный предметов древнего обожания, устремился толпами наберег Днепра, рассуждая, что новая Вера должна быть мудрою и святою, когдаВеликий Князь и Бояре предпочли ее старой Вере отцев своих. Там явилсяВладимир, провождаемый собором Греческих Священников, и по данному знакубесчисленное множество людей вступило в реку: большие стояли в воде погрудь и шею; отцы и матери держали младенцев на руках; Иереи читалимолитвы крещения и пели славу Вседержителя. Когда же обряд торжественныйсовершился; когда Священный Собор нарек всех граждан Киевских Христианами:тогда Владимир, в радости и восторге сердца устремив взор на небо, громкопроизнес молитву: "Творец земли и неба! Благослови сих новых чад Твоих; дай им познатьТебя, Бога истинного, утверди в них Веру правую. Будь мне помощию вискушениях зла, да восхвалю достойно святое имя Твое!"... В сей великийдень, говорит Летописец, земля и небо ликовали. Скоро знамения Веры Христианской, принятой Государем, детьми его,Вельможами и народом, явились на развалинах мрачного язычества в России, ижертвенники Бога истинного заступили место идольских требищ. Великий Князьсоорудил в Киеве деревянную церковь Св. Василия на том месте, где стоялПерун, и призвал из Константинополя искусных зодчих для строения храмакаменного во имя Богоматери, там, где в 983 году пострадал за Верублагочестивый Варяг и сын его. Между тем ревностные служители олтарей,Священники, проповедовали Христа в разных областях Государства. Многиелюди крестились, рассуждая без сомнения так же, как и граждане Киевские;другие, привязанные к Закону древнему, отвергали новый: ибо язычествогосподствовало в некоторых странах России до самого XII века. Владимир нехотел, кажется, принуждать совести; но взял лучшие, надежнейшие меры дляистребления языческих заблуждений: он старался просветить Россиян. Чтобыутвердить Веру на знании книг Божественных, еще в IX веке переведенных наСлавянский язык Кириллом и Мефодием и без сомнения уже давно известныхКиевским Христианам, Великий Князь завел для отроков училища, бывшиепервым основанием народного просвещения в России. Сие благодеяние казалосьтогда страшною новостию, и жены знаменитые, у коих неволей брали детей внауку, оплакивали их как мертвых, ибо считали грамоту опасным чародейством. Владимир имел 12 сыновей, еще юных отроков. Мы уже наименовали из них 9: Станислав, Позвизд, Судислав родились, кажется, после. Думая, что детимогут быть надежнейшими слугами отца или, лучше сказать, следуянесчастному обыкновению сих времен, Владимир разделил Государство наобласти и дал в Удел Вышеславу Новгород, Изяславу Полоцк, Ярославу Ростов:по смерти же Вышеслава Новгород, а Ростов Борису; Глебу Муром, СвятославуДревлянскую землю, Всеволоду Владимир Волынский, Мстиславу Тмуторокань,или Греческую Таматарху, завоеванную, как вероятно, мужественным дедомего; а Святополку, усыновленному племяннику, Туров, который донынесуществует в Минской Губернии и назван так от имени Варяга Тура,повелевавшего некогда сею областию. Владимир отправил малолетних Князей вназначенный для каждого Удел, поручив их до совершенного возрастаблагоразумным пестунам. Он, без сомнения, не думал раздробить Государстваи дал сыновьям одни права своих Наместников; но ему надлежало быпредвидеть следствия, необходимые по его смерти. Удельный Князь, повинуясьотцу, самовластному Государю всей России, мог ли столь же естественноповиноваться и наследнику, то есть брату своему? Междоусобие детейСвятославовых уже доказало противное; но Владимир не воспользовался симопытом: ибо самые великие люди действуют согласно с образом мыслей иправилами своего века. Желая удобнее образовать народ и защитить южную Россию от грабительстваПеченегов, Великий Князь основал новые города по рекам Десне, Остеру,Трубежу, Суле, Стугне и населил их Новогородскими Славянами, Кривичами,Чудью, Вятичами. Укрепив Киевский Белгород стеною, он перевел туда многих жителей издругих городов: ибо отменно любил его и часто живал в оном. Война с Хорватами, обитавшими (как думаем) на границах Седмиградскойобласти и Галиции, отвлекла Владимира от внутренних государственныхраспоряжений. Едва окончив ее, миром или победою, он сведал о набегеПеченегов, которые пришли из-за Сулы и разоряли область Киевскую. ВеликийКнязь встретился с ними на берегах Трубежа: причем Летописец рассказываетследующую повесть: "Войско Печенегов стояло за рекою: Князь их вызвал Владимира на берег ипредложил ему решить дело поединком между двумя, с обеих сторон избраннымибогатырями. Ежели Русской убьет Печенега, сказал он, то обязываемся тригода не воевать с вами, а ежели наш победит, то мы вольны три годаопустошать твою землю. Владимир согласился и велел Бирючам или Герольдам встане своем кликнуть охотников для поединка: не сыскалось ни одного, иКнязь Российский был в горести. Тогда приходит к нему старец и говорит: Явышел в поле с четырьмя сынами, а меньший остался дома. С самого детстваникто не мог одолеть его. Однажды, в сердце на меня, он разорвал на-двое толстую воловью кожу.Государь! Вели ему бороться с Печенегом. Владимир немедленно послал за юношею,который для опыта в силе своей требовал быка дикого; и когда зверь,раздраженный прикосновением горячего железа, бежал мимо юноши, сейбогатырь одной рукою вырвал у него из боку кусок мяса. На другой деньявился Печенег, великан страшный, и, видя своего малорослого противника,засмеялся. Выбрали место: единоборцы схватились. Россиянин крепкими мышцами своими давнулПеченега и мертвого ударил об землю. Тогда дружина Княжеская, воскликнувпобеду, бросилась на устрашенное войско Печенегов, которое едва моглоспастися бегством. Радостный Владимир в память сему случаю заложил наберегу Трубежа город и назвал его Переяславлем: ибо юноша Русской переял уврагов славу. Великий Князь, наградив витязя и старца, отца его, саномБоярским, возвратился с торжеством в Киев". Поединок может быть истиною; но обстоятельство, что Владимир основалПереяславль, кажется сомнительным: ибо о сем городе упоминается еще вОлеговом договоре с Греками в 906 году. [994-996 гг.] Россия года два или три наслаждалась потом тишиною.Владимир, к великому своему удовольствию, видел наконец совершениекаменного храма в Киеве, посвященного Богоматери и художеством Грековукрашенного. Там, исполненный Веры святой и любви к народу, он сказал предолтарем Всевышнего: "Господи! В сем храме, мною сооруженном, да внимаешьвсегда молитвам храбрых Россиян!" - и в знак сердечной радости угостил водворце Княжеском Бояр и градских старцев; не забыл и людей бедных, щедроудовлетворив их нуждам. - Владимир отдал в новую церковь иконы, кресты исосуды, взятые в Херсоне; велел служить в ней Херсонским Иереям; поручилее любимцу своему Анастасу; уставил брать ему десятую часть из собственныхдоходов Княжеских и, клятвенною грамотою обязав своих наследников непреступать сего закона, положил оную в храме. Следственно, Анастас былСвященного сана и, вероятно, знаменитого, когда главная церковь столицы(доныне именуемая Десятинною) находилась под его особенным ведением.Новейшие Летописцы утвердительно повествуют о Киевских Митрополитах сеговремени, но, именуя их, противоречат друг другу. Нестор совсем неупоминает о Митрополии до княжения Ярославова, говоря единственно оЕпископах, уважаемых Владимиром, без сомнения Греках или СлавянахГреческих, которые, разумея язык наш, тем удобнее могли учить Россиян. Случай, опасный для Владимировой жизни, еще более утвердил сего Князя вчувствах набожности. Печенеги, снова напав на области Российские,приступили к Василеву, городу, построенному им на реке Стугне. Он вышел вполе с малою дружиною, не мог устоять против их множества и должен былскрыться под мостом. Окруженный со всех сторон врагами свирепыми, Владимиробещался, ежели Небо спасет его, соорудить в Василеве храм празднику тогодня, Святому Преображению. Неприятели удалились, и Великий Князь, исполнивобет свой, созвал к себе на пир Вельмож, Посадников, старейшин из другихгородов. Желая изобразить его роскошь, Летописец говорит, что Владимирприказал сварить триста варь меду и восемь дней праздновал с Боярами вВасилеве. Убогие получили 300 гривен из казны государственной. Возвратясь в Киев, он дал новый пир не только Вельможам, но и всемународу, который искренно радовался спасению доброго и любимого Государя. Стого времени сей Князь всякую неделю угощал в Гриднице, или в прихожейдворца своего, Бояр, Гридней (меченосцев Княжеских), воинских Сотников,Десятских и всех людей именитых или нарочитых. Даже и в те дни,когда егоне было в Киеве, они собирались во дворце и находили столы, покрытыемясами, дичиною и всеми роскошными яствами тогдашнего времени. Однажды -как рассказывает летописец - гости Владимировы, упоенные крепким медом,вздумали жаловаться, что у знаменитого Государя Русского подают им к обедудеревянные ложки. Великий Князь, узнав о том, велел сделать для нихсеребряные, говоря благоразумно: Серебром и золотом не добудешь вернойдружины; а с нею добуду много и серебра и золота, подобно отиу моему идеду. Владимир, по словам летописи, отменно любил свою дружину исоветовался с сими людьми, не только храбрыми, но и разумными, как овоинских, так и гражданских делах. Будучи другом усердных Бояр и чиновников, он был истинным отцем бедных,которые всегда могли приходить на двор Княжеский, утолять там голод свой ибрать из казны деньги. Сего мало: больные, говорил Владимир, не в силахдойти до палат моих - и велел развозить по улицам хлебы, мясо, рыбу,овощи, мед и квас в бочках. "Где нищие, недужные?" - спрашивали людиКняжеские и наделяли их всем потребным. Сию добродетель Владимировуприписывает Нестор действию Христианского учения. Слова Евангельские:блажени милостиви, яко тии помиловани будут, и Соломоновы: дая нищему,Богу в заим даете, вселили в душу Великого Князя редкую любовь кблаготворению и вообще такое милосердие, которое выходило даже из пределовгосударственной пользы. Он щадил жизнь самых убийц и наказывал их толькоВирою, или денежною пенею: число преступников умножалось, и дерзость ихужасала добрых, спокойных граждан. Наконец духовные Пастыри Церкви вывелинабожного Князя из заблуждения. "Для чего не караешь злодейства?" -спросили они. Боюсь гнева Небесного, ответствовал Владимир. "Нет, -сказали Епископы: - ты поставлен Богом на казнь злым, а добрым намилование. Должно карать преступника, но только с рассмотрением". ВеликийКнязь, приняв их совет, отменил Виру и снова ввел смертную казнь, бывшуюпри Игоре и Святославе. Сим благоразумным советникам надлежало еще пробудить в нем, длягосударственного блага, и прежний дух воинский, усыпленный тем жечеловеколюбием. Владимир уже не искал славы Героев и жил в мире ссоседственными Государями: Польским, Венгерским и Богемским; но хищныеПеченеги, употребляя в свою пользу миролюбие его, беспрестанно опустошалиРоссию. Мудрые Епископы и старцы доказали Великому Князю, что Государьдолжен быть ужасом не только преступников государственных, но и внешнихврагов, - и глас воинских труб снова раздался в нашем древнем отечестве. [997 г.] Владимир, желая собрать воинство многочисленное для отраженияПеченегов, сам отправился в Новгород; но сии неутомимые враги, узнав егоотсутствие, приближились к столице, окружили Белгород и пресекли сообщениежителей с местами окрестными. Чрез несколько времени сделался там голод, инарод, собравшись на Вече, или совет, изъявил желание сдаться неприятелям. "Князь далеко, - говорил он: - Печенеги могут умертвить тольконекоторых из нас; а от голода мы все погибнем". Но хитрость умного старца,впрочем не совсем вероятная, спасла граждан. Он велел ископать дваколодезя, поставить в них одну кадь с сытою, другую с тестом и зватьстаршин неприятельских будто бы для переговоров. Видя сии колодези, ониповерили, что земля сама собою производит там вкусную для людей пищу, ивозвратились к своим Князьям с вестию, что город не может иметь недостаткав съестных припасах! Печенеги сняли осаду. Вероятно, что Владимирсчастливым оружием унял наконец сих варваров: по крайней мере Летописец неупоминает более о их нападениях на Россию до самого 1015 года. Но здесьпредания оставляют, кажется, Нестора и в течение семнадцати лет онсказывает нам только, что в 1000 году умерли Мальфрида - одна из бывшихВладимировых жен, как надобно думать - и знаменитая несчастием Рогнеда, в1001 Изяслав, а в 1003 младенец Всеслав, сын Изяславов; что в 1007 годупривезли иконы в Киевский храм Богоматери из Херсона или из Греции, а в1011 скончалась Анна, супруга Владимирова, достопамятная для потомства:ибо она была орудием Небесной благодати, извлекшей Россию из тьмыидолопоклонства. В сии годы, скудные происшествиями по Несторовой летописи, Владимир могиметь ту войну с Норвежским Принцем Эриком, о коей повествует ИсландскийЛетописец Стурлезон. Гонимый судьбою, малолетний Принц Норвежский Олоф,племянник Сигурда, одного из Вельмож Владимировых, с материю, вдовствующеюКоролевою Астридою, нашел убежище в России; учился при Дворе, осыпаемыймилостями Великой Княгини, и ревностно служил Государю; но, оклеветанныйзавистливыми Боярами, должен был оставить его службу. Чрез несколько лет -может быть, с помощью России - он сделался Королем Норвежским, отнявпрестол у Эрика, который бежал в Швецию, собрал войско, напал насеверо-западные Владимировы области, осадил и взял приступом городРоссийский Альдейгабург, или, как вероятно, нынешнюю Старую Ладогу, гдеобыкновенно приставали мореплаватели Скандинавские и где, по народномупреданию, Рюрик имел дворец свой. Храбрый Норвежский Принц четыре годавоевал с Владимиром; наконец, уступив превосходству сил его, вышел изРоссии. Судьба не пощадила Владимира в старости: пред концом своим емунадлежало увидеть с горестию, что властолюбие вооружает не только братапротив брата, но и сына против отца. Наместники Новогородские ежегодно платили две тысячи гривен ВеликомуКнязю и тысячу раздавали Гридням, или телохранителям Княжеским. Ярослав,тогдашний Правитель Новагорода, дерзнул объявить себя независимым и нехотел платить дани. Раздраженный Владимир велел готовиться войску к походу в Новгород,чтобы наказать ослушника; а сын, ослепленный властолюбием, призвал из-заморя Варягов на помощь, думая, вопреки законам Божественным ичеловеческим, поднять меч на отца и Государя. Небо, отвратив сию войнубогопротивную, спасло Ярослава от злодеяния редкого. [1015 г.]. Владимир,может быть от горести, занемог тяжкою болезнию, и в то же самое времяПеченеги ворвались в Россию; надлежало отразить их: не имея силпредводительствовать войском, он поручил его любимому сыну Борису, КнязюРостовскому, бывшему тогда в Киеве, и чрез несколько дней скончался вБерестове, загородном дворце, не избрав наследника и оставив кормилоГосударства на волю рока... Святополк, усыновленный племянник Владимиров, находился в столице:боясь его властолюбия, придворные хотели утаить кончину Великого Князя,вероятно для того, чтобы дать время сыну его, Борису, возвратиться в Киев;ночью выломали пол в сенях, завернули тело в ковер, спустили вниз поверевкам и отвезли в храм Богоматери. Но скоро печальная вестьразгласилась в городе: Вельможи, народ, воины, бросились в церковь;увидели труп Государя и стенанием изъявили свое отчаяние. Бедныеоплакивали благотворителя, Бояре отца отечества... Тело Владимировозаключили в мраморную раку и поставили оную торжественно рядом с гробницеюсупруги его, Анны, среди храма Богоматери, им сооруженного. Сей Князь, названный церковию Равноапостольным, заслужил и в историиимя Великого. Истинное ли уверение в святыне Христианства, или, какповествует знаменитый Арабский Историк XIII века, одно честолюбие ижелание быть в родственном союзе с Государями Византийскими решило егокреститься? Известно Богу, а не людям. Довольно, что Владимир, приняв ВеруСпасителя, освятился Ею в сердце своем и стал иным человеком. Быв вязычестве мстителем свирепым, гнусным сластолюбцем, воином кровожадным и -что всего ужаснее - братоубийцею, Владимир, наставленный в человеколюбивыхправилах Христианства, боялся уже проливать кровь самых злодеев и враговотечества. Главное право его на вечную славу и благодарность потомствасостоит, конечно, в том, что он поставил Россиян на путь истинной Веры; ноимя Великого принадлежит ему и за дела государственные. Сей Князь, похитивЕдиновластие, благоразумным и счастливым для народа правлением загладилвину свою; выслав мятежных Варягов из России, употребил лучших из них в еепользу; смирил бунты своих данников, отражал набеги хищных соседей,победил сильного Мечислава и славный храбростию народ Ятвяжский; расширилпределы Государства на Западе; мужеством дружины своей утвердил венец наслабой главе Восточных Императоров; старался просветить Россию: населилпустыни, основал новые города; любил советоваться с мудрыми Боярами ополезных уставах земских; завел училища и призывал из Греции не толькоИереев, но и художников; наконец, был нежным отцом народа бедного.Горестию последних минут своих он заплатил за важную ошибку в Политике, заназначение особенных Уделов для сыновей. Слава его правления раздалась в трех частях мира: древниеСкандинавские, Немецкие, Византийские, Арабские летописи говорят о нем.Кроме преданий церкви и нашего первого Летописца о делах Владимировых,память сего Великого Князя хранилась и в сказках народных о великолепиипиров его, о могучих богатырях его времени: о Добрыне Новогородском,Александре с золотою гривною, Илье Муромце, сильном Рахдае (который будтобы один ходил на 300 воинов), Яне Усмошвеце, грозе Печенегов, и прочих, окоих упоминается в новейших, отчасти баснословных летописях. Сказки неистория; но сие сходство в народных понятиях о временах Карла Великого иКнязя Владимира достойно замечания: тот и другой, заслужив бессмертие влетописях своими победами, усердием к Христианству, любовию к Наукам,живут доныне и в сказках богатырских. Владимир, несмотря на слабое от природы здоровье, дожил до старости:ибо в 970 году уже господствовал в Новегороде, под руководством дяди,Боярина Добрыни. Прежде нежели будем говорить о наследниках сего великого Монарха,дополним Историю описанных нами времен всеми известиями, которые находятсяв Несторе и в чужестранных, современных Летописцах, о гражданском инравственном состоянии тогдашней России: чтобы не прерывать нитиисторического повествования, сообщаем оные в статье особенной. Глава Х О СОСТОЯНИИ ДРЕВНЕЙ РОССИИ Пределы. Правление. Законы гражданские. Воинское искусство. Флоты.Чиноначалие и внутреннее образование войска. Торговля. Пышность и роскошь.Состояние городов. Деньги. Успехи разума. Механические и свободныехудожества. Нравы. В самый первый век бытия своего Россия превосходила обширностию едва лине все тогдашние Государства Европейские. Завоевания Олеговы,Святославовы, Владимировы распространили ее владения от Новагорода и Киевак Западу до моря Бальтийского, Двины, Буга и гор Карпатских, а к Югу допорогов Днепровских и Киммерийского Воспора; к Северу и Востоку граничилаона с Финляндиею и с Чудскими народами, обитателями нынешних ГубернийАрхангельской, Вологодской, Вятской, также с Мордвою и с КазанскимиБолгарами, за коими, к морю Каспийскому, жили Хвалисы, их единоверцы иединоплеменники (почему сие море называлось тогда Хвалынским, илиХвалисским). Слова Новогородцев и союзных с ними народов, преданные нам Летописцем:"хотим Князя, да владеет и правит нами по закону", были основанием первогоустава государственного в России, то есть Монархического. Но Князья привели с собою многих независимых Варягов, которые считалиих более своими товарищами, нежели Государями, и шли в Россию властвовать,а не повиноваться. Сии Варяги были первыми чиновниками, знаменитейшимивоинами и гражданами; составляли отборную Дружину и верховный Совет, скоим Государь делился властию. Мы видели, что Послы Российские заключалидоговор с Грециею от имени Князя и Бояр его; что Игорь не мог одинутвердить союза с Императором и что вся дружина Княжеская должна былавместе с ним присягать на священном холме. Самый народ Славянский, хотя и покорился Князьям, но сохранил некоторыеобыкновения вольности и в делах важных или в опасностях государственныхсходился на общий совет. Белогородцы, теснимые Печенегами, рассуждали наВече, что им делать. - Сии народные собрания были древним обыкновением вгородах Российских, доказывали участие граждан в правлении и могли даватьим смелость, неизвестную в Державах строгого, неограниченногоЕдиновластия. Так Новогородцы объявили Святославу, что они требуют от негосына в Правители, или, в случае отказа, изберут себе особенного Князя. На войне права Государя были ограничены корыстолюбием воинов: он могбрать себе только часть добычи, уступая им прочее. Так Олег, Игорь взялидань с Греков на каждого из своих ратников; самые родственники убитыхимели в ней долю. Желая один воспользоваться грабежом в земле Древлянской,Игорь удалил от себя войско: следственно, не только добычею счастливой битвы, но и данию, собираемоюс народов, уже подвластных России, Князья делились с воинами. Впрочем, вся земля Русская была, так сказать, законною собственностиюВеликих Князей: они могли, кому хотели, раздавать города и волости. Такмногие Варяги получили Уделы от Рюрика. Так супруга Игорева владелаВышегородом, а Рогволод, по словам летописи, княжил в Полоцке. Варяги, на условиях поместной системы владевшие городами, имели титлоКнязей: о сих-то многих Князьях Российских упоминается в Олеговом договорес Греческим Императором. Дети их, заслужив милость Государя, моглиполучать те же Уделы: Бояре Владимировы назвали Полоцк, где княжил отец Рогнедин, еенаследственным достоянием, или отчиною. Но Великий Князь как Государьрасполагал сими частными Княжествами: Владимир отдал детям своим Ростов,Муром и другие области, бывшие со времен Рюриковых Уделами ВельможНорманских. Другие города и волости непосредственно зависели от ВеликогоКнязя: он управлял ими чрез своих Посадников, или Наместников. Образ сеговнутреннего правления ответствовал простоте тогдашних нравов. Одни людибыли чиновниками воинскими и гражданскими: Государь советовался о земских учреждениях с храброю дружиною. Емупринадлежала верховная законодательная и судебная власть: Владимир по волесвоей отменил и снова уставил смертную казнь. - Нестор упоминает еще оградских старейшинах, которые летами, разумом и честию заслуживдоверенность, могли быть судиями в делах народных. Во времена независимости Российских Славян гражданское правосудие имелооснованием совесть и древние обычаи каждого племени в особенности; ноВаряги принесли с собою общие гражданские законы в Россию, известные нампо договорам Великих Князей с Греками и во всем согласные с древнимизаконами Скандинавскими. Например: и в тех и других было уставлено, что родственник убиенногоимел право лишить жизни убийцу; что гражданин мог умертвить вора, которыйне захотел бы добровольно отдаться ему в руки; что за каждый удар мечем,копием или другим орудием надлежало платить денежную пеню. Сии первыезаконы нашего отечества, еще древнейшие Ярославовых, делают честь веку инародному характеру, будучи основаны на доверенности к клятвам,следственно, к совести людей, и на справедливости: так виновный был увольняем от пени, ежели он утверждал клятвенно, чтоне имеет способа заплатить ее; так хищник наказывался соразмерно с виною иплатил вдвое и втрое за всякое похищение; так гражданин, мирными трудаминажив богатство, мог при кончине располагать им в пользу ближних и друзейсвоих. - Трудно вообразить, чтобы одно словесное предание хранило сииуставы в народной памяти. Ежели не Славяне, то по крайней мере ВарягиРоссийские могли иметь в IX и Х веке законы писанные: ибо в древнемотечестве их, в Скандинавии, употребление Рунических письмен было известнодо времен Христианства. Мы имеем еще древний так называемый Владимиров устав, по коему,сообразно с Греческими Номоканонами, отчуждены от мирского ведомстваМонахи и церковники, богадельни, гостиницы, дома странноприимства, лекарии все люди увечные. Дела их были подсудны одним Епископам: также весы имерила городские, распри и неверность супругов, браки незаконные,волшебство, отравы, идолопоклонство, непристойная брань, злодейства детейв отношении к отцу и матери, тяжбы родных, осквернение храмов, церковнаятатьба, снятие одежды с мертвеца и проч. и проч. Нет сомнения, что Духовенство Российское в первые времена Христианстварешало не только церковные, но и многие гражданские дела, которыеотносилися к совести и нравственным правилам новой Веры (так было во всейЕвропе); нет сомнения, что означенные здесь суды могли принадлежать ему(некоторые из оных и ныне остаются его правом): но сей устав естьподложный - и вот доказательство: там Владимир пишет, что Патриарх Фотийдал ему первого Митрополита Леона; а Фотий умер за 90 лет до сего ВеликогоКнязя. Варяги, законодатели наших предков, были их наставниками и в искусствевойны. Россияне, предводимые своими Князьями, сражались уже не толпамибеспорядочными, как Славяне древние, но строем, вокруг знамен своих илистягов, в сомкнутых рядах, при звуке труб воинских; имели конницу,собственную и наемную, и сторожевые отряды, за коими целое войскооставалось в безопасности. Готовясь к битвам, они выходили на открытоеполе заниматься воинскими играми: учились быстрому, дружному нападению исогласным движениям, дающим победу; носили для защиты своей тяжелые латы,обручи, высокие шлемы. Мечи, с обеих сторон острые, копья и стрелы были ихоружием. Укрепляя города свои стенами, хотя деревянными, но неприступнымидля народов варварских, тогдашних соседей России, предки наши умели братьгорода чуждые и знали искусство осадных земляных работ; окружали глубокимирвами не только крепости, но и полевые станы свои для безопасности. Подобно другим Славянам мужественные на суше, они заимствовали отВарягов искусство мореплавания, и только один страшный огонь Греческий могспасти Царьград от флота Игорева: для того Великие Князья всегда желалиузнать тайный состав сего огня; но хитрые Греки уверяли их, что АнгелНебесный вручил оный Императору Константину и что одни Христиане могут импользоваться. Тогдашние военные корабли Российские были не что иное, какгребные, с помощию больших парусов весьма ходкие суда, на которые садилосьот 40 до 60 человек. О древнем чиноначалии и внутреннем образовании войска известно намследующее: Князь был его главою на воде и суше; под ним начальствовали Воеводы,Тысячские, Сотники, Десятские. Дружину первого составляли опытные витязи иБояре, которые хранили его жизнь и служили примером мужества для прочих.Мы знаем, сколь Владимир уважал и любил их. Дружина Игорева и по смертиКнязя носила на себе его имя. Под сим общим названием разумелись иногда имолодые отборные воины, Отроки, Гридни, которые служили при Князе: первыесчитались знаменитее вторых. Главные Воеводы имели также своих Отроков,как Свенельд, Воевода Игорев. - Варяги до самых времен Ярославовых были вРоссии особенным войском: они и Гридни, или Мечники, брали из казныжалованье; другие участвовали только в добыче. Народы, из коих составилось Государство Российское, и до пришествияВарягов имели уже некоторую степень образования: ибо самые грубые Древлянежили отчасти в городах; самые Вятичи и Радимичи, варвары по описаниюНесторову, издревле занимались хлебопашеством. Вероятно, что онипользовались и выгодами торговли, как внутренней, так и внешней; но мы неимеем никакого исторического об ней сведения. Первые известия о нашемдревнем купечестве относятся уже ко временам Варяжских Князей: договоры ихс Греками свидетельствуют, что в Х веке жило множество Россиян вЦареграде, которые продавали там невольников и покупали всякие ткани.Звериная ловля и пчеловодство доставляли им множество воску, меду идрагоценных мехов, бывших, вместе с невольниками, главным предметом ихторговли. Константин Багрянородный пишет, что в Хазарию и в Россию шлитогда из Царяграда пурпур, богатые одежды, сукна, сафьян, перец: к симтоварам, по известию Нестора, можно прибавить вино и плоды. Ежегодноепутешествие Российских купцев в Грецию описывает Константин следующимобразом: "Суда их приходят в Царьград из Новагорода, Смоленска, Любеча,Чернигова и Вышегорода; подвластные Россам Славяне, кривичи, лучане идругие зимою рубят лес на горах своих и строят лодки, называемыеμονοξ υλα ибо оне делаются изодного дерева. По вскрытии Днепра Славяне приплывают в Киев и продают оныеРоссиянам, которые делают уключины и весла из старых лодок. В Апрелемесяце собирается весь Российский флот в городке Витичеве, откуда идет ужек порогам. Дошедши до четвертого и самого опасного, то есть Неясытя, купцывыгружают товары и ведут скованных невольников около 6000 шагов берегом.Печенеги ожидают их обыкновенно за порогами, близ так называемогоКрарийского перевоза (где Херсонцы, возвращаясь из России, переправляютсячрез Днепр): отразив сих разбойников и доплыв до острова Св. Григория,Россияне приносят богам своим жертву благодарности и до самой реки Селины,которая есть рукав Дуная, не встречают уже никакой опасности; но там,ежели ветром прибьет суда их к берегу, они снова должны сражаться сПеченегами и, наконец, миновав Конопу, Константию, также устье Болгарскихрек, Варны и Дицины, достигают Месимврии, первого Греческого города". Сияторговля, без сомнения, весьма обогащала Россиян, когда они для ее выгодотваживались на столько опасностей и трудов и когда она была предметомвсякого их мирного договора с Империею. - Они ходили на судах не только вБолгарию, в Грецию, Хазарию или Тавриду, но, если верить Константину, и всамую отдаленную Сирию: Черное море, покрытое их кораблями, или,справедливее сказать, лодками, было названо Русским. Но Цареградские купцыедва ли ездили чрез пороги Днепровские; одни, кажется, Херсонцы торговалив Киеве. Печенеги, всегдашние грабители нашего древнего отечества, имели сним также и мирные торговые связи. Будучи народом кочующим и скотоводным,подобно нынешним Киргизам и Калмыкам, они продавали Россиянам множествоАзиатских коней, овец и быков; но Константин к сему известию прибавляетявную ложь, сказывая, что в России не было прежде ни лошадей, ни скотарогатого. - Волжские Болгары, по сказанию Эбн-Гаукаля, Арабского ГеографаХ века, доставали от нас шкуры черных куниц или Скифских соболей; но самине ездили в Россию, будто бы для того, что в ней убивали всех иноземцев. О торговле древних Россиян с народами северными находим любопытные идостоверные известия в Скандинавских и Немецких Летописцах. Средоточием еебыл Новгород, где со времен Рюриковых поселились многие Варяги, деятельныев морском грабеже и купечестве. Там Скандинавы покупали драгоценные ткани,домовые приборы, Царские одежды, шитые золотом, и мягкую рухлядь. Первыене могли быть собственным рукоделием наших предков: вероятно, что онипокупали сии богатые одежды и ткани в Цареграде, куда, по сказаниюНесторову, езжали Новогородцы еще в Олеговы времена. В славной Виннете идругих Бальтийских городах находились купцы Российские. Мы знаем, чтоЛивония зависела от Владимира: там ежегодно бывали многолюдные ярмонки,собирались весною Норвежские и другие купцы, покупали невольников, меха ивозвращались в отечество не прежде осени. Торговля наша столь ужеславилась богатством на Севере, что Летописцы сего времени обыкновенноназывают Россию страною, изобильною всеми благами, omnibus bonisaiffluentem. Вероятно, что Великие Князья, следуя примеру Скандинавских Владетелей,сами участвовали в выгодах народной торговли для умножения своих доходов. Государственная подать в IХ и Х веке состояла у нас более в вещах,нежели в деньгах. Из разных областей России ходили в столицу обозы с медоми шкурами, или с оброком Княжеским, что называлось: возить повоз.Следственно, казна изобиловала товарами и могла отпускать их в чужие земли. Россияне, подобно Норманам, соединяли торговлю с грабежом. Известно,что они славились морскими разбоями в окрестностях Меларского озера и чтожелезные цепи при Стокзунде (где ныне Стокгольм) не могли их удерживать.Требование Греков в договоре с Игорем, чтобы все мореходцы Российскиепредъявляли от своего Князя письменное свидетельство о мирном ихнамерении, имело, без сомнения, важную причину: ту, кажется, что некоторыеРоссияне под видом купечества выезжали грабить на Черное море, а послевместе с другими приходили свободно торговать в Царьград. Надобно былоотличить истинных купцев от разбойников. Счастливые войны и торговля Россиян, служив к обогащению народа,долженствовали, в течение ста лет и более, произвести некоторую роскошь,прежде неизвестную. Узнав пышность Двора Константинопольского, Великие Князья хотелиподражать ему: не только сами они, но и супруги их, дети, родственники имели своихособенных придворных чиновников. Нередко Послы Российские именем Государятребовали в дар от Греков Царской одежды и венцев: чего Императоры, желаяотличаться от варваров хотя украшениями драгоценными, не любили давать им,уверяя, что сии порфиры и короны сделаны руками Ангелов и должны бытьвсегда хранимы в Софийской церкви. Друзья Владимира, обедая у Князя, ели серебряными ложками. Мед, древнеелюбимое питие всех народов Славянских, был еще душою славных пиров его; ноКиевляне в Олеговы времена уже имели вина Греческие и вкусные плоды теплыхклиматов. Перец Индейский служил приправою для их трапезы изобильной.Богатые люди носили одежду шелковую и пурпуровую, драгоценные пояса,сафьянные сапоги и проч. Города сего времени ответствовали уже состоянию народа избыточного.Немецкий Летописец Дитмар, современник Владимиров, уверяет, что в Киеве,великом граде, находилось тогда 400 церквей, созданных усердиемновообращенных Христиан, и восемь больших торговых площадей. АдамБременский именует оный главным украшением России и даже вторымКонстантинополем. Сей город до XI века стоял весь на высоком берегуДнепровском: место нынешнего Подола было в Ольгино время еще залито водою.Смоленск, Чернигов, Любеч имели сообщение с Грециею. Император Константин,несправедливо называя Новгород столицею Великого Князя Святослава, дает покрайней мере знать, что сей город был уже знаменит в Х веке. Народ торговый не может обойтися без денег, или знаков, представляющихцену вещей. Но деньги не всегда бывают металлом: доныне вместо их жителиМальдивских островов употребляют раковины. Так и Славяне Российские ценилисперва вещи не монетами, а шкурами зверей, куниц, и белок: слово куныозначало деньги. Скоро неудобность носить с собою целые шкуры для куплиподала мысль заменить оные мордками и другими лоскутками, куньими ибельими. Надобно думать, что Правительство клеймило их и что гражданесначала обменивали в казне сии лоскутки на целые кожи. Однако ж, зная ценусеребра и золота, предки наши издревле добывали их посредством внешнейторговли. В Олеговых условиях с Империею сказано, что Грек, ударив мечемРоссиянина, или Россиянин Грека, обязывался платить за вину 5 литрсеребра. Россияне брали также в Цареграде за каждого невольника Греческого20 золотников, т. е. Византийских червонцев, номисм или солидов. Нетсомнения, что и внутри Государства ходило серебро в монетах: Радимичи вносили в казну щляги, или шиллинги, без сомнения полученныеими от Козаров. Однако ж мордки или куны долгое время оставались еще вупотреблении: ибо малое количество золота и серебра не было достаточно для всехторговых оборотов и платежей народных. Именем гривны означалось известноечисло кун, некогда равное ценою с полуфунтом серебра; но сии лоскутки, неимея никакого существенного достоинства, в течение времени более и болееунижались в отношении к металлам, так что в XIII веке гривна серебрасодержала в себе уже семь гривен Новогородскими кунами. Успехи разума и способностей его, необходимое следствие гражданскогосостояния людей, были ускорены в России Христианскою Верою. Волхвыславились при Олеге гаданием будущего: вот древнейшие мудрецы нашегоотечества! Наука их состояла или в обманах, или в заблуждениях. Народ,погруженный в невежество, считал действием сверхъестественного знаниявсякую догадку ума, всякое отменно счастливое предприятие и назвал Олегавещим, ибо сей великодушный, смелый Князь возвратился с сокровищами изКонстантинополя. Любопытство, сродное человеку, питалось историческимисказками и преданиями, украшенными вымыслом. В сказке о хитростях Ольгиныхвидим некоторое остроумие. Пословицы народные: Погибоша аки Обри - бедааки в Родне - Пищанцы волчья хвоста бегают и, конечно, многие другие,хранили так же память важных случаев. В государственных договорах ВеликихКнязей находим выражения, которые дают нам понятие о тогдашнем красноречииРоссиян; например: Дондеже солнце сияет и мир стоит - да не защитятся щитысвоими - да будем золоти аки золото и проч. Краткая сильная речьСвятославова есть достойный памятник сего Героя. Но времена Владимировыбыли началом истинного народного просвещения в России. Скандинавы в IX веке знали употребление Рунических букв; однако ж мы неимеем никаких основательных причин думать, чтобы они сообщили его иРоссиянам. Руны, как мы выше заметили, недостаточны для выражения многихзвуков языка Славянского. Хотя Кирилловские письмена могли быть известны вРоссии еще до времен Владимировых (ибо самые первые Христиане Киевскиеимели нужду в книгах для церковного служения), но число грамотных людейбыло, конечно, не велико: Владимир умножил оное заведением народных училищ, чтобы доставитьцеркви Пастырей и Священников, разумеющих книжное писание, и таким образомоткрыл Россиянам путь к науке и сведениям, которые посредством грамоты извека в век сообщаются... Здесь должно ответствовать на вопрос любопытный: какие Священные книгибыли тогда употребляемы Христианами Российскими? Те ли самые, коими донынепользуется наша Церковь, или иного, древнейшего перевода? Сличиврукописные харатейные Евангелия XII века и разные места Св. Писания,приводимые Нестором в летописи, с печатною Московскою или КиевскоюБиблиею, всякий уверится, что Россияне XI и XII столетия имели тот жеперевод ее. Мы знаем, что она несколько раз была исправляема приКонстантине, Волынском Князе, в XVI веке; при Царе Алексии Михайловиче,Петре Великом и Елисавете Петровне; однако ж, несмотря на многократноеисправление, состоящее единственно в отмене некоторых слов, сей переводсохранил, так сказать, свой начальный, особенный характер, и люди ученыесправедливо признают оный древнейшим памятником языка Славянского. БиблияЧешская или Богемская переведена с Латинской Иеронимовой в XII и XIV веке;Польская, Краинская, Лаузицская еще гораздо новее. Следует другой вопрос:когда же и где переведена наша Библия? При Великом ли Князе Владимире, каксказано в любопытном предисловии Острожской печатной, или она естьбессмертный плод трудов Кирилла и Мефодия? Второе гораздо вероятнее: ибоНестор, почти современник Владимиров, ко славе отечества не умолчал бы оновом Российском переводе ее; но сказав: сим бо первая преложены книги (т.е. Библия) в Мораве, яже прозвася грамота Словенская, еже грамота есть вРуси, он ясно дает знать, что Российские Христиане пользовались трудомКирилла и Мефодия. Сии два брата и помощники их основали правила книжногоязыка Славянского на Греческой грамматике, обогатили его новымивыражениями и словами, держась наречия своей родины, Фессалоники, то естьИллирического, или Сербского, в коем и теперь видим сходство с нашимцерковным. Впрочем, все тогдашние наречия долженствовали менее нынешнегоразниться между собою, будучи гораздо ближе к своему общему источнику, ипредки наши тем удобнее могли присвоить себе Моравскую Библию. Слог еесделался образцом для новейших книг Христианских, и сам Нестор подражалему; но Русское особенное наречие сохранилось в употреблении, и с тоговремени мы имели два языка, книжный и народный. Таким образом изъясняетсяразность в языке Славянской Библии и Русской Правды (изданной скоро послеВладимира), Несторовой летописи и Слова о полку Игореве, о коем будемговорить в примечаниях на Российскую словесность XII века. Нужнейшие Искусства механические, равно как и Свободные, были известныдревним Россиянам. И ныне селянин Русский делает собственными руками почтивсе необходимое для его хозяйства: в старину, когда люди менее сообщалисьдруг с другом, они имели еще более нужды в сей промышленности. Мужобрабатывал землю, плотничал, строил; жена пряла, ткала, шила, и всякоесемейство представляло в кругу своем действие многих ремесел. Но основаниегородов, торговля, роскошь мало-помалу образовали людей особенно искусныхв некоторых художествах: богатые требовали вещей, сделанных удобнее илучше обыкновенного. Все Немецкие Славяне торговали полотнами: Русскиеиздревле ткали холсты и сукна; умели также выделывать кожи, и сииремесленники назывались усмарями. Народ, составленный из воинов,хлебопашцев и звероловов, без сомнения, пользовался искусством коватьжелезо: что утверждается самою Несторовою сказкою о мечах, будто быпредложенных Киевлянами в дань Козарам. - Христианская Вера способствоваладальнейшим успехам зодчества в России. Владимир начал строить великолепныецеркви и призвал художников Греческих; однако ж и в языческие времена былиуже каменные здания в столице: например, Ольгин терем. Стены и башнислужили для городов не только защитою, но и самым украшением. Вероятно,что и тогдашние деревенские избы были подобны нынешним; а горожане имеливысокие дома и занимали обыкновенно верхнее жилье, оставляя низ, можетбыть, для погребов, кладовых и проч. Клети, или горницы, с обеих сторондома разделялись помостом или сенями; спальни назывались одринами. Надворах строились вышки для голубей: ибо Россияне искони любили сих птиц. -Несторово описание Перунова истукана свидетельствует о резном и плавильномискусстве наших предков. Вероятно, что они знали и живопись, хотя грубую.Владимир украсил Греческими образами одну Десятинную церковь: иконы другиххрамов были, как надобно думать, писаны в Киеве. Греческие художники могливыучить Русских. - Трубы воинские, коих звук ободрял Героев Святославовыхв жарких битвах, доказывают древнюю любовь Россиян к искусствумусикийскому. Что касается собственно до нравов сего времени, то они представляют намсмесь варварства с добродушием, свойственную векам невежества. Россияне IXи Х века славились на войне корыстолюбием и свирепостию; но ИмператорыВизантийские верили им как честным людям в мирных договорах, позволяясебе, кажется, обманывать их при всяком удобном случае: ибо Несторназывает Греков коварными. Мы видели грабеж, убийства и злодеяния внутри Государства: еще болееувидим их; но чем же иным богата история Европы в средних веках? Однопросвещение долговременное смягчает сердца людей: купель Христианская,освятив душу Владимира, не могла вдруг очистить народных нравов. Онбоялся, по человеколюбию, казнить злодеев, и злодейства умножились...Государство, основанное на завоеваниях, уже доказывает необыкновеннуюхрабрость народа: она была добродетелию наших предков, и слово любимогоВождя: станем крепко, не посрамим земли Русской - вселяло в нихрешительность победить или умереть. Самые жены их не робели смерти вбитвах. - Дома и в мирное время они любили веселиться: Владимир, желая казаться другом народа своего, давал ему пиры и сказалМагометанским Болгарам: Руси есть веселие пити. Между достопамятнымичертами древних Русских нравов заметим также отменное уважение к старцам:Владимир слушался их совета; в гражданских Вечах они имели первенство.Наконец, сей народ, еще грубый, необразованный, умел любить своих добрыхГосударей: плакал над телом великого Олега, мудрой Ольги, Св. Владимира ипотомству своему оставил пример благодарности, который делает честь имениРусскому.Н.М. Карамзин "История государства Российского" Том 2 Глава I ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОПОЛК. Г. 1015-1019 Святополк, похититель престола. Добродетель Бориса. Братоубийства.Безрассудная жестокость Ярославова. Великодушие Новогородцев. Битва уЛюбеча. Союз Ярослава с Императором Немецким. Война с Болеславом Храбрым.Битва на Буге. Взятие Киева. Вторичное великодушие Новогородцев. Вероломноеизбиение Поляков. Болеслав оставляет Россию. Черная река. Битва на Альте.Бегство и смерть Святополка. Владимир усыновил Святополка, однако ж не любил его и, кажется,предвидел в нем будущего злодея. Современный Летописец Немецкий, Дитмар,говорит, что Святополк, Правитель Туровской области, женатый на дочериПольского Короля Болеслава, хотел, по наущению своего тестя, отложиться отРоссии и что Великий Князь, узнав о том, заключил в темницу сегонеблагодарного племянника, жену его и Немецкого Епископа Реинберна,который приехал с дочерью Болеслава. Владимир - может быть, при концежизни своей - простил Святополка: обрадованный смертию дяди и благодетеля,сей недостойный Князь спешил воспользоваться ею; созвал граждан, объявилсебя Государем Киевским и роздал им множество сокровищ из казныВладимировой. Граждане брали дары, но с печальным сердцем: ибо друзья ибратья их находились в походе с Князем Борисом, любезным отцу и народу.Уже Борис, нигде не встретив Печенегов, возвращался с войском и стоял наберегу реки Альты: там принесли ему весть о кончине родителя, и добродетельный сынзанимался единственно своею искреннею горестию. Товарищи победВладимировых говорили ему: "Князь! С тобою дружина и воины отца твоего; поди в Киев и будьГосударем России!" Борис ответствовал: "Могу ли поднять руку на братастарейшего? Он должен быть мне вторым отцем". Сия нежная чувствительностьказалась воинам малодушием: оставив Князя мягкосердечного, они пошли ктому, кто властолюбием своим заслуживал в их глазах право властвовать. Но Святополк имел только дерзость злодея. Он послал уверить Бориса влюбви своей, обещая дать ему новые владения, и в то же время приехав ночьюв Вышегород, собрал тамошних Бояр на совет. "Хотите ли доказать мневерность свою?" - спросил новый Государь. Бояре ответствовали, что онирады положить за него свои головы. Святополк требовал от них головыБориса, и сии недостойные взялись услужить Князю злодеянием. Юный Борис,окруженный единственно малочисленными слугами, был еще в стане на рекеАльте. Убийцы ночью приблизились к шатру его и, слыша, что сей набожныйюноша молится, остановились. Борис, уведомленный о злом намерении брата,изливал пред Всевышним сердце свое в святых песнях Давидовых. Он уже знал,что убийцы стоят за шатром, и с новым жаром молился... за Святополка;наконец, успокоив душу Небесною Верою, лег на одр и с твердостию ожидалсмерти. Его молчание возвратило смелость злодеям: они вломились в шатер икопьями пронзили Бориса, также верного Отрока его, который хотелсобственным телом защитить Государя и друга. Сей юный воин, именемГеоргий, родом из Венгрии, был сердечно любим Князем своим и в знак егомилости носил на шее золотую гривну: корыстолюбивые убийцы не могли ееснять, и для того отрубили ему голову. Они умертвили и других КняжескихОтроков, которые не хотели спасаться бегством, но все легли на месте. ТелоБорисово завернули в намет и повезли к Святополку. Узнав, что брат его ещедышит, он велел двум Варягам довершить злодеяние: один из них вонзил меч всердце умирающему... Сей несчастный юноша, стройный, величественный,пленял всех красотою и любезностию; имел взор приятный и веселый;отличался храбростию в битвах и мудростию в советах. - Летописец хотелпредать будущим векам имена главных убийц и называет их: Путша, Талец,Елович, Ляшко. В Несторово время они были еще в свежей памяти и предметомобщего омерзения. Святополк без сомнения наградил сих людей, ибо имел ещенужду в злодеях. Он немедленно отправил гонца к Муромскому Князю Глебу сказать ему, чтоВладимир болен и желает видеть его. Глеб, обманутый сею ложною вестию, смалочисленною дружиною спешил в Киев. Дорогою он упал с лошади и повредилсебе ногу; однако ж не хотел остановиться и продолжал свой путь отСмоленска водою. Близ сего города настиг его посланный от Ярослава, КнязяНовогородского, с уведомлением о смерти Владимировой и гнусном коварствеСвятополка; но в то самое время, когда Глеб чувствительный, набожныйподобно Борису, оплакивал отца и любимого брата, в усердных молитвахповеряя Небу горесть свою, явились вооруженные убийцы и схватили еголадию. Дружина Муромская оробела: Горясер, начальник злодеев, велелумертвить Князя, и собственный повар Глебов, именем Торчин, желая угодитьСвятополку, зарезал своего несчастного Государя. Труп его лежал нескольковремени на берегу, между двумя колодами, и был наконец погребен ввышегородской церкви Св. Василия, вместе с телом Бориса. Еще Святополк не насытился кровию братьев. Древлянский Князь Святослав,предвидя его намерение овладеть всею Россиею и будучи не в силах емусопротивляться, хотел уйти в Венгрию; но слуги Святополковы догнали егоблиз гор Карпатских и лишили жизни. - Братоубийца торжествовал злодеяниясвои, как славные и счастливые дела: собирал граждан Киевских, дарил имденьги, одежду и надеялся щедростию приобрести любовь народную. Скоро нашелся мститель: Ярослав сильнейший из Князей Удельных, восстална изверга; но собственною безрассудною жестокостию едва не отнял у себявозможности наказать его. Варяги, призванные Ярославом в Новгород,дерзкие, неистовые, ежедневно оскорбляли мирных граждан и целомудрие жених. Не видя защиты от Князя пристрастного к иноземцам, новогородцы вышлииз терпения и побили великое число Варягов. Ярослав утаил гнев свой,выехал в загородный дворец, на Ракому, и велел, с притворною ласкою, зватьк себе именитых Новогородцев, виновников сего убийства. Они явились безоружия, думая оправдаться пред своим Князем; но Князь не устыдился бытьвероломным и предал их смерти. В ту же самую ночь получил он известие изКиева от сестры своей Передславы о кончине отца и злодействе брата;ужаснулся и не знал, что делать. Одно усердие Новогородцев могло спасти его от участи Борисовой; нокровь их детей и братьев еще дымилась на дворе Княжеском... Не видялучшего средства, Ярослав прибегнул к великодушию оскорбленного им народа,собрал граждан на Вече и сказал: "Вчера умертвил я, безрассудный, верныхслуг своих; теперь хотел бы купить их всем золотом казны моей..." Народбезмолвствовал. Ярослав отер слезы и продолжал: "Друзья! Отец мойскончался, Святополк овладел престолом его и хочет погубить братьев".Тогда добрые Новогородцы, забыв все, единодушно ответствовали ему:"Государь! Ты убил собственных наших братьев, но мы готовы идти на враговтвоих". - Ярослав еще более воспламенил их усердие известием о новыхубийствах Святополковых; набрал 40000 Россиян, 1000 Варягов, и сказав: даскончается злоба нечестивого! выступил в поле. [1016 г.] Святополк, узнав о том, собрал также многочисленное войско,призвал Печенегов и на берегах Днепра, у Любеча, сошелся с Ярославом.Долго стояли они друг против друга без всякого действия, не смея в видунеприятеля переправляться чрез глубокую реку, которая была между ими. Уженаступила осень... Наконец Воевода Святополков обидными и грубыминасмешками вывел Новогородцев из терпения. Он ездил берегом и кричал им:"Зачем вы пришли сюда с хромым Князем своим? (Ибо Ярослав имел от природысей недостаток.) Ваше дело плотничать, а не сражаться". Завтра, сказаливоины Новогородские, мы будем на другой стороне Днепра; а кто не захочетидти с нами, того убьем как изменника. Один из Вельмож Святополковых был всогласии с Ярославом и ручался ему за успех ночного быстрого нападения.Между тем как Святополк, нимало не опасаясь врагов, пил с дружиною, воиныКнязя Новогородского до света переехали чрез Днепр, оттолкнули лодки отберега, желая победить или умереть, и напали на беспечных Киевлян, обвязавсебе головы платками, чтобы различать своих и неприятелей. Святополкоборонялся храбро; но Печенеги, отделенные от его стана озером, не моглиприспеть к нему вовремя. Дружина Киевская, чтобы соединиться с ними,вступила на тонкий лед сего озера и вся обрушилась. Ярослав победил, аСвятополк искал спасения в бегстве. Первый вошел с торжеством в Киев; наградил щедро своих мужественныхвоинов - дав каждому чиновнику и Новогородцу 10 гривен, а другим по гривне- и, надеясь княжить мирно, отпустил их в домы. Но Святополк еще не думал уступить ему престола, окровавленного тремябратоубийствами, и прибегнул к защите Болеслава. Сей Король, справедливоназванный Храбрым, был готов отмстить за своего зятя и желал возвратитьПольше города Червенские, отнятые Владимиром у Мечислава: имея тогда войнус Генриком II, Императором Немецким, он хотел кончить оную, чтобы темсвободнее действовать против России. Епископ Мерзебургский, Дитмар, личнознакомый с Генриком II, говорит в своей летописи, что Император вошел всношение с Ярославом, убеждая его предупредить общего их врага, и чтоКнязь Российский, дав ему слово быть союзником, осадил Польский город, ноболее не причинил никакого вреда Болеславу. Таким образом, Ярослав худо воспользовался благоприятнымиобстоятельствами: начал сию бедственную войну, не собрав, кажется, достаточных сил дляпоражения столь опасного неприятеля, и дал ему время заключить мир сГенриком. Император, теснимый с разных сторон, согласился на условия,предложенные гордым победителем, и, недовольный слабою помощию Россиян,старался даже утвердить Короля в его ненависти к Великому Князю. Болеслав,усилив свое опытное войско союзниками и наемниками, Немцами, Венграми,Печенегами - вероятно, Молдавскими, - расположился станом на берегах рекиБуга. За несколько месяцев до того времени страшный пожар обратил в пепелбольшую часть Киева: Ярослав, озабоченный, может быть, старанием утешитьжителей и загладить следы сего несчастия, едва успел изготовиться кобороне. Польские Историки пишут, что он никак не ожидал Болеславованападения и беспечно удил рыбу в Днепре, когда гонец привез ему весть осей опасности; что Князь Российский в ту же минуту бросил уду на землю исказав: не время думать о забаве; время спасать отечество, вышел в поле, сВарягами и Россиянами. Король стоял на одной стороне Буга, Ярослав надругой; первый велел наводить мосты, а второй ожидал битвы с нетерпением -и час ее настал скорее, нежели он думал. Воевода и пестун Ярославов, Будый, вздумал, стоя за рекою, шутить надтучностию Болеслава и хвалился проткнуть ему брюхо острым копьем своим.Король Польский в самом деле едва мог двигаться от необыкновенной толщины,но имел дух пылкий и бодрость Героя. Оскорбленный сею дерзостию, он сказалвоинам: "Отмстим, или я погибну!" - сел на коня и бросился в реку; за нимвсе воины. Изумленные таким скорым нападением, Россияне были приведены вбеспорядок. Ярослав уступил победу храброму неприятелю, и только счетырьмя воинами ушел в Новгород. Южные города Российские, оставленные беззащиты, не смели противиться и высылали дары победителю. Один из них несдавался: Король, взяв крепость приступом, осудил жителей на рабство иливечный плен. Лучше других укрепленный, Киев хотел обороняться: Болеславосадил его. Наконец утесненные граждане отворили ворота - и ЕпископКиевский, провождаемый духовенством в ризах служебных, с крестами встретилБолеслава и Святополка, которые 14 Августа въехали торжествуя в нашустолицу, где были сестры Ярославовы. Народ снова признал СвятополкаГосударем, а Болеслав удовольствовался именем великодушного покровителя иславою храбрости. Дитмар повествует, что Король тогда же отправил Киевского Епископа кЯрославу с предложением возвратить ему сестер, ежели он пришлет к немудочь его, жену Святополкову (вероятно, заключенную в Новогородской илидругой северной области). Ярослав, устрашенный могуществом Короля Польского и злобою брата, думалуже, подобно отцу своему, бежать за море к Варягам; но великодушиеНовгородцев спасло его от сего несчастия и стыда. Посадник Коснятин, сынДобрыни славного, и граждане знаменитые, изрубив лодки, приготовленные дляКнязя, сказали ему: "Государь! Мы хотим и можем еще противиться Болеславу. У тебя нетказны: возьми все, что имеем". Они собрали с каждого человека по четырекуны, с Бояр по осьмнадцати гривен, с городских чиновников, или Старост,по десяти; немедленно призвали корыстолюбивых Варягов на помощь и самивооружились. Вероломство Святополково не допустило Новогородцев отмстить Болеславу.Покорив южную Россию зятю своему, Король отправил назад союзное войско иразвел собственное по городам Киевской области для отдохновения ипродовольствия. Злодеи не знают благодарности: Святополк, боясь долговременной опекитестя и желая скорее воспользоваться независимостию, тайно велелградоначальникам умертвить всех Поляков, которые думали, что они живут сдрузьями, и не брали никаких предосторожностей. Злая воля его исполнилась,к бесславию имени Русского. Вероятно, что он и самому Болеславу готовилтакую же участь в Киеве; но сей Государь сведал о заговоре и вышел изстолицы, взяв с собою многих Бояр Российских и сестер Ярославовых. Дитмарговорит - и наш Летописец подтверждает, - что Болеслав принудил одну изних быть своею наложницею - именно Передславу, за которую он некогдасватался и, получив отказ, хотел насладиться гнусною местию. ХитрыйАнастас, быв прежде любимцем Владимировым, умел снискать и доверенностьКороля Польского; сделался хранителем его казны и выехал с нею из Киева:изменив первому отечеству, изменил и второму для своей личной корысти. -Польские историки уверяют, что многочисленное войско Россиян гналось заБолеславом; что он вторично разбил их на Буге и что сия река, два разанесчастная для наших предков, с того времени названа ими Черною...Болеслав оставил Россию, но удержал за собою города Червенские в Галиции,и великие сокровища, вывезенные им из Киева, отчасти роздал войску,отчасти употребил на строение церквей в своем Королевстве. [1019 г.] Святополк, злодейством избавив Россию от Поляков, услужилврагу своему. Уже Ярослав шел к Киеву... Не имея сильного войска, ни любвиподданных, которая спасает Монарха во дни опасностей и бедствий, Святополкбежал из отечества к Печенегам, требовать их помощи. Сии разбойники,всегда готовые опустошать Россию, вступили в ее пределы и приближились кберегам Альты. Там увидели они полки Российские. Ярослав стоял на месте,обагренном кровию Святого Бориса. Умиленный сим печальным воспоминанием,он воздел руки на Небо, молился, и сказав: кровь невинного брата моеговопиет ко Всевышнему, дал знак битвы. Восходящее солнце озарило на полях Альты сражение двух многочисленныхвоинств, сражение упорное и жестокое: никогда, говорит Летописец, небывало подобного в нашем отечестве. Верная дружина Новогородская хотелалучше умереть за Ярослава, нежели покориться злобному брату его. Три разавозобновлялась битва; неприятели в остервенении своем хватали друг другаза руки и секлись мечами. К вечеру Святополк обратился в бегство.Терзаемый тоскою, сей изверг впал в расслабление и не мог сидеть на коне.Воины принесли его к Бресту, городу Туровского княжения; он велел им идтидалее за границу. Гонимый Небесным гневом, Святополк в помрачении умавидел беспрестанно грозных неприятелей за собою и трепетал от ужаса; недерзнул вторично прибегнуть к великодушию Болеслава; миновал Польшу икончил гнусную жизнь свою в пустынях Богемских заслужив проклятиесовременников и потомства. Имя окаянного осталось в летописях неразлучно сименем сего несчастного Князя: ибо злодейство есть несчастие. Глава II ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ ИЛИ ГЕОРГИЙ. Г. 1019-1054 Война с Полоцким Князем. Победы Мстиславовы. Падение Козарской державы.Голод в Суздале. Битва у Листвена. Мир. Основание Юрьева, или Дерпта.Завоевания в Польше. Смерть Мстислава. Единовластие. Судислав заключен.Новые Уделы. Победа над Печенегами. Каменные стены и Собор Св. Софии вКиеве. Митрополит. Строение монастырей. Любовь Ярослава к книгам. Война сЯтвягами, Литвою, Мазовшанами, Ямью. Поход на Греков. Древнее предсказание.Брачные союзы. Митрополит Россиянин. Наставление и кончина Ярослава. Гробего. Свойства сего Князя. Крещение костей. Первое народное училище. Киев -второй Царьград. Монета Ярославова. Демественное пение. Россия - убежищеизгнанников. Северные владения России. Законы. Ярослав вошел в Киев и, по словам летописи, отер пот с мужественноюдружиною, трудами и победою заслужив сан Великого Князя Российского. Нобедствия войны междоусобной еще не прекратились. В Полоцке княжил тогда Брячислав, сын Изяславов и внук Владимира. Сейюноша хотел смелым подвигом утвердить свою независимость: взял Новгород,ограбил жителей и со множеством пленных возвращался в свое УдельноеКняжение. Но Ярослав, выступив из Киева, встретил и разбил его на берегахреки Судомы, в нынешней Псковской Губернии. Пленники Новогородские былиосвобождены, а Брячислав ушел в Полоцк и, как вероятно, примирился сВеликим Князем: ибо Ярослав оставил его в покое. - О сей войне упоминаютдревние Исландские Саги. Варяги, или Норманы, служившие тогда нашим Князьям, рассказывали,возвратясь в отечество, следующие обстоятельства, достойные замечания,хотя, может быть, отчасти и баснословные: "Храбрый витязь Эймунд, сынКороля Гейдмаркского, оказал великие услуги Ярославу в продолжениетрехлетней войны с Киевским Государем (Святополком); наконец, взяв сторонуБрячислава, еще более удивил Россиян своим мужеством и хитростию. Сейвитязь засел с товарищами в одном месте, где надлежало ехать супругеЯрославовой: убил под нею коня и привез ее к Брячиславу, остыдивмногочисленных воинов, окружавших Великую Княгиню. Брячислав, заключив мирс братом, наградил Эймунда целою областию". - Скоро опаснейший неприятельвосстал на Ярослава. Мы знаем, что Владимир отдал Воспорскую, или Тмутороканскую, область вудел сыну своему Мстиславу. Сей Князь, рожденный быть Героем, хотел войныи победы: Император Греческий предложил ему уничтожить Державу Каганову вТавриде. Искав дружбы Козаров идолопоклонников, но сильных, Греки искалиих погибели, когда они приняли Веру Христианскую, но утратили своемогущество. Андроник, вождь Императорский, в 1016 году пристал к берегамТавриды, соединился с войском Мстислава и в самом первом сражении пленилКагана, именем Георгия Цула. Греки овладели Тавридою, удовольствовавМстислава одною благодарностию или золотом. - Таким образом пала КозарскаяДержава в Европе; но в Азии, на берегах Каспийского моря, онасуществовала, кажется, до самого XII века, и в 1140 году Левит Еврейский,Равви Иегуда, писал еще похвальное слово Монарху ее, своему единоверцу. Содной стороны Аскольд, Дир, Олег, отец и сын Св. Владимира; а с другойУзы, Печенеги, Команы, Ясы ослабили, сокрушили сие некогда знаменитоеЦарство, которое от устья Волжского простиралось до Черного моря, Днепра иберегов Оки. - Чрез несколько лет Мстислав объявил войну Касогам илинынешним Черкесам, восточным соседям его области. Князь их Редедя, сильныйвеликан, хотел, следуя обычаю тогдашних времен богатырских, решить победуединоборством. "На что губить дружину? - сказал он Мстиславу: - одолей меня и возьмивсе, что имею; жену, детей и страну мою". Мстислав, бросив оружие наземлю, схватился с великаном. Силы Князя Российского начали изнемогать: онпризвал в помощь Богородицу - низвергнул врага и зарезал его ножом. Войнакончилась: Мстислав вступил в область Редеди, взял семейство Княжеское иналожил дань на подданных. [1023 г.] Уверенный в своем воинском счастии, сей Князь не захотел ужедовольствоваться областию Тмутороканскою, которая, будучи отдалена отРоссии, могла казаться ему печальною ссылкою: он собрал подвластных емуКозаров, Черкесов или Касогов, и пошел к берегам Днепровским. Ярослава небыло в столице. Киевские граждане затворились в стенах и не пустили брата его; ноЧернигов, менее укрепленный, принял Мстислава. - Великий Князь усмирялтогда народный мятеж в Суздале. Голод свирепствовал в сей области, исуеверные, приписывая оный злому чародейству, безжалостно убивалинекоторых старых жен, мнимых волшебниц. Ярослав наказал виновников мятежа, одних смертию, других ссылкою,объявив народу, что не волшебники, но Бог карает людей гладом и мором загрехи их, и что смертный в бедствиях своих должен только умолять благостьВсевышнего. Между тем жители искали помощи в изобильной стране КазанскихБолгаров и Волгою привезли оттуда множество хлеба. Голод миновался.Восстановив порядок в земле Суздальской, Великий Князь спешил в Новгород,чтобы взять меры против властолюбивого брата. Знаменитый Варяг Якун пришел на помощь к Ярославу. Сей витязьСкандинавский носил на больных глазах шитую золотом луду или повязку; едвамог видеть, но еще любил войну и битвы. Великий Князь вступил в областьЧерниговскую. Мстислав ожидал его у Листвена, на берегу Руды; ночьюизготовил войско к сражению; поставил Северян или Черниговцев в средине, алюбимую дружину свою на правом и левом крыле. Небо покрылось густымитучами - и в то самое время, когда ударил гром и зашумел сильный дождь,сей отважный Князь напал на Ярослава. Варяги стояли мужественно противСеверян: казалось, что ужас ночи, буря, гроза тем более остервеняливоинов, при свете молнии, говорит Летописец, страшно блистало оружие.Храбрость, искусство и счастие Мстислава решили победу: Варяги, утомленныебитвою с Черниговцами, смятые пылким нападением его дружины, отступили.Вождь их, Якун, бежал вместе с Ярославом в Новгород, оставив на местесражения златую луду свою. На другой день Мстислав, осматривая убитых,сказал: "Мне ли не радоваться? Здесь лежит Северянин, там Варяг; а собственнаядружина моя цела". Слово недостойное доброго Князя: ибо Черниговцы,усердно пожертвовав ему жизнию, стоили по крайней мере его сожаления. Но Мстислав изъявил редкое великодушие в рассуждении брата, дав емузнать, чтобы он безопасно шел в Киев и господствовал, как старший сынвеликого Владимира, над всею правою стороною Днепра. Ярослав боялся веритьему; правил Киевом чрез своих Наместников и собирал войско. Наконец сиидва брата съехались у Городца, под Киевом; заключили искренний союз иразделили Государство: Ярослав взял западную часть его, а Мстиславвосточную; Днепр служил границею между ими, и Россия, десять лет терзаемаявнутренними и внешними неприятелями, совершенно успокоилась. Вся Ливония платила дань Владимиру: междоусобие детей его возвратило ейнезависимость. Ярослав в 1030 году снова покорил Чудь, основал городЮрьев, или нынешний Дерпт, и, собирая дань с жителей, не хотел насильнообращать их в Христианство: благоразумие достохвальное, служившее примеромдля всех Князей Российских! Пользуясь свободою Веры, древняя Ливония имелаи собственных гражданских начальников, о коих, согласно с преданием,пишут, что они были вместе и судии и палачи, то есть, обвинив преступника,сами отсекали ему голову. - Однако ж, несмотря на умеренность россиян и на легкость ига,возлагаемого ими на данников, Чудь и Латыши, как увидим, нередко старалисьсвергнуть оное и не щадили крови своей для приобретения вольностисовершенной. [1031-1036 гг.] В Польше царствовал тогда Мечислав, малодушный сын инаследник Великого Болеслава. Пользуясь слабостию сего Короля ивнутренними неустройствами земли его, Ярослав взял Бельз: в следующий год,соединясь с мужественным братом своим, овладел снова всеми городамиЧервенскими; входил в самую Польшу, вывел оттуда множество пленников и,населив ими берега Роси, заложил там города или крепости. Искреннее согласие двух Государей Российских продолжалось до смертиодного из них. Мстислав, выехав на ловлю, вдруг занемог и скончался. СейКнязь, прозванный Удалым, не испытал превратностей воинского счастия:сражаясь, всегда побеждал; ужасный для врагов, славился милостию к народуи любовию к верной дружине; веселился и пировал с нею подобно великомуотцу своему, следуя его правилу, что Государь не златом наживает витязей,а с витязями злато. Он поднял меч на брата, но загладил сию жестокость,свойственную тогдашнему веку, великодушным миром с побежденным, и Россияобязана была десятилетнею внутреннею тишиною счастливому их союзу, истиннобратскому. - Памятником Мстиславовой набожности остался каменный храмБогоматери в Тмуторокане, созданный им в знак благодарности за одержаннуюнад Касожским великаном победу, и церковь Спаса в Чернигове, заложеннаяпри сем Князе: там хранились и кости его в Несторово время. Мстислав, пословам летописи, был чермен лицом и дебел телом, имел также необыкновеннобольшие глаза. Он не оставил наследников: единственный его сын, Евстафий,умер еще за три года до кончины родителя. Ярослав сделался Монархом всей России и начал властвовать от береговморя Балтийского до Азии, Венгрии и Дакии. Из прежних Удельных Князейоставался один Брячислав Полоцкий: вероятно, что он зависел от своего дядикак Государя самодержавного. О детях Владимировых, Всеволоде, Станиславе,Позвизде, Летописец не упоминает более, сказывая только, что ВеликийКнязь, обманутый клеветниками, заключил в Пскове Судислава, меньшегосвоего брата, который, может быть, княжил в сем городе. Но Ярослав ожидал только возраста сыновей, чтобы вновь подвергнутьГосударство бедствиям Удельного Правления. Женатый на Ингигерде, или Анне,дочери Шведского Короля Олофа - которая получила от него в вено городАльдейгабург, или Старую Ладогу - он был уже отцом многочисленногосемейства. Как скоро большому сыну его, Владимиру, исполнилось шестнадцатьлет, Великий Князь отправился с ним в Новгород и дал ему сию область вуправление. Здравая Политика, основанная на опытах и знании сердцачеловеческого, не могла противиться действию слепой любви родительской,которое обратилось в несчастное обыкновение. Узнав о набеге Печенегов, он спешил из Новагорода в южную Россию исразился с варварами под самыми стенами Киева. Варяги, всегдашние егопомощники, стояли в средине; на правом крыле граждане Киевские, на левомНовогородцы. Битва продолжалась целый день. Ярослав одержал победу, самуюсчастливейшую для отечества, сокрушив одним ударом силу лютейшего изврагов его. Большая часть Печенегов легла на месте; другие, гонимыераздраженным победителем, утонули в реках; немногие спаслися бегством, иРоссия навсегда освободилась от их жестоких нападений. В память сегознаменитого торжества Великий Князь заложил на месте сражения великолепнуюцерковь и, распространив Киев, обвел его каменными стенами; подражаяКонстантинополю, он назвал их главные врата Златыми, а новую церковьСвятою Софиею Митрополитскою, украсив ее золотом, серебром, мусиею идрагоценными сосудами. Тогда был уже Митрополит в нашей древней столице,именем Феопемпт - вероятно, Грек, - который, по известию Нестора, в 1039году вновь освятил храм Богоматери, сооруженный Владимиром, ноповрежденный, как надобно думать, сильным Киевским пожаром 1017 года.Ярослав начал также строить монастыри: первыми из них были в Киевемонастырь Св. Георгия и Св. Ирины. Сей государь, по сказанию Летописца,весьма любил церковные уставы, духовных пастырей и в особенностичерноризцев, не менее любил и книги Божественные; велел переводить их сГреческого на Славянский язык, читал оные день и ночь, многие списывал иположил в церкви Софийской для народного употребления. Определив из казнысвоей достаточное содержание Иереям, он умножил число их во всех городах ипредписал им учить новых Христиан, образовать ум и нравственность людейгрубых; видел успехи Веры и радовался, как усердный сын Церкви и добрыйотец народа. Ревностное благочестие и любовь к учению книжному не усыпляли еговоинской деятельности. Ятвяги были побеждены Владимиром Великим; но сейнарод, обитая в густых лесах, питаясь рыбною ловлею и пчеловодством, болеевсего любил дикую свободу и не хотел никому платить дани. Ярослав имел сним войну; также с Литовцами, соседями Полоцкого или Туровского Княжения,и с Мазовшанами, тогда независимыми от Государя Польского. Сын ВеликогоКнязя, Владимир, ходил с Новогородцами на Ямь, или нынешних Финляндцев, ипобедил их; но в сей земле, бесплодной и каменистой, воины его оставиливсех коней своих, бывших там жертвою мора. Предприятие гораздо важнейшее ознаменовало для нашей Истории 1043 год.Дружба Великих Князей с Императорами, основанная на взаимных выгодах,утвердилась единством Веры и родственным их союзом. С помощию Россияншурин Владимиров завоевал не только Тавриду, но и Болгарию, они сражалисьпод знаменами Империи в самых окрестностях древнего Вавилона. ЛетописцыВизантийские рассказывают, что чрез несколько лет по кончине Св. Владимираприбыл на судах в гавань Цареградскую какой-то родственник его; объявилнамерение вступить в службу Императора, но тайно ушел из пристани, разбилГреков на берегах Пропонтиды и вооруженною рукою открыл себе путь кострову Лимну, где Самский Наместник и Воевода Солунский злодейскимобразом умертвили его и 800 бывших с ним воинов. Сие обстоятельство не имело никаких следствий: купцы Российские,пользуясь дружественною связию народа своего с Империею, свободноторговали в Константинополе. Но сделалась ссора между ими и Греками,которые, начав драку, убили одного знаменитого Россиянина. Вероятно, чтоВеликий Князь напрасно требовал удовольствия: оскорбленныйнесправедливостию, он решился наказать Греков; поручил войскомужественному Полководцу, Вышате, и велел сыну своему, Владимиру, идти сним к Царю-граду. Греция вспомнила бедствия, претерпенные некогда ею отфлотов Российских - и Послы Константина Мономаха встретили Владимира.Император писал к нему, что дружба счастливая и долговременная не должнабыть нарушена для причины столь маловажной; что он желает мира и даетслово наказать виновников обиды, сделанной Россиянам. Юный Владимир неуважил сего письма, отпустил Греческих Послов с ответом высокомерным, какговорят Византийские Историки, и шел далее. Константин Мономах, приказаввзять под стражу купцов и воинов Российских, бывших в Цареграде, изаключив их в разных областях Империи, выехал сам на Царской яхте противнеприятеля; за ним следовал флот и конница берегом. Россияне стояли вбоевом порядке близ фара. Император вторично предложил им мир."Соглашаюсь, - сказал гордый Князь Новогородский, - ежели вы, богатыеГреки, дадите по три фунта золота на каждого человека в моем войске".Тогда Мономах велел своим готовиться к битве и, желая заманить неприятелейв открытое море, послал вперед три галеры, которые врезались в срединуВладимирова флота и зажгли Греческим огнем несколько судов. Россиянеснялись с якорей, чтобы удалиться от пламени. Тут сделалась буря,гибельная для малых Российских лодок; одни исчезли в волнах, другие сталина мель или были извержены на берег. Корабль Владимиров пошел на дно;некто Творимирич, один из усердных чиновников, спас Князя и ВоеводЯрославовых, взяв их к себе в лодку. Море утихло. На берегу собралось 6000 Россиян, которые, не имея судов,решились возвратиться в отечество сухим путем. Главный Воевода Ярославов,Вышата, предвидя неминуемую для них опасность, хотел великодушно разделитьоную и сошел на берег, сказав Князю: "Иду с ними; буду ли жив, или умру,но не покину достойных воинов". Между тем Император праздновал бурю какпобеду и возвратился в столицу, отправив вслед за Россиянами флот и дваЛегиона. 24 Галеры Греческие обогнали Владимира и стали в заливе: Князьпошел на них. Греки, будучи со всех сторон окружены неприятельскимилодками, сцепились с ними и вступили в отчаянный бой. Россияне победили,взяв или истребив суда Греческие. Адмирал Мономахов был убит, и Владимирпришел в Киев со множеством пленных... Великодушный, но несчастный Вышатасразился в Болгарии, у города Варны, с сильным Греческим войском: большаячасть его дружины легла на месте. В Константинополь привели 800 окованныхРоссиян и самого Вышату; Император велел их ослепить! Сия война предков наших с Грециею была последнею. С того времениКонстантинополь не видал уже их страшных флотов в Воспоре: ибо Россия,терзаемая междоусобием, скоро утратила свое величие и силу. Иначе могло быисполниться древнее предсказание, неизвестно кем написанное в Х или XIвеке под истуканом Беллерофона (который стоял на Таврской площади вЦареграде), что "Россияне должны овладеть столицею Империи Восточной":столь имя их ужасало Греков! - Чрез три года Великий Князь заключил мир сИмпериею, и пленники Российские, бесчеловечно лишенные зрения,возвратились в Киев. Около сего времени Ярослав вошел в свойство со многими знаменитымиГосударями Европы. В Польше царствовал тогда Казимир, внук БолеславаХраброго: изгнанный в детстве из отечества вместе с материю, он удалился(как рассказывают Историки Польские) во Францию и, не имея надежды бытьКоролем, сделался Монахом. Наконец Вельможи Польские, видя мятеж вГосударстве, прибегнули к его великодушию: освобожденный Папою от уз духовного обета, Казимир возвратился из кельив чертоги Царские. Желая пользоваться дружбою могущественного Ярослава, онженился на сестре его, дочери Св. Владимира. Польские Историки говорят,что брачное торжество совершилось в Кракове; что добродетельная и любезнаяМария, названная Доброгневою, приняла Веру Латинскую и что Король их взялза супругою великое богатство, множество серебряных и золотых сосудов,также драгоценных конских и других украшений. Собственный Летописец нашсказывает, что Казимир дал Ярославу за вено - то есть за невесту свою -800 человек: вероятно, Россиян, плененных в 1018 году Болеславом. Сейсоюз, одобренный здравою Политикою обоих Государств, утвердил за Россиеюгорода Червенские; а Ярослав, как искренный друг своего зятя, помог емусмирить мятежника смелого и хитрого, именем Моислава, который овладелМазовиею и хотел быть Государем независимым. Великий Князь, разбив егомногочисленное войско, покорил сию область Казимиру. Нестор совсем не упоминает о дочерях Ярославовых; но достоверныеЛетописцы чужестранные именуют трех: Елисавету, Анну и Анастасию, илиАгмунду. Первая была супругою Гаральда, Принца Норвежского. В юности своейвыехав из отечества, он служил Князю Ярославу; влюбился в прекрасную дочьего, Елисавету, и, желая быть достойным ее руки, искал великого имени всвете. Гаральд отправился в Константинополь; вступил в службу ИмператораВосточного; в Африке, в Сицилии побеждал неверных; ездил в Иерусалим дляпоклонения Святым Местам и чрез несколько лет, с богатством и славоювозвратясь в Россию, женился на Елисавете, которая одна занимала егосердце и воображение среди всех блестящих подвигов геройства. Наконец онсделался Королем Норвежским. Вторая княжна, Анна, сочеталась браком с Генриком I, КоролемФранцузским. Папа объявил кровосмешением супружество отца его и гналРоберта как беззаконника за то, что он женился на родственнице в четвертомколене. Генрик, будучи свойственником Государей соседственных, боялсятакой же участи и в стране отдаленной искал себе знаменитой невесты.Франция, еще бедная и слабая, могла гордиться союзом с Россиею,возвеличенною завоеваниями Олега и Великих его преемников. В 1048 году -по известию древней рукописи, найденной в С. Омерской церкви - Корольотправил Послом к Ярославу Епископа Шалонского, Рогера: Анна приехала сним в Париж и соединила кровь Рюрикову с кровию Государей Французских. -По кончине Генрика I, в 1060 году, Анна, славная благочестием, удалилась вмонастырь Санлизский; но чрез два года, вопреки желанию сына, вступила вновое супружество с Графом де-Крепи. Один Французский Летописец говорит,что она, потеряв второго, любезного ей супруга, возвратилась в Россию: но сие обстоятельство кажется сомнительным. Сын ее, Филипп, царствовалво Франции, имея столь великое уважение к матери, что на всех бумагахгосударственных Анна вместе с ним подписывала имя свое до самого 1075 года. Честолюбие, узы семейственные, привычка и Вера Католическая, еюпринятая, удерживали сию Королеву во Франции. Третья дочь Ярославова, Анастасия, вышла за Короля Венгерского, Андрея I. Вероятно, что сей брачный союз служил поводом для некоторых Россиянпереселиться в Венгрию, где в разных Графствах, на левой стороне Дуная,живет доныне многочисленное их потомство, утратив чистую Веру отцев своих. Ссылаясь на Летописцев Норвежских, Торфей называет Владимира, старшегоЯрославова сына, супругом Гиды, дочери Английского Короля Гаральда,побежденного Вильгельмом Завоевателем. Саксон Грамматик, древнейшийИсторик Датский, также повествует, что дети несчастного Гаральда, убитогов Гастингском сражении, искали убежища при дворе Свенона II, КороляДатского, и что Свенон выдал потом дочь Гаральдову за Российского Князя,именем Владимира; но сей Князь не мог быть Ярославич. Гаральд убит в 1066году, а Владимир, сын Ярославов, скончался в 1052 (построив в Новегородецерковь Св. Софии, которая еще не разрушена временем и где погребено еготело). Кроме Владимира, Ярослав имел пятерых сыновей: Изяслава, Святослава,Всеволода, Вячеслава, Игоря. Первый женился на сестре Казимира Польского,несмотря на то, что его родная тетка была за сим Королем; а Всеволод, посказанию Нестора, на Греческой Царевне. Новейшие Летописцы называютКонстантина Мономаха тестем Всеволода; но Константин не имел детей от Зои.Мы не знаем даже, по Византийским летописям, ни одной Греческой Царевнысего времени, кроме Евдокии и Феодоры, умерших в девстве. Разве положим,что Мономах, еще не быв Императором, прижил супругу Всеволодову с первою,неизвестною нам женою? - О супружестве других сыновей Ярославовых не можемсказать ничего верного. Историки Немецкие пишут, что дочь Леопольда, ГрафаШтадского, именем Ода, и Кунигунда, Орламиндская Графиня, вышли околополовины XI века за Князей Российских, но, скоро овдовев, возвратились вГерманию и сочетались браком с Немецкими Принцами. Вероятно, что Ода быласупругою Вячеслава, а Кунигунда Игоревою: сии меньшие сыновья Ярославовыскончались в юношестве, и первая от Российского Князя имела одного сына,воспитанного ею в Саксонии: думаю, Бориса Вячеславича, о коем Несторговорит только с 1077 года и который мог до того времени жить в Германии. Летописцы Немецкие прибавляют, что мать его, выезжая из нашегоотечества, зарыла в землю сокровище, найденное им по возвращении в Россию. Великий Князь провел остаток жизни своей в тишине и в Христианскомблагочестии. Но сия усердная набожность не препятствовала ему думать о пользегосударственной и в самых церковных делах. Греки, сообщив нам Веру иприсылая главных духовных Пастырей, надеялись, может быть, чрез нихприсвоить себе и некоторую мирскую власть над Россиею: Ярослав не хотелтого и еще в первый год своего Единодержавия, будучи в Новегороде, самизбрал в начальники для сей Епархии Луку Жидяту; а в 1051 году, собрав вКиеве Епископов, велел им поставить Митрополитом Илариона Россиянина, безвсякого участия со стороны Константинопольского Патриарха... Иларион, мужученый и добродетельный был Иереем в селе Берестове при церкви СвятыхАпостолов: Великий Князь узнал его достоинства, имея там загородный двореци любя, подобно Владимиру, сие веселое место. Наконец, чувствуя приближение смерти, Ярослав созвал детей своих ихотел благоразумным наставлением предупредить всякую распрю между ими."Скоро не будет меня на свете, - говорил он, - вы, дети одного отца иматери, должны не только называться братьями, но и сердечно любить другдруга. Знайте, что междоусобие, бедственное лично для вас, погубит славу ивеличие Государства, основанного счастливыми трудами наших отцев и дедов.Мир и согласие ваше утвердят его могущество. Изяслав, старший брат,заступит мое место и сядет на престоле Киевском: повинуйтесь ему, как выотцу повиновались. Святославу даю Чернигов, Всеволоду Переяславль,Вячеславу Смоленск: каждый да будет доволен своею частию, или старший братда судит вас как Государь! Он защитит утесненного и накажет виновного".Слова достопамятные, мудрые и бесполезные! Ярослав думал, что дети могутбыть рассудительнее отцев, и к несчастию ошибся. Невзирая на старость и болезнь, он все еще занимался государственнымиделами: поехал в Вышегород и там скончался [19 февраля 1054 г.], имея от родуболее семидесяти лет (супруга его умерла еще в 1050 году). Из детей был сним один Всеволод, которого он любил нежнее всех других и никогда неотпускал от себя. Горестный сын, народ и Священники в служебных ризах шли за телом изВышегорода до Киева, где оно, заключенное в мраморную раку, было погребенов Софийской церкви. Сей памятник, украшенный резными изображениями птиц идерев, уцелел до наших времен. Ярослав заслужил в летописях имя Государя мудрого; не приобрел оружиемновых земель, но возвратил утраченное Россиею в бедствиях междоусобия; невсегда побеждал, но всегда оказывал мужество; успокоил отечество и любилнарод свой. Следуя в правлении благодетельным намерениям Владимира, он хотелзагладить вину ослушного сына и примириться с тению огорченного им отца. Внешняя политика Ярославова была достойна Монарха сильного: он привелКонстантинополь в ужас за то, что оскорбленные Россияне требовали и ненашли там правосудия; но, отмстив Польше и взяв свое, великодушною помощиюутвердил ее целость и благоденствие. Ярослав наказал мятежных Новогородцев за убиение Варягов так, какГосудари не должны наказывать: вероломным обманом; но, признательный к ихусердию, дал им многие выгоды и права. Князья Новогородские следующихвеков должны были клясться гражданам в точном соблюдении его льготныхграмот, к сожалению, истребленных временем. Знаем только, что сей народ,ссылаясь на оные, почитал себя вольным в избрании собственных Властителей.Память Ярославова была в течение веков любезна жителям Новагорода, иместо, где обыкновенно сходился народ для совета, в самые позднейшиевремена именовалось Двором Ярослава. Сей князь заточил брата, обнесенного клеветниками; но доказал своедобродушие, простив мятежного племянника и забыв, для счастия России,прежнюю вражду Князя Тмутороканского. Ярослав был набожен до суеверия: он вырыл кости Владимировых братьев,умерших в язычестве - Олеговы и Ярополковы, - крестил их и положил вКиевской церкви Св. Богородицы. Ревность его к Христианству соединялась, как мы видели, слюбовию к просвещению. Летописцы средних веков говорят, что сей ВеликийКнязь завел в Новегороде первое народное училище, где 300 отроков, детиПресвитеров и Старейшин, приобретали сведения, нужные для Священного санаи гражданских чиновников. Загладив следы Болеславовых опустошений в южнойРоссии, населив пленниками область Киевскую и будучи, подобно Олегу иВладимиру, основателем многих городов новых, он хотел, чтобы столица его,им обновленная, распространенная, могла справедливо называться вторымЦаремградом. Ярослав любил Искусства: художники Греческие, им призванные вРоссию, украсили храмы живописью и мусиею, доныне видимою в КиевскойСофийской церкви. Сия мусия, составленная из четвероугольных камешков,изображает на златом поле лица и одежду Святых по рисунку весьманесовершенному, но с удивительною свежестию красок: работа более трудная,нежели изящная, однако ж любопытная для знатоков Искусства. -Благоприятный случай сохранил также для нас серебряную монету княженияЯрославова, на коей представлен воин с Греческою надписью: οΓεοργ_ 3;ος, и с Русскою: Ярославлесребро: доказательство, что древняя Россия не только пользоваласьчужестранными драгоценными монетами, но имела и собственные. - Стараясь облаголепии храмов, приятном для глаз, Великий Князь желал, чтобы и слухмолящихся находил там удовольствие: пишут, что около половины XI столетиявыехали к нам певцы Греческие, научившие Российских церковников согласномуДемественному пению. Двор Ярославов, окруженный блеском величия, служил убежищем дляГосударей и Князей несчастных. Еще прежде Гаральда, супруга Елисаветина,Олоф Святый, Король Норвежский, лишенный трона, требовал защитыРоссийского Монарха. Ярослав принял его с особенным дружелюбием и хотелдать ему в управление знаменитую область в Государстве своем; но сейКороль, обольщенный сновидением и надеждою победить Канута, завоевателяНорвегии, выехал из России, оставив в ней юного сына своего, Магнуса,который после царствовал в Скандинавии. Дети мужественного КороляАнглийского, Эдмунда, изгнанные Канутом, Эдвин и Эдвард, также ПринцВенгерский, Андрей (не быв еще зятем Ярославовым), вместе с братом своимЛевентою искали безопасности в нашем отечестве. - Ярослав с таким жевеликодушием принял Князя Варяжского Симона, который, будучи изгнан дядею,Якуном Слепым, со многими единоземцами вступил в Российскую службу исделался первым Вельможею юного Всеволода. Мы сказали, что Ярослав не принадлежит к числу завоевателей; однако жвероятно, что в его княжение область Новогородская распространилась наВосток и Север. Жители Перми, окрестностей Печорских, Югра, были уже в XI векеданниками Новогородскими (Нестор знал и диких Самоедов, которые обитали кСеверу от Югры): завоевание столь отдаленное не могло вдруг совершиться, и Россиянамнадлежало прежде овладеть всеми ближайшими местами Архангельской иВологодской Губернии, древним отечеством народов Чудских, славным вСеверных летописях под именем Биармии. Там, на берегах Двины, в начале XIвека, по сказанию Исландцев, был торговый город, где съезжались летомкупцы Скандинавские и где Норвежцы, отправленные в Биармию Св. Олофом,Ярославовым современником, ограбили кладбище и похитили украшение Финскогоидола Йомалы. Баснословие их Стихотворцев о чудесном великолепии сегохрама и богатстве жителей не входит в Историю; но жители Биармии моглинекоторыми произведениями земли своей, солью, железом, мехами торговать сНорвежцами, открывшими в IX веке путь к устью Двины, и даже с КамскимиБолгарами, посредством рек судоходных. Занимаясь рыбною и звериною ловлею,огражденные с одной стороны морями хладными, а с другой лесами дремучими,они спокойно наслаждались независимостию, до самого того времени, каксмелые и предприимчивые Новогородцы сблизились с ними чрез областьБелозерскую и покорили их, в княжение Владимира или Ярослава. Сия земля,от Белаозера до реки Печоры, была названа Заволочьем и мало-помалунаселена выходцами Новогородскими, которые принесли туда с собою и ВеруХристианскую (по достоверным историческим свидетельствам нам известно, чтов XII веке уже существовали монастыри на берегах Двины). Скоро отдаленныйхребет гор Уральских, идущий от Новой Земли к Югу и бывший нескольковремени предметом баснословия в нашем отечестве, сделался как бы границеюРоссии, и Новогородцы нашли способ получать естественные, драгоценныепроизведения Сибири чрез своих Югорских данников, которые выменивали оныеу тамошних обитателей на железные орудия и другие дешевые вещи. Наконец блестящее и счастливое правление Ярослава оставило в Россиипамятник, достойный великого Монарха. Сему Князю приписывают древнейшеесобрание наших гражданских уставов, известное под именем Русской Правды.Еще в Олегово время Россияне имели законы; но Ярослав, может быть, отменилнекоторые, исправил другие и первый издал законы письменные на языкеСлавянском. Они, конечно, были государственными или общими, хотя древниесписки их сохранились единственно в Новегороде и заключают в себенекоторые особенные или местные учреждения. Сей остаток древности,подобный двенадцати доскам Рима, есть верное зерцало тогдашнегогражданского состояния России и драгоценен для Истории: предлагаем егоздесь в извлечении. Глава III ПРАВДА РУССКАЯ, ИЛИ ЗАКОНЫ ЯРОСЛАВОВЫ Законы уголовные. Денежные пени за убийство. Вира. Гражданские степени.Дикая Вира. Поток. Пеня за удары. Двор Княжеский есть место суда. Охранениесобственности. Воровство. Оценка вещей. Бортные знаки и межевые столпы.Птицеловство. Зажигательство. Свод. Кража людей. Беглые. Кабала. Долги.Торговля рабов. Сохранение пожитков. Росты. Улики, оправдания. Испытаниежелезом и водою. Право наследственное. Судии. Присяжные. Общий характерзаконов. Устав о мостовых. Устав церковный. Главная цель общежития есть личная безопасность и неотъемлемостьсобственности: устав Ярославов утверждает ту и другую следующим образом: 1. "Кто убьет человека, тому родственники убитого мстят за смертьсмертию; а когда не будет мстителей, то с убийцы взыскать деньгами вКазну: за голову Боярина Княжеского, Тиуна Огнищан, или граждан именитых,и Тиуна Конюшего - 80 гривен или двойную Виру; за Княжеского Отрока илиГридня, повара, конюха, купца, Тиуна и Мечника Боярского, за всякогоЛюдина, то есть свободного человека, Русского (Варяжского племени) илиСлавянина - 40 гривен или Виру, а за убиение жены полвиры. За раба нетВиры; но кто убил его безвинно, должен платить господину так называемыйурок, или цену убитого: за Тиуна сельского или старосту Княжеского иБоярского, за ремесленника, дядьку или пестуна, и за кормилицу 12 гривен,за простого холопа Боярского и Людского 5 гривен, за рабу шесть гривен, исверх того в Казну 12 гривен продажи", дани или пени. Мы уже имели случай заметить, что Россияне получили свои гражданскиеуставы от Скандинавов. Желая утвердить семейственные связи, нужные длябезопасности, личной в новых обществах, все народы Германские давалиродственникам убитого право лишить жизни убийцу или взять с него деньги,определяя разные пени или Виры (Wehrgeld) по гражданскому состояниюубитых, ничтожные в сравнении с нынешнею ценою вещей, но тягостные потогдашней редкости денег. Законодатели берегли жизнь людей, нужных длягосударственного могущества, и думали, что денежная пеня может отвращатьзлодеяния. Дети Ярославовы, как увидим, отменили даже и законную местьродственников. Сия уголовная статья весьма ясно представляет нам гражданские степенидревней России. Бояре и Тиуны Княжеские занимали первую степень. То идругое имя означало знаменитого чиновника: второе есть Скандинавское илидревнее Немецкое Thaegn, Thiangn, Diakn, муж честный, vir probus; таквообще назывались Дворяне Англо-Саксонские, иногда дружина Государей,Графы и проч. - Люди военные, придворные, купцы и земледельцы свободныепринадлежали ко второй степени; к третьей, или нижайшей, холопы Княжеские,Боярские и монастырские, которые не имели никаких собственных правгражданских. Древнейшими рабами в отечестве нашем, были, конечно, потомкивоеннопленных; но в сие время - то есть в XI веке - уже разные причинымогли отнимать у людей свободу. Законодатель говорит, что "холопомобельным, или полным, бывает 1) человек, купленный при свидетелях; 2) кто не может удовольствовать своих заимодавцев; 3) кто женится на рабебез всякого условия; 4) кто без условия же пойдет в слуги или в ключники,и 5) закуп, то есть наемник или на время закабаленный человек, который, невыслужив срока, уйдет и не докажет, что он ходил к Князю или судьям искатьуправы на господина. Но служба не делает вольного рабом. Наемники могутвсегда отойти от господина, возвратив ему не заработанные ими деньги.Вольный слуга, обманом проданный за холопа, совершенно освобождается откабалы, а продавец вносит в Казну 12 гривен пени". II. "Ежели кто убьет человека в ссоре или в пьянстве и скроется, тоВервь, или округа, где совершилось убийство, платит за него пеню" -которая называлась в таком случае дикою Вирою - "но в разные сроки, и внесколько лет, для облегчения жителей. За найденное мертвое тело человеканеизвестного Вервь не ответствует. - Когда же убийца не скроется, то сокруги или с волости взыскать половину Виры, а другую с самого убийцы".Закон весьма благоразумный в тогдашние времена: облегчая судьбу преступника, разгоряченного вином или ссорою, онпобуждал всякого быть миротворцем, чтобы в случае убийства не платитьвместе с виновным. - "Ежели убийство сделается без всякой ссоры, то волость не платит заубийцу, но выдает его на поток" - или в руки Государю - "с женою, с детьмии с имением". Устав жестокий и несправедливый по нашему образу мыслей; но жена и детиответствовали тогда за вину мужа и родителя, ибо считались егособственностию. III. Как древние Немецкие, так и Ярославовы законы определяли особеннуюпеню за всякое действие насилия: "за удар мечом необнаженным, или егорукояткою, тростию, чашею, стаканом, пястию 12 гривен; за удар палицею ижердию 3 гривны, за всякой толчок и за рану легкую 3 гривны, а раненномугривну на леченье". Следственно, гораздо неизвинительнее было ударить голою рукою, легкоючашею или стаканом, нежели тяжелою палицею или самым острым мечом. Угадаемли мысль Законодателя? Когда человек в ссоре обнажал меч, брал палицу илижердь, тогда противник его, видя опасность, имел время изготовиться кобороне или удалиться. Но рукою или домашним сосудом можно было ударить незапно, также мечомнеобнаженным и тростию: ибо воин обыкновенно носил меч и всякий человекобыкновенно ходил с тростию: то и другое не заставляло остерегаться.Далее: "За повреждение ноги, руки, глаза, носа виновный платит 20 гривен вКазну, а самому изувеченному 10 гривен; за выдернутый клок бороды 12гривен в Казну; за выбитый зуб то же, а самому битому гривну; заотрубленный палец 3 гривны в Казну, и раненному гривну. Кто погрозитмечом, с того взять гривну пени; кто же вынул его для обороны, тот неподвергается никакому взысканию, ежели и ранит своего противника. Ктосамовольно, без Княжеского повеления, накажет Огнищанина (именитогогражданина) или Смерда (земледельца и простого человека), "платит запервого 12 гривен Князю, за второго 3 гривны, а битому гривну в том и вдругом случае. Если холоп ударит свободного человека и скроется, агосподин не выдаст его, то взыскать с господина 12 гривен. Истец же имеетправо везде умертвить раба, своего обидчика". Дети Ярославовы, отменив сиюказнь, дали истцу одно право бить виновного холопа или взять за бесчестьегривну. - "Если господин в пьянстве и без вины телесно накажет закупа, илислугу наемного, то платит ему как свободному". - Большая часть денежнойпени, как видим, шла обыкновенно в Казну: ибо всякое нарушение порядкасчиталось оскорблением Государя, блюстителя общей безопасности. IV. "Когда на Двор Княжеский" - где обыкновенно судились дела - "придетистец, окровавленный или в синих пятнах, то ему не нужно представлятьиного свидетельства; а ежели нет знаков, то представляет очевидцев драки,и виновник ее платит 60 кун" (см. ниже). "Ежели истец будет окровавлен, асвидетели покажут, что он сам начал драку, то ему нет удовлетворения". Оградив личную безопасность, Законодатель старался утвердить целостьсобственности в гражданской жизни. V. "Всякий имеет право убить ночного татя на воровстве; а кто продержитего связанного до света, тот обязан идти с ним на Княжеский Двор. Убиениетатя взятого и связанного есть преступление, и виновный платит в Казну 12гривен. Тать коневый выдается головою Князю и теряет все права гражданские,вольность и собственность". Столь уважаем был конь, верный слуга человекуна войне, в земледелии и в путешествиях! Древние Саксонские законыосуждали на смерть всякого, кто уведет чужую лошадь. - Далее: "С вораклетного" - т. е. домашнего или горничного - "взыскивается в Казну 3гривны, с вора житного, который унесет хлеб из ямы или с гумна, 3 гривны и30 кун; хозяин же берет свое жито, и еще полгривны с вора. - Кто украдетскот в хлеве или в доме, платит в Казну 3 гривны и 30 кун, а кто в поле,тот 60 кун" (первое считалось важнейшим преступлением: ибо вор нарушал тогда спокойствие хозяина): "сверх чего за всякуюскотину, которая не возвращена лицом, хозяин берет определенную цену: законя Княжего 3 гривны, за простого 2, за кобылу 60 кун, за жеребцанеезжалого гривну, за жеребенка 6 ногат, за вола гривну, за корову 40 кун,за трехлетнего быка 30 кун, за годовика полгривны, за теленка, овцу исвинью 5 кун, за барана и поросенка ногату". Статья любопытная: ибо она показывает тогдашнюю оценку вещей. В гривнебыло 20 ногат или 50 резаней, а 2 резани составляли одну куну. Симиименами означались мелкие кожаные монеты, ходившие в России и в Ливонии. VI. "За бобра, украденного из норы, определяется 12 гривен пени". Здесьговорится о бобрах племянных, с коими хозяин лишался всего возможногоприплода. - "Если в чьем владении будет изрыта земля, найдутся сети или другиепризнаки воровской ловли, то Вервь должна сыскать виновного или заплатитьпеню". VII. "Кто умышленно зарежет чужого коня или другую скотину, платит 12гривен в Казну, а хозяину гривну". Злоба бесчестила граждан менее, нежеливоровство: тем более долженствовали законы обуздывать оную. VIII. "Кто стешет бортные знаки или запашет межу полевую, илиперегородит дворовую, или срубит бортную грань, или дуб гранный илимежевый столп, с того взять в Казну 12 гривен". Следственно, всякоесельское владение имело свои пределы, утвержденные ГражданскимПравительством, и знаки их были священны для народа. IX. "За борть ссеченную виновный дает 3 гривны пени в Казну, за деревополгривны, за выдрание пчел 3 гривны, а хозяину за мед нелаженного улья 10кун, за лаженный 5 кун". Читателю известно, что есть бортное ухожье: дупласлужили тогда ульями, а леса единственными пчельниками. - "Ежели татьскроется, должно искать его по следу, но с чужими людьми и свидетелями.Кто не отведет следа от своего жилища, тот виноват; но буде след кончитсяу гостиницы или на пустом, незастроенном месте, то взыскания нет". X. "Кто срубит шест под сетию птицелова или отрежет ее веревки, платит3 гривны в Казну, а птицелову гривну; за украденного сокола или ястреба 3гривны в Казну, а птицелову гривну; за голубя 9 кун, за куропатку 9 кун,за утку 30 кун; за гуся, журавля и лебедя то же". Сею чрезмерною пенеюЗаконодатель хотел обеспечить тогдашних многочисленных птицеловов в ихпромысле. XI. "За покражу сена и дров 9 кун в Казну, а хозяину за каждый воз подве ногаты". XII. "Вор за ладию платит 60 кун в Казну, а хозяину за морскую 3гривны, за набойную 2 гривны, за струг гривну, за челн 8 кун, если неможет лицом возвратить украденного". Имя набойная происходит от досок,набиваемых сверх краев мелкого судна, для возвышения боков его. XIII. "Зажигатель гумна и дома выдается головою Князю со всем имением,из коего надобно прежде вознаградить убыток, понесенный хозяином гумна илидома". XIV. "Если обличатся в воровстве холопи Княжеские, Бояр или простыхграждан, то с них не брать в Казну пени (взыскиваемой единственно с людейсвободных); но они должны платить истцу вдвое: например, взяв обратно своюукраденную лошадь, истец требует еще за оную 2 гривны - разумеется, сгосподина, который обязан или выкупить своего холопа, или головою выдатьего, вместе с другими участниками сего воровства, кроме их жен и детей.Ежели холоп, обокрав кого, уйдет, то господин платит за всякую унесеннуюим вещь по цене обыкновенной. - За воровство слуги наемного господин неответствует; но если внесут за него пеню, то берет слугу в рабы или можетпродать". XV. "Утратив одежду, оружие, хозяин должен заявить на торгу; опознаввещь у горожанина, идет с ним на свод, то есть спрашивает, где он взял ее?и переходя таким образом от человека к человеку, отыскиваетдействительного вора, который платит за вину 3 гривны; а вещь остается вруках хозяина. Но ежели ссылка пойдет на жителей уездных, то истцу взятьза украденное деньги с третьего ответчика, который идет с поличным далее,и наконец отысканный вор платит за все по закону. - Кто скажет, что краденое куплено им у человека неизвестного илижителя иной области, тому надобно представить двух свидетелей, граждансвободных, или мытника (сборщика пошлин), чтобы они клятвою утвердилиистину слов его. В таком случае хозяин берет свое лицом, а купец лишаетсявещи, но может отыскивать продавца". XVI. "Ежели будет украден холоп, то господин, опознав его, также идет сним на свод от человека к человеку, и третий ответчик дает ему своегохолопа, но с украденным идет далее. Отысканный виновник платит все убыткии 12 гривен пени Князю; а третий ответчик берет обратно холопа, отданногоим в залог вместо сведенного". XVII. "О беглом холопе господин объявляет на торгу, и ежели чрез тридни опознает его в чьем доме, то хозяин сего дому, возвратив укрытогобеглеца, платит еще в Казну 3 гривны. - Кто беглецу даст хлеба или укажетпуть, тот платит господину 5 гривен, а за рабу 6, или клянется, что он неслыхал об их бегстве. Кто представит ушедшего холопа, тому дает господингривну; а кто упустит задержанного беглеца, платит господину 4 гривны, аза рабу 5 гривен: в первом случае пятая, а во втором шестая уступается емуза то, что он поймал беглых. - Кто сам найдет раба своего в городе, тотберет Посадникова Отрока и дает ему 10 кун за связание беглеца". XVIII. "Кто возьмет чужого холопа в кабалу, тот лишается данных холопуденег или должен присягнуть, что он считал его свободным: в таком случаегосподин выкупает раба и берет все имение, приобретенное сим рабом". XIX. "Кто, не спросив у хозяина, сядет на чужого коня, тот платит внаказание 3 гривны" - то есть всю цену лошади. Сей закон елово в словоесть повторение древнего Ютландского и еще более доказывает, чтогражданские уставы Норманов были основанием Российских. XX. "Ежели наемник потеряет собственную лошадь, то ему не за чтоответствовать; а ежели утратит плуг и борону господскую, то обязан платитьили доказать, что сии вещи украдены в его отсутствие и что он был послансо двора за господским делом". Итак, владельцы обрабатывали свои земли неодними холопами, но и людьми наемными. - "Вольный слуга не ответствует заскотину, уведенную из хлева; но когда растеряет оную в поле или не загонитна двор, то платит. - Ежели господин обидит слугу и не выдаст ему полногожалованья, то обидчик, удовольствовав истца, вносит 60 кун пени; ежелинасильственно отнимет у него деньги, то, возвратив их, платит еще в Казну3 гривны". XXI. "Ежели кто будет требовать своих денег с должника, а должникзапрется, то истец представляет свидетелей. Когда они поклянутся всправедливости его требования, заимодавец берет свои деньги и еще 3 гривныв удовлетворение. - Ежели заем не свыше трех гривен, то заимодавец одинприсягает; но больший иск требует свидетелей или без них уничтожается". XXII. "Если купец поверил деньги купцу для торговли и должник начнетзапираться, то свидетелей не спрашивать, но ответчик сам присягает".Законодатель хотел, кажется, изъявить в сем случае особенную доверенностьк людям торговым, которых дела бывают основаны на чести и Вере. XXIII. "Если кто многим должен, а купец иностранный, не зная ничего,поверит ему товар: в таком случае продать должника со всем его имением, ипервыми вырученными деньгами удовольствовать иностранца или Казну;остальное же разделить между прочими заимодавцами: но кто из них взял ужемного ростов, тот лишается своих денег". XXIV. "Ежели чужие товары или деньги у купца потонут, или сгорят, илибудут отняты неприятелем, то купец не ответствует ни головою, нивольностию и может разложить платеж в сроки: ибо власть Божия и несчастиене суть вина человека. Но если купец в пьянстве утратит вверенный емутовар или промотает его, или испортит от небрежения: то заимодавцыпоступят с ним, как им угодно: отсрочат ли платеж, или продадут должника вневолю". XXV. "Если холоп обманом, под именем вольного человека, испросит у когоденьги, то господин его должен или заплатить, или отказаться от раба; нокто поверит известному холопу, лишается денег. - Господин, позволив рабуторговать, обязан платить за него долги". XXVI. "Если гражданин отдаст свои пожитки на сохранение другому, то всвидетелях нет нужды. Кто будет запираться в принятии вещей, долженутвердить клятвою, что не брал их. Тогда он прав: ибо имение поверяютединственно таким людям, коих честь известна; и кто берет его насохранение, тот оказывает услугу". XXVII. "Кто отдает деньги в рост или мед и жито взаймы, тому в случаеспора представить свидетелей и взять все по сделанному договору. Месячныеросты берутся единственно за малое время; а кто останется должным целыйгод, платит уже третные, а не месячные". Мы не знаем, в чем состояли те идругие, основанные на всеобщем обыкновении тогдашнего времени; но ясно,что последние были гораздо тягостнее и что законодатель хотел облегчитьсудьбу должников. - "Законы позволяют брать 10 кун с гривны на год" - тоесть сорок на сто. В землях, где торговля, художества и промышленностьцветут из давних времен, деньги теряют цену от своего множества. ВГолландии, в Англии заимодавцы довольствуются самым малым прибытком; но встранах, подобно древней России, богатых только грубыми естественнымипроизведениями, а не монетою, - в странах, где первобытная дикость нравовуже смягчается навыками гражданскими; где новая внутренняя и внешняяторговля знакомит людей с выгодами роскоши, - деньги имеют высокую цену, илихоимство пользуется их редкостию. Следуют общие постановления для уликии оправдания: XXVIII. "Всякий уголовный донос требует свидетельства и присяги семичеловек; но Варяг и чужестранец обязывается представить только двух. Когдадело идет единственно о побоях легких, то нужны вообще два свидетеля; ночужестранца никогда нельзя обвинить без семи". Итак, древние наши законыособенно покровительствовали иноземцев. XXIX. "Свидетели должны быть всегда граждане свободные; только по нуждеи в малом иске дозволено сослаться на Тиуна Боярского или закабаленногослугу". (Следственно, Боярские Тиуны не были свободные люди, хотя жизнь их, какозначено в первой статье, ценилась равно с жизнию вольных граждан.) -"Ноистец может воспользоваться свидетельством раба и требовать, чтобыответчик оправдался испытанием железа. Если последний окажется виновным,то платит иск; если оправдается, то истец дает ему за муку гривну и вКазну 40 кун, Мечнику 5 кун, Княжескому Отроку полгривны (что называетсяжелезною пошлиною). Когда же ответчик вызван на сие испытание по неясномусвидетельству людей свободных, то, оправдав себя, не берет ничего с истца,который платит единственно пошлину в Казну. - Не имея никаких свидетелей,сам истец доказывает правость свою железом: чем решить всякие тяжбы в убийстве, воровстве и поклепе, ежели искстоит полугривны золота; а ежели менее, то испытывать водою; в двух жегривнах и менее достаточна одна истцова присяга". Законы суть дополнения летописей: без Ярославовой Правды мы не зналибы, что древние Россияне, подобно другим народам, употребляли железо иводу для изобличения преступников: обыкновение безрассудное и жестокое,славное в истории средних веков под именем суда Небесного. Обвиняемый бралв голую руку железо раскаленное или вынимал ею кольцо из кипятка: послечего судьям надлежало обвязать и запечатать оную. Ежели через три дня неоставалось язвы или знака на ее коже, то невинность была доказана. Умздравый и самая Вера истинная долго не могли истребить сего уставаязыческих времен, и Христианские Пастыри торжественно освящали железо иводу для испытания добродетели или злодейства не только простых граждан,но и самых Государей в случае клеветы или важного подозрения. Народ думал,что Богу легко сделать чудо для спасения невинного; но хитрость судейпристрастных могла обманывать зрителей и спасать виновных. Древнейшие законы всех народов были уголовные; но Ярославовы определяюти важные права наследственности. XXX. "Когда простолюдин умрет бездетен, то все его имение взять вКазну; буде остались дочери незамужние, то им дать некоторую часть оного.Но Князь не может наследовать после Бояр и мужей, составляющих воинскуюдружину; если они не имеют сыновей, то наследуют дочери". Но когда не былои последних? Родственники ли брали имение или Князь?.. Здесь видимзаконное, важное преимущество чиновников воинских. XXXI. "Завещаниеумершего исполняется в точности. Буде он не изъявил воли своей, в такомслучае отдать все детям, а часть в церковь для спасения его души. Дворотцевский всегда без раздела принадлежит меньшему сыну" - как юнейшему именее других способному наживать доход. XXXII. "Вдова берет, что назначил ей муж: впрочем она не естьнаследница. - Дети первой жены наследуют ее достояние или вено,назначенное отцом для их матери. Сестра ничего не имеет, кроме добровольного приданого от своих братьев". XXXIII. "Если жена, дав слово остаться вдовою, проживет имение и выйдетзамуж, то обязана возвратить детям все прожитое. Но дети не могут согнатьвдовствующей матери со двора или отнять, что отдано ей супругом. Онавластна избрать себе одного наследника из детей или дать всем равнуючасть. Ежели мать умрет без языка, или без завещания, то сын или дочь, укоих она жила, наследуют все ее достояние". XXXIV. "Если будут дети разных отцов, но одной матери, то каждый сынберет отцевское. Если второй муж расхитил имение первого и сам умер, тодети его возвращают оное детям первого, согласно с показанием свидетелей". XXXV. "Если братья станут тягаться о наследии пред князем, то ОтрокКняжеский, посланный для их раздела, получает гривну за труд". XXXVI. "Ежели останутся дети малолетние, а мать выйдет замуж, то отдатьих при свидетелях на руки ближнему родственнику, с имением и с домом; ачто сей опекун присовокупит к оному, то возьмет себе за труд и попечение омалолетних; но приплод от рабов и скота остается детям. - За всеутраченное платит опекун, коим может быть и сам вотчим". XXXVII. "Дети, прижитые с рабою, не участвуют в наследии, но получаютсвободу, и с материю". Главою правосудия вообще был Князь, а Двор Княжеский обыкновеннымместом суда. Но Государь поручал сию власть Тиунам и своим Отрокам. - Чиновники,которым надлежало решить уголовные дела, назывались Вирниками, и каждыйсудья имел помощника, или Отрока, Метельника, или писца. Они брали запасот граждан и пошлину с каждого дела. - Вирнику и писцу его, для объездаволости, давали лошадей. В одном из новогородских списков Ярославовой Правды сказано, что истецво всякой тяжбе должен идти с ответчиком на извод перед 12 граждан - можетбыть, Присяжных, которые разбирали обстоятельства дела по совести,оставляя судье определить наказание и взыскивать пеню. Так было и вСкандинавии, откуда сей мудрый устав перешел в Великобританию. Англичаненаблюдают его доныне в делах уголовных. Саксон Грамматик повествует, что вVIII веке Рагнар Лодброк, Король Датский, первый учредил думу двенадцатиПрисяжных. Таким образом, устав Ярославов содержит в себе полную систему нашегодревнего законодательства, сообразную с тогдашними нравами. В нем неупоминается о некоторых возможных злодеяниях, например: о смертной отраве(как в 12 досках Рима), о насилии женщин (и проч.): для того ли, чтопервое было необыкновенно в России, а второе казалось законодателюсомнительным и неясным в доказательствах? Не упоминается также о многих условиях и сделках, весьма обыкновенных всамом начале гражданских обществ; но взаимная польза быть верным в слове ичесть служили вместо законов. Приметим, что древние свободные Россияне не терпели никаких телесныхнаказаний: виновный платил или жизнию, или вольностию, или деньгами - и скажем осих законах то же, что Монтескье говорит вообще о Германских: ониизъявляют какое-то удивительное простосердечие; кратки, грубы, но достойнылюдей твердых и великодушных, которые боялись рабства более, нежели смерти. Предложим еще одно замечание: Германцы, овладев Европою, не давали всехгражданских прав своих народам покоренным: так, по уставу Салическому, заубиение Франка надлежало платить 200 су, и вдвое менее за убиениеРимлянина. Но законы Ярославовы не полагают никакого различия междуРоссиянами Варяжского племени и Славянами: сим обстоятельством можноутвердить вероятность Несторова сказания, что Князья Варяжские незавоевали нашего отечества, но были избраны Славянами управлятьГосударством. Ярославу же приписывают древний устав Новогородский о мостовых, покоему знаем, что сей город, тогда уже весьма обширный, разделялся наЧасти, или Концы (Словенский, Неревский, Горничьский, Людин, Плотинский),а жители на Сотни, означаемые именами их Старейшин; что одна улицаназывалась Добрыниною (в память сего знаменитого Воеводы и дядиВладимирова), а главный ряд Великим рядом; что Немцы или Варяги, Готы илиГотландцы, привлеченные в Новгород торговлею, жили в особенных улицах, ипроч. - Но так называемый Церковный Устав Ярославов, о коем упоминаютновейшие Летописцы и коего имеем разные списки, есть без сомненияподложный, сочиненный около XIV столетия. Подобно мнимому Владимирову, ондает Епископам исключительное право судить оскорбление женскогоцеломудрия, всякие обиды, делаемые слабому полу, развод, кровосмешение,ссоры детей с родителями, зажигательство, воровство, драки и проч. СейУстав не согласен с Русскою Правдою и, кроме нелепостей, содержит в себевыражения и слова новейших времен; например, определяет пени рублями, ещене употребительными в денежном счете времен Ярославовых. Глава IV ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ, НАЗВАННЫЙ В КРЕЩЕНИИ ДИМИТРИЕМ. Г. 1054-1077 Уделы. Победа над Голядами и Торками. Половцы. Ужасные чудеса.Освобождение Судислава. Междоусобия. Поражение Россиян на берегах Альты.Мятеж в Киеве. Бегство Великого Князя. Разбитие Половцев. Киевляне хотятбежать в Грецию. Изяслав возвращается с Поляками. Киев - новая Капуя. Войнас Полоцким Князем. Перенесение мощей Бориса и Глеба. Новое бегство ВеликогоКнязя. Изяслав у Немецкого Императора. Посольство Генрика IV в Киев. ПисьмоПапы к Изяславу. Россияне в Силезии. Возвращение Изяслава. Междоусобие.Смерть Великого Князя. Монастырь Киевопечерский. Россияне служат в Греции.Зависимость нашей Церкви от Греческой. Переписка с Патриархами. Пророки иволшебники. Древняя Россия погребла с Ярославом свое могущество и благоденствие.Основанная, возвеличенная единовластием, она утратила силу, блеск игражданское счастие, будучи снова раздробленною на малые области. Владимирисправил ошибку Святослава, Ярослав Владимирову: наследники их не могливоспользоваться сим примером, не умели соединить частей в целое, иГосударство, шагнув, так сказать, в один век от колыбели своей до величия,слабело и разрушалось более трехсот лет. Историк чужеземный не мог бы судовольствием писать о сих временах, скудных делами славы и богатыхничтожными распрями многочисленных Властителей, коих тени, обагренныекровию бедных подданных, мелькают пред его глазами в сумраке вековотдаленных. Но Россия нам отечество: ее судьба и в славе и в уничиженииравно для нас достопамятна. Мы хотим обозреть весь путь ГосударстваРоссийского от начала до нынешней степени оного. Увидим толпу Князейнедостойных и слабых; но среди их увидим и Героев добродетели, сильныхмышцею и душою. В темной картине междоусобия, неустройств, бедствий,являются также яркие черты ума народного, свойства, нравов, драгоценныесвоею древностию. Одним словом, История предков всегда любопытна для того,кто достоин иметь отечество. Дети Ярославовы, исполняя его завещание, разделили по себе Государство.Область Изяславова, сверх Новагорода, простиралась от Киева на Юг и Западдо гор Карпатских, Польши и Литвы. Князь Черниговский взял еще отдаленныйТмуторокань, Рязань, Муром и страну Вятичей; Всеволод, кроме Переяславля,Ростов, Суздаль, Белоозеро и Поволжье, или берега Волги. Смоленскаяобласть заключала в себе нынешнюю Губернию сего имени с некоторою частиюВитебской, Псковской, Калужской и Московской. Пятый сын Ярославов, Игорь,получил от старшего брата, в частный Удел, город Владимир. Князь Полоцкий,внук славной Рогнеды, Брячислав, умер еще в 1044 году: сын его, Всеслав,наследовал Удел отца - и Россия имела тогда шесть юных Государей. Счастливая внутренняя тишина царствовала около десяти лет: Россияневооружались только против внешних неприятелей. Изяслав победил Голядов,жителей, как вероятно, Прусской Галиндии, народ Латышский; а ВсеволодТорков, восточных соседов Переяславской области, которые, услышав, что иВеликий Князь, вместе с Черниговским и Полоцким, идет на них сухим путем иводою, удалились от пределов России: жестокая зима, голод и мор истребилибольшую часть сего народа. - Но отечество наше, избавленное от Торков, сужасом видело приближение иных варваров, дотоле неизвестных в истории мира. Еще в 1055 году Половцы, или Команы, входили в область Переяславскую:тогда Князь их, Болуш, заключил мир со Всеволодом. Сей народ кочующий,единоплеменный с Печенегами и, вероятно, с нынешними Киргизами, обитал встепях Азиатских, близ моря Каспийского; вытеснил Узов (именуемых, каквероятно, Торками в нашей летописи); принудил многих из них бежать к Дунаю(где они частию погибли от язвы, частию поддалися Грекам); изгнал,кажется, Печенегов из нынешней юго-восточной России и занял берега Черногоморя до Молдавии, ужасая все Государства соседственные: Греческую Империю,Венгрию и другие. - О нравах его говорят Летописцы с омерзением: грабеж икровопролитие служили ему забавою, шатры всегдашним жилищем, кобыльемолоко, сырое мясо, кровь животных и стерво обыкновенною пищею. - Мир стакими варварами мог быть только опасным перемирием, и в 1061 годуПоловцы, не имея терпения дождаться лета, с Князем своим Секалом зимоюворвались в области Российские, победили Всеволода и с добычеювозвратились к Дону. С сего времени начинаются бедствия России, и Летописец сказывает, чтоНебо предвестило их многими ужасными чудесами; что река Волхов шла вверхпять дней; что кровавая звезда целую неделю являлась на Западе, солнцеутратило свое обыкновенное сияние и восходило без лучей, подобно месяцу;что рыболовы Киевские извлекли в неводе какого-то удивительного мертвогоурода, брошенного в Днепр. Сии сказки достойны некоторого замечания, изъявляя страшноевпечатление, оставленное в уме современников тогдашними несчастиямиГосударства. "Небо правосудно! - говорит Нестор: - оно наказывает Россиянза их беззакония. Мы именуемся Христианами, а живем как язычники; храмыпусты, а на игрищах толпятся люди; в храмах безмолвие, а в домах трубы,гусли и скоморохи". - Сия укоризна, без сомнения, не исправиласовременников, но осталась для потомства любопытным известием о тогдашнихнравах. Дети Ярославовы еще не нарушали завещания родительского и жили дружно.Изяслав считал себя более равным, нежели Государем братьев своих: так они,по смерти Вячеслава в 1057 году, с общего согласия отдали Смоленск Игорю(чрез два года потом умершему) и, вспомнив о заточенном дяде, Судиславе,возвратили ему свободу. Сей несчастный сын Великого Владимира, двадцатьчетыре года сидев в темнице, клятвенно отказался от всяких требованийвластолюбия, даже от самого света, постригся и кончил жизнь в Киевскоммонастыре Св. Георгия. Первым поводом к междоусобию было отдаленное Княжество Тмутороканское.Владимир Ярославич оставил сына, Ростислава, который, не имея никакогоУдела, жил праздно в Новегороде. Будучи отважен и славолюбив, онподговорил с собою некоторых молодых людей; вместе с Вышатою, сыномНовогородского Изяславова Посадника Остромира, ушел в Тмуторокань и выгналюного Князя, Глеба Святославича, который управлял сею Азовскою областию.Святослав спешил туда с войском: племянник его, уважая дядю, отдал емугород без сопротивления; но когда Черниговский Князь удалился, Ростиславснова овладел Тмутороканем. Скоро народы горские, Касоги и другие, должныбыли признать себя данниками юного Героя, так, что его славолюбие исчастие устрашили Греков, которые господствовали в Тавриде: они подослалик сему Князю своего знатного чиновника, Катапана или Префекта, умевшеговкрасться к нему в доверенность; и в то время, как Ростислав, угощаямнимого друга, пил с ним вино, Катапан, имея под ногтем скрытый яд,впустил его в чашу, отравил Князя, уехал в Херсон и торжественно объявилжителям, что завоеватель Тмутороканский умрет в седьмой день. Предсказаниеисполнилось; но Херсонцы, гнушаясь таким коварством, убили сего злодеякамнями. Безвременная кончина мужественного Ростислава, отца трех сыновей,была в тогдашних обстоятельствах несчастием для России: он мог бы лучшедругих защитить отечество и сохранить по крайней мере воинскую его славу.Нестор описывает сего юношу, прекрасного и благовидного, не только храбрымв битвах, но и добрым, чувствительным, великодушным. Святослав не мог вторично смирить племянника своего, Ростислава, длятого, что в Государстве явился новый неприятель: Князь Полоцкий. Сейправнук Рогнедин ненавидел детей Ярославовых и считал себя законнымнаследником престола Великокняжеского: ибо дед его, Изяслав, был старшимсыном Св. Владимира. Современный Летописец называет Всеслава злым и кровожадным, суеверноприписывая сию жестокость какой-то волшебной повязке, носимой сим Княземдля закрытия природной на голове язвины. Всеслав, без успеха осаждавПсков, неожидаемо завоевал Новгород; пленил многих жителей; не пощадил исвятыни церквей, ограбив Софийскую. Оскорбленные такою наглостию,Ярославичи соединили силы свои и, несмотря на жестокую зиму, осадили Минскв Княжестве Полоцком; взяли его, умертвили граждан, а жен и детей отдали вплен воинам. Всеслав сошелся с неприятелями на берегах Немана, покрытыхглубоким снегом. Множество Россиян с обеих сторон легло на месте. ВеликийКнязь победил; но, еще страшась племянника, вступил с ним в мирныепереговоры и звал его к себе. Всеслав, поверив клятве Ярославичей, что онине сделают ему никакого зла, переехал Днепр на лодке близ Смоленска.Великий Князь встретил его, ввел в шатер свой и отдал в руки воинам: несчастного взяли вместе с двумя сыновьями, отвезли в Киев и заключилив темницу. [1067-1068 гг.] Провидение наказало вероломных: там, где отец иходержал славную победу над Святополком и Печенегами, на берегах Альты,чрез несколько месяцев Изяслав и братья его в ночном сражении былинаголову разбиты свирепыми Половцами. Великий Князь и Всеволод ушли вКиев, а Святослав в Чернигов. Воины первого, стыдясь своего бегства,требовали Веча; собрались на торговой площади, в Киевском Подоле, иприслали сказать Изяславу, чтобы он дал им оружие и коней для вторичнойбитвы с Половцами. Великий Князь, оскорбленный сим своевольством, не хотелисполнить их желания. Сделался мятеж, и недовольные, обвиняя во всемглавного Воеводу Изяславова, именем Коснячка, окружили дом его. Воеводаскрылся. Мятежники разделились на две толпы: одни пошли отворить городскуютемницу, другие на двор Княжеский. Изяслав, сидя с дружиною в сенях,смотрел в окно, слушал укоризны народа и думал усмирить бунт словами.Бояре говорили ему, что надобно послать стражу к заточенному Всеславу;наконец, видя остервенение черни, советовали Великому Князю тайноумертвить его. Но Изяслав не мог ни на что решиться, и бунтовщикидействительно освободили Полоцкого Князя: тогда оба Ярославича в ужасебежали из столицы, а народ объявил Всеслава Государем своим и разграбилДом Княжеский, похитив великое множество золота, серебра, куниц и белок. Изяслав удалился в Польшу; но его братья спокойно княжили в своихуделах, а племянник Глеб в области Воспорской, будучи снова призван еежителями. Князь Черниговский имел случай отмстить Половцам, которые жгли играбили в его области. Предводительствуя малочисленною конною дружиною, онвступил с ними в битву: 3000 Россиян, ободренных примером и словами Князя,стремительно ударили на 12000 Половцев, смяли их и пленили Вождянеприятельского; множество варваров утонуло в реке Снове. Черниговцывспомнили великодушную храбрость отцов своих, приученных к победеМстиславом, знаменитым сыном Владимира Великого. Король Польский, Болеслав II, сын Марии, Владимировой дочери, и супругнеизвестной нам Княжны Российской, приняв Изяслава со всеми знакамиискреннего дружелюбия как Государя несчастного и ближнего родственника,охотно согласился быть ему помощником. Всеслав допустил его до самогоБелагорода; наконец выступил с войском из Киева; но, устрашенный силоюПоляков и, может быть, не веря усердию своих новых подданных, ночью ушелиз стана в Полоцк. Россияне, сведав о бегстве его, с ужасом возвратились вКиев. Все граждане собрались на Вече и немедленно отправили Послов кСвятославу и Всеволоду объявить им, что Киевляне, изгнав Государязаконного, признают вину свою; но как Изяслав ведет с собою враговиноплеменных, коих жестокость еще памятна Россиянам, то граждане не могутвпустить его в столицу, и прибегают в сей крайности к великодушиюдостойных сынов Ярослава и отечества. "Врата Киева для вас отверсты, -говорили Послы: - идите спасти град великого отца своего; а ежели неисполните нашего моления, то мы, обратив в пепел столицу России, с женамии детьми уйдем в землю Греческую". Святослав обещал за них вступиться, но требовал, чтобы они изъявилипокорность Изяславу. "Когда брат мой, - сказал Черниговский Князь, -войдет в город мирно и с малочисленною дружиною, то вам нечего страшиться.Когда же он захочет предать Киев в жертву Ляхам, то мы готовы мечомотразить Изяслава, как неприятеля". В то же самое время Святослав иВсеволод известили брата о раскаянии Киевлян, советуя, чтобы он удалилПоляков, шел в столицу и забыл мщение, если не хочет быть врагом России ибратьев. Великий Князь, дав слово быть милосердым, послал в Киев сынасвоего, Мстислава, который, в противность торжественному договору, началкак зверь свирепствовать в столице: умертвил 70 человек, освободившихВсеслава; других ослепил и жестоко наказал множество невинных, без суда,без всякого исследования. Граждане не смели жаловаться и с покорностиювстретили Изяслава, въехавшего в столицу с Болеславом и с малым числомПоляков [2 мая 1069 г.]. Историки Польские говорят, что Великий Князь, обязанный Королюсчастливою переменою судьбы своей, взялся содержать его войско, давал емусъестные припасы, одежду и жалованье; что Болеслав, плененный красотоюместа, роскошными приятностями Киева и любезностию Россиянок, едва могвыйти из сей новой Капуи, что он на возвратном пути, в Червенской области,или Галиции, осаждал Перемышль, который, будучи весьма укрепленискусством, каменными стенами и башнями, долгое время оборонялся. Ежелисие обстоятельство справедливо, то Болеслав вышел из России неприятелем:что же могло вооружить его против Великого Князя? Сказание Нестора служитобъяснением: Россияне, ненавидя Поляков, тайно убивали их, и Король,устрашенный сею народною местию, подобно его знаменитому прадеду,Болеславу I, спешил оставить наше отечество. Изяслав, через семь месяцев снова Государь Киевский, не забыл, чтобедственный для него мятеж сделался на торговой площади: сие место,отдаленное от дворца, казалось ему опасным, и для того он перевел торг изПодола в верхнюю часть города: осторожность малодушная и бесполезная! Едваучредив порядок в столице, Великий Князь спешил отмстить Всеславу и,жарким приступом взяв Полоцк, отдал сей важный город в удел Мстиславу: повнезапной же его кончине Святополку, другому своему сыну. Но в то самоевремя бодрый Всеслав с сильным войском явился под стенами Новагорода, гденачальствовал юный Глеб Святославич, переведенный туда отцом изТмутороканя. Ненавидя Полоцкого Князя, Новогородцы сразились отчаянно,разбили его и могли бы взять в плен, но великодушно дали ему спастисябегством. - Сия война кончилась ничем: ибо деятельный Всеслав умел сноваовладеть своею наследственною областию, и хотя был еще побежден Ярополком,третьим сыном Великого Князя, однако ж удержал за собою Полоцк. - Междутем бедное отечество стенало от внешних неприятелей; требовало защитникови не находило их: Половцы свободно грабили на берегах Десны. Союз Ярославичей казался неразрывным. Изяслав, соорудив новую церковь вВышегороде, управляемом тогда Вельможею Чудиным, вздумал поставить в нейгробы Бориса и Глеба и призвал своих братьев на сие торжество. Оносовершилось в присутствии знаменитейшего Духовенства, Бояр и народа, 2Маия [1072 г.], день в который Великий Князь, за три года пред тем,вступил с Болеславом в Киев. Сами Ярославичи несли раку Борисову, имитрополит Георгий признал святость Российских Мучеников, к удовольствиюГосударя и народа. Духовное празднество заключилось веселым пиром: триКнязя обедали за одним столом, вместе с своими Боярами, и разъехалисьдрузьями. Сия дружба скоро обратилась в злобу. Святослав, желая большей власти,уверил Всеволода, что старший брат тайно сговаривается против них с КняземПолоцким. Они вооружились, и несчастный Изяслав вторично бежал в Польшу, надеясь,что великие сокровища, увезенные им из Киева, доставят ему сильныхпомощников вне Государства. Но Болеслав уже не хотел искать новыхопасностей в России: взял его сокровища и (по словам Летописца) указал емупуть от себя. Горестный изгнанник отправился к Немецкому Императору,Генрику IV; был ему представлен в Маинце Саксонским Маркграфом Деди;поднес в дар множество серебряных и золотых сосудов, также меховдрагоценных, и требовал его заступления, обещая, как говорят НемецкиеЛетописцы, признать себя данником Империи. Юный и храбрый Генрик,готовимый судьбою к бедствиям гораздо ужаснейшим Изяславовых, не отказалсябыть защитником угнетенного. Окруженный в собственном Государствеизменниками и неприятелями, он послал в Киев Бурхарда, Трирского духовногоЧиновника, брата Оды, шурина Вячеславова, как вероятно, и велел объявитьКнязьям Российским, чтобы они возвратили Изяславу законную власть, или,несмотря на отдаленность, мужественное войско Немецкое смирит хищников. ВКиеве господствовал тогда Святослав, придав, может быть, Всеволодунекоторые из южных городов: он дружелюбно угостил Послов Императорских истарался уверить их в своей справедливости. Нестор пишет, что сей Князь,подобно Иудейскому Царю Езекии, величался пред Немцами богатством казнысвоей и что они, видя множество золота, серебра, драгоценных паволок,благоразумно сказали: Государь! мертвое богатство есть ничто в сравнении смужеством и великодушием. "Следствие доказало истину их слов, - прибавляетНестор: - по смерти Святослава исчезли как прах все его сокровища". -Бурхард возвратился к Императору с дарами, которые удивили Германию."Никогда, - говорит современный Немецкий Летописец, - не видали мы столькозолота, серебра и богатых тканей". Генрик, обезоруженный щедростьюСвятослава и не имея, впрочем, никакого способа воевать с Россиянами,утешил изгнанника одним бесполезным сожалением. Изяслав обратился к Папе, славному в Истории Григорию VII, хотевшемубыть Главою всеобщей Монархии, или Царем Царей, и послал в Рим сынасвоего. Жертвуя властолюбию и православием Восточной Церкви и достоинствомГосударя независимого, он признавал не только духовную, но и мирскуювласть Папы над Россиею; требовал его защиты и жаловался ему на КороляПольского. Григорий отправил Послов к Великому Князю и к Болеславу,написав к первому следующее: "Григорий Епископ, слуга слуг Божиих, Димитрию, Князю Россиян (RegiRussorum), и Княгине, супруге его, желает здравия и посылает Апостольскоеблагословение. Сын ваш, посетив святые места Рима, смиренно молил нас, чтобы мывластию Св. Петра утвердили его на Княжении, и дал присягу быть верным ГлавеАпостолов. Мы исполнили сию благую волю - согласную с вашею, как онсвидетельствует, - поручили ему кормило Государства Российского именемВерховного Апостола, с тем намерением и желанием, чтобы Св. Петр сохранилваше здравие, княжение и благое достояние до кончины живота, и сделал васнекогда сопричастником славы вечной. Желая также изъявить готовность к дальнейшим услугам, доверяем симПослам - из коих один вам известен и друг верный - изустно переговорить свами о всем, что есть и чего нет в письме. Приимите их с любовию, какПослов Св. Петра; благосклонно выслушайте и несомненно верьте тому, чтоони предложат вам от имени нашего - и проч. Всемогущий Бог да озаритсердца ваши и да приведет вас от благ временных ко славе вечной. Писано вРиме, 15 Маия, Индикта ХIII" (то есть 1075 году). Таким образом Изяслав, сам не имея тогда власти над Россиею, дал поводнадменному Григорию причислить сию Державу ко мнимым владениям Св. Петра,зависящим от мнимого Апостольского Наместника!.. В письме к Болеславуговорит Папа: "Беззаконно присвоив себе казну Государя Российского, тынарушил добродетель Христианскую. Молю и заклинаю тебя именем Божиимотдать ему все взятое тобою или твоими людьми: ибо хищники не внидут вЦарствие Небесное, ежели не возвратят похищенного". Заступление гордого Папы едва ли имело какое-нибудь действие, и вследующем [1076] году юные Князья Российские, Владимир Мономах и Олег -первый Всеволодов, а вторый Святославов сын, - заключив союз с Поляками,ходили с войском в Силезию помогать Болеславу против Герцога Богемского.Но скоро обстоятельства, к счастию Изяславову, переменились. Главный врагего, Святослав, умер от разрезания какой-то затверделости, или опухоли.Тогда изгнанник ободрился: собрал несколько тысяч Поляков и вступил вРоссию. Добродушный Всеволод встретил его в Волынии и, вместо битвы,предложил ему мир. Братья клялися, забыв прошедшее, умереть друзьями, истарший въехал в Киев Государем, уступив меньшему Княжение Черниговское, асыну его, Владимиру, Смоленск. Опасаясь честолюбия беспокойных племянников и замыслов давнишнего врагасвоего, Всеслава, они хотели удалить первых от всякого участия в правлениии вторично изгнать последнего. Роман Святославич княжил в Воспорскойобласти: сын Вячеславов, Борис в самое то время, когда Изяслав и Всеволодзаключали мир на границе, овладел Черниговым; но предвидя, что дяди неоставят его в покое и накажут как хищника, чрез несколько дней ушел вТмуторокань к Роману. Князь Новогородский, Глеб, юноша прекрасный идобродушный, к общему сожалению погиб тогда в отдаленном Заволочье:Изяслав отдал его Княжение Святополку, а другому сыну своему, Ярополку,Вышегород. Олег Святославич господствовал в области Владимирской: ондолжен был, по воле дядей своих, выехать оттуда и жить праздно вЧернигове. Князь Полоцкий довольствовался независимостию и наследственнымуделом: Ярославичи объявили ему войну. Всеволод ходил к его столице иничего более не сделал. В следующий год Владимир Мономах и Святополквыжгли только ее предместие; но Мономах возвратился к отцу с богатоюдобычею, дал ему и печальному Олегу роскошный обед на красном дворе вЧернигове и поднес Всеволоду в дар несколько фунтов золота. Сей Олег, рожденный властолюбивым, не мог быть обольщен ласками дяди ибрата; считал себя невольником в доме Всеволодовом; хотел свободы,господства; бежал в Тмуторокань и решился, вместе с Борисом Вячеславичем,искать счастия оружием. Наняв Половцев, они вошли в пределы Черниговского Княжения и разбилиВсеволода. Многие знаменитые Бояре лишились тут жизни. Победители взяли Чернигов идумали, что все Государство должно признать власть их; а несчастныйВсеволод ушел в Киев, где Изяслав обнял его с нежностию и сказал ему сиидостопамятные слова: "Утешься, горестный брат, и вспомни, что было со мною в жизни!Отверженный народом, всегда мне любезным; лишенный престола и всегозаконного достояния, мог ли я чем-нибудь укорять себя? Вторично изгнанныйбратьями единокровными - и за что? свидетельствуюсь Богом в моейневинности - я скитался в землях чуждых; искал сожаления иноплеменников!По крайней мере ты имеешь друга. Если нам княжить в земле Русской, тообоим; если быть изгнанными, то вместе. Я положу за тебя свою голову..."Он немедленно собрал войско. Мужественный Владимир спешил также изСмоленска к отцу своему и едва мог пробиться сквозь многочисленные толпыПоловцев. Великий князь, Всеволод, Ярополк и Мономах соединенными силамиобступили Чернигов. Олег и Борис находились в отсутствии; но гражданехотели обороняться. Владимир взял приступом внешние укрепления и стеснилосажденных внутри города. Узнав, что племянники идут с войском кЧернигову, Изяслав встретил их. Олег не надеялся победить четырехсоединенных Князей и советовал брату вступить в мирные переговоры; ногордый Борис ответствовал ему: "Останься спокойным зрителем моей битвы сними", - сразился близ Чернигова и заплатил жизнию за свое властолюбие.Еще кровь лилась рекою. Изяслав стоял среди пехоты: неприятельский всадник ударил его копьем в плечо: Великий Князь палмертвый на землю. Наконец Олег обратился в бегство и с малым числом воиновушел в Тмуторокань. - Бояре привезли тело Изяслава в ладии: на берегужители Киевские, знатные и бедные, светские и духовные, ожидали его сослезами; вопль народный (как говорит Летописец) заглушал священное пение.Ярополк с Княжескою дружиною шел за трупом, оплакивая несчастную судьбу идобродетели отца своего. - Положенное в мраморную раку, тело ВеликогоКнязя было предано земле в храме Богоматери, где стоял памятник Св.Владимира. Нестор пишет, что Изяслав, приятный лицом и величественный станом, неменее украшался и тихим нравом, любил правду, ненавидел криводушие; что онистинно простил мятежных Киевлян и не имел ни малейшего участия вжестокостях Мстиславовых; помнил только любовь Всеволода, добровольноуступившего ему Великое Княжение, и забыл вражду его; сказал, что охотноумрет за брата, и, к несчастию, сдержал слово... Верим похвалесовременника благоразумного, любившего отечество и добродетель; но Изяславбыл столь же малодушен, сколь мягкосердечен: хотел престола, и не умел твердо сидеть на оном. Своевольные злодеяниясына в Киеве - ибо казнь без суда и нарушение слова есть всегда злодеяние- изъявляют, по крайней мере, слабость отца, который в то же самое времясделал его Князем Владетельным. Наконец бедствие Минска и вероломноезаточение Всеслава согласны ли с похвалами Летописца? Изяслав оставил свое имя в наших древних законах. По кончине родителяон призвал на совет братьев своих, Святослава и Всеволода, также умнейшихВельмож того времени: Коснячка, Воеводу ненавистного Киевлянам, Перенита,Никифора, Чудина и совершенно уничтожил смертную казнь, уставив денежнуюпеню за всякие убийства: по излишнему ли человеколюбию, как Владимир? или для сохранения людей,которые могли еще служить отечеству? или для обогащения Вирами казныГосударей? При Изяславе был основан славный монастырь Киевопечерский, и сам Несторрассказывает достопамятные обстоятельства сего учреждения. Некто, жительгорода Любеча, одушевленный Христианским усердием, захотел видеть Святуюгору, возлюбил житие Монахов Афонских и, постриженный в их обители, былназван Антонием. Игумен, наставив его в правилах монастырских, дал ему благословение ивелел идти в Россию, предвидя, что он будет в нашем отечестве светиломЧерноризцев. Антоний возвратился еще при князе Ярославе, обходил тогдашниемонастыри Российские и близ Киева, на высоком берегу Днепровском, увиделпещеру: Иларион, будучи еще простым Иереем Берестовским, ископал онуюсобственными руками и часто, окруженный безмолвием дремучего леса, молилсяв ней Богу. Она стояла уже пустая: Иларион, в сане Митрополита, пас Церковь и жил в столице. Антонийпленился красотою сего дикого уединения, остался в пещере Иларионовой ипосвятил дни свои молитве. Слух о пустыннике разнесся в окрестностях:многие люди желали видеть святого мужа; сам Великий Князь Изяслав приходилк нему с своею дружиною требовать благословения. Двенадцать Монахов,отчасти Антонием постриженных, выкопали там подземную церковь с кельями.Число их беспрестанно умножалось: Великий Князь отдал им всю гору над пещерами, где они заложили большуюцерковь с оградою. Смиренный Антоний не хотел начальства: поручив новуюОбитель Игумену Варлааму, уединился в пещеру, однако ж не избавился отгонения. Считая Антония другом Всеславовым, Великий Князь приказал воинамночью схватить его и вывезти из области Киевской. Но добродетельный мужскоро возвратился с честию в любимую свою пещеру и жил в ней до самойкончины, имев удовольствие видеть Лавру Киевскую в самом цветущемсостоянии. Щедрость и набожность Ярославичей обогатили сей монастырьдоходами и поместьями. Святослав дал 100 гривен, или 50 фунтов золота, настроение каменного великолепного храма Печерского, призвал художников изКонстантинополя и своими руками начал копать ров для основания церкви. Знаменитый Варяг Симон, Вельможа Всеволодов, подарил Антонию наукрашение олтаря златую цепь в 50 гривен и венец драгоценный, наследиеотца его, Князя Варяжского. Св. Феодосий, преемник Варлаамов, заимствовалот Цареградского Студийского монастыря устав Черноризцев, который сделалсяобщим для всех монастырей российских. Сей благочестивый Игумен завел вКиеве первый дом странноприимства и питал несчастных в темницах.Добродетель Феодосиева была столь уважаема, что Великий Князь нередкоприходил беседовать с ним наедине, оставался у него обедать, ел хлеб,сочиво и с улыбкою говаривал, что роскошная трапеза Княжеская ему не такприятна, как монастырская. Любя Изяслава, Феодосий великодушно обличалвиновного брата, гонителя его, в беззаконии. Святослав терпел сииукоризны, оправдывался, и когда святой муж входил в шумный дворец его, гдечасто гремела музыка, органы и гусли, тогда все умолкало. Лежа на смертномодре, Феодосий благословил Святослава и сына его, Глеба. Монахи Печерские,возбуждаемые наставлением и примером своих достойных начальников, служилиревностно Богу и человечеству; некоторые из них прияли венцы Мучеников,обращая идолопоклонников: Леонтий в Ростове, Св. Кукша в земле Вятичей (вОрловской или Калужской Губернии). Самые Вельможи, отказываясь от света,искали душевного мира в Печерской Обители. Так Варлаам, первый Игумен, сынзнаменитейшего Боярина Иоанна и внук славного Вышаты, ослепленногоКонстантином Мономахом, был пострижен Антонием. Сей юноша, плененныйучением святого мужа, приехал к нему со многими Отроками, которые велинавьюченных лошадей; сошел с коня, бросил к ногам Антония свою одеждуБоярскую и сказал: "Вот прелесть мира! Употреби, как тебе угодно, мое бывшее имение; хочу жить в уединении ибедности". Изяслав и его братья соблюдали неразрывную дружбу с Греками и давали имвойско, которое в частых внутренних неустройствах поддерживало слабыхИмператоров на троне. Знаменитый Алексий Комнин, еще не Государь, нотолько Полководец Империи, в 1077 году, смиряя мятежника Никифора Вриения,имел с собою множество судов Российских. Ярославичи возвратили Константинопольскому Патриарху важное правоставить Киевских Митрополитов: Георгий, преемник Иларионов, родом Грек,был прислан из Царяграда; устрашенный, может быть, раздором Князей, ончрез несколько лет выехал из нашего отечества. С того времени ЦерковьРоссийская, до самого падения Восточной Империи, зависела от ПатриархаКонстантинопольского, и в росписи Епископств, находившихся под еговедением, считалась семидесятым. В знак уважения к достоинству нашихМитрополитов, Патриархи обыкновенно писали к ним грамоты за свинцовою, ане восковою печатью: честь, которую они делали только Императорам, Королями знаменитейшим сановникам. Успехи Христианского благочестия в России не могли искоренить языческихсуеверий и мнимого чародейства. К Истории тогдашних времен относятсяследующие известия Несторовы: В 1071 году явился в Киеве волхв, который сказывал народу, что Днепрскоро потечет вверх и все земли переместятся; что Греция будет там, гдеРоссия, а Россия там, где Греция. Невежды верили, а благоразумные над нимсмеялись, говоря ему, чтобы он сам берегся. Сей человек (пишет Нестор)действительно пропал в одну ночь без вести. Около того же времени сделался в Ростовской области голод. Двакудесника или обманщика, жители Ярославля - основанного, думаю, ВеликимКнязем Ярославом, - ходили по Волге и в каждом селении объявляли, что бабыпричиною всего зла и скрывают в самих себе хлеб, мед и рыбу. Людиприводили к ним матерей, сестер, жен; а мнимые волхвы, будто бы надрезываяим плеча и высыпая из своего рукава жито, кричали: "Видите, что лежало уних за кожею!" Сии злодеи с шайкою помощников убивали невинных женщин,грабили имение богатых и дошли наконец до Белаозера, где Вельможа Янь, сынВышатин, собирал дань для Князя Святослава: он велел ловить их, и чрезнесколько дней белозерцы привели к нему двух главных обманщиков, которыене хотели виниться и, доказывая мудрость свою, открывали за тайну, чтоДиавол сотворил тело человека, гниющее в могиле, а Бог душу, парящую нанебеса; что Антихрист сидит в бездне; что они веруют в его могущество изнают все сокровенное от других людей. "Но знаете ли собственную вашуучасть?" - сказал Янь. "Ты представишь нас Святославу, - говориликудесники: - а если умертвишь, то будешь несчастлив". Смеясь над сеюугрозою, он велел их повесить на дубу, как государственных преступников. Не только в Скандинавии, но и в России Финны и Чудь славилисьволшебством, подобно как в древней Италии Тосканцы. Нестор рассказывает,что новогородцы ходили в Эстонию узнавать будущее от тамошних мудрецов,которые водились с черными крылатыми духами. Один из таких кудесниковторжественно осуждал в Новегороде Веру Христианскую, бранил Епископа ихотел идти пешком через Волхов. Народ слушал его как человека божественного. Ревностный Епископоблачился в святительские ризы, стал на площади и, держа крест в руках,звал к себе верных Христиан. Но ослепленные граждане толпились вокругобманщика: один Князь Глеб и дружина его приложились к святому кресту.Тогда Глеб подошел ко мнимому чародею и спросил: предвидит ли он, чтобудет с ним в тот день? - Волшебник ответствовал: "Я сделаю великиечудеса". "Нет!" - сказал смелый Князь - и топором рассек ему голову.Обманщик пал мертвый к ногам его, и народ уверился в своем заблуждении. Глава V ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД. Г. 1078-1093 Междоусобия. Олег в Родосе. Подвиги Мономаха. Убиение Ярополка.Нападение Болгаров на Муром. Засуха и мир. Землетрясение. Видения. НабегиПоловцев. Слабость Великого Князя. Кончина его. Дочь Всеволода за ГенрикомIV. Митрополит Иоанн. Его сочинение. Крестильницы. Праздник 9 Маия.Сношения с Римом. Не сын Изяслава, но Всеволод наследовал престол Великокняжеский. Дядя,по тогдашнему образу мыслей и всеобщему уважению к семейственным связям,имел во всяком случае право старейшинства и заступал место отца дляплемянников. - Сей Государь утвердил Святополка на Княжении Новогородском:другому сыну Изяславову, Ярополку, отдал Владимир и Туров, а МономахуЧернигов. Роман Святославич, Князь Тмутороканский, желая отмстить за Олега иБориса, немедленно начал войну междоусобную, которая стоила ему жизни.Половцы, его наемники, заключили мир со Всеволодом у Переяславля и навозвратном пути умертвили Романа; а брата его, Олега, неволею отправили вКонстантинополь. Пользуясь несчастием Святославичей, Великий Князь прислал в Тмутороканьнаместника своего, Ратибора. Но сия область Воспорская, убежище Князейобделенных, скоро была завоевана Давидом Игоревичем и ВолодаремРостиславичем, внуком и правнуком Великого Ярослава, которые также недолгов ней господствовали. Изгнанник Олег, жив два года на острове Родосе,славном в Истории своими древними мудрыми законами, Науками, великолепиемзданий и Колоссом огромным, возвратился в Тмуторокань и, вероятно, спомощию Греков овладел им; казнил многих виновных Козаров, его личныхнеприятелей, давших совет Половцам умертвить Романа; а Володаря и Давидаотпустил в Россию. Всеволод любил мир, и видел беспрестанное кровопролитие. Полоцкий Князьосадил Смоленск: Владимир спешил туда с Черниговскою конницею; не засталВсеслава, но Смоленск, зажженный неприятелем, еще дымился в пепле.Мономах, в наказание врагу своему, огнем и мечом опустошил его землю, ичрез несколько времени взяв Минск, отнял всех рабов и скот у жителей.Таким образом сей несчастный город вторично пострадал за своего Князя. -Мужественный сын Всеволодов не выпускал меча из рук: победил Торков,обитавших близ Переяславля; два раза ходил усмирять беспокойных Вятичей, ивезде гнал неутомимых злодеев России, Половцев, на берегах Десны, Хороля;пленял их Вождей, отбивал добычу. Но сии успехи не могли утвердитьгосударственной безопасности, и Князья Российские междоусобием своимусиливали внешних неприятелей. [1084-1086] Ростиславичи, воспитанные, кажется, в доме у Ярополка,бежали от него и в отсутствие дяди, который гостил у Всеволода в неделюПасхи, вооруженною рукою заняли Владимир. Всякой знаменитый мятежник,обещая грабеж и добычу, мог собирать тогда шайки усердных помощников:доказательство, сколь правление было слабо и своевольство народанеобузданно! Всеволод, оскорбленный несчастием племянника, велел Мономахуидти на Ростиславичей: их выгнали, и Ярополк возвратился в свой Удел счестию. - В то же время Давид Игоревич, скитаясь в южной России и внепределов ее, завладел Олешьем, Греческим городом близ устья Днепровского,и нагло ограбил там многих купцов: Всеволод, призвав его к себе, дал емуДорогобуж в Волынии. Сам Ярополк, облагодетельствованный Всеволодом, не устыдился бытьврагом его: Князь слабый, послушный коварным советникам и скоро наказанный за своюбезрассудность. Дядя, сведав о злых намерениях сего неблагодарного,предупредил их опасное исполнение; и слух, что Мономах идет с войском,заставил Ярополка бежать в Польшу. Владимир нашел в Луцке мать его,супругу, дружину, казну; возвратился с ними в Киев, а владение Ярополковоотдал Давиду Игоревичу. - Но Ярополк, не сыскав заступников вне России,скоро умилостивил Всеволода искренним раскаянием и, заключив мир с егосыном, Мономахом, в Волынии, получил обратно свое Княжение. Судьба не далаему времени заслужить великодушие дяди или снова быть неблагодарным. Ончрез несколько дней погиб от руки злодея, на пути в Червенский Звенигород:сей преступник, именем Нерядец, ехал за ним верхом вместе с другимиКняжескими Отроками и вонзил саблю в бок своему Государю, покойнолежавшему на колеснице. Ярополк встал, извлек из себя окровавленноежелезо, громко сказал: "Умираю от коварного врага" - и скончался.Летописец не объясняет тайной причины злодейства, сказывая только, чтоубийца бежал в Перемышль к Рюрику, старшему из Ростиславичей, которымВсеволод уступил сей город в Удел и которые, приняв изменника, навлекли насебя гнусное подозрение, более несчастное, нежели справедливое. ОтрокиЯрополковы привезли тело убиенного в Киев, чтобы воздать ему честьпогребения там, где лежали кости его родителя: Всеволод, Мономах, Ростислав (меньший сын Великого Князя), Духовенствои народ встретили оное с искренним изъявлением горести. - Летописецговорит, что Ярополк, добродушный подобно отцу своему, давал всегдацерковную десятину в храм Богоматери, исполняя завещание ВладимираВеликого; завидовал святости Бориса и Глеба и желал также умеретьмучеником. Давид Игоревич наследовал область Владимирскую. [1088 г.] Между тем как Всеволод занимался восстановлением порядка итишины в ближних областях, Камские Болгары взяли Муром. Не имея духавоинского, любя торговлю, земледелие и в случае неурожая питая восточныйкрай России, они хотели, вероятно, отмстить жителям Муромской области закакую-нибудь обиду или несправедливость: по крайней мере сия война неимела дальнейшего следствия, и взятый ими город недолго был в их власти. [1092 г.] Великий Князь не мог утешиться всеобщим спокойствием.Междоусобие прекратилось; но бедствия иного рода посетили Россию. Отбеспрестанных, неслыханных жаров везде иссохли поля, и леса в болотныхместах сами собою воспламенялись, к ужасу сельских жителей; голод,болезни, мор свирепствовали во многих областях, и в одном Киеве умерло от14 Ноября до 1 Февраля 7000 человек. Воображение несчастных видело во всем страшные знамения гневаБожеского: в самых обыкновенных метеорах, в затмении солнца, в легкомбывшем тогда землетрясении. К сим случаям естественным суеверие прибавилонелепые чудеса: рассказывали, что огромный змей упал с неба в то время,как Великий Князь забавлялся ловлею зверей; что злые духи в Полоцке ночьюи днем скакали на конях, невидимо уязвляя граждан, и что множество людейот того умерло. Народ стенал, Государь был в унынии, Половцы грабили; наобеих сторонах Днепра дымились села, обращенные в пепел сими жестокимиварварами, которые взяли даже несколько городов: Песочен на реке Супое,Переволоку близ устья Ворсклы, и нигде, кажется, не находилисопротивления. Наконец Василько Ростиславич, правнук Ярославов, уговорилих оставить Россию и вместе с ним воевать Польшу, ослабленную внутреннимираздорами. Сей Князь, по смерти брата своего, Рюрика, наследовал частьПеремышльской области: скоро увидим его великодушие и злосчастие. Всеволод, огорчаемый бедствиями народными и властолюбием своихплемянников, которые, желая господствовать, не давали ему покоя ибеспрестанно требовали Уделов, - с завистию воспоминал то счастливоевремя, когда он жил в Переяславле, довольный жребием Удельного Князя испокойный сердцем. Не имев никогда великодушной твердости, сей Князь,обремененный летами и недугами, впал в совершенное расслабление духа;удалил от себя Бояр опытных, слушал только юных любимцев и не хотел ужеследовать древнему обычаю Государей Российских, которые сами, вприсутствии Вельмож, судили народ свой на дворе Княжеском. Сильныеутесняли слабых; Наместники и Тиуны грабили Россию как Половцы: Всеволодне внимал жалобам. - Чувствуя приближение конца, он послал за большимсыном в Чернигов и скончался [1093 г.] в объятиях Владимира и Ростислава,орошенный их искренними слезами: Христианин набожный, человеколюбивый,трезвый и целомудренный от самой юности; одним словом, достохвальный междучастными людьми, но слабый и, следственно, порочный на степени Государей. Великий Ярослав желал, чтобы любимый сын его, со временем наследовавзаконным образом Киевскую область, был и во гробе с ним неразлучен: волянежного отца исполнилась, и Всеволода погребли, на другой день кончиныего, там же, где лежали Ярославовы кости - в Софийском храме, - собыкновенными торжественными обрядами и в присутствии народа, которыйпогребал тогда Государей как истинных отцов своих, с чувствительностию ислезами, забывая их слабости и помня одни благодеяния. Всеволод оставил супругу второго брака, мачеху Владимира, и трехдочерей, Янку, или Анну, Евпраксию и Екатерину; первые две отказались отсвета и заключились в монастыре. Мы знаем, что Император Генрик IV в 1089году женился на Российской Княжне Агнесе, или Адельгейде, вдове МаркграфаШтаденского, которая после умерла Игуменьею: она могла быть дочерьюВсеволода. В то же время другая Россиянка, именем Евпраксия, была за сыномБолеслава, отравленным в цветущей юности; но Историки Польские называютсию Княжну родною сестрою Святополка Изяславича. При Всеволоде был Митрополитом Грек Иоанн, муж знаменитый ученостию иХристианскими добродетелями, ревностный наставник Духовенства и другнесчастных. "Никогда" (сказано в летописи) "не бывало у нас такого и не будет!" Мыимеем его сочинение, названное Церковным правилом, в коем он с великоюревностию осуждает тогдашнее обыкновение Князей Российских выдаватьдочерей за Государей Латинской Веры; доказывает всякому гостю или купцу,сколь грешно торговать крещеными рабами в земле язычников (Половцев), дажеездить туда, и для выгод сребролюбия оскверняться их нечистыми яствами;налагает епитимью на тех, которые совокупляются с правнучатными илиженятся без венчания, думая, что сей обряд изобретен единственно дляКнязей и Бояр; отлучает от церкви иереев, благословляющих союз мужа стретьею женою; велит им и Монахам служить для всех людей примеромтрезвости; наконец, в дополнение к гражданским законам, уставляет духовноепокаяние для преступников благонравия и целомудрия. Сей Митрополит,наименованный от современников Пророком Христа, святил церковь Феодосиевамонастыря Печерского, о коей написано столь много чудесного в ПатерикеКиевском. Византийские художники, украсив оную, не захотели уже возвратиться вотечество и кончили жизнь свою в Печерской Обители: доныне показывают тамгробы их. - B 1089 году, когда преставился Митрополит Иоанн, дочьВсеволодова, Янка, ездила в Константинополь и привезла с собою новогоМитрополита, скопца, именем также Иоанна, но человека весьмаобыкновенного, слабого здоровьем и столь бледного, что народ прозвал егомертвецом: он через год умер. Третий Митрополит Всеволодова княжения былЕфрем, Грек, по известию новейших летописцев; другие же называют егоМонахом Печерским. Нестор сказывает только, что Ефрем, скопец подобноИоанну, жил в Переяславле, где находилась тогда Митрополия, и что он,создав многие храмы каменные, первый начал в России строить при церквахкрестильницы. Сей Митрополит, как пишут, уставил торжествовать 9 маияпренесение мощей Св. Николая из Ликии в Италиянский город Бар: праздникЗападной Церкви, отвергаемый Греками, и доказательство, что мы имели тогдадружелюбное сношение с Римом. Нестор молчит, но Летописец средних временговорит о каком-то Святителе Феодоре, приезжавшем к Великому Князю от Папы(Урбана II) в 1091 году. Властолюбивые Наместники Св. Петра без сомнения всячески старалисьподчинить себе Церковь Российскую. Глава VI ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОПОЛК-МИХАИЛ. Г. 1093-1112 Великодушие Мономаха. Война с Половцами. Брак Святополков. БеспокойныйОлег. Жалкое состояние южной России. Саранча. Победы. Вероломство Россиян.Междоусобия. Гордость Олегова. Сожжение монастыря Киевопечерского.Храбрость и добродушие Мстислава. Красноречивое Мономахово письмо.Вероломство Олегово. Великодушие Мстислава. Съезд Князей. Злодейство Давидаи Святополка. Ослепление Василька. Слезы Мономаховы. Речь Митрополита.Прекрасная душа Василькова. Месть Ростиславичей. Корыстолюбие Поляков.Новое коварство Святополка. Умеренность Ростиславичей. Поражение Венгров.Междоусобия. Новый съезд Князей. Усмирение Давида. СтроптивостьНовогородцев. Совет Князей. Счастливая война с Половцами. Война с Мордвою ис Князьями Полоцкими. Бедствие Россиян в Семигалии. Новые успехи в войне сПоловцами. Поход знаменитый. Имя Тмутороканя исчезает в летописях. КончинаСвятополкова. Евреи в Киеве. Брачные союзы. Митрополиты. Князь Святоша. Св.Антоний Римлянин. Путешествие Даниила. Россияне в Иерусалиме. КонецНесторовой летописи. Старец Янь. Владимир мог бы сесть на престоле родителя своего; но сейчувствительный, миролюбивый Князь уступил оный Изяславову сыну и, сказав:"Отец его был старее и княжил в столице прежде моего отца; не хочукровопролития и войны междоусобной", объявил Святополка ГосударемРоссийским; сам отправился в Чернигов, а брат его, Ростислав, вПереяславль. Святополк, княжив несколько лет в Новегороде, еще в 1088 году выехалоттуда, будучи, как вероятно, недоволен его беспокойными гражданами(которые тогда же призвали к себе юного Князя, Мстислава, сынаВладимирова) и жил в Турове: он с радостию прибыл в Киев [24 апреля 1093г.], и народ также с радостию встретил нового Государя, обещая себе мир итишину под его властию. Сия надежда не исполнилась, и начало Святополковакняжения ознаменовалось великими несчастиями. Половцы, узнав о кончине Всеволода, изъявили желание остаться друзьямиРоссии. Легкомысленный Святополк не посоветовался с Боярами отца своего и дяди:велел заключить Послов в темницу; но сведав, что мстительные варвары вездежгут и грабят в его области, вздумал сам просить их о мире. Половцы уже нехотели слушать сих предложений, и Великий Князь, собрав только 800 воинов,спешил выступить в поле. Едва благоразумные Бояре могли удержать его,представляя ему, что вопреки надменному самохвальству молодых людей, нужныне сотни, а тысячи для отражения врагов; что область Киевская, изнуреннаявойнами, истощенная данями, опустела и что надобно требовать помощи отмужественного Владимира. Князь Черниговский немедленно вооружился ипризвал брата своего, Ростислава. Но Князья, соединив дружины, не моглисогласиться в мыслях; стояли под Киевом и ссорились между собою. НаконецБояре сказали им: "Ваша распря губит народ; смирите врагов и тогда ужедумайте о своих несогласиях". Святополк и Владимир, приняв благой совет,обнялися братски и в знак искренней взаимной любви целовали святой крест,по тогдашнему обыкновению. Неприятели осаждали Торческ, город, населенныйТорками, которые, оставив жизнь кочевую, поддалися Россиянам: Князьяхотели освободить его, Святополк битвою, Мономах миром. Остановясь близТриполя, они призвали Бояр на совет. Янь, Воевода Киевский, другблаженного Феодосия, и многие другие были одного мнения с КняземЧерниговским. "Половцы (говорили они) видят блеск мечей наших и не отвергнут мира". Но Киевляне, желаяпобеды, склонили большинство голосов на свою сторону, и войско Российскоеперешло за Стугну. Святополк вел правое крыло, Владимир левое: Ростиславнаходился в средине. Они поставили знамена между земляными укреплениямиТрипольскими и ждали неприятеля, который, выслав наперед стрелков, вдругустремился всеми силами на Святополка. Киевляне не могли выдержать сегоудара и замешались. Великий Князь оказал примерную неустрашимость; билсядолго, упорно и последний оставил место сражения. Средина и левое крыло,не умев искусным, быстрым движением спасти правого, еще несколько временистояли, но также уступили превосходству неприятеля. Земля дымилась кровию.Россияне, спасаясь от меча победителей, толпами гибли в реке Стугне,которая от дождей наполнилась водою. Мономах, видя утопающего брата, забылсобственную опасность и бросился во глубину: усердная дружина извлекла егоиз волн - и сей Князь, оплакивая Ростислава, многих Бояр своих, отечество,с горестию возвратился в Чернигов, а Святополк в Киев. Несчастная мать Ростиславова ожидала сына: ей принесли тело сего юноши,коего безвременная смерть была предметом всеобщего сожаления. Половцы снова осадили Торческ. Граждане оборонялись мужественно; но,изнуренные голодом и жаждою, напрасно требовали съестных припасов отСвятополка: бдительный неприятель со всех сторон окружил город, которыйдержался более двух месяцев. Половцы, оставив часть войска для осады, приближились к столице.Святополк хотел еще сразиться и, вторично разбитый под Киевом, ушел толькос двумя воинами. Торческ сдался [23 Июля 1093 г.]: стены и здания его обратились впепел, а граждане были отведены в неволю. [1094 г.]. Не имев счастия воинского, Святополк надеялся иным способомобезоружить Половцев и женился на дочери их Князя, Тугоркана. Но сейродственный союз, который мог быть оправдан одною государственною пользою,не защитил России от варваров: Князь Тмутороканский, Олег Святославич, втретий раз пришел с ними разорять отечество, осадил Мономаха в Чернигове итребовал сей области как законного наследия: ибо она принадлежала некогдаего родителю. Владимир, любимый своею дружиною и народом, несколько днейоборонялся; но жалея крови, великодушно сказал: Да не радуются врагиотечества! и добровольно уступил Княжение Олегу: вторая жертва, принесенная им общей пользе! Он выехал из Чернигова вПереяславль с женою и детьми, под щитами малочисленной, верной дружины,готовой отражать толпы хищных Половцев, которые, несмотря на мир, ещедолгое время свирепствовали в Черниговской области: жестокий Олег,довольный их помощию, равнодушно смотрел на сии злодейства. - Вся южнаяРоссия представляла тогда картину самых ужаснейших бедствий. "Городаопустели, - пишет Нестор: - в селах пылают церкви, домы, житницы и гумны.Жители издыхают под острием меча или трепещут, ожидая смерти. Пленники,заключенные в узы, идут наги и босы в отдаленную страну варваров, сказываядруг другу со слезами: Я из такого-то города русского, я из такой-то веси!Не видим на лугах своих ни стад, ни коней; нивы заросли травою, и дикиезвери обитают там, где прежде жили Христиане!" К умножению несчастий,Россия узнала в сие время новый бич естественный: саранча, дотоленеизвестная нашим предкам, покрыв землю, совершенно истребила жатву; тучисих пагубных насекомых летели от юга к северу, оставляя за собою отчаяниеи голод для бедных поселян. [1095 г.] Наконец Великий Князь и Владимир ободрили победами унылый духсвоего народа. Они, к сожалению, начались вероломством. Долговременныенесчастия государственные остервеняют сердца и вредят самой нравственностилюдей. Вожди Половецкие, Итларь и Китан, заключив мир с Мономахом, взяли втали, или в аманаты, сына его, Святослава. Китан безопасно жил в станеблиз городского вала: Итларь гостил в Переяславле у Вельможи Ратибора. Тогда недостойныесоветники предложили Князю воспользоваться оплошностию ненавистных врагов,нарушить священный мир и не менее священные законы гостеприимства - однимсловом, злодейски умертвить всех Половцев. Владимир колебался; но дружинауспокоила его робкую совесть, доказывая, что сии варвары тысячу раз самипреступали клятву... В глубокую ночь Россияне, вместе с Торками, им подвластными, вышли изгорода, зарезали сонного Китана, его воинов и с торжеством привели коВладимиру освобожденного Святослава. Итларь, не зная ничего, спокойноготовился поутру завтракать у своих ласковых хозяев, когда сын Ратиборов,Олбег, пустил ему в грудь стрелу сквозь отверстие, нарочно для тогосделанное вверху горницы; и несчастный Итларь, со многими знаменитымитоварищами, был жертвою гнусного заговора, который лучшему из тогдашнихКнязей Российских казался дозволенною хитростию! Ожидая справедливой мести за такое злодеяние, Владимир и Святополкхотели предупредить оную. В первый раз дерзнули Россияне искать Половцев вих собственной земле; взяли множество скота, вельблюдов, коней, пленникови возвратились благополучно. - Но в то же самое лето Юрьев, город наберегу Роси, был сожжен Половцами: жители его ушли с Епископом в столицу,и Великий Князь населил ими, близ Киева, особенный новый городок, дав емуимя Святополча. Олег Черниговский, вопреки данному слову, не ходил с Великим Князем наПоловцев. Святополк и Владимир требовали от него, чтобы он хотя выдал им или самвелел умертвить знатного Половецкого юношу, сына Итларева, бывшего у негов руках; но Князь Черниговский отвергнул и сие предложение как злодействобесполезное. С обеих сторон неудовольствие возрастало. Святополк иВладимир, действуя во всем согласно, вооруженною рукою отняли у ДавидаСвятославича, брата Олегова, Смоленск, отданный ему, как вероятно, ещеВсеволодом, и послали его княжить в Новгород, откуда Мономах перевел сынасвоего, Мстислава, в Ростов; но своевольные Новогородцы чрез два годаобъявили Давиду, что он им не надобен, и вторично призвали к себе, на егоместо, Мстислава. Лишенный Удела, Давид прибегнул, может быть, к Олеговойзащите: по крайней мере ему возвратили область Смоленскую. Юный сынМономахов, Изяслав, Правитель Курска, подал новый ко вражде случай,нечаянно завладев Муромом, городом Черниговского Князя, и взяв в пленОлегова наместника. В сих обстоятельствах Святополк и Владимир прислали звать Олега в Киев,на съезд Княжеский. "Там, в старейшем граде Русском, - говорили они, -утвердим безопасность Государства в общем совете с знаменитейшимДуховенством, с Боярами отцев наших и гражданами". Олег, не веря ихдоброму намерению, с гордостью им ответствовал: "Я - Князь, и не хочусоветоваться ни с Монахами, ни с чернию". Когда так, сказали Святополк и Владимир: когда не хочешь воевать снеприятелями земли Русской, ни советоваться с братьями, то признаем тебясамого врагом отечества, и Бог да судит между нами! Взяв Чернигов, ониприступили к Стародубу, где находился Олег, и более месяца проливалиневинную кровь в жестоких битвах. Наконец Черниговский Князь, смиренный голодом, должен был покориться иклятвенно обещал приехать на совет в Киев вместе с братом своим Давидом. Святополк нетерпеливо хотел прекратить сию междоусобную войну, ибоПоловцы тогда опустошали Россию; одна толпа их сожгла в Берестове домКняжеский, другая - местечко Устье, близ Переяславля, и тесть Святополков,Тугоркан, осадил сию Мономахову столицу. Великий Князь и Владимир умелискрыть свои движения от неприятеля, перешли Днепр, явились внезапно подстенами осажденного города. Обрадованные жители встретили их, и Россияне бросились в Трубеж,ревностно желая битвы с Половцами, которые стояли на другой стороне сейреки. Напрасно осторожный Владимир хотел построить воинов: не внимаяначальникам, они устремились на варваров и своим мужеством решили победу.Сам Тугоркан, сын его, знаменитейшие Половцы легли на месте. Святополквзял тело первого и с честию предал оное земле недалеко от своегоБерестовского дворца. - В то самое время, когда Россияне торжествовалисвою победу, другой Князь Половецкий, Боняк, едва не овладел Киевом; выжегпредместие, красный двор Всеволодов на Выдобичах, монастыри; ворвалсяночью в Обитель Печерскую, умертвил несколько безоружных Монахов,пробужденных шумом и воплем свирепого неприятеля; ограбил церковь, кельи ис добычею удалился, оставив деревянные здания в пламени. Святополк, возвратясь в Киев, напрасно ждал Олега, который, не бывпринят смоленскими жителями, пошел к Мурому. Изяслав, сын Мономахов,призвал к себе войско из Ростова, Суздаля, Белаозера и готовился отразитьсего неприятеля. "Иди княжить в свою Ростовскую область, - велел сказатьему Олег: - отец твой отнял у меня Чернигов: неужели и в Муроме,наследственном моем достоянии, вы лишите меня хлеба? Я не хочу войны ижелаю примириться с Владимиром". Олег имел с собою малочисленную дружину,набранную им в Рязани, которая зависела тогда от Черниговских Князей; но,получив гордый отказ, смело обнажил меч. Юный Изяслав пал в сражении, ивойско его рассеялось. Победитель взял Муром (где была супругаИзяславова), Суздаль, Ростов и, следуя тогдашнему варварскому обыкновению,пленил множество безоружных граждан. Мстислав Владимирович, Князь Новогородский, крестник Олегов, сведав онесчастной судьбе Изяславовой, велел привезти к себе тело его и с горестиюпогреб оное в Софийской церкви. Сей великодушный Князь, любясправедливость, не винил Олега в завоевании Мурома, но требовал, чтобы онвышел из Ростова и Суздаля; не упрекал его даже и смертию Изяслава, говоряему чрез Послов: "Ты убил моего брата; но в ратях гибнут Цари и Герои.Будь доволен своим наследственным городом: в таком случае умолю отца моегопримириться с тобою". Олег не хотел слушать никаких предложений, думаяскоро взять самый Новгород. Тогда Мстислав, любимый народом, вооружился.Начальник отряда Новогородского, Добрыня Рагуйлович, захватил людейОлеговых, посланных для собрания дани и сбил его передовое войско на рекеМедведице (в Тверской губернии). Олег не мог удержать ни Ростова, ниСуздаля; выжег сей последний город, оставив в нем только один монастырь сцерквами, и засел в Муроме. Добродушный Мстислав, уважая крестного отца,снова предложил ему мир, желая только, чтобы он возвратил пленных, и в тоже время убедительно просил родителя своего забыть вражду Олегову. Мономахотправил в Суздаль меньшего сына, Вячеслава, с конным отрядом союзныхПоловцев, написав к Олегу красноречивое письмо такого содержания: "Долгопечальное сердце мое боролось с законом Христианина, обязанного прощать имиловать: Бог велит братьям любить друг друга; но самые умные деды, самыедобрые и блаженные отцы наши, обольщаемые врагом Христовым, восставали накровных... Пишу к тебе, убежденный твоим крестным сыном, который молитменя оставить злобу для блага земли Русской и предать смерть его брата насуд Божий. Сей юноша устыдил отца своим великодушием! Дерзнем ли, в самомделе, отвергнуть пример Божественной кротости, данный нам Спасителем, мы,тленные создания? ныне в чести и в славе, завтра в могиле, и другиеразделят наше богатство! Вспомним, брат мой, отцов своих: что они взяли ссобою, кроме добродетели? Убив моего сына и твоего собственного крестника,видя кровь сего агнца, видя сей юный увядший цвет, ты не пожалел об нем;не пожалел о слезах отца и матери; не хотел написать ко мне письмаутешительного; не хотел прислать бедной, невинной снохи, чтобы я вместе снею оплакал ее мужа, не видав их радостного брака, не слыхав их веселыхсвадебных песней... Ради Бога отпусти несчастную, да сетует как горлица вдоме моем; а меня утешит Отец Небесный. - Не укоряю тебя безвременноюкончиною любезного мне сына: и знаменитейшие люди находят смерть в битвах;он искал чужого и ввел меня в стыд и в печаль, обманутый слугамикорыстолюбивыми. Но лучше, если бы ты, взяв Муром, не брал Ростова и тогдаже примирился со мною. Рассуди сам, мне ли надлежало говорить первому илитебе? Если имеешь совесть; если захочешь успокоить мое сердце и с Посломили Священником напишешь ко мне грамоту без всякого лукавства: то возьмешьдобрым порядком область свою, обратишь к себе наше сердце, и будем житьеще дружелюбнее прежнего. Я не враг тебе, и не хотел крови твоей уСтародуба" (где Святополк и Мономах осаждали сего Князя): "но дай Бог,чтобы и братья не желали пролития моей. Мы выгнали тебя из Черниговаединственно за дружбу твою с неверными; и в том каюсь, послушав брата(Святополка). Ты господствуешь теперь в Муроме, а сыновья мои в областисвоего деда. Захочешь ли умертвить их? твоя воля. Богу известно, что яжелаю добра отечеству и братьям. Да лишится навеки мира душевного, кто нежелает из вас мира Христианам! - Не боязнь и не крайность заставляют меняговорить таким образом, но совесть и душа, которая мне всего на светедрагоценнее". [1097 г.]. Олег согласился заключить мир, чтобы обмануть племянника; икогда Мстислав, распустив воинов по селам, беспечно сидел за обедом сБоярами своими, гонцы принесли ему весть, что коварный его дядя стоит ужена Клязьме с войском. Олег думал, что Мстислав, изумленный его внезапным нападением, уйдет изСуздаля; но сей юный Князь, в одни сутки собрав дружину Новогородскую,Ростовскую, Белозерскую, приготовился к битве за городским валом. Олегчетыре дня стоял неподвижно, и Вячеслав, другой сын Мономахов, успелсоединиться с братом. Тогда началось сражение. Олег ужаснулся, видяславное знамя Владимирово в руках Вождя Половецкого, заходившего к нему втыл с отрядом Мстиславовой пехоты, и скоро обратился в бегство; поручилменьшему своему брату, Ярославу, Муром, а сам удалился в Рязань. Мстислав,умеренный в счастии, не хотел завладеть ни тем, ни другим городом,освободив единственно Ростовских и Суздальских пленников, там заключенных.Бегая от него, Олег скитался в отчаянии и не знал, где приклонить голову;но племянник велел ему сказать, чтобы он был спокоен. "Святополк иВладимир не лишат тебя земли Русской, - говорил сей чувствительный юноша:- я буду твоим верным ходатаем. Останься и властвуй в своем Княжении:только смирися". Мстислав сдержал слово: вышел из Муромской области,возвратился в Новгород и примирил Олега с Великим Князем и своим отцем. Чрез несколько месяцев Россия в первый раз увидела торжественноесобрание Князей своих на берегу Днепра, в городе Любече. Сидя на одномковре, они благоразумно рассуждали, что отечество гибнет от их несогласия;что им должно наконец прекратить междоусобие, вспомнить древнюю славупредков, соединиться душою и сердцем, унять внешних разбойников, Половцев,- успокоить Государство, заслужить любовь народную. Нет сомнения, чтоМономах, друг отечества и благоразумнейший из Князей Российских, былвиновником и душою сего достопамятного собрания. В пример умеренности ибескорыстия он уступил Святославичам все, что принадлежало некогда ихродителю, и Князья с общего согласия утвердили за Святополком областьКиевскую, за Мономахом частный удел отца его: Переславль, Смоленск,Ростов, Суздаль, Белоозеро; за Олегом, Давидом и Ярославом Святославичами- Чернигов, Рязань, Муром; за Давидом Игоревичем - Владимир Волынский; заВолодарем и Васильком Ростиславичами - Перемышль и Теребовль, отданные имеще Всеволодом. Каждый был доволен; каждый целовал святой крест, говоря: да будет земляРусская общим для нас отечеством; а кто восстанет на брата, на того мы всевосстанем. Добрый народ благословлял согласие своих Князей: Князья обнимали другдруга как истинные братья. Сей торжественный союз был в одно время заключен и нарушен самымгнуснейшим злодейством, коего воспоминание должно быть оскорбительно длясамого отдаленнейшего потомства. Летописец извиняет главного злодея,сказывая, что клеветники обманули его; но так обманываются одни изверги.Сей недостойный внук Ярославов, Давид Игоревич, приехав из Любеча в Киев,объявил Святополку, что Мономах и Василько Ростиславич суть их тайныевраги; что первый думает завладеть престолом Великокняжеским, а второйгородом Владимиром; что убиенный брат их, Ярополк Изяславич, погиб от рукиВасилькова наемника, который ушел к Ростиславичам; что благоразумиетребует осторожности, а месть жертвы. Великий Князь содрогнулся изаплакал, вспомнив несчастную судьбу любимого брата. "Но справедливо лисие ужасное обвинение? сказал он: да накажет тебя Бог, если обманываешьменя от зависти и злобы". Давид клялся, что ни ему в Владимире, ниСвятополку в Киеве не господствовать мирно, пока жив Василько; и сынИзяславов согласился быть вероломным, подобно отцу своему. Не зная ничего;спокойный в совести, Василько ехал тогда мимо Киева, зашел помолиться вмонастырь Св. Михаила, ужинал в сей Обители и ночевал в стане за городом. Святополк иДавид прислали звать его, убеждали остаться в Киеве до именин ВеликогоКнязя, то есть до Михайлова дня; но Василько, готовясь воевать с Поляками,спешил домой и не хотел исполнить Святополкова желания. "Видишь ли? -сказал Давид Великому Князю: - он презирает тебя в самой области твоей: что ж будет, когда приедет всвою? займет без сомнения Туров, Пинск и другие места, тебе принадлежащие.Вели схватить его и отдать мне, или ты вспомнишь совет мой, но поздно".Святополк вторично послал сказать Васильку, чтобы он заехал к нему хотя наминуту, обнять своих дядей и побеседовать с ними. Несчастный Князь далслово; сел на коня и въезжал уже в город: тут встретился ему один из егоусердных Отроков и с ужасом объявил о гнусном заговоре. Василько не верил."Мы целовали крест, - сказал он, и клялися умереть друзьями; не хочуподозрением оскорбить моих родственников" - перекрестился и смалочисленною дружиною въехал в Киев. Ласковый Святополк принял гостя надворе Княжеском, ввел в горницу и сам вышел, сказывая, что велит готовитьзавтрак для любезного племянника. Василько остался с Давидом: началговорить с ним; но сей злодей, еще новый в ремесле своем, бледнел, не моготвечать ни слова и спешил удалиться. По данному знаку входят воины,заключают Василька в тяжкие оковы. Мера злодейства еще не совершилась, иСвятополк боялся народного негодования: в следующий день, созвав Бояр играждан Киевских, он торжественно объявил им слышанное от Давида. Народответствовал: "Государь! безопасность твоя для нас священна: казни Василька, если ондействительно враг твой; когда же Давид оклеветал его, то Бог отмстит емуза кровь невинного". Знаменитые духовные особы смело говорили Великому Князю о человеколюбиии гнусности вероломства. Он колебался; но снова устрашенный коварнымисловами Давида, отдал ему жертву в руки. Василька ночью привезли вБелгород и заперли в тесной горнице; в глазах его острили нож, расстилаликовер; взяли несчастного и хотели положить на землю. Угадав намерение сихдостойных слуг Давида и Святополка, он затрепетал и, хотя был окован, нодолгое время оборонялся с таким усилием, что им надлежало кликнутьпомощников. Его связали; раздавили ему грудь доскою и вырезали обезеницы... Василько лежал на ковре без чувства. Злодеи отправились с ним вВладимир, приехали в город Здвиженск обедать и велели хозяйке вымытьокровавленную рубашку Князя. Жалостный вопль сей чувствительной женщиныпривел его в память. Он спросил: "Где я?", выпил свежей воды; ощупал своюрубашку и сказал: "начто вы сняли с меня окровавленную? я хотел стать вней пред Судиею Всевышним"... Давид ожидал Василька в столице своей,Владимире, и заключил в темницу, приставив к нему двух Отроков и 30 воиновдля стражи. [1098 г.] Мономах, узнав о сем злодействе, пришел в ужас и залилсяслезами. "Никогда еще, - сказал он, - не бывало подобного в земле Русской!" - инемедленно уведомил о том Святославичей, Олега и Давида. "Прекратим зло вначале, - писал к ним сей добрый Князь: - накажем изверга, которыйпосрамил отечество и дал нож брату на брата; или кровь еще более польется,и мы все обратимся в убийц; земля Русская погибнет: варвары овладеют ею".Олег и Давид, подвигнутые таким же великодушным негодованием, соединилисьс Мономахом, приближились к Киеву и грозно требовали ответа от Святополка.Послы их говорили именем Князей: "Ежели Василько преступник, то для чегоже не хотел ты судиться с ним пред нами? и в чем состоит вина его?"Великий Князь оправдывался своим легковерием и тем, что не он, а Давидослепил их племянника. "Но в твоем городе", - сказали послы и вышли издворца. На другой день Владимир и Святославичи уже готовились идти заДнепр, чтобы осадить Киев. Малодушный Святополк думал бежать; но гражданене пустили его и, зная доброе сердце Мономаха, отправили к немуПосольство. Митрополит и вдовствующая супруга Всеволодова явились в станесоединенных Князей: первый говорил именем народа, вторая плакала и молила."Князья великодушные! - сказал митрополит Владимиру и Святославичам: - нетерзайте отечества междоусобием, не веселите врагов его. С каким трудомотцы и деды ваши утверждали величие и безопасность государства! Ониприобретали чуждые земли; а вы что делаете? губите собственную". Владимирпролил слезы: он уважал память своего родителя, вдовствующую Княгиню его иПастыря Церкви; а всего более любил Россию. "Так! - ответствовал Мономах сгорестию: - мы недостойны своих великих предков и заслуживаем сиюукоризну". Князья согласились на мир, и Владимир простил Святополкусобственную обиду; ибо сей неблагодарный, обязанный ему престолом, неустыдился поверить клевете и считать его своим тайным злодеем. ВеликийКнязь, сложив всю вину на Давида, дал слово наказать его как общегонедруга. Давид сведал о том и хотел отвратить бурю. Здесь один из дополнителейНесторовой летописи, именем Василий -вероятно, инок или Священник, -представляет сам важное действующее лицо и рассказывает следующиеобстоятельства: "Я был тогда в Владимире. Князь Давид ночью прислал замною. Окруженный своими боярами, он велел мне сесть и сказал: Василькоговорит, что я могу примириться с Владимиром. Иди к заключенному; советуй ему, чтобы он отправил Посла к Мономаху исклонил сего Князя оставить меня в покое. В знак благодарности дамВасильку любой из городов Червенских: Всеволож, Шеполь или Перемиль. Яисполнил Давидову волю. Несчастный Василько слушал меня со вниманием и с кротостиюответствовал: Я не говорил ни слова; но сделаю угодное Давиду и не хочу,чтобы для меня проливали кровь Россиян. Только удивляюсь, что Давид в знакмилости дает мне собственный мой город Шеполь: я и в темнице КнязьТеребовля. Скажи, что желаю видеть и послать ко Владимиру Боярина моего,Кулмея. Давид не хотел того, ответствуя, что сего человека нет вВладимире. Я вторично пришел к Васильку, который выслал слугу, сел со мноюи говорил так: Слышу, что Давид мыслит отдать меня в руки Ляхам; он еще несыт моею кровию: ему надобна остальная. Я мстил Ляхам за отечество исделал им много зла; пусть воля Давидова совершится! Не боюсь смерти. Нолюбя истину, открою тебе всю мою душу. Бог наказал меня за гордость. Зная, что идут ко мне союзные Торки, Берендеи, Половцы и Печенеги, ядумал в своей надменности: "Теперь скажу брату Володарю и Давиду: дайтемне только свою младшую дружину; а сами пейте и веселитесь. Зимоювыступлю, летом завоюю Польшу. Земля у нас не богата жителями: пойду на Дунайских Болгаров ипленниками населю ее пустыни. А там буду проситься у Святополка иВладимира на общих врагов отечества, на злодеев Половцев; достигну славыили положу голову за Русскую землю". В душе моей не было иной мысли.Клянуся Богом, что я не хотел сделать ни малейшего зла ни Святополку, ниДавиду, ни другим братьям любезным". Сей несчастный Князь, в стенахтемницы открывая душу свою какому-нибудь смиренному иноку, не думал, чтосамое отдаленное потомство услышит его слова, достойные Героя! Еще более месяца Василько томился в заключении: Владимир - озабоченный,как вероятно, набегами Половцев - не мог освободить его. Давид ободрился ихотел увеличить область свою завоеванием Теребовля; но, устрашенныймужеством Володаря Ростиславича, не дерзнул обнажить меча в поле и бежал вгород Бужск. Володарь, осадив его, требовал единственно брата, и гнусныйДавид, принужденный отпустить Василька, уверял, что один Святополк былвиною злодеяния. "Не в моей области, - говорил он, - пострадал брат твой;я должен был на все согласиться, чтобы не иметь такой же участи". Володарьзаключил мир; но как скоро освободил Василька, то снова объявил войнуДавиду. Ослепленные злобою мести, Ростиславичи обратили в пепел городВсеволож, бесчеловечно умертвили жителей и, приступив ко Владимиру, велелисказать гражданам, чтобы они выдали им трех советников Давидовых,научивших его погубить Василька. Граждане созвали вече и рассуждали, чтоим делать. "Мы рады умереть за самого Князя, - говорил народ: - а слугиего не стоят кровопролития. Он должен исполнить нашу волю, или отворимгородские ворота и скажем ему: промышляй о себе! " Давид хотел спастинаперсников; но, боясь возмущения, предал двух из них в жертву (третийушел в Киев). Злодеев повесили и расстреляли: Васильковы Отроки совершилисию месть в знак любви к своему князю. [1099 г.] Ростиславичи удалились; но Давид не избавился от бедствия.Святополк, обязанный торжественною клятвою, шел наказать его и стоял уже вБресте. Давид искал защиты у Короля Польского, Владислава: сей Государь,взяв от него 50 гривен золота, велел ему ехать с собою, расположилсястаном на Буге и вступил в переговоры с Великим Князем. Королю хотелосьновых даров: получив их от Святополка, он советовал Давиду возвратиться всвою область, ручаясь за его безопасность. Но Великий Князь, с согласияПоляков, немедленно осадил Владимир. Обманутый Королем, Давид чрез семь недель примирился с Святополком,уступил ему Владимирскую область и выехал в Польшу. Святополк не замедлил остыдить себя новым вероломством. Вступая впределы Волыни, он торжественно клялся Ростиславичам, что будет им другоми желает единственно смирить их общего неприятеля, Давида; но, победивего, Великий Князь захотел овладеть Перемышлем и Теребовлем, объявляя, чтосии города принадлежали некогда отцу его и брату. Святополк надеялся намногочисленное войско, а мужественные Ростиславичи на свою правду. СлепойВасилько явился на месте битвы и, показывая в руках крест, громко кричалСвятополку: "Видишь ли мстителя, клятвопреступник? Лишив меня зрения,хочешь отнять и жизнь мою. Крест святой да будет нам судиею!" Сражениебыло кровопролитное. Святополк не мог устоять и бежал в Владимир: поручилсей город сыну Мстиславу, прижитому с наложницею; другого сына, Ярослава,отправил в Венгрию за наемным войском; племянника, Святошу Давидовича,оставил в Луцке, а сам уехал в Киев. Ростиславичи гнались за побежденнымтолько до границ своей области и возвратились, не желая никакихприобретений: умеренность великодушная! Они помнили клятву, данную ими вЛюбече, и гнушались примерами вероломства. Сын Великого Князя, Ярослав, склонил Государя Венгерского объявитьвойну Ростиславичам, и Коломан, собрав великие силы, вступил в Червенскуюобласть. Володарь затворился в Перемышле. Давид Игоревич, напрасно искав друзейи союзников вне Государства, возвратился тогда из Польши: видя общуюопасность, прибегнул к Ростиславичам и, в знак доверенности оставив женусвою у Володаря, отправился к Половцам. Хан Боняк, встретив его награнице, взялся действовать против врага России. Летописец говорит, чтоПоловцев было 390 человек, а Давидовых воинов 100; что Боняк, искусныйгадатель будущего, в темную глубокую ночь отъехал от стана и начал выть,что звери степные ответствовали ему таким же воем и что обрадованный Ханпредсказал Давиду несомнительную победу. Суеверие бывает иногда счастливо:ободрив воинов, мужественный Боняк разделил их на три части; велелтоварищу своему, Алтунопе, идти прямо на Венгров с 50 стрелками; поручилДавиду главный отряд, а сам засел впереди, по обеим сторонам дороги, имеяне более ста человек. Алтунопа увидел вдали множество Венгров, коих оружиеи латы блистали от первых лучей восходящего солнца и которые стояли рядамина великом пространстве. Он шел смело и, пустив несколько стрел, обратилсяв бегство. Когда же Венгры устремились вслед за ним без всякого порядка,Боняк ударил на них в тыл, Алтунопа спереди, Давид также. Володарь,осажденный в Перемышле, мог воспользовался сим случаем для удачнойвылазки. Изумленные Венгры в ужасе, в смятении давили друг друга;бросались в реку Сан и тонули. Победители гнали их два дня. Сам Коломанедва спас жизнь свою, потеряв около 40000 воинов, многих Баронов ителохранителей; а сын Святополков ушел в Брест. Венгерские Летописцырассказывают, что виною сего беспримерного несчастия была неосторожностьих Государя, обманутого притворными слезами вдовствующей РоссийскойКнягини Ланки, которая, стоя на коленах, умоляла его быть милосердным к еенароду; что Венгры, не ожидая сопротивления и битвы, спали крепким сном,когда Хан Половецкий напал в глубокую ночь на их стан и, не дав имопомниться, умертвил множество людей. Коломан без сомнения думал тогдазавладеть Червенскою областию: с ним были не только знаменитейшие светскиечиновники, но и Епископы, готовые обращать Россиян в свою Веру. Один изсих Епископов, именем Купан, погиб в сражении. Давид Игоревич, желая употребить в свою пользу несчастие Святополка исоюзников его, взял Червен и внезапно осадил Владимир, где сын ВеликогоКнязя, Мстислав, собственною неустрашимостию ободрял воинов; но,пораженный стрелою - в самое то мгновение, как он натягивал лук, - сейюноша пал на стене и чрез несколько часов умер. Три дня кончина его былатайною для народа: узнав оную, граждане в общем совете положили уведомитьСвятополка о своей крайности. С одной стороны, они боялись гнева его, сдругой - неминуемого голода. Святополк отправил к ним Воеводу Путяту ивелел ему соединиться в Луцке с дружиною Святоши. Сей юный племянникВеликого Князя взял под стражу Давидовых Послов, которых он до тоговремени клятвенно уверял в дружбе, обещаясь известить их Государя о первомдвижении Святополкова войска. Обманутый Давид беспечно отдыхал в полдень,когда Путята и Святоша напали на его стан; в то же время осажденныесделали вылазку. Пробужденный шумом и криком битвы, Давид искал спасения в бегстве, ивладимирцы с радостию приняли в город свой Посадника Святополкова; нообстоятельства переменились, как скоро Путята вывел оттуда войско. Боняк,славный победитель Венгров, вступился за Давида и возвратил ему областьего, изгнав Святошу из Луцка и Посадника Киевского из Владимира. Тогда Князья Российские, взаимно огорчаемые своим несогласием,вероломством, малодушным властолюбием, вторично собралися близ Киева:Святополк, Мономах и Святославичи; заключили [30 Июня 1100 г.] новый союзмежду собою и звали Давида. Сей Князь Владимирский не дерзнул их ослушаться; но приехав, гордосказал: "Я здесь: чего от меня хотите? кто недоволен мною?.." Не ты лисам, - ответствовал ему Владимир, - желал общего Княжеского собрания,чтобы представить нам свои неудовольствия? Теперь сидишь на одном ковре сбратьями: говори, кто и чем оскорбил тебя? Давид молчал. Князья встали исели на коней. Отъехав в сторону, каждый советовался с своею дружиною.Давид сидел один. Наконец они снеслися между собою, и Послы ихторжественно сказали ему: "Князь Давид! Объявляем волю наших Государей.Область Владимирская уже не твоя отныне: ибо ты был причиною вражды излодейства, неслыханного в России. Но живи спокойно; не бойся смерти. Бужск остается твоим городом: Святополк дает тебе еще Дубно иЧерторижск, Мономах 200 гривен, Олег и брат его тоже". Давид смирился, иСвятополк чрез некоторое время уступил ему Дорогобуж Волынский, отдавВладимир сыну своему Ярославу. Соединенные Князья отправили также Послов кРостиславичам, требуя, чтобы они выдали пленников, взятых ими в битве сковарным Святополком, и господствовали в одном Перемышле; чтобы Володарьвзял к себе несчастного Василька или прислал к дядям, которые обязываютсякормить его. Но Ростиславичи с гордостию отвергнули сие предложение, ивеликодушный слепец хотел умереть Теребовльским Князем. Святополк, испытавхрабрость их, не смел уже воевать с ними; но строго наказал своего родногоплемянника, Ярослава, сына Ярополкова, который, господствуя в Бресте,вооружался и хотел завладеть другими городами. Его привезли в Киев окованного цепями. Митрополит и Духовенствоиспросили ему свободу; но сей несчастный, бежав из Киева, попался в рукиВладимирскому Князю, сыну Святополкову: снова был заключен, и чрез десятьмесяцев умер в темнице. Разделение Государства, вообще ослабив его могущество, уменьшило ивласть Князей. Народ, видя их междоусобие и частое изгнание, не мог иметьк ним того священного уважения, которое необходимо для государственногоблага. Читатель заметил уже многие примеры тогдашнего своевольстваграждан: следующее происшествие еще яснее доказывает оное. Великий Князь иМономах согласились отдать Новгород сыну первого, а Мстиславу, в заменусей области, Владимир. Исполняя волю отца, Мстислав явился во дворце Киевском, сопровождаемыйзнатными Новогородцами и Боярами Мономаха. Когда Святополк посадил их,Бояре говорили ему: "Мономах прислал к тебе Мстислава, чтобы ты отправилего княжить в Владимир, а сына своего в Новгород". Нет! сказали послыновогородские: объявляем торжественно, что сего не будет. Святополк! тысам добровольно оставил нас: теперь уже не хотим ни тебя, ни сына твоего. Пусть едет в Новгород,ежели у него две головы! Мы сами воспитали Мстислава, данного нам ещеВсеволодом. Великий Князь долго спорил с ними; но, поставив на своем, онивозвратились в Новгород со Мстиславом. Между тем второй Княжеский съезд был счастливее первого, утвердив союзСвятославичей с Великим Князем и Мономахом. Половцы, опасаясь следствийоного, именем всех Ханов своих требовали мира и, заключив его в городеСакове, взяли и дали аманатов. Сей мир, как и прежние, только отсрочилвойну, необходимую по мнению благоразумного Князя Владимира. В следующийгод, весною, он и Святополк имели свидание близ Киева, на лугу, и, сидя водном шатре, советовались с Боярами. Дружина Великого Князя говорила, чтовесна не благоприятна для военных действий; что если они для конницывозьмут лошадей у земледельцев, то поля останутся не вспаханы, и в селахне будет хлеба. "Удивляюсь (ответствовал Мономах), что вы жалеете коней болееотечества. Мы дадим время пахать земледельцу; а Половчин застрелит его насамой ниве, въедет в село, пленит жену, детей и возьмет все имениеоратая". Бояре не могли оспоривать сего убедительного возражения, иВеликий Князь, встав с места, сказал: я готов. Владимир с нежностию обнял брата, говоря ему, что земля Русская назоветего своим благодетелем. Они старались возбудить такую же ревность и вдругих Князьях, призывая их смирить варваров или умереть Героями. ОлегСвятославич отговорился болезнию; но два брата его охотно вооружились.Князь Полоцкий, Всеслав, знаменитый враг племени Ярославова, скончался в1101 году: меньший сын его, Давид, жертвуя наследственною злобою общемублагу, прибыл в стан соединенных войск: также Игорев внук, Мстислав, коегоотец неизвестен и который вместе с дядею своим, Давидом Игоревичем, в 1099году осаждав Владимир, искал потом добычи или славы на море. Великий Князьвзял с собою родного племянника, Вячеслава, а Мономах сына своего,Ярополка. Грозное ополчение сухим путем и водою двинулось к югу. Флотостановился за Днепровскими порогами, у Хортицкого острова: тампостроилось войско и четыре дня шло степями к востоку до места,называемого Сутень. Встревоженные неприятели собирались многочисленнымитолпами к вежам своих Ханов, которые, видя опасность, советовались междусобою, что им делать. Старший из них, именем Урособа, говорил товарищам,что надобно просить мира и что Россияне, долгое время терпев от Половцев,будут сражаться отчаянно. Ко славе соединенных Князей, младшие Ханы отвергнули сей благоразумныйсовет, с гордостию ответствуя: "Старец! Ты боишься Россиян! Но мы положимдерзких врагов на месте и возьмем все беззащитные города их". В то время, когда Половцы уже делили в мыслях своих добычу нашегостана, Россияне готовились к битве молитвою и благочестивыми обетами; однидавали клятву, в случае победы, наградить убогих; другие украсить церкви имонастыри вкладами. Успокоенные теплою Верою, они шли с бодростию ивеселием. Алтунопа, славнейший из храбрецов Половецких, был впереди настраже: Россияне, окружив его, совершенно истребили сей отряднеприятельский. Началося главное сражение. Летописец говорит, что многочисленные полки варваров казались наобширной степи дремучим, необозримым бором; но что Половцы, объятые тайнымужасом, были как сонные, едва могли править своими конями и, смятые первымударом наших, бежали во все стороны. Никогда еще Российские Князья неодерживали такой знаменитой победы над варварами. Урособа и 19 другихХанов пали в сражении. Одного из них, именем Бельдюза, привели кСвятополку: сей пленник хотел откупиться серебром, золотом и конями.Святополк велел отвести его к Владимиру, который сказал ему: "Ты не учил детей своих и товарищей бояться клятвопреступления. Сколькораз вы обещали мир и губили Христиан? Да будет же кровь твоя на главетвоей! " Бельдюза рассекли на части. Победители взяли в добычу множествоскота, вельблюдов, коней; освободили невольников и в числе пленныхзахватили Торков и Печенегов, которые служили Половцам. Увенчанный славоюМономах, призывая Россиян к торжеству и веселию, хвалил их мужество, новсего более славил Небо. "Сей день (говорил он) есть праздник для отечества. Всевышний избавил от врагов землю Русскую:они лежат у ног наших! Сокрушены главы змия, и мы обогатилися достояниемневерных". В надежде, что Половцы не дерзнут уже беспокоить Россию, Святополкстарался загладить следы их прежних опустошений и возобновил город Юрьев,ими сожженный, на берегу Роси. К несчастию, сии мирные попечения о гражданском благосостоянииГосударства не могли тогда иметь успеха: княжение Святополка, от начала доконца, представляет цепь ратных действий. Россия была станом воинским, извук оружия не давал успокоиться ее жителям. [1104 г.] Ярослав Святославич, брат Олегов и Давидов, был побежденМордвою в губернии Тамбовской или Нижегородской, где сей народ обитализдревле в соседстве с Казанскими Болгарами. - Следуя примеру отцев своих,Великий Князь и Мономах вооружились против наследников Всеславовых,которые независимо господствовали в Полоцкой области. Путята, ВоеводаСвятополков, Олег и Ярополк, сын Владимиров, ходили осаждать ГлебаВсеславича в Минске. Родной брат Глебов, Давид, находился с ними:вероятно, что он держал их сторону. Но войско соединенно возвратилось безуспеха. - [1106 г.] Всеславичи, избавленные от сей опасности, хотелипокорить Семигалию. Нестор называет ее жителей данниками России: бытьможет, что они прежде зависели от Князей Полоцких и вздумали тогдаотложиться. Кровопролитная битва утвердила их свободу: Всеславичи, потеряв 9000воинов, едва могли спасти остаток своей рати. С другой стороны Половцы новым грабительством доказали Мономаху, что онеще не сокрушил гидры и что не все главы ее пали от меча Российского. Ужеварвары с добычею и с невольниками возвращались в свою землю, когдаВоеводы Святополковы настигли их за Сулою и выручили пленных. В следующийгод отважный Боняк, захватив табуны Переяславские, приступил к Лубнам,вместе с знаменитым Вождем Половецким, старым Шаруканом. Великий Князь,Олег, Мстислав, Игорев внук, Мономах с двумя сынами перешли за Сулу и сгрозным воплем устремились на варваров, которые не имели временипостроиться, ни сесть на коней и, спасаясь бегством, оставили весь обозсвой в добычу победителю. Россияне, гнав их до самого Хороля, многих убилии взяли в плен. - Сии успехи ни возгордили Олега и Мономаха, которые в томже году женили сыновей своих на дочерях Ханских. Омерзение к злобным язычникам уступало Политике и надежде успокоитьГосударство хотя на малое время. - Мир не продолжался ни двух лет:Россияне уже в 1109 и в следующем году воевали близ Дона и брали вежиПоловецкие. [1111 г.] Наконец Мономах снова убедил Князей действоватьсоединенными силами, и в то время, когда народ говел, слушая в храмахмолитвы Великопостные, воины собирались под знаменами. Достойно замечания,что около сего времени были многие воздушные явления в России, и самоеземлетрясение; но благоразумные люди старались ободрять суеверных, толкуяим, что необыкновенные знамения предвещают иногда необыкновенное счастиедля Государства, или победу: ибо Россияне не знали тогда иного счастия.Самые мирные Иноки возбуждали Князей разить злобных супостатов, ведая, чтоБог мира есть также и Бог воинств, подвигнутых любовию ко благу отечества.Россияне выступили 26 февраля и в осьмой день стояли уже на Гольтве,ожидая задних отрядов. На берегах Ворсклы они торжественно целовали крест,готовясь умереть великодушно; оставили многие реки за собою и 19 мартаувидели Дон. Там воины облеклися в брони и стройными рядами двинулись кюгу. Сей знаменитый поход напоминает Святославов, когда отважный внукРюриков шел от берегов Днепра сокрушить величие Козарской империи. Егосмелые витязи ободряли, может быть, друг друга песнями войны икровопролития: Владимировы и Святополковы с благоговением внималицерковному пению иереев, коим Мономах велел идти пред воинством сокрестами. Россияне пощадили неприятельский город Осенев (ибо жителивстретили их с дарами: с вином, медом и рыбою); другой, именем Сугров, былобращен в пепел. Сии города на берегу Дона существовали до самогонашествия Татар и были, как вероятно, основаны Козарами: Половцы, завладевих страною, и сами уже обитали в домах. 24 марта Князья разбили варваров ипраздновали Благовещение вместе с победою; но чрез два дня свирепые врагиокружили их со всех сторон на берегах Сала. Битва, самая отчаянная икровопролитная, доказала превосходство Россиян в искусстве воинском.Мономах сражался как истинный Герой и быстрым движением своих полковсломил неприятеля. Летописец говорит, что Ангел свыше карал Половцев и чтоголовы их, невидимою рукою ссекаемые, летели на землю: Бог всегда невидимопомогает храбрым. - Россияне, довольные множеством пленных, добычею,славою (которая, по уверению современников, разнеслася от Греции, Польши,Богемии, Венгрии до самого Рима), возвратились в отечество, уже не думая освоих древних завоеваниях на берегах Азовского моря, где Половцы безсомнения тогда господствовали, овладев Воспорским царством, илиТмутороканским Княжением, коего имя с сего времени исчезло в нашихлетописях. [1112 г.] В числе многих Князей, ходивших на Дон с Владимиром иСвятополком, был и Давид Игоревич Дорогобужский, памятный злодейством: онскоро умер; область его наследовал зять Мстислава Новогородского, ЯрославСвятополкович, который ознаменовал свое мужество двукратною победою надятвягами, строптивыми данниками нашего отечества. Сею войною заключилисьподвиги Россиян в бурное Княжение Святополка, умершего в 1113 году. Онимел все пороки малодушных: вероломство, неблагодарность,подозрительность, надменность в счастии и робость в бедствиях. При нем унизилось достоинство Великого Князя, и только сильная рукаМономахова держала его 20 лет на престоле, даруя победы отечеству. Святополк был набожен: готовясь к войне, к путешествию, он всегда бралмолитву у печерского игумена, над гробом Феодосия, и там же благодарилВсевышнего за всякую победу; украшал, строил церкви, - как-то МихаилаЗлатоверхого в Киеве, где погребено тело сего Князя - и в 1108 году велелМитрополиту вписать Феодосиево имя в Синодик для поминовения во всехРоссийских Епископиях. Довольный наружностию благочестия, он явно преступал святые уставынравственности, имея наложниц и равняя побочных детей с законными. Святополк оставил супругу, которая по его смерти раздала великоебогатство монастырям, Священникам и бедным (ибо он собрал множествозолота, и притом всякими средствами: терпел Евреев в Киеве - вероятно,переехавших к нам из Тавриды, - и сам не стыдился, к утеснению народа,торговать солью, которую привозили купцы из Галича и Перемышля). -Сбыслава, дочь Великого Князя, в 1102 году сочеталась браком с КоролемПольским, Болеславом Кривоустым. Взаимная государственная польза требоваласего союза, и Балдвин, Епископ Краковский, исходатайствовал разрешение отПапы: ибо Княжна Российская была в свойстве с Королем. Брачное торжествосовершилось в Кракове: Болеслав, в изъявление своего удовольствия, щедроодарил Вельмож Польских. Он уважал тестя и простил своего брата, мятежногоИзбыгнева, который, в 1106 году приехав в Киев, молил Великого Князя бытьпосредником между ими. Вторая дочь Святополкова, именем Передслава, в 1104[году] вышла за Королевича Венгерского, сына Коломанова, Ладислава, илиНиколая. В то же самое время - в 1104 году - третья Княжна Российская,дочь знаменитого Володаря и племянница Василькова, была выдана за ЦаревичаГреческого, сына Алексиева, Андроника, или Исаакия: первый убит на войне вцветущей юности; второй был родоначальником Императоров Трапезунтских. -Коломан, Государь Венгерский, уже престарелый женился в 1112 году надочери Мономаховой, Евфимии; но сей брак имел несчастные следствия.Подозревая супругу в неверности, Коломан развелся с нею, и Евфимиябеременная возвратилась в отечество, где родила сына, Бориса. В княжение Святополково Митрополитами были Греки Николай и Никифор:первый ездил Послом к Мономаху от Киевских граждан в 1098 году иходатайствовал за несчастного племянника Святополкова, Ярослава; привтором сын Давида Черниговского, Святослав, названный за его благочестиеСвятошею, отказался от мира и заключился в Обители Печерской, уважаямонашеские добродетели более гражданских. Сей Князь, быв сперва слугоюиноков и вратарем, долгое время смирял плоть свою трудами и воздержанием,беспрестанно работая в келье или в саду, им разведенном; отдавал беднымвсе, что имел, и способствовал в монастыре своем заведению библиотеки. -Время Никифоровой паствы ознаменовалось еще в церковных летописяхприбытием в Новгород Св. Антония Римского, ученого мужа, которому тамошниечиновники и Епископ Никита дали на берегу Волхова место и село дляоснования монастыря, одного из древнейших в России. К достопамятностям века Святополкова принадлежит любопытное путешествиеРоссийского Игумена Даниила к Святым Местам, уже завоеванным тогдаКрестоносцами. Славный Бальдвин царствовал в Иерусалиме: Даниил в своихзаписках хвалит его добродетели, приветливость, смирение. Под защитоюКоролевской дружины сей игумен ходил к Дамаску, в Акру, и мог безопасноосмотреть всю Палестину, где еще скитались толпы неверных и грабилиХристиан. Он выпросил дозволение у Бальдвина поставить лампаду над гробомСпасителя и записал в Обители Св. Саввы, для поминания на ектениях, именаКнязей Российских: Святополка-Михаила, Владимира-Василия, ДавидаСвятославича, Олега-Михаила, Святослава-Панкратия и Глеба Минского.Достойно замечания, что многие знатные Киевляне и Новогородцы находилисьтогда в Иерусалиме. Алексей Комнин без сомнения приглашал и Россияндействовать против общих врагов Христианства; отечество наше имелособственных: но вероятно, что сие обстоятельство не мешало некоторым витязямРоссийским искать опасностей и славы под знаменами Крестового воинства.Впрочем, быть может, что одно Христианское усердие и желание поклонитьсягробу Иисусову приводило их в Палестину: ибо мы знаем по иным современными не менее достоверным свидетельствам, что Россияне в XI веке часто давалиНебу обет видеть ее места святые. Описание времен Святополковых заключим известием, что Нестор при семКнязе кончил свою летопись, сказав нам в 1106 году о смерти доброгодевяностолетнего старца Яня, славного Воеводы, жизнию подобного древнимХристианским праведникам и сообщившего ему многие сведения для егоисторического творения. Отселе путеводителями нашими будут другие, такжесовременные Летописцы. Глава VII ВЛАДИМИР МОНОМАХ, НАЗВАННЫЙ В КРЕЩЕНИИ ВАСИЛИЕМ. Г. 1113-1125 Грабят Жидов в Киеве. Мономах усмиряет мятеж. Новое пренесение мощейБориса и Глеба. Закон о ростах. Победы в Ливонии, в Финляндии, в Болгарии,на Дону. Черные Клобуки. Беловежцы. Дела с Греками. Мономахова шапка.Царевич Леон. Усмирение Минского Князя и Новогородцев. Изгнание и бедствиеКнязя Владимирского. Венгры, Богемцы и Поляки в России. Их неудача. ПленВолодаря. Смерть трех Князей знаменитых. Кончина Мономахова. Свойства его.Поучение. Основание Владимира Залесского. Гида, супруга Мономахова. Еедети. Сочинение Митрополита Никифора. По смерти Святополка-Михаила граждане Киевские, определив вторжественном совете, что достойнейший из Князей Российских должен бытьВеликим Князем, отправили Послов к Мономаху и звали его властвовать встолице. Добродушный Владимир давно уже забыл несправедливость и враждуСвятополкову: искренно оплакивал его кончину и в сердечной горестиотказался от предложенной ему чести. Вероятно, что он боялся оскорбить Святославичей, которые, будучи детьмистаршего Ярославова сына, по тогдашнему обыкновению долженствовалинаследовать престол Великокняжеский. Сей отказ имел несчастные следствия:Киевляне не хотели слышать о другом Государе; а мятежники, пользуясьбезначалием, ограбили дом Тысячского, именем Путяты, и всех Жидов, бывшихв столице под особенным покровительством корыстолюбивого Святополка.Спокойные граждане, приведенные в ужас таким беспорядком, вторично звалиМономаха. "Спаси нас, говорили их Послы, от неистовства черни; спаси отграбителей дом печальной супруги Святополковой, собственные наши домы исвятыню монастырей". Владимир приехал в столицу: народ изъявил необычайнуюрадость, и мятежники усмирились, видя Князя великодушного на главномпрестоле Российском. Даже и Святославичи не противились общему желанию; уступили Мономахуправа свои, остались Князьями Удельными и жили с ним в согласии до самойих кончины. Они счастливее отцев своих торжествовали вместе принесение [2Маия 1115 г.] мощей Св. Бориса и Глеба из ветхой церкви в новый каменныйхрам Вышегородский: сим действием Владимир изъявил, в начале своегоправления, не только набожность, но и любовь к отечеству: ибо древняяРоссия признавала оных Мучеников главными ее небесными заступниками,ужасом врагов и подпорою наших воинств. Еще будучи Князем Переяславским,он украсил серебряную раку святых золотом, хрусталем и резьбою стольхитрою, как говорит Летописец, что Греки дивились ее богатству ихудожеству. Из отдаленнейших стран России собрались тогда в ВышегородеКнязья, Духовенство, Воеводы, Бояре; бесчисленное множество людейтеснилось на улицах и стенах городских; всякий хотел прикоснуться ксвятому праху, и Владимир, чтобы очистить дорогу для клироса, велелбросать народу ткани, одежды, драгоценные шкуры зверей, сребреники. Олегдал роскошный пир Князьям; три дня угощали бедных и странников. - Сиеторжество, и церковное и государственное, изображая дух времени, достойнозамечания в истории. Мономах спешил также благодеяниями человеколюбивого законодательстваутвердить свое право на имя отца народного. Причиною Киевского мятежабыло, кажется, лихоимство Евреев: вероятно, что они, пользуясь тогдашнеюредкостию денег, угнетали должников неумеренными ростами. Мономах, желаяоблегчить судьбу недостаточных людей, собрал в Берестовском дворце своемзнатнейших Бояр и Тысячских: Ратибора Киевского, Прокопия Белогородского,Станислава Переяславского, Нажира Мирослава и Боярина Олегова, ИоаннаЧудиновича: рассуждал, советовался с ними и наконец определил, что заимодавец, взявтри раза с одного должника так называемые третные росты, лишается ужеистинных своих денег или капитала: ибо как ни велики были тогдашниегодовые росты, но месячные и третные еще превышали их. Мономах включил сейзакон в Устав Ярославов. Сей Государь щадил кровь людей; но знал, что вернейшее средствоутвердить тишину есть быть грозным для внешних и внутренних неприятелей.Сын его Мстислав, два раза победив чудь, завладел городом Оденпе, илиМедвежьею Головою, в Ливонии. Призванный отцом княжить в Белегороде, он поручил Новогородскую областьсыну, юному Всеволоду, который ознаменовал воинский дух свой счастливым,но многотрудным походом в Финляндию. Худой зимний путь (ибо весна уженаступала) и бедность земли угрожали Россиянам голодною смертию;недостаток был так велик, что они за каждый хлеб платили ногату. Меньшийбрат Мстиславов, Георгий, княживший в Суздале, ходил Волгою на судах вземлю казанских болгаров, победил их и возвратился с добычею. Третий сынМономахов, Ярополк, воевал в окрестностях Дона; взял три города в областиПоловецкой: Балин, Чешлюев, Сугров; пленил множество Ясов, там обитавших,и в числе их прекрасную девицу, на коей он женился. Около сего же времениВладимир выгнал из России Берендеев, Печенегов и Торков, новых пришельцев:утесняемые Половцами и разбитые ими близ Дона, они искали убежища вокрестностях Переяславля, но, любя грабеж, не могли кочевать там спокойно.Однако ж многие из них остались на Днепре, были известны под общим именемЧерных Клобуков, или Черкасов, и служили Россиянам. - Летопись Владимировавремени упоминает еще о Беловежцах, охотно принятых Великим Князем. Сии обитатели некогда знаменитой крепости Козарской на берегах Дона,взятой мужественным Святославом I, спасаясь от свирепости Половцев,основали новый город в верховье реки Остера и назвали его именем древнего,или Белою Вежею, коей известные развалины (во 120 верстах от Чернигова)свидетельствуют, что в ней находились каменные стены, башни, ворота идругие здания. Козары, наученные Греками, строили лучше наших предков.Успехи Мономахова оружия так прославили сего Великого Князя на Востоке иЗападе, что имя его, по выражению Летописцев, гремело в мире, и странысоседственные трепетали оного. Если верить новейшим повествователям, тоВладимир ужасал и Греческую Империю. Они рассказывают, что Великий Князь,вспомнив знаменитые победы, одержанные его предками над Греками, сомногочисленным войском отправил Мстислава к Адрианополю и завоевал Фракию;что устрашенный Алексий Комнин прислал в Киев дары: крест животворящегодрева, чашу сердоликовую Августа Кесаря, венец, златую цепь и бармыКонстантина Мономаха, деда Владимирова; что Неофит, Митрополит Ефесский,вручил сии дары Великому Князю, склонил его к миру, венчал в КиевскомСоборном храме Императорским венцем и возгласил Царем Российским. ВОружейной Московской Палате хранятся так называемая Мономахова златаяшапка, или корона, цепь, держава, скипетр и древние бармы, коимиукрашаются Самодержцы наши в день своего торжественного венчания и которыедействительно могли быть даром Императора Алексия. Мы знаем, что и в Хвеке Государи Российские часто требовали Царской утвари от ВизантийскихИмператоров; знаем также, что Великие Князья Московские XIV столетияотказывали в завещаниях наследнику трона некоторые из сих вещей, сделанныхв Греции (как то свидетельствуют надписи оных и самая работа). Нозавоевание Фракии кажется сомнительным, и в древних летописях находятсятолько следующие известия о делах Владимира в отношении к Грекам: "В 1116 году супруг Мономаховой дочери Марии, Царевич Леон, сын бывшегоИмператора Диогена, собрав войско на берегах Черного моря, вступил всеверные области Империи и завладел городами Дунайскими; но Царь Алексийподослал к нему в Доростол двух Аравитян, которые злодейски умертвили его(Августа 15). Тогда Владимир, желая или отмстить за убийство зятя, илисохранить для юного сына Марии, именем Василия, взятые Леоном города,велел идти на Дунай Воеводе Иоанну Войтишичу и сыну своему, Вячеславу, сдругим Боярином, Фомою Ратиборовичем; первый действительно занял некоторыеиз оных, а Вячеслав без успеха отступил от Доростола". Вопреки семусказанию, Анна Комнина в истории отца ее, славного Императора Алексия,уверяет, что Леон, сын Диогенов, погиб в сражении с турками близ Антиохии."Чрез некоторое время, - пишет Анна, - явился в Империи обманщик,принявший на себя его имя. Сосланный за то в Херсон, он был освобожденПоловцами и, предводительствуя их толпами, шел во Фракию; но, взятый вплен Греками, испытал, что дерзость не остается без наказания: емувыкололи глаза" (в 1096 году). Сего несчастного и другие ВизантийскиеЛетописцы именуют самозванцем; но зять Мономахов, убитый в Доростоле, был,конечно, истинным Диогеновым сыном: ибо Владимир, находясь в тесных связяхс Двором Константинопольским, не мог, кажется, дать себя в обманлжецу-бродяге. - Вдовствующая супруга Леонова, Мария, скончалась Монахинеюв России, где сын ее, Василий, усердно служил Великим Князьям; а городадунайские были скоро возвращены Империи или силою оружия, или вследствиемирных договоров. [1116-1123 гг.] Владимир, одолевая внешних неприятелей, смирял ивнутренних. Князь Минский, Глеб, не хотел ему повиноваться, сжег город Слуцк,захватывал людей между Припятью и Двиною: за то сын Мономахов, Ярополк,опустошил Друцк и вывел жителей в новый городок, для них основанный. СамВеликий Князь, соединясь с Давидом Черниговским и с Ольговичами, взялгород Вячеславль, Оршу, Копыс; осаждал Минск, смирил Глеба и, вновь имоскорбленный, привел его как пленника в Киев, где он и скончался. -Беспокойные Новогородцы, употребляя во зло юность своего Князя Всеволода,мятежными поступками заслужили гнев Мономаха, который, призвав всехтамошних Бояр в Киев, велел им торжественно присягнуть в верности, удержалнекоторых у себя, а других заточил. Правые или не столь виновныевозвратились домой, узнав опытом, что самый человеколюбивый, но мудрыйГосударь не оставляет дерзких ослушников без наказания. Уже нескольковремени Посадники Новогородские были, кажется, избираемы из тамошнихграждан: Владимир, опасаясь их мятежного духа, дал сей сан КиевскомуВельможе Борису. Сын Святополков Ярослав, или Ярославец, Князь Владимирский, ненавиделжену свою, дочь Мстислава, и не боялся огорчать ее деда: Мономах выступилс войском, соединился с Ростиславичами, Князьями юго-западной России,около двух месяцев держал город Владимир в осаде и принудил Ярославапокориться; но сей легкомысленный племянник снова оскорбил дядю, спрезрением удалив от себя нелюбимую супругу: он бежал в Польшу. Никто изБояр не хотел за ним следовать, и Великий Князь отдал Владимирский уделсыну своему, Роману, Володареву зятю, который в том же году умер. Мономахпослал на его место другого сына, Андрея (женатого на внуке ПоловецкогоКнязя, Тугоркана) и велел ему предупредить замыслы Болеслава Кривоустого,зная, что сей Король, свойственник изгнанного Князя Владимирского, ожидаеттолько удобного случая для объявления войны Россиянам. Андрей опустошилсоседственные владения Королевские и возвратился с добычею. Ляхи,приведенные Ярославом, хотели взять Червен; но с великим уроном былиотражены тамошним Наместником, Фомою Ратиборовичем. Тогда Ярославприбегнул к Государю Венгерскому, Стефану, который, желая отмститьРоссиянам за отца своего, побежденного ими на берегах Сана, вступил вобласть Владимирскую вместе с Богемцами и Поляками. Великий Князь, не имеввремени собрать войско, с малою дружиною отправил Мстислава к городуВладимиру, где юный Андрей, осажденный многочисленными неприятелями, нетерял бодрости. Уже надменный Ярослав, подъехав к стенам, грозил сынуМономахову и народу страшною местию в случае сопротивления; осматривалкрепость и в уме своем назначал места для приступа, отложенного только доследующего дня. В одну минуту все переменилось. Два человека вышли тайноиз крепости, засели на пути, между неприятельским станом и городом, икопьями пронзили неосторожного Ярослава, когда он сам-третий возвращался ксоюзному войску. Несчастный умер в ту же ночь; а союзники, изумленные егобедствием, спешили заключить мир с Великим Князем. Летописец Венгерскийповествует, что Стефан, огорченный смертию Ярослава, клялся взять крепостьили умереть; но что Воеводы его не хотели ему повиноваться, сняли шатрысвои и принудили Короля возвратиться в Венгрию. В стане Владимировых неприятелей были и Ростиславичи, до того времениусердные защитники отечества: каким образом сии два брата, славныеблагородством и великодушием, могли присоединиться ко врагам России? Вдревнейших Летописцах Польских находим объяснение. Мужественный Володарь,ужас и бич соседственных Ляхов, не умел защитить себя от их коварства. Ониподослали к нему одного хитрого Вельможу, именем Петра, который вступил вего службу, притворно изъявлял ненависть к Болеславу, вкрался вдоверенность к добродушному Князю Перемышльскому, ездил с ним на охоту и влесу с помощию своих людей, внезапно схватив безоружного Володаря, увезего связанного к себе в замок: что случилось незадолго до осады Владимира.Брат и сын выкупили знаменитого пленника из неволи, отправив в Польшу навозах и вельблюдах множество золота, серебра, драгоценных одежд, сосудов.Сверх того Ростиславичи обязались жить в союзе с Болеславом и находились,кажется, в его стане под Владимиром, единственно для заключения сегодоговора или желая быть посредниками между изгнанником Ярославом и ВеликимКнязем. Завоеванием Минска и приобретением Владимира Мономах утвердил своемогущество внутри Государства, но не думал переменить системынаследственных Уделов, столь противной благу и спокойствию отечества.Долговременное обыкновение казалось тогда уже законом; или Владимир боялсяотчаянного сопротивления Князей Черниговских, Полоцких и Ростиславичей,которые не уступили бы ему прав своих без страшного кровопролития. Он неимел дерзкой решительности тех людей, кои жертвуют благом современниковневерному счастию потомства; хотел быть первым, а не единственным КняземРоссийским: покровителем России и Главою частных Владетелей, а неГосударем Самодержавным. Справедливость вооружила его против хищника Глебаи Князя Владимирского (ибо сей последний хотел обесчестить семействоМономахово разводом с дочерью Мстислава и звал иноплеменников грабитьотечество): та же справедливость не позволяла ему отнять законногодостояния у Князей спокойных. - По кончине гордого Олега и кроткогоДавида, вообще уважаемого за его правдивость, меньший их брат, Ярослав,мирно княжил в области Черниговской, а сыновья Володаревы, Владимирко,Ростислав, и Васильковичи, Григорий с Иоанном, наследовали Перемышль,Звенигород, Теребовль и другие места в юго-западной России, когда в 1124году умерли отцы их, оставив навсегда в России память своих счастливых делвоинских, верности в обетах и любви к отечественной славе. Княжив в столице 13 лет, Владимир Мономах скончался [19 Маия 1125 г.]на 73 году от рождения, славный победами за Русскую землю и благиминравами, как говорят древние летописцы. Уже в слабости и недуге он поехална место, орошенное святою кровию Бориса, и там, у церкви, им созданной,на берегу Альты, предал дух свой Богу в живейших чувствованияхутешительной Веры. Горестные дети и Вельможи привезли его тело в Киев исовершили обряд погребения в Софийском храме. Набожность была тогда весьма обыкновенною добродетелию; но Владимиротличался Христианским сердечным умилением: слезы обыкновенно текли изглаз его, когда он в храмах молился Вседержителю за отечество и народ, емулюбезный. Не менее хвалят Летописцы нежную его привязанность к отцу(которого сей редкий сын никогда и ни в чем не ослушался), снисхождение кслабому человечеству, милосердие, щедрость, незлобие: ибо он, по ихсловам, творил добро врагам своим и любил отпускать их с дарами. Но всегояснее и лучше изображает его душу поучение, им самим написанное длясыновей. К счастию, сей остаток древности сохранился в одной харатейнойлетописи и достоин занять место в Истории. Великий Князь говорит вначале, что дед его, Ярослав, дал ему Русскоеимя Владимира и Христианское Василия, а отец и мать прозвание Мономаха,или Единоборца: для того ли, что Владимир действительно был по матери внукГреческого Царя Константина Мономаха, или в самой первой юности изъявлялособенную воинскую доблесть? - "Приближаясь ко гробу, - пишет он, -благодарю Всевышнего за умножение дней моих: рука его довела меня достарости маститой. А вы, дети любезные, и всякий, кто будет читать сиеписание, наблюдайте правила, в оном изображенные. Когда же сердце ваше неодобрит их, не осуждайте моего намерения; но скажите только: он говоритнесправедливо! Страх Божий и любовь к человечеству есть основание добродетели. ВеликГосподь, чудесны дела Его!" Описав в главных чертах, и по большей частисловами Давида, красоту творения и благость Творца, Владимир продолжает: "О дети мои! Хвалите Бога! Любите также человечество. Не пост, неуединение, не Монашество спасет вас, но благодеяния. Не забывайте бедных;кормите их, и мыслите, что всякое достояние есть Божие и поручено вамтолько на время. Не скрывайте богатства в недрах земли: сие противноХристианству. Будьте отцами сирот: судите вдовиц сами; не давайте сильнымгубить слабых. Не убивайте ни правого, ни виновного: жизнь и душаХристианина священна. Не призывайте всуе имени Бога; утвердив же клятвуцелованием крестным, не преступайте оной. Братья сказали мне: изгонимРостиславичей и возьмем их область, или ты нам не союзник! Но я ответствовал: не могу забыть крестного целования, развернулПсалтырь и читал с умилением: вскую печальна ecu, душе моя? Уповай наБога, яко исповемся Ему. Не ревнуй лукавнующим ниже завиди творящимбеззаконие. - Не оставляйте больных; не страшитесь видеть мертвых: ибо всеумрем. Принимайте с любовию благословение Духовных; не удаляйтесь от них;творите им добро, да молятся за вас Всевышнему. Не имейте гордости ни вуме, ни в сердце, и думайте: мы тленны; ныне живы, а завтра во гробе. -Бойтесь всякой лжи, пиянства и любострастия, равно гибельного для тела идуши. - Чтите старых людей как отцов, любите юных как братьев. - Вхозяйстве сами прилежно за всем смотрите, не полагаясь на Отроков иТиунов, да гости не осудят ни дому, ни обеда вашего. - На войне будьтедеятельны; служите примером для Воевод. Не время тогда думать о пиршествахи неге. Расставив ночную стражу, отдохните. Человек погибает внезапу: длятого не слагайте с себя оружия, где может встретиться опасность, и раносадитесь на коней. - Путешествуя в своих областях, не давайте жителей вобиду Княжеским Отрокам; а где остановитесь, напойте, накормите хозяина.Всего же более чтите гостя, и знаменитого и простого, и купца и Посла;если не можете одарить его, то хотя брашном и питием удовольствуйте: ибогости распускают в чужих землях и добрую и худую об нас славу. -Приветствуйте всякого человека, когда идете мимо. - Любите жен своих, но не давайте им власти над собою. - Все хорошее,узнав, вы должны помнить: чего не знаете, тому учитесь. Отец мой, сидядома, говорил пятью языками: за что хвалят нас чужестранцы. Леность - матьпороков: берегитесь ее. Человек должен всегда заниматься: в пути, на коне, не имея дела, вместосуетных мыслей читайте наизусть молитвы или повторяйте хотя самую краткую,но лучшую: Господи помилуй. Не засыпайте никогда без земного поклона; а когдачувствуете себя нездоровыми, то поклонитесь в землю три раза. Да незастанет вас солнце на ложе! Идите рано в церковь воздать Богу хвалуутреннюю: так делал отец мой; так делали все добрые мужи. Когда озаряло ихсолнце, они славили господа с радостию и говорили: Просвети очи мои,Христе Боже, и дал ми ecu свет Твои красный. Потом садились думать сдружиною, или судить народ, или ездили на охоту; а в полдень спали: ибо нетолько человеку, но и зверям и птицам Бог присудил отдыхать в часполуденный. - Так жил и ваш отец. Я сам делал все, что мог бы велетьОтроку: на охоте и войне, днем и ночью, в зной летний и холод зимний незнал покоя; не надеялся на посадников и бирючей; не давал бедных и вдовицв обиду сильным; сам назирал церковь и Божественное служение, домашнийраспорядок, конюшню, охоту, ястребов и соколов". - Исчислив свои делавоинские, уже известные Читателю, Владимир пишет далее: "Всех походов моихбыло 83; а других маловажных не упомню. Я заключил с Половцами 19 мирных договоров, взял в плен более сталучших их Князей и выпустил из неволи, а более двух сот казнил и потопил вреках. - Кто путешествовал скорее меня? Выехав рано из Чернигова, я бывалв Киеве у родителя прежде Вечерен. - Любя охоту, мы часто ловили зверей свашим дедом. Своими руками в густых лесах вязал я диких коней вдруг понескольку. Два раза буйвол метал меня на рогах, олень бодал, лось топталаногами; вепрь сорвал меч с бедры моей, медведь прокусил седло; лютый зверьоднажды бросился и низвергнул коня подо мною. Сколько раз я падал слошади! Дважды разбил себе голову, повреждал руки и ноги, не блюдя жизни вюности и не щадя головы своей. Но Господь хранил меня. И вы, дети мои, небойтесь смерти, ни битвы, ни зверей свирепых; но являйтесь мужами вовсяком случае, посланном от Бога. Если Провидение определит кому умереть,то не спасут его ни отец, ни мать, ни братья. Хранение Божие надежнеечеловеческого". Без сего завещания, столь умно писанного, мы не знали бы всейпрекрасной души Владимира, который не сокрушил чуждых государств, но былзащитою, славою, утешением собственного; и никто из древних КнязейРоссийских не имеет более права на любовь потомства: ибо он с живейшимусердием служил отечеству и добродетели. Если Мономах один раз в жизни неусомнился нарушить права народного и вероломным образом умертвить КнязейПоловецких, то можем отнести к нему слова Цицероновы: век извиняетчеловека. Считая Половцев врагами Христианства и Неба (ибо они жглицеркви), Россияне думали, что истреблять их, каким бы то образом ни было,есть богоугодное дело. К сожалению, древние Летописцы наши, рассказывая подробно воинские ицерковные дела, едва упоминают о государственных или гражданских, коимиВладимир украсил свое правление. Знаем только, что он, желая доставитьнароду все возможные удобности, сделал на Днепре мост; часто ездил вРостовскую и Суздальскую землю, наследственную область Всеволодова Дому,для хозяйственных распоряжений; выбрал прекрасное место на берегу Клязьмы,основал город, назвал его Владимиром Залесским, окружил валом и построилтам церковь Св. Спаса. Сын его, Мстислав, распространил в 1114 годуукрепления новогородские, а Посадник, именем Павел, заложил каменную стенув Ладоге. Во время Мономахова княжения, довольно спокойное и мирное в сравнении сдругими, были некоторые бедствия: редкая засуха в 1124 году и сильный вКиеве пожар, который продолжался два дня, обратив в пепел большую частьгорода, монастыри, около 600 церквей и всю Жидовскую улицу. Народ с ужасомвидел еще одно совершенное затмение солнца и звезды на небе в самыйполдень. В южной России случились два землетрясения, а в северной страшнаябуря, которая срывала домы и потопила множество скота в Волхове. Мономах оставил пять сыновей и супругу третьего брака. Нет сомнения,что первою была Гида, дочь Английского Короля Гаральда, о коей мыупоминали и которая, по известию древнего Историка Датского, около 1070года вышла за нашего Князя, именем Владимира. Норвежские Летописцысказывают, что сын Гиды и сего Князя женился на Христине, дочери ШведскогоКороля Инга Стенкильсона: супруга Мстислава Владимировича действительноназывалась Христиною. Ее дочери, внуки Мономаховы, вступили в знаменитыебрачные союзы: одна с Норвежским Королем Сигурдом, а после с ДатскимЭриком Эдмундом; вторая с Канутом Святым, Королем Оботритским, отцомВальдемара, славного Государя Датского, названного сим именем, может быть,в честь его великого прадеда, Владимира Мономаха; третия с ГреческимЦаревичем: думаю, сыном Императоpa Иоанна; Алексием, коего супруга именеми родом неизвестна по Византийским летописям. В год сего бракосочетания (1120) приехал из Константинополя в РоссиюМитрополит Никита и заступил место умершего Никифора, мужа знаменитогосведениями и красноречием: чего памятником остались два письма его кМономаху: первое о разделении Церквей, Восточной и Западной; второе опосте, особенно любопытное, ибо оно содержит в себе не толькобогословские, но и философические умствования, заключаемые хвалоюдобродетелей Мономаховых. - "Разум, - пишет Никифор, - разум есть светлоеоко души, обитающей во главе. Как ты, Государь мудрый, сидя на престоле,чрез Воевод своих управляешь народом, так душа посредством пяти чувствправит телом. Не имею нужды во многоречии: ибо ум твой летает быстро,постигая смысл каждого слова. Могу ли предписывать тебе законы дляумеренности в чувственных наслаждениях, когда ты, сын Княжеской и Царской(Греческой) крови, Властитель земли сильныя, не знаешь дому, всегда втрудах и путешествиях, спишь на голой земле, единственно для важных делгосударственных вступаешь во дворец светлый и, снимая с себя любимуюодежду простую, надеваешь Властительскую; когда, угощая других обедамиКняжескими; сам только смотришь на яства роскошные?.. Восхвалю ли тебе идругие добродетели? Восхвалю ли щедрость, когда десница твоя ко всемпростерта; когда ты ни сребра ни злата не таишь, не считаешь в казнесвоей, но обеими руками раздаешь их, хотя оскудеть не можешь, ибоблагодать Божия с тобою?.. Скажу единое: как душа обязана испытывать илиповерять действия чувств, зрения, слуха, ее всегдашних орудий, дабы необмануться в своих заключениях: так и Государь должен поверять донесенияВельмож. Вспомни, кто изгнан, кто наказан тобою: ни клевета ли погубиласих несчастных?.. Князь любезный! Да не оскорбит тебя искренняя речь моя!Не думай, чтобы я слышал жалобу осужденных и за них вступался; нет, пишуединственно на воспоминание тебе: ибо власть великая требует и великогоотчета; а мы начинаем теперь пост, время душеспасительных размышлений,когда Пастыри церковные должны и Князьям смело говорить истину. Ведаю, чтомы сами, может быть, в злом недуге; но слово Божие в нас здраво и цело:ежели оно полезно, то надобно ли входить в дальнейшее исследование?Человек в лице, Бог в сердце", и проч. - Таким образом древние учителинашей Церкви беседовали с Государями, соединяя усердную хвалу снаставлением Христианским. Слог сих писем ознаменован печатаю века: груб,однако ж довольно ясен, и многие выражения сильны. Глава VIII ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МСТИСЛАВ. Г. 1125-1132 Набег Половцев. Изгнание Ярослава Черниговского. Начало особенныхКняжений, Муромского и Рязанского. Удаление Половцев за Волгу. Междоусобиев юго-западной России. Ссылка Князей Полоцких в Грецию. Война с Чудью иЛитвою. Кончина Мстислава. Голод. Древнейшая грамота. Мстислав Владимирович наследовал достоинство Великого Князя. Братья егогосподствовали в Уделах: Ярополк в Переяславле, Вячеслав в Турове, Андрейв Владимире, Георгий в Суздале; а сыновья, Изяслав и Ростислав, в Курске иСмоленске. - Новый Государь, уже давно известный мужеством и великодушием,явил добродетели отца своего на престоле России: имел ту же ревностнуюлюбовь к общему благу, ту же твердость, соединенную в нем, подобно как вМономахе, с нежною чувствительностию души. Княжение его, к несчастию кратковременное, прославилось разнымиуспехами воинскими, которыми он желал единственно успокоить Государство ивосстановить древнее величие оного. Половцы, сведав о кончине Мономаха, думали, что Россия осиротела ибудет снова жертвою их грабительства. Они хотели соединиться с Торками,кочевавшими близ Переяславля; но Ярополк Владимирович, тамошний Князь,узнал о сем намерении: велел Торкам въехать в город и сам, не имев терпения дождаться помощиот своих братьев, с одною Переяславскою дружиною ударил на варваров,разбил их и множество потопил в реках. [1127 г.] Мстислав, объявив себя покровителем утесненных Князей, долженбыл обнажить меч на Всеволода Ольговича, который выгнал из Чернигова дядюсвоего, Ярослава, умертвил его Бояр верных и разграбил их домы. Мстиславклялся изгнанному Князю наказать сего мятежного сына Олегова. Следуянесчастному примеру отца, Всеволод заключил союз с Половцами: варвары, вчисле семи тысяч, спешили к границам России, дав весть о том Черниговскомухищнику; но Послы их не могли уже возвратиться и были схвачены, вокрестностях реки Сейма, Посадниками Ярополка. Ожидав долгое время ответаи боясь измены, Половцы ушли наконец восвояси. Тогда Всеволод прибегнул ксмирению; молил Великого Князя забыть вину его и между тем осыпал дарамиВельмож Киевских. Мстислав еще не колебался, однако ж медлил, и несчастныйдядя сам приехал из Мурома, чтобы напомнить ему священный обет мести.Бояре, не ослепленные дарами Всеволода, были за Ярослава; но какой-тоГригорий, Игумен Андреевской Обители, любимец покойного Мономаха, весьмауважаемый Великим Князем, говорил, что миролюбие есть должностьХристианина. Митрополит Никита уже скончался, и Церковь Российская неимела главы: сей Игумен склонил на свою сторону всех духовных сановников,которые торжественно сказали Мстиславу: "Государь! Лучше преступитьклятву, нежели убивать христиан. Не бойся греха: мы берем его на своюдушу". Убежденный ими, Великий Князь примирился со Всеволодом, и бедныйЯрослав с горестию возвратился в Муром (где и скончался через два года,оставив сию область и Рязанскую в наследие сыновьям). Мстислав забылнаставление отца: "Дав клятву, исполняйте оную!" Щадить кровь людей естьбез сомнения добродетель; но Монарх, преступая обет, нарушает законЕстественный и Народный; а миролюбие, которое спасает виновного от казни,бывает вреднее самой жестокости. К чести Мстислава скажем, что он во всюжизнь свою оплакивал сей проступок. Великий Князь, излишно снисходительный в отношении ко Всеволоду,отмстил по крайней мере варварам, его союзникам. Летописцы говорят, чтовойско Мстислава "загнало Половцев не только за Дон, но и за Волгу" и чтоони уже не смели беспокоить наших пределов. Еще при жизни Мономаха сыновья Володаревы, Владимирко и Ростислав,начали ссориться между собою: однако ж, боясь его, не смели воевать друг сдругом. Исполняя завещание отца, первый господствовал в Звенигороде, а второй вПеремышле. Когда же Мономах скончался, Владимирко хотел изгнать брата. ЗаРостислава стояли Васильковичи, Иоанн и Григорий; также и Великий КнязьМстислав, желая единственно отвратить зло насилия. Мирные убеждения,съезды и переговоры в Серете остались бесполезными: Владимирко уехал вВенгрию, чтобы просить войска у Короля Стефана. Тогда Ростислав осадилЗвенигород, где 3000 Венгров и Россиян оборонялись столь мужественно, чтоон должен был отступить. Но сия война не имела дальнейших следствий.Владимирко, возвратясь в отчизну, смирился; ибо Великий Князь решительнотребовал, чтобы каждый из братьев довольствовался своим уделом. Важнейшее происшествие сего времени есть падение знаменитого домаКнязей Полоцких, которые издавна отделились, так сказать, от России, желаябыть Владетелями независимыми. Мстислав решился покорить сию древнююобласть Кривичей и сделал то, чего напрасно хотели его деды. Он привел вдвижение силы многих Князей; велел идти братьям своим, Вячеславу изТурова, Андрею из Владимира, сыну Изяславу из Курска, дав ему собственныйполк Княжеский; Ростиславу, другому сыну, из Смоленска; ВсеволодкуДавидовичу, внуку Игореву и зятю Мономахову, из Городна; ВячеславуЯрославичу, внуку Святополка-Михаила, из Клецка. Все они долженствовалиначать военные действия в один день. Всеволод Ольгович, послушный ВеликомуКнязю, и братья его вместе с отрядом верных Торков, отданных в начальствоБоярину Ивану Войтишичу, в то же время шли к Минскому городу Борисову.Изяслав взял Логожск еще ранее назначенного Мстиславом дня и спешилсоединиться с дядями, обступившими город Изяславль, Удел знаменитойРогнеды, первой супруги Св. Владимира. Там находился Брячислав, сын БорисаВсеславича, зять Мстиславов: хотев бежать к отцу, он попался в руки ксвоему шурину, который вел с собою многих пленных Логожан. Узнав, что сиипленники и Брячислав довольны умеренностию победителя, осажденные гражданерешились сдаться, но требовали клятвы от Вячеслава, сына Мономахова, чтоон защитит их от всякого насилия. Клятва была дана и нарушена. Ночью, вслед за дружиною Тысячских,посланною в город, бросились все воины Андреевы и Вячеславовы: Князья немогли или не хотели остановить их; едва спасли имение дочери Мстиславовой,мечем удержав неистовых грабителей, а бедных граждан отдали им в жертву.Скоро и Всеволод, старший сын Великого Князя, вступил с Новогородцами вобласть Полоцкую: устрашенные жители не оборонялись и выгнали своегоКнязя, Давида, на место коего, согласно с их желанием, Мстислав дал имРогволода, брата Давидова; а чрез два года [в 1129 г.] отправил всехКнязей Полоцких в ссылку за то, как сказано в некоторых летописях, что онине хотели действовать вместе с ним против врагов нашего отечества,Половцев. Всеславичи Давид, Ростислав, Святослав, и племянники ихВасилько, Иоанн, сыновья Рогволодовы, с женами и детьми были на трехладиях отвезены в Константинополь. Мстислав отдал Княжение Полоцкое иМинское сыну своего Изяславу. [1130-1132 гг.] Князь Новгородский Всеволод, соединясь с братьями, двараза ходил на Чудь, или Эстонцев, зимою: обратил в пепел селения, умертвилжителей, взял в плен их жен и детей; но в другом походе сам лишился многихвоинов. Сей народ ненавидел Россиян как утеснителей, отрекался платитьдань и сопротивлением отягчал свою долю. - Сам Великий Князь воевал Литвуи привел в Киев великое число пленников. Тогдашние беспрестанные войныдоставляли нашим Князьям и Боярам множество невольников, которые отчастишли в продажу, отчасти (как надобно думать) были расселяемы по деревням. Мстислав, по возвращении из Литвы, скончался [15 Апреля 1132 г.] на 56году от рождения, заслужив имя Великого. Он умел властвовать, хранилпорядок внутри Государства, и если бы дожил до лет отца своего, то мог быутвердить спокойствие России на долгое время. - Сей Великий Князь,вторично женатый на дочери знатного Новогородца, Димитрия Завидича, имелот нее двух сыновей: Святополка и Владимира (кроме дочерей, из коих однабыла за Всеволодом Ольговичем Черниговским). Старшие их братья родились от Христины, первой супруги. Сверх тогдашних мнимых ужасов, солнечных затмений и легкогоземлетрясения в южной России (Августа 1, 1126 года) действительнымнесчастием княжения Мстиславова был страшный голод в северных областях,особенно же в Новогородской. От жестокого, совсем необыкновенного холода вымерзли озими, глубокийснег лежал до 30 Апреля, вода затопила нивы, селения, и земледельцы весноюувидели на полях, вместо зелени, одну грязь. Правительство не имелозапасов, и цена хлеба так возвысилась, что осьмина ржи в 1128 году стоиланынешними серебряными деньгами около рубля сорока копеек. Народ питалсямякиною, лошадиным мясом, липовым листом, березовою корою, мхом, древесноюгнилью. Изнуренные голодом люди скитались как привидения; падали мертвыена дорогах, улицах и площадях. Новгород казался обширным кладбищем; трупызаражали воздух смрадом тления, и наемники не успевали вывозить их. Отцы иматери отдавали детей купцам иноземным в рабство, и многие граждане искалипропитания в странах отдаленных. "Новгород опустел", говорят Летописцы:однако ж войско его чрез год уже разило неприятелей, торговля цвелапо-прежнему, купеческие суда ходили в Готландию и Данию. Заметим, что самая древнейшая из подлинных Княжеских грамот Русских,доныне нам известных, есть Мстиславова, данная им НовогородскомуЮрьевскому монастырю, вместо крепости, на земли и судные пошлины, сприписью сына его, Всеволода, что он дарит тому же монастырю серебряноеблюдо для употребления за братскою трапезою. Глава IX ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОПОЛК. Г. 1132-1139 Неустройства. Дань Печорская. Завоевание Дерпта. Битва на Ждановой горе.Кровопролитие в южной России. Изгнание Князя из Новагорода. ВеликодушиеВасилька Полоцкого. Псков отделился от Новагорода. Устав о церковной дани.Новогородцы опять изгоняют Князя. Междоусобие в южной России. Мир и кончинаВеликого Князя. Столетняя вражда между потомками Олега и Мономаха. ГалицкоеКняжение. Характер Владимирка. Борис воюет с Королем Венгерским; является встане Короля Французского; убит изменником. Превосходные достоинства Мстислава удерживали частных Князей в границахблагоразумной умеренности: кончина его разрушила порядок. Граждане Киевские объявили Ярополка Владимировича Государем своим ипризвали его в столицу. Согласно с торжественным договором, заключенныммежду им и старшим братом, в исполнение Мономахова завещания, он уступилПереяславль Всеволоду, сыну Мстислава. Сей Князь Новогородский, приехавтуда, чрез несколько часов был изгнан дядею, Георгием Владимировичем,Князем Суздальским и Ростовским, который заключил союз с меньшим братомАндреем и боялся, чтобы Ярополк не сделал Всеволода наследником Киевскогопрестола. Великий Князь убедил Георгия выехать из Переяславля; но, чтобыуспокоить братьев, отдал сию область другому племяннику, ИзяславуМстиславичу, Князю Полоцкому. Таким образом слабость нового Государяобнаружилась в излишней снисходительности, и несчастные следствиядоказали, сколь малодушие его было вредно для Государства. Новогородцы,Ладожане и Псковитяне (которые составляли одну область) уже не хотелипринять Всеволода. "Забыв клятву умереть с нами (говорили они), ты искал другого княжения:иди же, куда тебе угодно!" Несчастный Князь должен был удалиться. Гражданескоро одумались и возвратили изгнанника; но власть его ограничилась, иПосадники, издревле знаменитые слуги Князей, сделались их совместниками вмогуществе, будучи с того времени избираемы народом. - Полочане такжевоспользовались отсутствием Изяслава: выгнали брата его, Святополка, ипризнали Князем своим Василька Рогволодовича, который возвратился тогда изЦаряграда. [1133-1134 гг.] Новые перемены служили только поводом к новымбеспорядкам и неудовольствиям. Желая совершенно угодить братьям, Ярополксклонил Изяслава уступить Переяславль дяде своему, Вячеславу. Племянник взамену получил Туров и Пинск, сверх его прежней Минской области; былдоволен и ездил в Уделы Мстиславичей, в Смоленск, в Новгород, собиратьдары и налоги для Ярополка. Достойно примечания, что Новгород, владея отдаленными странами нынешнейАрхангельской губернии, платил за них Великим Князьям особенную дань,которая называлась печорскою. Но скоро верность Изяслава и братьев егопоколебалась: легкомысленный Вячеслав, жалея о своем бывшем уделе, отнял у племянникаТуров, а Георгий Владимирович взял Переяславль, отдав за то Ярополку частьсвоей Ростовской и Суздальской области. Огорченный Изяслав прибегнул коВсеволоду: сей Новогородский Князь незадолго до того времени победилмятежную Чудь, взял Юрьев, или Дерпт, основанный Великим Ярославом, и внадежде на свою храбрость обещал брату завоевать для него областьСуздальскую. Он не сдержал слова: дошел только до реки Дубны ивозвратился. Между тем в Новегороде господствовало неустройство: народ волновался, избирал, сменял Посадников и даже утопил одного изглавных чиновников своих, бросив его с моста, который служил Новогородцамвместо скалы Тарпейской. Недовольные худым успехом Всеволодова похода, онитребовали войны и хотели снова идти к Суздалю. Напрасно Михаил, тогдашнийМитрополит Киевский, приехав к ним, старался отвратить их от сегомеждоусобия: Новогородцы считали оное нужным для своей чести; не пустилиот себя Митрополита и, несмотря на жестокость зимы, выступили в поле 31декабря [1133 г.]; с удивительным терпением сносили холод, вьюги, метели икровопролитною битвою, 26 генваря, на долгое время прославили Жданову гору(в нынешней Владимирской губернии); потеряли множество людей, убили ещеболее Суздальцев, но не могли одержать победы; возвратились с миром инемедленно освободили Митрополита, который предсказал им несчастныеследствия их похода. И южная Россия была в сие время феатром раздора. Ольговичи, КнязьяЧерниговские, дружные тогда со Мстиславичами, объявили войну Ярополку ибратьям его; призвали Половцев; жгли города, села; грабили, пленялиРоссиян и заключили мир под Киевом. Изяслав был тут же. Он не ходилвторично с Новогородцами в область Суздальскую: Великий Князь уступил емуВладимир, Андрею, брату своему, Переяславль, а Ростов и Суздаль возвратилГеоргию, который сверх того удержал за собою Остер в южной России. В семслучае Новогородцы поступили как истинные, добрые сыны отечества: не хотеввзять участия в междоусобии, они прислали своего Посадника Мирослава инаконец Епископа Нифонта, обезоружить Князей словами благоразумия. Нифонт,муж строгой добродетели, сильными убеждениями тронул их сердца и болеевсех способствовал заключению мира. [1135 г.] Но чрез несколько месяцев опять возгорелась война, и КнязьяЧерниговские новыми злодействами устрашили бедных жителей Переяславскойобласти. В жестокой битве, на берегах Супоя, Великий Князь лишился всей дружинысвоей; она гналась за Половцами и была отрезана неприятелями: ибо Ярополкс большею частию войска малодушно оставил место сражения. Пленивзнатнейших Бояр, Ольговичи взяли и знамя Великого Князя. Василько, сынМономаховой дочери, Марии, и Греческого Царевича Леона, находился в числеубитых. - Завоевав Триполь, Халеп, окрестности Белагорода, Василева,победители уже стояли на берегах Лыбеди, когда Ярополк, готовый ковторичной битве, но ужасаясь кровопролития, вопреки мнению братьевпредложил мир и согласился уступить Ольговичам Курск с частиюПереяславской области. Митрополит ходил к ним в стан и приводил их кцелованию креста, по тогдашнему обычаю. [1136 г.] Между тем Новогородцы, миря других, сами не умелинаслаждаться внутреннею тишиною. Князь был жертвою их беспокойного духа.Собрав граждан Ладожских, Псковских, они торжественно осудили Всеволода наизгнание, ставя ему в вину, 1) что "он не блюдет простого народа и любиттолько забавы, ястребов и собак; 2) хотел княжить в Переяславле; 3) ушел сместа битвы на Ждановой горе прежде всех и 4) непостоянен в мыслях: тодержит сторону Князя Черниговского, то пристает ко врагам его". Всеволодбыл заключен в Епископском доме с женою, детьми и тещею, супругою КнязяСвятоши; сидел как преступник 7 недель за всегдашнею стражею тридцативоинов, и получил свободу, когда Святослав Ольгович, брат КнязяЧерниговского, избранный народом, приехал княжить в Новгород. Оставив тамаманатом юного сына своего, Владимира, Всеволод искал защиты Ярополковой,и добросердечный Великий Князь, забыв вину сего племянника (хотевшегопрежде, в досаду ему, овладеть Суздальскою землею), дал изгнанникуВышегород; но равнодушно смотрел на то, что древняя столица Рюрикова,всегдашнее достояние Государей Киевских, уже не признавала над собою ихвласти. [1137 г.] Мятеж продолжался в Новегороде. Всеволод имел там многихревностных друзей, ненавистных народу, который одного из них, именемГеоргия Жирославича, бросил в Волхов. Сии люди, не теряя надежды успеть всвоем намерении, хотели даже застрелить Князя Святослава. Сам Посадникдержал их сторону и наконец с некоторыми знатными Новогородцами иПсковитянами ушел ко Всеволоду, сказывая ему, что все добрые их согражданежелают его возвращения. Рожденный, воспитанный с ними, сей Князь любилНовогород как отчизну и неблагодарных его жителей как братьев; тосковал визгнании и с сердечною радостию спешил приближиться к своей наследственнойстолице. На пути встретил его с дружиною Василько Рогволодович, КнязьПолоцкий, в 1129 году сосланный Мстиславом в Константинополь: он имелслучай отмстить сыну за жестокость отца; но Василько был великодушен:видел Всеволода в несчастии и клялся забыть древнюю вражду; желал емудобра и сам с честию проводил его чрез свои области. Псковитяне с искренним усердием приняли Всеволода: Новогородцы же нехотели об нем слышать и, сведав, что он уже во Пскове, разграбили домы егодоброжелателей, а других обложили пенями, и собранные 1500 гривен отдаликупцам на заготовление нужных вещей для войны. Святослав призвал братасвоего, Глеба, из Курска; призвал самых Половцев. Уже варвары надеялисьопустошить северную Россию, как они с жестоким отцом сего Князя грабилиюжную; но Псковитяне решились быть друзьями Всеволода: завалив все дорогив дремучих лесах своих, они взяли такие меры для обороны, что устрашенныйСвятослав не хотел идти далее Дубровны и возвратился. Таким образом городПсков сделался на время особенным Княжением: Святополк Мстиславич наследовал сию область по кончине брата своего,набожного, благодетельного Всеволода-Гавриила, коего гробницу и древнееоружие доныне показывают в тамошней соборной церкви. Новогородцы, избрав Святослава, объявили себя неприятелями ВеликогоКнязя, также Суздальского и Смоленского. Псковитяне не хотели иметь с нимисношения; ни Василько, Князь Полоцкий, верный союзник Всеволодов. Лишенныеподвозов, они терпели недостаток в хлебе (которого осьмина стоила тогда вНовегороде 7 резаней), и неудовольствие народное обратилось на Князяневинного. Одно духовенство имело некоторую причину жаловаться наСвятослава: ибо он сочетался каким-то незаконным браком в Новегороде, неуважив запрещения Епископского и велев обвенчать себя собственному илипридворному Иерею. За то сей Князь старался обезоружить Нифонта своеющедростию, возобновить древний устав Владимиров о церковной дани,определив Епископу брать, вместо десятины от Вир и продаж, 100 гривен изказны Княжеской, кроме уездных оброков и пошлины с купеческих судов. НоСвятослав не мог успокоить народа и был изгнан с бесчестием. Желаязащитить себя от мести Ольговичей, граждане оставили в залог у себя егоБояр и Княгиню; сослали ее в монастырь Св. Варвары и призвали в НовгородРостислава, внука Мономахова, сына Георгиева; заключили мир с ВеликимКнязем, Псковитянами и хвалились своею мудрою Политикою. - ГорестныйСвятослав, разлученный с женою, на пути своем в Чернигов был остановленсмоленскими жителями и заперт в монастыре Смядынском: ибо Ольговичи сноваобъявили тогда войну роду Мономахову. Сии беспокойные Князья вместе с Половцами ограбили селения и города наберегах Сулы. Андрей Владимирович не мог отразить их, ни иметь скоройпомощи от братьев, которые, в надежде на мир, распустили войско. Он нехотел быть свидетелем бедствия своих подданных и спешил уехать изПереяславля, оставив их в добычу врагам и не менее хищным Наместникам.Заключение Святослава еще более остервенило жестоких Ольговичей; пылаягневом, они как тигры свирепствовали в южной России, взяли Прилук, думалиосадить Киев. Но Ярополк собрал уже сильную рать, заставил их удалиться искоро приступил к Чернигову. Не только все Российские Князья соединились сним, но и Венгры дали ему войско: в стане его находились еще около 1000конных Берендеев или Торков. Жители Черниговские ужаснулись и требовали отсвоего Князя, Всеволода, чтобы он старался умилостивить Ярополка. "Тыхочешь бежать к Половцам, - говорили они: - но варвары не спасут твоейобласти: мы будем жертвою врагов. Пожалей о народе и смирися. Знаемчеловеколюбие Ярополково: он не радуется кровопролитию и гибели Россиян".Черниговцы не обманулись: Великий Князь, тронутый молением Всеволода, явилредкий пример великодушия или слабости: заключив мир, утвержденный с обеихсторон клятвою и дарами, возвратился в Киев и скончался [18 Февраля 1139г.]. Сей Князь, подобно Мономаху, любил добродетель, как уверяют Летописцы;но он не знал, в чем состоит добродетель Государя. С его времени началасьта непримиримая вражда между потомками Олега Святославича и Мономаха,которая в течение целого века была главным несчастием России: ибо первыене хотели довольствоваться своею наследственною областию и не могли,завидуя вторым, спокойно видеть их на престоле Великокняжеском. Вместе с другими Россиянами находилась под Черниговом, в Ярополковомстане, и вспомогательная дружина Галицкая: так с сего времени называется влетописях юго-западная область России, где сын Володарев, честолюбивыйВладимирко, господствуя вместе с братьями, перенес свою особенную столицуна берег Днестра, в Галич, и прославился мужеством. Он не мог забытьковарного злодеяния Ляхов, столь бесчестно пленивших Володаря, и мстил импри всяком случае. Какой-то знатный Венгерец, Болеславов Вельможа,начальник города Вислицы, изменив Государю, тайно звал Галицкого Князя вее богатую область. Владимирко без сопротивления завладел оною и сдержалданное Венгерцу слово: осыпал его золотом, ласкою, почестями; но, гнушаясьзлодеянием, велел тогда же ослепить сего изменника и сделать евнухом."Изверги не должны иметь детей, им подобных", - сказал Владимирко, хотевтаким образом согласить природную ненависть к Полякам с любовию кдобродетели. Он удовольствовался взятою добычею и не мог удержать за собоюВислицы. Польские Летописцы говорят, что Болеслав старался отмстить емутаким же грабежом в Галицкой области: свирепствовал огнем и мечом, плавалв крови невинных земледельцев, пастырей, жен, и возвратился с чecmuю.Тогдашние ужасы войны без сомнения превосходили нынешние и казались незлодейством, но ее принадлежностию, обыкновенною и необходимою. Владимирко - то враг, то союзник венгров - участвовал также в войнеБориса, сына Евфимии, Мономаховой дочери, с Королем Белою Слепым. Еще вутробе матери осужденный на изгнание и воспитанный в нашем отечестве,Борис, возмужав, хотел мечом доказать силу наследственных прав своих ивступил в Венгрию с Россиянами, его союзниками, и с Болеславом Польским;но в решительной битве не выдержал первого удара Немцев и бежал какмалодушный, не умев воспользоваться благорасположением многих ВенгерскихБояр, которые думали, что он был законный сын их Государя и что Коломанединственно по ненависти своей к Российской крови изгнал супругу, верную иневинную. Напрасно искав защиты Немецкого Императора, Борис чрез нескольколет явился в стане Людовика VII, когда сей Французский Монарх шел чрезПаннонию в Обетованную землю. Узнав о том, Гейза, Король Венгерский,требовал головы своего опасного неприятеля; но Людовик сжалился наднесчастным и, призвав на совет Епископов, объявил Послам Гейзы, чтотребование их Короля не согласно ни с честию, ни с Верою Христианскою.Борис, женатый на родственнице Мануила, Греческого Императора, удалился вЦарьград, выехав тайно из Французского стана на коне Людовиковом; воевалеще с Гейзою под знаменами Мануила и был застрелен изменником, Половецкимвоином, в 1156 году. Сын его, младший Коломан, известный храбростию,служил после Грекам и правительствовал в Киликии. Глава Х ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД ОЛЬГОВИЧ. Г. 1139-1146 Всеволод изгоняет Вячеслава. Междоусобия. Мужество Андрея. ЧестностьВсеволода. Его благоразумие. Равнодушие Новогородцев к Княжеской чести.Беспокойства в Новегороде. Смерть Андрея Доброго. Грабежи. ХитростьВсеволода. Россияне в Польше. Первая вражда Георгия с Изяславом.Мореходство Новогородцев. Браки. Поход на Галич. Иоанн Берладник. Всеволодизбирает наследника. Дела Польские. Война с Галицким Князем. МужествоВоеводы Звенигородского. Кончина Всеволода. Вячеслав, Князь Переяславский, спешил в Киев быть наследникомЯрополковым, и Митрополит, провождаемый народом, встретил его [22 Февраля1139 г.] как Государя. Но Всеволод Ольгович не дал ему времени утвердитьвласть свою: узнав в Вышегороде о кончине Ярополковой, немедленно собралвойско; обступил Киев и зажег предместие Копыревское. Устрашенный Вячеславпослал Митрополита сказать Всеволоду: "Я не хищник; но ежели условия нашихотцев не кажутся тебе законом священным, то будь Государем Киевским: иду вТуров". Он действительно уехал из столицы, а Всеволод с торжеством сел напрестоле Великокняжеском, дав светлый пир Митрополиту и Боярам; вино, мед,яства, овощи были развозимы для народа; церкви и монастыри получилибогатую милостыню. - К неудовольствию брата своего, Игоря, Всеволод отдалЧернигов сыну Давидову, Владимиру. Новый Великий Князь изъявил желание остаться в мире с сыновьями ивнуками Мономаха; но они не хотели ехать к нему, замышляя свергнуть его спрестола. Тогда Всеволод решился отнять у них владения и послал Воевод наИзяслава Мстиславича. Сия рать, объятая ужасом прежде битвы, возвратиласьс уничижением и стыдом. В намерении загладить первую неудачу, Всеволодприказал брату Князя Черниговского, Изяславу Давидовичу, вместе сГалицкими Князьями воевать область Туровскую и Владимирскую; а самвыступил против Андрея, гордо объявив ему, чтобы он ехал в Курск и чтоПереяславль должен быть уделом Святослава Ольговича. Великодушный Андрей издавна не боялся врагов многочисленных. "Нет! -ответствовал сей Князь: - дед, отец мой княжили в Переяславле, а не вКурске; здесь моя отчина и дружина верная: живой не выйду отсюда. ПустьВсеволод обагрит свои руки моею кровию! Не он будет первый: Святополк,подобно ему властолюбивый, умертвил так же Бориса и Глеба; но долго липользовался властию?" Великий Князь стоял на берегах Днепра и велелСвятославу изгнать Андрея: но мужественный сын Мономахов, обратив его вбегство, купил победою мир. К чести Всеволода сказано в летописи, что онво время договоров, видя ночью сильный пожар в Переяславле, не хотелвоспользоваться оным. Сии два Князя, обещав забыть вражду, чрез несколькодней съехались в Малотине для заключения союза с Ханами Половецкими. Между тем Владимирко Галицкий с Иоанном Васильковичем, братЧерниговского Князя с Половцами и Ляхи, союзники Всеволодовы, вошли вобласть Изяславову и Туровскую. Но гордый Владимирко, стыдясь быть слугоюили орудием Государя Киевского, искал в юном, мужественном ИзяславеМстиславиче не врага, а достойного сподвижника в опасностях славы: онивстретились в поле для того, чтобы расстаться друзьями. Ляхи же и Половцыудовольствовались одним грабежом. Сим война кончилась. Благоразумный Всеволод не отвергнул мирныхпредложений Изяслава и дяди его, Вячеслава Туровского; дал слово нетревожить их в наследственных Уделах и желал согласить своечестолюбие сгосударственною тишиною. [1140-1142 гг.] Еще Георгий Владимирович, Князь Суздальский, оставалсяего врагом, прибыл в Смоленск и требовал войска от Новогородцев, чтобыотмстить Всеволоду. Юный Князь их, Ростислав, представлял им обязанностьвступиться за честь Мономахова Дому; но думая о выгодах мирной торговлиболее, нежели о чести Княжеской, они не хотели вооружиться. Ростислав ушелк отцу: Георгий в наказание отнял у Новогородцев Торжок. Сии люди выгонялиКнязей, но не могли жить без них: звали к себе вторично Святослава и в залог верности дали аманатовВсеволоду. Святослав приехал; однако ж спокойствия и тишины не было. Распригосподствовали в сей области. Князь и любимцы его также питали духнесогласия и мстили личным врагам: некоторых знатных Бояр сослали в Киевили заключили в оковы; другие бежали в Суздаль. Всеволод хотел послатьсына своего на место брата, и граждане, в надежде иметь лучшего Князя,отправили за ним Епископа Нифонта в Киев. Тогда, не уверенный в своейбезопасности, Святослав уехал тайно из Новагорода вместе с ПосадникомЯкуном. Народ озлобился; догнал несчастного любимца Княжеского, оковалцепями и заточил в область Чудскую, равно как и брата Якунова, взяв с них1100 гривен пени. Сии изгнанники скоро нашли верное убежище там же, где ивраги их: при Дворе Георгия Владимировича, и, благословляя милостивогоКнязя, навсегда отказались от своего мятежного отечества. Уже сын Всеволодов был на пути с Нифонтом и доехал до Чернигова, когдаветреные новогородцы, переменив мысли, дали знать Великому Князю, что нехотят ни сына, ни ближних его и что один род Мономахов достоин управлятьими. Оскорбленный Всеволод задержал их Послов и самого Нифонта. Узнав отом, Новогородцы объявили Всеволоду, что они покорны ему как общемуГосударю России, желая от его руки иметь властителем своим брата ВеликойКнягини, Святополка или Владимира Мстиславичей. Однако же сия уклонностьне смягчила Всеволода, который призвал к себе обоих меньших шурьев и далим Брестовскую область, для того, чтобы они не соглашались княжить вНовегороде и чтобы его беспокойные жители испытали все бедствия безначалия. В самом деле, Новогородцы, лишенные защиты Государя, были всяческипритесняемы: никто не хотел везти к ним хлеба, и купцы их, остановленные в другихгородах Российских, сидели по темницам. Они терпели девять месяцев, избравв Посадники врага Святославова, именем Судилу, который вместе с другимиединомышленниками возвратился из Суздаля: наконец прибегнули к ГеоргиюВладимировичу и звали его к себе правительствовать. Он не хотел выехать изсвоей верной области, но вторично дал им сына и скоро имел причинураскаяться: ибо Всеволод, в досаду ему, занял Остер (городок Георгиев), аНовогородцы - сведав, что Великий Князь, в удовольствие супруге или братуее, Изяславу Мстиславичу, согласился наконец исполнить их желание и чтошурин его, Святополк, уже к ним едет - заключили, по обыкновению,Георгиева сына в Епископском доме. Капитолий граничил в Риме с Тарпейскоюскалою: в Новегороде престол с темницею! Боялся ли народ остаться безвластителя и на всякий случай берег смененного? Или, упоенный дерзостию,хотел явить его преемнику разительный пример своего могущества, поручаяему вывести бывшего Князя из темницы? Как скоро Святополк приехал,граждане отпустили Ростислава к отцу. В сие время, к общей горести, преставился Андрей Владимирович, в летахмужества, заслужив имя Доброго и не уронив чести Мономахова Дому. Вячеславбыл его наследником, но медлил выехать из Турова. "Иди в свою отчину,Переяславль, - говорили ему Послы Всеволодовы: - Туров есть древний городКиевский, отдаю его моему сыну". Тихий Вячеслав жил спокойнее и безопаснеев западной России: соседство с Половцами требовало деятельной осторожности, несогласной сего миролюбием. Принужденный исполнить требование Всеволодово, он увидел,что Россия имела своих Половцев: Игорь и Святослав Ольговичи объявили емувойну. Недовольные тем, что Великий Князь наградил сына Уделом и не хотелотдать им ни Северского Новагорода, ни земли Вятичей, они вступили втесный союз с Князьями Черниговскими, сыновьями Давида, и надеялисьоружием приобрести себе выгодные Уделы; опустошили несколько городовГеоргия Владимировича Суздальского, захватив везде скот и товары; напалина область Переяславскую и два месяца жгли села, травили хлеб, разорялибедных земледельцев. Вячеслав слышал стон людей, смотрел на дым пылающихвесей и сидел праздно в городе, ожидая защиты от Всеволода и своих храбрыхплемянников, Мстиславичей. Великий Князь действительно отрядил к немуВоеводу с конницею Печенежскою; с другой стороны пришел ИзяславВладимирский; а брат его, Князь Смоленский, завладел городамиЧерниговскими на берегах Сожа. Инок Святоша был еще жив: Всеволод послалего усовестить хищников. Наконец они смирились. Великий Князь отдал Игорю Юрьев и Рогачев,Святославу Черториск и Клецк, а Давидовичам Брест и Дрогичин, хитрымобразом уничтожив опасный союз сих Князей с его братьями. Но последниевторично изъявили досаду, когда Вячеслав, с согласия Всеволодова, уступилПереяславль Изяславу Мстиславичу, снова взяв себе Туров, и когда сынВеликого Князя, юный Святослав, на обмен получил Владимирскую область."Брат наш, - говорили Ольговичи, - думает только о сыне, дружится ссвоими ненавистными шурьями, окружил себя ими и не дает нам ни одногобогатого города". Тщетно желали они поссорить его с добрыми Мстиславичами:Великий Князь не внимал злословию и хотел внутреннего спокойствия. [1143-1144 гг] Утвердив себя на престоле Киевском, он велел сынуСвятославу вместе с Изяславом Давидовичем и Владимирком Галицким идти вПольшу, где Герцог Владислав, зять Великого Князя, ссорился с меньшимибратьями: с Болеславом (также зятем Всеволодовым) и с другими. Кнесчастию, Россияне, призванные восстановить тишину Государства,действовали как враги оного и вывели множество пленных Ляхов, болеемирных, нежели ратных. Уверенный в искреннем дружелюбии Всеволода, Изяслав Мстиславич хотел,кажется, примирить его и с дядею, Георгием Владимировичем, и для тогоездил к нему в Суздаль; но сии два Князя не согласились в мыслях ирасстались врагами: что, ко вреду Государства, имело после столькровопролитные следствия. В сем путешествии Изяслав виделся с вернымбратом своим, Ростиславом Смоленским, и пировал на свадьбе КнязяНовогородского, Святополка, которого невеста была привезена из Моравии:вероятно, родственница Богемского Короля Владислава. Новгород успокоился:купеческие суда его ходили за море, привозили иноземные товары в Россию ив1142 году мужественно отразили флот Шведского Короля, выехавшего на разбойс шестидесятью ладиями и с Епископом. Финляндцы, дерзнув грабить Ладожскуюобласть, были побиты ее жителями и Корелами, Новогородскими данниками. Желая прекратить наследственную вражду между потомством Рогнединым иЯрослава Великого, благоразумный Всеволод женил сына своего, юногоСвятослава, на дочери Василька Полоцкого; а Изяслав Мстиславич выдал своюза Рогволода Борисовича, позвав к себе, на свадебный пир, Всеволода,супругу его и Бояр Киевских. Но, веселясь и пируя, Князья рассуждали оделах государственных: Всеволод убедил их восстать общими силами нагордого Владимирка, который по смерти братьев, Ростислава и Васильковичей,сделался единовластителем в Галиче, хотел даже изгнать Всеволодова сына изВладимирской области и возвратил Великому Князю так называемую крестную,или присяжную грамоту в знак объявления войны. Ольговичи, КнязьЧерниговский с братом, Вячеслав Туровский с племянниками Изяславом,Ростиславом Смоленским, Борисом и Глебом, сыновьями умершего ВсеволодкаГородненского, сели на коней и пошли к Теребовлю, соединясь сНовогородским Воеводою Неревиным и Герцогом Польским, Владиславом. Владимирко услышал грозную весть: призвал в союз Венгров и выступил вполе с Баном, дядею Короля Гейзы. Река Серет разделяла войска, готовые кбитве. Всеволод искал переправы: Князь Галицкий, не выпуская его из вида, шелдругим берегом и в седьмой день стал на горах, ожидая нападения; ноВсеволод не хотел сразиться: ибо место благоприятствовало его противнику.Когда же Изяслав Давидович, брат Черниговского Князя, с отрядом наемныхПоловцев взял Ушицу и Микулин в земле Галицкой: тогда Великий Князьприступил к Звенигороду. Вслед за неприятелем Владимирко сошел в долины.Видя стан его на другой стороне города, за мелкою рекою, Всеволод тронулсяс места в боевом порядке и хитро обманул неприятеля: вместо того, чтобывступить с ним в битву, зашел ему в тыл, расположился на высотах, отрезалего от Перемышля и Галича, оставив между собою и городом вязкие болота.Дружина Владимиркова оробела. "Мы стоим здесь, - говорили его Бояре ивоины, - а враги могут идти к столице, пленить наши семейства". КнязьГалицкий, не имея надежды сбить многочисленное войско с неприступногоместа, начал переговоры с братом Всеволодовым: склонил его на своюсторону; требовал мира и дал слово Игорю способствовать ему, по смертиВсеволода, в восшествии на престол Киевский. Великий Князь не соглашался."Но ты хочешь сделать меня своим наследником, - сказал Игорь брату: -оставь же мне благодарного и могущественного союзника, столь нужного внынешних обстоятельствах России!" Всеволод исполнил наконец его волю и втот же день обнял Князя Галицкого как друга; взял с него за труд 1200гривен серебра, роздал оные союзным Князьям и возвратился в столицу,доказав, что умеет счастливо воевать, а не умеет пользоваться воинскимсчастием. [1145 г.] Мир не продолжился. Брат Владимирков, Ростислав, оставилсына, именем Иоанна, прозванного Берладником, у коего дядя отнял законноенаследство: сей юноша жил в Звенигороде и снискал любовь народа. Пользуясьотсутствием Владимирка, уехавшего в Тисменицу для звериной ловли, Галичанепризвали к себе Иоанна и единодушно объявили своим Князем. ГневныйВладимирко приступил к городу. Жители сопротивлялись мужественно; но Иоаннв ночной вылазке был отрезан от городских ворот: пробился сквозьнеприятелей, ушел к Дунаю и, наконец, в Киев. Галичане сдалися. Склонныйболее к строгости, нежели к милосердию, Владимирко плавал в их крови и сдосадою слышал, что Великий Князь взял его племянника под защиту какневинно гонимого. Однако ж Всеволод еще не думал нарушить мира, слабый здоровьем и сверхтого озабоченный неустройствами Польши, где любезный ему зять, ГерцогВладислав, не мог ужиться в согласии с братьями. Созвав Князей во дворцеКиевском, Всеволод сказал им, что он, предвидя свою кончину, подобноМономаху и Мстиславу избирает наследника и что Игорь будет ГосударемРоссии. Князья долженствовали присягнуть ему: Черниговские и СвятославОльгович исполнили его волю. Изяслав Мстиславич долго колебался; однако жене дерзнул быть ослушником. Успокоенный сим торжественным обрядом,Всеволод начал говорить о делах Польских. "Пекись единственно о своемздравии, - ответствовал Игорь: - мы, верные твои братья, утвердимВладислава на троне". Игорь, предводительствуя войском, вступил в Польшу.Кровопролития не было: меньшие братья Владиславовы, стоявшие в укрепленномстане за болотом, не хотели обороняться и, прибегнув к суду наших Князей,уступили Владиславу четыре города, а России Визну. Несмотря на то, Игорьвозвратился с добычею и с пленниками. Владислав же скоро утратил престол,заслужив ненависть народную гонением единокровных и несправедливою казниюзнаменитого Вельможи Петра, коему он отрезал язык, выколол глаза и такимобразом, по словам нашего летописца, отмстил за Российского КнязяВолодаря, в 1122 году коварно плененного сим Вельможею. [1146 г.] Владислав бежал к тестю, в надежде на его помощь; ноВсеволод, удостоверенный тогда в неприятельских замыслах Галицкого Князя,выступал в поход с дружинами Киевскою, Черниговскою, Переяславскою,Смоленскою, Туровскою, Владимирскою и с союзными дикими Половцами, оставивСвятослава Ольговича в столице. Успех не ответствовал ни силе войска, ниславе предводителя. Оно шло с трудом неописанным: ибо дожди согнали снегпрежде времени; конница тонула в грязи. Всеволод осадил наконец Звенигороди сжег внешние укрепления, однако ж не мог овладеть крепостию: ибо тамначальствовал мужественный Воевода, Иван Халдеевич, который, узнав, чтожители в общем совете положили сдаться, умертвил трех главных виновниковсего Веча и сбросил искаженные трупы их с городской стены. Народужаснулся, и страх имел действие храбрости: Звенигородцы с утра до вечерабились как отчаянные. Всеволод отступил и возвратился в Киев, где скороначал готовиться к новой войне, сведав, что Владимирко взял Прилуку. Ножестокая болезнь похитила обнаженный меч из руки его. Отвезенный вВышегород - место славное тогда чудесами Святых Мучеников, Бориса и Глеба,- Великий Князь напрасно ждал облегчения; объявил Игоря своим преемником,велел народу присягнуть ему в верности и послал зятя своего, ВладиславаПольского, напомнить Изяславу Мстиславичу данную им клятву. С таким жеувещанием ездил Боярин, Мирослав Андреевич, к Князьям Черниговским,которые, согласно с Изяславом, ответствовали, что они, уступивстарейшинство Игорю, не изменят совести. Тогда [1 Августа 1146 г.]Всеволод спокойно закрыл глаза навеки: Князь умный и хитрый, памятныйотчасти разбоями междоусобия, отчасти государственными благодеяниями! Достигнув престола Киевского, он хотел устройства тишины; исполнялданное слово, любил справедливость и повелевал с твердостию; одним словом,был лучшим из Князей Олегова мятежного рода. Глава XI ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИГОРЬ ОЛЬГОВИЧ Вече в Киеве. Измена Киевлян. Речь Изяслава. Корыстолюбие ЧерниговскихКнязей. Предательство. Игорь взят в плен. Грабеж в Киеве. Игорь, предав земле тело Всеволода, собрал Киевлян среди двораЯрославова, требовал вторичного обета верности и распустил их. Но гражданееще не были довольны, открыли Вече и звали Князя. Приехал один брат его,Святослав, и спрашивал, чего они желают? "Правосудия, - ответствовалнарод: - Тиуны Всеволодовы угнетали слабых: Ратша опустошил Киев, ТудорВышегород. Святослав! дай клятву за себя и за брата, что вы сами будете нам судиями иливместо себя изберете Вельмож достойнейших". Он сошел с коня и целованиемкреста уверил граждан, что новый Князь исполнит все обязанности отцаРоссиян; что хищники не останутся Тиунами; что лучшие Вельможи заступят ихместо и будут довольствоваться одною уставленною пошлиною, не обременяясудимых никакими иными налогами. "Мы благодарны, - сказали граждане: -теперь не сомневайтесь в нашей верности". То же обещал их Послам самВеликий Князь Игорь и, думая, что дело кончилось, сел спокойно за обед; номятежная чернь устремилась грабить дом ненавистного, богатого Ратши.Святослав с дружиною едва мог восстановить порядок. Такое начало не обещало хороших следствий. Игорь же, слушая злыхВельмож, которые в народном угнетении видели собственную пользу, неисполнил данного гражданам слова, и хищники остались Тиунами. ТогдаКиевляне, думая, что Государь-клятвопреступник уже не есть Государьзаконный, тайно предложили Изяславу Мстиславичу быть Великим Князем.Любовь к Мономахову роду не угасла в их сердце, и сей внук его отличалсядоблестию воинскою. Взяв в церкви Св. Михаила благословение у Епископа Евфимия, он с верною дружиною выступилиз Переяславля. На пути встретились ему Послы Черных Клобуков и городовКиевской области. "Иди, Князь добрый! - говорили они: - мы все за тебя; нехотим Ольговичей. Где увидим твои знамена, там и будем". Собрав на берегахДнепра войско многочисленное, бодрый Изяслав стал посреди оного и сказал:"Друзья и братья! Я не спорил о старейшинстве с достойным Всеволодом, моимзятем, чтив его как второго отца. Но Игорь и Святослав должны липовелевать нами? Бог рассудит меня с ними. Или паду славно пред вашимиглазами, или сяду на престоле моего деда и родителя!" Он повел войско кКиеву. Уже новый Великий Князь знал опасность: ибо Изяслав, уведомленный им овосшествии его на престол, не только не ответствовал ему ни слова, ноудержал и Посла неволею в Переяславле. Игорь требовал вспоможения отКнязей Черниговских: они торговались; хотели многих городов; наконец, удовлетворенные вовсем, готовились идти к брату. Их медленность и коварная изменазнаменитейших чиновников погубили его. Тысячский Улеб пользовался доверенностию Всеволода и был утвержденИгорем в своем важном сане: также и первый Боярин, Иоанн Войтишич, верныйслуга Мономахов, завоеватель городов дунайских. Желая добра Изяславу, онине устыдились предательства: изъявляли усердие Игорю и в то же время тайноссылались с его врагом, советуя ему спешить к Киеву. Изяслав приближился. Ольговичи, готовые к битве, и сын Всеволодов, Святослав, стояли внегорода с своими дружинами; а Киевляне особенно, на могиле Олеговой. Вдруготкрылась измена: Игорь увидел, что хоругвь Изяслава развевается в полкахКиевских; что Тысячский сего Князя предводительствует ими; что Улеб, ИоаннВойтишич и многие единомышленники их, повергнув свои знамена, бегут подИзяславовы; что Берендеи пред самими Златыми вратами грабят обозВеликокняжеский. Еще Игорь не терял бодрости. "Враг наш естьклятвопреступник: Бог нам поможет", - говорил он и хотел ударить наИзяслава, стоявшего за озером. Надлежало обойти оное, и когдамногочисленная дружина Игорева стеснилась между глубокими дебрями, ЧерныеКлобуки заехали ей в тыл. Изяслав напал спереди, смял неприятеля, разилбегущих - и торжествуя вошел в Киев, где народ вместе с Иереями,облаченными в ризы, проводил его в храм Софийский благодарить Небо запобеду и престол Великокняжеский.- Несчастного Игоря, слабого ногами,схватили [17 августа 1146 г.] в болоте, где увяз его конь; держалинесколько дней в монастыре на Выдобичах и заключили в темнице ИоанновскойОбители, в Переяславле. Сей Князь, за кратковременное удовольствиечестолюбия наказанный неволею и стыдом, не имел и последнего утешениязлосчастных: никто не жалел об нем - кроме верного брата, Святослава,который с малою дружиною ушел в Новгород Северский. Племянник их,Святослав Всеволодович, хотел скрыться в Киевской Обители Св. Ирины: представленный Изяславу, он был им обласкан как любимый сын; но верныеслуги отца его, в особенности же Игоревы, не имели причины хвалитьсявеликодушием победителя, дозволившего народу грабить их домы и села. Спленных Бояр взяли окуп. Глава ХII ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ МСТИСЛАВИЧ. Г. 1146-1154 Строгость Великого Князя. Коварство Черниговских Князей. ДобродушиеСвятослава. Георгий восстает на Изяслава. Богатство Княжеское. ИгорьСхимник. Нежность Святославова в дружбе. Начало Москвы. Бродники.Наставление Российского Митрополита. Любовь к Мономаху. Измена ЧерниговскихКнязей. Убиение Игоря. Война междоусобная. Медленность Георгия. Народныйобед в Новегороде. Речь Изяслава. Опустошение земли Суздальской.Несправедливость Великого Князя. Битва у Переяславля. Бегство Изяслава.Союз с Венграми,Богемцами и Поляками. Мужество Андрея. Памятник коню. Мир.Коварство Георгия. Новая вражда. Добросердечие Изяслава и Вячеслава. ПобедаВладимиркова. Бодрость Андрея. Хитрость Владимирка. Твердость Изяславова.Воинская хитрость. Беспечность Георгия и торжество Изяслава. Ристание вКиеве. Справедливость Великого Князя. Признательность Вячеслава.Благодарность к Королю Венгерскому. Осада Киева. Миролюбие Вячеслава.Пылкость Андрея. Отступление Георгия. Усердие Киевлян. Битва. Изяславранен. Бегство и вероломство Георгия. Помощь Венгров. Речь Изяславова ипобеда. Притворство Владимирка. Простодушие Гейзы. Любовь Георгия к южнойРоссии. Вероломство Владимирка. Подвиги Андрея. Насмешка Владимиркова.Печальная одежда. Смерть Владимирка. Речь Ярослава. Сомнительная победа.Брак Изяславов. Дела Новогородские. Кончина Изяслава. Характер его.Своевольство Полочан. Изяслав - по словам Летописцев, благословенная отрасль доброго корня -мог бы обещать себе и подданым дни счастливые, ибо народ любил его; ноистория сего времени не представляет нам ничего, кроме злодействмеждоусобия. Храбрые умирали за Князей, а не за отечество, котороеоплакивало их победы, вредные для его могущества и гражданскогообразования. Утвердив мир с Половцами - которые всякому новому Государю предлагалитогда союз, ибо хотели даров, - Великий Князь оказал, может быть, излишнююстрогость в рассуждении своего дяди. Обманутый советами Бояр, и в надеждена прежние ласки Изяславовы, на самые его обещания, миролюбивый КнязьТуровский, Вячеслав, узнав о торжестве племянника, вообразил себя постаршинству Государем России: занял города Киевские и своевольно отдалВладимир сыну Андрееву, Мономахову внуку. Посланный братом, Смоленский Князь изгнал Вячеслава; велел ему княжитьтолько в пересопнице или Дорогобуже Волынском; а Наместников его,окованных цепями, вместе с Туровским Епископом, Иоакимом, привел в Киев. Назначив Туров в Удел меньшему сыну, именем Ярославу, Великий Князьобратил внимание на Игорева брата. Спасаясь бегством от победителя,Святослав хотел удостовериться в искренней дружбе Князей Черниговских,чтобы единодушно действовать с ними для освобождения Игорева. Они дали емув том клятву; но Святослав, оставив у них своего Боярина и поехавготовиться к войне, сведал от него, что сии коварные братья тайно дружатсяс Великим Князем и наконец заключили с ним союз, предав Игоря в его волю,как недостойного ни власти, ни свободы. Скоро общие Послы Изяславовы иДавидовичей торжественно объявили Святославу, что он может спокойнокняжить в своей области, если уступит им Новгород Северский и клятвеннооткажется от брата. Сей добрый, нежный родственник залился слезами и,сказав в ответ: "Возьмите все, что имею; освободите только Игоря", решилсяискать покровителя в сыне Мономаховом. Георгий Владимирович Суздальский видел с досадою, что гордый Изяслав,вопреки древнему уставу, отняв старейшинство у дядей, сел на тронеКиевском. Пользуясь сим расположением, Святослав обратился к Георгию имолил его освободить Игоря. "Иди в Киев, - говорил он: - спаси несчастного и властвуй в землеРусской. Бог помогает тому, кто вступается за утесненных". Георгий дал емуслово и начал готовить войско. - Святослав нашел и других защитников вХанах Половецких, братьях его матери: они с тремя стами всадниковнемедленно явились в Новегороде Северском, куда прибыли также юный КнязьРязанский, Владимир, внук Ярославов, и Галицкий изгнанник, ИоаннРостиславич Берладник. Уже Давидовичи, соединясь с сыном Великого Князя, Мстиславом, ВождемПереяславской дружины и Берендеев, вступили в область Северскую и грабилионую, тщетно хотев взять Новгород. В надежде усовестить их ДуховникСвятославов приехал к ним в стан и сказал именем Князя: "Родственникижестокие! Довольны ли вы злодействами, разорив мою область, взяв имение,стада; истребив огнем хлеб и запасы? Желаете ли еще умертвить меня?"Союзники вторично требовали, чтобы он навсегда отступился от несчастногоИгоря. "Нет! - ответствовал Святослав: - пока душа моя в теле, не изменюединокровному!" Давидовичи заняли село Игорево, где сей Князь имел двореци хранил свое богатство; нашли вино и мед в погребах, железо и медь вкладовых; отправили множество возов с добычею и, веселясь разрушением,сожгли дворец, церковь, гумно Княжеское, где было девять сот скирдов хлеба. Великий Князь, сведав о воинских приготовлениях Георгия Владимировича,велел другу своему, Ростиславу Ярославичу Рязанскому, набегами тревожитьСуздальскую область; сам же выступил из Киева и соединился с КнязьямиЧерниговскими, осаждавшими Путивль. Зная их вероломство, жители не хотелидоговариваться с ними, но охотно сдались Великому Князю. Там находилсясобственный дом Святослава: Князья разделили его имение. Летописецсказывает, что они нашли в выходах 500 берковцев меду и 80 корчаг вина;ограбили славную церковь Вознесения, богатую серебряными сосудами,кадильницами, утварию, шитою золотом, коваными Евангелиями и книгами. Семьсот рабов Княжеских были также их добычею. [1147 г.] Святослав ожидал Георгия: он действительно шел к нему впомощь; сведав же о нападении Князя Рязанского на Суздальскую область,возвратился из Козельска. Один сын его, Иоанн Георгиевич, приехал сдружескими уверениями к Святославу, который, в знак благодарности, отдалему Курск и Посемье, но принужден был искать убежища в своих северныхвладениях. Многочисленная рать Великокняжеская шла к Новугороду. СтарыйВельможа Черниговского Князя, бывший некогда верным слугою Олеговым, изсожаления тайно уведомил Святослава о предстоящей ему опасности. "Спасайжену, детей своих и супругу Игореву! - говорили его друзья и Бояре: - всезапасы твои уже в руках неприятельских. Удалимся в лесную землю Карачевскую: ее дремучие боры и помощьГеоргиева будут твоею защитою". Некоторые Вельможи говорили искренно;другие хотели только избавиться от кровопролития и сами остались вНовегороде, когда Святослав уехал в Карачев. За ним гнался ИзяславДавидович с 3000 всадников и Воеводою Киевским, Шварном. Уже бегство немогло спасти несчастного: надлежало отдаться в плен или сразиться.Отчаянный Святослав с верною дружиною и дикими Половцами ударил на врага;разбил его, опустошил Карачев и немедленно удалился в сопредельную землюВятичей, которая зависела от Черниговских Владетелей. Великий Князь -напрасно желав победою загладить неудачу Изяслава - отдал Давидовичам всюзавоеванную область, кроме Курска; исключительно присвоил себе одноИгорево достояние и возвратился в Киев. В сие время Игорь был уже Монахом. Изнуренный печалию и болезнию, онизъявил желание отказаться от света, когда Великий Князь готовился идти наего брата. "Давно, и в самом счастии, я хотел посвятить Богу душу мою, - говорилИгорь: - ныне, в темнице и при дверях гроба, могу ли желать иного?"Изяслав ответствовал ему: "Ты свободен; но выпускаю тебя единственно радиболезни твоей". Его отнесли в келью: он 8 дней лежал как мертвый; но,постриженный Святителем Евфимием, совершенно выздоровел и в КиевскойОбители Св. Феодора принял Схиму, которая не спасла его от гнева Судьбы:скоро увидим жалкий конец сего несчастного Олегова сына. Князья Черниговские выгнали Святослава из Брянска, Козельска,Дедославля, но слыша, что Георгий прислал к нему 1000 Белозерскихлатников, отступили к Чернигову. Они не устыдились всенародно объявить встране Вятичей, чтобы жители старались умертвить Святослава и что убийцыбудут награждены его имением! Родственники гнали сего Князя, друзья оставляли. В числе их находилсяВоевода, Князь Иоанн Берладник: он не захотел более с ним скитаться, взялу него за службу 200 гривен серебра, 6 фунтов золота и перешел кСмоленскому Князю. Только Владимир Рязанский и сын Георгиев, Иоанн,усердно делили труды и беспокойства с Святославом, который, имев несчастиелишиться последнего, изъявил достохвальную чувствительность: видя Иоаннабольного, забыл войну и неприятелей; молился, думал единственно об нем;столь горестно оплакивал кончину сего юноши, что сам Георгий старался егоутешить и, прислав богатые дары, обещал другим сыном заменить ему умершеговерного сподвижника. Общая ненависть к Великому Князю утвердила союз междуими: Князь Суздальский изгнал Рязанского, союзника Изяславова, заставилего бежать к Половцам, взял Торжек и пленил жителей; а Святослав разорилчасть Смоленской области, вокруг Протвы, или землю Голядскую. Довольный злом, причиненным Уделу Изяславовых братьев, Георгий желаллично угостить Святослава, коего сын, Олег, подарил ему тогда редкогокрасотою парда. Летописец хвалит искреннее дружество, веселую беседу Князей,великолепие обеденного пиршества и щедрость Георгия в награждении БоярСвятославовых. Между сими Вельможами отличался девяностолетний старец,именем Петр; он служил деду, отцу Государя своего; уже не мог сесть наконя, но следовал за Князем, ибо сей Князь был несчастлив. Георгий,неприятель Ростислава Рязанского, осыпал ласками и дарами его племянника,Владимира, как друга и товарища Святославова. Сие угощение достопамятно: оно происходило в Москве. К сожалению,Летописцы современные не упоминают о любопытном для нас ее начале, ибо немогли предвидеть, что городок бедный и едва известный в отдаленной землеСуздальской будет со временем главою обширнейшей Монархии в свете. Покрайней мере знаем, что Москва существовала в 1147 году, Марта 28, и можемверить новейшим Летописцам в том, что Георгий был ее строителем. Онирассказывают, что сей Князь, приехав на берег Москвы-реки, в селазажиточного Боярина Кучка, Степана Ивановича, велел умертвить его закакую-то дерзость и, плененный красотою места, основал там город; а сынасвоего, Андрея, княжившего в Суздальском Владимире, женил на прелестнойдочери казненного Боярина. "Москва есть третий Рим, - говорят сииповествователи, - и четвертого не будет. Капитолий заложен на месте, гденайдена окровавленная голова человеческая: Москва также на крови основанаи к изумлению врагов наших сделалась Царством знаменитым". Она долгоевремя именовалась Кучковым. Ободренный Святослав возвратился к берегам Оки. Там соединились с нимХаны Половецкие, его дяди, и так называемые Бродники, о коих здесь впервый раз упоминается. Сии люди были Христиане, обитали в степях Донскихсреди варваров, уподоблялись им дикою жизнию и, как вероятно, состоялибольшею частию из беглецов Русских: они за деньги служили нашим Князьям вих междоусобиях. Разорив многие селения в верховье Угры, в Смоленскойобласти, Святослав завоевал всю страну Вятичей, от Мценска до СеверскогоУдела, и вместе с Глебом, сыном Георгия, шел далее, когда ПослыДавидовичей встретили его и сказали именем Князей: "Забудем прошедшее. Дайнам клятву союзника, и возьми свою отчину. Не хотим твоего имения". Успехили Ольговича склонили их к миру? Или сын Всеволодов, Святослав, который, взамену Владимиру получив в Удел от Великого Князя Бужск, Меджибож,Котельницу и другие города, держал его сторону, но жалел о дяде и тайно сним пересылался? Как бы то ни было, Черниговские Князья, СвятославОльгович и сын Всеволодов заключили союз, чтобы соединенными силамипротивоборствовать Изяславу Мстиславичу. Еще Великий Князь не знал сего вероломства Давидовичей и спокойнозанимался в Киеве важным делом церковным . Следуя примеру ВеликогоЯрослава, он созвал шесть Российских Епископов и велел им без всякогосношения с Цереградом (где Духовенство не имело тогда Главы) на местоскончавшегося Митрополита, Грека Михаила, поставить Климента, Черноризца,Схимника, знаменитого не только Ангельским Образом, но и редкою мудростию.Некоторые Епископы представляли, что благословение Патриарха для тогонеобходимо; что нарушить сей древний обряд есть уклониться от православияВосточной Церкви и что умерший Святитель Михаил обязал их всех грамотою неслужить без Митрополита в Софийском храме. Другие, не столь упорные,объявили себя готовыми исполнить волю Изяславову, согласную с пользою ичестию Государства. Епископ смоленский, Онуфрий, выдумал посвятитьМитрополита главою Св. Климента, привезенною Владимиром из Херсона (также, как Греческие Архиереи издревле ставили Патриархов рукою ИоаннаКрестителя) и сим торжественным обрядом успокоил Духовенство. Один Нифонт,Святитель Новогородский, не признавал Климента Пастырем Церкви; осуждалЕпископов как человекоугодников и заслужил благоволение Николая IV,который, чрез несколько месяцев заступив место изгнанного ЦареградскогоПатриарха, Козьмы II, написал к Нифонту одобрительную грамоту и сравнивалего в ней с первыми Святыми Отцами. В то время как Изяслав, распустив Собор и возобновив мир с Половцами,думал наслаждаться спокойствием, коварные Давидовичи прислали объявитьему, что Святослав завоевал их область; что они желают выгнать его спомощию Великого Князя и смирить Георгия, их врага общего. Изяславотпустил к ним племянника, Всеволодова сына, и скоро, убежденный вторичноюпросьбою Князей Черниговских, велел собираться войску, чтобы идти наСвятослава и Георгия. "Пойдем с радостию и с детьми на Ольговича, -говорили ему Киевляне: - но Георгий твой дядя. Государь! Дерзнем ли поднять руку на сына Мономахова?" Столь народлюбил память добродетельного Владимира! Изяслав не хотел слушать Бояр,которые сомневались в верности Князей Черниговских. "Мы дали взаимнуюклятву быть союзниками, - сказал он с твердостию: - иду - и пустьмалодушные остаются!" Уже Великий Князь стоял на реке Супое, поручивстолицу брату своему, Владимиру. К счастию, Боярин Киевский, Улеб, сведалв Чернигове тайный заговор и спешил уведомить Изяслава, что Давидовичимыслят злодейски умертвить его или выдать Святославу, находясь в согласиис Георгием. Великий Князь не верил тому; но чрез Посла требовал от нихновой клятвы в дружестве. "Разве мы нарушили прежнюю? - говорили они: -Христианин не должен призывать всуе имени Божия". Тогда Посол обличил их вгнусном злоумышлении. Безмолвствуя, Давидовичи смотрели друг на друга,выслали Боярина, советовались и, наконец, призвав его, ответствовали: "Незапираемся; но можем ли спокойно видеть злосчастие брата своего Игоря? ОнЧернец, Схимник, и все еще в неволе. Изяслав, сам имея братьев, снес ли быих заключение? Да возвратит свободу Игорю, и мы будем искреннимидрузьями!" Боярин Киевский напомнил им бескорыстие своего Князя, нехотевшего удержать за собою ни Северского Новагорода, ни Путивля, исказав: "Бог да судит и сила животворящего креста да накажетклятвопреступников!"-бросил на стол крестные, или союзные грамоты. Войнабыла объявлена, и гонцы Изяславовы в Киеве, Смоленске, Новегородеобнародовали вероломство Князей Черниговских, звали мстителей, воспалялисердца праведным гневом. Сия весть имела в Киеве следствие ужасное. Владимир Мстиславич собралграждан на Вече к Св. Софии. Митрополит, Лазарь Тысячский и все Бояре тамприсутствовали. Послы Изяславовы выступили и сказали громогласно: "Великий Князь целуетсвоего брата, Лазаря и всех граждан Киевских, а Митрополиту кланяется"...Народ с нетерпением хотел знать вину Посольства. Вестник говорит: "Таквещает Изяслав: Князья Черниговские и сын Всеволодов, сын сестры моей, облаготворенныймною, забыв святость крестного целования, тайно согласились с Ольговичем иГеоргием Суздальским. Они думали лишить меня жизни или свободы; но Богсохранил вашего Князя. Теперь, братья Киевляне, исполните обет свой: идитесо мною на врагов Мономахова роду. Вооружитесь от мала до велика. Конныена конях, пешие в ладиях да спешат к Чернигову! Вероломные надеялись, убивменя, истребить и вас". Все единогласно ответствовали: "Идем за тебя, и сдетьми!" Но, к несчастию, сыскался один человек, который сие прекрасноенародное усердие омрачил мыслию злодейства. "Мы рады идти, - говорил он: - но вспомните, что было некогда приИзяславе Ярославиче. Пользуясь народным волнением, злые люди освободилиВсеслава и возвели на престол: деды наши за то пострадали. Враг Князя инарода, Игорь, не в темнице сидит, а живет спокойно в монастыре Св.Феодора: умертвим его; и тогда пойдем наказать Черниговских!" Сия мысльимела действие вдохновения. Тысячи голосов повторили: "Да умрет Игорь!"Напрасно Князь Владимир, устрашенный таким намерением, говорил народу:"Брат мой не хочет убийства. Игорь останется за стражею; а мы пойдем ксвоему Государю". Киевляне твердили: "Знаем, что добром невозможноразделаться с племенем Олеговым". Митрополит, Лазарь и ВладимировТысячский, Рагуйло, запрещали, удерживали, молили: народ не слушал итолпами устремился к монастырю. Владимир сел на коня, хотел предупредитьнеистовых, но встретил их уже в монастырских вратах: схватив Игоря вцеркви, в самый час Божественной Литургии, они вели его с шумом и свирепымвоплем. "Брат любезный! Куда ведут меня?" - спросил Игорь. Владимир старался освободитьнесчастного, закрыл собственною одеждою, привел в дом к своей матери изапер ворота, презирая ярость мятежников, которые толкали его, били,сорвали с Боярина Владимирова, Михаила, крест и златые цепи. Но жертвабыла обречена: злодеи вломились в дом, безжалостно убили Игоря и влеклинагого по улицам до самой торговой площади; стали вокруг и смотрели какневинные. Присланные от Владимира Тысячские в глубокой горести сказалигражданам: "Воля народная исполнилась: Игорь убит! Погребем же тело его". Народ ответствовал: "Убийцы не мы, а Давидовичии сын Всеволодов. Бог и Святая София защитили нашего Князя!" Труп Игоревотнесли в церковь; на другой день облачили в ризу Схимника и предали землев монастыре Св. Симеона. Игумен Феодоровской Обители, Анания, совершая печальный обряд,воскликнул к зрителям: "Горе живущим ныне! Горе веку суетному и сердцамжестоким!" В то самое время загремел гром: народ изумился и слезамираскаяния хотел обезоружить гневное Небо. - Великий Князь, сведав о семзлодействе, огорчился в душе своей и говорил Боярам, проливая слезы:"Теперь назовут меня убийцею Игоря! Бог мне свидетель, что я не имел в томни малейшего участия, ни делом, ни словом: он рассудит нас в другой жизни.Киевляне поступили неистово". Но, боясь строгостию утратить любовь народную, Изяслав оставил виновныхбез наказания; возвратился в столицу и ждал рати Смоленской. Война началася. Святослав Ольгович, уведомленный о жалостной кончинебрата, созвал дружину и, рыдая в горести, заклинал всех быть усерднымиорудиями мести справедливой. Он пошел к Курску, где находился сын ВеликогоКнязя, Мстислав, который, чтобы узнать верность жителей, спрашивал, готовыли они сразиться? "Готовы, - ответствовали граждане: - но только не обнажим меча на внукаМономахова": ибо Глеб, сын Георгия Владимировича, был с Святославом. ЮныйМстислав уехал к отцу, а Курск и города на берегах Сейма добровольноподдалися Глебу; другие оборонялись и не хотели изменить государюкиевскому: напрасно Святослав и Глеб грозили жителям вечною неволею иПоловцами. Соединясь с дружиною Черниговскою, сии Князья взяли приступомтолько один город; сведав же, что Изяслав идет к Суле и что ратьСмоленская выжгла Любеч, ушли в Чернигов, оставленные своими друзьями,Половцами. Великий Князь завоевал крепкий город Всеволож, обратил в пепелБелую Вежу и другие места в Черниговской области, но без успеха приступалк Глеблю (ибо жители, в надежде на Святого защитника своего, оборонялисьмужественно) и возвратился в Киев торжествовать победу веселым пиром,отложив дальнейшие предприятия до удобного времени. Он велел брату своему,Ростиславу, идти в Смоленск и вместе с Новогородцами тревожить областьСуздальскую. [1148 г.] Скоро неприятельские действия возобновились. Глеб занял Остери, дав слово Великому Князю ехать к нему в Киев для свидания, хотелнечаянно взять Переяславль; но был отражен. В то же время Черниговцы,дружина Святославова и Половцы, их союзники, опустошили Брагин. Изяслав,осадив Глеба в Городце, или Остере, принудил его смириться, и стал близЧернигова на Олеговом поле, предлагая врагам своим битву. Они не смели,ибо видели рать многочисленную. Великий Князь пошел к Любечу, где находились их запасы. Давидовичи,Святослав и сын Всеволодов, соединясь с Князьями Рязанскими, решилисьнаконец ему противоборствовать. Уже стрелки начали дело; но сильный,необыкновенный зимою дождь развел неприятелей. Река, бывшая между ими,наполнилась водою, и самый Днепр тронулся: Изяслав едва успел перейти надругую сторону; а Венгры, служившие ему как союзники, обломились на льду. Тогда Святослав и Князья Черниговские отправили Посольство к Георгию."Мы воюем, - говорили они, - а ты в бездействии. Неприятель обратил впепел наши города за Десною и села в окрестностях Днепра, а помощи от тебяне видим. Исполни обет, утвержденный целованием креста: иди с нами наИзяслава, или мы прибегнем к великодушию врага сильного". Георгий все ещемедлил. Другое обстоятельство также способствовало миру. Ростислав,старший сын Георгиев, посланный отцом действовать заодно с КнязьямиЧерниговскими, гнушался их вероломством и, сказав дружине: "Пустьгневается родитель, но злодеи Мономаховой крови не будут мне союзниками",приехал в Киев, где Изяслав встретил его дружелюбно, угостил, осыпалдарами. Сей юноша, не имея в Суздальской земле никакого Удела, предложилсвои ревностные услуги Великому Князю, как старшему из внуков Мономаховых. Изяслав ответствовал: "Всех нас старее отец твой; но он не умеет жить снами в дружбе, а я хочу быть для всех моих братьев нежным родственником.Георгий не дает тебе городов: возьми их у меня". Он дал ему бывший Уделсвоего неблагодарного племянника, Святослава Всеволодовича, вместе сГородцом Остерским, выслав оттуда коварного Глеба. "Спеши к друзьям, -сказал ему Великий Князь, - и требуй от них удела": ибо Глеб, смирясьневольно, оставался единомышленником неприятелей Изяславовых и вторичнохотел было завладеть Переяславлем. Думая, что искренний, чувствительныйРостислав может примирить отца с Великим Князем и страшася быть жертвою ихсоюза, Давидовичи изъявили ему желание прекратить войну, говоряблагоразумно: "Мир стоит до рати, а рать до мира, так слыхали мы от своихотцов и дедов. Не вини нас, хотевших войною освободить брата. Но Игорь ужев могиле, где и все будем. Бог да судит прочее; а нам не должно губитьотечества". Изяслав хотел знать мысли брата. Смоленский Князьответствовал: "Я Христианин и люблю Русскую землю: не хочу кровопролития;но если Давидовичи и Святослав не престанут злобиться на тебя за Игоря, толучше явно воевать - и будет, что угодно Богу". Тогда Великий Князьотправил Послами в Чернигов Белогородского Епископа Феодора, ПечерскогоИгумена Феодосия и Бояр, которые заключили торжественный мир. Давидовичи,Святослав Ольгович и племянник его, сын Всеволодов, в соборном храмецеловали крест, дав клятву оставить злобу и "блюсти Русскую землю заодно сИзяславом". Скоро Великий Князь позвал их на совет в Городец: Святослав иплемянник его отказались от свидания; но Давидовичи, ответствуя заверность того и другого, условились там с Изяславом действовать противГеоргия Суздальского, который отнимал дани у Новогородцев и беспокоил ихграницы. Союзники вместе пировали и разъехались, отложив войну до зимы:ибо реки, топи, болота затрудняли путь летом и медленность страшилаПолководцев более, нежели морозы, снега и метели. - Черниговцыдолженствовали идти к Ростову и встретить Великого Князя на берегах Волги. Георгий, желая казаться великодушным защитником утесненных Ольговичей,в самом деле мыслил только о себе и ненавидел Изяслава единственно какпохитителя достоинства Великокняжеского; не мог также простить иНовогородцам бесчестное изгнание своего сына, Ростислава. Князь их,Святополк, хотев в 1 147 году отмстить Суздальскому за взятие Торжка,возвратился с дороги от распутья, и жители сего опустошенного города ещетомились в неволе. Епископ Нифонт, друг народного благоденствия, ездил вСуздаль; был принят с отменным уважением, святил там храмы, освободил всехпленников, но не мог склонить Георгия к миру. Оставив Владимира в столице, сына своего в Переяславле, а РостиславаГеоргиевича послав в Бужск, чтобы охранять тамошние границы и спокойнождать конца войны, Великий Князь отправился в Смоленск к брату, веселилсяс ним, праздновал, менялся дарами и расположил военные действия. Онпоручил всю рать Смоленскому Князю, велел ему идти к берегам Волги, кустью Медведицы, и приехал в Новгород. Там начальствовал уже не брат его, а сын, Ярослав: ибо Святополк,утратив любовь народную, был переведен Изяславом в область Владимирскую.Граждане давно не видали у себя Великих Князей и встретили внукаМономахова с живейшею радостию. Многочисленные толпы провожали его до городских ворот, где стояли всеБояре с юным Князем. Отслушав Литургию в Софийском храме, Изяслав дал пирнароду. Бирючи или Герольды ходили по улицам и звали граждан обедать сКнязем. Так называемое Городище, доныне известное, было местом сегоистинно великолепного пиршества: Государь веселился с народом, как добрый отец среди любезного емусемейства. На другой день ударили в Вечевой колокол, и граждане спешили наДвор Ярославов: там Великий Князь, в собрании Новогородцев и Псковитян,произнес краткую, но сильную речь. "Братья! - сказал он. - КнязьСуздальский оскорбляет Новгород. Оставив столицу Русскую, я прибылзащитить вас. Хотите ли войны? Меч в руке моей. Хотите ли мира? Вступим впереговоры". "Войны! Войны! - ответствовал народ: - ты наш Владимир, тыМстислав! Пойдем с тобою все, от старого до младенца". Ратники наделишлемы. Псковитяне, Корелы собрали также войско, и Великий Князь на устьеМедведицы соединился с братом своим, Ростиславом. Напрасно ждали онивозвращения Посла, отправленного ими к дяде еще из Смоленска: Георгийзадержал его и не хотел ответствовать на их жалобы. Напрасно ждали иКнязей Черниговских, которые остановились в земле Вятичей и хотели преждевидеть, кому счастие войны будет благоприятствовать. [1149 г.] Мстиславичивступили в область Суздальскую: села и города запылали на берегах Волги доУглича и Мологи; жители спасались бегством. Новогородцы разорили окрестности Ярославля, и война кончилась безсражения: ибо весна уже наступала, реки покрывались водою и кони худослужили всадникам. Изяслав, проводив Новогородцев, весновал в Смоленске и благополучновозвратился в столицу, к искренней радости народа. Семь тысяч пленниковсвидетельствовали его победу. Скоро Великий Князь испытал превратность счастия и мог приписать онуюсобственной несправедливости. Ростислав Георгиевич был ему истиннымдругом; но клеветники говорили Изяславу, что сей Князь, в его отсутствие,старался обольстить Днепровских Берендеев и самых Киевлян, хотел завладетьстолицею и подобно отцу ненавидит род Мстислава. Люди, склонные кчистосердечной доверенности, легко верят и злословию: Великий Князь,упрекая Ростислава неблагодарностию, отнял у него все имение, оружие,коней; заключил в цепи дружину и самого отправил с тремя человеками влодке к отцу, не дав ему суда и не хотев слушать оправданий. Георгийоскорбился бесчестием сына гораздо более, нежели опустошением Суздальскойобласти. "Так платит Изяслав неосторожному юноше за безрассудную любовь идружбу! - говорил он: - жестокий племянник совершенно отчуждает меня идетей моих от земли Русской" (сим именем преимущественно означалась тогдаРоссия южная). Георгий наконец выступил, соединясь с Половцами. Святослав Ольгович, видя беспрестанно в мыслях своих окровавленную теньбрата и считая Великого Князя убийцею, обрадовался случаю мести: мир,клятвенно утвержденный в Черниговском храме, и брачный союз юной егодочери с сыном Князя Смоленского не могли укротить сей злобы, ибо онаказалась ему священным долгом. Но Давидовичи решительно отказались от дружбы Георгия, ответствуя: "Тыне спас городов наших; ныне, заключив союз с Изяславом, не хотим нарушитьоного и не можем играть душою". Усердно помогая Великому Князю, они вместес ним убеждали Святослава быть его другом, согласно с данною ими клятвою."Буду (сказал Ольгович), когда Изяслав возвратит мне все имение моегобрата". Уверенный, что Георгий действительно намерен идти к Киеву,Святослав выехал к нему на встречу близ Обояна; также и сын Всеволодов,единственно в угодность дяде. Георгий долго стоял у Белой Вежи, надеясьодним страхом победить Великого Князя. Но Изяслав, собрав верных братьев,готовился к битве. "Я отдал бы ему (говорил он) любую область, если быГеоргий пришел один с детьми своими; но с ним варвары Половцы и враги мои,Ольговичи". Киевляне хотели мира: "Заключим его (сказал Изяслав), но имеяв руках оружие". Георгий осадил Переяславль: там находились Владимир иСвятополк Мстиславичи. Великий Князь спешил защитить город и вошел в него;а Георгий, желая оказать умеренность, послал к нему Боярина с такимисловами: "Чтобы отвратить несчастное кровопролитие, забываю обиды, разорениемоих областей и старейшинство, коего ты лишил меня несправедливо. Царствуйв Киеве: отдай мне только Переяславль, да господствует в нем сын мой!" ГордыйИзяслав велел задержать Посла; отслушал Литургию у Св. Михаила и, готовясьобнажить меч, требовал благословения от Епископа Евфимия. Напрасно сейдобрый Пастырь слезно умолял его примириться. "Нет! - сказал Князь: - ядобыл Киева и Переяславля головою: могу ли отдать их?" Умные Бояресоветовали ему хотя помедлить, думая, что Георгий без сражения удалится, содним стыдом неудачи. Но Изяслав, следуя мнению других и порывусобственного, нетерпеливого мужества, расположил войско против неприятеля.Уже солнце спускалось к западу, и в Переяславле благовестили к Вечерне:Полководцы еще не давали знака, и рать не двигалась; одни стрелки были вдействии. Георгий начал отступать: тогда Изяслав, как бы пробужденный отглубокого сна, быстро устремился вперед, вообразив, что неприятель бежит. Затрубили в воинские трубы; солнце закатилось, и шум битвы [23 августа1149 г.] раздался. Она была кровопролитна и несчастлива для ВеликогоКнязя. Берендеи обратили тыл; за ними Изяслав Давидович с дружиноюЧерниговскою; за ними Киевляне; а Переяславцы изменили, взяв сторонуГеоргия. Изяслав пробился сквозь полк Ольговича и Суздальский, прискакалсам-третий в Киев и, собрав жителей, спрашивал, могут ли они выдержатьосаду? Граждане в унынии ответствовали ему и Ростиславу Смоленскому:"Отцы, сыновья и братья наши лежат на поле битвы; другие в плену или безоружия. Государи добрые! Не подвергайте столицы расхищению; удалитесь навремя в свои частные области. Вы знаете, что мы не уживемся с Георгием:когда увидим ваши знамена, то все единодушно на него восстанем". Великий Князь, взяв супругу, детей, Митрополита Климента, поехал вВладимир, а Ростислав в Смоленск. Георгий вошел в Переяславль, через 3 дняв Киев и, дружелюбно пригласив туда Владимира Черниговского, в общемКняжеском совете распорядил Уделы: отдал Святославу Ольговичу Курск,Посемье, Сновскую область, Слуцк и всю землю Дреговичей, бывшую взависимости от Великого Княжения; сыновьям же: Ростиславу Переяславль,Андрею Вышегород, Борису Белгород, Глебу Канев, Васильку Суздаль.Знаменитый Епископ Нифонт находился тогда в Киеве: призванный Изяславом, он все еще не хотел покориться МитрополитуКлименту; называл его не Пастырем Церкви, а волком, и, заключенный вмонастыре Печерском, великодушно сносил гонение. Георгий возвратил емусвободу и, с честию отпустив к Новогородцам сего любезного им Епископа,надеялся тем преклонить к себе сердца их, хотя в то же самое время ВоеводаИоанн Берладник, оставив Смоленского Князя и вступив в Георгиеву службу,нападал на чиновников Новогородских, собиравших дань в уездах. Изгнанный Великий Князь обратился к старшему дяде, Вячеславу, имоскорбленному; льстил ему именем второго отца, предлагал господствовать вКиеве. Но Вячеслав держал сторону Георгия, не веря ласкам, не боясь угрозплемянника, который нашел союзников в Венгерском Короле Гейзе, ВладиславеБогемском и в Ляхах. Первый незадолго до того времени женился на егоменьшей сестре, Евфросинии - так она называется в Булле Папы Иннокентия IV- и дал шурину 10000 всадников. Летописец сказывает, что ГосудариБогемский и Польский, сваты Изяславовы, сами привели к нему войско, и чтоБолеслав Кудрявый, вместе с братом Генриком угощенный роскошным обедом вВладимире, опоясал мечом многих сыновей Боярских. Но сии иноземныесоюзники, узнав, что Георгий соединился с Вячеславом в Пересопнице и чтомужественный Владимирко Галицкий идет к нему в помощь, не захотели битвы,остановились у Чемерина и советовали Изяславу примириться с дядею. Они,как посредники между ими, вступили в переговоры, уверяя, что равнодоброхотствуют той и другой стороне. "Верю и благодарю вас, - ответствовалГеоргий: - идите же домой и не тяготите земли нашей; тогда я готовудовлетворить требованиям моего племянника". Союзники вышли весьма охотноиз России; но хитрый Георгий, удалив их, отвергнул мирные предложения,которые состояли в том" чтобы он, господствуя в столице Киевской илиуступив оную старшему брату, клятвенно утвердил за Изяславом областьВладимирскую, Луцкую и Великий Новгород со всеми данями. Князь Суздальскийнадеялся отнять у племянника все владения, а гордый Изяслав предпочиталгибель миру постыдному. [1150 г.] Неприятельские действия началися в Волынии осадою Луцка,славною для сына Георгиева Андрея, ибо он имел случай оказать редкоемужество. В одну ночь, оставленный союзными Половцами - которые с воеводоюсвоим, Жирославом, бежали от пустой тревоги, - сей Князь презрел общийстрах, устыдил дружину и хотел лучше умереть, нежели сойти с места. Видяже под стенами Луцка знамена отца своего (пришедшего к городу с другойстороны) и сильную вылазку осажденных, Андрей устремился в битву [8февраля], гнал неприятелей и был на мосту окружен ими. Его братья,Ростислав, Борис, остались далеко, ничего не зная: ибо пылкий Андрей невелел распустить своей хоругви, не вспомнил сего обряда воинского и неприготовил их к сражению. Только два воина могли следовать за Князем: одинпожертвовал ему жизнию. Камни сыпались с городских стен; уязвленный коньАндреев исходил кровию; острая рогатина прошла сквозь луку седельную.Герой готовился умереть великодушно, подобно Изяславу I, его прадеду;изломив копье, вынул меч; призвал имя Св. Феодора (ибо в сей деньторжествовали его память), сразил Немца, готового пронзить ему грудь, иблагополучно возвратился к отцу. Георгий, дядя Вячеслав, Бояре, витязи срадостными слезами славили храбрость юноши. Добрый конь его вынесгосподина из опасности и пал мертвый: благодарный Андрей соорудил емупамятник над рекою Стырем. Брат Изяславов, Владимир, начальствовал в Луцке. Три неделипродолжалась осада: жители не могли почерпнуть воды в Стыре, и Великий Князь хотелотважиться на битву для спасения города. Тут Владимирко Галицкий оказалчеловеколюбие: стал между неприятелями, чтобы не допустить их докровопролития, и взял на себя быть ходатаем мира. Юрий Ярославич, внукбывшего Великого Князя, Святополка-Михаила, и Ростислав, сын Георгиев,мешали оному; но Владимирко, кроткий Вячеслав и всех более добродушныйАндрей склонили Георгия прекратить несчастную вражду. Весною заключилимир: Изяслав признал себя виновным, то есть слабейшим; съехался с дядями вПересопнице и сидел с ними на одном ковре. Согласились, чтобы племянниккняжил спокойно в области Владимирской и пользовался данямиНовогородскими; обязались также возвратить друг другу всякое движимоеимение, отнятое в течение войны. Изяслав сложил с себя достоинствоВеликого Князя; а Георгий, желая казаться справедливым, уступил Киевбрату, старшему Мономахову сыну. Свадьбы и пиры были следствием мира: однадочь Георгиева, именем Ольга, вышла за Ярослава Владимирковича Галицкого,а другая за Олега, сына Святославова. Все казались довольными; но скоро обнаружилось коварство Георгия. Вугодность ему, как вероятно, Бояре его представили, что тихий, слабыйВячеслав не удержит за собою Российской столицы: Георгий, согласный сними, послал брата княжить в Вышегород, на место своего сына Андрея. Сверхтого, будучи корыстолюбив, он не исполнил условий, и не возвратил Изяславувоинской добычи. Племянник жаловался: не получив удовлетворения, занял Луцк, Пересопницу, где находился ГлебГеоргиевич. Дав ему свободу, Изяслав сказал: "У меня нет вражды с вами,братьями; но могу ли сносить обиды? Иду на вашего отца, который не любитни правды, ни ближних". Уверенный в доброхотстве Киевлян, он смалочисленною дружиною пришел к берегам Днепра и соединился с Берендеями;а Князь Суздальский, изумленный нечаянною опасностию, бежал в Городец. Надеясь воспользоваться сим случаем, слабодушный Вячеслав приехал вКиев и расположился во дворце. Но граждане стремились толпами навстречу кИзяславу. "Ты наш Государь! - восклицали они: - не желаем ни Георгия, нибрата его!" Великий Князь послал объявить дяде, чтобы он, не хотевдобровольно принять от него чести старейшинства, немедленно удалился, ибообстоятельства переменились. "Убей меня здесь, - ответствовал Вячеслав: -а живого не изгонишь". Сия минутная твердость была бесполезна. Провожаемыймножеством народа из Софийской церкви, Изяслав въехал на двор Ярославов,где дядя его сидел в сенях. Бояре советовали Великому Князю употребитьнасилие; некоторые вызывались даже подрубить сени. "Нет! - сказал он: - яне убийца моих ближних; люблю дядю, и пойду к нему сам". Князья обнялисядружелюбно. "Видишь ли мятеж народа? - говорил племянник: - дай миноватьобщему волнению и для собственной безопасности иди в Вышегород. Будьуверен, что я не забуду тебя". Вячеслав удалился. Торжество Великого Князя было не долговременно. Сын его, Мстислав,хотел взять Переяславль: там княжил Ростислав Георгиевич, который вместе сАндреем решился мужественною обороною загладить постыдное бегство отца,привел в город Днепровских кочующих Торков, готовых соединиться сКиевлянами, и ждал врага неустрашимо. Великий Князь не имел временизаняться сею осадою: сведав о приближении Владимирка Галицкого, другаГеоргиева, также о соединении Давидовичей с Князем Суздальским, он поехалк Вячеславу и вторично предложил ему сесть на трон Мономахов. "Для чего жеты выгнал меня с бесчестием из Киева? - возразил дядя: - теперь отдаешьего мне, когда сильные враги готовы изгнать тебя самого". Смягченныйласковыми словами племянника, сей добродушный Князь обнял его с нежностьюи, заключив с ним искренний союз над гробом святых Бориса и Глеба, отдалему всю дружину свою, знаменитую мужеством, чтобы отразить Владимирка.Изяслав при звуке труб воинских бодро выступил из столицы; но счастиеопять изменило его храбрости. Еще дружина Вячеслава не успела к немуприсоединиться: Берендеи же и Киевляне, встретив Галичан на берегахСтугны, ужаснулись их силы и, пустив несколько стрел, рассеялись. Онудерживал бегущих; хотел умереть на месте; молил, заклинал робких;наконец, видя вокруг себя малочисленных Венгров и Поляков, сказал дружинес горестию: "Одни ли чужеземцы будут моими защитниками?" - и сам поворотилконя. Неприятель следовал за ним осторожно, боясь хитрости. Великий Князьнашел в Киеве Вячеслава и еще не успел отобедать с ним во дворце, когда имсказали, что Георгий на берегу Днепра и что Киевляне перевозят его войсков своих лодках. Исполняя совет племянника, Вячеслав уехал в Вышегород, аВеликий Князь со всею дружиною в область Владимирскую, заняв крепости наберегах Горыни. Георгий и Князь Галицкий сошлися под стенами Киева: с первым находилисьСвятослав, племянник его (сын Всеволодов) и Давидовичи. Напрасно хотевдогнать Изяслава, они вступили в город, коего жители не дерзнулипротивиться мужественному Владимирку. Сей Князь и Георгий торжествовалипобеду в монастыре печерском: новые дружественные обеты утвердили союзмежду ими. Владимирко выгнал еще Изяславова сына из Дорогобужа, взялнесколько городов Волынских, отдал их Мстиславу Георгиевичу, с нимбывшему, но не мог взять Луцка и возвратился в землю Галицкую, довольныйсвоим походом, который доставил ему случай видеть славные храмы Киевские игроб Святых мучеников Бориса и Глеба. Георгий, боясь новых предприятий Изяславовых, поручил Волынскую областьсвою надежнейшему из сыновей, храброму Андрею. Сей Князь более и болеезаслуживал тогда общее уважение: он смирил Половцев, которые, называясьсоюзниками отца его, грабили в окрестностях Переяславля и не хотелислушать Послов Георгия; но удалились, как скоро Андрей велел им оставитьРоссиян в покое. Укрепив Пересопницу, он взял такие меры для безопасностивсех городов, что Изяслав раздумал воевать с ним и в надежде на егодобродушие предложил ему мир. "Отказываюсь от Киева (говорил Великий Князь), если отец твой уступитмне всю Волынию. Венгры и Ляхи не братья мои: земля их мне не отечество.Желаю остаться Русским и владеть достоянием наших предков". Андрейвторично старался обезоружить родителя; но Георгий отвергнул мирныепредложения и заставил Изяслава снова обратиться к иноземным союзникам. [1151 г.] Меньший его брат, Владимир Мстиславич, поехал в Венгрию исклонил Короля объявить войну опаснейшему из неприятелей Изяславовых,Владимирку Галицкому, представляя, что сей Князь отважный, честолюбивый,есть общий враг держав соседственных. В глубокую осень, чрез горыКарпатские, Гейза вошел в Галицию, завоевал Санок, думал осадитьПеремышль. Желая без кровопролития избавиться от врага сильного, хитрыйВладимирко купил золотом дружбу Венгерского Архиепископа, именем Кукниша,и знатнейших чиновников Гейзиных, которые убедили своего легковерногоМонарха отложить войну до зимы. Но связь Гейзы с Великим Князем еще болееутвердилась: Владимир Мстиславич женился на дочери Бана, родственникаКоролевского, и, вторично посланный братом в Венгрию, привел к нему 10000отборных воинов. Тогда Изяслав, нетерпеливо ожидаемый Киевлянами,Берендеями и преданною ему дружиною Вячеслава, смело выступил в поле,миновал Пересопницу и, зная, что за ним идут полки Владимирковы, спешил кстолице Великого Княжения. Бояре говорили ему: "У нас впереди неприятель,за нами другой". Князь ответствовал: "Не время страшиться. Вы оставили дляменя домы и села Киевские; я лишен родительского престола: умру или возьмусвое и ваше. Достигнет ли нас Владимирко, сразимся; встретим ли Георгия, такжесразимся. Иду на суд Божий". Граждане Дорогобужа встретили Изяслава со крестами, но боялись венгров."Будьте покойны, - сказал Великий Князь: - я предводительствую ими. Не вы,люди моего отца и деда, а только одни враги мои должны их ужасаться".Другие города изъявляли ему такую же покорность. Он нигде не медлил; новойско его едва оставило за собою реку Уш, когда легкий отряд Галицкогопоказался на другой стороне. Сам Владимирко, вместе с АндреемГеоргиевичем, стоял за лесом, в ожидании своей главной рати. Началасьперестрелка. Великий Князь хотел ударить на малочисленных неприятелей:Бояре ему отсоветовали. "Река и лес перед нами, - говорили они: -пользуясь ими, Владимирко может долго сопротивляться; задние полки егоприспеют к битве. Лучше не тратить времени, идти вперед и соединиться сусердными Киевлянами, ждущими тебя на берегах Тетерева". Изяслав велелночью разложить большие огни и, тем обманув неприятеля, удалился; шел деньи ночь, отрядил Владимира Мстиславича к Белугороду и надеялся взять еговнезапно. Так и случилось. Борис Георгиевич, пируя в Белогородском дворцесвоем с дружиною и с Попами, вдруг услышал громкий клик и воинские трубы:сведал, что полки Изяславовы уже входят в город, и бежал к отцу, не менеесына беспечному. Георгий жил спокойно в Киеве, ничего не зная: приведенныйв ужас столь нечаянною вестию, он бросился в лодку и уехал в Остер; аВеликий Князь, оставив в Белегороде Владимира Мстиславича для удержанияГаличан, вошел в столицу, славимый, ласкаемый народом, как отец детьми.Многие Бояре Суздальские были взяты в плен. Великий Князь, изъявив в Софийском храме благодарность Небу, угостилобедом усердных Венгров и своих друзей Киевских: а друзьями его были вседобрые граждане. За роскошным пиром следовали игры: ликуя среди обширногодвора Ярославова, народ с особенным удовольствием смотрел на ристаниеискусных Венгерских всадников. Еще Киевляне опасались Владимирка; но, изумленный бегством Георгия, онсказал Андрею, который шел вместе с ним: "Сват мой есть примербеспечности; господствует в России и не знает, что в ней делается; одинсын в Пересопнице, другой в Белегороде, и не дают отцу вести о движенияхврага! Когда вы так правите землею, я вам не товарищ. Мне ли одномуратоборствовать с Изяславом, теперь уже сильным? Иду в область свою". Инемедленно возвратился, собирая на пути дань со всех городов Волынских.Обитатели, угрожаемые пленом, сносили ему серебро; жены, выкупая мужей,отдавали свои ожерелья и серьги. Андрей с печальным сердцем приехал к отцув Городец Остерский. Утвердясь в столице, Великий Князь призвал дядю своего, Вячеслава, изВышегорода. "Бог взял моего родителя, - говорил он: - будь мне вторымотцем. Два раза я мог посадить тебя на престоле и не сделал того,ослепленный властолюбием. Прости вину мою, да буду спокоен в совести. Киев твой: господствуй внем подобно отцу и деду". Добрый Вячеслав, тронутый сим великодушием, счувствительностию ответствовал: "Ты исполнил наконец долг собственнойчести своей. Не имея детей, признаю тебя сыном и братом. Я стар; не могуодин править землею; будь моим товарищем в делах войны и мира; соединимнаши полки и дружину. Иди с ними на врагов, когда не в силах буду делить стобою опасностей!" Они целовали крест в Софийском храме; клялися бытьнеразлучными во благоденствии и злосчастии. Старец, по древнему обыкновению, дал пир Киевлянам и добрым союзникам,Венграм. Одарив последних конями, сосудами драгоценными, одеждами, тканями,Изяслав отпустил их в отечество; а вслед за ними отправил сына своегоблагодарить Короля Гейзу. Сей Посол именем отца должен был сказать емуследующие выразительные слова: "Да поможет тебе Бог, как ты помог нам! Нисын отцу, ни брат единокровному брату не оказывал услуг важнейших. Будемвсегда заодно. Твои враги суть наши: не златом, одною кровию своею можемзаплатить тебе долг. Но соверши доброе дело: еще имеем врага сильного.Ольговичи и Князь Черниговский, Владимир, в союзе с Георгием, которыйсыплет злато и манит к себе диких Половцев. Не зовем тебя самого: ибо ЦарьГреческий имеет рать с тобою. Но когда наступит весна, мирная для Венгрии,то пришли в Россию новое войско. И мы в спокойную чреду свою придем к тебес дружиною вспомогательною. Бог нам поборник, народ и Черные Клобукидрузья". - Великий Князь звал также в помощь к себе брата, РостиславаСмоленского, который всегда думал, что старший их дядя имеет законноеправо на область Киевскую. Вячеслав, уверяя сего племянника в дружбе,назвал его вторым сыном и с любовию принял Изяслава Черниговского,который, вопреки брату, Владимиру Давидовичу, отказался от союза с КняземСуздальским. Георгий имел время собрать войско и стал против Киева вместе сОльговичами - то есть двумя Святославами, дядею и племянником - ВладимиромЧерниговским и Половцами, разбив шатры свои на лугах восточного берегаДнепровского. Река покрылась военными ладиями; битвы началися. Летописцыговорят с удивлением о хитром вымысле Изяслава: ладии сего Князя,сделанные о двух рулях, могли не обращаясь идти вверх и вниз; одни веслабыли видимы: гребцы сидели под защитою высокой палубы, на которой стоялилатники и стрелки. Отраженный Георгий вздумал переправиться ниже Киева;ввел ладии свои в Долобское озеро и велел их тащить оттуда берегом до рекиЗолотчи, впадающей в Днепр. Изяслав шел другою стороною, и суда еговступили в бой с неприятелем у Витичевского брода. Князь Суздальский и тутне имел успеха; но Половцы тайным обходом расстроили Изяславовы меры: угородка Заруба, близ Трубежского устья, они бросились в Днепр на коняхсвоих, вооруженные с головы до ног и закрываясь щитами. Святослав Ольговичи племянник его предводительствовали ими. Береговая стража Киевскаяоробела. Напрасно Воевода Шварн хотел остановить бегущих: "С ними не былоКнязя (говорит Летописец), а Боярина не все слушают". Половцы достиглиберега, и Георгий спешил в том же месте переправиться через Днепр. Великий Князь отступил к Киеву и вместе с дядею стал у Златых врат;Изяслав Давидович между Златыми и Жидовскими вратами; подле него КнязьСмоленский; Борис Всеволодкович Городненский, внук Мономахов, у вратЛятских, или Польских. Ряды Киевлян окружили город. Черные Клобуки явилисьтакже под его стенами с своими вежами и многочисленными стадами, которыерассыпались в окрестностях Киевских. Деятельность, движение, необозримый строй людей вооруженных и самыйбеспорядок представляли зрелище любопытное. Пользуясь общим смятением,хищные друзья, Берендеи и Торки, обирали монастыри, жгли села, сады.Изяслав, чтобы унять грабителей, велел брату своему, Владимиру, соединитьих и поставить у могилы Олеговой, между оврагами. Воины, граждане, народ ствердостию и мужеством ожидали неприятеля. Но старец Вячеслав еще надеялся убедить брата словами мирными и вприсутствии своих племянников дал Послу наставление. "Иди к Георгию, -сказал он: - целуй его моим именем и говори так: Сколько раз молил я вас,тебя и племянника, не проливать крови Христиан и не губить земли Русской!Изяслав, восстав на Игоря, велел мне объявить, что ищет престола Киевскогоединственно для меня, второго отца своего; а после завладел собственнымимоими городами, Туровом и Пинском! Равно обманутый и тобою - лишенный Пересопницы, Дорогобужа - не имеяничего, кроме Вышегорода, я молчал; имея Богом данную мне силу, полки идружину, терпеливо сносил обиды, самое уничижение и, думая только о пользеотечества, унимал вас. Напрасно: вы не хотели внимать советамчеловеколюбия; отвергая их, нарушали устав Божий. Ныне Изяслав загладилвину свою: почтил дядю вместо отца; я назвал его сыном. Боишься лиунизиться предо мною? Но кто из нас старший? Я был уже брадат, когда тыродился. Опомнись, или, подняв руку на старшего, бойся гнева Небесного!" -Посол Вячеславов нашел Георгия в Василеве: Князь Суздальский, выслушавего, отправил собственного Боярина к брату; признавал его своим отцом;обещал во всем удовлетворить ему, но требовал, чтобы Мстиславичи выехалииз области Киевской. Старец ответствовал: "У тебя семь сыновей: отгоняю лиих от родителя? У меня их только два: не расстанусь с ними. Иди вПереяславль и Курск; иди в Великий Ростов или в другие города свои; удалиОльговичей, и мы примиримся. Когда же хочешь кровопролития, то МатерьБожия да судит нас в сем веке и будущем!" Вячеслав, говоря сии последниеслова, указал на Златые врата и на образ Марии, там изображенный. Георгий ополчился и подступил к Киеву от Белагорода. Стрелы летали чрезЛыбедь. Пылкий Андрей устремился на другую сторону реки и гнал стрелковнеприятельских к городу; но был оставлен своими: один Половчин схватилконя его за узду и принудил Героя возвратиться. Юный Владимир Андреевич,внук Мономахов, спешил разделить с братом опасность: пестун силою удержалсего отрока. Дружина их шла на полк Вячеславов и Великого Князя заЛыбедью; прочее войско Георгиево сразилось с Борисом у врат Лятских.Изяслав наблюдал все движения битвы: он велел братьям, не расстроиваяполков, с избранными отрядами и Черными Клобуками ударить вдруг нанеприятеля. Смятые ими, Половцы, Суздальцы бежали, и трупы наполнили рекуЛыбедь. Тут вместе со многими пал мужественный сын Хана славного, Боняка,именем Севенч, который хвалился, подобно отцу своему, зарубить мечом вратаЗлатые. С того времени Суздальцы не дерзали переходить чрез Лыбедь, иГеоргий скоро отступил, чтобы соединиться с Владимирком: ибо ГалицкийКнязь, забыв прежнюю досаду, шел к нему в помощь. Храбрые Мстиславичи пылали нетерпением гнаться за врагом. Согласно схарактером своим, Вячеслав говорил, что они могут не спешить и чтоВсевышний дает победу не скорому, а справедливому; но, убежденный ихпредставлениями, и сам немедленно сел на коня, вместе с племянникамисовершив молитву в храме Богоматери. Никогда народ Киевский не вооружалсяохотнее; никогда не изъявлял более усердия к своим Государям. "Всякий, ктоможет двигаться и владеть рукою, да идет в поле! - сказали граждане: - илида лишится жизни ослушник!" Борис Городненский был отправлен лесом вследза Георгием, который думал взять Белгород; но видя жителей готовыхобороняться, пошел на встречу к Галичанам. Изяслав, стараясь предупредитьсие опасное соединение, настиг его за Стугною. Сделалась ужасная буря итьма; дождь лился рекою, и ратники не могли видеть друг друга. Как быустрашенные несчастным предзнаменованием, оба войска желали мира: Послыездили из стана в стан, и Князья могли бы согласиться, если бы мстительныеОльговичи и Половцы тому не воспротивились. Георгий, приняв их совет,решился на кровопролитие; однако ж убегал битвы, ожидая Владимирка, иночью перешел за реку Рут (ныне Роток). Изяслав не дал ему идти далее:надлежало сразиться. Андрей устроил Суздальцев; объехал все ряды; старалсявоспламенить мужество в Половцах, и в своей дружине. С другой стороны,Великий Князь, Полководец искусный, также наилучшим образом распорядилвойско и требовал благословения от Вячеслава. Сей старец, утомленныйпоходом, должен был остаться за строем. "Неблагодарный Георгий отвергнулмир, столь любезный душе твоей, - говорили ему племянники: - теперь мыготовы умереть за честь нашего отца и дяди". Вячеслав ответствовал: "Суди Бог моего брата; я от юности гнушался кровопролитием". - Битваначалася. Изяслав приказал всем полкам смотреть на его собственный, чтобыследовать ему в движениях. Андрей встретил их и сильным ударом изломилсвое копие. Уязвленный в ноздри конь его ярился под всадником; шлем слетелс головы, щит Андреев упал на землю: но Бог сохранил мужественного Князя.Изяслав также был впереди; также изломил копие: раненный в бедро и руку,не мог усидеть на коне и плавал в крови своей. Битва продолжалась. Дикиеварвары, союзники Георгиевы, решили ее судьбу: пустив тучу стрел, обратились в бегство; за Половцами Ольговичи и,наконец, Князь Суздальский. Многие из его воинов утонули в грязном Руте;многие легли на месте или отдались в плен. Георгий с малым числом ушел заДнепр в Переяславль. Между тем Великий Князь, несколько времени лежав на земле, собрал силы,встал и едва не был изрублен собственными воинами, которые, в жару битвы,не узнали его. "Я князь", - говорил он. "Тем лучше", - сказал один воин и мечом рассекему шлем, на коем блистало златое изображение Святого Пантелеймона.Изяслав, открыв лицо, увидел общую радость киевлян, считавших его мертвым;исходил кровию, но слыша, что Владимир Черниговский убит, велел посадитьсебя на коня и везти к его трупу; искренно сожалел об нем и счувствительностию утешал горестного Изяслава Давидовича, который, взявтело брата, союзника Георгиева, спешил защитить свою столицу: ибоСвятослав Ольгович хотел незапно овладеть ею; но тучный, дебелый и докрайности утомленный бегством, сей Князь принужден был отдыхать в Остере,где, сведав, что в Чернигове уже много войска, он решился ехать прямо вНовгород Северский; а после дружелюбно разделился с Изяславом Давидовичем:каждый из них взял часть отцовскую. Мстиславичи осадили Переяславль. Утратив лучшую дружину в битве ислыша, что Владимирко Галицкий, достигнув Бужска, возвратился, Георгийпринял мир от снисходительных победителей. "Отдаем Переяславль любому изсыновей твоих, - говорили они, - но сам иди в Суздаль. Не можем быть стобою в соседстве, ибо знаем тебя. Не хотим, чтобы ты снова призвал друзейсвоих, Половцев, грабить область Киевскую". Георгий дал клятву выехать инарушил оную под видом отменного усердия к Св. Борису: праздновал егопамять, жил на берегу Альты, молился в храме сего Мученика и не хотелудалиться от Переяславля. Один сын его, Андрей, гнушаясь вероломством,отправился в Суздаль. Узнав, что коварный дядя зовет к себе Половцев иГаличан, Великий Князь грозно требовал исполнения условий: Георгий оставил сына в Переяславле, но выехал только в Городец и ждалблагоприятнейших обстоятельств. [1152 г.] Надеждою его был мужественный Владимирко. Мстислав, сынВеликого Князя, вел к родителю многочисленное союзное войско Короля Гейзыи своею неосторожностию лишился оного. Вступив в Волынию, он пировал сВенграми, угощаемый дядею, Владимиром Мстиславичем; слышал о приближенииГалицкого Князя, но беспечно лег спать, в надежде на стражу исамохвальство Венгров. "Мы всегда готовы к бою", - говорили они и пили безвсякой умеренности. В полночь тревога разбудила Мстислава: дружина егосела на коней; но упоенные вином союзники лежали как мертвые. Владимиркоударил на них пред рассветом: бил, истреблял - и Великий Князь получилизвестие, что сын его едва мог спастися один с своими Боярами. ТогдаИзяслав призвал союзников: Князя Черниговского и сына Всеволодова, егоплемянника: даже и Святослав Ольгович, повинуясь необходимости, дал емувспомогательную дружину. Сие войско осадило Городец. Теснимый со всехсторон, оставленный прежними друзьями и товарищами, Князь Суздальскийдолжен был чрез несколько дней смириться: уступив Переяславль МстиславуИзяславичу, возвратился в наследственный Удел свой и поручил Городец сынуГлебу. Но скоро Изяслав отнял у Георгия и сие прибежище в южной России:сжег там все деревянные здания, самые церкви и сравнял крепость с землею. Наказав главного неприятеля, Великий Князь желал отмстить хитрому,счастливому сподвижнику Георгиеву, Владимирку: Король Венгерский хотелтого же. Им надлежало соединиться у подошвы гор Карпатских. Летописцыславят взаимную искреннюю дружбу сих Государей: сановники Гейзы от егоимени приветствовали Великого Князя на дороге; сам Король, провожаемыйбратьями, Ладиславом и Стефаном, всем Двором, всеми Баронами, выехалвстретить Изяслава, который вел за собою многочисленное стройное войско. Слюбовью обняв друг друга, они, в шатре Королевском, условились не жалетькрови для усмирения врага - и на рассвете, ударив в бубны, семьдесятполков Венгерских двинулись вперед; за ними шли Россияне и конныеБерендеи; вступив в землю Галицкую, расположились близ реки Сана, нижеПеремышля. Владимирко стоял на другой стороне, готовый к бою, и схватилнесколько зажитников Королевских. Тогда было Воскресенье; Гейза,обыкновенно празднуя сей день, отложил битву до следующего. По данномузнаку союзное войско приступило к реке. Изяслав находился в средине, и такговорил ратникам: "Братья и дружина! Доселе Бог спасал от бесчестия землюРусскую и сынов ее: отцы наши всегда славились мужеством. Ныне ли уронимчесть свою пред глазами союзников иноплеменных? Нет, мы явим себядостойными их уважения". В одно мгновение ока Россияне бросились в Сан:Венгры также, и смяли Галичан, стоявших за валом. Побежденный Владимирко, проскакав на борзом коне между толпами Венгрови Черных Клобуков (один, с каким-то Избыгневом), заключился в Перемышле.Союзники могли бы тогда взять крепость; но воины их, грабя Княжескийбогатый дворец на берегу Сана, дали время многим рассеянным битвоюГаличанам собраться в городе. Владимирко хотел мира: ночью отправил к Архиепископу и БоярамВенгерским множество серебра, золота, драгоценных одежд и вторично склонилих быть за него ходатаями. Они представили Гейзе, что Галицкий Князь,тяжело раненный, признается в вине своей; что Небо милует кающихсягрешников; что он служил копием своим отцу Гейзину, Беле Слепому, противЛяхов; что Владимирко, зная великодушие Короля и готовясь скоро умереть,поручает ему юного сына и боится единственно злобы Изяславовой. ВеликийКнязь не хотел слышать о мире. "Если умрет Владимирко, - говорил он, - тобезвременная кончина его будет справедливою Небесною казнию. Сейвероломный, клятвенно обещав нам приязнь свою, разбил твое и мое войско.Забудем ли бесчестие? Ныне Бог предает Владимирка в руки наши: возьмем его и землю Галицкую". Мстислав, сын Великого Князя, ещеревностнее отца противился миру: напрасно Владимирко старался молением иласками обезоружить их. Но Гейза ответствовал: "Не могу убить того, кто винится", и простилврага, с условием, чтобы он возвратил чужие, занятые им города Российские(Бужск, Тихомль, Шумск, Выгошев, Гнойни) и навсегда остался другомИзяславу, или, по тогдашнему выражению, не разлучался с ним ни в добре, нив зле. Из шатра Королевского послали ко мнимо больному Владимиркучудотворный крест Св. Стефана: сей Князь дал присягу. "Если он изменит нам (сказал Гейза), то или мнене царствовать или ему не княжить". Услужив шурину и смирив надменногоВладимирка, бывшего в тесном союзе с Греками, Король спешил к берегам Саваотразить Императора Мануила, хотевшего отмстить ему за обиду своегоГалицкого друга. Изяслав, возвратяся в Киев с торжеством, изъявил благодарностьВсевышнему, праздновал с дядею Вячеславом, уведомил брата своего, КнязяСмоленского, о счастливом успехе похода и советовал ему остерегатьсяГеоргия, слыша, что он вооружается в Ростове. КнязьСсуздальский еще более возненавидел Мстиславичей за разрушениеГородца, который был единственным его достоянием в полуденных, любезныхему странах Государства. Там он жил духом и мыслями; там лежал священныйпрах древних Князей Российских, славились храмы чудесами и жителиблагочестием. Георгий в наследственном восточном Уделе своем видел небосуровое, дикие степи, дремучие леса, народ грубый; считал себя как быизгнанником и, презирая святость клятв, думал только о способахудовлетворить своему властолюбию. Он призвал Князей Рязанских и Половцев,кочевавших между Волгою и Доном; занял область Вятичей и велел КнязюНовагорода Северского, Святославу Ольговичу, также быть к нему в стан подГлухов. Владимирко, сведав о походе Георгия, думал вместе с ним начатьвоенные действия против Мстиславичей; но Изяслав успел отразить его изаставил возвратиться. Князь Галицкий, мужеством достойный отца, не хотелуподобляться ему в верности слова: не боялся клятвопреступления и доказалошибку снисходительного Гейзы, не исполнив обещания, то есть силою удержавза собою города Великокняжеские, Шумск, Тихомль и другие. Видя, чтоГеоргий намерен осадить Чернигов, Князь Смоленский, по сделанному условиюс братом, вошел в сей город защитить Изяслава Давидовича, их союзника. Тутнаходился и Святослав Всеволодович, который уже знал характер Георгиев ине любил его. С душевным прискорбием они говорили друг другу: "Будет ликонец нашему междоусобию?" Набожный Князь Суздальский, подступив к Чернигову в день Воскресный, нехотел обнажить меча для праздника; но велел Половцам жечь и грабить вокрестностях! Двенадцать дней продолжались битвы, знаменитые мужеством АндреяГеоргиевича: он требовал, чтобы Князья, союзники Георгиевы, сами поочереди ходили на приступ, для ободрения войска; служил им образцом исобственною храбростию воспламенял всех. Осажденные не могли защититьвнешних укреплений, сожженных Половцами, и город был в опасности; ноВеликий Князь спас его. Услышав только, что Изяслав перешел Днепр, робкиеПоловцы бежали: Георгий также отступил за Снов, и Князь Черниговскийвстретил своего избавителя на берегу реки Белоуса. Святослав Ольгович, удерживая Георгия, говорил: "Ты принудил менявоевать; разорил мою область, везде потравил хлеб и теперь удаляешься!Половцы также ушли в степные города свои. Мне ли одному бороться ссильными?" Но Князь Суздальский, оставив у Святослава только 50 человекдружины с сыном Васильком, вышел из области Северской, чтоб овладеть всеюстраною Вятичей, где ему никто не противился. Тогда была уже глубокая осень: Изяслав дождался зимы, поручилСмоленскому Князю наблюдать за Георгием, осадил Новгород Северский и далмир Святославу Ольговичу; а сын Великого Князя, Мстислав, с Киевскоюдружиною и с Черными Клобуками воевал землю Половецкую: [в феврале 1153г.] разбил варваров на берегах Орели и Самары, захватил их вежи, освободилмножество Российских пленников. Но сей успех не мог утвердить безопасностивосточных пределов Киевских: скоро Мстислав должен был вторично идти кберегам Псла для отражения Половцев. Тогда, желая покоя, Великий Князь отправил Боярина, Петра Бориславича,с крестными грамотами к Владимирку Галицкому. "Ты нарушил клятву, -говорил ему Посол, - данную тобою нашему Государю и Королю Венгерскому вмоем присутствии. Еще можешь загладить преступление: возврати города Изяславовы и будьего другом". Владимирко ответствовал: "Брат мой Изяслав нечаянно подвел наменя Венгров: никогда не забуду того; умру или отмщу". Посол напоминал емуцелование креста. "Он был не велик!" - сказал Владимирко в насмешку. "Носила оного велика, - возразил Петр: - Вельможа Королевский объявлял тебе,что если, целовав сей чудесный крест Св. Стефана, преступишь клятву, тожив не будешь". Владимирко не хотел слушать и велел Послу удалиться.Изяславов Боярин положил на стол грамоты клятвенные, в знак разрыва. Емуне дали даже и подвод. Петр отправился на собственных конях; а Владимирко,пошедши в церковь к Вечерне и видя его едущего из города, смеялся над нимс своими Боярами. - В ту же ночь Отрок Княжеский, догнав сего Посла, велелему остановиться. Петр ожидал новой для себя неприятности, беспокоился, ина другой день, вследствие вторичного повеления, возвратился в Галич.Слуги Владимирковы встретили его пред дворцом в черных одеждах. Он вошел всени: там юный Князь Ярослав сидел на месте отца, в черной мантии и вклобуке, среди Вельмож и Бояр, также одетых в печальные мантии. Послу далистул. Ярослав заливался слезами; царствовало глубокое молчание. ИзумленныйБоярин Изяславов хотел знать причину сей общей горести и сведал, чтоВладимирко, совершенно здоровый накануне, отслушав Вечерню в церкви, немог сойти с места, упал и, принесенный во дворец, скончался. "Да будетволя Божия! - сказал Петр: - все люди смертны". Ярослав отер слезы. "Мыжелали известить тебя о сем несчастии, - говорил он Послу: - скажи от меняИзяславу: Бог взял моего родителя, быв Судиею между им и тобою. Могилапрекратила вражду. Будь же мне вместо отца. Я наследовал Княжение; воины идружина родительская со мною: одно его копие поставлено у гроба: и тобудет в руке моей. Люби меня как сына своего, Мстислава: пусть он ездит содной стороны подле твоего стремени, а я с другой, окруженный всемиполками Галицкими". Великий Князь изъявил сожаление о внезапной кончине знаменитого, умногоВладимирка, основателя могущественной Галицкой области, но требовалдоказательств искреннего дружелюбия от Ярослава - то есть, возвращениягородов Киевских, и видя, что ему хотят удовлетворить только ласковымисловами, а не делом, прибегнул к оружию. Войско Галицкое стояло на берегахСерета: Изяслав, пользуясь густым утренним туманом, перешел за сию реку.Мгла исчезла, и неприятели увидели друг друга. Юный Князь Галицкий сел наконя. Усердные Вельможи сказали ему: "Ты у нас один: что будет, еслипогибнешь? Заключись в Теребовле: мы сразимся; и кто останется жив, тотпридет умереть с тобою". В сражении упорном и кровопролитном победаказалась сомнительною. Сын и братья Изяславовы не могли устоять; ноВеликий Князь одолел на другом крыле. С обеих сторон гнались и бежали; обестороны взяли пленников, но Изяслав более. Он поставил на месте битвызнамена неприятельские и схватил многих рассеянных Галичан, которыетолпами к ним собирались, обманутые сею хитростию. Видя малое число своейдружины и боясь вылазки из Теребовля, Изяслав велел ночью умертвить всехнесчастных пленников, кроме Бояр, и с покойною совестию возвратился вКиев, торжествовать второй брак свой. Невестою его была Княжна Абазинская,без сомнения Христианка: ибо в отечестве ее и в соседственных земляхКавказских находились издавна храмы истинного Бога, коих следы и развалиныдоныне там видимы. Мстислав, отправленный отцом, встретил сию Княжну упорогов Днепровских и с великою честию привез в Киев. Готовясь к новому междоусобному кровопролитию (ибо непримиримый КнязьСуздальский стоял уже с войском в земле вятичей, близ Козельска), Изяславс прискорбием видел бесчестие своего меньшего сына, Ярослава, изгнанногоНовогородцами, которые - в 1149 году положив на месте 1000 Финляндцев,хотевших ограбить Водскую область, - в течение пяти лет не имели иныхврагов, кроме самих себя, и занимались одними внутренними раздорами.Избранный сим легкомысленным народом, Ростислав Смоленский, в угодностьему, отправился княжить в Новгород, а Ярослав в Владимир Волынский, наместо умершего Святополка Мстиславича. Малочисленность союзных Половцев и конский падеж заставили Георгияотложить войну. Между тем Изяслав, не дожив еще до глубокой старости,скончался, к неутешной горести Киевлян, всех Россиян и самыхиноплеменников, Берендеев, Торков. Они единогласно называли его своимЦарем славным, господином добрым, отцем подданных. Старец Вячеслав,проливая слезы, говорил: "Сын любезный! Сему гробу надлежало быть моим; ноБог творит, что ему угодно!" - Княжение Изяслава описано в летописях судивительною подробностию. Мужественный и деятельный, он всего более искаллюбви народной и для того часто пировал с гражданами; говорил на Вечах,подобно Великому Ярославу; предлагал там дела Государственные и хотел,чтобы народ, исполняя волю Государя, служил ему охотно и врагов его считалсобственными. Разделив престол с дядею, добродушным и слабым, Изяслав всамом деле не уменьшил власти своей, но заслужил похвалу современников;обходился с ним как нежный сын с отцом; один брал на себя труды,опасности, но приписывал ему честь побед своих и жил сам в нижней частигорода, уступив Вячеславу дворец Княжеский. Готовый умереть за Киев, Изяслав удалялся от иных случаев проливатькровь Россиян: не вступился за сына, оскорбленного Новогородцами, ни заРогволода Борисовича, зятя своего, которого Полочане в 1151 году свергнулис престола, избрав на его место Ростислава Глебовича, Князя Минского, ипризнав Святослава Ольговича покровителем их области. Так гражданесвоевольствовали в нашем древнем отечестве, употребляя во зло правило, чтоблаго народное священнее всех иных законов. Тело Изяслава было погребено в монастыре Св. Феодора, основанномВеликим Мстиславом. Глава ХIII ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ РОСТИСЛАВ-МИХАИЛ МСТИСЛАВИЧ. Г. 1154-1155 Любовь Киевлян к Вячеславу. Смерть его. Сановники придворные.Неблагоразумие и малодушие Ростислава. Гордость Мстиславова. СвоевольствоНовогородцев. Киевляне поддаются Изяславу. Георгий вступает в Киев. Узнав о кончине Великого Князя, Изяслав Черниговский приплыл к Киеву,чтобы оросить слезами гроб умершего; но старец Вячеслав и Бояре,справедливо опасаясь его коварных намерений, не позволили ему въехать встолицу. Они ждали Князя Новогородского и Смоленского. Граждане, Торки,Берендеи с изъявлением усердия встретили Ростислава (который оставил вНовегороде сына своего, Давида), и добродушный дядя сказал ему: "Я стою удверей гроба; суды, расправа и беспокойства ратные уже не мое дело.Подобно Изяславу будь мне сыном и Государем Россиян. Отдаю тебе полк идружину свою". Бояре вместе с народом требовали от нового Князя, чтобы он,следуя примеру старшего брата, всегда уважал дядю как отца, и в такомслучае обещались служить ему верно. - В Киеве находился тогда СвятославВсеволодович: призванный Вячеславом, он уехал тайно от своих дядей и взялсторону Великого Князя, отдавшего ему за то Пинск и Туров. С другой стороны Изяслав Черниговский и Святослав Ольгович заключилисоюз с Георгием, которого сын Глеб, наняв Половцев, осадил Переяславль:Мстислав Изяславич отразил их с помощию Киевской дружины. Великий Князь,чтобы предупредить Суздальского, хотел воспользоваться сею первою удачею ишел к Чернигову; но печальная весть настигла его в Вышегороде. ДобрыйВячеслав скоропостижно умер [в 1155 г.]: ввечеру пировал с Боярами и ночьюзаснул навеки. Искренно сожалея о кончине его, Ростислав спешил в Киев предать землетело старца в Софийском храме и быть свидетелем общей горести: ибо народлюбил кроткие, Христианские добродетели сего Мономахова сына. В похвалуВеликому Князю летописцы сказывают, что он, созвав во дворце Вельмож,Тиунов, Казначеев, Ключников умершего дяди, велел принести его имение:одежды, золото, серебро; все роздал по монастырям, церквам, темницам,богадельням и, поручив исполнить сие распоряжение вдовствующей супругеотца своего, взял себе на память один крест. Когда Ростислав возвратился к войску, Бояре не советовали ему идтидалее. "Ты еще слаб на престоле, - говорили они: - утверди власть свою,заслужи любовь народную, и тогда не бойся Георгия". Великий Князьотвергнул благоразумный совет; он приближался к Чернигову, требуя, чтобыИзяслав дал ему клятву верного союзника. "Кто вступил в мою областьнеприятелем, с тем не хочу дружиться", - ответствовал Изяслав и, соединясьс Глебом Георгиевичем, расположился станом на берегах реки Белоуса. Тутоткрылось малодушие Ростислава, который, будучи устрашен множествомПоловцев, в самом начале перестрелки дал знать Черниговскому Князю, чтоуступает ему Киевскую область с Переяславлем, желая одного мира. Снегодованием видя малодушие дяди, Мстислав Изяславич поворотил коня и,сказав: "Не будь же ни мне Переяславля, ни тебе Киева!" - удалился с своеюдружиною. Войско расстроилось; свирепые Половцы гнали, рубили бегущих и схватили,в числе пленных, Святослава Всеволодовича. Мстислав, взяв в Переяславлежену, детей, ушел в Луцк, а бывший Великий Князь в Смоленск, лишась в тоже время и Новагорода: ибо тамошние жители изгнали сына его, Давида,отправили Епископа Нифонта Послом в Суздаль и призвали МстиславаГеоргиевича княжить в их области. Киевляне, услышав с горестию о несчастии Ростислава, должны былиобратиться к победителю. Епископ Каневский, Дамиан, их именем сказалИзяславу: "Государь! Иди управлять нами, да не будем жертвою варваров!",ибо в сие время Половцы свирепствовали в окрестностях Днепра и долго немогли быть усмирены Глебом Георгиевичем, которому Изяслав Давидович отдалПереяславль. Между тем Георгий уже шел с войском и близ Смоленска получилвесть о новой, благоприятной для него перемене обстоятельств; согласилсязабыть вражду Ростислава Мстиславича, примирился с ним и спешил к Киеву;простил и. Святослава Всеволодовича, уважив ходатайство его дяди,Северского Князя, и послал объявить Черниговскому, чтобы он выехал изстолицы Мономаховой. Изяслав колебался, медлил; говорил, что Киевлянедобровольно возвели его на престол; но, убежденный Святославом Ольговичем,и не имея надежды отразить силу силою, отправился в Чернигов. Георгий, вступив в Киев, с общего согласия принял сан Великого Князя[20 марта 1155 г.]. Глава ХIV ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ, ИЛИ ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ, ПРОЗВАНИЕМ ДОЛГОРУКИЙ. Г. 1155-1157 Уделы. Мстислав едет в Польшу. Тишина в России. Новое кровопролитие.Берендеи бьют Половцев. Союз с Половцами. Смятение в Новегороде. Союзпротив Георгия. Смерть его и свойства. Ненависть к нему. Дела церковные. Cледуя обыкновению, он назначил сыновьям Уделы: Андрею Вышегород,Борису Туров, Глебу Переяславль, Васильку окрестности Роси, где жилиБерендеи и Торки; а Святослав Ольгович поменялся городами с своимплемянником, сыном Всеволода, взяв у него Снов, Воротынск, Карачев и давему за них другие. Опасаясь смелого, пылкого Мстислава, Великий Князь послал ЮрияЯрославича, внука Святополкова, с Воеводами на Горынь: они взялиПересопницу. В то же время зять Георгиев, Князь Галицкий, и Владимир, братСмоленского, осадили Луцк. Мстислав отправился искать союзников в Польше;но меньший брат его, Ярослав, заставил неприятелей снять осаду. Достигнув главной цели своей, обремененный летами и желая спокойствия,Георгий призвал Ростислава Смоленского, клялся забыть вражду Изяславичей,его племянников, и хотел видеть их в Киеве. Ярослав повиновался; ноМстислав, боясь обмана, не ехал: Георгий послал к нему крестную грамоту, вдоказательство искренней дружбы. Узнав о сем союзе и прибытии в КиевГалицкой вспомогательной дружины, Князь Черниговский, недовольныйГеоргием, также смирился и выдал дочь свою за его сына, Глеба. ВеликийКнязь уступил Изяславу Корческ, а Святославу Ольговичу Мозырь. Князья жеРязанские новыми крестными обетами утвердили связь с РостиславомСмоленским, коего они признавали их отцом и покровителем. [1156 г.] Россия наслаждалась тишиною, говорят Летописцы: сия тишинабыла весьма непродолжительна. Мстислав принял крестную грамоту от деда, ноне дал ему собственной и выгнал Георгиева союзника, Владимира, родногодядю своего, из Владимирской области; пленил его семейство, жену; ограбилБояр и мать, которая с богатыми дарами возвратилась тогда от КоролевыВенгерской, ее дочери. Оскорбленный Георгий, в надежде смирить внука с помощию одногоГалицкого Князя, не хотел взять с собою ни Черниговской, ни Северскойдружины и выступил с Берендеями. Напрасно искав защиты в Венгрии,изгнанник Владимир Мстиславич прибегнул к Великому Князю, но Георгий всамом деле не думал об нем, а хотел, пользуясь случаем, завоевать областьВолынскую для другого племянника, Владимира Андреевича, чтобы исполнитьобещание, некогда данное отцу его. Жестокое сопротивление Мстиславауничтожило сие намерение: десять дней кровь лилась под стенамиВладимирскими, и Георгий, как бы подвигнутый человеколюбием, снял осаду. "Изяславич веселится убийствами и враждою, - сказал он детям и Боярам:- желаю не погибели его, а мира, и, будучи старшим, уступаю". - ВладимирАндреевич ходил к Червену с мирными предложениями: напоминал тамошнимгражданам о своем родителе, великодушном их Князе Андрее; обещал быть емуподобным, справедливым, милостивым; но, уязвленный в горло стрелою,удалился, отмстив жителям опустошением земли Червенской. Георгий наградилего Пересопницею и Дорогобужем; а Мстислав, следуя за дедом, жег селенияна берегах Горыни. Великий Князь щадил старинных друзей своих, Половцев. Они тревожилиокрестности Днепра и были наказаны мужественными Берендеями, которыемногих хищников умертвили, других взяли в плен и, в противность Георгиевужеланию, не хотели их освободить, говоря: "Мы умираем за Русскую землю, нопленники наша собственность". Георгий, два раза ездив в Канев для свиданияс Ханами Половецкими, не мог обезоружить их ни ласкою, ни дарами; наконецзаключил с ними новый союз, чтобы в нужном случае воспользоваться помощиюсих варваров: ибо он, по тогдашним обстоятельствам, не мог быть уверен всвоей безопасности. [1157 г.] Ростислав Мстиславич имел преданных ему людей в Новегороде,которые с единомышленниками своими объявили всенародно, что не хотятповиноваться Мстиславу Георгиевичу. Сделалось смятение; гражданеразделились на две стороны: Торговая вооружилась за Князя, Софийская против него, и мостВолховский, с обеих сторон оберегаемый воинскою стражею, был границеюмежду несогласными. Но сын Георгиев бежал ночью, узнав о прибытии детейСмоленского Князя, и таким образом уступил Княжение Ростиславу, который,чрез два дня въехав в Новгород, восстановил совершенную тишину. Сие происшествие долженствовало оскорбить Георгия: у него были и другиевраги. Изяслав Давидович с завистию смотрел на престол Киевский; искал друзей;примирился с Ростиславом и для того оставил без мести неверность своегоплемянника, Святослава Владимировича, который, вдруг заняв на Десне городаЧерниговские, передался к Смоленскому Князю. Мстислав Изяславич Волынскийтакже охотно вступил в союз с Давидовичем, чтобы действовать противГеоргия, и сии Князья, напрасно убеждав Северского взять их сторону,готовились идти к Киеву в надежде на свое мужество, неосторожность ислабость Георгиеву. Судьба отвратила кровопролитие: Георгий, пировав уБоярина своего, Петрила, ночью занемог и чрез пять дней [15 Маия 1157 г.]умер. Сведав о том, Изяслав Давидович пролил слезы и, воздев руки на небо,сказал: "Благодарю тебя, Господи, что ты рассудил меня с ним внезапноюсмертию, а не кровопролитием!" Георгий властолюбивый, но беспечный, прозванный Долгоруким, знаменит внашей истории гражданским образованием восточного края древней России, вкоем он провел все цветущие лета своей жизни. Распространив там ВеруХристианскую, сей Князь строил церкви в Суздале, Владимире, на берегахНерли; умножил число духовных Пастырей, тогда единственных наставников воблагонравии, единственных просветителей разума; открыл пути в лесахдремучих; оживил дикие, мертвые пустыни знамениями человеческойдеятельности; основал новые селения и города: кроме Москвы, Юрьев Польский, Переяславль Залесский (в 1152 году),украшая их для своего воображения сими, ему приятными именами и самымрекам давая названия южных. Дмитров, на берегу Яхромы, также им основан иназван по имени его сына, Всеволода-Димитрия, который (в 1154 году)родился на сем месте. - Но Георгий не имел добродетелей великого отца; непрославил себя в летописях ни одним подвигом великодушия, ни однимдействием добросердечия, свойственного Мономахову племени. Скромные Летописцы наши редко говорят о злых качествах Государей,усердно хваля добрые; но Георгий, без сомнения, отличался первыми, когда,будучи сыном Князя столь любимого, не умел заслужить любви народной. Мывидели, что он играл святостию клятв и волновал изнуренную внутренниминесогласиями Россию для выгод своего честолюбия: к бесславию его намизвестно также следующее происшествие. Князь Иоанн Берладник, изгнанный Владимирком из Галича, служил Георгию,и вдруг, без всякой вины (в 1156 году), был окован цепями и привезен изСуздаля в Киев: Георгий согласился выдать его, живого или мертвого, зятю своему,Владимиркову сыну. Заступление Духовенства спасло жертву: убежденныйчеловеколюбивыми представлениями Митрополита, Георгий отправил Берладниканазад в Суздаль; а люди Князя Черниговского, высланные на дорогу, силоюосвободили сего несчастного узника. - Одним словом, народ Киевский стольненавидел Долгорукого, что, узнав о кончине его, разграбил дворец исельский дом Княжеский за Днепром, называемый Раем, также имениеСуздальских Бояр, и многих из них умертвил в исступлении злобы. Граждане,не хотев, кажется, чтобы и тело Георгиево лежало вместе с Мономаховым,погребли оное вне города, в Берестовской Обители Спаса. Церковные дела сего времени достойны замечания. Георгий не желалоставить Митрополитом Климента, избранного по воле ненавистного емуплемянника, и согласно с мыслями Нифонта, Епископа Новогородского, имуважаемого, требовал иного Пастыря от Духовенства Цареградского. СвятительПолоцкий и Мануил Смоленский, враг Климентов, (в 1156 году) с великоючестию приняли в Киеве сего нового Митрополита, именем Константина, родомГрека; вместе с ним благословили Великого Князя, кляли память ИзяславаМстиславича и в первом совете уничтожили все церковные действия бывшегоМитрополита; наконец, рассудив основательнее, дозволили отправлять службуИереям и Диаконам, коих посвятил Климент. Ревностный Нифонт не имелудовольствия видеть свое полное торжество: он спешил встретитьКонстантина, но еще до его прибытия скончался в Киеве, названный славнымименем поборника всей земли Русской. Сей знаменитый муж, друг СвятославаОльговича, имел и неприятелей, которые говорили, что он похитил богатствоСофийского храма и думал с оным уехать в Константинополь: современныйЛетописец Новогородский опровергает такую нелепую клевету и, хваляНифонтовы добродетели, говорит: "Мы только за грехи свои лишилисьсладостного утешения видеть здесь гроб его!" - Новогородцы на местоНифонта в общем совете избрали добродетельного Игумена Аркадия и ещенепоставленного ввели в дом Епископский: ибо избрание главного духовногосановника зависело там единственно от народа. Глава XV ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ ДАВИДОВИЧ КИЕВСКИЙ. КНЯЗЬ АНДРЕЙ СУЗДАЛЬСКИЙ, ПРОЗВАННЫЙ БОГОЛЮБСКИМ. Г. 1157-1159 Падение Великого Княжения Киевского. Новое сильное Княжение Владимирское.Происшествия в западной России. Мятежный дух Полочан. Раздор за Берладника.Бескорыстие Святослава. Неблагодарность Изяславова. Бегство Великого Князя.Странное завещание Митрополита. Мор в Новегороде. Киевляне, изъявив ненависть к умершему Великому Князю, послали объявитьврагу Георгиеву, Изяславу Давидовичу, чтобы он шел мирно властвовать встолице Российской. Изяслав, при восклицаниях довольного народа, въехал вКиев [19 мая 1157 г.], оставив в Чернигове племянника своего, СвятославаВладимировича, с дружиною воинскою: ибо Князь Северский, хотя имиролюбивый, замышлял незапно овладеть сею удельною столицею Ольговичей:его не впустили; но Изяслав, желая иметь в нем благодарного союзника,добровольно отдал ему Чернигов; а племянник их, Святослав Всеволодович,получил в Удел Княжение Северское. Они заключили мир на берегах Свини (гденыне Березна) в присутствии Мстислава, Владимирского Князя, который,одобрив условия, спокойно возвратился в Волынию. Таким образом Изяслав Давидович остался повелителем одной Киевскойобласти и некоторых городов Черниговской. Переяславль, Новгород, Смоленск,Туров, область Горынская и вся западная Россия имели тогда Государейособенных, независимых, и достоинство Великого Князя, прежде соединенное смогуществом, сделалось одним пустым наименованием. Киев еще сохранялзнаменитость, обязанный ею, кроме своего счастливого положения, торговле,множеству избыточных обитателей, богатству храмов, монастырей: скороутратит он и сию выгоду, лишенный сильных защитников. Но в то время, как древняя столица наша клонится к совершенномупадению, возникает новая под сению Властителя, давно известного мужествоми великодушием. Еще при жизни Георгия Долгорукого сын его, Андрей, в 1 155 году уехализ Вышегорода (не предуведомив отца о сем намерении). Феатр алчноговластолюбия, злодейств, грабительств, междоусобного кровопролития, Россияюжная, в течение двух веков опустошаемая огнем и мечом, иноплеменниками исвоими, казалась ему обителию скорби и предметом гнева Небесного.Недовольный, может быть, правлением Георгия и с горестию видя народную кнему ненависть, Андрей, по совету шурьев своих, Кучковичей, удалился вземлю Суздальскую, менее образованную, но гораздо спокойнейшую других. Тамон родился и был воспитан; там народ еще не изъявлял мятежного духа, несудил и не менял государей, но повиновался им усердно и сражался за нихмужественно. Сей Князь набожный вместо иных сокровищ взял с собоюГреческий образ Марии, украшенный, как говорят Летописцы, пятнадцатьюфунтами золота, кроме серебра, жемчуга и камней драгоценных; избрал местона берегу Клязьмы, в прежнем своем Уделе: заложил каменный городБоголюбов, распространил основанный Мономахом Владимир, украсил зданиямикаменными, Златыми и Серебряными вратами. Как нежный сын оплакав кончинуродителя, он воздал ему последний долг торжественными молитвами, строениемновых церквей, Обителей в честь умершему, или для спасения его души; имежду тем, как народ Киевский злословил память Георгия, священный Клиросблагословлял оную в Владимире. Суздаль, Ростов, дотоле управляемые Наместниками Долгорукого,единодушно признали Андрея Государем. Любимый, уважаемый подданными, сейКнязь, славнейший добродетелями, мог бы тогда же завоевать древнююстолицу; но хотел единственно тишины долговременной, благоустройства всвоем наследственном Уделе; основал новое Великое Княжение Суздальское,или Владимирское, и приготовил Россию северо-восточную быть, так сказать,истинным сердцем Государства нашего, оставив полуденную в жертву бедствиями раздорам кровопролитным. Борис Георгиевич, княжив при отце в Турове, или добровольно выехалоттуда в Суздальскую область, или был изгнан Юрием Ярославичем,Святополковым внуком, который, происходя от старшей ветви Княжеского Дому,имел право на самую область Киевскую. Изяслав, желая доставить УделВладимиру Мстиславичу, соединился с Князьями Волынскими, Галицким,Смоленским и приступил к Турову. Юрий искал мира, но мужественнооборонялся, и чрез 10 недель многочисленное войско осаждающих удалилось,потеряв большую часть коней своих от заразы. [1158 г.] В числе Изяславовых союзников находились и Полочане, которыеедва ли уступали тогда Новогородцам в своевольстве. Мы упоминали онесчастии князя Рогволода Борисовича, изгнанного ими без всякойосновательной причины: Святослав Черниговский дал ему вспомогательнуюдружину, и жители Друцка с великою радостию приняли его, выслав ГлебаРостиславича, ограбив дом, Бояр, друзей сего последнего. Отец Глебов, видяопасное волнение и в самом Полоцке, старался задобрить граждан ласками,дарами и, взяв с них новую присягу, осадил Друцк. Сильный отпор жителей заставил сего Князя искать мира: Рогволод далклятву жить с ним в братстве и нарушил оную вместе с вероломнымиПолочанами, которые, думая загладить измену изменою, послали сказать ему:"Князь добрый! Мы виновны, свергнув тебя с престола и разграбив твоеимение: не помни зла и возвратися к нам: выдадим тебе РостиславаГлебовича". Он согласился с ними; но Ростислав, уведомленный об ихзамысле, ходил вооруженный, носил латы под одеждою и смелостию вселялбоязнь в злодеев. Наконец они устыдились своей робости и звали Князя,жившего за городом, в собрание народное, будто бы для дел государственных."Вчера я был у вас, - ответствовал Ростислав: - для чего же вы не говорилио делах?" - однако ж поехал в город. Верный Отрок Княжеский остановил его:ибо народ уже снял с себя личину, грозно вопил на Вече и лил кровь Бояр,преданных Глебовичам. Ростислав, соединив дружину, удалился в Минск кбрату Володарю; а Рогволод, подкрепленный силою Князя Смоленского, отнялИзяславль у Всеволода Глебовича и предписал мир его брату: остался КняземПолоцким, дал Всеволоду Стрежев, Изяславль Брячиславу Васильковичу ивосстановил тишину кратковременную. Володарь, третий сын Глебов, воевалтогда с Литвою: братья присягнули за него в верном исполнении мирных условий. Изяслав Давидович не долго жил в союзе с Галицким и ВолынскимиКнязьями. Поводом к сему разрыву служил знаменитый Воевода первого, ИоаннБерладник. Князь Галицкий, ненавидя и боясь сего брата двоюродного,изгнанного Владимирком, умел склонить на свою сторону не толькоВенгерского Короля с Поляками, но и многих Князей Российских, желая, чтобыони вместе с ним убедили Изяслава выдать ему Иоанна. Гнушаясь делом стольжестоким, великий князь отвечал их Послам в Киеве, что он никогда на то несогласится. Иоанн же, бесчеловечно гонимый, хотел мстить ЯрославуВладимирковичу: ограбил несколько богатых судов на Дунае, нанял 6000Половцев и вступил в Галицию; но скоро был оставлен сими хищниками, ибо недозволял им опустошать земли и щадил доброхотствующих ему жителей. Сведав,что Ярослав вооружается, Великий Князь предложил Святославу Ольговичутесный союз и два города, Мозырь и Чечерск. Тут Святослав оказалбескорыстие великодушное. "Признаюсь, - говорил он, - что я досадовал, когда ты не отдал мне всейобласти Черниговской; но сердце мое ненавидит злобу между родными. Есливраги несправедливые угрожают тебе войною, то они будут и моими врагами.Сохрани меня Бог от мздоимства в таком случае: не хочу никаких городов ивооружаюсь". Пировав три дня, они дали знать Князю Галицкому, что готовысоединенными силами отразить его нападение. Ярослав успокоился; но ВеликийКнязь вздумал сам объявить ему войну за Иоанна Берладника: ибо многиеГаличане звали сего Воеводу в землю свою, уверяя, что народ толпамиустремится под его знамена и что сын Владимирков не любим гражданами.Святослав Ольгович не хотел идти; удерживал Великого Князя; представлялему, что Иоанн не сын, не брат их; но пылкий Изяслав с угрозамиответствовал в Василькове Послу Черниговскому: "Скажи брату, что он, повозвращении моем из Галича, волею и неволею может отправиться назад вНовгород Северский!" Добродушный Святослав с горестию виделнесправедливость своего родственника, желая ему добра и мира Государству."Богу открыто смирение души моей, - сказал он Вельможам: - я не искалуправы мечом, когда Изяслав, вместо целой области Черниговской, дал мнетолько семь городов, опустошенных Половцами и населенных псарями. Он ещене доволен, и за миролюбивый, благоразумный совет грозится, вопреки святойклятве, выгнать меня из Чернигова! Но Провидение карает вероломных". Оно всамом деле наказало брата его. Галицкий, соединясь с Волынскими Князьями,Изяславичами и дядею их, Владимиром Андреевичем, предупредил ВеликогоКнязя и занял Белгород. Изяслав обступил их с войском многочисленным:одних Половцев было у него с лишком 20000. Указывая на сильные полки свои,он с гордостию требовал, чтобы союзники вышли из города. Но Берендеи иТорки изменили ему; начальники их тайно велели сказать Мстиславу: "Князь!От нас все зависит. Если будешь нам другом, как отец твой, и дашь каждомупо доброму городу, мы оставим Изяслава". Они сдержали слово: в глубокуюполночь зажгли шатры свои и с грозным воплем ускакали в город.Пробужденный ночною тревогою, Великий Князь сел на коня; увидел измену ибежал за Днепр вместе с Владимиром Мстиславичем, его другом; Половцытакже: многие из них утонули в Роси; других пленили Юрьевцы и Берендеи. Союзники вошли в столицу, послав объявить Смоленскому Князю,Ростиславу, что они единственно для него завоевали престол Киевский ибудут ему послушны как старшему. Мстислав требовал только, чтобынизверженный Митрополит Климент снова управлял церковию Российскою: "ибоКонстантин (говорил он) клял память отца моего". Но Ростислав не хотелслышать о Клименте, избранном, по его мнению, беззаконно. Наконецсогласились, чтобы не быть Митрополитом ни тому, ни другому и призватьнового из Царяграда. Изгнанный Мстиславом, Константин уехал в Чернигов искоро преставился, удивив современников и потомство странностию своегозавещания. Он вручил запечатанную духовную Святителю Черниговскому,Антонию, и требовал, чтобы сей Епископ клятвенно обязался исполнить егопоследнюю волю. Антоний в присутствии Князя Святослава срезал печать и сизумлением читал следующее: "Не погребайте моего тела: да будет оноизвлечено из града и повержено псам на снедение!" Епископ не дерзнулнарушить клятвы; но Князь, страшась гнева Небесного, велел на третий деньпривезти тело Митрополита в Чернигов и с честию предать земле в Соборнойцеркви, подле гроба Игоря Ярославича. Летописцы рассказывают, что в сиитри дня, ясные для Чернигова, была ужасная буря и молния в Киеве; чтоодним громовым ударом убило там семь человек и ветер сорвал шатерРостислава, стоявшего тогда в поле близ Вышегорода; что сей Князь старалсямолитвами в церквах умилостивить Небо и что вдруг настала тишина, когдасовершилось погребение Митрополитова тела. В княжение Изяслава Новгород вторично испытал бедствие мора: неуспевали хоронить ни людей, ни скота; от смрада бесчисленных трупов нельзябыло ходить по городу, ни в окрестностях. Летописцы не говорят опроисхождении, свойстве и наружных знаках сей язвы, которая свирепствовалаединственно в Новегороде. Глава XVI ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ РОСТИСЛАВ-МИХАИЛ ВТОРИЧНО В КИЕВЕ. АНДРЕЙ В ВЛАДИМИРЕ СУЗДАЛЬСКОМ. Г. 1159-1167 Злоба Изяславова. Союз Ростислава с Святославом. Город Берлад. ВпадениеПоловцев. Андрей за Изяслава: властвует в Новегороде. Клевета наРостислава. Ростислав изгнан. Смерть Изяслава. Берладник отравлен ядом вГреции. Ссора и мир Великого Князя со Мстиславом. Уделы. Набег Ляхов.Единовластие Андрея. Изгнание братьев его в Грецию. Кончина Святослава: ееследствия. Вероломство Епископа. Беспокойства в земле Полоцкой. Война сБолгарами. Победа над Шведами. Россияне бьют Половцев в степях. КончинаВеликого Князя. Его свойства. Союзы и браки. Дела церковные. Ростислав - оставив сыновей княжить, Святослава в Новегороде, Давида вТоржке, Романа в Смоленске - был с честию и радостию принят [12 Апреля1159 г.] от всех жителей Киевских. Племянник его, Мстислав, возвратился вюго-западную Россию с богатою добычею, взяв имение Изяславовых Вельмож,множество серебра, золота, рабов и всякого скота. Бывший Великий Князь ушел в Сожскую область, ему принадлежавшую, исъехался в Гомье, или нынешнем Гомеле, с женою, которая вслед за нимбежала из Киева. Приписывая свое несчастие брату Ольговичу, не хотевшему дать емупомощи, Изяслав завоевал его область, землю Вятичей, пленил жителей одногоместечка, бывшего собственностию или веном Княгини Черниговской, итревожил города Курские. Тогда Святослав, захватив имение и семействамногих Бояр сего злобного родственника, вступил в союз с ГосударемКиевским. Они съехались в Моровске, обедали друг у друга и богатыми дарамиутвердили взаимную любовь между собою: Ростислав подарил ЧерниговскомуКнязю несколько соболей, горностаев, черных куниц, песцов, волков белых ирыбьих зубов; а Святослав Великому Князю парда и двух коней с окованнымиседлами. Сии два Князя, быв от юности неприятелями, искренно клялися умеретьдрузьями и согласились общими силами действовать против Изяслава.Надлежало прежде защитить южные пределы Государства от внешних хищников. ВМолдавии, между реками Прутом и Серетом, находился тогда город многолюдныйи крепкий, именем Берлад (ныне местечко), основанный близ развалин древнейдакийской Зузидавы: он был гнездом своевольных бродяг, людей разногоплемени и закона, коих главное ремесло состояло в грабеже по Черному морюи Дунаю. Шайки их взяли Олешье (знаменитое торговое место при устьеДнепра, где складывались Греческие товары, отправляемые в Киев): ВоеводаВеликокняжеский, Георгий Нестерович, настиг сих разбойников и выручилмногих взятых ими пленников вместе с богатою добычею. - Надлежало ещеотразить набег Половцев: сын Святославов в Черниговской области, а дружинаГалицкая, Князья Волынские и Берендеи на западном берегу Днепра побили игнали их до границы. Сии хищники явились с другой стороны, нанятыеИзяславом Давидовичем, который, не теряя времени, осадил с ними Чернигов,где Святослав и племянник его, Князь Северский, едва успели изготовиться кобороне, требуя войска от Ростислава. Но Киевляне и Берендеи, веряискреннему союзу дяди, не верили племяннику, зная его коварство: чтобыуспокоить их, Святослав Всеволодович прислал сына в залог к Ростиславу, иполки Великокняжеские спасли Чернигов. Изяслав, устрашенный силою оных,бежал в степи. Там услышал он, что неосторожный Святослав отпустилсоюзников и сам болен: чем желая воспользоваться, Изяслав снова перешел заДесну с Половцами. Князь Черниговский действительно был нездоров; однако жс супругою и детьми стоял в поле, успел возвратить Киевлян и мужественноотразил варваров. Союзники, гонясь за Изяславом, приступили к Вырю, гдеоставалась его Княгиня с казною. Тут воевода Иоанн Берладник имел случайдоказать ему свое усердие; защитил город и принудил осаждающих удалиться.Изяслав отмстил им ужасным разорением Смоленской области: ибо наемники его, Половцы, пленили в ней более десяти тысяч людейбезоружных, кроме множества убитых; но, видя превосходство сил на стороневрагов, он искал союзника в могущественном Князе Суздальском. Андрей Георгиевич, не заботясь о России южной, желал господствовать всеверной единовластно и присвоить себе древнюю столицу Рюрикову, то естьвыгнать оттуда сыновей Великого Князя: Святослава Ростиславича изНовагорода, а Давида из Торжка. Не доброхотствуя отцу их, Андрей вступилсяза Изяслава и помолвил дочь свою за его племянника, СвятославаВладимировича, осаждаемого тогда Князем Черниговским в городе Вщиже. Романи Рюрик, сыновья Великого Князя, Владетель Северский с братом, Полочане идружина Галицкая была с Святославом Ольговичем; но слыша, что сильноевойско Андреево и Муромское идет отразить их от Вщижа, союзники склонилиськ миру, и Святослав Черниговский снял осаду, клятвенно обязав племянникачтить его как старшего в роде. - Андрей съехался с Изяславом в ВолокеЛамском, праздновал там свадьбу дочери и послал сказать Новогородцам, чтоон намерен искать их Княжения, не любит кровопролития, но готов воевать вслучае сопротивления. Чиновники объявили о том народу. Слава Андреевадавно гремела в России: Новогородцы пленились мыслию повиноваться стользнаменитому Князю; однако ж, не имея причин жаловаться на своего, не вдругприбегнули к средствам насилия: сперва сказали, что область Новогородскаяникогда не имела двух Князей и что Давид должен оставить Торжок; когда жеСвятослав Ростиславич, угождая им, велел брату выехать оттуда в Смоленск,они решились, без дальнейших околичностей, взять его под стражу.Уведомленный о сем намерении, Святослав не хотел верить. "Вчера (говорилон Боярам) граждане любили меня; вчера я слышал их клятвы, видел общееусердие". В самое то время народ вломился во дворец, неволею послал Князяв Ладогу, запер его жену в монастырь, разграбил казну, оковал дружину.Андрей отправил племянника, Мстислава, Наместником в Новгород; а СвятославРостиславич ушел из Ладоги к отцу, который, в первую минуту гнева, велелзаключить в душную темницу всех купцев Новогородских, бывших в Киеве; новыпустил и разослал их по городам, сведав с прискорбием, что некоторые изних скоропостижно умерли в оной. Хотя Великий Князь досадовал на АндреяСуздальского, однако ж не думал мстить ему кровопролитием и желалспокойствия. К несчастию, он не мог удовлетворить своему искреннему миролюбию. Видя,что Андрей, довольный приобретением Новагорода, не расположен воевать сВеликим Князем, беспокойный Изяслав снова обратился к Половцам и нашелединомышленника в непостоянном Святославе Всеволодовиче; их сторону взялитакже некоторые Бояре Киевские и Черниговские, хотевшие неустройства: ибозло общее бывает иногда частною выгодою. Святослав Ольгович послал сынасвоего, Олега, в Киев, где Великий Князь желал дружелюбно угостить его.Клеветники уверили сего юношу, что Ростислав тайно готовит ему темницу, илегкомысленный Олег, не сказав ни слова отцу, пристал к ИзяславуДавидовичу и Князю Северскому. Святослав душевно оскорбился вероломствомсына и племянника в рассуждении Великого Князя; но коварные его Вельможистарались очернить Ростислава. "Знай (говорили они своему Князю), чтоДуховник Ростиславича ездил из Смоленска к Изяславу и предлагал емуЧернигов: Государь Киевский притворяется другом твоим, но помогает тебелениво, и до сего времени ты не видал никакой пользы от его союза".Обманутый клеветою, Черниговский Князь взял сторону брата; однако ж сам нехотел участвовать в войне. Изяслав с союзниками ополчился; стоял двенедели под стенами Переяславля, убеждая зятя своего, Глеба Георгиевича,вооружиться против Великого Князя; не успел в том и, видя Ростиславаготового к битве, удалился. Но вторичное его предприятие было счастливее:в течение зимы [1161 г.] усиленный множеством Половцев, он переправился заДнепр выше Киева и приступил к Подолу, огражденному высоким тыном. Тутначалось сражение. Половцы во многих местах рассекли ограду, ворвались вулицы и зажгли домы. Окруженные пламенем, дымом и мечами варваров,Киевляне с Берендеями в ужасе бежали на гору к Златым вратам каменнойстены. Тогда Великий Князь, приняв совет дружины, оставив Киев и заключился вБелегороде, ожидая скорой помощи. Изяслав вступил в Киев, освободил там многих друзей своих, бывших подстражею, и спешил осадить Белгород. Великий Князь сжег деревянныеукрепления, или острог, и четыре недели оборонялся в крепости. НапрасноСвятослав Черниговский склонял брата к общему миру, советуя ему снятьосаду, возвратиться за Днепр и ждать всего от справедливости. Изяславответствовал его Послам: "Ежели уйду за Днепр, то союзники оставят меня.Что ж будет со мною? В степях ли Половецких найду для себя область? Лучшеумру здесь от меча,, нежели от голода на берегах Сейма". Он говорил смело,но действовал малодушно: ибо, услышав, что Торки, Берендеи, ПеченегиРосьские, Мстислав Волынский и Галичане идут в помощь к Великому Князю,Изяслав бежал и погиб без мужественной обороны: неприятельский всадник,именем Выйбор, рассек ему саблею голову. Великий Князь и Мстислав нашлиего плавающего в крови и не могли удержаться от слез искренней горести."Вот следствие твоей несправедливости! - сказал первый: - недовольныйобластию Черниговскою, недовольный самым Киевом, ты хотел отнять у меня иБелгород!" Изяслав не ответствовал, но просил воды; ему дали вина - и сейнесчастный Князь, взглянув дружелюбно на врагов сострадательных, скончался[6 марта 1161 г.]. Пишут, что он в битвах обыкновенно носил власяницубрата своего, Николая Святоши, а в сей день почему-то не хотел надеть ее.Разбив Половцев, Олегову дружину, Черниговскую и Князя Северского, взяв ихобозы, победители отослали в Чернигов тело Изяслава, искренно оплаканногобратом Святославом и еще искреннее Иоанном Берладником. Сей злополучныйГалицкий Князь, утратив в Изяславе единственного своего покровителя, уехалв Грецию и кончил горестную жизнь в Фессалонике, отравленный ядом, какдумали современники. Великий Князь, не желая мстить ни СвятославуОльговичу, ни гораздо виновнейшему Северскому Владетелю, некогда имоблаготворенному, удовольствовался их новою присягою и нашел способдружелюбно разделаться с Андреем, который добровольно уступил емуНовгород, изведав беспокойную строптивость его жителей. Обузданныесогласием двух сильных Государей, они молчали, и Святослав Ростиславичвозвратился управлять ими. [1162-1163 гг.] Мирясь с неприятелями, Ростислав оскорбилзнаменитейшего друга своего и племянника, Мстислава Волынского, которыйвозвел его на престол и удержал на оном. Великий Князь отдал ему впоместье Белгород, Триполь, Торческ, как будущему наследнику всей Киевскойобласти. Но пылкий Мстислав начал, кажется, прежде времени господствоватьв оной самовластно, не хотел слушать выговоров дяди и, с гневом уехав вВолынию, старался угрозами преклонить к себе Владимира Андреевича,княжившего в Пересопнице. Сей последний отвечал ему: "Ты властен завоеватьмою область, и я готов скитаться в бедности с детьми своими по землямчуждым; но буду всегда душою и сердцем за Ростислава". Огорченный злобоюплемянника, Великий Князь отнял у него города днепровские, но с радостиювозвратил ему оные, когда Мстислав одумался и прибегнул к дяде сизвинениями. - Столь же великодушно поступал Великий Князь и с другими,ближними и дальними родственниками. Меньший его брат, Владимир Мстиславич,упорный союзник Изяслава Давидовича, самовольно властвовал в Слуцке:Ростислав принудил Владимира выехать оттуда, но дал ему пять городовКиевских; а внуку Вячеславову, именем Роману, два города в Смоленскойобласти, Васильев и Красный. Мы говорили о Туровском Владетеле, ЮрииЯрославиче, внуке Святополка-Михаила: отверженный от союза двух тогдагосподствующих Домов Княжеских, Мономахова и Черниговского, он держалсяединственно своим мужеством и счастливо отразил приступ соединенных КнязейВолынских, хотевших, подобно Изяславу Давидовичу, изгнать его из Турова.Великий Князь, любя справедливость, заключил с ним мир. - Тишинавнутренняя была тем нужнее, что внешние неприятели, Ляхи, в сие времябеспокоили западную Россию и грабили в окрестностях Червена. Андрей Георгиевич, ревностно занимаясь благом Суздальского Княжения,оставался спокойным зрителем отдаленных происшествий. Имея не толькодоброе сердце, но и разум превосходный, он видел ясно причинугосударственных бедствий и хотел спасти от них по крайней мере своюобласть: то есть отменил несчастную Систему Уделов, княжил единовластно ине давал городов ни братьям, ни сыновьям. Может быть, Бояре первыхосуждали его, ибо лишались выгоды участвовать в правлении Князей юных,грабить землю и наживаться. Некоторые думали также, что он незаконновластвует в Суздале, ибо Георгий назначил сие Княжение для меньших детей;и что народ, обязанный уважать волю покойного Государя, не мог безвероломства избрать Андрея. Может быть, и братья сего Князя, следуявнушению коварных Бояр, изъявляли негодование и мыслили рано или поздновоспользоваться своим правом. Как бы то ни было, Андрей, дотоле кроткий вовсех известных случаях, решился для государственного спокойствия на делонесправедливое, по мнению наших предков: он выгнал братьев: Мстислава,Василька, Михаила; также двух племянников (детей умершего РостиславаГеоргиевича) и многих знатнейших Вельмож Долгорукого, тайных своихнеприятелей. Мстислав и Василько Георгиевичи, вместе с их вдовствующеюродительницею, мачехою Андрея, удалились в Константинополь, взяв с собоюменьшего брата, осьмилетнего Всеволода (столь знаменитого впоследствии).Там Император Мануил принял изгнанников с честию и с любовию; желал ихутешить благодеяниями и дал Васильку, по известию Российских Г греческихЛетописцев, область Дунайскую. [1164-1166 гг.] В России южной кончина Святослава Черниговскогопроизвела несогласие между сыном его и племянником. Святослав,достопамятный своею привязанностию к несчастному брату Игорю и миролюбием,оставил наследникам великое богатство. Старший его сын, Олег, находился вотсутствии. Черниговский Епископ Антоний и Вельможи собралися к горестнойовдовевшей Княгине и, боясь хищного Владетеля Северского, решились таитьсмерть Святослава до Олегова возвращения. Все дали в том клятву, иво-первых Епископ, хотя Бояре говорили ему: "Нужно ли целовать крестСвятителю? Любовь твоя к Дому Княжескому известна". Но Святитель был Грек,по словам Летописца: хитер и коварен. Он в тот же час написал к СвятославуВсеволодовичу, что дядя его скончался; что Олега и воинской дружины нет вгороде; что Княгиня с меньшими детьми в изумлении от горести и чтоСвятослав найдет у нее сокровища несметные. Сей Князь немедленно отправилсына занять Гомель, а Бояр своих в другие Черниговские области; и самхотел въехать в столицу. Олег предупредил его; однако ж добровольноуступил ему Чернигов, взяв Новгород Северский. Святослав клялся наградитьбратьев Олеговых иными Уделами, и забыв обет, присвоил себе одному городаумершего внучатного брата, сына Владимирова, Князя Вщижского. С обеихсторон готовились к войне. Святослав уже звал Половцев; но Великий Князь, будучи тестем Олеговым,примирил ссору и заставил Святослава уступить Олегу четыре города. Ростислав не мог успокоить одних Владетелей Кривских, или Полоцких.Глебовичи, нарушив мир, нечаянно взяли Изяславль и заключили тамошнихКнязей, Брячислава и Володшу Васильковичей, в оковы. Рогволод Полоцкий,требуя защиты Государя Киевского, осадил Минск и, стояв там шесть недель,освободил Васильковичей мирным договором; а после, желая отнять Городок уВолодаря Глебовича, сам утратил Полоцк, где народ признал своим Владетелемего племянника двоюродного, Всеслава Васильковича. Сын Великого Князя,Давид, господствуя в Витебске, должен был вступиться за Всеслава,изгнанного мятежным Володарем, и снова ввел его в Полоцк, к удовольствиюнарода. В сих ничтожных, однако ж кровопролитных распрях Литовцы служилиКривским Владетелям как их подданные. Давно Россияне, притупляя мечи в гибельном междоусобии, не имелиникакой знаменитой рати внешней: Андрей, несколько лет наслаждавшисьмирным спокойствием, вспомнил наконец воинскую славу юных лет своих ивыступил в поле, соединясь с дружиною Князя Муромского, Юрия Ярославича.Оскорбленный соседственными Болгарами, он разбил их войско многочисленное,взял знамена и прогнал Князя. Возвратясь с конницею на место битвы, гдепехота Владимирская стояла вокруг Греческого образа Богоматери,привезенного из Вышегорода, Андрей пал пред святою иконою, слезами изъявилблагодарность Небу и, желая сохранить память сей важной победы, уставилособенный праздник, доныне торжествуемый нашею Церковию. Россиянезавладели на Каме славным Болгарским городом Бряхимовом и несколько другихгородов обратили в пепел. В сие же лето Новогородцы одержали победу над Шведами, которые, овладевтогда Финляндиею, хотели завоевать Ладогу и пришли на судах к устьюВолхова. Жители сами выжгли загородные домы свои, ждали Князя и подначальством храброго Посадника, Нежаты, оборонялись мужественно, так, чтонеприятель отступил к реке Вороной, или Салме. В пятый день приспелСвятослав с Новогородским Посадником Захариею, напал на Шведов и взялмножество пленников; из пятидесяти пяти судов их спаслись толькодвенадцать. В окрестностях Днепра Половцы не переставали злодействовать и грабить:чтобы унять их, Ростислав призвал многих Князей с дружинами. Казалось, чтоон хотел, подобно деду, Мономаху, прославить себя важным предприятием инадолго смирить варваров; но войско союзное пеклося единственно обезопасности судоходства по Днепру и, несколько времени стояв у Канева,разошлося, когда флот купеческий благополучно прибыл из Греции. - ЗатоСеверский Князь и брат Черниговского при наступлении зимы, отменножестокой, с малочисленною дружиною дерзнули углубиться в степи Половецкие;взяли станы двух Ханов и возвратились с добычею, серебром золотом. Ростислав, уже престарелый, всего более заботился тогда о судьбе детейсвоих: несмотря на слабое здоровье, он поехал в область Новогородскую, чтобыутвердить Святослава на ее престоле. Угощенный зятем Олегом в Чечерске,Великий Князь имел удовольствие видеть искреннюю любовь Смолян, которыхПослы встретили его верст за 300 от города. Сын Роман, внуки, ЕпископМануил, вместе с народом, приветствовали доброго старца: Вельможи, купцы,по древнему обыкновению, сносили дары Государю. Утомленный путем, он немог ехать далее Великих Лук и, призвав туда знатнейших Новогородцев, взялс них клятву забыть прежние неудовольствия на сына его, никогда не искатьиного Князя, разлучиться с ним одною смертию. Щедро одаренный ими иСвятославом, успокоенный их согласием, Великий Князь возвратился вСмоленск, где Рогнеда, дочь Мстислава Великого, видя изнеможение брата,советовала ему остаться, чтоб быть погребенным в церкви, им сооруженной."Нет, - сказал Ростислав: - я хочу лежать в Киевской Обители Св. Феодора,вместе с нашим отцом; а ежели бог исцелит меня, то постригуся в монастыреФеодосиевом". Он скончался [14 марта 1167 г.] на пути, тихим голосом читаямолитву, смотря на икону Спасителя и проливая слезы Христианского умиления. Сей внук Мономахов принадлежал к числу тех редких Государей, которые всвоем блестящем верховном сане находят более тягости, нежели удовольствия.Он не искал Великого Княжения и, дважды возведенный на престол оного,искренно желал отказаться от власти. Любя Печерского Игумена, Поликарпа,Ростислав имел обыкновение всякую субботу и воскресенье Великого Постаобедать во дворце с сим благочестивым мужем и с двенадцатью братьямиФеодосиевой обители; беседовал о добродетелях Христианских и часто говорилим о намерении удалиться от суетного мира, чтобы краткую, мимотекущуюжизнь посвятить Небу в безмолвии монастырском, особенно после кончиныСвятослава Ольговича; но разумный Игумен всегда ответствовал: "Князь! Неботребует от тебя иных подвигов; делай правду и блюди землю Русскую". Нетсомнения, что Государь истинно набожный скорее иного может быть отцемнарода, если одарен свыше умом и твердостию. Ростислав не отличалсявеликими свойствами отца и деда; но любил мир, тишину отечества,справедливость и боялся запятнать себя кровию Россиян. Сей Великий Князь был другом Императора Мануила и помогал ему, какГосударю единоверному, против Короля Венгерского, Стефана III. Мануилтогда же заключил союз и с Галицким Князем, Ярославом. Узнав о намерениипоследнего выдать дочь свою за Стефана, Император писал к нему, что сейКороль есть изверг вероломства, и что супруга такого человека без сомнениябудет несчастлива. Письмо имело действие, и хотя Ярослав, уже отправивневесту в Венгрию, не мог отменить брака, однако ж взял сторону греков.Стефан - кажется, досадуя на тестя - развелся с молодою супругою и женилсяна дочери Австрийского Герцога. - Несмотря на союз с Императором, ГалицкийКнязь дружески принял врага Мануилова, Андроника Комнина, сына Исаакиева,бежавшего из темницы Константинопольской, и дал ему в Удел несколькогородов. Андроник, как пишут Византийские Историки, всегда ездил на охотус Ярославом, присутствовал в его Совете Государственном, жил во дворце,обедал за столом Княжеским и собирал для себя войско. Изъявивнеудовольствие Ярославу, Мануил прислал наконец в Галич двух Митрополитов,которые уговорили Андроника возвратиться в Царьград: Епископ Галицкий,Козьма, и бояре Ярославовы с честию проводили его за границу. - Сейизгнанник чрез несколько лет достиг сана Императорского: будучипризнательным другом Россиян, он подражал им во нравах: любил зверинуюловлю, бегание взапуски и, низверженный с престола, хотел вторично ехать внаше отечество; но был пойман и замучен в Константинополе. Ростислав в 1160 году призвал из Греции нового Митрополита, Феодора,умершего чрез три года. Великий Князь, отдавая наконец справедливостьдостоинствам изгнанного Святителя, Климента, желал возвратить ему санАрхипастыря нашей Церкви и для того послал Вельможу, Юрия Тусемковича, вГрецию; но сей Боярин встретил в Ольше нового Митрополита, Иоанна,поставленного в Константинополе без согласия Великокняжеского. Ростиславбыл весьма недоволен; однако ж, смягченный дружеским письмом Мануила идарами, состоявшими в бархатах и тканях драгоценных, принял ГреческогоСвятителя, с условием, чтобы впредь Император и Патриарх не избиралиМитрополитов России без воли ее государей. - Исполняя требованиечестолюбивых Новогородцев, Иоанн позволил их Епископу, именем такжеИоанну, мужу добродетельному, называться Архиепископом. Сей Митрополит,умерший незадолго до кончины Великого Князя, славился ученостию и, слыша ожелании Папы, Александра III, знать особенные догматы нашей Церкви, писалк нему ласково, оправдывая уставы Восточной. Письмо его, истинное илиподложное, напечатано на языке Латинском и достойно Пастыря Христианского."Не знаю (говорит сочинитель), каким образом произошли ереси в ВереБожественной; не понимаю, как могут Римляне именовать нас лже-Христианами.Мы не следуем такому примеру и считаем их своими братьями, хотя и видим,что они во многом заблуждаются". Предложив учение обеих Церквей и доказавсогласие нашего с Апостольским, добрый Митрополит убеждает Папувосстановить древнее единство Веры; кланяется ему от имени всегоДуховенства и желает, чтобы любовь братская обитала в сердцах Христиан. Глава XVII ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МСТИСЛАВ ИЗЯСЛАВИЧ КИЕВСКИЙ. АНДРЕЙ СУЗДАЛЬСКИЙ, ИЛИ ВЛАДИМИРСКИЙ. Г. 1167-1169 Вероломство Владимира. Изгнание Святослава из Новагорода. Война сПоловцами. Речь Мстислава. Клевета Бояр. Ненависть Андрея ко Мстиславу.Взятие и совершенное падение Киева. Сыновья Ростислава, брат его Владимир, народ Киевский и Черные Клобуки- исполняя известную им последнюю волю умершего Великого Князя - звали напрестол Мстислава Волынского. Сей Князь, задержанный какими-то особеннымираспоряжениями в своем частном Уделе, поручил Киев племяннику, ВасилькуЯрополковичу, прислал нового Тиуна в Киев и скоро узнал от них, что дядяего, брат Ярослав, Ростиславичи и Князь Дорогобужский Владимир Андреевич,заключив тесный союз, думают самовольно располагать областями: хотятприсвоить себе Брест, Торческ и другие города. Мстислав оскорбился;призвал Галичан, Ляхов и выступил к Днепру с сильною ратию. Усердно любивотца, Киевляне любили и сына, знаменитого делами воинскими; народ ожидалМстислава с нетерпением, встретил с радостию, и Князья смирились. ТолькоВладимир Мстиславич, малодушный и вероломный, дерзнул обороняться вВышегороде: Великий Князь мог бы наказать мятежника; но, желая тишины,уступил ему Котелницу и чрез несколько дней сведал о новых злых умыслахсего дяди. Владимир хотел оправдаться. Свидание их было в ОбителиПечерской. "Еще не обсохли уста твои, которыми ты целовал крест в знак искреннегодружества!" - говорил Мстислав, и требовал вторичной присяги от Владимира.Дав оную, бессовестный дядя за тайну объявил Боярам своим, что Берендеиготовы служить ему и свергнуть Мстислава с престола. Вельможи устыдилисьповиноваться клятвопреступнику. "И так отроки будут моими Боярами!" -сказал он и приехал к Берендеям, подобно ему вероломным: ибо сии варвары,быв действительно с ним в согласии, но видя его оставленного и Князьями иБоярами, пустили в грудь ему две стрелы. Владимир едва мог спастисябегством. Гнушаясь сам собою, отверженный двоюродным братом, КняземДорогобужским, и боясь справедливой мести племянника, сей несчастныйобратился к Андрею Суздальскому, который принял его, но не хотел видеть;обещал ему Удел и велел жить в области Глеба Рязанского. Мать Владимироваоставалась в Киеве: Мстислав сказал ей: "Ты свободна: иди куда хочешь! номогу ли быть с тобою в одном месте, когда сын твой ищет головы моей исмеется над святостию крестных обетов?" Андрей тогда же принял к себе и другого изгнанника, СвятославаРостиславича. Новогородцы - думая, что смерть отца Святославова разрешила их клятву -в тайных ночных собраниях умыслили изгнать своего Князя. Сведав заговор,Святослав уехал в Великие Луки и велел объявить Новогородцам, что не хочеткняжить у них. "А мы не хотим иметь тебя князем", - ответствовалиграждане, клялися в том иконою Богоматери и выгнали его из Лук. Святославбежал в Суздальскую область и, с помощию Андрея обратив в пепел Торжок,грабил окрестности. С другой стороны Князь Смоленский, отмщая за брата,выжег Луки. Бедные жители стремились толпами в Новгород, требуя защиты.Могущественный Андрей, действуя согласно с Романом Смоленским и ВсеславомПолоцким, хотел, чтобы Новогородцы смирились пред Святославом. "Вам небудет иного Князя", - говорил он с угрозами. Но упрямый народ презиралоные; убил Посадника и двух иных друзей Святославовых; готовился к оборонеи просил сына у Великого Князя Мстислава, обещаясь умереть за него и завольность. Едва Послы Новогородские могли проехать в Киев: ибо на всехдорогах стерегли их и ловили как злодеев. Между тем в Новогороденачальствовал умный Посадник Якун и заставил Святослава удалиться от Русы:сей Князь, имев сильное войско союзное, не дерзнул вступить в битву,довольный разорением многих селений, и чрез два года умер, хвалимый влетописях за его добродетель, бескорыстие и любовь к дружине. [1168 г.] Несколько месяцев Новгород сиротствовал без Князя, снетерпением ожидая его из Киева. В сие время Мстислав был занят воинскимпредприятием. В торжественном собрании всех Князей союзных он сказал им:"Земля Русская, наше отечество, стенает от половцев, которые не пременилидоныне их древнего обычая: всегда клянутся быть нам друзьями, берут дары, но пленяют Христиан имножество невольников отводят в свои вежи. Нет безопасности для купеческихсудов наших, ходящих по Днепру с богатым грузом. Варвары думают совершенноовладеть торговым путем Греческим. Время прибегнуть к средствамдействительным и сильным. Друзья и братья! Оставим междоусобие; воззрим наНебо, обнажим меч и, призвав имя Божие, ударим на врагов. Славно, братья,искать чести в поле и следов, проложенных там нашими отцами и дедами!" Всеединодушно изъявили согласие умереть за Русскую землю, и каждый привелсвою дружину: Святослав Черниговский, Олег Северский, Ростиславичи, ГлебПереяславский, Михаил, брат его, Князья Туровский и Волынские. Боярерадовались согласию Государей, и народ благословлял их ревность бытьзащитниками отечества. Девять дней шло войско степями: Половцы услышали, ибежали от Днепра, бросая жен и детей. Князья, оставив назади обоз, гналисьза ними, разбили их, взяли многие вежи на берегах Орели, освободилиРоссийских невольников и возвратились с добычею, с табунами и пленниками,потеряв не более трех человек. Сию добычу, следуя древнему обыкновению,разделили между собою Князья, Бояре и воины. Народ веселился иторжествовал победу в день Пасхи. Скоро, к общему удовольствию, прибыл благополучно и богатый купеческийфлот из Греции: Князья ходили с войском на встречу к оному, чтобы защититькупцов от нападения Половцев, еще не совсем усмиренных. Ни Мстислав, пируя тогда с союзниками под Каневом, ни Киевляне, радуясьпобеде и товарам Греческим, не предвидели близкого несчастия. Одна изпричин оного была весьма маловажна: Князья жаловались на Мстислава, чтоон, будучи с ними на берегах Орели, тайно посылал ночью дружину свою вследза бегущими врагами, чтобы не делиться ни с кем добычею. Два Боярина,удаленные Великим Князем от двора за гнусное воровство, старались такжепоссорить братьев, уверяя Давида и Рюрика, что Мстислав намерен заключитьих в темницу. Легковерие свойственно нравам грубым. Бояре Киевские,знавшие чистосердечие Государя своего, и собственная его присяга, потогдашнему обычаю, доказали неосновательность злословия; но Ростиславичиостались в подозрении и не согласились выдать клеветников брату, говоря:"кто ж захочет впредь остерегать нас?" В то же время дядя Мстислава,Владимир Андреевич, несправедливо требуя от него новых городов, сделалсяему врагом и с негодованием уехал в Дорогобуж. Таким образом Великий Князьлишился друзей и сподвижников, столь нужных в опасности. Но главною виною падения его было то, что он исполнил желаниеНовогородцев и, долго медлив, послал наконец сына, именем Романа,управлять ими. Сей юный Князь взялся быть их мстителем; разорил частьПолоцкой области, сжег Смоленский городок Торопец, пленил многих людей.Андрей Суздальский вступился за союзников и не мог простить Мстиславу, чтоон, как бы в досаду ему, объявил себя покровителем Новогородцев. Можетбыть, Андрей с тайным удовольствием видел случай уничтожить первенствоКиева и сделаться главою Князей Российских: по крайней мере, оставив навремя в покое Новгород, он думал только о средствах низвергнуть Мстислава,издавна им нелюбимого; тайно согласился с Ростиславичами, с ВладимиромДорогобужским, Олегом Северским, Глебом Переяславскими с Полоцким Князем;взял дружину у Владетелей Рязанского и Муромского, ему покорных; собралмногочисленную рать; поручил ее сыну Мстиславу и воеводе БорисуЖидиславичу; велел им идти к Вышегороду, где княжил тогда ДавидРостиславич и где надлежало соединиться всем союзникам. Сие грозноеополчение одиннадцати Князей (в числе коих был и юный Всеволод Георгиевич,приехавший из Царяграда) шло с разных сторон к Днепру; а неосторожныйМстислав ничего не ведал и в то же время послал верного ему МихаилаГеоргиевича, Андреева брата, с отрядом Черных Клобуков к Новугороду:Ростиславичи схватили сего Князя на пути вместе с купцами Новогородскими.Мстислав едва успел призвать Берендеев и Торков, когда неприятели стоялиуже под стенами города; два дня оборонялся мужественно: в третий [8 Марта1169 г.] союзники взяли Киев приступом, чего не бывало дотоле. Сия, по слову древнего Олега, мать городов Российских, несколько разосаждаемая и теснимая, отворяла иногда Златые врата свои неприятелям; ноникто не входил в них силою. Победители, к стыду своему, забыли, что ониРоссияне: в течение трех дней грабили, нетолько жителей и домы, но имонастыри, церкви, богатый храм Софийский и Десятинный; похитили иконыдрагоценные, ризы, книги, самые колокола - и добродушный Летописец, желаяизвинить грабителей, сказывает нам, что Киевляне были тем наказаны загрехи их и за некоторые ложные церковные учения тогдашнего МитрополитаКонстантина!.. Мстислав ушел с братом Ярославом в Волынию, оставив жену,сына, Бояр пленниками в руках неприятельских и едва не был на путизастрелен изменниками, Черными Клобуками. Андрей отдал Киев брату своему Глебу; но сей город навсегда утратилправо называться столицею отечества. Глеб и преемники его уже зависели отАндрея, который с того времени сделался истинным Великим Князем России, итаким образом город Владимир, новый и еще бедный в сравнении с древнеюстолицею, заступил ее место, обязанный своею знаменитостию нелюбвиАндреевой к южной России.Н.М. Карамзин "История государства Российского" Том 3 Глава I ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АНДРЕЙ. Г. 1169-1174 Области Андрея. Набеги Половцев. Возвращение Мстислава в Киев. Кончинасего Князя. Война Андреева с Новымгородом. Мир. Набег Половцев. КончинаГлеба. Смерть вероломного Владимира. Киев отдан Смоленскому Князю. Сайгат,или трофеи Половецкие. Сын Андреев в Новегороде. Война с Болгарами. СсораАндрея с Ростиславичами. Происшествия в Галиче. Свойство МстиславаХраброго. Осада Вышегорода. Коварство Черниговского Князя. Убиение Андрея.Мятеж в земле Суздальской. Ненависть к Андрею. Свойства его. Первая ересь.Злодей Епископ. Население Вятки. Андрей властвовал тогда в четырех нынешних Губерниях: Ярославской,Костромской, Владимирской и Московской; отчасти, в Новогородской,Тверской, Нижегородской, Тульской и Калужской; располагал областиюКиевскою; повелевал Князьями Рязанскими, Муромскими, Смоленскими,Кривскими, даже Волынскими; но Черниговские и Галицкий оставалисьнезависимы: Новгород также. Мстислав Андреевич, утвердив дядю на престоле Киевском, спешилпоздравить отца с сим важным завоеванием. Оставленный союзниками, Глеб сбеспокойством услышал о множестве Половцев, вступивших в областьДнепровскую. Изъявляя миролюбие, Послы их говорили: "Мы не хотим страшитьвас; не хотим и вас страшиться. Присягнем же друг другу в любви исогласии!" Но когда Глеб осыпал дарами Половцев на левой стороне Днепра,чтобы скорее удалить опасность от двенадцатилетнего сына своего,Владимира, княжившего в Переяславле, в то самое время другие толпы сихварваров, бывшие у Корсуня, жгли и грабили церковные села, приписанные кДесятинному храму Богоматери. Глеб, не имея готового войска, хотел с малымчислом гнаться за разбойниками, которые уже бежали к степям своим; ноБерендеи не пустили его. "Государь Киевский (сказали они) не выходит в поле без сильной рати ибез союзников. У тебя есть меньший брат и мы, верные слуги". Князь МихаилГеоргиевич, взяв 100 Переяславцев и 1500 Берендеев, настиг Половцев;умертвил их стражу и начал битву. Берендеи и тут оказали усердие: схватилиза узду коня Михаилова и говорили сему достойному брату Андрееву, что ониидут вперед, оставляя его за собою как твердую опору. "Враги (по словамЛетописца) превосходствовали числом, а наши мужеством: на всякое копие Русскоебыло десять Половецких". Знаменоносец Михаилов пал в рядах, и неприятелисорвали его хоругвь с древка. Воевода Кяжеский, наткнув на оное шлем свой,бросился вперед и сразил знаменоносца неприятельского. Михаила ранилидвумя копьями в бедро, а третьим в руку: Князь не думал о своих ранах,победил и привел в Киев 1500 пленных, освободив великое число Русскихневольников. Еще Глеб не мог княжить спокойно. Изгнанный из Киева МстиславИзяславич, гордый, воинственный подобно родителю, считал свое изгнаниеминутным безвременьем и думал так же управиться с сыновьями Долгорукого,как Изяслав II управлялся с их отцем. Будучи союзником Ярослава Галицкого,он вступил с его полками в область Дорогобужскую, чтобы наказать ее Князя,Владимира Андреевича, ему изменившего. Владимир лежал на смертном одре: города пылали, жителей тысячамиотводили в плен; в числе их попался в руки неприятелю и знаменитый пестунКняжеский, Боярин Пук. Напрасно ждав обещанного вспоможения от Глеба,несчастный Владимир умер, и разоренная область его досталась ВладимируМстиславичу, столь известному вероломством. Сей недостойный внукМономахов, ознаменованный стыдом и презрением, отверженный Князьями инародом, долго странствовал из земли в землю, был в Галиче, в Венгрии, вРязани, в степях Половецких; наконец прибегнул к великодушию своегогонителя, Мстислава; вымолил прощение и с его согласия въехал в Дорогобуж,дав обет вдовствующей Княгине и тамошним Боярам не касаться их имения. Надругой же день он преступил клятву, отнял у них все, что мог, и выгналгорестную невестку, которая, взяв тело супруга, повезла оное в Киев. Тудашел и Мстислав, усиленный дружинами Князей Городненских, Туровскою иВладимира Мстиславича; а нерадивый Глеб, в одно время сведав о кончинеВладимира Андреевича и приближении Мстислава, отправил Игумена Поликарпавстретить гроб первого и спешил уехать в Переяславль, ибо сомневался вверности Киевлян. Но Давид бодрствовал в Вышегороде. К нему привезли телоДорогобужского Князя, оставленное Боярами, которые не смели явиться вКиев, где они недавно злодействовали вместе с Суздальцами. Игумен Лавры,Поликарп, требовал воинов у Давида, чтобы вести за гробом коней Княжескихи держать знамя над оным. "Мертвым нет нужды ни в чести, ни в знаменах, -ответствовал Князь: - неприятель идет; моя дружина готовится к битве: даютебе только Игуменов и Священников". Зная, что Мстислав уже близко и чтонарод волнуется в Киеве, Давид не пустил туда горестной супругиВладимировой, для ее безопасности; сам выжег окрестности своего города иждал неприятеля. Мстислав без сопротивления вошел в Киев. Граждане столицы и Берендеивстретили его как друга: первые искренно, вторые лицемерно, доброхотствуяГлебу. Не теряя времени, Мстислав приступил к Вышегороду; стал предЗлатыми вратами, в садах; бился с утра до вечера, не жалея крови; хотелнепременно взять крепость. Но союзники изменили ему. Воевода Галицкийобъявил мнимое повеление своего Князя щадить людей и не стоять долго подВышегородом. Другие также охладели в усердии; а Берендеи и Торки началиковарствовать явно. Видя ежедневно уменьшение войска, силу неприятеля ислыша, что Глеб идет с Половцами к Киеву, Мстислав снял осаду; удалился вВолынию с горестию, однако ж не без надежды быть впредь счастливее. Он действительно не замедлил снова ополчиться, узнав, что егоплемянник, Василько Ярополкович, разбитый Половцами, теснимый в Михайлове(близ Киева) и принужденный искать мира, выехал в Чернигов к СвятославуВсеволодовичу (деду своему по матери); что Глеб и Давид с братьямиразрушили до основания городок Михайлов, истребляя все памятникиМстиславова княжения в странах Днепровских. Но внезапная болезньобезоружила сего Князя. Предчувствуя близкую смерть, он поручил сыновейбрату Ярославу, взял с него клятву не касаться их Уделов и преставился вВладимире с именем властителя умного, бодрого. Летописцы Польские,согласно с нашими, называют Мстиславову жену дочерью Болеслава Кривоустого. Россия северная в то же время была феатром важного происшествия.Могущественный Андрей, покорив древнюю южную столицу Государства, думалсмирить Новогородцев и тревожил их чиновников, которые ездили собиратьподати за Онегою. Первые непрятельские действия еще более возгордили сихнадменных друзей вольности: они с малым числом разбили на Белеозересильный отряд Суздальский и взяли дань с Андреевской области. ТогдаВеликий Князь решился одним ударом сразить их гордыню. Князья Смоленский,Рязанский, Муромский, Полоцкий вторично соединили свои дружины с егомногочисленными полками. Душа Андреева, охлажденная летами, уже не пылалавоинским славолюбием: он не хотел сам предводительствовать ратию и внадежде на счастие или мужество сына своего, Мстислава, снова вверил емуначальство. Вся Россия с любопытством ожидала следствий предприятиягрозного, справедливого, по мнению современников беспристрастных. "Правда(говорили они), что Ярослав Великий, желая изъявить Новогородцам вечнуюблагодарность за их усердие, даровал им свободу избирать себе Князей изего достойнейших потомков; но сей Князь бессмертный предвидел ли всезлоупотребления свободы? Предвидел ли, что народ, упоенный самовластием,будет ругаться над священным саном Государей, внуков и правнуков своегонезабвенного благотворителя; будет давать клятву с намерением преступитьоную; будет заключать Князей в темницу, изгонять их с бесчестием?Злоупотребление уничтожает право, и Великий Князь Андрей был избран Небомдля наказания вероломных". Читая в летописях такие рассуждения, можемзаключить, что современники желали успеха Андрею: одни по уважению и любвик достоинству Князей Российских, уничижаемых тогда Новогородцами; другие,может быть, от зависти к избытку и благосостоянию сего народа торгового.Падение Киева предвещало гибель и Новогородской независимости: шло то жевойско; тот же Мстислав вел оное. Но Киевляне, приученные менять Государейи жертвовать победителю побежденным, сражались только за честь Князя; аНовогородцы за права собственные, за уставы отцев, которые бывают невсегда мудры, но всегда священны для народа. Вместо того, чтобы грозить казнию одним главным виновникам последнегомятежа (ибо целый народ никогда сам собою не действует) или врагамизгнанного Святослава, за коего Великий Князь вступался, МстиславАндреевич в области Новогородской жег села, убивал земледельцев, брал жени детей в рабство. Слух о таких злодействах, вопль, отчаяние невинныхжертв воспламенили кровь Новогородцев. Юный Князь их, Роман Мстиславич, ипосадник Якун взяли все нужные меры для защиты: укрепили город тыном;вооружили множество людей. Неприятели, на трех стах верстах оставив засобою один пепел и трупы, обступили Новгород, требуя, чтобы мятежникисдалися. Несколько раз с обеих сторон съезжались чиновники для переговорови не могли согласиться; в четвертый день [25 февраля 1170 г.] началасябитва, кровопролитная, ужасная. Новогородцы напоминали друг другу о судьбеКиева, опустошенного союзным войском; о церквах разграбленных, о святыняхи древностях похищенных; клялися умереть за вольность, за храм Софии, ибились с остервенением. Архиепископ Иоанн, провождаемый всем Клиросом,вынес икону Богоматери и поставил на внешнем деревянном укреплении, илиостроге: Игумены, Иереи пели святые песни; народ молился со слезами, громогласновосклицая: Господи помилуй. Стрелы сыпались градом: рассказывают, что однаиз них, пущенная воином Суздальским, ударилась в икону; что сия икона в тоже мгновение обратилась лицом к городу; что слезы капали с образа на фелонАрхиепископа и что гнев Небесный навел внезапный ужас на полки осаждающих. Новогородцы одержали блестящую, совершенную победу и, приписав онуючудесному заступлению Марии, уставили ежегодно торжествовать ей 27 ноябряпраздник благодарности. Чувство живой Веры, возбужденное общим умилением,святыми церковными обрядами и ревностным содействием Духовенства, могловесьма естественным образом произвести сие чудо, то есть вселить в сердцамужество, которое, изумляя врага, одолевает его силу. Новогородцы видели вАндреевых воинах не только своих злодеев, но и святотатцев богопротивных:мысль, что за нас Небо, делает храброго еще храбрее. Победители, умертвивмножество неприятелей, взяли столько пленных, что за гривну отдавалидесять Суздальцев (как сказано в Новогородской летописи), более в знакпрезрения, нежели от нужды в деньгах. - Бегущий Мстислав был наказан засвою лютость; воины его на возвратном пути не находили хлеба в местах,опустошенных ими, умирали с голода, от болезней, и древний Летописецговорит с ужасом, что они тогда, в Великий пост, ели мясо коней своих. Казалось, что Новогородцы, столь озлобленные Боголюбским,долженствовали навеки остаться его врагами; но (к удивлениюсовременников), чрез несколько месяцев изгнав Князя своего, Романа, онивошли в дружелюбное сношение с Андреем: ибо терпели недостаток в хлебе идругих вещах необходимых, получаемых ими из соседственных областейРоссийских. Четверть ржи стоила тогда в Новегороде около рубля сорока трехкопеек нынешними серебряными деньгами. Довольные славою одержанной победы,не желая новых бедствий войны и щадя народ, чиновники, Архиепископ, людинарочитые предложили мир Боголюбскому, по тогдашнему выражению, на всейволе своей, то есть не уступая прав Новогородских: Великий Князь принялоный с тем условием, чтобы вместо умершего Святослава княжил в Новегородебрат его, Рюрик Ростиславич, который господствовал в Овруче, не хотелперемены и, единственно в угодность Андрею выехав оттуда, приказал сейУдел Волынский брату Давиду. Северные области успокоились: в южных снова свирепствовали Половцы,которые на сей раз пришли из-за реки Буга, от берегов Черного моря. ГлебКиевский, отягченный болезнию, не мог защитить бедных земледельцев; нохрабрый Михаил и юный брат его, Всеволод Георгиевич, с Торками иБерендеями разбили хищников. Воевода Михаилов, Володислав, дал Князю совет умертвить пленных: ибодругие толпы неприятелей были еще впереди. Сия жестокость казалась тогдаспасительною мерою безопасности. Освободив 400 Россиян, сыновья Георгиевывозвратились оплакать кончину Глеба, благонравного (по сказаниюлетописцев), верного в слове и милосердого. Еще Андрей не имел времени назначить преемника Глебова, когдаРостиславичи, Давид и Мстислав, послали в Волынию за дядею своим,Владимиром Дорогобужским, желая, чтобы он, как старший в роде Мономаховом,господствовал в Киеве или в самом деле зависел от них, господствуя толькоименем. Будучи союзником Ярослава Луцкого и сыновей его брата, Владимир,не сказав им ни слова, уехал из Дорогобужа и был [15 февраля 1171 г.]возведен племянниками на Киевский престол, к неудовольствию граждан иБоголюбского, который, хотя унизил сию столицу, однако ж думал, что Князь,славный только вероломством, не достоин именоваться наследником ее древнихсамодержцев. Досадуя внутренно и на Ростиславичей, самовольно призвавшихдядю, Андрей велел ему немедленно выехать из Киева; но Владимир, княживменее трех месяцев, умер, памятный криводушием и всеми презираемый: ибо неимел блестящих свойств, смелости и мужества, коими другие Князья, стольчасто ему подобные в вероломстве, закрашивали свои преступления. Тогда Андрей, соединяя честолюбие с благородным бескорыстием и как быжелая великодушием устыдить Ростиславичей, объявил им, что они, дав словобыть ему послушными как второму отцу, имеют право ждать от него милости ичто он уступает Киев брату их, Роману Смоленскому. Довольный сею особенноюблагосклонностию Великого Князя, Роман поручил Смоленск сыну Ярополку ивъехал в столицу Киевскую при изъявлениях всеобщей радости жителей,любивших в нем добродетели отца его: справедливость и незлобие. Он торжествовал вместе и свое восшествие напрестол и победу, одержанную Игорем Святославичем Северским (близ урочищаОлтавы и реки Ворсклы) над Кобяком и Кончаком, Ханами Половецкими. ЮныйИгорь сам вручил ему сайгат, или трофеи, в знак уважения; был одаренРостиславичами и весело праздновал с ними в Вышегороде день Святых Борисаи Глеба. Не уважая Киева, Андрей старался подчинить себе Новгород уже не силою,но дружбою и справедливостию. Рюрик не долго был там Князем: выгнавПосадника Жирослава (ушедшего к Боголюбскому), он не мог жить с гражданамив мире и скоро уехал к братьям. На его место Андрей с удовольствием далНовогородцам юного сына своего, Георгия, и сам решил их важнейшие делагражданские, по коим Архиепископ Иоанн ездил на совет к нему в Владимир.Народ, в угодность Великому Князю, снова признал Жирослава главным своимчиновником; а Великий Князь, в угодность народу согласился чрез год наизбрание другого Посадника. В то время Андрей имел опять войну с Болгарами, желая ли отмстить им закакие обиды или обогатиться добычею в стране торговой. Рязанцы и муромцысоединились с его сыном, Мстиславом, на устье Оки и зимою пришли к берегамКамы, но в малом числе: ибо люди отбывали от зимнего похода, трудного вместах, большею частию ненаселенных, где лежат глубокие снега и частосвирепствуют метели. Главный воевода Андреев, Борис Жидиславич, взяв шестьБолгарских деревень и седьмый городок, умертвив жителей, пленив жен идетей, советовал Князьям идти назад. 6000 Болгаров гнались за ними и едва не настигли Мстислава близграницы, верстах в 20 от устья Оки. Сей Князь, возвратясь в столицу,кончил жизнь в юности. Пользуясь доверенностию отца в делах ратных, он без сомнения отличалсямужеством. Горестный Андрей, оплакивая смерть достойного сына, не терял бодрости вделах государственных, ни властолюбия. Вероятно, что Рюрик, принужденныйотказаться от Новагорода, винил в том не одну строптивость его жителей, нои хитрость Великого Князя, столь охотно взявшего на себя быть их главою.Вероятно, что и Великий Князь, изведав гордость Ростиславичей, вособенности Давида и Мстислава, искал случая унизить оную без явногонарушения справедливости. По крайней мере, счастливое согласие между имине продолжилось. Веря, искренно или притворно, какому-то ложному внушению,Андрей дал знать Ростиславичам, что Глеб умер в Киеве не естественноюсмертию и что тайным убийцею его был Вельможа Григорий Хотович, коего они,вместе с другими участниками сего злодеяния, должны прислать к нему вВладимир для казни. Роман не сделал того из жалости к людям невинным,бессовестно оклеветанным; а гневный Андрей, велев Ростиславичам выехать изобластей южных, отдал Киев храброму Михаилу, княжившему в Торческе. ТихийРоман не спорил и возвратился в Смоленск; но его братья, Рюрик, Давид,Мстислав, жаловались на сию несправедливость и, видя, что Великий Князьпрезирает их жалобы, вступили ночью в Киев, захватили там ВсеволодаГеоргиевича вместе с племянником Андреевым, Ярополком; осадили Михаила вТорческе и заключили с ним особенный мир, уступив ему Переяславль, а себевзяв столицу Киевскую, где Рюрик, возведенный братьями на ее престол,хотел господствовать независимо от Андрея. В сие время жил у Михаила юныйКнязь Галицкий, Владимир Ярославич, сын его сестры, Ольги Георгиевны.Ярослав, имея слабость к одной злонравной женщине, именем Анастасии, нелюбил супруги и так грубо обходился с нею, что она решилась бежать с сыномв Польшу. Многие Бояре Галицкие, доброхотствуя им, дерзнули на явный бунт:вооружили народ, умертвили некоторых любимцев Княжеских, сожгли Анастасию,заточили ее сына и невольно примирили Ярослава с супругою. Мир,вынужденный угрозами и злодейством, не мог быть искренним: усмирив илиобуздав мятежных Бояр, Ярослав новыми знаками ненависти к Княгине Ольге ик Владимиру заставил их вторично уйти из Галича. Владимир искалпокровительства Ярослава Изяславича Луцкого и его племянников, обещав имсо временем возвратить Волынские города, Бужск и другие; но Князь Галицкийтребовал, чтобы они выдали ему сего несчастного, и грозился опустошитьпламенем всю область Луцкую. Тогда Владимир прибегнул к своему дядеМихаилу; а Михаил, не пустив его ни к Святославу Черниговскому (тестюВладимирову), ни к Андрею, велел ему, в угодность Ростиславичам, друзьямКнязя Галицкого, возвратиться к отцу, готовому простить сына. За то Рюрикосвободил Всеволода Георгиевича, удержав одного Ярополка пленником вКиеве: ибо Ростиславичи, предвидя неминуемую войну с Андреем, хотели иметьважного аманата в руках своих. Брат Ярополков, высланный ими из Триполя,должен был уехать в Чернигов. Святослав Черниговский и все Олеговы внуки радовались междоусобиюМономахова потомства. "Неужели не вступишься за честь свою! - говорили ихПослы Великому Князю: - враги твои суть наши; мы все готовы к войне".Андрей, еще более подвигнутый ими на злобу, отправил Княжеского Мечника,именем Михна, сказать Ростиславичам: "Вы мятежники. Область Киевская естьмое достояние. Да удалится Рюрик в Смоленск к брату, а Давид в Берлад: нехочу терпеть его в земле Русской, ни Мстислава, главного виновника злу".Сей последний, как пишут современники, навык от юности не бояться никого,кроме Бога единого. В пылкой досаде он велел остричь голову и бороду ПослуАндрееву. "Теперь иди к своему Князю, - сказал Мстислав: - повторил емуслова мои: доселе мы уважали тебя как отца; но когда ты не устыдилсяговорить с нами как с твоими подручниками и людьми простыми, забыв нашКняжеский сан, то не страшимся угроз; исполни оные: идем на суд Божий". Сведав бесчестие своего Посла и сей гордый ответ, Андрей, по выражениюЛетописца, омрачился гневом и, собрав 50000 воинов Суздальских,Белозерских, Новогородских, Муромских, Рязанских, вручил предводительствоюному Георгию Новогородскому, тогда уже единственному его сыну, и ВельможеБорису Жидиславичу. Он велел им изгнать Рюрика с Давидом, а дерзкого Мстислава привести вВладимир. Рать, столь многочисленная, была еще усилена дружинами всех иныхКнязей, подчиненных Андрею: Кривских, или Полоцких, Туровского,Городненского, Пинского, даже и Смоленского: ибо Роман не смел ослушатьсяВеликого Князя, сколько ни любил братьев. Все полки соединились вЧерниговской области, и старший из Князей, Святослав, внук Олегов, принялглавное начальство. Михаил и Всеволод Георгиевичи, вместе с тремяплемянниками, встретили их на берегу Днепра. Они вступили в Киев безсопротивления: ибо Рюрик удалился оттуда в Белгород, а Мстислав сДавидовым полком заключился в Вышегороде; сам же Давид уехал в Галичтребовать вспоможения от Ярослава Владимирковича. Взяв с собою ещемножество Киевлян, Берендеев, Торков, Святослав Черниговский и болеедвадцати князей осадили Вышегород. Шумный, необозримый стан их былпредметом удивления для жителей Днепровских. Ничтожная крепость,обороняемая горстию людей, казалась целию, недостойною такого великогоополчения, которое могло бы разрушить или завоевать сильную Державу; но всей ничтожной крепости бодрствовал Герой, а в стане осаждающих недоставалони усердия, ни согласия. Одни Князья не любили самовластия Андреева,другие коварства Святославова; некоторые тайно доброжелательствовалиРостиславичам. Стояли девять недель, от 8 сентября [1173 г.] до самойглубокой осени; бились ежедневно, с обеих сторон теряя немало людей. Вдругпоказались вдали знамена: Мстислав ожидал Галичан; но пришел ЯрославИзяславич Луцкий, также союзник Андреев. Сей Князь решил судьбу осады. Думая только о собственной пользе, он хотел столицы Киевской; узнав же,что Ольговичи намерены присвоить оную себе, вступил в тайные переговоры сРюриком и Мстиславом, которые охотно согласились на все его требования.Когда же Ярослав явно взял их сторону и с полками своими двинулся кБелугороду, чтобы соединиться с Рюриком, стан осаждающих представилзрелище удивительной тревоги и наконец всеобщего бегства. Не слушая ниВоевод, ни Князей, малодушные вопили: "Мы гибнем! Ярослав изменил,Берендеи изменят, Галичане идут; будем окружены, побиты наголову!" - иночью бросались толпами в реку. Герой Мстислав стоял на стене: при свете утренней зари видя сие непонятное бегство войскамногочисленного, как бы сверхъестественною силою гонимого, низвергаемогово глубину Днепра, он едва верил глазам - поднял руки к небу; восхвалилсвятых заступников Вышегорода, Бориса и Глеба; сел на коня и спешилдовершить удар; топил, пленял людей; взял стан неприятельский, обозы - и стого времени считался храбрейшим из Князей Российских. Летописцы, осуждаянадменность Андрея и союз его с Ольговичами, ненавистниками Мономаховойкрови, превозносят хвалами Мстислава, ознаменованного чудеснымпокровительством Неба в ратоборстве с сильными. Ярослав Луцкий въехал в Киев, а сын Андреев возвратился в СуздальскийВладимир с неописанным стыдом, без сомнения, весьма чувствительным дляотца; но, умея повелевать движениями своей души, Андрей не изъявил нигорести, ни досады и снес уничижение с кротостию Христианина, приписываяоное, может быть - равно как и бедственную осаду Новагорода - гневу Божиюна Суздальцев за опустошение святых церквей Киевских в 1169 году. Сиямысль смирила, кажется, его гордость. Он не хотел упорствовать в злобе наРостиславичей, не думал мстить Ярославу за измену и не мешал ему спокойновластвовать в Киеве, к прискорбию Святослава Черниговского, коегоискусство государственное состояло в том, чтобы ссорить Мономаховыхпотомков. [1174 г.] Сей Князь, не имея надежды вооружить Андрея, началтребовать удела от Ярослава, говоря: "Ты обещал под Вышегородом дать мнеобласть, когда сядешь на престоле Святого Владимира; ныне, сидя на оном -право ли, криво ли, не знаю, - исполни обещание. У нас одни предки: я неЛях, не Угрин". Ярослав сухо ответствовал, что он господствует в Киеве непо милости Ольговичей и что род их должен искать Уделов только на левомберегу Днепра. Князь Черниговский замолчал; но в тишине собрал войско, внезапно изгналЯрослава, пленил его жену, сына, Бояр и, ограбив дворец, ушел назад.Киевляне оставались равнодушными зрителями сего разбоя в ожидании, ктозахочет быть их Князем. Ярослав возвратился; и, думая, что они сами тайнопризвали Святослава, обложил данию всех граждан, даже Попов, Монахов,иноземных купцов, Католиков. "Мне надобно серебро, чтобы выкупить жену и сына", говорил озлобленныйКнязь и, наказав Киевлян, виновных единственно своею к нему холодностию,заключил мир с Святославом, который жег тогда область брата, ОлегаСеверского. Сей мир казался Ростиславичам малодушием, а тягостная дань, возложеннаяна Киев, несправедливостию. Огорченные Андреем, но внутренно уважая в немстарейшего из Князей, достойного быть их Главою, они изъявили ему желаниезабыть прошедшее и взаимным искренним согласием успокоить южную Россию:для того хотели, чтобы Великий Князь, как ее законный покровитель, сновауступил Киев Роману Смоленскому, и брали на себя выслать оттуда Ярослава,не любимого народом и неспособного блюсти древнюю столицу Государства.Андрей, довольный их уважением, обещал посоветоваться с братьями,Михаилом, Всеволодом; писал к ним в Торческ и не дождался ответа, кончивжизнь от руки своих любимцев. Великий Князь, женатый - по известию новейших Летописцев - на дочериубиенного Боярина Кучка, осыпал милостями ее братьев. Один из нихприличился в каком-то злодействе и заслужил казнь. Другой, именем Иоаким,возненавидел Государя и благотворителя за сие похвальное действиеправосудия; внушал друзьям своим, что им будет со временем такая жеучасть; что надобно умереть или умертвить Князя, ожесточенного старостию;что безопасность есть закон каждого, а мщение должность. Двадцать человеквступили в заговор. Никто из них не был лично оскорблен Князем; многиепользовались его доверенностию: зять Иоакимов, Вельможа Петр (у коего вдоме собирались заговорщики), Ключник Анбал Ясин, чиновник Ефрем Моизович.В глубокую полночь [29 июня 1174 г.] они пришли ко дворцу в Боголюбове(ныне селе в 1 1 верстах от Владимира), ободрили себя вином и крепкиммедом в Княжеском погребе, зарезали стражей, вломились в сени, в горницы икликали Андрея. С ним находился один из его Отроков. Услышав голосВеликого Князя, злодеи отбили дверь ложницы или спальни. Андрей напрасноискал меча своего, тайно унесенного Ключником Анбалом: сей меч принадлежалнекогда Святому Борису. Два человека бросились на Государя: сильным ударом он сшиб первого сног, и товарищи в темноте умертвили его вместо Князя. Андрей долгоборолся; уязвляемый мечами и саблями, говорил извергам: "За что проливаетекровь мою? Рука Всевышнего казнит убийц и неблагодарных!"... Наконец упална землю. В страхе, в замешательстве они схватили тело своего товарища испешили удалиться. Андрей в беспамятстве вскочил, бежал за ними, громкостеная. Убийцы возвратились; зажгли свечу и следом крови Андреевой дошли всенях до столпа лестницы, за коим сидел несчастный Князь. Петр отрубил емуправую руку; другие вонзили мечи в сердце; Андрей успел сказать: "Господи!В руце Твои предаю дух мой!" и скончался. Умертвив еще первого любимца Княжеского, Прокопия, заговорщики овладеликазною государственною, золотом, драгоценными каменьями; вооружили многихДворян, приятелей, слуг и послали объявить Владимирской дружине илитамошним Боярам о смерти Великого Князя, называя их своимиединомышленниками. "Нет, - ответствовали Владимирцы: - мы не были и небудем участниками вашего дела". Но граждане Боголюбские взяли сторонуубийц; расхитили дворец, серебро, богатые одежды, ткани. - Тело Андреевележало в огороде: Киевлянин, именем Козма, усердный слуга несчастногоГосударя, стоял над оным и плакал. Видя Ключника Анбала, он требовалковра, чтобы прикрыть обнаженный труп. Анбал отвечал: "Мы готовим его наснедение псам". Изверг! сказал сей добродушный слуга: Государь взял тебя врубище, а ныне ты ходишь в бархате, оставляя мертвого благодетеля безпокрова. Ключник бросил ему ковер и мантию. Козма отнес тело в церковь,где крилошане долго не хотели отпереть дверей: на третий день отпели его ивложили в каменный гроб. Через шесть дней Владимирский Игумен Феодулпривез оное в Владимир и погреб в Златоверхом храме Богоматери. Неустройство, смятение господствовали в областях Суздальских. Народ,как бы обрадованный убиением Государя, везде грабил домы Посадников иТиунов, Отроков и Мечников Княжеских; умертвил множество чиновников,предавался всякого рода неистовству, так, что Духовенство, желаявосстановить тишину, прибегнуло наконец к священным обрядам: Игумены,Иереи, облаченные в ризы, ходили с образами по улицам, моля Всевышнего,чтобы он укротил мятеж. Владимирцы оплакивали Андрея, но не думали о наказании злодейства, игнусные убийцы торжествовали. Одним словом, казалось, что Государство освободилось от тирана: Андрейже, некогда вообще любимый, по сказанию Летописцев, был не только набожен,но и благотворителен; щедр не только для Духовных, но и для бедных, вдов исирот: слуги его обыкновенно развозили по улицам и темницам мед и брашна столаКняжеского. Но в самых упреках, делаемых Летописцами народулегкомысленному, неблагодарному, мы находим объяснение на сию странность:вы не рассудили. (говорят они современникам), что Царь, самый добрый и мудрый, не всилах искоренить зла человеческого; что где закон, там и многие обиды.Следственно, общее неудовольствие происходило от худого исполнения законовили от несправедливости судей: столь нужно ведать Государю, что он неможет быть любим без строгого, бдительного правосудия; что народ захищность судей и чиновников ненавидит Царя, самого добродушного имилосердого! Убийцы Андреевы знали сию ненависть и дерзнули на злодеяние. Впрочем, Боголюбский, мужественный, трезвый и прозванный за его умвторым Соломоном, был, конечно, одним из мудрейших Князей Российских врассуждении Политики, или той науки, которая утверждает могуществогосударственное. Он явно стремился к спасительному единовластию и мог быскорее достигнуть своей цели, если бы жил в Киеве, унял Донских хищников иводворил спокойствие в местах, облагодетельствованных природою, издавнаобогащаемых торговлею и способнейших к гражданскому образованию.Господствуя на берегах Днепра, Андрей тем удобнее подчинил бы себезнаменитые соседственные Уделы: Чернигов, Волынию, Галич; но, ослепленныйпристрастием к северо-восточному краю, он хотел лучше основать там новоесильное Государство, нежели восстановить могущество древнего на Юге. Летописцы всего более хвалят Андрея за обращение многих Болгаров иЕвреев в Христианскую Веру, за его усердие к церквам и монастырям, зауважение и любовь к сану Духовных. Подражая Святому Князю, крестившемуРоссию, он наделил в Владимире новую Епископскую Соборную церковьБогоматери (им в 1158 году заложенную) поместьями и купленными слободами;отдал ей также десятую часть из торговых доходов своих и Княжеских стад;призвал художников из разных земель, чтобы украсить оную великолепно; идрагоценные сосуды ее, златые двери, паникадила, серебряный амвон,живопись, богатые оклады икон, осыпанных жемчугом, были тогда предметомудивления для Россиян и купцов иностранных. В сем новом Десятинном храместоял Палладиум Великого Княжения Суздальского: образ Богоматери, с коимАндрей прибыл из Вышегорода на берега Клязьмы и победил в 1164 годуБолгаров. Не менее славилась великолепием церковь Боголюбская, украшеннаязолотом и финифтью. Такую же хотел Андрей соорудить и в Киеве, на ДвореЯрослава - в память, как говорил он, древнему отечеству его предков; ужеотправил туда зодчих, строивших Владимирские Златые врата, но не успелисполнить своего набожного обета. В некоторых летописях сказано, что сейВеликий Князь думал учредить Митрополию в Владимире, но что ПатриархЦареградский отказал ему в том, желая оставить Киевского Митрополитаединственным в России. Со времен Владимира Святого до Георгия Долгорукого мир и тишинацарствовали в недрах Российской благословенной Церкви. При Изяславе II сеймир был нарушен несогласием Епископов о посвящении Митрополита Климента:при Великом же Князе Боголюбском открылась первая ересь в нашем отечестве,важная, по мнению тогдашних Христиан. Ростовский Епископ Леон, изгнанныйнародом за его корыстолюбие и грабеж, утверждал, что ни в какие Господскиепраздники, буде они случатся в Среду или в Пятницу, не должно есть мяса.Новый Епископ Суздальский, Феодор, в присутствии Великого Князя опровергалЛеона, который решился искать суда в Греции. Послы Киевский, Андреев,Переяславский и Черниговский отправились вслед за ним ив ставке ИмператораМануила, бывшего тогда на Дунае, с великим благоговением слушали, какСвятитель Болгарский, Адриан, уличал Леона в заблуждении. Император думалсогласно с Адрианом; но Леон противоречил, и столь дерзко, что ВельможиГреческие схватили нескромного еретика и хотели утопить в реке. МитрополитРоссийский и Черниговский Епископ Антоний держались мнения Леонова: за чтоКнязь Святослав Всеволодович изгнал Антония из Чернигова. Сие странноепрение несколько лет волновало умы и совесть людей простодушных. Гораздо удивительнее и важнее то, что Летописцы рассказывают нам одругом Ростовском Епископе. Великий Князь, признав монаха Феодорадостойным Святительского сана, посылал его ставиться в Киев; но Феодор,уже приняв на себя звание Епископа, не хотел ехать к Митрополиту. Сегомало: будучи корыстолюбив и злобен, он мучил людей в подвластных Епископуселах, Иноков, Игуменов, Священников; брил им головы и бороды; дажераспинал некоторых, выжигал глаза, резал языки, единственно для того,чтобы присвоить себе их достояние. Князь терпел изверга, довольствуясь,может быть, одними угрозами. Еще более тем озлобленный, лжепастырь вздумалнаконец запереть все церкви в Владимире и взял от них ключи. Народвзволновался. Великий Князь, низвергнув Феодора, предал его на судМитрополиту, который велел отрезать ему язык, отсечь правую руку ивыколоть глаза: "ибо сей еретик (прибавляют Летописцы) злословилБогоматерь!" Такие происшествия могут быть изъяснены одним тогдашним невежеством игрубостию нравов. К последнему году княжения Андреева относится любопытное известиеХлыновского Летописца о первом населении Вятки Россиянами. В 1174 годунекоторые жители области Новогородской, отчасти наскучив внутреннимираздорами, отчасти теснимые возрастающим многолюдством в их пределах,решились выехать из отечества и, Волгою доплыв до Камы, завели селение наберегу ее. Зная, что далее к Северу обитают народы дикие в стране лесной,изобильной дарами природы, многие из сих выходцев отправились вверх доустья Осы; обратились к Западу; дошли до Чепцы и, плывя ею вниз, покорилибедные жилища Вотяков; наконец, вошли в реку Вятку и на правом берегу ее,на горе высокой, увидели красивый городок, окруженный глубоким рвом ивалом. Место полюбилось Россиянам: они захотели овладеть им и навсегда тамостаться; несколько дней говели, молились и, призвав в помощь святыхзащитников своего отечества, Бориса и Глеба, на память их, Июля 24, взялигород. Жители скрылись в лесах. Сие укрепленное селение называлось Болванским(вероятно, от капища, там бывшего): завоеватели дали ему имя Никулицына ипостроили в нем церковь Бориса и Глеба. Между тем оставленные на Каметоварищи - может быть, опасаясь соседственных Болгаров - решились такжеискать другого жилища; пришли на судах к устью Вятки; плыли сею рекоювверх до Черемисского города Кокшарова (ныне Котельнича) и завладели оным.Утвердясь в стране Вятской, Россияне основали новый город близ устья речкиХлыновицы, назвали его Хлыновом и, с удовольствием приняв к себе многихДвинских жителей, составили маленькую республику, особенную, независимую втечение двухсот семидесяти осми лет, наблюдая обычаи Новогородские,повинуясь сановникам избираемым и Духовенству. Первобытные обитатели земли Вятской, Чудь, Вотяки, Черемисы, хотянабегами беспокоили их, но были всегда отражаемы с великим уроном, ипамять сих битв долго хранилась там в торжественных церковных обрядах: двараза в год из села Волкова с образом Св. Георгия носили в Вятку железныестрелы, кои были оружием Чуди или Вотяков и напоминали победу Россиян.Новогородцы также от времени до времени старались делать зло Хлыновскимпоселенцам, именовали их своими беглецами, рабами и не могли простить имтого, что они хотели жить независимо. Глава II ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МИХАИЛ II [ГЕОРГИЕВИЧ]. Г. 1174-1176 Вече в Владимире. Добродушие Михаила. Гордость Ростовцев. КорыстолюбиеБояр. Торжество Михаила. Кончина и свойства сего Князя. Междоусобие в южнойРоссии. Скоро по кончине Великого Князя съехались Ростовцы, Суздальцы,Переяславцы и все люди воинские в город Владимир на Вече, следуя примеруНовогородцев, Киевлян и других Российских знаменитых граждан, которые, пословам Летописцев, издревле обыкли решить дела государственные в собранияхнародных и давали законы жителям городов уездных. "Всем известно, какимобразом мы лишились Князя, - говорили Бояре на Вече: - он не оставил детейкроме сына, княжащего в Новегороде. Братья Андреевы в южной России. Когоже изберем в Государи? Кто защитит нас от соседственных Князей, Рязанскогои Муромского, да не будем жертвою их коварства или силы? Обратимся к зятюРостислава Георгиевича, Глебу Рязанскому; скажем ему: Бог взял нашего Князя: зовем шурьев твоих на престол Андреев; отец ихжил с нами и пользовался любовию народною". Сия мысль была внушена БоярамПослами Рязанскими: граждане одобрили оную; утвердили выбор крестнымцелованием и, согласясь с Глебом, отправили посольство в Чернигов, гденаходились тогда, Ярополк и Мстислав Ростиславичи, племянники Андреевы.Обрадованные честию такого избрания, но желая быть великодушными, сии дваКнязя предложили дядям своим, Михаилу и Всеволоду Георгиевичам,господствовать вместе с ними; признали Михаила старшим, уверили друг другаклятвою в искренности союза и целовали крест из рук ЕпископаЧерниговского. Обряд бесполезный! Ярополк по совету Ростовцев, недовольныхприбытием Михаила, оставив его в Москве, тайно уехал в ПереяславльЗалесский, собрал Бояр, воинов и взял с них клятву верности. Ростовцыпризвали туда и 1150 Владимирцев; но сограждане сих последних, которыеоставались дома, отворили ворота Михаилу и с радостию назвали его Княземсвоим, помня, что Георгий Долгорукий хотел отдать Суздальское Княжение емуи Всеволоду. Началось междоусобие. Ярополк осадил Владимир; союзники его,Муромцы, Рязанцы, жгли села в окрестностях. Семь недель граждане крепкостояли за Михаила и мужественно оборонялись; наконец, изнуренные голодом,объявили Князю, чтобы он дал им мир или сам удалился. Храбрый, добродушныйМихаил не думал укорять их. "Вы правы, - сказал он им: - могу ли желатьвашей погибели?" - и немедленно выехал. Граждане, проводив сего достойногоКнязя с искренними слезами, вступили в переговоры с Ярополком иМстиславом; уверяли их в своей покорности, но боялись злобы Ростовцев,которые, завидуя новой знаменитости Владимира, желали его унизить. Города считались тогда между собою в летах, как роды дворянские впоколениях: Ростовцы славились древностию; именовали Владимир пригородом, егожителей своими каменщиками, слугами, недостойными иметь Князя, и хотелидать им Посадника. Владимирцы, напротив того, утверждали, что их город, основанныйВладимиром Великим, имеет право на знаменитость. Обнадеженные Ярополком ибратом его в справедливой защите, они встретили их со крестами и ввелиторжественно в храм Богоматери, где Ярополк был объявлен КняземВладимирским, а Мстислав Ростовским и Суздальским. Народ успокоился,однако ж ненадолго. Мстислав и Ярополк, неопытные в деле государственного правления, скороутратили любовь народную. Отроки, пришедшие с ними из южной России,сделались Посадниками, отягощали граждан судебными налогами; думали окорысти гораздо более, нежели о расправе. Князья зависели от Бояр и вовсем исполняли их волю; а Бояре, наживаясь сами, советовали и Князьямобогащаться. Ярополк отнял у Соборной церкви волости и доходы, данные ейАндреем; в самый первый день княжения своего взяв ключи от сего богатогохрама, присвоил себе казну оного, серебро, золото и дерзнул наконец самуюпобедоносную вышегородскую икону Марии отдать зятю, Глебу Рязанскому.Общее негодование обнаружилось. "Мы не рабы (говорили Владимирцы) иприняли Князей добровольно; они же грабят нас как иноплеменных, опустошаяне только домы, но и святые храмы. И так промышляйте, братья!" Слововажное: оно значило, что надобно Князей унять или сбыть с рук. [1175 г.] Видя же, что все Бояре держат сторону слабых Государей -видя, что Ростовцы и Суздальцы нечувствительны к народным обидам илитерпеливы до излишества, - граждане Владимирские тайно призвали Михаила изЧернигова. "Ты внук Мономахов и старший из Князей его рода, - говорили емуПослы: - иди на престол Боголюбского; а ежели Ростов и Суздаль не захотяттебя, мы на все готовы, и с Божиею помощию никому не уступит". Михаил сбратом Всеволодом и сыном Князя Черниговского был уже в Москве, гдеожидали их усердные Владимирцы и сын Андрея Боголюбского (скоро по смертиотца принужденный выехать из Новагорода): тогда Ярополк сведал о грозящейему опасности; хотел встретить Георгиевичей, но разошелся с ними вдремучих лесах и написал к брату, Мстиславу Суздальскому: "Михалко болен;его несут на носилках: спеши отразить малочисленных неприятелей отВладимира, я пленю их задний отряд". Михаил, будучи действительно весьманездоров, приближался к Владимиру, когда полк Суздальский, выступив из-загоры в блестящих латах и распустив знамя, с воплем устремился на егодружину. Устроенная Михаилом, она изготовилась к сражению; стрелки с обеихсторон начали битву; но Суздальцы - изумленные стройным ополчениемнеприятелей - вдруг обратили тыл, бросив хоругвь Княжескую. Летописцыговорят, что ни те, ни другие воины не отличались никаким особенным знакоми что сие обстоятельство спасло многих Суздальцев: ибо победители не моглираспознавать своих и неприятелей. Михаил [15 июня 1175 г.] с торжествомвъехал в город Владимир: пред ним вели пленников. Духовенство и все жителивстретили его с живейшею радостию. Ярополк ушел к зятю своему в Рязань, а Мстислав в Новгород (где княжилюный сын его, Святослав, после Георгия Андреевича); но мать и жены ихостались пленницами в Владимире. Скоро Послы от Суздаля и Ростова явились во дворце Михаиловом и сказалиименем всех граждан: "Государь! Мы твои душою и сердцем. Одни Бояре,преданные Мстиславу, были тебе врагами. Повелевай нами как отецдобродушный!" Таким образом Михаил наследовал Великое Княжение Андреево;объехал разные области; везде учредил порядок; везде пекся о народномспокойствии. Осыпанный дарами Суздальцев и Ростовцев, награжденный за свойтруд благословениями довольных граждан, он возвратился в Владимир, оставивВсеволода княжить в Переяславле Залесском. Народ требовал мести: Глеб Рязанский пользовался слабостию шурьев,обирал их, обогатился драгоценностями и святынею храмов Владимирских.Михаил шел наказать его: но Глеб, не дерзая оправдываться, требовалмилосердия; прислал Вышегородскую икону Богоматери, все драгоценности,даже книги, им похищенные, и тем обезоружил Великого Князя. Народ, свосхищением встретив образ Марии, снова поставил его в Соборной церквиВладимирской: Михаил возвратил ей поместья, оброки и десятину. Торжество Владимирцев было совершенно: город их сделался опятьстоличным; и Князь, ими призванный, заслуживая любовь общую, казалсялюбимцем Неба, ибо счастие ему благоприятствовало. Они хвалились своимвыбором и говорили, что Бог, унизив гордость древнего Ростова, прославилновый Владимир, ознаменовав его жителей мудростию в совете и мужеством вделе; что они, вопреки Боярам, даже вопреки народу Суздальскому иРостовскому, единственно в надежде на свою правду, дерзнули изгнать злыхКнязей и выбрать Михаила, благотворителя земли Русской. К несчастию, сейГосударь властвовал только один год и скончался [20 июня 1170 г.], оставивв летописях память своей храбрости и добродетели. Жив в веке суровом,мятежном, он не запятнал себя ни жестокостию, ни вероломством и любилспокойствие народа более власти. Новейшие Летописцы уверяют, что Михаилказнил многих убийц Андреевых; но современные не говорят о том. Некогдаизгнанный Боголюбским, он мог еще питать в сердце своем неприятноевоспоминание сей обиды; и тем более достоин хвалы, ежели действительнонаказал злодеев. Михаил, занимаясь единственно благом Суздальского или ВладимирскогоКняжения, не хотел или не имел времени думать о России южной, гдегосподствовало междоусобие. Олег Северский, зять и союзник Ростиславичей, вместе с ними воевалобласть Черниговскую, осаждал Стародуб и, сам осажденный Святославом вНовегороде Северском, должен был молить о мире. Киев более и болееунижался. Видя нечаянное прибытие Романа Смоленского и догадываясь, чтобратья намерены возвести его на Киевский престол, слабый Ярослав Изяславичне захотел подвергнуть себя стыду изгнания и добровольно уехал в Луцк.Роман также не мог утвердиться на сем престоле, от зависти и кознейСвятослава. Имея тайные сношения с Киевлянами и с Черными Клобуками,волнуя умы лестию, злословием и скоро обрадованный несчастною битвоюсыновей Романовых с Половцами, в коей легло на месте множество лучшихвоинов, Святослав начал торжественно жаловаться на Давида. "Я ничего нетребую кроме справедливости, - говорил он Роману: - Брат твой, помогаяОлегу, жег города мои. Согласно с древним уставом Боярин в винеответствует головою, а Князь уделом. Изгони же беспокойного Давида изобластей Днепровских". Не получив удовлетворения, Святослав прибегнул коружию и к изменникам. Зять его, сын Владимира Мстиславича, внукаМономахова, именем Мстислав, жил в Триполе с Ярополком Романовичем ипредал сей город тестю. Узнав еще измену Берендеев, Роман удалился вкрепкий Белгород и ждал братьев. Хотя Князь Черниговский, болеевластолюбивый, нежели храбрый, заняв Киев, малодушно бежал от них иперетопил часть своего войска в Днепре; однако ж Ростиславичи, сведав овпадении Половцев, призванных Святославом, добровольно уступили емудревнюю столицу, уже незавидную. "Господствуй в ней, - сказали они, - но ссогласия нашего: не насилием и не обманом; мы не хотим тешить иноплеменныхварваров междоусобием". Роман возвратился в Смоленск. Глава III ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД III ГЕОРГИЕВИЧ. Г. 1176-1212 Вероломство Ростовцев. Война с Князем Рязанским. Ослепление двух Князей.Славолюбие Мстислава и кончина его. Раздор Великого Князя с Черниговским.Вероломство Святослава. Упреки Всеволоду. Великодушие Мономахова потомства.Осада Торжка. Политика Новогородцев. Браки. Война с Болгарами. НародЛитовский. Война с Половцами. Огнестрельное оружие. Бедствие Игоря.Мужество Владимира. Герой Всеволод. Торки и Берендеи. Междоусобица вРязани. Добродетели Ярослава Галицкого. Слабости и бедствие КнязяВладимира. Властолюбие Романа. Вероломство Короля Венгерского. Благородствосына Берладникова. Князь Владимир в Германии. Изгнание Венгров из Галича.Браки. Временная независимость Киева. Добродетели Владимира Глебовича.Беспокойства в Смоленске и Новегороде. Ссора с Варягами. Воинские подвиги.Бедствия Чуди. Немцы в Ливонии. Серебро Сибирское. Кончина и характерСвятослава. Княжна Евфимия за Греческим Царевичем. Пиры в Киеве. Миролюбиедуховенства. Гнев Романа. Битва в Польше. Мятежный дух Ольговичей.Неблагодарность Романова. Политика Всеволодова. Строгость и веледушиеДавида. Война с Половцами. Всеволод подчиняет себе Новгород. Слава итиранство Романа. Опустошение Киева. Пострижение Рюрика. Посольство Папы кРоману. Ответ Романов. Характер сего Князя. Рюрик снова на престоле.Происшествия в Галиче. Константин в Новегороде. Князья Северскиегосподствуют в Галиче. Бегство Романова семейства. Коварство ВсеволодаЧермного. Бедствие Рязанских Князей. Хитрость Всеволода. ЖестокостьВеликого Князя. Смелость Мстислава. Мир с Ольговичами. Мятежи в Галиче.Неповиновение Константина. Кончина и характер Всеволода Великого. МудростьВеликой Княгини. Постриги. Князь Российский в Грузии. Разные бедствия.Взятие Царяграда. Немцы в Ливонии. Основание Риги. Орден Меченосцев.Духовная власть в Новегороде. Владимирцы, еще не осушив слез о кончине Государя любимого, собралисяпред Златыми вратами и присягнули его брату Всеволоду Георгиевичу,исполняя тем волю Долгорукого, который назначал область Суздальскую в Уделменьшим сыновьям. Но Бояре и Ростовцы не хотели Всеволода. Еще при жизниМихаила они тайно звали к себе Мстислава, его племянника, из Новагорода, исей Князь, оставив там сына своего, уже находился в Ростове; собралмногочисленную дружину, Бояр, Гридней, так называемых Пасынков, илиОтроков Боярских, и шел с ними ко Владимиру. Жители сего города пылалиревностию сразиться; но Всеволод, умеренный, благоразумный, предлагал мир."За тебя Ростовцы и Бояре, - говорил он Мстиславу: - за меня Бог иВладимирцы. Будь Князем первых; а Суздальцы да повинуются из нас, комухотят". Но Вельможи Ростовские, надменные гордостию, сказали Мстиславу: "Мирисяодин, если тебе угодно, мы оружием управимся с чернию Владимирскою".Присоединив к себе в Юрьеве дружину Переяславскую, Всеволод объявил воинамо непримиримой злобе их врага общего. Все единодушно ответствовали:"Государь! Ты желал добра Мстиславу, а Мстислав ищет головы твоей и, недав еще исполниться девяти дням по кончине Михаиловой, жаждеткровопролития. Иди же на него с Богом! Если будем побеждены, то пустьвозьмут Ростовцы жен и детей наших!" Всеволод, оставив за собою реку Кзу,среди Юрьевского поля [27 июня 1176 г.] ударил на неприятеля, рассеял егои с торжеством возвратился в столицу. Дружина Княжеская и Владимирцы велисвязанных Вельмож Ростовских, виновников междоусобия; за ними гналимножество коней и скота, взятого в селах Боярских. Суздаль, Ростовпокорились Всеволоду. Мстислав напрасно желал быть вторично Князем Новогородским. "Нет! -сказали ему жители: - Ты ударил пятою Новгород: иди же от нас вместе ссыном!" Они искали дружбы победителя и требовали себе Князя от Всеволода,который отправил к ним племянника своего, Ярослава. Мстислав, уехав кзятю, Глебу Рязанскому, склонил его к несчастной войне, бедственной дляних обоих. Сия война началась в конце лета пожарами: Глеб обратил в пепелМоскву и все окрестные слободы. Зимою пришли союзники ко Всеволоду:племянник его, Владимир Глебович, Князь южного Нереяславля, и сыновьяСвятослава Черниговского. Новогородцы обещали ему также дружинувспомогательную, называя его своим отцем и властителем; однако ж несдержали слова. Будучи в Коломне, Великий Князь сведал, что ГлебРязанский, наняв Половцев, с другой стороны вступил в область Суздальскую,взял Боголюбов, ограбил там церковь, богато украшенную Андреем, жжетселения Боярские, плавает в крови беззащитных, отдает жен и детей в пленварварам. Таким образом, междоусобие Князей открыло путь сим иноплеменнымхищникам и в северные земли России... [1177 г.] Всеволод сошелся снеприятелями; но те и другие стояли праздно целый месяц в ожидании мороза:река Колокша находилась между ими и не перепускала их; лед ее был слишкомтонок. Раздраженный злодействами Глеба, Великий Князь отказался от мирныхего предложений и, наконец - видя, что река замерзла - отправил на другуюсторону обоз свой с частию войска. Мстислав первый напал на сей отряд ипервый обратился в бегство: Глеб также, смятый полком Всеволода. ДружинаВеликого Князя гналась за малодушными и, пленив самого Глеба, сына егоРомана, Мстислава, множество Бояр, истребила Половцев. В числе пленниковнаходился старый воевода Андрея Боголюбского, Борис Жидиславич, которыйдержал сторону Мстислава. Все они были предметом народной ненависти, играждане Владимирские, посвятив два дня на общую радость, хотелиознаменовать третий злобною местию: обступили дворец Княжеский и говорилиВсеволоду: "Государь! Мы рады положить за тебя свои головы; но казни злодеев, илиослепи, или выдай нам в руки". Изъявляя человеколюбие, Всеволод желалспасти несчастных и велел заключить их в темницу, чтобы успокоить народ.Глеб имел заступников. Будучи ему зятем, храбрый Мстислав, брат Романа Смоленского, вместе сгорестною своею тещею убеждал Святослава Черниговского, как Всеволодовасоюзника, освободить пленников усердным ходатайством. Порфирий,Черниговский Епископ, ездил для того в Владимир. Глебу предложили свободу,с условием отказаться навсегда от Княжения и ехать в южную Россию. Онгордо ответствовал: "Лучше умру в неволе" - и действительно умер чрезнесколько дней. Когда же Рязанцы, устрашенные бедствием их Князя, вугодность Всеволоду взяли под стражу Ярополка Ростиславича в Воронеже ипривезли в город Владимир, тогда мятеж возобновился. Бояре, купцы пришли с оружием на двор Княжеский, разметали темницу и, кгорести Великого Князя, ослепили его племянников, Ростиславичей. Он толькоуступил народному остервенению, по словам Летописца Владимирского, не имевникакого участия в сем злодействе (которое древние Россияне заимствовалиот просвещенных Греков); другие же Летописцы обвиняют в том Всеволода,может быть несправедливо; но Великий Князь, не наказав злодеев, заслужилподозрение, бесславное для его памяти. Чтобы оправдать себя Великодушием вглазах всей России, он выпустил из темницы Глебова сына, Романа.Несчастные слепцы были также освобождены, и на пути в южную Россию, кобщему удивлению, прозрели в Смоленске, с усердием моляся в Смядынскойцеркви Св. Глеба, по известию Летописцев. [1178-1180 гг.] Чудо разгласилось и благоприятствовало властолюбию сихКнязей: Новогородцы призвали их как мужей богоугодных; оставили Мстиславаначальствовать в столице, Ярополку дали Торжок, а бывшего Князя своего,Ярослава, также Всеволодова племянника, послали управлять Волоком Ламским.Мстислав чрез несколько месяцев умер; Ярополк заступил его место, но скоробыл изгнан народом, в угодность Великому Князю, который захватил многихкупцов Новогородских, с неудовольствием видя злодея своего Главою сейобласти. Всеволод еще не был обезоружен: приступил к Торжку и требовалдани. Граждане обещались заплатить оную; но воины сказали Великому Князю:"Мы пришли сюда не за тем, чтобы целовать их и слушать пустые клятвы",сели на коней и взяли город; зажгли его, пленили жителей. Всеволод сотборною дружиною спешил к Волоку Ламскому, уже оставленному гражданами;нашел там одного племянника своего, Ярослава; истребил огнем пустые домы,самый хлеб в окрестностях, и сею безрассудною жестокостию так озлобилНовогородцев, что они решились не иметь с ним никакого дружелюбногосношения, призвав к себе Романа Смоленского. Потомки Св. Владимира все ещеверили их ненадежным обетам и прельщались знаменитостию древнейшего вГосударстве Княжения. Роман властвовал там не долее многих своих предместников; по крайнеймере выехал добровольно и с честию. Тогда Новогородцы, желая иметь Князя,известного воинскою доблестию, единодушно избрали брата Романова,Мстислава, столь знаменитого мужеством, что ему в целой России не былоимени кроме Храброго. Он колебался, ответствуя их Послам, что не можетрасстаться ни с верными братьями, ни с южною своею отчизною; но братья идружина сказали Мстиславу: "Новгород есть также твое отечество" - и сейбодрый Князь поехал искать славы на ином феатре: ибо душа его, как пишут современники, занималась одними Великимиделами. Весь Новгород, чиновники, Бояре, Духовенство с крестами вышли кнему навстречу. Возведенный [1 ноября 1179 г.] на престол в Софийской церкви, Мстиславдал слово ревностно блюсти честь, пользу Новагорода, и сдержал оное.Узнав, что Эстонцы (в 1176 году) дерзнули осаждать Псков и не престаютбеспокоить границ, он в несколько дней собрал 20000 воинов и веселясяпредводительством рати столь многочисленной, нетерпеливо хотел битвы; ноЭстонцы, думая только о спасении жизни, скрывались. Опустошив их землю досамого моря, взяв в добычу множество скота, пленников, Мстислав навозвратном пути усмирил во Пскове мятежных чиновников, не хотевшихповиноваться его племяннику, Борису Романовичу, и готовился к инымпредприятиям. Еще в 1066 году прадед Всеслава Полоцкого ограбил Софийскуюцерковь в Новегороде и захватил один из его уездов: Мстислав, какревностный витязь Новогородской чести, вздумав отметить за то Всеславу,своему зятю, уже шел к Полоцку. Едва Роман Смоленский мог обезоружитьбрата, представляя ему, что сей Князь, супруг их сестры, не долженответствовать за прадеда, давно истлевшего во гробе; что воспоминание обиддревних не достойно ни Христианина, ни Князя благоразумного. Мстиславуважил братний совет и возвратился из Великих Лук, обещая себе, гражданами дружине новым походом навсегда смирить Ливнию. Но среди блестящих надеждпылкого славолюбия и в силе мужества сраженный внезапною болезнию, онувидел суету гордости человеческой и, жив Героем, хотел умеретьХристианином: велел нести себя в церковь, причастился Святых Таин послеЛитургии и закрыл глаза навеки [4 июня 1180 г.] в объятиях неутешнойсупруги и дружины, поручив детей, в особенности юного Владимира, своимбратьям. Таким образом, Новогородцы в два года погребли у себя двухКнязей: чего уже давно не бывало: ибо, непрестанно меняя Властителей, онине давали им умирать на троне. Бояре и граждане изъявили трогательнуючувствительность, оплакивая Мстислава Храброго, всеми любимого, величаяего красоту мужественную, победы, Великодушные намерения для славы ихотечества, младенческое добродушие, соединенное с пылкою гордостию сердцаблагородного. Сей Князь, по свидетельству современников, был украшениемвека и России. Другие воевали для корысти: он только для славы и, презираяопасности, еще более презирал золото, отдавая всю добычу Церкви иливоинам, коих всегда ободрял в битвах словами: за нас Бог и правда; умремныне или завтра, умрем же с честию. "Не было такой земли в России (говоритЛетописец), которая не хотела бы ему повиноваться и где бы об нем неплакали". Народная любовь к сему Князю была столь Велика, что гражданеСмоленские в 1175 году единогласно объявили его, в отсутствие Романа,своим Государем, изгнав Ярополка Романовича; но Мстислав согласилсявластвовать над ними единственно для того, чтобы усмирить их и возвратитьпрестол старшему брату. Новогородцы погребли Мстислава в гробницеВладимира Ярославича, строителя Софийской церкви. Надлежало избратьпреемника: в досаду Всеволоду Георгиевичу они призвали [17 августа 1180г.] к себе Княжить Владимира, сына Святославова, из Чернигова. Сей юноша незадолго до того времени гостил у Всеволода и женился на егоплемяннице, дочери Михаиловой. Святослав имел случай оказывать услугиВеликому Князю, когда он жил в южной России, не имея Удела и не дерзаятребовать оного от брата, Андрея Боголюбского, своего бывшего гонителя.Между тем как Михаил и Всеволод с помощию Святослава искали престолаВладимирского, супруги их оставались в Чернигове. Сия дружба, основаннаяна одолжениях, благодарности и свойстве, не устояла против обоюдноговластолюбия. Святослав, охотно пославший сына господствовать в Новегороде,мог предвидеть, что Всеволод тем оскорбится, считая сию область законнымдостоянием Мономахова рода. Новые неудовольствия ускорили явное началовражды. Меньшие сыновья умершего Глеба Рязанского жаловались Всеволоду настаршего брата, Романа, Святославова зятя: говорили, что он, следуявнушению тестя, отнимает их Уделы и презирает Великого Князя. Всеволод, уже не доброхотствуя Князю Черниговскому, вступился за них,встреченный ими в Коломне, пленил там Святославова сына, Глеба; разбилпередовой отряд Романов на берегах Оки, взял город Борисов, осадил Рязаньи заключил мир. Роман и братья его признали Всеволода общим их покровителем, довольныеУделами, которые он назначил для каждого из них по верховной воле своей. Князь Черниговский, раздраженный пленением сына, хотел не толькоотмстить за то, но и присвоить себе, счастливым успехом оружия, лестноепервенство между Князьями Российскими. Еще Всеволод не имел правАндреевых, утвержденных долговременною славою; не имел и силыБоголюбского: ибо Смоленск, область Кривская и Новгород не помогали ему.Святослав надеялся смирить его, но желал прежде вытеснить Рюрика и Давидаиз области Киевской, чтобы господствовать в ней единовластно. СмертьМстислава Храброго и Олега Северского, их зятя, казалась ему случаемблагоприятным: уверенный в дружелюбии Олеговых братьев, Игоря и Всеволода;выдав племянницу за Князя Переяславского, Владимира Глебовича, и называясьпокровителем сего юноши, он дерзнул на гнусное коварство, рассуждая, чтовсе способы вредить Мономаховым потомкам согласны с уставом праведноймести и что ближайшие из них должны быть ее первым предметом. Не имея всамом деле никаких причин жаловаться на Ростиславичей - которые жили с ниммирно и вместе отразили набег Хана Половецкого, Кончака - Святославвздумал схватить Давида на звериной ловле в окрестностях Днепра; сказал отом единственно жене и главному из любимцев, именем Кочкарю; тайно собралвоинов и нечаянно ударил на стан Давидов. Сей Князь, изумленныйзлодейством, бросился в лодку с супругою и едва мог спастися, осыпаемый сберега стрелами. Он ушел в Белгород к Рюрику; а Святослав, неудачнообнаружив свой умысел, призвал всех родственников на совет в Чернигов."Вижу теперь горестную необходимость войны, - сказал ему Игорь Северский:- но ты мог бы прежде сохранить мир. Впрочем, мы готовы повиноваться тебе,как нашему отцу, желая усердно твоего блага". Между тем Рюрик, слыша, чтоСвятослава нет в Киеве, занял сию столицу, требовал помощи от КнязейВолынских и велел Давиду ехать в Смоленск к Роману, чтобы вместе с нимвзять нужные меры для безопасности сего Княжения. Но Давид уже не засталбрата живого. Роман скончался, известный более мирными, кроткимисвойствами, нежели воинским духом. Летописцы сказывают, что он имел наружность величественную и редкоемилосердие; терпел от граждан Смоленских многие досады и мстил им толькоблагодеяниями; не обманывал Князей, нежно любил братьев, славилсянабожностию: соорудил Великолепную церковь Св. Иоанна, украсил онуюзолотом и финифтью. Давид наследовал престол Смоленский. [1181 г.] В надежде управиться и с Ростиславичами и с Великим КняземСвятослав, наняв множество Половцев, оставил часть войска с братом своимЯрославом в Чернигове, чтобы действовать против Рюрика и Давида; а сам сглавною силою вступил в область Суздальскую, соединился с Новогородцами наустье Тверцы, опустошил берега Волги и шел к Переяславлю. За 40 верст отсего города стоял Всеволод с полками Суздальскими, Рязанскими, Муромскимив стане, укрепленном природою: между крутоберегою Вленою, ущельями игорами. Неприятели видели друг друга и пускали чрез реку стрелы. ВоиныСвятославовы желали битвы, Суздальские также: последние были удерживаемыВеликим Князем, а первые неприступностию места. Прошло более двух недель.Чтобы сделать тревогу в стане Черниговцев, Всеволод послал КнязейРязанских ударить на них сбоку. Внезапность нападения имела успех толькомгновенный: брат Игоря Северского принудил Рязанцев бежать и взял у нихнемалое число пленников. Напрасно ожидав нового нападения, Святославотправил к Великому Князю своего Духовника с такими словами: "Брат и сынмой! Имев искреннее удовольствие служить тебе советом и делом, мог ли яожидать столь жестокой неблагодарности? В возмездие за сии услуги ты неустыдился злодействовать мне и схватил моего сына. Для чего же медлишь? Яблиз тебя: решим дело судом Божиим. Выступи в поле, и сразимся на той илидругой стороне реки". Всеволод не ответствовал, задержал Послов и велел отвезти их вВладимир, желая, чтобы Князь Черниговский в досаде своей отважился набитву, для себя невыгодную, и перешел за реку. Святослав не трогался сместа. Весна наступила: боясь распутья, он решился оставить часть обоза истан в добычу неприятелю, впрочем, не хотевшему за ним гнаться; сжегДмитров, место Всеволодова рождения, и прибыл весновать в Новгород, гдежители встретили его как победителя, называя именем Великого. Ярополк,прежде изгнанный ими в удовольствие Всеволоду, находился с ЧерниговскимКнязем: они вторично приняли его к себе и дали ему в Удел Торжок, чтобыохранять их восточные области. Святослав, изведав воинскую осторожность Всеволода, уже не хотелвозобновить неприятельских действий в Великом Княжении Суздальском: онвелел брату, Ярославу, выступить из Чернигова и соединился с ним вобластях Кривских, где Васильковичи, Всеслав Полоцкий и БрячиславВитебский вместе с другими Князьями волею или неволею объявили себядрузьями Святослава; каждый привел к нему свою дружину, а Всеслав Литву иЛивонцев. Ростиславичи и Киев были предметом сего ополчения. Один КнязьДруцкий, Глеб, сын умершего Рогволода, не изменил Давиду Смоленскому,который думал защитить его, но, видя превосходную силу врагов, удалился отбитвы. Святослав обратил в пепел внешние укрепления Друцка и, не теряявремени, шел к Киеву, сопровождаемый толпами Половцев. Сие-то гибельноеобыкновение, в войнах междоусобных дружиться с иноплеменными хищниками ипризывать их для ужасных злодейств в недра государства, всего болееобесславило Князей Черниговских в нашей древней истории и было одною изпричин народной любви к Мономаховым потомкам, которые дотоле гнушалисьоным (если исключим Георгия Долгорукого) и, следуя наследственнымправилам, отличались Великодушием. Так поступил и Рюрик. Не имея способов защитить Киев, он выехал вБелгород, умел внезапно разбить Половцев, предводимых Игорем Северским, ивоспользовался робостию Святослава для заключения мира: признал егостарейшим; отказался от Киева, удержав за собою все другие городаДнепровские, и клялся искренно быть верным другом Черниговских Князей сусловием, чтобы они, подобно ему, служили щитом для южной России и недавали варварам пленять Христиан. Вероятно, что Рюрик старался примирить Святослава с Великим Князем:Новгород, быв основанием их вражды, подал им и способ прекратить оную.Ярополк, ненавидя Всеволода, не мог жить спокойно в Торжке и беспрестаннотревожил границы Суздальские. Всеволод осадил его. Предвидя свою участь,граждане оборонялись мужественно долее месяца; не имея хлеба, питалиськониною: наконец голод заставил их сдаться. Ярополк, раненный стрелою вовремя осады, был заключен в цепи, а город сожжен вторично; жителей отвелипленниками в Владимир. Войско Новогородское находилось тогда с Святославомв земле Кривской: оно спешило назад защитить собственную. Но чиновники играждане, переменив мысли, уже хотели искать милости Всеволодовой.Рассуждая, что дружба Государя соседственного, юного, могущественного,твердого душою, выгоднее дружбы Черниговского Князя, слабодушного,легкомысленного и притом удаленного от пределов Новогородских, они выслалиСвятославова сына и требовали, чтобы Всеволод, оставив вражду, дал имправителя. Он немедленно возвратил свободу пленным жителям Торжка, и своякего, Ярослав Владимирович, внук Мстислава Великого, приехал из СуздаляКняжить в Новгород. Достигнув, таким образом, цели своей - то естьприсоединив область Новогородскую ко владениям Мономахова дома - Всеволодс честию отпустил Глеба Святославича к отцу, не мешал последнемугосподствовать в Киеве и, возобновив старую с ним дружбу, выдал своячину,Княжну Ясскую, за его меньшего сына; а Глеб Святославич женился на дочериРюриковой. Внутреннее междоусобие прекратилось: начались войны внешние. Подобно Андрею смотря с завистию на цветущуюхудожествами и торговлею Болгарию, Всеволод желал овладеть ею и звалдругих Князей к содействию. Война с неверными казалась тогда во всякомслучае справедливою: Святослав прислал сына своего, Владимира, к ВеликомуКнязю, радуясь, что он замыслил дело столь благоприятное для честиРоссийского оружия. Князья Рязанские, Муромский и сын Давида Смоленского также участвовалив сем походе. Рать союзников плыла Волгою до Казанской Губернии, оставилаладии близ устья Цывили, под стражею Белозерских воинов, и шла далее сухимпутем. Передовой отряд, увидев вдали конницу, готовился к битве; но мнимыенеприятели оказались Половцами, которые также воевали Болгарию и хотелислужить Всеволоду. Вместе с ними Россияне осадили так называемый Великийгород в земле Серебряных Болгаров, как сказано в летописи. Юный племянникВсеволодов, Изяслав Глебович, брат Князя Переяславского, не хотел ждатьобщего приступа и между тем, как Бояре советовались в шатре у ВеликогоКнязя, один с своею дружиною ударил на Болгарскую пехоту, стоявшую вукреплении пред городом; пробился до ворот, но, уязвленный стрелою всердце, пал на землю. Воины принесли его в стан едва живого. Сей случайспас город: ибо Великий Князь, видя страдание любимого, мужественногоплемянника, не мог ревностно заниматься осадою и в десятый день, заключивмир с жителями, отступил к ладиям, где Белозерцы до его прибытия одержалипобеду над соединенными жителями трех городов Болгарских, хотевшихистребить суда Россиян. Там Изяслав скончался, и Всеволод с горестиювозвратился в столицу, отправив конницу в Владимир чрез землю Мордвы(нынешнюю Симбирскую и Нижегородскую губернии). В сие время Россия западная узнала новых врагов, опасных и жестоких.Народ Литовский, в течение ста пятидесяти лет подвластный ее Князьям,дикий, бедный, платил им дань шкурами, даже лыками и вениками.Непрестанные наши междоусобия, разделение земли Кривской и слабостькаждого Удела в особенности дали способ Литовцам не только освободиться отзависимости, но и тревожить набегами области Российские. Трубя в длинныесвои трубы, они садились на борзых лесных коней и, как лютые звери,стремились на добычу: жгли селения, пленяли жителей и, настигаемыеотрядами воинскими, не хотели биться стеною: рассыпаясь во все стороны,пускали стрелы издали, метали дротики, исчезали и снова являлись. Так сииграбители, несмотря на зимний холод, ужасно опустошили Псковскую область. Новогородцы, не успев защитить ее, винили в том своего Князя, ЯрославаВладимировича, и на его место - кажется, с согласия Всеволодова - призвалик себе из Смоленска Давидова сына, Мстислава. В России южной Князья соединили силы, чтобы смирить Половцев: СвятославКиевский, Рюрик с двумя племянниками, Владимир Нереяславский (внукДолгорукого), Глеб Юрьевич Туровский (правнук Святополка-Михаила) с братомЯрославом Пинским, Всеволод и Мстислав, сыновья Ярослава Луцкого, МстиславВсеволодкович Городненский и дружина Галицкого. Они пять дней искаливарваров за Днепром. Князь Владимир, начальник передового отряда, вступил в битву сПоловцами. "Мне должно наказать их за разорение моей Переяславскойобласти", - сказал он старейшему из Князей, Святославу Киевскому, и смелоустремился на многочисленные толпы неприятелей, которые заранее объявилиего и всех наших Воевод своими пленниками; но, устрашенные одним грознымвидом полку Владимирова, бежали в степи. Россияне на берегах Угла илиОрели взяли 7000 пленных (в том числе 417 Князьков), множество конейАзиатских и всякого оружия. Славный свирепостию Хан Половецкий, Кончак,был также разбит ими близ Хороля, несмотря на его самострельные,необыкновенной величины луки (едва натягиваемые пятьюдесятью воинами) и наискусство бывшего с ним бессерменина, или Харасского Турка, стрелявшегоживым огнем, как сказано в летописи; вероятно, Греческим, а может быть, ипорохом. Киевляне догнали сего хитреца в бегстве и представили Святославусо всеми его снарядами, но, кажется, не воспользовались оными. [1185 г.] Чрез несколько месяцев торжество Россиян обратилось вгоресть. Князья Северские, Игорь Новогородский, брат его ВсеволодТрубчевский и племянник их, не имев участия в победах Святослава,завидовали им и хотели еще важнейших; взяли у Ярослава ВсеволодовичаЧерниговского так называемых Ковуев - единоплеменных, как вероятно, сЧерными Клобуками - и пошли к Дону. Случившееся тогда затмение солнцаказалось их Боярам предзнаменованием несчастным. "Друзья и братья! -сказал Игорь: - Тайны Божественные никому не сведомы, а нам не миноватьсвоего рока". Он переправился за Донец. Всеволод, брат Игорев, шел изКурска иным путем: соединясь на берегах Оскола, войско обратилось к югу, крекам Дону и Салу, феатру блестящих побед Мономаховых. Кочующие тамварвары известили своих единоплеменников о сей новой грозе, представляяим, что Россияне, дерзнув зайти столь далеко, без сомнения хотятсовершенно истребить весь род их. Половцы ужаснулись и бесчисленнымитолпами двинулись от самых дальних берегов Дона навстречу смелым Князьям.Люди благоразумные говорили Игорю: "Князь! Неприятели многочисленны;удалимся; теперь не наше время". Игорь ответствовал: "Мы будем осмеяны,когда, не обнажив меча, возвратимся; а стыд ужаснее смерти". В первойбитве Россияне остались победителями, взяли стан неприятелей, ихсемейства; ликовали в завоеванных вежах и говорили друг другу: "Что скажуттеперь наши братья и Святослав Киевский? Они сражались с Половцами ещесмотря на Переяславль и не смели идти в их землю; а мы уже в ней, скоробудем за Доном, и далее в странах приморских, где никогда не бывали отцынаши; истребим варваров и приобретем славу вечную". Сия гордость витязеймужественных, но малоопытных и неосторожных, имела для них самые гибельныеследствия. Разбитые Половцы соединились с новыми толпами, отрезали Россиянот воды и в ожидании еще большей помощи не хотели сразиться копьями, тридня действуя одними стрелами. Число варваров беспрестанно умножалось.Наконец войско наших Князей открыло себе путь к воде: там Половцы со всехсторон окружили его. Оно билось храбро, отчаянно. Изнуренные кони худо служили всадникам: предводители спешились вместе своинами. Один раненый Игорь ездил на коне, ободряя их и сняв с себя шлем, чтобыони видели его лицо и тем Великодушнее умирали. Всеволод, брат Игорев,оказал редкое мужество и наконец остался без оружия, изломив свое копие имеч. Почти никто не мог спастися: все легли на месте или с Князьями былиотведены в неволю. В России узнали о сем бедствии, случившемся на берегахКаялы (ныне Кагальника), от некоторых купцов, там бывших. "Скажите в Киеве(говорили им Половцы), что мы теперь можем обменяться пленниками". Князья,Вельможи, народ оплакивали несчастных; многие лишились братьев, отцов,ближних сродников. Святослав Киевский ездил тогда в Карачев: на возвратномпути услышав печальную весть, залился слезами и сказал: "Я жаловался налегкомыслие Игоря: теперь еще более жалуюсь на его злосчастие". Он собралКнязей под Каневом, но распустил их, когда Половцы, боясь сего ополчения,удалились от границ России. Не хотев идти по следам Владетелей Северских,чтобы не иметь той же участи, Святослав был причиною новых бедствий: ибоварвары, успокоенные его робостию, снова явились, взяли несколько городовна берегах Сулы, осадили Переяславль. Мужественный Владимир Глебовичвстретил их под стенами и бился как Герой; кровь текла из ран его; дружинаослабевала. Видя опасность Князя любимого, все граждане вооружились и едваспасли Владимира, уязвленного тремя копьями. Половцы, взяв город Рим, илинынешний Ромен, опустошив множество сел близ Путивля и напомнив Россиянамбедственные времена Всеволода I или Святополка-Михаила, ушли, обремененныепленниками, в свои вежи. Но к утешению Северян, Игорь Святославичвозвратился. Он жил в неволе под надзиранием благосклонного к нему Хана Кончака;имел при себе слуг, Священника и мог забавляться ястребиною охотою. Одиниз Половцев, именем Лавер, вызвался бежать с ним в Россию. Князь Игорьответствовал: "Я мог уйти во время битвы, но не хотел обесславить себябегством; не хочу и теперь". Однако ж, убежденный советом верного своего Конюшего, Игорьвоспользовался темнотою ночи и сном варваров, упоенных крепким кумысом;сел на коня и в 11 дней приехал благополучно в город Донец. Сын егоВладимир, оставленный им в плену, женился там на дочери Хана Кончака ивозвратился к отцу через два года вместе с дядею Всеволодом (коегоназывают Летописцы Героем, или, по их словам, удалейшим из всехОльговичей, величественным наружностию, любезным душою). Сия гибельдружины Северской, плен Князей и спасение Игоря описаны со многимиобстоятельствами в особенной древней, исторической повести, украшеннойцветами воображения и языком стихотворства. В течение следующих осьми лет Половцы то мирились, то воевали сРоссиянами, имея успех и неудачи. Сии маловажные сшибки не представляютничего достопамятного для истории. Один сын Рюриков, юный Ростислав,отличался в оных мужеством и был грозою варваров, предводительствуяТорками и Берендеями, иногда верными стражами областей Киевских, иногдаизменниками: так их знаменитый чиновник, или Князек, именем Кунтувдей,оскорбленный Святославом, ушел к Половцам и долго грабил с ними селаднепровские. Чтобы обезоружить сего храброго наездника, Рюрик дал емугородок Дверен на берегах Роси. Народ благословлял согласие Рюрика сСвятославом, которые единодушно действовали для его внешней безопасности. Первый, женатый на сестре Князей Пинских, или Туровских, правнукеСвятополка-Михаила, старался быть защитником и сего края: он ходил свойском на Литву, как бы предвидя, что она будет для нашего отечества ещеопаснее Половцев. [1186-1187 гг.] Междоусобие Князей Рязанских нарушило внутренний мир испокойствие в России восточной. Глебовичи Роман, Игорь, Владимир умышлялина жизнь меньших братьев, Всеволода и Святослава, сперва тайно, а наконецосадили их в Пронске. Великий Князь был занят тогда новым походом ратисвоей на Болгаров; когда же Воеводы его возвратились оттуда с добычею и спленниками, он решился прекратить вражду злобных братьев. Напрасно Послыего благоразумно представляли им, что добрые Россияне и единокровныедолжны извлекать меч только на врагов иноплеменных. Роман, Игорь, Владимирответствовали гордо, что они не имеют нужды в советах и хотят бытьнезависимы. Обольщенный ими, Святослав изменил меньшему брату, Всеволоду,бывшему у Великого Князя, и сдал им Пронск, где находилось 300 человекдружины Владимирской. Роман взял их в плен вместе с женою, детьми, БоярамиВсеволода Глебовича. Сии безрассудные мятежники скоро увидели опасность истарались умилостивить Великого Князя. Они склонили Черниговского ЕпископаПорфирия (коего Епархия заключала в себе и Рязанскую область) быть ихходатаем; Послы Святослава Киевского и брата его также находились вВладимире для сего дела. Но Порфирий худо исполнил священную обязанностьмиротворца; действовал как переветник, раздражил Всеволода Георгиевичаковарством своим и тем умножил зло: ибо Великий Князь огнем и мечомопустошил землю Рязанскую, держась правила, как говорят Летописцы, что"война славная лучше мира постыдного". Сей год [1187] достопамятен кончиною Ярослава Владимирковича Галицкогои важными ее следствиями. Подобно отцу господствуя от гор Карпатских поустья Серета и Прута, он имел истинные государственные добродетели, редкиев тогдашние времена: не искал завоеваний, но, довольствуясь Своею немалою областию, пекся облагоденствии народа, о цветущем состоянии городов, земледелия; для тоголюбил тишину, вооружался единственно на обидящих и посылал рать с Боярами,думая, что дела гражданские еще важнее воинских для Государя; нанималполки иноплеменников и, спасая тем подданных от кровопролития, не жалелказны. В 1173 году он нанял у Поляков войско за 3000 гривен серебра:успехи торговли и мирной промышленности доставляли ему способ быть щедрымв таких случаях. Союзник Греческого Императора Мануила, покровительизгнанного Андроника, Ярослав считался одним из знаменитейших Государейсвоего времени, хвалимый в летописях вообще за мудрость и сильное,убедительное красноречие в советах, по коему Россияне прозвали егоОсьмомыслом. Сей миролюбивый Князь не находил мира только в недрахсемейства и не мог жить в согласии ни с супругою, ни с сыном: перваярешилась навсегда с ним расстаться и (в 1181 году) скончалась Монахинею вВладимире Суздальском у Всеволода, ее брата; а сын Ярославов, в третий разизгнанный отцом, напрасно искав пристанища у Князей Волынских,Смоленского, даже у Великого Князя, жил два года в Путивле у своего зятя,Игоря Северского, и хотя наконец, посредством Игорева старания, примирилсяс отцом, но, имея склонности развратные, непрестанно огорчал его. Темболее Ярослав любил меньшего, побочного сына, именем Олега, прижитого им снесчастною Анастасиею. Готовясь к смерти, он три дня прощался со всеми:Бояре, Духовные, граждане, самые нищие теснились во Дворце к одруумирающего. Изъявив чувства набожные и Христианские, смирение пред Богом илюдьми; назначив богатые вклады в церкви, в монастыри и велев раздатьчасть казны бедным, Ярослав объявил своим наследником Олега: Владимира женаградил только Перемышлем, взяв с него и с Бояр клятву исполнить сиезавещание. Но Бояре, едва предав земле тело Государя, изгнали Олега (ушедшего кРюрику в Овруч) и возвели Владимира на престол. Они раскаялись: ибо новый Государь, имея отвращение от дел, пил день иночь, презирал уставы Церкви и нравственности, женился вторым браком наПопадье; сверх того, удовлетворяя гнусному любострастию, бесчестил девиц исупруг Боярских. Негодование сделалось общим; в домах, на улицах и площадях народжаловался громогласно. В соседственной области Владимирской господствовалтогда Князь, известный мужеством, умом, деятельностию, Роман Мстиславич,который еще в летах нежной юности, под стенами Новагорода, смирив гордостьАндрея Боголюбского, заслужил тем внимание Россиян. Многими блестящимисвойствами достойный своего предка, Мономаха, он, к несчастию, жертвовалвластолюбию правилами добродетели и, будучи сватом Владимиру, веселилсяего распутством и народным озлоблением, ибо думал воспользоватьсяследствиями оного. Имея тайную связь с Галицкими Вельможами, Роман хотелоткрыть себе путь к тамошнему престолу и советовал им свергнуть Князя,столь порочного. Сии внушения не остались без действия. Волнение и шум в столице пробудили усыпленного негою Владимира. ДворКняжеский наполнился людьми; но заговорщики, не уверенные в согласиидобрых, терпеливых граждан, опасались возложить руку на Государя и, знаяего малодушие, послали сказать ему, чтобы он избрал супругу достойнейшую,выдал им Попадью для казни, правительствовал как должно или готовился кследствиям весьма несчастным. Их желание исполнилось: то есть устрашенныйВладимир бежал в Венгрию с женою, двумя сыновьями и наследственнымисокровищами. Бояре призвали Романа Княжить в Галиче. Плоды льстивых внушений и коварства оказались непрочными для сеговластолюбивого Князя. Бела, Король Венгерский, не уступая ему в коварстве,осыпал Владимира ласками, дружескими уверениями и немедленно выступил кГаличу со всеми силами, чтобы смирить мятежных подданных, как говорил он,и возвратить престол изгнаннику. Давно Короли Венгерские, быв и друзьями инеприятелями мужественных, умных Князей Галицких, от Василька до Ярослава,завидовали их стране плодоносной, богатой также минералами и в особенностисолью, которая издревле шла в южную Россию и в соседственные земли. Белаобрадовался случаю присоединить такую важную область к Венгрии. Еще Романне утвердился на новом престоле; многие граждане и Вельможи ему недоброхотствовали, ибо опасались его крутого нрава и гордого самовластия.Сведав, что Венгры сходят с гор Карпатских, он успел только захватитьказну и выехал из Галича с Боярами, ему преданными. Король без сопротивления вошел в столицу. Уже Владимир, изъявляяблагодарность добрым союзникам, думал, что они могут идти обратно; новероломный Бела вдруг объявил своего сына, Андрея Королем Галицким, ссогласия лекгомысленных Бояр, обольщенных его уверениями, что Андрей будетцарствовать по их уставам и воле. Сего не довольно: Бела, отняв у Владимира и сокровища и свободу,возвратился с ним в Венгрию как с пленником. Коварство Белы торжествовало: Романово было наказано. Сей Князь,отправляясь господствовать в Галиче, уступил всю область Волынскую брату,Всеволоду Мстиславичу Бельзскому, который уже не хотел впустить его вгород Владимир: затворил ворота и сказал: "Я здесь Князь, а не ты!" Изумленный Роман -лишась таким образом и приобретенной и наследственной области - искалзащиты у Рюрика и Ляхов. Первый был ему тестем, а Государь Польский,Казимир Справедливый, дядею по матери. Брат Казимиров, Мечислав Старый,без успеха приступал к Владимиру, желая возвратить сей город любимому имиплемяннику. Без успеха также ходил Роман с дружиною тестя в землюГалицкую: жители и Венгры отразили его. Наконец Рюрик угрозами принудилВсеволода Мстиславича отдать Владимирское Княжение старшему брату. [1189 г.] Князья наши не думали вступиться за несчастного ВладимираГалицкого - посаженного Королем Белою в каменную башню, - но с прискорбиемвидели иноплеменников господами прекраснейшей из областей Российских.Между тем хитрый Бела, имея дружелюбные сношения с Святославом Киевским,старался уверить его в своем бескорыстии и даже обещал со временем отдатьему Галич; а Святослав, вопреки условиям тесного союза, заключенного им сРюриком, тайно послал одного из сыновей к Королю для переговоров. Рюриксведал и досадовал. Приняв совет Митрополита, они согласились было изгнатьВенгров из Галича; но Святослав, уступая Рюрику сие Княжение, требовалОвруча, Белагорода и всех других областей Днепровских. Рюрик не хотелтого, и Галич остался за Венграми, впрочем, ненадолго. Сын Князя Иоанна Берладника, умершего в Фессалонике, двоюродныйплемянник Ярослава Галицкого, именем Ростислав, подобно отцу скитался изземли в землю и нашел пристанище в Смоленске. Он имел друзей в отечестве,где народ, неохотно повинуясь иноземным властителям, и некоторые Боярежелали видеть его на престоле. По согласию с ними Ростислав, уехав отДавида Смоленского, с малым числом воинов явился пред стенами Галича, внадежде, что все граждане к нему присоединятся. Но Андрей оградил себяполками Венгерскими, взял с жителей, волею и неволею, присягу в верности ивообще такие меры, что сын Берладников вместо друзей встретил там однихврагов многочисленных. Видя неудачу, измену или робость Галичан, Ростиславне думал спасаться бегством; сказал дружине: "Лучше умереть в своемотечестве, нежели скитаться по чужим землям; предаю суду Божию тех,которые меня обманули" - и бросился в средину неприятелей. Тяжелораненный, он упал с коня и был привезен в столицу, где народ, тронутый егожалостною судьбою, хотел возвратить ему свободу. Чтобы утишить мятеж,Венгры, как сказано в летописи, приложили смертное зелие к язвеРостислава, и сей несчастный Князь, достойный лучшей доли, скончался, имевтолько время удостовериться в народной к нему любви; а граждане, изъявивоную, раздражили своего Короля. Правление Андреево, дотоле благоразумное,снисходительное, обратилось в насилие. Венгры мстили Галичанам какизменникам, нагло и неистово: отнимали жен у супругов, ставили коней вдомы Боярские, в самые церкви; позволяли себе всякого рода злодейства.Народ вопил, с нетерпением ожидая случая избавиться от ига: онпредставился. Владимир Галицкий, заключенный с женою и с детьми у Короля Венгерского,нашел способ уйти: изрезал шатер, поставленный для него в башне, свил изхолста веревки, спустился по оным вниз и бежал к Немецкому Императору,Фридерику Барбаруссе. Так сын Ярослава Великого искал некогдапокровительства Императора Генрика IV; но привез сокровища в Германию, аВладимир мог только обещать и действительно вызвался ежегодно платитьФридерику 2000 гривен серебра, буде его содействием отнимет Галич уВенгров. Император - неизвестно, каким образом - знал Великого КнязяСуздальского и весьма ласково принял Владимира, слыша, что он сынВсеволодовой сестры. Хотя, занятый тогда важным намерением ратоборствоватьв Палестине с Героем Востока, Саладином, Фридерик не мог послать войска кберегам Днестра, однако ж дал Владимиру письмо к Казимиру Справедливому,которое имело счастливое для изгнанника действие: ибо сей Монарх Польский,завидуя Венграм в приобретении земли Галицкой и ведая, сколь их господствопротивно ее жителям, не отказался от предлагаемой ему чести бытьпокровителем несчастного Князя, вероломно обманутого Белою; надеялся наГаличан и не обманулся. Быв недовольны правлением Владимировым, они ещегораздо более ненавидели Венгров; и когда услышали, что сей Князь сВоеводою Краковским, знаменитым Николаем, идет к их границам: то всеединодушно восстали, изгнали Андрея и встретили Владимира с радостию; аБеле остался стыд и титул Короля Галицкого, с 1190 года употребляемый вего грамотах. Еще не миновались опасности для Владимира: худо верябескорыстию Поляков, боясь Венгров, Романа Волынского и собственногонарода, он прибегнул к дяде, Великому Князю, не хотев дотоле искать в неммилости; смиренно винился, обещал исправиться и писал к нему: "Будь моимотцом и Государем: я Божий и твой со всем Галичем; желаю тебеповиноваться, но только тебе одному". Сие покровительство, согласное сдолгом родства, было лестно и для гордости Всеволода, который, взяв оноена себя, известил о том всех Князей Российских и Казимира: после чегоВладимир мог безопасно господствовать до самой смерти. Чтимый внутри и вне России, Всеволод хотел искреннего взаимногодружелюбия Князей и старался утвердить оное новым свойством, выдав дочьсвою за племянника Святославова, - другую, именем Верхуславу, заРюриковича, мужественного Ростислава, а сына своего Константина, ещедесятилетнего, женив на внуке умершего Романа Смоленского. Юность лет непрепятствовала брачным союзам, коих требовала польза государственная.Верхуслава также едва вступила в возраст отроковицы, когда родителипослали ее к жениху в Белгород. Сия свадьба была одною из Великолепнейших,о коих упоминается в наших древних летописях. За невестою приезжали вВладимир шурин Рюриков, Глеб Туровский, и знатнейшие Бояре с супругами,щедро одаренные Всеволодом. Отменно любя Верхуславу, отец и мать дали еймножество золота и серебра; сами проводили милую, осьмилетнюю дочь дотретьего стана и со слезами поручили сыну Всеволодовой сестры, которыйдолжен был, вместе с первыми Боярами Суздальскими, везти невесту. ВБелогороде Епископ Максим совершал обряд венчания, и более двадцати Князейпировали на свадьбе. Рюрик, следуя древнему обычаю, в знак любви отдал снохе город Брагин.Сей Князь, тесть Игорева сына, жил в мире со всеми Ольговичами и в случаеспоров о границах или Уделах прибегал к посредству Всеволодову. Так,Святослав (в 1190 году) желал присвоить себе часть Смоленских владений; ноРюрик и Давид вместе с Великим Князем обезоружили его, представляя, что онвзял Киев с условием не требовать ничего более и забыть споры, бывшие приВеликом Князе Ростиславе; что ему остается или исполнить договор, илиначать войну. Святослав дал им слово впредь не нарушать мира и сдержалоное, довольный честию первенства между Князьями южной России. УступивЧернигов брату, Ярославу Всеволодовичу, а Рюрику знатную часть Киевскойобласти, не имея ни Переяславля, ни Волыни, он не мог равняться силою сдревними Великими Князьями, но подобно им именовался Великим и восстановилнезависимость Киева. Всеволод Георгиевич уважал в Святославе опытногостарца (власы седые были тогда правом на почтение людей); предвидя егоблизкую кончину, удерживал до времени свое властолюбие и терпел некоторуюзависимость могущественной области Суздальской от Киева по делам церковным. Вместе с народом или знаменитыми гражданами избирая Епископов дляРостова, Суздаля, Владимира, но посылая их ставиться к МитрополитуНикифору, преемнику Константинову, он всегда отправлял Послов и кСвятославу, требуя на то его Княжеского соизволения: ибо власть Духовнаябыла тесно связана с гражданскою, и Митрополит действовал согласно сжеланием Государя. Никифор хотел нарушить сей устав в России, самовластнопосвятив в Епископы Суздалю одного Грека; но Всеволод не принял его, иМитрополит поставил иного, назначенного Великим Князем и одобренногоСвятославом. - Между тем, желая приближиться к древней столице, Всеволодвозобновил город Остер, разрушенный Изяславом Мстиславичем: ТиунСуздальский приехал туда властвовать именем Князя. Южный Переяславль такжезависел от Всеволода, который отдал его, по смерти Владимира Глебовича,другому племяннику, Ярославу Мстиславичу. Вся Украина, по словамЛетописца, оплакала сего мужественного Владимира, ужасного для Половцев,доброго, бескорыстного, любившего дружину и любимого ею. Когда почти вся Россия наслаждалась тишиною, Смоленская и Новогородскаяобласть представляют нам ужасы мятежа и картину воинской деятельности.Давид Ростиславич, господствуя в Смоленске, не был любим народом. Не имеятвердых государственных законов, основанных на опыте веков, Князья иподданные в нашем древнем отечестве часто действовали по внушениюстрастей; сила казалась справедливостию: иногда Государь, могущественныйусердием и мечами дружины, угнетал народ; иногда народ презирал волюГосударя слабого. Неясность взаимных прав служила поводом к мятежам, иСмоляне, однажды изгнав Князя, хотели и вторично утвердить народную властьтаким же делом. Но Давид был смел, решителен; не уступил гражданам и нежалел их крови; казнил многих и восстановил порядок. Сын Давидов, Мстислав, года два Княжил спокойно в Новегороде; вместе сотцом ходил воевать Полоцкую область и заключил мир с ее жителями, которыевстретили их на границе с дарами. При сем же Князе Новогородцы, опустошивчасть Финляндии, привели оттуда многих пленников. Но дух раздора незамедлил обнаружиться в республике: народ возненавидел некоторых знатныхграждан, осудил на смерть, бросил с моста в Волхов. Юный Мстислав непредупредил зла и казался слабым. В вину ему поставили, может быть, игибель чиновников, ездивших тогда для собрания дани в Заволочье в странуНечерскую и Югорскую, где Новгород господствовал и давал законы народамполудиким, богатым драгоценными звериными кожами: сии чиновники и товарищиих были убиты жителями, хотевшими освободиться от ига Россиян. Вследствиетого и другого происшествия Новогородцы изгнали Мстислава, прибегнулиопять ко Всеволоду и желали вторично иметь Князем свояка его, ЯрославаВладимировича. Теснейшая связь с могущественным Государем Суздальскимобещала им столь важные выгоды для внутренней торговли, что онисогласились забыть прежнюю досаду на Ярослава и целые девять лет терпелиего как в счастливых, так и в неблагоприятных обстоятельствах. Первый годЯрославова Княжения, или 1188, ознаменовался чрезвычайною хлебноюдороговизною (четверть ржи стоила более двух нынешних серебряных рублей) иважною ссорою с Варягами, Готландцами и другими народами Скандинавскими.Новогородцы задержали их купцов, разослали по темницам; не пустили своихза море; отправили назад Послов Варяжских и не хотели с нимидоговариваться о мире. Шведские Летописцы сказывают, что в сей годРоссияне, соединясь с жителями Эстонии и Корелами, приходили на судах вокрестности Стокгольма, убили Архиепископа Упсальского, взяли 14 июлядревний торговый город Шведский Сигтуну, опустошили его так, что он уженавеки утратил свое прежнее цветущее состояние, и вместе со многимидрагоценностями похитили серебряные церковные врата, которыми украсиласьСоборная церковь Новогородская. Недовольные тогда Варягами, Новогородцымогли возбудить Эстонцев к опустошению приморской Швеции; могли дать им инекоторых воинов: но участие Россиян в сем предприятии, без сомнения, былоне важно, когда современные Летописцы наши о том не упоминают, описываяобстоятельно малейшие военные действия их времени; например, какПсковитяне (в 1190 году) разбили сих самых Эстонцев, которые на семишнеках, или судах, приходили грабить в окрестностях тамошнего озера; какНовогородцы с Корелами (в 1191 году) воевали бедную землю Финнов, жгли тамселения, истребляли скот. Тогда же Ярослав Владимирович, имев на границесвидание с Князьями Кривскими, или Полоцкими, согласился вместе с нимиидти зимою на Литву или Чудь; богато одаренный союзниками, возвратился вНовгород и, по условию вступив в Ливонскую землю, взял Дерпт, множествопленников и всякого роду добычи. В следующий год, летом, сей Князь самостался во Пскове, а двор его, или дружина, с отрядом Псковитян завоевалиМедвежью Голову, или Оденпе, распространив огнем и мечом ужас вокрестностях. Тогдашнее состояние Чудского народа было самое несчастное: Россияне, ссылаясь на древние права свои, требовали от него дани, аШведы перемены закона. Папа Александр III торжественно обещал СевернымКатоликам вечное блаженство, ежели язычники Эстонские признают в немАпостольского Наместника: с Латинскою Библиею и с мечем Шведы выходили навосточные берега моря Балтийского и наказывали идолопоклонников за ихупорство в заблуждениях язычества. Россияне - Новогородцы, Кривичи -изъявили менее ревности к обращению неверных и не хотели насилиемпросвещать людей; но считали жителей Эстонии и Ливонии своими подданными,наказывая их как мятежников, когда они желали независимости. В сие время,по сказанию древнейшего Летописца Ливонского, славился могуществом КнязьПолоцкий Владимир: он господствовал до самого устья Двины, и власть егонад южною Чудскою землею была вообще столь известна, что благочестивыйстарец Меингард, усердный Немецкий Католик, приехав около 1186 года скупцами Немецкими в Ливонию, просил у него дозволения мирно обращатьтамошних язычников в Христианство: на что Владимир охотно согласился идаже отпустил Меингарда с дарами из Полоцка, не предвидя вредныхследствий, которым скоро надлежало открыться для Россиян от властолюбияПап и Духовенства Римского. Меингард имел успех в важном деле своем: основал первую Христианскуюцерковь в Икскуле вместе с маленькою крепостию (недалеко от нынешнейРиги); учил язычников Закону и военному искусству для их безопасности;крестил волею и неволею; одним словом, утвердил там Веру Латинскую. Новогородцы, желая отмстить народу Югорскому за убиение их собирателейдани, в 1193 году послали туда Воеводу с дружиною довольно многочисленною.Жители, хотя свирепые обычаем и дикие нравами, имели уже города. Воевода,взяв один из оных, пять недель стоял под другим, терпя нужду в съестныхприпасах. Осажденные уверяли его в своей покорности, называли себяНовогородскими слугами и несколько раз обещали вынести обыкновенную дань:соболей, серебро (что, как надобно думать, получали они меною отдальнейших народов Сибирских). Неосторожный Воевода, приглашенный ими,въехал в город с двенадцатью чиновниками и был изрублен в куски; такую жеучасть имели и другие 80 Россиян, вошедшие за ними. На третий день, Декабря 6, жители сделали вылазку и почти совсемистребили осаждающих, изнуренных голодом. Спаслося менее ста человек,которые, долгое время скитаясь по снежным пустыням, не могли дать о себеникакой вести Новогородцам, беспокойным о судьбе их, и возвратились ужечрез 8 месяцев. Вместо того, чтобы идти в храм и благодарить Небо, спасшееих от погибели, сии несчастные вздумали судиться пред народом, обвинялидруг друга в измене, в тайном сношении со врагами во время осады городаЮгорского. Дело, весьма неясное, кончилось убиением трех граждан ивзысканием пени с иных, мнимых преступников. [1194-1195 гг.] Всеволод Суздальский и Святослав Киевский держалиравновесие Государства: Новгород, Рязань, Муром, Смоленск, некоторыеобласти Волынские и Днепровские, подвластные Рюрику, признавали Всеволодасвоим главою: Ольговичи и Владетели Кривские повиновались Святославу,который, несмотря на то, чувствовал превосходство сил на стороне ВеликогоКнязя и, следуя внушениям благоразумия, свойственного опытной старости, недерзал явно ему противоборствовать. Так, имея ссору о границах с КнязьямиРязанскими и готовый вместе с другими Ольговичами объявить им войну, он немог начать ее без дозволения Всеволодова: требовал оного, не получил идолжен был мирно возвратиться из Карачева. На сем пути Святослав занемог:чувствуя сильную боль в ноге, летом ехал в санях до реки Десны, где сел влодку; из Киева немедленно отправился в Вышегород: облил слезами ракуСвятых Мученников, Бориса и Глеба; хотел поклониться там гробу отцасвоего, но видя дверь сего придела запертою, спешил возвратиться ксупруге. Он жил только неделю; мог еще однажды выехать из дворца к обедне;слабел, едва говорил и лежал наконец в усыплении; за несколько же часов досмерти вдруг поднялся на одре и спросил у супруги: когда будут Маккавеи? -день, в который умер отец его. В Понедельник, ответствовала Княгиня."Итак, мне не дожить!" - сказал он. Княгиня думала, что ему привиделсясон, и хотела знать оный. Святослав не ответствовал ей, громко читая: верую во единого; отправилгонца за Рюриком, велел постричь себя в Монахи и преставился...Непостоянный от юности, некогда друг и предатель Мстиславичей, Мономаховыхвнуков; то враг, то союзник Долгорукого и дядей своих, ЧерниговскихВладетелей; жертвуя истинными государственными добродетелями,справедливостию, честию, выгодам политики личной; бессовестный в отношениине только к Мономахову потомству, но и к своим единокровным, сей Князьимел однако ж достоинства: ум необыкновенный, целомудрие, трезвость, всюнаружность усердного Христианина и щедрость к бедным. Имя Государя Киевского, напоминая знаменитость древних Князей Великих,доставляло ему уважение от Монархов соседственных. Бела Венгерский искалего дружбы: сильный Казимир также. Женив сына, именем Всеволода Чермного,на дочери Казимировой, Марии (скоро умершей Инокинею в Киевском, еюоснованном монастыре Св. Кирилла), Святослав помолвил внуку, Евфимию, дочьГлебову, за Греческого Царевича (может быть, Исаакиева сына, Алексия IV) ине дожил до ее брака, успев единственно выслать Бояр навстречу кИмператорским сановникам, ехавшим за невестою. Вероятно, что Рюрик уступил Святославу Киев единственно по его смерти ичто Всеволод утвердил сей договор, известный Князьям, Вельможам игражданам. Любимый вообще за свою приветливость, Рюрик был встреченнародом и Митрополитом со крестами; а Великий Князь прислал Бояр возвестиего на трон Киевский, желая тем ознаменовать зависимость оного отГосударей Суздальских, хотя Рюрик, подобно Святославу, также называлсяВеликим Князем и самовластно располагал городами Днепровскими. Он звал ксебе брата, Давида Смоленского, чтобы вместе с ним назначить Уделы своимсыновьям и Владимировичам, внукам Мстислава Великого. Давид провел для того несколько дней в Киеве, посвященных деламгосударственным и весельям. Рюрик, сын его Ростислав Белогородский иКиевляне давали ему пиры. Давид также угостил их. Берендеи, Торки, самые Монахи пировали у сегоКнязя; и между тем, как роскошь изливала свой тук на Княжеских трапезах,благотворительность не забывала и нищих. Обычай достохвальный: тогда небыло праздника для богатых без милостыни для бедных. Вообще сии народныеугощения, обыкновенные в древней России, установленные в началегражданских обществ и долго поддерживаемые благоразумием государственным,представляли картину, можно сказать, восхитительную. Государь, какистинный хозяин, подчивал граждан, пил и ел вместе с ними; Вельможи,Тиуны, Воеводы, знаменитые Духовные особы смешивались с бесчисленнымитолпами гостей всякого состояния; дух братства оживлял сердца, питая в нихлюбовь к отечеству и к Венценосцам. Признав Всеволода старшим и главою Князей, Рюрик имел в нем надежногопокровителя; однако ж искал еще другой опоры и, будучи тестем РоманаМстиславича Волынского, отдал ему пять городов Киевских: Торческ, Канев,Триполь, Корсунь и Богуслав. Всеволод оскорбился. "Я старший в Мономаховомроде, - велел он сказать Рюрику: - кому обязан ты Киевом? Но забывая меня,отдаешь города иным младшим Князьям. Не оспориваю власти твоей:господствуй и делись оною с друзьями! Увидим, могут ли они защитить тебя!" Желая умилостивить Всеволода, сватего предлагал ему особенный Удел в Киевской области; но Великий Князьтребовал для себя городов, отданных Мстиславичу. В сомнении и нерешимостиРюрик призвал на совет Никифора Митрополита; с одной стороны не хотелнарушить слова своего в рассуждении зятя, а с другой боялся Всеволода. "Мыпоставлены от Бога мирить Государей в земле Русской, - ответствовалМитрополит: - всего ужаснее кровопролитие. Исполни волю старейшего Князя.Если Мстиславич назовет тебя клятвопреступником, то я беру грех на себя; аты можешь удовольствовать зятя иными городами". Сам Роман изъявил согласиевзять другую область или деньги в замену Удела, и распря прекратилась; нокогда Всеволод, отправив Наместников в города Днепровские, подарил Торческзятю своему, Рюрикову сыну: Волынский Князь вознегодовал на тестя, считаясебя обманутым; не хотел жить с его дочерью; принуждал бедную супругуудалиться в монастырь и вступил в дружбу с Ярославом Черниговским, советуяему завоевать Киев. Тогда Рюрик, обличив зятя в умыслах неприятельских ивелев повергнуть пред ним грамоты крестные, обратился к ВсеволодуГеоргиевичу. "Государь и брат! - сказали Послы его. - Романко изменил нами дружится со врагами Мономахова племени. Вооружимся и сядем на коней!" Предвидя, что Великий Князь вступится за Рюрика, Мстиславич искалсоюзников в Польше, где юные сыновья Казимировы готовились отразить дядю,властолюбивого Мечислава. Они сами имели нужду в помощи, и мужественныйРоман за них ополчился, говоря дружине своей, что услуга дает право навзаимную услугу и что, победив дядю, он будет располагать силамиблагодарных племянников. Уже войска стояли друг против друга. Мечиславтребовал мира, предлагая нашему Князю быть посредником. Бояре Российскиетакже не хотели кровопролития; но пылкий Князь, вопреки их совету, далзнак битвы. Польские Историки пишут, что он повелевал только одним крылом,а Воевода Краковский, Николай, другим и срединою. Сражались с утра довечера. Мечислав победил, и Роман, жестоко уязвленный, велел нести себя кпределам Волынии. Знаменитый Епископ Краковский, Фулько, ночью догнал егои заклинал возвратиться, боясь, чтобы неприятель не взял столицы. "Не имеяни силы в руках, ни воинов, отчасти убитых, отчасти рассеянных, могу либыть вам полезен?" - сказал ему Мстиславич; а на вопрос Епископа: что жделать? - ответствовал: "Защищать столицу, пока соберемся с силами". Романотправил из Владимира Послов в Киев; обезоружил тестя смиренным признаниемвины своей и чрез ходатайство Митрополита получил от Рюрика два города внаграждение. Великий Князь, Рюрик и брат его, Давид Смоленский, требовали отЧерниговского и всех Князей Олегова рода, чтобы они присягнули за себя иза детей своих никогда не искать ни Киева, ни Смоленска и довольствовалисьлевым берегом Днепра, отданным их прадеду, Святославу. Ольговичи не хотелитого. "Мы готовы, - говорили они чрез Послов Всеволоду Георгиевичу, -блюсти Киев за тобою или за Рюриком; но если желаешь навсегда удалить насот престола Киевского, то знай, что мы не Венгры, не Ляхи, а потомкиГосударя единого. Властвуйте, пока вы живы; когда ж вас не будет, древняястолица да принадлежит достойнейшему, по воле Божией!" Всеволод грозил им:они на все согласились; а Рюрик отпустил наемных Половцев и вдоказательство своего миролюбия обещал Ярославу Черниговскомуисходатайствовать ему у брата Витебск, где Княжил Василько Брячиславич,зять Давидов, племянник Всеслава Полоцкого. [1196 г.] Но Ольговичи нарушили клятвенный обет мира: не дождавшисьПослов ни Всеволодовых, ни Давидовых, с коими надлежало им во всемусловиться, в конце зимы выступили с войском к Витебску и начали грабитьСмоленскую область. Племянник Давида, Мстислав Романович, сват Великого Князя, хотелотразить их. Ольговичи имели время изготовиться к битве, соединились с КнязьямиПолоцкими, Васильком Володаревичем и Борисом Друцким; заняли выгодноеместо и притоптали снег вокруг себя, чтобы тем удобнее действоватьоружием. Мстислав вышел с полками из леса, напал стремительно и смял ратьЧерниговскую, над коею начальствовал Олег Святославич; но ВоеводаСмоленский, Михалко, в то же время бежал, не дерзнув сразиться сПолочанами, которые, видя Олега разбитого, ударили с тылу на полкиМстислава. Сей храбрый Князь, гнав Черниговцев, увидел себя окруженногоновыми рядами неприятелей и должен был сдаться. Зять Давидов, юный КнязьРязанский, и Ростислав Владимирович, внук Мстислава Великого, едва моглиспастися. Они принесли Смоленскому Князю весть о сем несчастии; а ЯрославЧерниговский, обрадованный блестящим успехом своего племянника и слыша,что жители Смоленска не любят Давида, хотел с новыми полками идти прямо ксему городу. Рюрик остановил его. "Ты не имеешь совести, - писал он к немуиз Овруча: - и так возвращаю тебе грамоты крестные, тобою нарушенные. Иди кСмоленску: я пойду к Чернигову. Увидим, кто будет счастливее". Ярославоправдывался, жалуясь на Давида и Князя Витебского; обещал без выкупаосвободить пленного Мстислава Романовича, требуя единственно того, чтобыРюрик отступил от союза с Великим Князем. "У нас дела общие, -ответствовал Рюрик: - буде искренно желаешь мира, то дай свободный путьмоим Послам чрез твою область ко Всеволоду и Давиду; мы все готовыпримириться". Но Ярослав, будучи коварным, считал и других таковыми; неверил ему; занял все дороги; препятствовал сообщению между областямиКиевскою, Смоленскою и Суздальскою. Началась война, или, лучше сказать,грабительство в пределах Днепровских. Отвергнув Великодушные правилаМономахова дому, Рюрик не устыдился нанять диких Половцев для опустошенияЧерниговских владений и полнил руки варварам, как сказано в летописи. Ольговичи имели союзников в Князьях Полоцких: те и другие считали себяугнетенными и старейшими Мономаховых наследников. Они нашли друга и междупоследними: мужественного Романа Волынского, который искал всех способоввозвыситься; следуя одному правилу быть сильным, не уважал никаких иных,ни родства, ни признательности. Обязанный благодеяниями тестя, он забылих: помнил только, что Рюрик взял у него назад города Днепровские.Отдохнув после несчастной битвы с Мечиславом Старым, Роман снова предложилсоюз Ольговичам и послал рать свою воевать область Смоленскую и Киевскую.Сие нечаянное нападение уменьшило на время затруднение Ярослава, нособственную область Романову подвергнуло бедствиям опустошения: с однойстороны Ростислав, сын Рюриков, а с другой племянник его, Мстислав, сынМстислава. Храброго, вместе с Владимиром Галицким пленили множество людейв окрестностях Каменца и Перемиля. Сам Рюрик остался в Киеве: ибо узнал,что Всеволод наконец решительно действует против Ольговичей, соединился сДавидом, с Князьями Рязанскими, Муромскими, с Половцами,-завоевал областьВятичей и думает вступить в Черниговскую. Ярослав видел себя в крайнейопасности; но, скрывая боязнь, изготовился к сильному отпору: укрепилгорода, нанял степных Половцев, оставил в Чернигове двух Святославичей, ирасположился станом близ темных лесов, сделав вокруг засеки, подрубив всемосты. Впрочем, ему легче было поссорить врагов своих хитростию, нежелисилою одолеть их: так он и действовал. Изъявляя вместе и миролюбие и неустрашимость, Ярослав послал сказатьВсеволоду: "Любезный брат! Ты взял нашу отчину и достояние. Желаешь ли загладитьнасилие дружбою? Мы любви не убегаем и готовы заключить мир согласно ствоею верховною волею. Желаешь ли битвы? Не убегаем и того. Бог и СвятыйСпас рассудят нас в поле". Всеволод хотел знать мнение Князей Смоленского,Рязанских и Бояр. Давид противился миру, говоря: "Ты дал слово моему братусоединиться с ним под Черниговом и там или разрушить власть коварныхОльговичей, или заключить мир общий; а теперь думаешь один вступить впереговоры? Рюрик не будет доволен тобою. Ты велел ему начать войну; длятебя он предал огню и мечу свою область. Можешь ли без него мириться?" То же говорили и Князья Рязанские; ноВсеволод, недовольный их смелыми представлениями, велел сказатьОльговичам, что соглашается забыть их вину, если они возвратят свободуМстиславу Романовичу, откажутся от союза с Романом Волынским и выгонятмятежного Ярополка, сего славного чудесным прозрением слепца, который,будучи взят в плен Великим Князем, ушел из неволи и жил в Чернигове.Ярослав не принял только одного условия, касательно Романа Волынского,желая быть и впредь его другом. Согласились во всем прочем и собыкновенными священными обрядами утвердили мир, к Великому огорчениюРюрика. Хотя Всеволод дал ему знать, что Ольговичи клялись никогда нетревожить ни Киевских, ни Смоленских областей; но Рюрик осыпал егоукоризнами. "Так поступают одни вероломные, - ответствовал сей Князь Всеволоду: -для тебя я озлобил зятя, отдав тебе города его; ты же заставил менявоевать с Ярославом, который лично не сделал мне зла и не искал Киева. Вожидании твоего содействия прошли лето и зима; наконец, выступаешь в полеи миришься сам собою, оставив главного врага, Романа, в связи сОльговичами и господином области, им от меня полученной". Следуя внушениюдосады, Рюрик отнял у Всеволода города Киевские и, тем оскорбив его,приготовил для себя важные несчастия, лишенный ВеликоКняжескогопокровительства. Всеволод без сомнения поступил в сем случаенесправедливо. Имея тайные намерения, он не хотел совершенного паденияЧерниговских Князей, чтобы не усилить тем Киевского и Смоленского, равнопротивных замышляемому им единовластию. Равновесие их сил казалось ему довремени согласнее с его пользою. Смирив Ольговичей и по-видимому защитив союзников, Великий Князь сторжеством возвратился в столицу как Государь, любимый народом, ипобедитель. В Смоленске, в Чернигове сделались важные перемены,благопрятные для его властолюбия. Давид, благородный, мужественный,предчувствуя свой конец, уступил трон племяннику, Мстиславу Романовичу,постригся вместе с супругою, отправил юного сына, именем Константина, навоспитание к брату Рюрику и велел нести себя, уже больного, из дворца вобитель Смядынскую, где и преставился [23 апреля 1197 г.] в молитвах(пятидесяти семи лет от рождения), оплакиваемый дружиною, Иноками, мирнымигражданами (ибо строптивые не любили его). Летописцы, уважая деланабожности более государственных, сказывают, что никто из КнязейСмоленских не превзошел Давида в украшении храмов; что церковь Св.Михаила, им созданная, была Великолепнейшею в странах полунощных и что онежедневно посещал ее. Но сей Князь, Христианин усердный, слыл грозоюмятежников и злых: набожность не ослабляла в нем строгости правосудия, нивеледушной гордости Княжеской, противной Андрею Боголюбскому, неприятной иВсеволоду, который тем более любил Давидова наследника, своегодобродушного свата, ему преданного. - [1198 г.] В Чернигове умер Ярослав,верный последователь братней, коварной системы, и Великий Князь судовольствием сведал, что Игорь Северский, старейший в роде, сел натамошнем знаменитом престоле: ибо сей внук Олегов менее других славилсякознодейством. Не имея опасных совместников внутри России; Всеволод старался утвердитьбезопасность границ своих. Половцы за деньги служили ему, но в то жевремя, кочуя от нынешней Слободской Украинской до Саратовской Губернии,беспокоили его южные владения, особенно же пределы Рязанские: он сильнымополчением устрашил варваров, ходил с юным сыном, Константином, во глубинустепей, везде жег зимовья Половецкие, и Ханы, сняв свои многочисленныевежи, от берегов Дона с ужасом бежали к морю. [1196-1201 гг.] Чего Андрей желал напрасно, то сделал хитрый Всеволод:он на несколько лет совершенно подчинил себе мятежную первобытную столицунаших Князей. Во время раздора его с Ольговичами, повинуясь ему, лучшиеНовогородцы, не только военные люди, но и самые купцы, ходили с Ярославомв Великие Луки, чтобы удерживать Кривских Владетелей и препятствовать ихсоединению с Черниговцами. Ярослав Владимирович уже имел тогда многихнеприятелей в Новегороде: Посадник, чиновники ездили ко Всеволоду, просяего, чтобы он вывел от них свояка и дал им сына. Великий Князь задержалсих Послов, а Новогородцы, тем оскорбленные, изгнали Ярослава, к сожалениюдобрых, миролюбивых людей, которых сторона редко бывает сильнейшею. Народ,обольщенный безрассудными, хотел доказать свою независимость, и сын КнязяЧерниговского, избранный большинством голосов, приехал в Новгород, негосподствовать, но быть игралищем своевольных. Между тем Ярослав, с согласия жителей, остался в Торжке; брал дань вокрестностях Мсты и за Волоком. Новогородцев везде ловили как неприятелей,толпами приводили в Владимир. Действуя осторожнее Андрея, Всеволод недумал осаждать их столицы: мешал им только купечествовать в России исобирать налоги в Двинской земле, зная, что любостяжание скоро одержитверх над упрямством людей торговых. В самом деле, чрез шесть месяцев сынКнязя Черниговского должен был ехать назад к отцу: Сотники Новогородскиеявились во дворце у Всеволода, извинялись, молили, обещали, и Ярослав кним возвратился, провождаемый множеством их освобожденных сограждан. Народторжествовал прибытие сего Князя как отца и благотворителя, удивляясьсвоему прежнему заблуждению. Тишина восстановилась: Князь властвовалблагоразумно, судил справедливо, взял нужные меры для защиты границ исмирил Половчан, дерзнувших вместе с Литвою злодействовать вокруг ВеликихЛук. Но Всеволод, недовольный свояком, призвал его к себе, и чего преждене хотел сделать в угодность народу, то народ сделал в угодность ВеликомуКнязю: Архиепископ Мартирий и чиновники должны были, исполняя уже не своюволю, а повеление Государя, ехать в Владимир и требовать Всеволодова сынана престол Новогородский. Послы сказали: "Господин Князь Великий! Областьнаша есть твоя отчина: молим, да повелевает нами родной внук Долгорукого,правнук Мономахов!" Всеволод изъявил притворную нерешимость; хотел ещесоветоваться с дружиною и как бы из снисхождения дал Новогородцам сына,именем Святослава-Гавриила, еще младенца, предписав им условия, согласныес честию Княжескою. Сей Государь, обласкав, угостив чиновников, безсомнения не мог уверить их, что славная воля Новогородская остается вдревней силе своей; однако ж хотя наружным образом почтив устав ее, скрылдействие самовластия от простых граждан. Они думали, что Святослав имиизбран, и встретили его с радостию. Другие видели повелителя, но молчали, ибо надеялись жить спокойнее илибоялись сильного Всеволода. Согласясь с Посадником, он дал Новугороду иАрхиепископа на место Мартирия, который, не доехав до Владимира, умер близОсташкова. - Вероятно, что Великий Князь окружил юного Святослава опытнымиБоярами и чрез них управлял областию Новогородскою, так же, как и южнымПереяславлем, где другой, десятилетний сын Всеволодов, Ярослав-Феодор,властвовал по кончине своего двоюродного брата, Ярослава Мстиславича. В сие время Роман Волынский обратил на себя общее вниманиеприобретением сильной области и тиранством удивительным, если сказаниеПольских Историков справедливо. Знаменитый род Володаря Галицкого пресекся: сын Ярославов, Владимир,освободив наследственную область свою от ига Венгров, чрез несколько летумер и не оставил детей. Вся южная Россия пришла в движение: каждый Князьхотел овладеть землею богатою, торговою, многолюдною. Но Роман Мстиславичпредупредил совместников: воспитанный при дворе Казимира Справедливого, связанный ближнимродством с его юными сыновьями и вдовствующею супругою, Еленою, дочерьюВсеволода Мстиславича Бельзского, которая участвовала в важнейших делахгосударственных, он прибегнул к Ляхам и с их помощию вступил в странуГалицкую. Народ уже знал и не любил сего Князя, жестокого нравом.Вельможи, Бояре явились в стане Польском, моля Казимирова сына, герцогаЛешка, "чтобы он сам управлял ими или чрез своего Наместника и такимобразом избавил бы их от бедственного участия в междоусобии КнязейРоссийских". Бояре предлагали дары, серебро, золото, ткани драгоценные; аграждане вооружались. Однако ж Поляки силою возвели Романа на престолГалицкий. Тогда сей Князь, озлобленный общею к нему ненавистию Вельмож, началсвирепствовать как второй Бузирис в своих новых владениях. Так пишетсовременный Историк, Епископ Кадлубек, повествуя, что Роман умертвиллучших Бояр Галицких, зарывал их живых в землю, четверил, расстреливал,изобретал неслыханные муки. Многие спаслися бегством в другие земли: он старался возвратить их,обещая им всякие милости, и не обманывал; но чрез несколько временивымышлял клевету, обвинял сих легковерных во мнимом злоумышлении, казнил иприсвоивал себе их достояние, говоря в пословицу: "чтобы спокойно естьмедовый сот, надобно задавить пчел". Может быть, злословие, легковерие или пристрастие излишне очернилисвойство Государя, ужасного для строптивых, мятежных Галичан; когда же ондействительно, играя жизнию людей, следовал в своем правлении сей гнуснойпословице, сохраненной и в наших летописях: то Князья Российские моглисвержением тирана услужить человечеству. [1202 г.] Рюрик, Ольговичи, бывдотоле в дружбе с Романом, хотели отнять у него державу Галицкую,снисканную им помощию иноплеменников, и соединились в Киеве, чтобы идти кДнестру. Но деятельный Мстиславич не терял времени: они еще не вышли вполе, когда знамена Романовы уже развевались на берегах Днепра. Сей хитрыйКнязь, имев время снестися с могущественным Всеволодом, с ЧернымиКлобуками, с Наместниками многих южных городов, удостоверился в ихдоброжелательстве. Берендеи, Торки приехали к нему в стан; города необоронялись; жители прежде битвы встречали его как победителя, и самыеКиевляне без малейшего сопротивления отворили Копыревские ворота Подола. Рюрик, Ольговичи трепетали за каменною стеною в верхней части города; срадостию приняли мир и выехали из Киева: Рюрик в Овруч, Черниговские в ихнаследственную область. - По условию, сделанному с Великим Князем, отдавКиев двоюродному брату своему, Ингварю Ярославичу Луцкому, Роман спешил,ко славе нашего древнего оружия, защитить Греческую Империю. Половцыопустошали Фракию: Алексий Комнин III и Митрополит Российский молили егобыть спасителем Христиан единоверных. Мужественный Роман вступил в землю Половецкую, завоевал многие вежи,освободил там пленных Россиян, отвлек варваров от Константинополя и,принудив оставить Фракию, с торжеством возвратился в Галич. [1204 г.] Страшный Князь Галицкий ошибся, думая, что Ольговичи и Рюрикне дерзнут нарушить мира. Не жалея казны своей, не жалея отечества, онинаняли множество Половцев и взяли приступом Киев [1 января]. Варварыопустошили домы, храм Десятинный, Софийский, монастыри; умертвили старцеви недужных; оковали цепями молодых и здоровых; не щадили ни знаменитыхлюдей, ни юных жен, ни Священников, ни Монахинь. Одни купцы иноземныеоборонялись в каменных церквах столь мужественно, что Половцы вселили сними в переговоры: удовольствовались частию их товаров и не сделали имболее никакого зла. Город пылал; везде стенали умирающие; невольниковгнали толпами. Киев никогда еще не видел подобных ужасов в стенах своих:был взят, ограблен сыном Андрея Боголюбского; но жители, лишенные имения,остались тогда по крайней мере свободными. Все добрые Россияне, самыеотдаленные, оплакивали несчастие древней столицы и жаловались на еговиновников. Мало-помалу она снова наполнилась жителями, которые укрылисьот меча Половцев и спаслись от неволи; но сей город, дважды разоренный,лишился своего блеска. В церквах не осталось ни одного сосуда, ни однойиконы с окладом. Варвары похитили и драгоценные одежды древних Князей Российских, Св.Владимира, Ярослава Великого и других, которые на память себе вешали оныев храмах. Рюрик и Черниговские Владетели, довольные злодеянием, вышли из Киева:судьба наказала первого. Роман пришел с войском к Овручу и сверх чаянияпредложил тестю мир, убеждая его отказаться от союза Ольговичей; склонилдаже и Всеволода Георгиевича забыть досаду на Рюрика и снова отдать емуКиев, как бы в награду за разорение оного. Такое удивительное Великодушиебыло одною хитростию: Князь Галицкий желал только отвлечь легковерноготестя от Черниговских Владетелей (которые тогда счастливо воевали сЛитвою); примирил их со Всеволодом и в доказательство своей мнимой дружбык Рюрику ходил с ним, в жестокую зиму, на Половцев; взял немало пленников,скота - и вдруг, будучи в Триполе, без всякой известной причины велелдружине схватить сего несчастного Князя, отвезти в Киев, заключить вмонастырь. Рюрик, жена его и дочь, супруга Романова, в одно время былипострижены; а сын его, зять Всеволодов, отведен пленником в Галич, вместес меньшим братом. Наказав тестя, Роман возвратился в свою область, и хотя,в угодность Великому Князю, отпустил Рюриковых сыновей, но бедный отецостался Монахом. Довольный освобождением зятя, Всеволод посадил его напрестол Киевский. Тогда пылкий, неутомимый Роман, уступив Великому Князю честьрасполагать судьбою Киева, обратил свое внимание на Польшу, где коварныйГерцог Мечислав, обманув юного Лешка, присвоил себе единовластие. КнязьГалицкий весною вступил в область Сендомирскую, взял два города ипрекратил военные действия, услышав о смерти старого Герцога, врага своегои победителя; но возобновил их, сведав, что сын Мечиславов объявил себяГосударем в Кракове. Беззащитные села были жертвою пламени вокругСендомира, и Послы Лешковы молили Романа оставить их землю в покое.Соглашаясь на мир, он требовал денег за убытки, им понесенные, и за кровьРоссиян, убитых в сражении с Мечиславом; отсрочил платеж, но хотел, чтобыему отдали в залог область Люблинскую. - В то же самое время прибыл кГалицкому Князю посол Иннокентия III, властолюбивого Папы Римского. Ужедавно ревностные проповедники Латинской Веры желали отвратить нашихпредков от Восточной церкви: знаменитый Епископ Краковский Матфей около половины XII векаторжественно возлагал на аббата Клервоского, Миссионария, именем Бернарда,обязанность вывести их из мнимого заблуждения, говоря в письме к нему, что"Россияне живут как бы в особенном мире, бесчисленны подобно звездамнебесным, и в хладных, мрачных странах своих ведая Спасителя единственнопо имени, ожидают теплотворного света истинной Веры от НаместникаАпостольского; что Бернард, смягчив их грубые сердца, будет новым Орфеем,Амфионом", и проч. Сии усердные домогательства Римских фанатиков не имелиуспеха, и Папа, слыша о силе Мстиславича, грозного для Венгров и Ляхов,надеялся обольстить его честолюбие. Велеречивый посол Иннокентия доказывал нашему Князю превосходствоЗакона Латинского; но, опровергаемый Романом, искусным в пренияхбогословских, сказал ему наконец, что Папа может его наделить городами исделать Великим Королем посредством меча Петрова. Роман, обнаживсобственный меч свой, с гордостию ответствовал: "Такой ли у Папы? Доколеношу его при бедре, не имею нужды в ином и кровию покупаю города, следуяпримеру наших дедов, возвеличивших землю Русскую". - [1205 г.] Сей Князьумный скоро погиб от неосторожности: снова объявив войну Ляхам, стоял наВисле; с малою дружиною отъехал от войска, встретил неприятелей и пал внеравной битве. Галичане нашли его уже мертвого. Роман, называемый в Волынской летописи Великим и Самодержцем всея Руси,надолго оставил память блестящих воинских дел своих, известных отКонстантинополя до Рима. Жестокий для Галичан, он был любим, по крайнеймере отлично уважаем, в наследственном Уделе Владимирском, где народславил в нем ум мудрости, дерзость льва, быстроту орлиную и ревностьМономахову в усмирении варваров, под щитом Героя не боясь ни хищныхЯтвягов, диких обитателей Подляшья, ни свирепых Литовцев, коих Историкпишет, что сей Князь, одерживая над ними победы, впрягал несчастныхпленников в соху для обработывания земли и что в отечестве их до самогоXVI века говорили в пословицу: Романе! Худым живеши, Литвою ореши. Летописцы Византийские упоминают об нем с похвалою, именуя его мужемкрепким, деятельным. Одним словом, ему принадлежит честь знаменитостимежду нашими древними Князьями. - Даниил и Василько, сыновья Романовы,второго брака, остались еще младенцами под надзиранием матери: Галичаневолновались, однако ж присягнули в верности Даниилу, имевшему не болеечетырех лет от рождения. Постриженный Рюрик, услышав о смерти зятя и врага, ободрился: скинулодежду Инока и сел на престоле в Киеве; хотел расстричь и жену свою,которая вместо того немедленно приняла Схиму, осуждая его легкомыслие. Онвозобновил союз с Князьями Черниговскими и спешил к Галичу в надежде, чтомладенец Даниил не в состоянии ему противиться и что тамошние Бояре незахотят лить крови своей за сына, терпев много от жестокости отца. Но матьДаниилова взяла меры. Андрей, Государь Венгерский, все еще именовалсяКоролем Галиции, не спорил об ней с мужественным Романом и даже был егоназванным братом: однако ж не преставал жалеть о сем утраченномКоролевстве и брал живейшее участие в происшествиях оного. ВдовствующаяКнягиня виделась с Андреем в Саноке; напомнила ему дружбу Романову,представила Даниила, говорила с чувствительностию матери и сделала в нем,по-видимому, столь глубокое впечатление, что он искренно дал слово быть еесыну вторым нежным отцом. Действия соответствовали обещаниям. Сильнаядружина Венгерская окружила Дворец Княжеский, заняла крепости; повелеваяименем малолетнего Даниила, грозила казнию внутренним изменникам ираспорядила защиту от неприятелей внешних, так что Рюрик, вступив сОльговичами в Галицкую землю, встретил войско благоустроенное, сражалсябез успеха, не мог взять ни одного укрепленного места и возвратился сВеликим стыдом. Сын Рюриков, зять Великого Князя, выгнал только ЯрославаВладимировича, свояка Всеволодова, из Вышегорода, и союзники распустиливойско. Рюрик уступил Белгород своим друзьям Черниговским, которые отдалиего Глебу Святославичу. Между тем Всеволод Георгиевич спокойно господствовал на Севере: отрядыего войска тревожили Болгаров, Князья Рязанские отражали Донских хищников,а Новогородцы Литву. Жители Великих Лук с воеводою, именем Нездилою,ходили в Летгалию, или в южную часть нынешней Лифляндской губернии, ипривели оттуда пленников. Новая ссора Россиян с Варягами - вероятно, поторговле - не имела никакого следствия: последние должны были на всесогласиться, чтобы мирно купечествовать в наших северо-западных областях.Но Всеволод, будто бы желая защитить Новгород от внешних опасныхнеприятелей, велел объявить тамошним чиновникам, что он дает им старшегосына своего, Константина, ибо отрок Святослав еще не в силах быть ихпокровителем. Надобно думать, что Бояре Владимирские, пестуны юногоСвятослава, не могли обуздывать народного своевольства и что Великий Князьхотел сею переменою еще более утвердить власть свою над Новымгородом.Двадцатилетний Константин уже славился мудростию, Великодушием,Христианскими добродетелями: граждане Владимирские с печалию услышали, чтосей любимый юноша, благотворитель бедных, должен их оставить. Отец вручилему крест и меч. "Иди управлять народом, - сказал Всеволод: - будь егосудиею и защитником. Новгород Великий есть древнейшее Княжение в нашемотечестве: Бог, Государь и родитель твой дают тебе старейшинство междувсеми Князьями Русскими. Гряди с миром; помни славное имя свое и заслужионое делами". Братья, Вельможи, купцы провожали Константина: толпы народныегромогласно осыпали его благословениями. [20 марта 1206 г.] Новогородцытакже встретили сего Князя с изъявлением усердия: Архиепископ, чиновникиввели в церковь Софийскую, и народ присягнул ему в верности. Угостив Боярв доме своем, Константин ревностно начал заниматься правосудием; охраняянарод, охранял и власть Княжескую: хотел действительно господствовать всвоей области. Мирные граждане засыпали спокойно: властолюбивые и мятежные могли быть недовольны. Всеволод не имел войны с Черниговскими Князьями, однако ж не дозволялдрузьям своим искать их союза. Несмотря на то, сват его, МстиславСмоленский, в угождение Рюрику вступил с ними в тесную связь, и хотя,боясь утратить приязнь Великого Князя, посылал к нему ЕпископаСмоленского, Игнатия, с дружескими уверениями, но не хотел отстать отКнязей Черниговских. Главою их, по смерти Игоря и старшего брата, Олега,был тогда Всеволод Чермный, сын Святослава, подобный отцу в кознях,гордый, властолюбивый: наняв толпы Половцев, соединясь с Рюриком,Мстиславом Смоленским и с Берендеями, он вторично предпринял завоеватьГалицкую область и для вернейшего успеха призвал Ляхов. Уведомленный о томКороль Венгерский Андрей спешил защитить юных сыновей Романовых. Уже полкиего спустились с гор Карпатских; но Даниил и Василько не дождалисьприбытия Андреева. Слыша, что с одной стороны идут Россияне, с другойляхи; видя также страшное волнение в земле Галицкой, вдовствующая Княгинябежала с детьми в наследственный Удел ее супруга, Владимир Волынский.Андрей не дал соединиться Полякам с Ольговичами: стал между ими близВладимира и вступил с первыми в мирные переговоры, коих следствием былото, что Венгры, Ляхи, Россияне вышли из Галича; а жители, с согласияАндреева, послали в Переяславль за сыном Великого Князя, юным Ярославом,желая, чтобы он в их земле господствовал. Может быть, сама вдовствующаясупруга Романова убедила Короля Венгерского согласиться на сие избрание, внадежде, что отец Ярославов сильный Всеволод Георгиевич, вообще уважаемый,обуздает там народ мятежный и со временем возвратит Даниилу достояние егородителя. Но Черниговские Князья имели в Галиче доброхотов, в особенностиВладислава, знатного Вельможу, бывшего изгнанником в Романово время. Онвместе с другими единомышленниками представлял согражданам, что Ярославслишком молод, а Великий Князь слишком удален от их земли; что им нужензащитник ближайший; что Ольговичи без сомнения не оставят Галицкой областив покое и что лучше добровольно поддаться одному из них. Галичане, тайноотправив Послов в стан Российский, предложили Владимиру ИгоревичуСеверскому быть их Государем. Обрадованный Владимир ночью укрылся от своих родных, друзей, союзников,не сказав им ни слова, и прискакал в Галич тремя днями ранее Ярослава,который должен был с досадою ехать назад в Переяславль. Еще гонение на семейство Романова тем не кончилось. Владимир Игоревич,исполняя совет злопамятных Галицких Бояр, велел объявить гражданамВладимирским, чтобы они выдали ему младенцев, Даниила и Василька, принялик себе княжить брата его, Святослава Игоревича, или готовились видетьразрушение их столицы. Усердный народ хотел убить сего посла, спасенноготолько заступлением некоторых Бояр; но вдовствующая Княгиня, опасаясьзлобы Галичан, измены собственных Вельмож и легкомыслия народного, посовету Мирослава, пестуна Даниилова решилась удалиться и представилатрогательное зрелище непостоянной судьбы в мире. Любимая супруга Князясильного, союзника Императоров греческих, уважаемого Папою, Монархамисоседственными, в темную ночь бежала из дворца как преступница, вместосокровищ взяв с собою одних милых сыновей. Мирослав вел Даниила, СвященникЮрий и кормилица несли Василька на руках; видя городские ворота ужезапертые, они пролезли сквозь отверстие стены, шли во мраке, не зная куда;наконец достигли границ Польских и Кракова. Там Лешко Белый, умиленныйнесчастием сего знаменитого семейства, не мог удержаться от слез; осыпалласками Княгиню и, послав Даниила в Венгрию с Вельможею Вячеславом Лысым,писал к Андрею: "Ты был другом его отца: я забыл вражду Романову.Вступимся за изгнанников; введем их с честию в области наследственные".Андрей также принял сего младенца со всеми знаками искренней любви, ноболее ничего не сделал, охлажденный, может быть, в своем великодушномпокровительстве дарами Владимира Игоревича, коего Послы, не жалея низолота, ни льстивых обещаний, усердно работали в Венгрии и в Польше. Сей бывший Князь Удела Северского, вдруг облагодетельствованныйсчастием, едва верил своему величию, опасному и ненадежному. Безсопротивления заняв всю область Владимирскую, он уступил ее СвятославуИгоревичу, а Звенигород другому брату, именем Роману. Хитрый Всеволод Чермный, имев надежду сам господствовать на плодоносныхберегах Днестра и Сана, без сомнения завидовал Игоревичам; однако ж скрылнеудовольствие, остался им другом и хотел иначе удовлетворить своемувластолюбию. Все способы казались ему позволенными: быв союзником Рюрика иМстислава, он стал их врагом; вооруженною рукою занял Киев и разослалсвоих наместников по всей области Днепровской. Рюрик ушел в Овруч; сынего, зять Великого Князя, в Вышегород, а Мстислав Смоленский заключился сдружиною в Белегороде. Они уже не имели права требовать защиты от ВеликогоКнязя; но Чермный сам дерзнул оскорбить его. "Иди к отцу, - велел онсказать юному Ярославу Всеволодовичу: - Переяславль да будет Княжениеммоего сына! Если не исполнишь сего повеления или будешь домогаться Галича,где властвует теперь род нашего славного предка, Олега: то я накажудерзкого, слабого юношу". Ярослав выехал из Переяславля; а ВсеволодЧермный скоро бежал из Киева, нечаянно увидев пред стенами оного знаменаРюрика и Мстислава Смоленского. Он нанял Половцев: Рюрик сперва отразил его; но Чермный призвал союзников, ВладимираИгоревича Галицкого и Князей Туровских, потомков Святополка-Михаила,неблагодарно изменивших своему зятю. Ничто не могло им противиться. Рюриквторично удалился в Овруч; Мстислав, осажденный в Белегороде, просилтолько свободы возвратиться в Смоленск. Триполь, Торческ сдалися, иСвятославич сел опять на престоле Киевском. Половцы торжествовалисчастливый успех союзника своего грабежом и злодействами в окрестностяхДнепра: бедный народ, стеная, простирал руки к Великому Князю. Всеволод Георгиевич наконец вооружился. "Южная Россия есть также моеотечество", - сказал он и выступил к Москве, где ожидал его Константин свойском Новогородским. На берегу Оки соединились с ним Князья Муромский иРязанские. Все думали, что целию сего ополчения будет Киев: случилось,чего никто не ожидал. Великому Князю донесли, что Рязанские Владетели суть изменники и тайнодержат сторону Черниговских: он поверил и сказав словами Давида: ядый хлебмой возвеличил есть на мя препинание, решился наказать их строго. Непредвидя своего бедствия, они собрались [22 сентября 1207 г.] в ставке уВсеволода, чтобы веселиться за Княжеским столом его. Всеволод, в знакдружбы обняв несчастных, удалился: тогда Боярин его и Давид Муромскийявились уличать действительных или мнимых изменников, которые тщетноименем Бога клялися в своей невинности: двое из Князей же Рязанских, Олеги Глеб Владимировичи, пристали к обвинителям, или клеветникам, повыражению Новогородского Летописца, и Всеволод осудил Романа Глебовича,Святослава (брата его) с двумя сыновьями и племянниками (детьми Игоря),также некоторых Бояр; велел отвезти их в Владимир, окованных тяжкимицепями, и вступил с войском в область Рязанскую. Жители Пронска, усердныек своим Государям, отвергнули мирные его предложения. Юный Князь их,Михаил, бежал к тестю, Всеволоду Чермному: но граждане, призвав к себедругого Князя Рязанского, Изяслава Владимировича, брата Олегова и Глебова,оборонялись мужественно. Неприятель стоял на берегу реки: не имеяколодезей, изнемогая от жажды, они ночью выходили из города и в тишиненаполняли сосуды водою: узнав о том, Великий Князь поставил стражу предгородскими воротами. Кровь лилася ежедневно в течение трех недель.Остервенение граждан уступило наконец крайности, ибо многие люди умиралиот жажды. Пронск сдался: Всеволод наградил им Олега Владимировича, можетбыть, за гнусную клевету его; взял множество добычи и пленил женуМихаилову. Во время сей осады Рязанцы нападали на суда Всеволодовы,подвозившие Окою съестные припасы войску; но быв отражены, изъявилипокорность. Епископ их, Арсений, встретил Великого Князя с молением. "Государь! -сказал он: - удержи руку мести; пощади храмы Всевышнего, где народ приносит жертвыНебу и где мы за тебя молимся. Верховная воля твоя будет нам законом". Неимея надежды с успехом противиться Всеволоду, народ Рязанский прислал кнему остальных Князей своих, с их детьми и женами, в Владимир, куда сейГосударь возвратился, сведав, что Рюрик опять выгнал Чермного из Киева. Всеволод Георгиевич уже не хотел расстаться с Константином; довольныйНовогородцами, милостиво одарил их в Коломне и велел им идти с миром всвою отчизну, сказав торжественно: "Исполняю желание народа доброго;возвращаю вам все права людей свободных, все уставы Князей древних. Отнынеуправляйте сами собою: любите своих благодетелей и казните злодеев!" Сияудивительная речь Князя властолюбивого была хитростию: он зналнеудовольствие граждан, которые жаловались на отяготительные подати иразные действия Княжеского самовластия. Современный Летописец сказывает одно из оных: Всеволод, обманутыйложным доносом, за несколько времени до Рязанского похода прислал вНовгород Боярина своего и велел, без всякого исследования, умертвитьзнатного гражданина, Алексея Сбыславича, торжественно, на Вече двораЯрославова. Сие насилие произвело всеобщее негодование: сожалели оневинной жертве; видели, что Константин есть только орудие самовластногоотца и что истинный Государь Новагорода живет в Владимире. Опасаясьследствий такого впечатления, Великий Князь хотел польстить народу мнимымвосстановлением прежней свободы; хотел казаться единственно великодушнымего покровителем, а в самом деле остаться Государем Новогородцев; отпустилих войско, но удержал в Владимире Посадника Димитрия (раненного в битве) исемь знаменитейших граждан в залог верности. Между тем народ спешилвоспользоваться древнею вольностию, ему объявленною, и на шумном Вечеосудил Димитрия, доказывая, что он и братья его были виновниками многихбеззаконных налогов. Судьи обратились в мятежников, разграбили, сожглидомы обвиняемых; продали их рабов, села; разделили деньги: каждомугражданину пришлось по нескольку гривен; а Князю оставили право взыскиватьплатеж с должников Димитрия по счетам и письменным обязательствам. Многиечиновники разбогатели, тайно присвоив себе большую часть взятого имения.Еще волнение не утихло, когда привезли из Владимира в Новгород телоумершего Димитрия Посадника: озлобленный народ хотел бросить его с моста;но Архиепископ Митрофан удержал неистовых и велел предать оное земле вГеоргиевском монастыре, подле могилы отца Димитриева. [1208 г.] Сын Великого Князя, Святослав, вторично приехал управлятьНовогородскою областию; взял оставленную ему часть из имения осужденных исогласился довершить народную месть ссылкою их детей и родственников вСуздаль. Не достигнув еще и юношеского возраста, он повелевал только именем и немог предводительствовать войском, которое сражалось тогда с Литвою подначальством Владимира Мстиславича: сей юный Князь, сын Мстислава Храброго,господствовал во Пскове с согласия Новогородцев или Князя их. Поручив область Рязанскую Наместникам и Тиунам, Всеволод скоро отправилтуда княжить сына своего, Ярослава-Феодора. Народ повиновался емунеохотно, жалея о собственных Князьях, заключенных в Владимире. ЛетописецСуздальский обвиняет Рязанцев даже в явном бунте, сказывая, что ониуморили в темнице многих Бояр Владимирских: сею ли дерзостию или чемдругим оскорбленный, Всеволод пришел с войском к Рязани. Ярослав выехал кнему навстречу вместе с послами, которые именем народа предложили своиоправдания или требования, но столь нескромно, что Великий Князь, ещеболее разгневанный, явил пример излишней строгости: велел жителям выйти сдетьми из города и зажечь его. Напрасно хотели они молением смягчитьгрозного судию: сия столица Удела знаменитого обратилась в кучу пепла, ибедные граждане, лишенные отечества, были расселены по отдаленным местамСуздальского Княжения. Ту же участь имел и Белгород Рязанский. СамыйЕпископ Арсений как пленник был привезен в Владимир. - Князь ИзяславВладимирович, который спасся от неволи, и Михаил, зять Чермного, мстилиВсеволоду опустошением Московских окрестностей; но сын Великого Князя,Георгий, разбил их наголову. [1209 г.] В сие время дерзнул Владетель ничтожного Удела объявить себяврагом Государя, страшного для иных, сильнейших Князей. Мстислав, старшийсын Мстислава Храброго, племянник Рюрика, служил ему усердно, прославилсебя мужественною, упорною защитою Торческа и, принужденный выехатьоттуда, получил от Смоленского Князя Удел Торопецкий. Зная, сколь памятьотца его любезна Новугороду; зная, что многие чиновники и самый народ нелюбят там опеки Всеволодовой, он смело предпринял воспользоваться ихтайным расположением; вступил с дружиною в Торжок, пленил дворянСвятославовых, оковал цепями Наместника его, взял их имение. ПосолМстиславов явился в Новегороде и сказал народу следующие слова от имениКнязя: "Кланяюся Святой Софии, гробу отца моего и всем добрым гражданам. Ясведал, что Князья угнетают вас и что насилие их заступило место прежнейвольности. Новгород есть моя отчина: я пришел восстановить древние правалюбезного мне народа". Сия речь пленила Новогородцев: они прославиливеликодушие Мстислава, единогласно объявили его своим Князем и заключилиСвятослав с Боярами Владимирскими в доме Архиерейском. Мстислав,встреченный с громкими восклицаниями радости, немедленно собрал войско,желая предупредить Великого Князя; но сей Государь, или опасаясь, чтобыНовогородцы в озлоблении не умертвили Святослава, или зная их легкомыслиеи надеясь управиться с ними без кровопролития, не хотел битвы; предложилмир, назвался отцем Мстислава и, довольный освобождением сына, отпустилвсех купцов Новогородских, задержанных в Суздальской области. Обе ративозвратились, не обнажив меча, и Константин, начальник полковВладимирских, привез Святослава к родителю. [1210 г.] Великий Князь, завоевав берега Пры, где еще держались Изяслави Михаил Рязанский, доказал любовь свою к общему спокойствию миром сОльговичами. Глава Духовенства, Митрополит Матфей, был посредником и самприехал в Владимир, к удовольствию народа; угощенный, обласканный всемКняжеским домом, склонил Всеволода предать забвению наглое, обидноеизгнание сына его из Переяславля. Новые клятвы утвердили союз. Всеволод Чермный столь любил Киев, чтосогласился отдать за него древнюю столицу своей наследственной области:Рюрик взял Чернигов, а южный Переяславль, где злодействовали тогдаПоловцы, остался Уделом Великого Княжения. Митрополит исходатайствовалсвободу Княгиням Рязанским, но не мог избавить Князей от неволи. Все былидовольны, и Чермный в залог верности прислал в Владимир дочь свою, котораясовокупилась браком с Георгием, вторым сыном Великого Князя [10 апреля1211 г.]. В сии дни общего мира земля Галицкая была позорищем неустройства,жертвою коварных иноплеменников и собственных врагов спокойствия. Несмотряна внешние и внутренние опасности, на угрозы Венгров и Ляхов, настроптивость народа и мятежный дух Бояр, безрассудные Игоревичи искалинеприятелей друг в друге. Роман Звенигородский, озлобленный старшимбратом, ушел в Венгрию и, с помощию Короля Андрея изгнав ВладимираИгоревича, сел на престоле Галицком, к изумлению Данииловой матери,которая надеялась, что Андрей отдаст сие Княжение сыну ее. Другой покровитель Даниилов также изменил своему обету. Видямеждоусобие Игоревичей, Лешко Белый соединился с Александром Бельзским,сыном умершего Всеволода Мстиславича, и приступил к городу Владимиру.Жители не хотели обороняться, отворили ворота и сказали Полякам: "Вы -друзья наши; с вами племянник Великого Романа". Сии мнимые друзья ограбилидомы, церкви; пленили Святослава Игоревича; отдали Владимир Александру.Лешко женился на его дочери, Гремиславе; и чтобы не оставить сыновейРомановых совершенно без Удела, отпустил малолетнего Василька княжить вБрест, исполняя требование тамошних граждан: Александр уступил ему после и Бельз. Таким образом ясно обнаружилось намерение Венгров и Ляхов: они имелислучай и не захотели восстановить сильного дому Романова, опасаясь егомогущества; разделение областей Галицкой и Владимирской (в самое сие времяопустошаемой Ятвягами и Литвою) казалось благоприятным для политики Андреяи Лешка. Вероятно также, что самый Роман Игоревич и не менее слабыйАлександр, обязанные милостию сих Монархов, долженствовали господствоватьтолько в качестве их данников, или подручников. Первый не сдержал,кажется, слова: для того Андрей прислал войско в Галич с ВельможеюБенедиктом, который, схватив Романа (беспечно мывшегося в бане), отправилв Венгрию, а сам начал свирепствовать как антихрист, по выражениюЛетописца, удовлетворяя гнуснейшим вожделениям своего развратного сердца,тесня чиновников и граждан. Кто имел богатство или прекрасную жену, не могбыть спокоен; кто обличал тиранство, подвергался казни или заточению. Вчисле смелых Бояр находился Тимофей Книжник, родом Киевлянин: он дерзнулукорять злого властелина и едва мог спастися бегством. Так и во времяАндреева правления в Галиче насильствовали Венгры: по крайней мере Андрейимел право Государя; сей же Бенедикт не имел никакого законного. Народ иВельможи искали способа избавиться от иноплеменного злодея. Первый опытбыл неудачен. Мстислав, прозванием Немой, сын Ярослава Луцкого,господствуя в Пересопнице, взял на себя изгнать Бенедикта: он приехал сдружиною к Галичу; но Венгры остереглися: стражи их стояли у ворот; тишинацарствовала в городе, и Мстислав, боясь участи Берладникова сына,удалился. Здесь летописец прибавляет, что близ Днестра находилась древняямогила, именуемая Галичиною, от коей произошло имя Галиции, что одинБоярин, смеясь Мстиславу, возвел его на сию могилу и сказал: "Князь! Теперь без стыда можешь ехать назад: ты был на Галичине". В сие время Роман Игоревич бежал из Венгрии и примирился с братомВладимиром: к ним обратился несчастный народ Галицкий, обвиняя себя в том,что не умел прежде ценить благословенного их княжения. Они собрали войскои заставили Бенедикта уйти в Карпатские горы. Спокойствие восстановилось.Роман удовольствовался Звенигородом; Святослав Игоревич, освобожденныйПоляками, взял себе Перемышль; Владимир, как старший, остался княжить встолице, отдав сыну Теребовль, а другого сына послав с дарами к КоролюВенгерскому, чтобы обезоружить его и властвовать безопасно. Говорят, что бедствие есть учитель: оно имеет сию выгоду только дляумов основательных; другие, испытав несчастие, хотят руководствоваться вделах новыми правилами и впадают в новые заблуждения. Желая утвердиться нашатком троне Галицком, обвиняя прежнюю слабость свою в излишнемсамовольстве тамошних Вельмож и приписывая блестящее государствованиеРомана Мстиславича одной его строгости, Игоревичи вздумали казниюпервостепенных Бояр обуздать народ и погубили себя невозвратно: без явной,особенной вины, без улики, без суда исполнители Княжеской воли хватализнатнейших людей, убивали и произвели всеобщий ужас. Но многие изобреченных на смерть имели время спастися, и в том числе Боярин Владислав,которому Игоревичи обязаны были престолом Галицким. Сей Вельможа, вместе сдругими бежав в Венгрию, молил Андрея, чтобы он дал им отрока Даниила ивойско для изгнания жестоких Игоревичей, неблагодарных забывших милостьКоролевскую. Непрестанно лаская Даниила - обещая то усыновить, то женитьего на своей дочери, - Андрей до сего времени благодетельствовал емуодними словами. Тогда еще не имея сыновей, по крайней мере взрослых; рассудив, чтогораздо надежнее управлять Галициею именем ее законного Князя, нежелисобственным, чрез Венгерских Баронов, ненавистных Россиянам; думая, чтоюный Даниил, отчасти им воспитанный, охотнее Игоревичей может быть егоподручником, Андрей исполнил требование Галицких Бояр, и Владислав,окруженный полками Венгров, вступил с Князем-отроком в пределы отечества.Города сдавались. "За кого вам сражаться? - говорил одушевленный местиюВладислав: - за убийц ли, которые злодейски умертвили ваших отцев ибратьев, похитили их имение, женили рабов на дочерях Боярских?" ГражданеПеремышля выдали ему Святослава Игоревича. Роман в Звенигороде оборонялся,призвав Половцев. Но все соседственные Князья восстали на Игоревичей:Александр Владимирский, Ярославичи, - Ингварь Луцкий и Мстислав Немой;малолетний Василько прислал из Бельза к брату Даниилу свою дружину; самыеЛяхи соединились с Венграми, чтобы участвовать в выгодах сего ополчения.Романа Звенигородского пленили в бегстве: Владимир ушел. Юному Даниилувручили державу Княжескую. Родительница спешила обнять его: он не узналматери, быв долго в разлуке с нею; но тем более изъявил чувствительности,услышав от нее имя сына и видя ее радостные слезы. Среди Вельмож и народасей величественный отрок уже казался повелителем, благородною наружностиюпредвещая свою будущую знаменитость. Но еще не мог он властвовать действительно: Венгры, Ляхи, Князьясоседственные и гордые Бояре надеялись пользоваться его малолетством. Емуотдали Галич, но Владимир остался за Александром, Червен за Всеволодом,Александровым братом. В самом Галиче Даниил находился под опекоюсвоевольных недостойных Вельмож и не мог спасти Русского имени отпоношения, будучи свидетелем гнуснейшего злодеяния. Воеводы Андреевы, Великий Дворецкий, именем Пот, и другие, пленивИгоревичей, хотели отвезти их к Королю; но Бояре Галицкие, движимыезлобою, требовали сих несчастных для торжественной казни. Венгрыколебались: наконец, убежденные дарами, выдали им жертвы, и Галичанередким неистовством заслужили в древней России имя безбожных, данное им всовременной летописи: били, терзали и повесили своих бывших Князей. Сиегосударственное преступление долженствовало бы вооружить всех потомков Св.Владимира: к сожалению, кончина Великого Князя и новые междоусобияотвлекли их внимание от мятежной земли Галицкой. Всеволод, призвав к себе Константина из Новагорода, назначил ему в УделРостов с пятью городами; за несколько же времени до смерти назвал егопреемником Великокняжеского достоинства с тем, чтобы он уступил Ростовскуюобласть брату Георгию. Константин не хотел выехать из своего Удела, желаянаследовать целое Великое Княжение Суздальское. Раздраженный столь явнымнеповиновением, отец созвал Бояр из всех городов, Епископа Иоанна,Игуменов, Священников, купцов, Дворян и в их многочисленном собранииобъявил, что наследником его должен быть второй сын Георгий; что он емупоручает и Великую Княгиню и меньших братьев. Константина любили, уважали; но безмолвствовали пред священною властиюотца: сын ослушный казался преступником, и все, исполняя волю ВеликогоКнязя, присягнули избранному наследнику. Константин оскорбился, негодовали, как говорят Летописцы, со гневом воздвиг брови свои на Георгия. Добрыесыны отечества с горестию угадывали следствия. Всеволод Георгиевич, Княжив 37 лет, спокойно и тихо преставился напятьдесят осьмом году жизни [15 апреля 1212 г.], оплакиваемый не толькосупругою, детьми, Боярами, но и всем народом: ибо сей Государь, называемыйв летописях Великим, княжил счастливо, благоразумно от самой юности истрого наблюдал правосудие. Не бедные, не слабые трепетали его, а Вельможикорыстолюбивые. Не обинуяся лица сильных, по словам Летописца, и не туненося меч, ему Богом данный, он казнил злых, миловал добрых. Воспитанный вГреции, Всеволод мог научиться там хитрости, а не человеколюбию: иногдамстил жестоко, но хотел всегда казаться справедливым, уважая древниеобыкновения; требовал покорности от Князей, но без вины не отнимал у нихпрестолов и желал властвовать без насилия; повелевая Новогородцами, льстилих любви к свободе; мужественный в битвах и в каждой - победитель, нелюбил кровопролития бесполезного. Одним словом, он был рожден царствовать(хвала, не всегда заслуживаемая царями!) и хотя не мог назватьсясамодержавным Государем России, однако ж, подобно Андрею Боголюбскому,напомнил ей счастливые дни единовластия. Новейшие Летописцы, славядобродетели сего Князя, говорят, что он довершил месть, начатую Михаилом:казнил всех убийц Андреевых, которые еще были живы; а главных злодеев,Кучковичей, велел зашить в короб и бросить в воду. Сие известие согласноотчасти с древним преданием: близ города Владимира есть озеро, называемоеПловучим; рассказывают, что в нем утоплены Кучковичи, и суевериеприбавляет, что тела их доныне плавают там в коробе! Доказав свою набожность, по тогдашнему обычаю, сооружением храмов,Всеволод оставил и другие памятники своего княжения: кроме города Остера,им возобновленного, он построил крепости в Владимире, ПереяславлеЗалесском и Суздале. Всеволод в 1209 году сочетался вторым браком с дочерью Витебского КнязяВасилька Брячиславича. Первою его супругою была Мария, родом Ясыня,славная благочестием и мудростию. В последние семь лет жизни страдаятяжким недугом, она изъявляла удивительное терпение, часто сравнивала себяс Иовом и за 18 дней до кончины постриглась; готовясь умереть, призваласыновей и заклинала их жить в любви, напомнив им мудрые слова ВеликогоЯрослава, что междоусобие губит Князей и отечество, возвеличенное трудамипредков; советовала детям быть набожными, трезвыми, вообще приветливыми ив особенности уважать старцев, по изречению Библии: во мнозем временипремудрость, во мнозе житии ведение. Летописцы хвалят ее также заукрашение церквей серебряными и золотыми сосудами; называют РоссийскоюЕленою, Феодорою, второю Ольгою. Она была материю осьми сыновей, из коихдвое умерли во младенчестве. Летописец Суздальский, упоминая о рождениикаждого, сказывает, что их на четвертом или пятом году жизни торжественнопостригали и сажали на коней в присутствии Епископа, Бояр, граждан; чтоВсеволод давал тогда пиры роскошные, угощал Князей союзных, дарил ихзолотом, серебром, конями, одеждами, а Бояр тканями и мехами. Сейдостопамятный обряд так называемых постриг, или первого обрезания волосову детей мужеского полу, кажется остатком язычества: знаменовал вступлениеих в бытие гражданское, в чин благородных всадников, и соблюдался нетолько в России, но и в других землях Славянских: например, у Ляхов, коихдревнейший Историк пишет, что два странника, богато угощенных Пиастом,остригли волосы его сыну-младенцу и дали имя Семовита. В историю сего времени входит следующее любопытное известие, хотя,может быть, и не совсем достоверное. После 1175 года не упоминается внаших летописях о сыне Андрея Боголюбского, Георгии; но он является важнымдействующим лицом в истории Грузинской. "В 1171 году юная Тамарь, дочьцаря Георгия III, наследовала престол родителя. Духовенство и Бояре искалией жениха: тогда один Вельможа Тифлисский, именем Абуласан, предложилсобранию, что сын Великого Князя Российского Андрея, дядею Всеволодомизгнанный и заточенный в Савалту, ушел оттуда в Свинч к Хану Кипчакскому(или Половецкому) и что сей юноша, знаменитый родом, умом, храбростию,достоин быть супругом их Царицы. Одобрили мысль Абуласанову; послали заКнязем, и Тамарь сочеталась с ним браком. Несколько времени быв счастиемсупруги и славою Государства, он переменился в делах и нраве: Тамарь,исполняя волю совета, долженствовала изгнать его, но щедро наградилабогатством. Князь удалился в Черноморские области, в Грецию; вел жизньстранника, скучал, возвратился опять в Грузию, преклонил к себе многихжителей и хотел взять Тифлис; но, побежденный Тамарию, с ее дозволения,безопасно и с честию выехал, неизвестно куда". Сия Тамарь славиласьпобедами, одержанными ею над Персиянами и Турками; завоевала разные городаи земли; любила науки, историю, стихотворство, и время ее считалось златымвеком Грузинской словесности. Сын Тамарин, Георгий Лаш, по кончине материцарствовал от 1198 до 1211 года. Заметим некоторые бедственные случаи долговременного княженияВсеволодова. Два раза горел при нем Владимир: в 1185 году огонь разрушилтам 32 церкви каменные и Соборную, богато украшенную Андреем; еесеребряные паникадила, златые сосуды, одежды служебные, вышитые жемчугом,драгоценные иконы, парчи, куны, или деньги, хранимые в тереме, и все книгибыли жертвою пламени. Чрез пять лет случилось такое же несчастие для целойполовины Владимира: едва могли отстоять дворец Княжеский; а в Новегородемногие люди, устрашенные беспрестанными пожарами, оставили домы и жили вполе: в один день сгорело там 4300 домов. Многие другие города: Руса,Ладога, Ростов обратились в пепел. В 1187 году свирепствовала какая-тообщая болезнь в городах и селах: Летописцы говорят, что ни один дом неизбежал заразы, и во многих некому было принести воды. В 1196 году всяобласть Киевская чувствовала землетрясение: домы, церкви колебались, ижители, не приученные к сему обыкновенному в жарких климатах явлению,трепетали и падали ниц от страха. В княжение Всеволода был завоеван крестоносцами Царьград: происшествиеважное и горестное для тогдашних Россиян, тесно связанных с Греками поВере и торговле! Взятие Царяграда и Киева случилось в один год (1204): суеверныеЛетописцы наши говорят, что многие страшные явления в ту зиму предвещалибедствие; что небо казалось в огне, метеоры сверкали в воздухе и снег имелцвет крови. Французы, Венециане, ограбив богатые храмы, похитивдрагоценности искусства и мощи Святых, избрали не только собственногоИмператора, но и Патриарха Латинского: Греческий, оставив им в добычуказну Софийскую, в одном бедном хитоне уехал на осле во Фракию. ПапаИннокентий III, желая воспользоваться сим случаем, писал к духовенствунашему, что Вера истинная торжествует; что вся Греческая империя уже емуповинуется; что одни ли Россияне захотят быть отверженными от паствыХристовой; что Церковь Римская есть ковчег спасения и что вне оного вседолжно погибнуть; что кардинал Г., муж ученый, благородный, ПосолНаместника Апостольского, уполномочен от него быть просветителем России,истребителем ее заблуждений, и проч. Сие Пастырское увещание не имелоникакого следствия, и Митрополиты наши были оттоле поставляемы в Никее,новой столице Греческих Константинопольских Патриархов, до самого изгнанияКрестоносцев из Царяграда. Тогда же другие Крестоносцы сделались опасны для северозападной России.Мы упоминали о Меингарде, проповеднике Латинской Веры в Ливонии: преемникиего, утверждаемые Главою Бременской Церкви в сане Епископов, длявернейшего успеха в деле своем прибегнули к оружию, и Папа отпускал грехивсякому, кто под знамением креста лил кровь упрямых язычников на берегахДвины. Ежегодно из Немецкой земли толпами отправлялись туда странствующиебогомольцы, но не с посохом, а с мечом, искать спасения души в убийствелюдей. Третий Епископ Ливонский, Альберт, избрав место, удобное дляпристани, в 1200 году основал город Ригу, а в 1201 Орден Христовых воинов,или Меченосцев, которым папа Иннокентий III дал устав славных РыцарейХрама, подчинив их Епископу рижскому: крест и меч были символом сегонового братства. Россияне назывались господами Ливонии, имели дажекрепость на Двине, Кукенойс (ныне Кокенхузен), однако ж, собирая дань сжителей, не препятствовали Альберту волею и неволею креститьидолопоклонников. Сей хитрый Епископ от времени до времени дарил КнязяПолоцкого, Владимира, уверяя его, что немцы думают единственно ораспространении истинной Веры. Но Альберт говорил как Христианин, адействовал как Политик: умножал число воинов, строил крепости, хотел идуховного и мирского господства. Бедные жители не знали, комуповиноваться, Россиянам или Немцам: единоплеменники Финнов, Ливь, желали,чтобы первые освободили их от тиранства Рыцарей, а Латыши изъявлялиусердие к последним. Наконец Князь Владимир объявил войну опаснымпришельцам: осаждал Икскуль и не мог в 1200 году взять Кирхгольма, ибоРоссияне, искусные стрелки, по сказанию Ливонского древнего Летописца, неумели действовать пращою; хотя и переняли сие орудие у Немцев; но, худобросая камни, били ими своих. Владимир снял осаду - услышав, что многиечужеземные корабли приближаются к берегам Ливонии - и Двиною возвратился вПолоцк. Флот, испугавший Россиян, был Датский: Король Вольдемар в угодность Папе шел оборонить новую ЦерковьЛивонскую; пристал к Эзелю, хотел основать там крепость, но вдруг,переменив мысли, удалился, отправив в Ригу Лунденского Архиепископа,знаменитого ученостию Андрея, который в сане Римского Посла должен былспособствовать успехам Католической Веры в сих пределах. Скоро большаячасть жителей крестилась: ибо они видели, что их ничтожные идолы,разрушаемые секирами Христиан, не могли защитить себя. Современный Летописец рассказывает случай любопытный: Латыши бросилижребий, какую Веру принять им, Немецкую или Русскую, и согласно с волеюсудьбы избрали первую. Впрочем, они долго еще с некоторою благодарностиюхранили в памяти имена ложных богов: Перкуна, или громовержца, Земинника,или дарователя земных плодов, Тора, или северного Марс, и проч. Ливь иЧудь назвали самого Творца вселенной именем главного их идола, Юммала,были уже Христианами, но ходили еще молиться в леса священные, приносилижертвы древам, ежегодно торжествовали праздник усопших с обрядамиязычества и клали в могилу оружие, пищу, деньги, говоря мертвому: "Иди, несчастный, в мир лучший, где Немцы уже не могут господствоватьнад тобою, а будут твоими рабами!" Сей бедный народ в течение веков незабывал насилия своих жестоких просветителей! - Довольный услугамиРыцарей, Епископ Альберт уступил им третию часть покоренной Ливонии;старался более и более утверждать там свое владычество; выгнал Россиян изукрепленного замка Кукенойса, принудив Удельного Князя Двинского, именемВсеволода, быть данником Рижской Церкви. Сей Князь, женатый на дочериодного знатного Литовца, господствовал в Герсике (нынешнем Крейцбурге): онделал много зла не только Немцам, но и Россиянам, свободно пропускаяЛитовских грабителей чрез Двину и доставляя им съестные припасы. ЕпископАльберт сжег столицу Всеволода, пленил его Княгиню, многих жителей и с темусловием возвратил им свободу, чтобы сей Князь отказался от союза сЛитовцами и навсегда подарил свою область Богородице, то есть Епископу. Всеволод под тремя знаменами клялся верно служить Матери Божией;торжественно назвал Альберта отцом; признал себя его Наместником вГерсике! Но северная часть Ливонии оставалась еще независимою от немцев:там хотел господствовать храбрый Мстислав Новогородский. Взяв меры длябезопасности границ своих, укрепив южные новыми городами и поручивохранять Великие Луки брату, Князю Владимиру Псковскому, он ходил свойском (в 1212 году) на западные берега Чудского озера собирать дань исмирять непокорных; осаждал крепость Медвежью Голову, или Оденпе, и взял сжителей 400 гривен ногатами или кунами. Немецкий Летописец прибавляет, чтоКнязь Новогородский, крестив тогда некоторых язычников, обещал прислать кним своих Попов, но что Альбертовы Миссионарии предупредили Россиян искоро ввели там Веру Латинскую. Заключая описание достопамятных времен Всеволода III, упомянем ослучае, принадлежащем вместе и к церковной и к светской Истории нашегоотечества. В 1212 году Новогородцы, недовольные Святителем Митрофаном, безвсякого сношения с главою Духовенства, Митрополитом Киевским, изгналисвоего Архиепископа и выбрали на его место бывшего знаменитого гражданина,Добрыню Ядренковича, который незадолго до того времени ездил в Царьград ипостригся в монастыре Хутынском, основанном в конце XII века Св.Варлаамом, близ Волхова. Так Новогородцы судили и Князей и Святителей,думая, что власть мирская и духовная происходит от народа. Глава IV ГЕОРГИЙ, КНЯЗЬ ВЛАДИМИРСКИЙ. КОНСТАНТИН РОСТОВСКИЙ. Г. 1212-1216 Междоусобие. Изгнание Мономахова дому из южной России. БлагоразумиеРоссиян в делах Веры. Подвиги Мстислава. Строгость Ярославова. Голод вНовегороде. Славная битва Липецкая. Великодушие Мстислава. Епископ Симон. Совершив погребение отца, Георгий, с одобрения Вельмож, возвратилсвободу Князьям Рязанским, всем их подданным и Епископу Арсению. ВеликоеКняжение Суздальское разделилось тогда на две области: Георгийгосподствовал в Владимире и Суздале, Константин в Ростове и Ярославле; обажелали единовластия и считали друг друга хищниками. Братья их такжеразделились: Ярослав-Феодор, начальствуя в Переяславле Залесском, взялсторону Георгия, равно как и Святослав, получив в Удел Юрьев Польский;Димитрий-Владимир остался верным Константину. Ростовский Князь обратил впепел Кострому, пленил жителей; Георгий два раза приступал к Ростову и,заключив весьма неискренний мир с Константином, выслал Димитрия из Москвы."Даю тебе (сказал он) южный Переяславль, нашу отчину; господствуй в нем иблюди землю Русскую". Димитрий, как бы предчувствуя бедствие, неохотнопоехал в сей Удел, некогда знаменитый и столь любезный для его деда;женился там на племяннице Всеволода Чермного и, едва отпраздновав свадьбу,долженствовал сразиться с Половцами; не мог одолеть варваров и, плененныйими, был отведен в вежи. Он года чрез три освободился и княжил после вСтародубе на Клязьме. Рюрик скончался: Князь трезвый, набожный, усердный строитель церквей,впрочем не имевший доброй славы братьев своих: ни кротости Романовой, нитвердости Давида, ни воинской доблести Мстислава Храброго. ВсеволодЧермный, желая один начальствовать в южной России и не боясь уже никого посмерти Великого Князя, изгнал сыновей и племянников Рюриковых из УделовКиевской области. К сему насилию он прибавил клевету: "Вы (говорилВсеволод) хотели овладеть Галичем, возмутили там народ, повесили моихбратьев как разбойников; вы гнусным злодеянием посрамили имя отечества!"Изгнанники, удалясь в область Смоленскую, требовали защиты от МстиславаНовогородского. Сей мужественный Князь был тогда стражем северо-западнойРоссии: с одной стороны тревожили оную Литовцы, с другой - властолюбиеНемцев угрожало ей великими опасностями. Первые дерзнули ворваться в самыйПсков, который жители - изгнав Князя своего, Владимира Мстиславича, за егодружескую связь с Рижским Епископом - ходили тогда в Чудскую землю длясобрания дани. Литовцы не могли завладеть городом, но выжгли его иразорили окрестности. Мстислав Новогородский дал Псковитянам иного Князя,своего племянника двоюродного, Всеволода Борисовича, а Владимир удалился вРигу, будучи верным союзником Ордена и тестем Епископова брата, Дитриха.Принятый им как друг и свойственник, он имел случай оказать Немцам важнуюуслугу. Современный Летописец Ливонский рассказывает, что Князь Полоцкий,Владимир, желая объясниться с Епископом Альбертом, назначил ему свиданиена берегу Двины; близ нынешнего Крейцбурга. Альберт приехал туда сРыцарями, старейшинами ливонскими, купцами Немецкими и с ВладимиромМстиславичем. Князь Полоцкий говорил Альберту, чтобы он не тревожилязычников и не принуждал их креститься; что Немцы должны следовать примеруРоссиян, которые довольствуются подданством народов, оставляя им на волюверить Спасителю или не верить. "Нет! - ответствовал с жаром Епископ: - совесть обязывает меня крестить идолопоклонников: так угодно Богу ипапе!" Князь грозился обратить в пепел Ригу и в гневе обнажил меч: Рыцаритакже изготовились к битве; но Владимир Мстиславич встал между ими, молил,убеждал и сделал наконец то, что Князь Полоцкий, отдавая справедливостьнеустрашимости Рыцарей, совершенно уступил им всю южную Ливонию. Сей Князьчрез несколько лет думал поправить свою ошибку и выгнать Немцев; но упалмертвый в самую ту минуту, как хотел сесть на ладию и плыть к устью Двины,чтобы осадить Ригу. Господствуя в южной Ливонии, Рыцари желали покорить исеверную, вместе с Эстониею: узнав, что отряды их грабят тамошних жителей,Мстислав Новгородский собрал 15000 воинов; вместе с Князем Псковским иДавидом Торопецким, братом своим, выступил в поле; доходил до самого моря.Не встретив нигде Немцев, которые заблаговременно ушли назад в Ригу, онтребовал дани с Чуди, осаждал Воробьин, или Верпель, взял с граждан 700гривен ногатами и разорил многие окрестные селения. Сия западная частьнынешней Эстляндской Губернии находилась тогда в цветущем состоянии;земледельцы жили в изобилии, и деревни были хорошо выстроены; к несчастию,Альбертовы Рыцари скоро огнем и мечом опустошили всю Эстонию. Мстислав, отдав две части взятой дани Новогородцам, а третью своимдворянам, или дружине, спешил от берегов Балтийского моря к Днепру; прибывв Новгород, собрал Вече на Дворе Ярослава и предложил народу отмститьВсеволоду Чермному за обиду Князей Мономахова племени. Граждане любилиМстислава (ибо он старался им угождать) и единодушно ответствовали:"Князь! Куда обратишь свои очи, там будут наши головы!" Сие усердие вдругохладело на пути. Новогородские воины поссорились с Смоленскими, убилиодного человека в драке и торжественно объявили, что не хотят идти далее.Напрасно Князь звал их на Вече; напрасно думал усовестить неблагодарных:никто не слушал его повеления. "Итак, мы должны расстаться", - сказалМстислав без всякой укоризны; дружески простился с ними и вышел с братьямииз Смоленска. Новогородцы изумились: тогда Посадник Твердислав напомнилим, что предки их гордились усердием к добрым Князьям, охотно умирали заЯрослава Великого и служили примером для других Россиян. Сия речь тронулаНовогородцев, легкомысленных, однако ж чувствительных к народной чести, кославе великодушных подвигов. Они догнали Князя и, пылая ревностию,нетерпеливо желали битвы. Скоро война кончилась. Города отворяли ворота;два Князя отдалися в плен. Всеволод Святославич бежал из Киева, заключился в Чернигове и с горестиумер; а брат его, Глеб, видя опустошение земли своей, покорностию и дарамикупил мир. Победители отдали Киев Ингварю Ярославичу Луцкому, который добровольноуступил его Князю Смоленскому. [1215 г.] Храбрый Мстислав, учредив порядок в завоеванной Днепровскойобласти, возвратился в Новгород, но скоро объявил жителям на Вече, чтодела отзывают его в южную Россию; что он будет всегда защитникомНовогородцев, однако ж дает им волю избрать себе иного Князя. Народсожалел об нем; долго рассуждал, кем заменить Князя столь великодушного;наконец отправил Посадника, Тысячского и десять старейших купцов зватьФеодора Всеволодовича, Мстиславова зятя. Ярослав-Феодор начал свое правление строгостию и наказаниями, сослав вТверь некоторых окованных цепями чиновников, велел разграбить дворТысячского, оклеветанного врагами, взяв под стражу сына и жену его.Возбужденный самим Князем к действиям своевольным, народ искал жертв,новых преступников; умертвил сам собою двух знаменитых граждан; а Князь сдосады на сих мятежников уехал в Торжек. Между тем в окрестностяхНовагорода сделался неурожай: Ярослав, ослепленный злобою, захватил весьхлеб в изобильных местах и не пустил ни воза в столицу. Тщетно послыубеждали Князя возвратиться: он задерживал их в Торжке, призвав к себежену из Новагорода, где уже свирепствовал голод. Четверть ржи стоила околотрех рублей шестидесяти копеек нынешними серебряными деньгами, овса рубль7 копеек, воз репы два рубля 86 копеек. Бедные ели сосновую кору, липовыйлист и мох; отдавали детей всякому, кто хотел их взять, - томились,умирали. Трупы лежали на улицах, оставленные на снедение псам, и люди толпамибежали в соседственные земли, чтобы избавиться от ужасной смерти. Впоследний раз Новогородцы молили Ярослава утешить их своим присутствием."Иди к Св. Софии, - говорили они: - или скажи, что не хочешь быть нашимКнязем". Он задержал и сих Послов, вместе с купцами Новогородскими.Чиновники скорбели; граждане воплем изъявляли отчаяние; а НаместникЯрославов и Дворяне его были равнодушными зрителями народного бедствия.[11 февраля 1216 г.]. В то время явился утешитель: Мстислав великодушный. Новогородцы с восторгом увидели его на ДвореЯрослава. Сей Князь говорил, что он помнит свое обещание быть всегда их другом;что освободит невинных граждан, заключенных в Торжке, восстановитблагоденствие Новагорода или положит свою голову. Народ клялся жить иумереть с добрым Мстиславом, который, взяв под стражу Бояр Ярославовых,чрез одного умного Священника объявил зятю, чтобы он, если желает остатьсяему сыном, выехал из Торжка и немедленно возвратил свободу всем Боярам икупцам Новогородским. С гордостию отвергнув мирное предложение, Ярославизготовился к войне; сделал на пути засеки, укрепления и прислал стознаменитых Новогородцев в отчизну их с приказанием выпроводить оттуда еготестя. Но сии люди, видя единодушие сограждан, пристали к ним с радостию.Тогда озлобленный Ярослав собрал на поле всех бывших у него Новогородцев,числом более двух тысяч; оковал цепями и послал в свой город, ПереяславльЗалесский, отняв у них коней, деньги, все имение. В надежде на могуществобрата, Георгия Владимирского, он грозился наказать тестя и смело поднялруку на кровопролитие междоусобное. Состояние Новагорода было достойножалости: голод, болезни истребили немалую часть его жителей; другиескитались по землям чуждым; знатнейшие люди стенали в темницах Суздальскойобласти; домы и целые улицы опустели. Мстислав, собрав Вече, ободрялграждан своим мужеством. "Оставим ли братьев в заключении и постыднойневоле? - говорил он народу: - Да воскреснет величие столицы! Да не будетона презрительным Торжком, ни Торжек ею! Новгород там, где Святая София.Рать наша малочисленна; но Бог заступник правых, и сильного и слабого!"Все казались единодушными; однако ж некоторые, тайно доброжелательствуяЯрославу, бежали к нему в Торжек. Мстислав выступил с остальными и с братом, Князем Владимиром Псковским(который, быв несколько времени начальником маленькой области в НемецкойЛивонии, снова господствовал тогда во Пскове). Сия война имела важное следствие: Князь Новогородский, хотев преждедружелюбно разделаться с Ярославом, но принужденный искать управы мечом,взял свои меры как искусный Военачальник и Политик. Предвидя, что ГеоргийВсеволодович будет всеми силами помогать меньшему брату, Мстислав заключилтайный союз с Константином и дал ему слово возвести его на престолВладимирский. Неприятельские действия началися в Торопецкой области.Святослав Всеволодович, присланный Георгием к Ярославу, с десятью тысячамиосадил Ржевку, где находилось только 100 воинов; но Князь Новогородскийподоспел с 500 всадниками, заставил осаждающих удалиться и взялукрепленный Зубцов. Дружина Мстиславова хотела прямо идти к Торжку; ноКнязь, призвав Владимира Рюриковича из Смоленска, вдруг обратился кПереяславлю Залесскому, чтобы удалить феатр войны от Новогородскойобласти. Наконец обе рати сошлися близ Юрьева. Константин с полками своиминаходился в стане Новогородском: Георгий, Ярослав и Князья Муромские,действуя заодно, вооружили самых поселян и в необозримых рядах стали наберегу Кзы. Летописцы сказывают, что Князь Владимирский и меньший брат егоимели 30 знамен, или полков, 140 труб и бубнов. Благоразумный Мстислав ещенадеялся отвратить кровопролитие. Послы Новогородские говорили Георгию,что они не признают его врагом своим, будучи готовы заключить мир и сЯрославом, если он добровольно отпустит к ним всех их сограждан ивозвратит Торжек с Волоком Ламским. Но Георгий ответствовал, что враги егобрата суть его собственные; а Ярослав, надменный и мстительный, не хотелслушать никаких предложений. "Не время думать о мире, - говорил он Послам: - вы теперь как рыба на песке; зашли далеко и видите беду неминуемую".Мстислав вторично представлял Георгию и Ярославу, что война междоусобнаяесть величайшее зло для Государства; что он желает примирить их с большимбратом, который уступит им всю область Суздальскую, буде Георгий отдастему, как старшему, город Владимир. "Ежели сам отец наш (сказал Георгий) немог рассудить меня с Константином, то Мстиславу ли быть нашим судиею?Пусть Константин одолеет в битве: тогда все его". Послы с горестиюудалились, и Князь Владимирский, пируя в шатре с Вельможами, желал знатьих мнение. Один Боярин советовал не отвергать мира и признать Константинастарейшим Государем земли Суздальской, представляя, что КнязьяРостиславова племени мудры и храбры. а воины Новогородские и Смоленскиедерзки в битвах; что Мстислав в деле ратном не имеет совместника и чтопревосходные силы уступают иногда превосходному искусству. Князья слушалиБоярина с неудовольствием. Другие Вельможи, льстя их самолюбию, говорили,что никогда еще враги не выходили целы из сильной земли Суздальской; чтожители ее могли бы с успехом противоборствовать соединенному войску всехРоссиян и седлами закидают Новогородцев. Одобрив сию безрассуднуюнадменность и собрав военачальников, Князья дали им приказ не щадитьникого в битве: убивать даже и тех. на коих увидят шитое золотом оплечье."Вам брони, одежда и кони мертвых, - сказали они: - в плен возьмем однихКнязей и решим после судьбы их". Отпустив воевод, Георгий с меньшимибратьями заперся в шатре и вздумал уже делить всю Россию: назначил Ростовдля себя, Новгород для Ярослава, Смоленск для третьего брата, а Киев дляОльговичей, оставляя Галич на свое дальнейшее распоряжение. Написав договорную грамоту и взаимною клятвою утвердив оную, сии Князьяпослали сказать неприятелям, что желают биться с ними на обширном Липецкомполе. Мстислав принял вызов: долго советовался с Константином, обязал еготоржественными обетами верности и ночью выступил из стана к назначенномудля битвы месту, с трубным звуком, с грозным кликом воинским.Встревоженные полки Георгиевы стояли всю ночь за щитами, то естьвооруженные и в боевом порядке, ожидая нападения, и едва было необратились в бегство. На рассвете Мстислав и Константин приближились кнеприятелю, который зашел за дебрь и расположился на горе, окруженнойплетнем. Напрасно Мстислав предлагал Георгию или мир, или битву наравнине. Сей Князь ответствовал: "Не хочу ни того, ни другого; и когда выуже не боялись дальнего пути, то можете перейти и за дебрь, где мы васожидаем". Мстислав стал на другой горе, велев отборным молодым людям ударить наполки Ярославовы. Бились с утра до вечера, слабо, неохотно: ибо время быловесьма холодно и ненастливо. На другой день Мстислав думал идти прямо коВладимиру, но Константин не советовал оставлять неприятеля назади ибоялся, чтобы миролюбивые Ростовцы, пользуясь случаем, не разбежались погородам. Между тем Георгиевы полки, видя движение в стане Новогородцев иСмолян, вообразили, что Мстислав хочет отступить, и бросились с горы, внамерении гнаться за ним; но Георгий и Ярослав удержали их. Тогда КнязьНовогородский, сказав: "гора не защитит и не победит нас; пойдем с Богом ис чистою совестию", велел своим готовиться к битве. На одном крыле стоялВладимир Рюрикович Смоленский, на другом Константин, в средине Мстислав сНовогородцами и Князь Псковский. Учредив строй, обозрев все ряды, Мстиславободрил воинов краткою речью. "Друзья и братья! - говорил он: - Мы вошли вземлю сильную: станем крепко, призвав Бога помощника. Да никто неозирается вспять: бегство не спасение. Кому не умереть, тот будет жив.Забудем на время жен и детей своих. Сражайтесь, как хотите: пешие или наконях". Новогородцы ответствовали: "Сразимся пешие, как отцы наши подСуздалем". [21 апреля 1216 г.] Оставив коней, они сбросили с себя одежду,даже сняли сапоги, и с громким кликом устремились вперед; за ними Мстислави дружина конная. Ни крутизна, ни ограда не могли удержать их стремления.Смоляне также пешие вступили в бой, не хотев ждать Воеводы своего, которыйупал с коня в дебри. Князь Новогородский, видя кровопролитие, сказал Владимиру Псковскому:"не выдадим добрых людей!" - и мгновенно опередил всех; имея в руке топор,три раза с дружиною проехал сквозь полки неприятельские, сек головы,оставлял за собою кучи трупов. Летописцы живо представляют ужас сей битвы,говоря, что сын шел на отца, брат на брата, слуга на господина: ибо многиеНовогородцы сражались за Ярослава; многие единокровные стояли друг противдруга под знаменами Георгия и Константина. Победа не была сомнительною.Новогородцы, Смоляне дружным усилием расстроили, смяли врагов и,торжествуя, показывали в руках своих хоругви Ярославовы. Еще Георгий стоялпротив Константина; но скоро обратился в бегство за Ярославом. "Друзья! -сказал Князь Новогородский своим храбрым воинам: - не время думать окорысти; надобно довершить победу", - и Новогородцы, ему послушные, нехотели прикоснуться к добыче, с жаром гнали Суздальцев, топили их в реках,осуждая Смолян, которые обдирали мертвых и грабили обозы неприятеля. Урон был велик только со стороны побежденных: их легло на месте 9233человека. В остервенении своем не двая никому пощады, воины Мстиславовывзяли не более 60 пленников; а Смоляне нашли в Георгиевом стане идоговорную грамоту сего Князя, по коей он хотел делить всю Россию сбратьями. Ярослав, главный виновник кровопролития, ушел в Переяславль и,пылая гневом, задушил там многих Новогородских купцов в темнице; аГеоргий, утомив трех коней под собою, на четвертом прискакал в Владимир,где оставались большею частию одни старцы и дети, жены и люди духовногосана. Видя вдали скачущего всадника, они думали, что Князь их одержалпобеду и шлет к ним гонца; но сей мнимый радостный вестник был самГеоргий: в бегстве своем он сбросил с себя одежду Княжескую и явился врубашке пред вратами столицы; ездил вокруг стены и кричал, что надобноукреплять город. Жители ужаснулись. Ночью пришли в Владимир многиераненые; а на другой день Георгий, созвав граждан, молил их доказать емусвое усердие мужественною защитою столицы. "Государь! Усердием неспасемся; - ответствовали граждане: - братья наши легли на месте битвы;другие пришли, но без оружия: с кем отразить врага?" Князь упросил их несдаваться хотя несколько дней, чтобы он мог вступить в переговоры. Великодушный Мстислав не велел гнаться за Георгием и Ярославом, долгостоял на месте битвы и шел медленно ко Владимиру. Чрез два дня окруживгород, сей Князь в первую ночь увидел там сильный пожар: воины хотели идтина приступ, чтобы воспользоваться сим случаем; но человеколюбивый Мстиславудержал их. Георгий уже не думал обороняться и, на третий день приехав встан к Новогородскому Князю с двумя юными сыновьями, сказал ему иВладимиру Смоленскому: "Вы победители: располагайте моею жизнию и достоянием. Брат мой Константин в вашейволе". Мстислав и Владимир, взяв от него дары, были посредниками между им иКонстантином. Принужденный выехать из столицы, Георгий омочил слезами гробродителя, в душевной горести жаловался на Ярослава, виновника стольнесчастной войны; сел в ладию с женою и поехал в Городец Волжский, илиРадилов. В числе немногих друзей отправился с ним Епископ Симон,знаменитый не только описанием жизни святых Иноков Киевских, но исобственными добродетелями; обязанный Георгию саном Святителя, он неизменил благотворителю своему в злополучии. Сей Князь в 1215 году учредилособенную Епархию для Владимирской и Суздальской области, не хотев, чтобыони зависели от Ростова. Глава V КОНСТАНТИН, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИРСКИЙ И СУЗДАЛЬСКИЙ. Г. 1216-1219 Добросердечие Константина. Дела Ливонские. Важное предприятие Мстислава.Пылкость юного Даниила. Тиранство Венгров в Галиче. Убийства в Рязани.Смерть Константина. Мстислав возвел Константина на престол Великого Княжения Владимирскогои шел смирить своего зятя, который, оставив гордость, прибегнул квеликодушию старшего брата. "Будь моим отцем, - говорил он Константину: -я в твоих руках и прошу у тебя хлеба: неужели выдашь меня КнязьямНовогородскому и Смоленскому?" Мстислав в угодность Константину согласилсяна мир и принял дары от Ярослава; но не хотел, чтобы дочь его жила сКнязем столь жестокосердым: взял ее к себе и возвратился с честию вНовгород, освободив всех жителей оного, бывших в Переяславле. [1217-1218 гг.] Достигнув цели своей, Константин захотел утешитьизганного Георгия, призвал его к себе, объявил наследником ВеликогоКняжения и дал ему Суздаль. С искреннею дружбою обняв брата, Георгийклялся забыть прошедшее. Константин чувствовал слабость здоровья своего и желал в случае смертиоставить юным сыновьям второго отца в их старшем дяде. Мстислав, Герой сего времени, совершив одно дело и ревнуя ознаменоватьсвое мужество новым, еще важнейшим подвигом, удалился в южную Россию.Пользуясь его отсутствием, Литовцы разорили несколько селений в областиШелонской; а Рыцари Немецкие, заняв Оденпе, старались укрепить сие место.Владимир Псковский находился тогда в Новегороде и, приняв начальство надвойском, осадил прежних друзей своих, Немцев, в оденпском замке. В товремя как жители города коварно предлагали мир Россиянам, отошедшим далекоот стана, Немцы напали на обозы Новогородцев: однако ж, потеряв многихлюдей и в том числе двух Воевод, должны были спасаться бегством в замок.Сам Великий Магистр Ордена, Вольквин, едва ушел с Дитрихом, братомЕпископа рижского, Альберта, и зятем Владимира Псковского. Теснимые осаждающими, терпя голод, не смея вторично вступить в бой, онитребовали мира. Дитрих, в залог верности, остался в руках у Новогородцев,которые дали Рыцарям свободный пропуск, взяв в добычу 700 коней Немецких.- Мстислав, возвратясь из Киева, объехал Новогородскую область, наказалнекоторых ослушных или нерадивых чиновников, созвал граждан столицы наДворе Ярослава и сказал им: "Кланяюся Святой Софии, гробу отца моего ивам, добрые Новогородцы. Иноплеменники господствуют в знаменитом Княжении Галицком: я намеренизгнать их. Но вас не забуду и желаю, чтобы кости мои лежали у Святой Софии, тамже, где покоится мой родитель". Тщетно граждане, искренно огорченные,молили Князя великодушного, любимого не оставлять их. Он дружескипростился с народом и спешил в Киев к своим братьям, пылая нетерпениемсобрать войско в южной России и вести оное к берегам Днестра. Честь и Вера предписывали Мстиславу сей подвиг. Мы оставили юногоДаниила на престоле Галицком с одним именем Князя: Бояре всем управляли и,находя вдовствующую супругу Романову опасною для их своевольства,принудили ее выехать в Бельз. Даниил проливал слезы, не хотел разлучитьсяс нею и в гневе ударил мечом одного из Вельмож, взявшего за узду коня его;однако ж Княгиня умолила сына остаться. Оскорбленный сею дерзостию Бояр,Андрей, Король Венгерский, пришел сам с войском, смирил мятежников ивиновнейшего из них, Владислава, оковал цепями. Но скоро бедствия Романовасемейства возобновились. Тайно призванный Галичанами, Мстислав Немойзаставил Даниила бежать в Венгрию; а Лешко Белый отнял у Василька Бельздля своего тестя, Александра Владимирского (Василько, провождаемый многимиБоярами, удалился в Каменец). Уже Андрей вторично шел защитить Даниила;уже Мстислав Немой, слабый, хотя и властолюбивый, бежал от страха, когдаужасный бунт открылся в самой Венгрии. Свирепые Бароны, враги КоролевыГертруды, умертвили ее, готовив такую же участь и Королю. В сихобстоятельствах он мог думать единственно о собственной безопасности: чемБоярин Галицкий, Владислав (тогда освобожденный), умел воспользоваться,представляя ему, как вероятно, что отрок Даниил, сын отца, ненавистногонароду, не в состоянии мирно управлять Княжением, или, возмужав, незахочет быть данником Венгрии; что Андрей поступит весьма благоразумно,ежели даст Наместника Галиции, не природного Князя и не иноплеменника, нодостойнейшего из тамошних Бояр, обязав его в верности клятвою и ещеважнейшими узами столь великого благодеяния. Желание Владислава исполнилось: предпочтенный другим Боярам, он сдружиною Венгерскою приехал господствовать в свое отечество, назвалсяКнязем и думал равняться саном с потомками Св. Владимира; а Даниил и матьего, обманутые надеждою на покровительство Андреево, обратились к ЛешкуБелому. Видя с завистию, что богатая Галиция сделалась почти областиюВенгрии, сей Государь усердно взял Даниилову сторону, одержал верх в битвес Владиславом и хотя не мог завоевать Галича, однако ж услужил сыновьямРомановым, принудив своего тестя, Александра, уступить им Тихомль иПеремиль. Там могли они несколько времени жить спокойно вместе сродительницею, печально смотря на башни Владимирские, наследственнуюстолицу Романову. Туда съехались все верные Бояре, сподвижники их храброгоотца, готовые усердно служить и сыновьям, которые в нежном цвете юностиобещали зрелые плоды мужества, ум необыкновенный, душевное благородство. Россияне и чужеземцы с удивлением видели в ничтожном городке дворблестящий, составленный из витязей и Бояр опытных, особенно уважаемыхГосударем Польским. Воевода Сендомирский, именем Пакослав, доброжелательствуя Романовусемейству, хотел согласить выгоды оного с выгодами Венгров и Ляхов, бывшихтогда явными врагами за Галич; ездил к Андрею и без труда склонил его кмиру. Положили, чтобы малолетний сын Андреев, Коломан, женился намалолетней дочери герцога Лешка, Саломее, и княжил в Галиче; чтобы Корольуступил Перемышль Ляхам и чтобы Владимир отдать Даниилу с братом, аЛюбачев миротворцу Пакославу. Условия были исполнены: Александра выслалииз Владимирской области, а Владислава, как хищника, заточили. Такимобразом (говорит Летописец) сей гордый Боярин безрассудным честолюбиемпогубил себя и детей, коих никто из Князей Российских, оскорбленных егодерзким самозванством, не хотел призреть. Может быть, утомленные смятениями и переменами Галичанеудовольствовались бы тогдашним своим жребием, если бы новое ПравительствоВенгерское наблюдало умеренность и справедливость; но Андрей весьманеблагоразумно вздумал утеснять нашу Церковь. Уже в первый год Коломановавластвования, в 1214 [году], он писал к папе Иннокентию III, что народ иКнязья Галицкие, подданные Венгрии, испросив себе сына его в Государи,желают присоединиться к Римской Церкви, единственно с тем условием, чтобыПапа не отменял их древних обрядов священных и дозволил им отправлятьБогослужение на языке Славянском. Когда же Архиепископ Гранский именемпреемника Иннокентиева, Гонория III, возложил в Галиче венец Королевскийна сына Андреева и Саломею, сей новый Государь, исполняя волю отца и Папы,изгнал Епископа Российского, Священников наших и хотел обратить всехжителей в веру латинскую. Народ, уничиженный мятежами, преступлениями икознями Бояр запутанный в противоречиях своей системы политической, несмел восстать на тиранов совести, довольствуясь бесполезными жалобами. Кнесчастию Венгров, Андрей поссорился с герцогом Лешком, отнял у негоПеремышль с Любачевом и возбудил в нем столь великую злобу, что он,вопреки узам крови, искал в России сильных неприятелей зятю. Таковымпредставился ему Мстислав Новогородский. "Ты мне брат, - писал Лешко ксему храброму Князю: - иди прославиться знаменитым подвигом мужества:Галич, достояние твоих предков, стенает под игом утеснителей". Мстислав,подобно отцу готовый всегда на дела великие, не отказался от предложения,столь лестного для его славолюбия. В то время как он занимался в древней южной столице воинскимиприготовлениями, тишина Царствовала в пределах Великого КняженияВладимирского. Константин наслаждался спокойствием подданных и любовиюбратьев; не следовал примеру дяди и родителя: не требовал повиновения отслабейших Князей соседственных и думал, что каждый из них обязан даватьотчет в делах своих единому Богу. Ободренные сею излишнею кротостию, двоеиз Владетелей Рязанских дерзнули на гнусное злодеяние. Коварный Глеб, при великом Князе Всеволоде, хотевший погубить своихродственников доносом, условился с братом, Константином Владимировичем,явно лишить их жизни, чтобы господствовать над всею областию Рязанскою.Они съехались в поле для общего совета, и Глеб дал им роскошный пир вшатре своем. Князья, Бояре пили и веселились, не имев ни малейшегоподозрения. Хозяин ласкал, приветствовал беспечных гостей; лицо и голосзлодея не изменяли адской тайне его сердца. В одно мгновение Глеб иКонстантин Владимирович извлекают мечи: вооруженные слуги и Половцы стремятся в шатер. Начинаетсякровопролитие. Ни один из шести несчастных Князей, ни один из верных Боярих не мог спастися. Утомленные смертоубийством изверги выходят из шатра и спокойно влагаютв ножны мечи свои, дымящиеся кровию. В числе убиенных находился и роднойбрат Глебов, добродушный Изяслав. [1218 г.] Злодейство было ужасно: еще ужаснее то, что виновникиостались без наказания. Великий Князь Константин-изнуренный, может быть,недугами - довольствовался сожалением о несчастных; строил церкви,раздавал милостыню и с восторгом лобызал святые мощи, привозимые к нему изГреции. Незадолго до кончины своей он послал старшего сына, именемВасилька, княжить в Ростов, а другого, Всеволода, в Ярославль, приказав имжить согласно, быть во нравах подобными ему, благотворить сиротам,вдовицам, Духовенству и чтить Георгия как второго отца. Константин преставился на 33 году от рождения [2 февраля 1218 г.],оплакиваемый Боярами, слугами, нищими, Монахами. Хваля его мудрость идобродетель, Летописец Суздальский говорит, что сей Князь не только читалмногие душеспасительные книги, но и жил по их правилам; был исполненАпостольской Веры и столь кроток, что старался не опечалить ни одногочеловека, любя делом и словом утешать всякого. - Супруга Константинованемедленно постриглась над его гробом и, названная Агафиею, чрез два годакончила дни свои в уединении монастырском. Глава VI ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ II ВСЕВОЛОДОВИЧ. Г. 1219-1224 Беспокойства в Новегороде. Великодушие Посадника. Дела церковные. Войны.Устюг. Новгород Нижний. Освобождение Галича. Неблагоразумие Мстислава.Происшествия в Ливонии. Мужественный Вячко. Набег Литвы. Слух о Татарах. По отбытии Мстислава Новогородцы призвали к себе его двоюродногоплемянника, Святослава Мстиславича, из Смоленска. Сей Князь не могобуздать своевольства чиновников и народа. Посадник Твердислав, муж,отличный достоинствами, взяв под стражу какого-то мятежного Боярина,вооружил против себя многих его друзей и единомышленников. Началосьмеждоусобие: одни стояли за Твердислава, другие за Боярина; прочиеоставались спокойными зрителями ссоры, которая обратилась в явную войну.Целую неделю были шумные Веча при звуке колоколов; граждане, надев брони ишлемы, в исступлении своем обнажили мечи. Напрасно увещевали старцы,напрасно плакали жены и дети: казалось, что Новогородцы не имели низаконов, ни Князя, ни человечества. Чтобы еще более воспалить усердиесвоих друзей, Твердислав, устремив глаза на храм Софийский, громогласнообрек себя в жертву смерти, если совесть его не чиста пред Богом исогражданами. "Да паду в битве первый (говорил он), или Небо да оправдаетменя победою моих братьев!" Наконец злоба утолилась кровию десяти убитыхграждан; народ образумился, требовал мира и, целуя крест, клялся бытьединодушным. Тишина восстановилась; но Князь, недовольный Твердиславом,прислал своего Тысячского объявить на вече, что сей Посадник властиюКняжескою сменяется. Граждане хотели знать вину его. Святослав гордоответсвтовал: без вины. "Я доволен, - сказал Твердислав: - честь мояостается без пятна: а вы, братья сограждане, вольны избирать и Посадникови Князей". Народ вступился за него. "Вспомни условие, - говорилиСвятославу Послы Веча: - ты дал нам клятву не сменять чиновников безвинно.Когда же забываешь оную, то мы готовы с поклоном указать тебе путь; аТвердислав будет нашим Посадником". Святослав, видя упрямство народа, нехотел спорить; но скоро уехал в Киев по воле отца своего, МстиславаРомановича, уступив престол Новогородский меньшему брату, Всеволоду.[1219-1221 гг.]. Правление сего Князя ознаменовалось также внутреннимибеспокойствами. Люди, посланные Новогородцами в Двинскую землю длясобрания дани, к удивлению народа, возвратились с дороги, сказывая, чтовеликий Князь Георгий и Ярослав Всеволодович не хотели пропустить их чрезобласть Белозерскую, имея будто бы тайное сношение с НовогородскимПосадником и Тысячским. Народ взволновался и сменил главных чиновников;однако ж чрез некоторое время снова возвел Твердислава на степеньПосадника. Всеволод без всякой основательной причины возненавидел и хотелубить сего знаменитого человека, вооружив своих Дворян и многих граждан наДворе Ярослава. Твердислав был тогда болен: усердные друзья вывезли его насанях из дому и поручили великодушной защите народа, который стекался кнему толпами, готовый умереть за своего любимого чиновника. Жители трехконцов стали в ряды и ждали Князя как неприятеля. Но Всеволод не дерзнулна кровопролитие. Архиепископ примирил врагов; а Твердислав, желаяспокойствия отечеству, добровольно сложил с себя чин Посадника, тайно ушелв монастырь Аркадьевский и навсегда отказался от света. Самые церковные дела Всеволодова времени изъявляют легкомыслиеНовогородцев: выгнав прежде Архиепископа Митрофана, народ раскаялся и хотел загладитьсию несправедливость; дозволил ему возвратиться и послал сказать егопреемнику, Антонию, осматривавшему тогда свою Епархию, чтобы он ехал, кудахочет, и что Новгород имеет уже иного Святителя. Однако ж Антоний непослушался и признавал себя единственным законным пастырем. Граждане былив крайнем затруднении и, не зная, что делать с двумя Архиепископами,отправили их в Киев на суд к Митрополиту, который, решив тяжбу в пользуМитрофана, послал Антония Епископом в Перемышль Галицкий. Воинские подвиги Новогородцев были удачны: хотя Всеволод не мог взятьПертуева, или нынешнего Пернау, однако ж разбил Немцев за рекою Эмбахом.Древний Летописец Ливонский повествует, что Рыцари в битве с нашимпередовым отрядом имели успех и даже отняли знамя Князя Новогородского; носоюзники их, Латыши, видя многочисленность Россиян, обратились в бегство.Сей Летописец к чести единоземцев своих прибавляет, что их было только200, а наших 16000; что Немцы, отделенные от Новогородцев глубоким ручьем,сражались от 9 часов утра до захождения солнечного, убили около пятидесятинеприятелей, в целости отступили и шли назад с веселыми песнями. В России восточной были также воинские действия. Глеб Владимирович,убийца Князей Рязанских, хотел еще довершить свое гнусное злодеяние.Провидение спасло одного из сих Князей, Ингваря, сына Игорева, которыйгосподствовал в Старой Рязани и мог рано или поздно отмстить смертьбратьев: наняв Половцев, Глеб шел осадить его столицу; но Ингварь победилварваров. Ненавидимый всеми добрыми Россиянами и самому себе ненавистный(обыкновенная мука злодеев!), Глеб бежал в степи, подобно древнемубратоубийце Святополку гонимый Небесным гневом, и там в безумии скончалгнусную жизнь свою [в 1219 г.]. - Ингварь наследовал всю область Рязанскуюи с дружиною великого Князя вторично разбил Половцев. Вероятно, что Камские Болгары издревле торговали с Чудским народом,обитавшим в Вологодской и Архангельской губернии: с неудовольствием видяновое господство Россиян в сих мирных странах, они хотели также бытьзавоевателями и - более обманом, нежели силою - взяли Устюг, неизвестнокогда и кем основанный. Он имел прежде собственных Князей; стоял, каксказывают, на высокой горе, верстах в четырех от нынешнего, и назывался,по имени ее, Гледеном, а название устюжан произошло от устья реки Юга,сливающего там воды свои с рекою Сухоною. Жители - вероятно, смесь Россиянс Чудью - зависели от великого Князя Георгия и в особенности отРостовского. Чтобы утвердиться в сем городе, Болгары в то же времястарались овладеть берегами Унжи; но были отражены и скоро увидели войскоРоссиян в собственной земле своей. Брат Георгиев, Святослав, с сыновьямиМуромских Князей и с сильным ополчением приплыл туда Волгою, вышел наберег ниже устья Камы и, для безопасности судов оставив стражу,приближился к городу Ошелу, укрепленному высоким дубовым тыном с двумяоплотами, между коими находился вал. Впереди шли люди с огнем и топорами; за ними стрелки и копейщики. Одниподсекли тын, другие зажгли оплоты; но сильный ветер дул им прямо в лицо:задыхаясь от густого дыма, воины Святославовы, ободренные речью Князя,приступили с другой стороны и зажгли город по ветру. Зрелище было ужасно:целые улицы пылали; огонь, раздуваемый бурею, лился быстрою рекою;отчаянные жители с воплем бежали из города и не могли уйти от мечаРоссиян; только Князь Болгарский и некоторые его всадники спаслисябегством. Другие, не требуя пощады, убивали жен, детей своих и самых себяили сделались жертвою пламени, вместе со многими Россиянами, искавшимидобычи в городе. Святослав, видя там наконец одни кучи дымящегося пепла,удалился, провождаемый толпами пленников, большею частию жен и младенцев. Напрасно Болгары хотели отмстить ему, стекаясь отовсюду к берегам Волги! Россияне, готовые к битве, сели на ладии, распустили знамена и призвуке бубнов, труб, свирелей плыли медленно вверх по Волге в стройномополчении. Болгары только смотрели на них с берега. Святослав близ устьяКамы сошелся с Ростовцами, устюжанами и с воеводою Георгиевым, которыйходил опустошать ее берега, и взял несколько городков Болгарских. Сейуспех казался столь важным Великому Князю, что он встретил брата занесколько верст от столицы, благодарил его, осыпал дарами; три дня угощалвсех воинов. Зимою явились во Владимир послы Болгарские, требуя мира; ноГеоргий отвергнул их предложение и готовился к новому походу. Испытав многократно превосходную силу Россиян, Болгары всяческистарались отвратить бедствие войны; наконец, посредством богатых даров,обезоружили Великого Князя. Послы наши ездили к ним в землю, где народутвердил сей мир клятвою по Закону Магометанскому. Георгий, будучи тогдасам на берегах Волги, имел случай снова осмотреть их, выбрал место и чрезнесколько месяцев [в 1221 г.] заложил Нижний Новгород, там, где сливаютсядве знаменитые реки нашего отечества и где скоро поселилось множестволюдей, привлеченных выгодами торговли и судоходства. В сие время Князь Черниговский, брат Всеволода Чермного, разбилЛитовцев, которые искали добычи в его области. - Но важнейшим успехомРоссийского оружия было тогда освобождение Галича от ига чужеземцев.Кажется, "что бывший Князь Новогородский, Мстислав, занимаясь в Киевератными приготовлениями, умел скрыть цель оных: по крайней мере ВельможиАндреевы, именем Коломана господствовавшие на берегах Днестра, не взялиникаких мер для обороны и бежали в Венгрию, как скоро Мстиславприближился. Столь легкий успех не мог ослепить сего Князя: он знал, чтоопасности и битвы впереди; что Андрей не уступит ему сыновнего Королевствамирно и что победа должна решить судьбу оного. Тамошние граждане желалиснова повиноваться Даниилу: вопреки им, Мстислав сел на троне Галицком, нов угождение народу выдал дочь свою, Анну, за сего Романова сына и хотелбыть ему отцом; старался также сохранить любовь Герцога Польского и немешал ему владеть частию западной России: ибо Лешко, передав Владимирсыновьям Романовым, занял Брест со многими другими наследственными ихгородами в окрестностях Буга. Напрасно Даниил жаловался тестю на хищность Герцога. Мстиславответствовал: "Лешко мой друг". Но когда неуступчивый Даниил осмелился искать управысилою; когда, выехав в поле с собственною дружиною, отнял у Ляхов всеобласти Российские: тогда оскорбленный Герцог, считая Мстислава тайнымнаставником юного зятя, обвиняя того и другого в неблагодарности, ввероломстве, возобновил союз с Андреем Венгерским. "Отказываюсь от всякогоучастия в Галиции, - велел он сказать Королю: - пусть властвует в оной сынтвой. Изгоним только Россиян". Андрей не мог желать иного. Венгры и Ляхи, вступив в Галицкую землю,одержали победу над Димитрием, Воеводою Мстислава. Сам Коломанпредводительствовал ими и с удовольствием видел головы наших Бояр,повергаемые к его ногам вместе с их золотыми цепями. Оставив зятя вГаличе, Мстислав удалился к пределам Киевским. Неприятели осадили Даниила: хотя сей юноша смелыми, счастливымивылазками делал им много вреда, однако ж, исполняя повеление тестя, долженбыл наконец выйти из города, очистил себе путь мечом и за Днестромсоединился с Мстиславом, который, обняв его как витязя достойного, в знакособенной дружбы подарил ему любимого своего коня и сказал: "ХрабрыйКнязь! Теперь иди в Владимир: я пойду за Половцами. Мы отмстим врагам, истыд наш падет на них". Он сдержал слово. Союзники, Венгры, Ляхи, завоевав Галич, не дремали; первые усилилисьновыми полками своими и Богемскими, присланными Андреем к Коломану сзнаменитым Воеводою Фильнием. Сей надменный Барон изъявлял величайшеепрезрение к Россиянам и часто говорил в пословицу: "Один камень избиваетмножество глиняных сосудов. Острый меч, борзый конь и Русь у моих ног". Ляхи непрестаннымивпадениями тревожили область Владимирскую. К счастию, Даниил успелзаключить мир с Князьями Литовскими, Жмутскими, Латышскими и мог наемнымих войском устрашить собственные владения Лешковы. - Между тем деятельныйМстислав изготовился и двинул рать свою, усиленную Половцами, к берегамДнестра. Воевода Андреев, гордый Фильний, не хотев подвергнуть юногоКоломана опасностям битвы, оставил его в укрепленном Галиче и ждал Россиянв поле. Ляхи стояли на правом крыле: Венгры и Галичане на левом; легкоевойско их находилось впереди. Россияне показались: шли медленно и стройно;за ними Половцы. Владимир Рюрикович предводительствовал одною частиювойска, другою Мстислав, который, вдруг отделяся от полков, стал навысоком холме и долго смотрел на движения неприятелей, так что Владимир,встревоженный его отсутствием, велел с неудовольствием напомнить ему,сколь время дорого и сколь нужно действовать, не теряя оного. "Не забывай(говорил он), что ты военачальник, а не зритель. Твое бездействие можетпогубить нас". Мстислав съехал с холма и спешил оживить храбрость воинов,именем Св. Креста обещая им победу. Уже битва началася. Владимир не устоялпротив Ляхов: они гнали Россиян, брали пленников, добычу и древнимипеснями отцов своих торжествовали победу. Венгры, Галичане также имели успех, и бедствие наших казалосьсовершенным. Но Мстислав в самое то время с отборною дружиною и сПоловцами ударил в тыл неприятелю: изумленные, расстроенные Венгры падалимертвые целыми рядами; сам предводитель их отдался в плен, и скоро Ляхи котчаянию своему увидели, что победа им изменила; окруженные Россиянами, немогли спастися ни мужественною обороною, ни бегством и все легли на месте.Одни Половцы брали пленников, ловили коней, обнажали мертвых: Россияне,исполняя волю Князя, старались только о совершенном истреблениинеприятеля. Еще многие Ляхи оставались назади, не ведали о гибели своих и,видя издали государственное знамя Польское, толпами стремились к оному; носие знамя, с изображением Белого орла, развевалось уже в руках победителя:они находили там смерть. Кровопролитие было ужасно; вопль, стон несчастныхжертв достигал до Галича; трупы лежали кучами на пространстве необозримом.Россияне, торжествуя победу, все единодушно превозносили хвалами Мстиславахраброго, называя его, по тогдашнему обыкновению, красным солнцемотечества. Сей Князь осадил Галич. Боясь измены граждан (ибо жители всех окрестныхмест с радостию принимали Мстислава), Венгры и Ляхи выгнали их изкрепости, чтобы обороняться до последней возможности; но Россияне, ночьюсделав подкоп, вошли в город. Тогда Коломан заключился в укрепленном храмеБогоматери и еще с гордостию отвергнул свидание, предложенное емуМстиславом. Чрез несколько дней, изнуренные голодом и жаждою, Венгрысдалися. Князь Российский уже не хотел слышать о милосердии. Емупредставили несчастного Коломана и юную супругу его, в слезах, в глубокойгорести: он велел за крепкою стражею отвезти их в Торческ, а БароновВенгерских с женами и детьми отдал, как пленников, своей дружине иПоловцам, в награду за оказанное ими мужество. Только славный АрхиепископКраковский, Летописец Кадлубко, и Канцлер Польский Ивон, бывшие в Галиче,успели заблаговременно спастися от неволи бегством. Герцог Лешковоспрепятствовал Даниилу соединиться с тестем до битвы: сей юношаславолюбивый успел только видеть свежие трофеи Россиян на ее месте.Новейшие Историки пишут, что гордый, счастливый Мстислав, торжествуя оную,принял на себя имя Царя Галицкого и что Российские Епископы венчали егозлатым венцем Коломановым, доставшимся ему в руки. Андрей, Король Венгерский, был в отчаянии и немедленно отправилВельможу своего, именем Яроша, сказать Мстиславу, чтобы он прислал к немусына и всех пленников, или скоро увидит в России многочисленноепобедоносное войско Венгров. Мстислав не испугался угрозы, но хладнокровноответствовал, что победа зависит от Неба; что он ждет Короля, надеясь сБожиею помощию смирить гордость его. Андрей, изнуренный тогда в силахпоходом Иерусалимским, не имел желания воевать и прибегнул кдоброхотствующим ему Боярам Галицким. Один из них, Судислав, плененныйвместе с Коломаном, умев снискать особенную доверенность Мстислава,склонил его к миру, неожиданно выгодному для Короля. Согласились, чтобыменьший сын Андреев, именем также Андрей, женился на дочери Мстислава,коей в приданое отец назначил спорную Галицию. Следственно, Мстиславосвободил сию землю от иноплеменников единственно для того, чтобыдобровольно уступить им оную, взяв, может быть, только меры длябезопасности Церкви Греческой! Не любя тамошних Бояр мятежных и нелюбимыйими, он хотел сначала, как мы сказали, возвратить Галицию Даниилу,желаемому народом; но хитрые Вельможи, тайные друзья Венгрии, представилиему, что Даниил возьмет ее, как наследственное достояние Романовых детей,без всякой особенной признательности и, с летами возрастая в силах, вчестолюбии, не уважит благотворителя; а юный сын Андреев, всем обязанныймилости тестя, не дерзнет ни в чем его ослушаться или в противном случаелегко может быть лишен Княжения. Мстислав - более воин, нежели политик -принял мнение Бояр и, с радостию назвав Андрея сватом, освободил Коломана.Брак отложили за малолетством жениха и невесты, с обеих сторон утвердивдоговор клятвами. Между тем совесть Андреева находилась в затруднении:жених был прежде помолвлен на Царевне Арменской, единственной наследницеродительского престола. Боясь греха, Король требовал разрешения от ПапыГонория III. Вероятно, что Герцог Лешко также писал в Рим и жаловался Папена условия мира, заключенного Венграми с Россиянами: ибо Гонорий (в 1222году) ответствовал Андрею, что Галиция принадлежит Коломану, зятю ГерцогаПольского, возведенному на ее трон Апостольскою властию; что обязательствонесправедливое, вынужденное бедствием Коломановым, само собоюуничтожается; что малолетство жениха и невесты дает время отцам размыслитьосновательнее о выгодах или невыгодах такого союза; что надобно подождать,и проч. Однако ж Андрей не хотел нарушить договора, и Мстислав чрезнекоторое время отдал будущему зятю Перемышль, к неудовольствию жителей иГерцога Лешка, который долженствовал, обманутый Венграми, сам примиритьсяс Князьями Российскими. Сей мир имел несчастные следствия для Александра,Князя Бельзского, взявшего сторону Венгров и ляхов во время их первогоуспеха. Даниил и Василько, озлобленные коварством Александра, омрачилидобрую славу юности своей разорением окрестностей Бельза, где народ долгопомнил оное и называл злою ночью: ибо воины сыновей Романовых, свирепствуятам от заката до восхождения солнечного, не оставили камня на камне. Одновеликодушие Мстислава спасло Александра: уважив ходатайство тестя, Даниилпрекратил жестокое действие мщения и возвратился к матери, которая, видяего уже способного править землею, обуздывать Вельмож, смирятьнеприятелей, удалилась от света в тишину монастырскую. [1221-1222 гг.] В сих происшествиях юго-западной России участвовалислабые тогда Ольговичи как союзники Мстислава. Великий же Князь Георгийзанимался единственно внутренним правлением собственной земли и внешнеюбезопасностию Новогородцев, послав к ним осьмилетнего сына, Всеволода, наместо Мстиславича, внука Романова, изгнанного народом. Опаснейшими ихврагами были тогда Альбертовы Рыцари: Новогородцы требовали сильной помощи от Георгия и, с братом его,Святославом, вступив в Ливонию, опустошили берега реки Аа. ЛетописецНемецкий говорит, что Россияне своими жестокостями возбудили тогда гневРижской Богоматери: изъявляя ненависть к ее новым храмам, разрушалиЛатинские церкви, монастыри, пленяли жен, детей и жгли хлеб на полях. СынВладимира Псковского, Ярослав, с войском Литовских союзников встретилСвятослава близ Кеси, или нынешнего Вендена: Россияне осадили сей город. С утра до вечера продолжаласькровопролитная битва. Немцы всего удачнее действовали пращами и тяжело ранили многих из нашихБояр под стеною. На другой день, узнав, что сам великий магистр Ордена,Вольквин, ночью вошел в крепость и что к осажденным скоро прибудет новаяпомощь, Святослав отступил. Но военные действия не прекратились: Латыши,послушные Немцам, беспрестанно злодействовали в окрестностях Пскова и немогли насытиться кровию людей безоружных; оставив домы и работы сельские,жили в наших лесах, грабили, убивали путешественников, земледельцев,уводили женщин, лошадей и скот. Дабы наказать сих разбойников, гражданепсковские ходили осенью в землю Латышей, где истребили все, что могли. -Несмотря на мирные, весьма неискренние предложения с обеих сторон, Немцы иРоссияне не давали покоя друг другу. Первые, собрав Ливь и Латышей,дерзнули вступить в собственные наши пределы: обошли Псков и вокрестностях Новагорода, по сказанию Ливонского Летописца, обратили впепел несколько деревень. Латыши ограбили церковь близ самого предместиястолицы, взяв иконы, колокола и другие вещи. Довольные сею местию, Немцыспешили уйти без сражения и, боясь Россиян, старались укрепиться ввосточной Ливонии: строили замки, рыли в них колодези на случай осады,запасались хлебом, а всего более оружием и пращами. Возбуждаемые Рыцарями,толпы Чуди два раза зимою приходили внезапно из-за реки Наровы в Ижорскуюземлю, издавна область Новогородскую; пленили множество людей и побиливесь скот, которого не могли взять с собою. В то время малолетний сын Георгиев, по желанию своих Бояр, ненаходивших для себя ни выгод, ни удовольствия в Новегороде, тайно собралсяночью и со всем двором уехал к отцу. Народ опечалился; сиротствуя безглавы, желал иметь Князем хотя брата Георгиева; забыл свою прежнюю,отчасти справедливую ненависть к Ярославу-Феодору и принял его с живейшимизнаками удовольствия: ибо надеялся, что он будет грозою внешнихнеприятелей. Ярослав, выгнав хищных Литовцев из южных пределовНовогородских и Торопецкой области, хотел отличить себя важнейшим подвигоми быть защитником северных Ливонцев, утесненных тогда новыми пришельцами. Вальдемар II, мужественный Король Датский, желая (как говоритсовременный Летописец) "очиститься от грехов своих и доказать усердие кРижской Богоматери", высадил многочисленное войско на берега Эстонии,заложил Ревель и в кровопролитной битве одержал над жителями победу,которая служила поводом к основанию Данеброгского Ордена: ибо рассказываютбасню, что во время сражения красное знамя с белым крестом упало изоблаков в руки к Датчанам и что Небо сим чудом оживило их мужество. Корольвозвратился в Данию, но оставил в Ревеле воинов и Епископов, чтобыутвердить там Христианскую Веру и власть свою, к неудовольствию РижскихНемцев, которые считали себя господами Эстонии. Шведы также прибыли в сиюнесчастную землю, также хотели крестить язычников. Бедные жители не знали,кого слушаться: ибо их мнимые просветители ненавидели друг друга, иДатчане повесили одного Чудского старейшину за то, что он дерзнул принятькрещение от Немцев! В сей крайности народ Эзельский вооружился, побилШведов, взял приступом новую крепость, основанную Датчанами на Эзеле.Скоро мятеж сделался общим в разных областях Ливонских: граждане Феллина,Юрьева, Оденпе согласно изъявляли ненависть к Немцам; умертвили многихРыцарей, Священников, купцов, и мечи, обагренные их кровию, были посылаемыиз места в место в знак счастливого успеха. Уже все жители севернойЛивонии торжественно отреклись от Христианства, вымыли свои домы, какбудто бы оскверненные его обрядами, разрушили церкви и велели сказатьРижскому Епископу, что они возвратились к древней Вере отцев и не оставятее, пока живы. В сих обстоятельствах старейшины их призвали Россиян вгорода свои, уступили им часть богатства, отнятого у Немцев, и послалидары к Новогородскому Князю, моля его о защите. Ярослав, собрав около 20 000 воинов, вступил в Ливонию. Жителивстретили его с радостию, выдавали ему всех Немцев, заключенных ими воковы, и приняли Россиян как друзей в Юрьеве, Оденпе и других местах.Князь Новогородский хотел идти к Риге; но убежденный Послами Эзельскими,обратился к Эстонии, чтобы освободить сию землю от ига Датчан. БлизФеллина он к изумлению своему увидел трупы многих Россиян повешенных:Рыцари, предупредив его, снова завладели сею крепостию и бесчесловечноумертвили бывших там Новогородских воинов. Огорченный Ярослав клялсяжестоким образом отмстить за такое злодейство, но вместо Рыцарей наказалодних невинных жителей Феллинской области: лил их кровь, жег домы;довершил бедствие сих несчастных, которые искали убежища в диких лесах,стеная от Немцев, Россиян и болезней. - Удовлетворив своему гневу, Ярославсоединился с приморскими жителями Эстонии, осадил Ревель, или Колывань, истоял под его стенами четыре недели без всякого важного успеха. Датчанеоборонялись мужественно, столь искусно действуя пращами, что утомленныйбесполезными приступами Князь снял осаду и возвратился в Новгород, хотябез славы, однако ж с пленниками и добычею. В летописи именно сказано, чтонаши воины принесли тогда с собою немало золота. [1224 г.] Народ охотно повиновался Ярославу: но сей Князь - не известнодля чего - сам не захотел остаться в Новегороде, и Георгий вторичноприслал на его место юного сына своего, Всеволода. Надлежало обуздыватьЛитву, бороться с властолюбивыми Немцами в Ливонии, наблюдать Датчан: аКнязь Новогородский был десятилетний отрок! его именем правили чиновники:чтобы удержать за Россиею Дерпт, они уступили сей город одному изВладетелей Кривских, мужественному Вячку, который начальствовал прежде вдвинском замке Кукенойсе. Имея у себя не более двух сот воинов, онутвердил свое господство в северной Ливонии: брал дань с жителей, строгонаказывал ослушников, беспрестанно тревожил Немцев и счастливо отразилприступ их к Юрьеву. Тогда Епископ Альберт созвал всех Рыцарей,странствующих богомольцев, купцов, Латышей и сам выступил из Риги,окруженный Монахами, Священниками. Сие войско расположилось в шатрах околоЮрьева, и Вячко равнодушно смотрел на все приготовления Немцев. Онисделали огромную деревянную башню, равную в вышине с городскими стенами, ипридвинули оную к самому замку, подкопав часть вала; но Князь Российскийеще не терял бодрости. Напрасно Альберт предлагал ему мир и свободу выйтииз крепости со всеми людьми, с их имуществом и с конями: Вячко не хотел отом слышать, надеясь, что Новогородцы не оставят его без помощи. Стрелы икамни летали с утра до вечера из города и в город: Немцы бросали туда ираскаленное железо, чтобы зажечь деревянные здания. Осажденные не имелипокоя ни в самую глубокую ночь, стараясь препятствовать работе осаждающих,которые, разводя большие огни, копали землю с песнями и музыкою: Латышигремели щитами, Немцы били в литавры; а Россияне также играли на трубах,стоя беспрестанно на стене. Утомленные трудами, ежедневными битвами, Немцысобрались на общий совет. "Не будем терять времени (сказал один из них) ивозьмем город приступом. Доселе мы излишно щадили врагов своих: ныне дапогибнут все без остатка! Кто первый из нас войдет в крепость, тому честьи слава; тому лучший конь и знаменитейший пленник. Но опасный КнязьРоссийский должен быть повешен на дереве". Одобрив сие предложение, Рыцариустремились на приступ. Хотя жители и Россияне бились мужественно; хотяпылающими колесами зажгли башню осаждающих и несколько часов отражалиНемцев: однако ж принуждены были уступить превосходному числу врагов.Вслед за Рыцарями ворвались в крепость и Латыши, убивая своих единоземцев,жен, детей без разбора. Долее всех оборонялись Россияне. Никто из них немог спастися от меча победителей, кроме одного Суздальского Боярина: пленив его, Немцы дали ему коня и велели ехать в Новгород, чтобыобъявить там о бедствии Россиян. Храбрый Вячко находился в числе убитых. Новогородцы шли к Юрьеву и стояли близ Пскова: Рыцари не хотели ждатьих; над кучами мертвых тел с веселою музыкою отпели благодарный молебен,сожгли крепость и спешили удалиться. Ливонский Летописец прибавляет, чтоРоссияне, не имея тогда надежды воевать счастливо, предложили мир ЕпископуРижскому; что Альберт заключил оный с их Послами и выдал им из казны своейчасть дани, которую они прежде собирали в земле Латышей: ибо сей хитрыйЕпископ иногда еще признавал Россиян господами Ливонии, чтобы, обманываяих, тем спокойнее властвовать над оною. Новогородцы, примирясь с Рижским Орденом, должны были вооружиться длязащиты южных границ своих. Посадник города Русы вышел с войском противЛитовцев и не мог устоять в битве с ними: сии мужественные разбойникиодержали победу, взяли в добычу множество коней и бежали назад в своюземлю: ибо никогда не думали о завоеваниях, желая только вредить Россиянами грабить селения. Доселе, в течение двух столетий и более, мы видели древнее отечествонаше беспрестанно терзаемое войнами междоусобными и нередко хищнымииноплеменниками; но сии времена - столь, кажется, несчастные - были златымвеком в сравнении с последующими. Настало время бедствия общего, гораздоужаснейшего, которое, изнурив Государство, поглотив гражданскоеблагосостояние оного, унизило самое человечество в наших предках и нанесколько веков оставило глубокие, неизгладимые следы, орошенные кровию ислезами многих поколений. Россия в 1224 году услышала о Татарах... Готовясь описывать редкое народное несчастие, гибель воинств и КняженийРоссийских, порабощение Государства, утрату лучших областей его, считаемза нужное обозреть тогдашнее состояние России, от времен Ярослава Великогодо нашествия сих грозных иноплеменников. Глава VII СОСТОЯНИЕ РОССИИ С XI ДО ХIII ВЕКА Права великих Князей. Княжеские съезды. Право наследственное. Врагивнешние. Правление. Обряды и чины Двора. Войско. Торговля. Ганза. Договор сНемцами. Деньги. Художества. Науки. Поэзия. Нравы. Древнейшее путешествие вРоссию. Ярослав, могущественный и самодержавный подобно Св. Владимиру, разделивРоссию на Княжения, хотел, чтобы старший сын его называясь великим Князем,был главою отечества и меньших братьев и чтобы Удельные Князья, оставляяправо наследства детям, всегда зависели от Киевского, как присяжники изнаменитые слуги его. Отдав ему многолюдную столицу, всю юго-западную Россию и Новгород, ондумал, что Изяслав и наследники его, сильнейшие других Князей, могутудерживать их в границах нужного повиновения и наказывать ослушников.Ярослав не предвидел, что самое Великое Княжение раздробится, ослабеет ичто Удельные Владетели, чрез союзы между собою или с иными народами, будутиногда предписывать законы мнимому своему Государю. Уже Всеволод Iдолженствовал воевать с частным Князем его собственной области, аСвятослав II ответствовать как подсудимый на запросы Князей Удельных.Одаренные мужеством и благоразумием, Мономах и Мстислав I еще умелиповелевать Россиею; но преемники их лишились сей власти, основанной наличном уважении, и Киев зависел наконец от Суздаля. Если бы Всеволод III,следуя правилу Андрея Боголюбского, отменил систему Уделов в своихобластях; если бы Константин и Георгий II имели государственныедобродетели отца и дяди: то они могли бы восстановить Единовластие. НоРоссия, по кончине Всеволода Георгиевича, осиротела без Главы, и сыновьяего совсем не думали быть Монархами. Ярослав разделил Государство на четыре области, кроме Полоцкой,оставленной им в наследие роду старшего брата его: в течение временикаждая из оных разделилась еще на особенные Уделы - и Князья первых сталипосле называться Великими в отношении к частным, или Удельным, от нихзависевшим. Волыния, Галиция, земля Дреговичей отошли от Киева. КняжениеПереяславское, весьма знаменитое при Всеволоде I и Мономахе, утратилоСуздаль, Ростов, Курск; а Черниговское - Рязань и Муром (кромеТмутороканя, завоеванного Половцами); Новгород Северский, Стародуб, иногдаземля Вятичей во XII веке принадлежали разным Владетелям, нередкообнажавшим меч друг на друга. Смоленское также имело частные Уделы: Торопецкий и Красенский. Самый Новгород, древнее достояние ГосударейКиевских, славный храбростию и богатством жителей, присвоив себе властьизбирать Князей, не мог сохранить целости владений своих. Псковитянедействовали иногда как независимые от него и свободные граждане. Мономах, еще не будучи Великим Князем, видя с горестию безначалие инеустройство в России, хотел уменьшить сие великое зло учреждением общихКняжеских Советов, или Съездов, которые иногда воспаляли в сердцах любовьк отечеству, но только на малое время, и не могли прекратить вредногомеждоусобия. Вследствие такого Съезда несчастный Васильке был ослеплен, аГлеб Рязанский обагрил руки свои кровию братьев. Обыкновенною причиною вражды было спорное право наследства. Мы ужезаметили выше, что по древнему обычаю не сын, но брат умершего Государяили старший в роде долженствовал быть его преемником. Мономах, убежденныйнародом властвовать в столице по кончине Святополка-Михаила, нарушил сейобычай; а как родоначальник Владетелей Черниговских был старее ВсеволодаI, то они в сыновьях и внуках Мономаховых ненавидели похитителейВеликокняжеского достоинства и воевали с ними. Но истинными наследникамиКиевского престола, согласно с тогдашним обыкновением, были потомкиИзяслава I, которые не искали сей чести, мирно господствуя в УделахТуровском и Пинском. Государство, раздираемое внутренними врагами, могло ли не быть жертвоювнешних? Одному особенному счастию надлежит приписать то, что Россия в течениедвух веков не утратила своей народной независимости, от времени до времениимея Князей мужественных, благоразумных. Как Ярослав Великий решительнымударом навсегда избавил отечество от свирепости Печенегов, так Мономахблестящими победами, в княжение Святополка II, ослабил силу жестокихПоловцев: они все еще тревожили Днепровскую область набегами, но уже нестоль гибельными, как прежде; в отношении к своим диким нравам чувствовалипревосходство Россиян, любили называться Славянскими именами и даже охотнокрестились. Два раза Поляки были господами нашей древней столицы, ноиспытав ужасную месть Россиян и стеная от собственных бедствий внутриГосударства, волнуемого мятежами, оставляли нас в покое. МужественныеКнязья Галицкие: Владимирко, Ярослав, Роман - служили для России щитом наюго-западе и держали Венгров в страхе. Дунайские Болгары, с 1185 годасвободные от ига Греков, были тогда сильным народом; в 1205 году разбилиЛатинского Императора Балдвина, взяли его в плен и доходили до вратКонстантинополя; но жили мирно с нами. Сын их героя Асана, именем Иоанн,принужденный выехать из отечества, искал защиты Россиян и с помощию сихверных друзей - вероятно, знаменитого Мстислава Галицкого - в 1222 годувосшел на престол своего дяди. - Болгары Камские не имели духа воинского.Рыцари Немецкие вытеснили Новогородцев и Кривичей из Ливонии, но далее немогли распространить своих завоеваний; а Литовцы были не что иное, каксмелые грабители. Других, опаснейших врагов отечество наше тогда не зналои, несмотря на развлечение внутренних сил его, еще славилось могуществом вотношении к соседям, наблюдая законы предков в своем правлении, успевая вделах воинских, в торговле, в гражданском образовании. Что касается собственно до правления, то оно в сии времена соединяло всебе выгоды и злоупотребления двух, один другому противных,государственных уставов: самовластия и вольности. Когда Олег, Святослав, Владимир, окруженныеславою побед, величием завоевателей, силою единодержавия в целой России,повелевали народу: народ смиренно и безмолвно исполнял их волю. Но когдаГосударство разделилось; когда лучи славы угасли над престолом Св.Владимира и вместо одного явились многие Государи в России: тогда народ,видя их слабость, захотел быть сильным, стеснял пределы Княжеской властиили противился ее действию. Самовластие Государя утверждается только могуществом Государства, и вмалых областях редко находим Монархов неограниченных. Между тем древнийустав Рюриковых времен не был отменен: везде, и в самом Новегороде, Князьсудил, наказывал и сообщал власть свою Тиунам; объявлял войну, заключалмир, налагал дани. Но граждане столицы, пользуясь свободою веча, нередкоостанавливали Государя в делах важнейших: предлагали ему советы,требования; иногда решили собственную судьбу его как вышние законодатели.Жители других городов, подведомых областному и называемых обыкновеннопригородами, не имели сего права. Вероятно, что и в столицах не все граждане могли судить на Вечах, атолько старейшие или нарочитые, Бояре, воины, купцы. ЗнаменитоеДуховенство также участвовало в делах правления. Святополк-Михаил иМономах звали Олега на совет с Боярами, градскими людьми, Епископами,Игуменами. Митрополит Киевский присутствовал на Вече Софийском.Архиепископ Новогородский ездил с судными делами к Андрею Боголюбскому.Подобно Князьям, Вельможам, богатым купцам владея селами, Епископыпользовались в оных исключительным правом судебным без сношения сгражданскою властию; под главным ведомством Митрополита судили Иереев,Монахов и все церковные преступления, наказывая виновных эпитимиями.Россияне в XIII веке уже имели перевод Греческого Номоканона, или КормчейКниги: она хранилась в Новогородском соборе и служила правилом дляразбирательства случаев, относящихся к совести Христиан. - Духовным жеособам были обыкновенно поручаемы государственные мирные переговоры:убеждения рассудка, подкрепляемые гласом Веры, тем сильнее действовали насердца людей. - Но Епископы, избираемые Князем и народом, в случаенеудовольствия могли ими быть изгнаны. В отношениях гражданских Святительсовершенно зависел от суда Княжеского: так Ярослав Феодор (в 1229 году)судил какую-то важную тяжбу Епископа Ростовского, Кирилла, обвинил его илишил почти всего имения. (К чести сего Кирилла, славного необыкновеннымбогатством, скажем, что он, вместо жалоб, принес благодарность Небу;раздал остаток своего достояния друзьям, нищим и, подобно Иову страдаятогда от недуга телесного, постригся в Схиму.) Восшествие Государя на трон соединено было с обрядами священными:Митрополит торжественно благословил Долгорукого властвовать над южноюРоссиею; Киевляне, Новогородцы сажали Князей на престол в Софийском храме.Князь в самой церкви, во время Литургии, стоял с покровенною главою, вшапке или клобуке (может быть, в венце); украшал Вельмож своих златымицепями, крестами, гривнами; жаловал придворных в Казначеи, Ключники,Постельники, Конюшие и проч. Что прежде называлось дружиною Государей, тосо времен Андрея Боголюбского уже именуется в летописях Двором: Бояре,Отроки и Мечники Княжеские составляли оный. Сии Дворяне, первые в России, были лучшею частию войска. Каждый городимел особенных ратных людей, Пасынков, или Отроков Боярских (названных такдля отличия от Княжеских) и Гридней, или простых Мечников, означаемыхиногда общим именем воинской дружины. Только в чрезвычайных случаяхвооружались простые граждане или сельские жители; но последние обязаныбыли давать лошадей для конницы. Совершив поход - большею частию в концезимы - Князь обирал у воинов оружие, чтобы хранить его до новогопредприятия. Войско разделялось на полки, конные и пехотные, на копейщикови стрелков; последние обыкновенно начинали дело. Главный Воеводаименовался Тысячским: Князья имели своих Тысячских, города также. Еслисказания Нестора о числе Олеговых и Игоревых воинов, справедливы, тодревнейшие ополчения Российские были многолюднее, нежели в XI, XII и XIIIстолетии; ибо сильнейшее известное нам войско в течение сих веков состоялотолько из 50000 ратников. Воины надевали латы единственно в то время,когда уже готовились к битве; самое оружие, для облегчения людей, возили втелегах: отчего неприятель, пользуясь нечаянностию, иногда нападал набезоружных. Войско робкое или малочисленное ограждало себя в поле кольямии плетнем; такие же ограды деревянные, или остроги, служили внешнеюзащитою для крепостей, замков, или детинцев. Немецкий Летописец, хваляметкость наших стрелков, говорит, что Россияне могли учиться у ЛивонскихРыцарей искусству города: но стенобитные орудия, или пороки, уже давнобыли у нас известны. Ни внутренние раздоры, ни внешние частые войны не препятствовали вРоссии мирным успехам торговли, благодетельным для гражданскогообразования народов. В сие время она была весьма обширна и знаменита.Ежегодно приходили в Киев купеческие флоты из Константинополя, стольбогатые и столь важные для общей государственной пользы, что Князья,ожидая их, из самых дальних мест присылали войско к Каневу для оборонысудов от хищных Половцев. Днепр в течении своем от Киева к морю называлсяобыкновенно путем Греческим. Мы уже говорили о предметах сей торговли. Россияне, покупая соль в Тавриде, привозили в Сурож, или Судак, богатыйи цветущий, горностаевые и другие меха драгоценные, чтобы обменивать их укупцов восточных на бумажные, шелковые ткани и пряные коренья. Половцы,овладев Тмутороканем и едва не всем Крымом, для собственных выгод немешали торговле и первые, кажется, впустили Генуэзцев в южную частьТавриды. По крайней мере сии корыстолюбивые, хитрые Италиянцы еще занесколько лет до нашествия Татар имели торговые заведения в Армении,следственно, уже господствовали на Черном море. В самое то время, когдавойско Российское сражалось с Половцами в земле их, купцы мирно тампутешествовали: ибо самые варвары, находя пользу в торговле, для еебезопасности наблюдают законы просвещенных народов. Греки, Армяне, Евреи,Немцы, Моравы, Венецияне жили в Киеве, привлекаемые выгодною меною товарови гостеприимством Россиян, которые дозволяли Христианам Латинской церквисвободно и торжественно отправлять свое богослужение, но запрещали имспорить о Вере: так Владимир Рюрикович Киевский выгнал (в 1233 году)какого-то Мартина, приора Латинского храма Св. Марии в Киеве, вместе сдругими Монахами Католическими, боясь - как говорит Польский Историк -чтобы сии проповедники не доказали, сколь Вера Греческая далека от истины. Подобно Черному морю и Днепру, Каспийское и Волга служили другим важнымпутем для торговли. Болгары, в случае неурожая питая хлебом СуздальскоеВеликое Княжение, могли доставлять нам и ремесленные произведенияобразованного Востока. В развалинах города Болгарского, в 90 верстах от Казани и в 9 от Волги,нашлися Арменские надписи XII века: вероятно, что Армяне, издавна славныекупечеством, выменивали там Русские меха и кожи на товары Персидские идругие. Доныне под именем Болгар разумеется в Турции восточные сафьяны, ав Бухарии юфть: из чего заключают, что Азия получала некогда сей товар отБолгаров. Достойно примечания, что в древнем их отечестве, в Казани, иныне делаются лучшие из Русских сафьянов. В упомянутых развалинах найденытакже Арабские надписи от 1222 до 1341 года по Христианскомулетосчислению, вырезанные отчасти над могилами Ширванских и Шамаханскихуроженцев. - Земледельцы находят иногда в окрестностях сего места золотыемелочи, женские украшения, серебряные арабские монеты и другие без всякойнадписи, ознаменованные единственно произвольными изображениями, точками,звездочками и без сомнения принадлежавшие народу безграмотному (можетбыть, Чудскому). Такие любопытные памятники свидетельствуют о древнемцветущем состоянии Российской Болгарии. Новгород, серебром и мехами собирая дань в Югре, посылал корабли вДанию и в Любек. В 1157 году, при осаде Шлезвига, Король Датский, СвендIV, захватил многие суда Российские и товары их роздал, вместо жалованья,воинам. Купцы Новогородские имели свою церковь на острове Готландии, гдецвел богатый город Визби, заступив место Винеты, и где до XVII векахранилось предание, что некогда товары Индейские, Персидские, Арабские шличрез Волгу и другие наши реки в пристани Балтийского моря. Известиевероятное: oнo изъясняет, каким образом могли зайти на берега сего морядревние монеты Арабские, находимые там в большом количестве. - Готландцы,Немцы издавна живали в Новегороде. Они разделялись на два общества: зимнихи летних гостей. Правительство обязывалось за установленную плату высылатьк Ижере, навстречу им, лодошников: ибо сии купцы, боясь порогов Невских иВолховских, обыкновенно перегружали товары в легкие лодки, внося в казну скаждого судна гривну кун, а с нагруженного хлебом полгривны. В Новегородеотведены были особенные дворы Немецким и Готландским купцам, где онипользовались совершенною независимостию и ведались собственным судом,избирая для того старейшин; один Посол Княжеский мог входить к ним.Обиженный Россиянином гость жаловался Князю и Тиуну Новогородскому;обиженный гостем Россиянин - старейшине иноземцев. Сии тяжбы решились надворе Св. Иоанна. Готландцы имели в Новегороде божницу Св. Олава, Немцы храм Св. Петра, ав Ладоге Св. Николая, с кладбищами и лугами. Когда же, в течение XIIIстолетия, вольные города германские Любек, Бремен и другие, числом наконецдо семидесяти, вступили в общий, тесный союз, славный в истории под именемГанзы, утвержденный на правилах взаимного дружества и вспоможения, нужныйдля их безопасности и свободы, для успехов торговли и промышленности -союз столь счастливый, что он, господствуя на двух морях, мог даватьзаконы народам и венценосцам, - когда Рига и Готландия присоединились ксему братству: тогда Новгород сделался еще важнее в купеческой системеЕвропы северной: Ганза учредила в нем главную контору, называла ее материювсех иных, старалась угождать Россиянам, пресекая злоупотребления,служившие поводом к раздорам; строго подтверждала купцам своим, чтобытовары их имели определенную доброту, и чтобы купля в Новегородепроизводилась всегда меною вещей без всяких долговых обязательств, из коихвыходили споры. Немцы привозили тонкие сукна, в особенности Фламандские,соль, сельди и хлеб в случае неурожая, покупая у нас меха, воск, мед,кожи, пеньку, лен. Ганза торжественно запрещала ввозить в Россию серебро изолото; но купцы не слушались устава, противного их личным выгодам, идоставляли Новугороду немало драгоценных металлов, привлекаемые тудаславою его изобилия и рассказами, почти баснословными, о пышности двораКняжеского, Вельмож, богатых граждан. - Псков участвовал в сей знаменитойторговле, и правительство обоих городов, способствуя успехам ее,довольствовалось столь умеренною пошлиною, что Ганза не могла нахвалитьсяего мудрым бескорыстием. Древняя Биармия, уже давно область Новогородская, все еще славиласьторговлею, и корабли Шведские, Норвежские не преставали до самого XIIIвека ходить к устью Северной Двины. Летописцы Скандинавские повествуют,что в 1216 году знаменитый купец их, Гелге Богрансон, имев несчастнуюссору с Биармским начальником, был там умерщвлен вместе со всемитоварищами, кроме одного, именем Огмунда, ушедшего в Новгород. Сей Огмундездил из России в Иерусалим и, возвратясь в отечество, рассказал ожалостной кончине Богрансона. Норвежцы хотели мстить за то Биармскимжителям и, в 1222 году прибыв к ним на четырех кораблях, ограбили ихземлю, взяли в добычу множество клейменого серебра, мехов бельих, и проч. Смоленск имел также знатную торговлю с Ригою, с Готландиею и сНемецкими городами: чему доказательством служит договор, заключенный сними смоленским Князем Мстиславом Давидовичем в 1228 году. - Предлагаемздесь главные статьи оного, любопытные в отношении к самым нравам изаконодательству древней России. "1. Мир и дружба да будут отныне между Смоленскою областию, Ригою,Готским берегом (Готландиею) и всеми Немцами, ходящими по Восточному морю,ко взаимному удовольствию той и другой стороны. А если - чего Боже избави- сделается в ссоре убийство, то за жизнь вольного человека платить десятьгривен серебра, пенязями (деньгами) или кунами, считая оных (кун) 4 гривнына одну гривну серебра. Кто ударит холопа, платит гривну кун; заповреждение глаза, отсечение руки, ноги и всякое увечье 5 гривен серебра;за вышибенный зуб 3 гривны (серебра же); за окровавление человекапосредством дерева 1 1/3 гривны, за рану без увечья то же; кто ударитпалицею, батогом или схватит человека за волосы, дает 2/3 гривны. Если Россиянин застанет Немца или Немец Россиянина у своей жены; такжеесли Немец или Россиянин обесчестит девицу или вдову хорошего поведения,то взыскать с виновного 10 гривен серебра. Пеня за обиду Посла иСвященника должна быть двойная. Если виновный найдет поруку, то незаключать его в оковы и не сажать в темницу; не приставлять к нему истражи, пока истец не дал знать о своей жалобе старейшему из единоземцевобидчика, предполагаемому миротворцу. - С вором, пойманным в доме или утовара, хозяин волен поступить, как ему угодно. 2. Заимодавец чужестранный удовлетворяется прежде иных; он берет своиденьги и в таком случае, когда должник осужден за уголовное преступлениелишиться собственности. Если холоп Княжеский или Боярский умрет, занявденьги у Немца, то наследник первого - или кто взял его имение - платитдолг. 3. И Немец и Россиянин обязаны в тяжбах представлять более двухсвидетелей из своих единоземцев. Испытание невинности посредствомраскаленного железа дозволяется только в случае обоюдного на то согласия;принуждения нет. Поединки не должны быть терпимы; но всякое делоразбирается судом по законам той земли, где случилось преступление. ОдинКнязь судит Немцев в Смоленске; когда же они сами захотят идти на судобщий, то их воля. Сею же выгодою пользуются и Россияне в земле Немецкой.Те и другие увольняются от судных пошлин: разве люди добрые и нарочитыеприсоветуют им что-нибудь заплатить судье. 4. Пограничный Тиун, сведав о прибытии гостей Немецких на волок,немедленно дает знать тамошним жителям, чтобы они везли на возах товарысих гостей и пеклись о личной их безопасности. Жители платят за товарНемецкий или Смоленский, ими утраченный. Немцы на пути из Риги в Смоленски на возвратном увольняются от пошлины: также и Россияне в земле Немецкой.Немцы должны бросить жребий, кому ехать наперед; если же будет с нимикупец Русский, то ему остаться позади. - Въехав в город, гость Немецкийдарит Княгине кусок полотна, а Тиуну Волокскому перчатки Готские; можеткупить, продать товар или ехать с оным из Смоленска в иные города. КупцыРусские пользуются такою же свободою на Готском береге и вольны ездитьоттуда в Любек и другие города Немецкие. - Товар, купленный и вынесенныйиз дому, уже не возвращается хозяину, и купец не должен требовать назадсвоих денег. - Немец дает весовщику за две капи, или 24 пуда, кунусмоленскую, за гривну купленного золота ногату, за гривну серебра 2 векши,за серебряный сосуд от гривны куну; в случае продажи металлов ничего неплатит; когда же покупает вещи на серебро, то с гривны вносит кунусмоленскую.-Для поверки весов хранится одна капь в церкви Богоматери нагоре, а другая в Немецкой божнице (следственно и в Смоленске былакатолическая церковь): с сим весом должны и Волочане сверять пуд, данныйим от Немцев. 5. Когда Смоленский Князь идет на войну, то ему не брать Немцев ссобою: разве они сами захотят участвовать в походе. И Россиян непринуждать к военной службе в земле Немецкой. 6. Епископ Рижский, Мастер Фолкун (Volquin) и все другие РижскиеВластители признают Двину вольною, от устья до вершин ее, для судоходстваРоссиян и Немцев. Если - чего Боже избави - ладия Русская или Немецкая повредится, тогость может везде пристать к берегу, выгрузить товар и нанять людей длявспоможенид; но им более договорной цены с него не требовать. Сия грамота имеет для Полоцка и Витебска то же действие, что и дляСмоленска. Она писана при Священнике Иоанне, Мастере Фолкуне и многих купцахРижского царства, приложивших к ней свои печати; а свидетелиподписались"... Следуют имена некоторых жителей Готландии, Любека,Минстера, Бремена, Риги; а внизу сказано: "Кто из Россиян или Немцевнарушит наш устав, будет противен Богу". О сем договоре упоминается и в Немецкой летописи, где он назван весьмаблагоприятным для купцов Ливонских; но предки наши, давая им свободу иправа в России, не забывали собственных выгод: таким образом, увольняячужеземных гостей, продавцов серебра и золота, от всякой пошлины, хотеличрез то умножить количество ввозимых к нам металлов драгоценных. Врассуждении цены серебра заметим, что она со времен Ярослава до XIII века,кажется, не возвысилась относительно к Смоленской ходячей или кожаноймонете: Ярослав назначает в Правде 40 гривен пени кунами за убийство, аМстислав Давидович в уставе своем 10 гривен серебром, полагая 4 гривны кунна одну гривну серебра, следственно, ту же самую пеню: напротив чегоНовогородские куны унизились. Не только купцов, но и других чужеземцев, полезных знаниями и ремеслом,Россияне старались привлекать в свою землю: строителей, живописцев,лекарей. От Ярослава Великого до времен Андрея Боголюбского знаменитейшиецеркви наши были созидаемы и расписываемы иностранцами; нов 1194 годуВладимирский Епископ Иоанн, для возобновления древнего Суздальского храмаБогоматери, нашел между собственными церковниками искусных мастеров илитейщиков, которые весьма красиво отделали сию церковь снаружи и покрылиоловом, не взяв к себе в товарищи ни одного Немецкого художника. Тогда жеславился в Киеве зодчий, именем Милонег-Петр, строитель каменной стены наберегу Днепра под монастырем Выдубецким, столь удивительной длясовременников, что они говорили об ней как о великом чуде. Греческиеживописцы, украсив образами Киевскую лавру, выучили своему художествудобродетельного Монаха Печерского Св. Алимпия, бескорыстного итрудолюбивого: не требуя никакой мзды, он писал иконы для всех церквей и,занимая деньги на покупку красок, платил долги своею работою. Сей Алимпийесть древнейший из всех известных нам живописцев Российских. Кроме иконцерковных, они изображали на хартиях в священных книгах разные лица, безособенного искусства в рисунке, но красками столь хорошо составленными,что в шесть или семь веков свежесть оных и блеск золота нимало непомрачились. - Заметим также, касательно рукоделий, что древние БояреКняжеские обыкновенно носили у нас шитые золотом оплечья: итак, искусствозолотошвеев - сообщенное нам, как вероятно, от Греков - было известно вРоссии прежде, нежели во многих других землях европейских. Мы упомянули о лекарях: ибо врачевание принадлежит к самым первым инеобходимейшим наукам людей. Во времена Мономаховы славились в КиевеАрменские врачи: один из них (как пишут), взглянув на больного, всегдаугадывал, можно ли ему жить, и в противном случае обыкновенно предсказывалдень его смерти. Врач Николы Святоши был Сирианин. Многие лекарствасоставлялись в России: лучшие и драгоценнейшие привозились чрезКонстантинополь из Александрии. Желая всеми способами благодетельствоватьчеловечеству, некоторые из наших добрых Монахов старались узнавать силуцелебных трав для облегчения недужных и часто успехами своими возбуждализависть в лекарях чужеземных. Печерский Инок Агапит самым простым зелием имолитвою исцелил Владимира II, осужденного на смерть искусным врачомАрменским. Таким образом, художества и науки, быв спутниками Христианства наСевере, водворялись у нас в мирных обителях уединения и молитвы. Те жеблагочестивые иноки были в России первыми наблюдателями тверди небесной,замечая с великою точностию явления комет, солнечные и лунные затмения;путешествовали, чтобы видеть в отдаленных странах знаменитые святостиюместа и, приобретая географические сведения, сообщали оные любопытнымединоземцам; наконец, подражая Грекам, бессмертными своими летописямиспасли от забвения память наших древнейших Героев, ко славе отечества ивека. Митрополиты, Епископы, ревностные проповедники Христианскихдобродетелей, сочиняли наставления для мирян и Духовных. СуздальскийСвятитель, блаженный Симон, и друг его, Поликарп, Монах Лавры Киевской,описали ее достопамятности и жития первых Угодников слогом уже весьмаясным и довольно чистым. Вообще Духовенство наше было гораздо просвещеннеемирян; однако ж и знатные светские люди учились. Ярослав I, Константинотменно любили чтение книг. Мономах писал не только умно, но икрасноречиво. Дочь Князя Полоцкого, Святая Евфросиния, день и ночьтрудилась в списывании книг церковных. Верхуслава, невестка Рюрикова,ревностно покровительствовала ученых мужей своего времени, Симона иПоликарпа. - Слово о полку Игореве сочинено в XII веке и без сомнениямирянином: ибо Монах не дозволил бы себе говорить о богах языческих иприписывать им действия естественные. Вероятно, что оно в рассуждениислога, оборотов, сравнений есть подражание древнейшим Русским сказкам оделах Князей и богатырей: так, сочинитель хвалит соловья старого времени,стихотворца Бояна, которого вещие персты, летая по живым струнам, рокоталиили гласили славу наших витязей. К несчастию, песни Бояновы и, конечно,многих иных стихотворцев исчезли в пространстве семи или осьми веков,большею частию памятных бедствиями России: меч истреблял людей, огонь - здания и хартии. Тем достойнее вниманияСлово о полку Игореве, будучи в своем роде единственным для нас творением:предложим содержание оного и места значительнейшие, которые дают понятие овкусе и пиитическом языке наших предков. Игорь, Князь Северский, желая воинской славы, убеждает дружину идти наПоловцев и говорит: "Хочу преломить копие свое на их дальнейших степях,положить там свою голову или шлемом испить Дону". Многочисленная ратьсобирается: "Кони ржут за Сулою, гремит слава в Киеве, трубы трубят вНовегороде, знамена развеваются в Путивле: Игорь ждет милого братаВсеволода". Всеволод изображает своих мужественных витязей: "Они подзвуком труб повиты, концом копья вскормлены; пути им сведомы, оврагизнаемы; луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли наточены; носятся вполе как волки серые; ищут чести самим себе, а Князю славы". Игорь, вступив в златое стремя, видит глубокую тьму пред собою; небоужасает его грозою, звери ревут в пустынях, хищные птицы станицами парятнад воинством, орлы клектом своим предвещают ему гибель, и лисицы лают набагряные щиты Россиян. Битва начинается; полки варваров сломлены; их девицы красные взяты вплен, злато и ткани в добычу; одежды и наряды Половецкие лежат на болотах,вместо мостов для Россиян. Князь Игорь берет себе одно багряное знамянеприятельское с древком сребряным. Но идут с юга черные тучи или новыеполки варваров: "Ветры, Стрибоговы внуки, веют от моря стрелами на воиновИгоревых". Всеволод впереди с своею дружиною: "сыплет на врагов стрелы,гремит о шлемы их мечами булатными. Где сверкнет златой шишак его, там лежат головы Половецкие". Игорьспешит на помощь к брату. Уже два дня пылает битва, неслыханная, страшная:"земля облита кровию, усеяна костями. В третий день пали наши знамена:кровавого вина не достало; кончили пир свой храбрые Россияне, напоилигостей и легли за отечество". Киев, Чернигов в ужасе: Половцы, торжествуя,ведут Игоря в плен, и девицы их "поют веселые песни на берегу синего моря,звеня Русским золотом". Сочинитель молит всех Князей соединиться для наказания Половцев иговорит Всеволоду III: "Ты можешь Волгу раскропить веслами, а Донвычерпать шлемами", - Рюрику и Давиду: "Ваши шлемы позлащенные издавнаобагряются кровию; ваши мужественные витязи ярятся как дикие волы,уязвленные саблями калеными", - Роману и Мстиславу Волынским: "Литва,Ятвяги и Половцы, бросая на землю свои копья, склоняют головы под вашимечи булатные", - сыновьям Ярослава Луцкого, Ингварю, Всеволоду и третьемуих брату: "О вы, славного гнезда шестокрильцы! заградите поле врагу стрелами острыми". Он называет Ярослава ГалицкогоОсмомыслом, прибавляя: "сидя высоко на престоле златокованом, тыподпираешь горы Карпатские железными своими полками, затворяешь вратаДуная, отверзаешь путь к Киеву, пускаешь стрелы в земли отдаленные". В тож время Сочинитель оплакивает гибель одного Кривского Князя, убитогоЛитовцами: "Дружину твою, Князь, птицы хищные приодели крыльями, а зверикровь ее полизали. Ты сам выронил жемчужную душу свою из мощного тела чреззлатое ожерелье". В описании несчастного междоусобия Владетелей Российскихи битвы Изяслава I с Князем Полоцким сказано: "На берегах Немана стелют они снопы головами, молотят цепами булатными,веют душу от тела... О времена бедственные! Для чего нельзя былопригвоздить старого Владимира к горам Киевским" (или сделатьбессмертным)!.. Между тем супруга плененного Игоря льет слезы в Путивле, сгородской стены смотря в чистое поле: "Для чего, о ветер сильный! легкими крылами своими навеял ты стрелыХанские на воинов моего друга? Разве мало. тебе волновать синее море илелеять корабли на зыбях его?.. О Днепр славный! Ты пробил горы каменные,стремяся в землю Половецкую; ты нес на себе ладии Святославовы до станаКобякова: принеси же и ко мне друга милого, да не шлю к нему утренних слезмоих в синее море!.. О солнце светлое! Ты для всех тепло и красно: почтоже знойными лучами своими изнурило ты воинов моего друга в пустынебезводной?.." Но Игорь уже свободен: обманув стражу, он летит на борзомконе к пределам отечества, стреляя гусей и лебедей для своей пищи. Утомивконя, садится в ладию и плывет Донцом в Россию. Сочинитель, мысленно одушевляя сию реку, заставляет оную приветствоватьКнязя: "Немало тебе, Игорь, величия, Хану Кончаку досады, а Русской землевеселия". Князь ответствует: "Немало тебе, Донец, величия, когда ты лелеешь Игоряна волнах своих, стелешь мне траву мягкую на берегах сребряных, одеваешьменя теплыми мглами под сению древа зеленого, охраняешь гоголями на воде,чайками на струях, чернетьми на ветрах". Игорь, прибыв в Киев, едетблагодарить Всевышнего в храм Пирогощей Богоматери, и Сочинитель, повторивслова Бояновы: "худо голове без плеч, худо плечам без головы", восклицает:"Счастлива земля и весел народ, торжествуя спасение Игорево. Слава Князьями дружине!" Читатель видит, что сие произведение древности ознаменованосилою выражения, красотами языка живописного и смелыми уподоблениями,свойственными Стихотворству юных народов. Со времен Владимира Святого нравы долженствовали измениться в древнейРоссии от дальнейших успехов Христианства, гражданского общежития иторговли. Набожность распространялась: Князья, Вельможи, купцы строилицеркви, заводили монастыри и нередко сами укрывались в них от сует мира.Достойные Святители и Пастыри Церкви учили Государей стыдиться злодеяний,внушаемых дикими, необузданными страстями; были ходатаями человечества ивступались за утесненных. Россияне, по старинному обыкновению, любиливеселья, игрища, музыку, пляску; любили также вино, но хвалили трезвостькак добродетель; явно имели наложниц, но оскорбитель целомудренной женынаказывался как убийца... Торговля питала роскошь, а роскошь требовалабогатства: народ жаловался на корыстолюбие Тиунов и Князей. Летописцы XIIIвека с отменным жаром хвалят умеренность древних Владетелей Российских: "Прошли те благословенные времена (говорят они), когда Государи наши несобирали имения, а только воевали за отечество, покоряя чуждые земли; неугнетали людей налогами и довольствовались одними справедливыми Вирами,отдавая и те своим воинам, на оружие. Боярин же твердил Государю: мне малодвух сот гривен, а кормился жалованьем и говорил товарищам: станем заКнязя, станем за Русскую землю. Тогда жены Боярские носили не златые, апросто серебряные кольцы. Ныне "другие времена!" - Однако ж ни миролюбивыеправила Христианства, ни торговля, ни роскошь не усыпляли ратного духанаших предков: даже самые уставы церковные питали оный: так, воин наканунепохода освобождался от всякой эпитимии. Сыновья Княжеские возрастали вполе и в станах воинских; еще не достигнув лет юношества, уже садились наконей и мечом грозили врагу. К сожалению, сей дух воинственный не былуправляем благоразумием человеколюбия в междоусобиях Князей: злобствуядруг на друга, они без стыда разоряли отечество, жгли селения беззащитные,пленяли людей безоружных. Наконец скажем, что если бы Россия была единодержавным Государством (отпределов Днестра до Ливонии, Белого моря, Камы, Дона, Сулы), то она неуступила бы в могуществе никакой державе сего времени; спаслась бы, каквероятно, от ига Татарского и, находясь в тесных связях с Грециею,заимствуя художества ее, просвещение, не отстала бы от иных земельЕвропейских в гражданском образовании. Торговля внешняя, столь обширная, деятельная, и брачные союзы Рюриковапотомства с домами многих знаменитейших государей Христианских -Императоров, Королей, Принцев Германии - делали наше отечество известным вотдаленных пределах Востока, Юга и Запада. К дошедшим до нас чужестраннымизвестиям о тогдашней России принадлежит сказание Испанского ЕвреяВениамина, сына Ионы, о многих Азиатских и Европейских землях, имвиденных. В 1173 году выехав из Сарагоссы, он долго путешествовал изаписывал свои примечания, иногда с довольною подробностию; но, упомянув оРоссии, говорит только, что она весьма пространна; что в ней много лесов игор; что жители от чрезмерного холода зимою не выходят из домов, ловятсоболей и торгуют людьми. Таким образом, предложив читателю известия и некоторые мысли, служащиек объяснению наших древностей, обратимся к описанию важных происшествий. Глава VIII ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ. Г. 1224-1238 Происхождение Татар. Чингисхан. Его завоевания. Половцы бегут в Россию.Мнения о Татарах. Совет Князей. Избиение Послов Татарских. Битва на Калке.Правило Татар. Победители скрываются. Удивление Россиян. Ужасныепредзнаменования. Новые междоусобия. Набеги Литовские. Поход в Финляндию.Христианство в земле Корельской. Новогородцы жгут волшебников. Нелюбовь кЯрославу. Сношения с Папою. Бедствия Новогородцев. Происшествия в южнойРоссии. Льготные грамоты Великого Ярослава. Землетрясение. Затмение солнца.Мятеж в Новегороде. Голод и мор. Услуга Немцев. Криводушие Михаила. СвятаяЕвпраксия. Война с Немцами и с Литвою. Бедствие Смоленска. ПодвигиДанииловы. Война с Мордвою. Мир с Болгарами. Мученик Аврамий. СмертьЧингисхана. Его завещание. Новое нашествие Татар, или Монголов. ОтветКнязей. Зараз. Взятие Рязани. Мужество Евпатия. Коломенская битва. СожжениеМосквы. Взятие Владимира. Опустошение многих городов. Битва на Сити. ГеройВасилько. Спасение Новагорода. Осада Козельска. Отшествие Батыево. В нынешней Татарии Китайской, на юг от Иркутской Губернии, в степях,неизвестных ни Грекам, ни Римлянам, скитались орды Моголов, единоплеменныхс Восточными Турками. Сей народ дикий, рассеянный, питаясь ловлею зверей,скотоводством и грабежом, зависел от Татар Ниучей, господствовавших всеверной части Китая, но около половины XII века усилился и началславиться победами. Хан его, именем Езукай Багадур, завоевал некоторыеобласти соседственные и, скончав дни свои в цветущих летах, оставил внаследие тринадцатилетнему сыну, Темучину, 40000 подвластных ему семейств,или данников. Сей отрок, воспитанный материю в простоте жизни Пастырской,долженствовал удивить мир геройством и счастием, покорить миллионы людей исокрушить Государства, знаменитые сильными воинствами, цветущимиИскусствами, Науками и мудростию своих древних законодателей. По кончине Багадура многие из данников отложились от его сына. Темучинсобрал 30000 воинов, разбил мятежников и в семидесяти котлах, наполненныхкипящею водою, сварил главных виновников бунта. Юный Хан все еще признавалнад собою власть Монарха Татарского и служил ему с честию в разныхвоинских предприятиях; но скоро, надменный блестящими успехами своегопобедоносного оружия, захотел независимости и первенства. Ужасать враговместию, питать усердие друзей щедрыми наградами, казаться народу человекомсверхъестественным было его правилом. Все особенные начальники Могольскихи Татарских орд добровольно или от страха покорились ему: он собрал их наберегу одной быстрой реки, с торжественным обрядом пил ее воду и клялсяделить с ними все горькое и сладкое в жизни. Но Хан Кераитский, дерзнувобнажить меч на сего второго Аттилу, лишился головы, и череп его,окованный серебром, был в Татарии памятником Темучинова гнева. В то времякак многочисленное войско Могольское, расположенное в девяти станах близисточников реки Амура, под шатрами разноцветными, с благоговением взиралона своего юного Монарха, ожидая новых его повелений, явился там какой-тосвятый пустынник, или мнимый пророк, и возвестил собранию, что бог отдаетТемучину всю землю и что сей Владетель мира должен впредь именоватьсяЧингисханом, или Великим Ханом. Воины, чиновники единодушно изъявилиревность быть орудиями воли Небесной: народы следовали их примеру. Киргизыюжной Сибири и славные просвещением Игуры или Уйгуры, обитавшие награницах Малой Бухарии, назвалися подданными Чингисхана. Сии Уйгуры,обожая идолов, терпели у себя Магометан и Христиан Несторианских; любилиНауки, художества и сообщили грамоту всем другим народам Татарским. ЦарьТибета также признал Чингисхана своим повелителем. Достигнув столь знаменитой степени величия, сей гордый Хан торжественноотрекся платить дань Монарху Ниучей и северных областей Китая, велевсказать ему в насмешку: "Китайцы издревле называют своих Государей сынамиНеба, а ты человек - и смертный!" Большая каменная стена, служащая оградоюдля Китая, не остановила храбрых Моголов: они взяли там 90 городов,разбили бесчисленное войско неприятельское, умертвили множество пленныхстарцев, как людей бесполезных. Монарх Ниучей обезоружил своего жестокого врага, дав ему 500 юношей истолько же девиц прекрасных, 3000 коней, великое количество шелка изолота; но Чингисхан, вторично вступив в Китай, осадил столицу его илинынешний Пекин. Отчаянное сопротивление жителей не могло спасти города:Моголы овладели им (в 1215 году) и зажгли дворец, который горел околомесяца. Свирепые победители нашли в Пекине богатую добычу и мудреца,именем Иличуцая, родственника последних Императоров Китайских, славного вИстории благодетеля людей: ибо он, заслужив любовь и доверенностьЧингисхана, спас миллионы несчастных от погибели, умерял его жестокость идавал ему мудрые советы для образования диких Моголов. Еще Татары-Ниучи противоборствовали Чингисхану: оставив сильную рать вКитае, под начальством мужественного предводителя, он устремился к странамзападным, и сие движение войска его сделалось причиною бедствий дляРоссии. Мы говорили о Турках Альтайских: хотя они, утесненные с однойстороны Китайцами, а с другой Аравитянами (во XII веке завладевшимиПерсиею), утратили силу и независимость свою; но единоплеменники их,служив долгое время Калифам, освободились наконец от ига и былиоснователями разных государств могущественных. Так, в исходе XI векаМонарх Турков-Сельчуков, именем Челаддин, господствовал от моряКаспийского и Малой Бухарии до реки Гангеса, Иерусалима, Никеи и давалповеления Багдадскому Калифу, Папе Магометан. Сие Государство исчезло,ослабленное распрями частных его Владетелей и завоевателями Крестоносцев вАзии: на развалинах его, в конце XII столетия, возвеличилась новаяТурецкая Династия Монархов Харазских, или Хивинских, которые завладелибольшею частию Персии и Бухариею. В сие время там царствовал Магомет II,гордо называясь вторым Александром Великим: Чингисхан имел к немууважение, искал его дружбы, хотел заключить с ним выгодный для обоих союз:но Магомет велел умертвить послов Могольских... Тогда Чингисхан прибегнул к суду Неба и меча своего; три ночи молилсяна горе и торжественно объявил, что Бог в сновидении обещал ему победуустами Епископа Христианского, живщего в земле Игуров. Сие обстоятельство,вымышленное для ободрения суеверных, было весьма счастливо для Христиан:ибо они с того времени пользовались особенным благоволением ХанаМогольского. Началась война, ужасная остервенением варварства и гибельнаядля Магомета, который, имея рать бесчисленную, но видя мужествонеприятелей, боялся сразиться с ними в поле и думал единственно о защитегородов. Сия часть Верхней Азии, именуемая Великою Бухариею (а преждеСогдианою и Бактриею), издревле славилась не только плодоносными своимидолинами, богатыми рудами, красотою лесов и вод, но и просвещениемнародным, художествами, торговлею, многолюдными городами и цветущеюстолицею, доныне известною под именем Бохары, где находилось знаменитоеучилище для юношей Магометанской Веры. Бохара не могла сопротивляться:Чингисхан, приняв городские ключи из рук старейшин, въехал на коне вглавную мечеть и, видя там лежащий Алкоран, с презрением бросил его наземлю. Столица была обращена в пепел. Самарканд, укрепленный искусством,заключал в стенах своих около ста тысяч ратников и множество слонов,главную опору древних воинств Азии: несмотря на то, граждане прибегнули квеликодушию Моголов, которые, взяв с них 200000 золотых монет, еще не былидовольны: умертвили 30000 пленников и такое же число оковали цепямивечного рабства. Хива, Термет, Балх (где находилось 1200 мечетей и 200бань для странников) испытали подобную же участь, вместе со многими инымигородами, и свирепые воины Чингисхановы в два или три года опустошили всюземлю от моря Аральского до Инда так, что она в течение шести следующихвеков уже не могла вновь достигнуть до своего прежнего цветущегосостояния. Магомет, гонимый из места в место жестоким, неумолимым врагом,уехал на один остров Каспийского моря и там в отчаянии кончил жизнь свою. В сие время - около 1223 года - желая овладеть западными берегами моряКаспийского, Чингисхан отрядил двух знаменитых военачальников, СудаяБаядура и Чепновиана; с повелением взять Шамаху и Дербент. Первый городсдался, и Моголы хотели идти самым кратчайшим путем к Дербенту,построенному, вместе с Каспийскою стеною, в VI веке славным ЦаремПерсидским Хозроем I, или Нуширваном, для защиты Государства его отКозаров. Но обманутые путеводителями Моголы зашли в тесные ущелия и былисо всех сторон окружены Аланами - Ясами, жителями Дагестана - и Половцами,готовыми к жестокому бою с ними. Видя опасность, Военачальник Чингисхановприбегнул к хитрости, отправил дары к Половцам и велел сказать им, чтоони, будучи единоплеменниками Моголов, не должны восставать на своихбратьев и дружиться с Аланами, которые совсем иного рода. Половцы,обольщенные ласковым приветствием или дарами, оставили союзников; аМоголы, пользуясь сим благоприятным случаем, разбили Алан. Скоро главныйХан Половецкий, именем Юрий Кончакович, раскаялся в своей оплошности:узнав, что мнимые братья намерены господствовать в его земле, он хотелбежать в степи; но Моголы умертвили его и другого Князя, ДанилаКобяковича; гнались за их товарищами до Азовского моря, до валаПоловецкого или до самых наших границ; покорили Ясов, Абазинцев, Касоговили Черкесов и вообще семь народов в окрестностях азовских. Многие Половцы ушли в Киевскую область с своими женами, скотом ибогатством. В числе беглецов находился знаменитый Котян, тесть МстиславаГалицкого: сей Хан взволновал Россию вестию о нашествии Моголов; дарилКнязей вельблюдами, конями, буйволами, прекрасными невольницами и говорил:"Ныне они взяли нашу землю; завтра возьмут вашу". Россияне ужаснулись и визумлении спрашивали друг у друга, кто сии пришельцы, до того временинеизвестные? Некоторые называли их Таурменами, другие Печенегами, новообще Татарами. Суеверные рассказывали, что сей народ, еще за 1200 лет доРождества Христова побежденный Гедеоном и некогда заключенный в пустыняхСеверо-Востока, долженствовал пред концом явиться в Азии, в Европе изавоевать всю землю. Храбрый Князь Галицкий, пылая ревностию отведатьсчастия с новым и столь уже славным врагом, собрал Князей на совет в Киевеи представлял убедительно, что благоразумие и государственная пользаобязывает их вооружиться; что утесненные Половцы, будучи оставлены ими,непременно соединятся с Татарами и наведут их на Россию; что лучшесразиться с опасным неприятелем вне отечества, нежели впустить его в своиграницы. Мстислав Романович Киевский (называемый в летописях Старым иДобрым), Князь Черниговский того же имени (брат Всеволода Чермного) иМстислав Галицкий председательствовали в совете, где находились такжепылкие юноши, Даниил Романович Волынский, - Михаил, сын Чермного, и бывшийКнязь Новогородский, Всеволод Мстиславич. Они долго рассуждали: наконецединодушно положили искать неприятеля. Половцы радовались, изъявляяблагодарность, и Хан их Батый принял тогда же Веру Христианскую. Уже войско наше стояло на Днепре у Заруба и Варяжского острова: тамявились десять Послов Татарских. "Слышим, - говорили они КнязьямРоссийским, - что вы, обольщенные Половцами, идете против нас; но мы ничемне оскорбили Россиян: не входили к вам в землю; не брали ни городов, нисел ваших, а хотим единственно наказать Половцев, своих рабов и конюхов.Знаем, что они издревле враги России: будьте же нам друзьями; пользуясь случаем, отмстите им ныне, истребитезлодеев и возьмите их богатство". Сие благоразумное миролюбие показалосьнашим Князьям или робостию, или коварством: забыв правила народной чести,они велели умертвить Послов; но Татары еще прислали новых, которые,встретив войско Российское, в семнадцатый день его похода, на берегахДнепра, близ Олешья, сказали Князьям: "Итак, вы, слушаясь Половцев, умертвили наших Послов и хотите битвы? Дабудет! Мы вам не сделали зла. Бог един для всех народов: Он нас рассудит".Князья, как бы удивленные великодушием Татар, отпустили сих Послов и ждалиостального войска. Мстислав Романович, Владимир Рюрикович и КнязьяЧерниговских Уделов привели туда, под своими знаменами, жителей Киева,Смоленска, Путивля, Курска, Трубчевска. С ними соединились Волынцы иГаличане, которые на 1000 ладиях плыли Днестром до моря, вошли в Днепр истали у реки Хортицы. Половцы также стекались к Россиянам толпами. Войсконаше расположилось станом на правом берегу Днепра. Услышав, что отряд Татарский приближается, юный Князь Даниил снекоторыми любопытными товарищами поскакал к нему навстречу. Осмотрев сиеновое для них войско, они возвратились с донесением ко МстиславуГалицкому. Но вести были не согласны: легкомысленные юноши сказывали, чтоТатары суть худые ратники и не достойны уважения; а Воевода, пришедший изГалича с ладиями, именем Юрий Домаречич, уверял, что сии враги кажутсяопытными, знающими и стреляют лучше Половцев. Молодые Князья нетерпеливохотели вступить в бой: Мстислав Галицкий, с тысячею воинов ударив на отряднеприятельский, разбил его совершенно. Стрелки наши оказали в сем делеискусство и мужество. Летописцы говорят, что Татары, желая спастиначальника своего, Гемябека, скрыли его в яме, но что Россияне нашли, аПоловцы, с дозволения Мстиславова, умертвили сего Могольского чиновника. Надменные первым успехом и взяв в добычу множество скота, все Россиянепереправились за Днепр и шли девять дней до реки Калки (ныне Калеца вЕкатеринославской Губернии, близ Мариуполя), где была легкая сшибка снеприятелем. Мстислав Галицкий, поставив войско свое на левом берегуКалки, велел Яруну, начальнику Половцев, и Даниилу с Российскою дружиноюидти вперед; а сам ехал на коне за ними и скоро увидел многочисленноевойско Татар. [31 мая 1223 г.] Битва началася. Пылкий Даниил изумил враговмужеством; вместе с Олегом Курским теснил густые толпы их и, копием вгрудь уязвленный, не думал о своей ране. Мстислав Немой, брат ИнгваряЛуцкого, спешил дать ему помощь и крепкою мышцею разил неприятелей. Номалодушные Половцы не выдержали удара Моголов: смешались, обратили тыл; в беспамятстве ужаса устремились на Россиян,смяли ряды их и даже отдаленный стан, где два Мстислава, Киевский иЧерниговский, еще не успели изготовиться к битве: ибо Мстислав Галицкий,желая один воспользоваться честию победы, не дал им никакой вести осражении. Сие излишнее славолюбие Героя столь знаменитого погубило нашевойско: Россияне, приведенные в беспорядок, не могли устоять. Юный Даниилвместе с другими искал спасения в бегстве; прискакав к реке, остановилконя, чтобы утолить жажду, и тогда единственно почувствовал свою рану.Татары гнали Россиян, убив их множество, и в том числе шесть Князей: Святослава Яновского, Изяслава Ингваровича, Святослава Шумского,Мстислава Черниговского с сыном, Юрия Несвижского; также отличного Витязя,именем Александра Поповича, и еще 70 славных богатырей. Земля Русская, пословам Летописцев, от начала своего не видала подобного бедствия: войскопрекрасное, бодрое, сильное совершенно исчезло; едва десятая часть егоспаслася; одних Киевлян легло на месте 10000. Самые мнимые друзья наши,Половцы, виновники сей войны и сего несчастия, убивали Россиян, чтобывзять их коней или одежду. Мстислав Галицкий, испытав в первый раз ужасное непостоянство судьбы,изумленный, горестный, бросился в ладию, переехал за Днепр и велелистребить все суда, чтобы Татары не могли за ним гнаться. Он уехал вГалич; а Владимир Рюрикович Смоленский в Киев. Между тем Мстислав Романович Киевский еще оставался на берегах Калки вукрепленном стане, на горе каменистой; видел бегство Россиян и не хотелтронуться с места: достопамятный пример великодушия и воинской гордости!Татары приступали к сему укреплению, три дня бились с Россиянами, не моглиодолеть и предложили Мстиславу Романовичу выпустить его свободно, если ондаст им окуп за себя и за дружину. Князь согласился: Воевода Бродников,именем Плоскиня, служа тогда Моголам, от имени их клялся в верномисполнении условий; но обманул Россиян и, связав несчастного Мстислававместе с двумя его зятьями, Князем Андреем и Александром Дубровецким,выдал их Полководцам Чингисхановым. Остервененные жестоким сопротивлением великодушного Мстислава Киевскогои вспомнив убиение своих Послов в нашем стане, Моголы изрубили всехРоссиян, трех Князей задушили под досками и сели пировать на их трупах! -Таким образом заключилась сия первая кровопролитная битва наших предков сМоголами, которые, по известию Татарского историка, умышленно заманилиРоссиян в опасную степь и сражались с ними целые семь дней. Полководцы Чингисхановы шли за бегущим остатком Российского войска досамого Днепра. Жители городов и сел, в надежде смягчить их свирепостьпокорностию, выходили к ним навстречу со крестами; но Татары безжалостноубивали и граждан и земледельцев, следуя правилу, что побежденные не могутбыть друзьями победителей, и что смерть первых нужна для безопасностивторых. Вся южная Россия трепетала: народ, с воплем и стенанием ожидаягибели, молился в храмах - и Бог на сей раз услышал его молитву. Татары,не находя ни малейшего сопротивления, вдруг обратились к Востоку и спешилисоединиться с Чингисханом в Великой Бухарии, где сей дикий Герой, собраввсех Полководцев и Князей, на общем сейме давал законы странамзавоеванным. Он с удовольствием встретил свое победоносное войско,возвратившееся от Днепра: с любопытством слушал донесение вождей, хвалилих и щедро наградил за оказанное ими мужество. Оскорбленный тогдамогущественным Царем Тангутским, Чингисхан пошел сокрушить его величие. Россия отдохнула: грозная туча как внезапно явилась над ее пределами,так внезапно и сокрылась. "Кого Бог во гневе своем насылал на землюРусскую? - говорил народ в удивлении: - откуда приходили сии ужасныеиноплеменники? куда ушли? известно одному Небу и людям искусным в книжномучении". - Селения, опустошенные Татарами на восточных берегах Днепра, ещедымились в развалинах: отцы, матери, друзья оплакивали убитых: но легкомысленный народсовершенно успокоился, ибо минувшее зло казалось ему последним. Князья южной России, готовясь идти на Моголов, требовали помощи отВеликого Князя Георгия. Племянник его, Василько Константинович, шел к нимс дружиною Ростовскою и стоял уже близ Чернигова: там сведал он онесчастии их и возвратился к дяде, благодаря Небо за спасение жизни ивоинской чести своей. Не предвидя будущего, Владимирцы утешались мыслию,что Бог избавил их от бедствия, претерпенного другими Россиянами. Георгий,некогда уничиженный Мстиславом Галицким, мог даже с тайным удовольствиемвидеть его в злополучии: долговременная слава и победа сего Героя возбуждала зависть. - Но скоронесчастные для суеверных знамения произвели общий страх в России (и вовсей Европе). Явилась комета, звезда величины необыкновенной, и целуюнеделю в сумерки показывалась на Западе, озаряя небо лучем блестящим. Всие же лето сделалась необыкновенная засуха: леса, болота воспламенялись;густые облака дыма затмевали свет солнца; мгла тяготила воздух, и птицы, кизумлению людей, падали мертвые на землю. Вспомнили, что в княжениеВсеволода I было такое же лето, в России, и что отечество наше стеналотогда от врагов иноплеменных, голода и язвы. Провидение, действительно готовое искусить Россию всеми возможными дляГосударства бедствиями, еще на несколько лет отложило их; а Россияне какбы спешили воспользоваться сим временем, чтобы свежую рану отечестварастравить новыми междоусобиями. Юный сын Георгиев, исполняя тайноеповеление отца, вторично уехал из Новагорода со всем двором своим и занялТоржок, куда скоро прибыл и сам Георгий, брат его Ярослав, племянникВасилько и шурин Михаил, Князь Черниговский. Они привели войско с собою,грозя Новугороду: ибо Великий Князь досадовал на многих тамошнихчиновников за их своевольство. Новогородцы отправили к Георгию двух Послови хотели, чтобы он выехал из Торжка, отпустив к ним сына; а Великий Князьтребовал, чтобы они выдали ему некоторых знаменитых граждан, и сказал: "Япоил коней своих Тверцою: напою и Волховом". Воспоминая с гордостию, чтосам Андрей Боголюбский не мог их смирить оружием, Новогородцы укрепилистены свои, заняли войском все важные места на пути к Торжку и чрез новыхПослов ответствовали Георгию: "Князь! Мы тебе кляняемся; но своих братьевне выдадим. Дерзнешь ли на кровопролитие? У тебя меч, у нас головы: умремза Святую Софию". Георгий смягчился; вступили в переговоры, и шурин его,Михаил Черниговский, поехал княжить в Новгород. [1225 г.] Правление сего Князя было мирно и счастливо. "Вся областьнаша, - говорит Летописец Новогородский, - благословляла свой жребий, нечувствуя никакой тягости". Георгий вышел из Торжка, захватив казнуНовогородскую и достояние многих честных людей: Михаил, провождаемыйзнаменитыми чиновниками, ездил в Владимир и согласил Георгия возвратитьсию незаконную добычу. Народ любил Князя; но Михаил считал себя пришельцемв северной России. Выехав из Чернигова в то время, когда Татарыприближались к Днепру, он стремился душою к своей отчизне, где сновацарствовали тишина и безопасность. Напрасно усердные Новогородцыдоказывали ему, что Князь, любимый народом, не может с покойною совестиюоставить его: Михаил на Дворе Ярослава простился с ними, сказав им, чтоЧернигов и Новгород должны быть как бы единою землею, а жители братьями идрузьями; что свободная торговля и гостеприимство свяжут их узами общихвыгод и благоденствия. Нередко задерживая у себя Князей ненавистных,Новогородцы давали волю добрым жить с ними, или, говоря тогдашним языком,поклониться Святой Софии: изъявили благодарность Михаилу, отпустили его с великою честию ипослали за Ярославом-Феодором. [1226 г.] В то время Литовцы, числом до 7000, ворвались в наши пределы;грабили область Торопецкую, Новогородскую, Смоленскую, Полоцкую; убиваликупцов и пленяли земледельцев. Летописцы говорят, что сии разбойникиникогда еще не причиняли столь великого зла Государству Российскому.Ярослав, предводительствуя своею дружиною Княжескою, соединился с ДавидомМстиславичем Торопецким, с братом его, Владимиром Псковским, и настигнеприятеля близ Усвята; положил на месте 2000 Литовцев, взял в плен ихКнязей, освободил всех наших пленников. Князь Давид и любимый МеченосецЯрославов находились в числе убитых Россиян. Новогородцы не были в сражении: доходили только до Русы и возвратились.Однако ж Ярослав, приехав к ним и выслушав их оправдание, не изъявил нималейшего гнева; а в следующий год [1227] ходил с войском в северную,отдаленную часть Финляндии, где никогда еще не бывали Россияне; необогатился в сей бедной стране ни серебром, ни золотом, но отнял у многихжителей самое драгоценнейшее благо: отечество и вольность. Новогородцы взяли столько пленников, что немогли всех увести с собою: некоторых бесчеловечно умертвили, другихотпустили домой. - Ярослав в сей же год отличился делом гораздополезнейшим для человечества: отправил Священников в Корельскую землю и, не употребив никаких мернасильственных, крестил большую часть жителей, уже давно подданныхНовагорода и расположенных добровольно к принятию Христианства. Представивдействие благоразумного усердия к Вере, не скроем и несчастных заблужденийсуеверия: в то время, как наши церковные учители проповедывали КореламБога истинного и человеколюбивого, ослепленные Новогородцы сожгли четырехмнимых волшебников на Дворе Ярослава. К чести Духовенства и тогдашнегоНовогородского Архиепископа Антония - который в 1225 году возвратился изПеремышля Галицкого - заметим, что в сем жалостном безумии действовал одиннарод, без всякого внушения со стороны Церковных Пастырей. [1228 г.] Россияне думали, что, грозно опустошив Финляндию, они уже надолгое время будут с сей стороны покойны; но месть дает силы. Лишенныеотцев, братьев, детей и пылая справедливою злобою, Финляндцы разорилиселения вокруг Олонца и сразились с Посадником Ладожским. Их было околодвух тысяч. Ночь прекратила битву. Напрасно предлагав мир, они умертвиливсех пленников, бросили лодки свои и бежали в густые леса, где Ижеряне иКорелы истребили их всех до одного человека. Между тем Ярослав, не имеввремени соединиться с Ладожанами, праздно стоял на Неве и был свидетелеммятежа воинов Новогородских, хотевших убить какого-то чиновника, именемСудимира: Князь едва мог спасти несчастного, скрыв его в собственной ладиисвоей. Вообще Ярослав не пользовался любовию народною. Желая иметь Псков всвоей зависимости, он поехал туда с Новогородскими чиновниками; ноПсковитяне не хотели принять его, думая, что сей Князь везет к ним оковы ирабство. Огорченный Ярослав, возвратясь в Новгород, собрал жителей надворе Архиепископском и торжественно принес им жалобу. "Небо свидетель, -говорил он, - что я не хотел сделать ни малейшего зла Псковитянам и вездля них не оковы, а дары, овощи и паволоки. Оскорбленная честь моя требуетмести". Недовольный холодностию граждан, Князь призвал войско изПереславля Залесского, и Новогородцы с изумлением увидели шатры его полковвокруг дворца. Славянский конец также наполнился толпами сих ратников, сголовы до ног вооруженных и страшных для народа своевольного. Ярославсказывал, что хочет идти против Немецких Рыцарей; но граждане не верилиему и боялись его тайных замыслов. К тому же бедные жаловались надороговизну; от прибытия многочисленного войска цена на хлеб и на мясовозвысилась: осьмина ржи стоила нынешними серебряными деньгами 53 1/2копейки, пшеницы 89 1/2, а пшена рубль 25 копеек. Ярослав требовал отПсковитян, чтобы они выдали ему клеветников его, а сами шли с ним к Риге;но Псковитяне уже заключили особенный тесный союз с Рижским Орденом и,будучи обнадежены в помощи Рыцарей, прислали в Новгород одного Грека стаким ответом: "Князь Ярослав! Кланяемся тебе и друзьям Новогородцам; а братьев своих не выдадим и впоход нейдем, ибо Немцы нам союзники. Вы осаждали Колывань (Ревель), Кесь(Венден) и Медвежью Голову, но брали везде не города, а деньги; раздраживнеприятелей, сами ушли домой, а мы за вас терпели: наши согражданеположили свои головы на берегах Чудского озера; другие были отведены вплен. Теперь восстаете против нас: но мы готовы ополчиться с СвятоюБогородицею. Идите, лейте кровь нашу; берите в плен жен и детей: вы нелучше поганых". Сии укоризны относились вообще к Новогородцам; однако жнарод взял сторону Псковитян: решительно объявил Князю, что не хочетвоевать ни с ними, ни без них с Орденом Немецким, и требовал, чтобы ратьПереславская удалилась. Ярослав велел полкам выступить, но в досаде игневе сам уехал из Новагорода, оставив там юных сыновей, Феодора иАлександра, под надзиранием двух Вельмож. Псковитяне торжествовали;отпустили Немцев, Чудь, Латышей, уже призванных ими для защиты, и выгналииз города друзей Ярославовых, сказав им: "Подите к своему Князю; вы нам небратья". Тогдашний союз Россиян с Ливонским Орденом и дружелюбные ихсношения с Послом Гонория III в Риге, Епископом Моденским, стольобрадовали Папу, что он в 1227 году написал весьма благосклонное письмо ковсем нашим Князьям, обещая им мир и благоденствие в объятиях ЛатинскойЦеркви и желая видеть их Послов в Риме. "Ваши заблуждения в Вере (говорилон) раздражают Небо и причиною всех зол в России: бойтесь еще ужаснейших,если не обратитесь к истине. Увещаем и молим, чтобы вы письменно изъявилина то добрую волю чрез надежных Послов, а между тем жили мирно сХристианами Ливонскими". С сего времени Новгород был несколько лет жертвою естественных игражданских бедствий. От половины августа до самого декабря месяца густаятьма покрывала небо и шли дожди беспрестанные; сено, хлеб гнили на лугах ив поле; житницы стояли пустые. Народ, желая кого-нибудь обвинить в семнесчастии, восстал против нового Владыки Новогородского, Арсения (ибоАнтоний, слабый здоровьем, лишился языка и добровольно заключился вмонастыре Хутынском). "Бог наказывает нас за коварство Арсения, - говорилибезрассудные: - он выпроводил Антония в Хутынскую Обитель и несправедливоприсвоил себе его сан, подкупив Князя". Добрый, смиренный Пастырь молилсяденно и нощно о благе сограждан; но дожди не преставали, и народ, послешумного Веча, извлек Архиепископа из дому, гнал, толкал, едва не умертвилего как преступника. Арсений искал убежища в Софийском храме, наконец, вмонастыре Хутынском, откуда немой Антоний должен был возвратиться в домСвятителей. Новогородцы дали ему в помощники двух светских чиновников иеще не могли успокоиться: вооружились, разграбили дом Тысячского,Стольников Архиерейского и Софийского, хотели повесить одного Старосту икричали, что сии люди наводят Князя на зло. Избрав нового Тысячского, Вечепослало сказать Ярославу, чтобы он немедленно ехал в Новгород, снял налогцерковный, запретив Княжеским судьям ездить по области и, наблюдая вточности льготные грамоты Великого Ярослава, действовал во всем сообразнос уставом Новогородской вольности. "Или, - говорили ему Послы Веча, - нашисвязи с тобою навеки разрываются". Еще Князь не дал ответа, когда юныесыновья его, Феодор и Александр, устрашенные мятежом Новогородским, тайноуехали к отцу с своими Вельможами. "Одни виновные могут быть робкимибеглецами (сказали Новогородцы): не жалеем об них. Мы не сделали зла ни детям, ни отцу, казнив своихбратьев. Небо отмстит вероломным; а мы найдем себе Князя. Бог по нас: когоустрашимся?" Они клялися друг другу быть единодушными и звали к себе МихаилаЧерниговского; но Послы их были задержаны на дороге Князем Смоленским,другом Ярославовым. Доселе, описав несчастную Калкскую битву, говорили мы только опроисшествиях северной России: обратим взор на полуденную. Михаил,возвратясь (в 1225 году) из Новагорода в Чернигов, нашел опасногонеприятеля в Олеге Курском и требовал помощи от Георгия, своего зятя,который сам привел к нему войско. К счастию, там был Киевский МитрополитКирилл, родом Грек, присланный Константинопольским Патриархом из Никеи.Сей муж ученый, благонамеренный, отвратил воину и примирил врагов: послечего Михаил княжил спокойно, будучи союзником Георгия, который, женивплемянника, Василька, на его дочери, отдал южный Переяславль, как УделВеликого Княжения Суздальского, другому племяннику, ВсеволодуКонстантиновичу, а чрез год брату Святославу. Древняя вражда Ольговичей иМономаховых потомков казалась усыпленною. Те и другие равно уважализнаменитого Мстислава Галицкого, их главу и посредника. Сей герой, долгоназываемый Удатным или счастливым, провел остаток жизни в беспокойствах ив раскаянии. Обманутый злобными внушениями Александра Бельзского, онвозненавидел было доброго зятя своего, мужественного Даниила, союзникаПоляков, и хотел отнять у него владение; узнав же клевету Александрову,спешил примириться с Даниилом, и, вопреки совету других Князей, оставилклеветника без наказания. Нечаянное бегство всех знатнейших Бояр Галицкихи ссора с Королем Венгерским были для него также весьма чувствительнымогорчением. Один из Вельмож, именем Жирослав, уверил первых, что Князьнамерен их, как врагов, предать на избиение Хану Половецкому Котяну: ониушли со всеми домашними в горы Карпатские и едва могли быть возвращеныДуховником Княжеским, посланным доказать им неизменное праводушие,милосердие Государя, который велел обличенному во лжи, бесстыдномуЖирославу только удалиться, не сделав ему ни малейшего зла. Столь женевинен был Мстислав и в раздоре с Венграми. Нареченный его зять, юный сынКороля Андрея, послушав коварных наушников, уехал из Перемышля к отцу сжалобою на какую-то мнимую несправедливость своего будущего тестя. Андрейвооружился; завоевал Перемышль, Звенигород, Теребовль, Тихомль и послалвойско осадить Галич, боясь сам идти к оному: ибо волхвы Венгерские, какговорит Летописец, предсказали ему, что он не будет жив, когда увидит сейгород. Воевода Сендомирский находился с Королем: сам Герцог Лешко хотел к нимприсоединиться; но Даниил, верный тестю, убеждениями и хитростию удалилПоляков; а Мстислав разбил Венгров, и Король Андрей мог бы совершеннопогибнуть, если бы Вельможа Галицкий, Судислав, вопреки Даниилову мнениюне склонил победителя к миру и к исполнению прежних заключенных с Андреемусловий, так что Мстислав не только прекратил военные действия, не тольковыдал дочь свою за Королевича, но и возвел зятя на трон Галицкий, оставивсебе одно Понизье, или юго-восточную область сего Княжения. Случайбеспримерный в нашей истории, чтобы Князь Российский, имея наследниковединокровных, имея даже сыновей, добровольно уступал владениеиноплеменнику, согласно с желанием некоторых Бояр, но в противностьжеланию народа, не любившего Венгров. Легкомысленный Мстислав скорораскаялся, и внутреннее беспокойство сократило дни его. Он считал себявиновным перед Даниилом, тем более, что сей юный Князь изъявлял отменное кнему уважение и вообще все качества души благородной. "Льстецы обманулименя, - говорил Мстислав Боярам Данииловым: - но если угодно Богу, то мыпоправим сию ошибку. Я соберу Половцев, а сын мой, ваш Князь, своюдружину: изгоню Венгров, отдам ему Галич, а сам останусь в Понизье". Он неуспел сделать того, занемог и нетерпеливо желал видеть Даниила, чтобыпоручить ему свое семейство; но кознями Вельмож лишенный и сего утешения,преставился в Торческе Схимником, подобно отцу заслужив имя Храброго, дажеВеликого, впрочем, слабый характером, во многих случаях неблагоразумный,игралище хитрых Бояр и виновник первого бедствия, претерпенного Россиею отМоголов. Смертию его воспользовался Королевич Венгерский, Андрей,немедленно завладев Понизьем как Уделом Галицким: Князья же юго-западнойРоссии, лишенные уважаемого ими посредника, возобновили междоусобие.Мстислав Немой, умирая, объявил Даниила наследником городов своих: Пересопницы, Черторижска и Луцка (где прежде княжил Ингварь, братНемого); но Ярослав, сын Ингварев, насильственно занял Луцк, а КнязьПинский Черторижск. Сие случилось еще при жизни Мстислава Храброго. Даниилс согласия тестя доставил себе управу мечом, имев случай показать своевеликодушие: он встретил Ярослава Луцкого на богомолье, почти одного ибезоружного; дал ему свободный путь и сказал дружине: "Пленим его нездесь, а в столице". Осажденный им в Луцке, Ярослав искал милости вДанииле и получил от него в Удел Перемиль с Межибожьем. Взяв Черторижск, Даниил пленил сыновей Князя Пинского, Ростислава,который, будучи союзником Владимира Киевского и Михаила Черниговского,требовал от них вспоможения, опасаясь, чтобы мужественный, бодрый Даниилпо кончине Мстислава Храброго не присвоил себе власти над другимиКнязьями. Владимир Рюрикович вздумал мстить сыну за отца: известно, чтоРоман Галицкий силою постриг некогда Рюрика. Тщетно Митрополит старалсяпрекратить сию вражду. "Такие дела не забываются", - говорил Владимир исобрал многочисленное войско. Хан Половецкий, Котян, Михаил Черниговский,Князья Северские, Пинский, Туровский, вступив в дружественную связь сАндреем, Королевичем Венгерским, осадили Каменец, город Даниилов; новозвратились с одним стыдом и долженствовали сами просить мира: ибо Даниилсклонил Котяна на свою сторону, призвал Ляхов и с Воеводою СендомирскимПакославом готовился осадить Киев. [1229 г.] Михаил, по заключении сего общего мира, сведал о задержанииПослов Новогородских в Смоленске: видя Чернигов со всех сторон безопасным,он немедленно поехал в Новгород, где народ принял его с восклицаниямиединодушной радости. Желая еще более утвердить общую к себе любовь, Михаилклялся ни в чем не нарушать прав вольности и грамот Великого Ярослава;бедных поселян, сбежавших на чужую землю, освободили на пять лет от дани,а другим велел платить легкий оброк, уставленный древними Князьями. Народ,как бы из великодушия, оставил друзей ненавистного Ярослава в покое - тоесть не грабил их домов, но хотел, чтобы они на свои деньги построилиновый мост Волховский, ибо старый был разрушен наводнением минувшей осени.Сию пеню собрали в особенности с жителей городища, где находился Княжескийдворец и где многие люди держали сторону Ярослава. Михаил, восстановив тишину, предложил Новогородцам избрать иногоСвятителя на место Антония, неспособного, по его недугу, управлятьЕпархиею. Одни хотели иметь Владыкою Епископа Волынского, Иоасафа; другиеМонаха и Диакона Спиридона, славного благочестием, а некоторые - Грека.Судьба решила выбор: положили три жеребья на алтарь Св. Софии; младенец,сын Михаилов, снял два: третий остался Спиридонов. Таким образом Диаконсделался Главою Новогородского Духовенства и попечителем Республики: ибоАрхиепископ, как мы уже заметили, имел важное участие в делах ее. - Михаилпоехал в Чернигов, оставив в Новегороде юного сына, Ростислава; и взяв ссобою некоторых из людей нарочитых, для совета или в залог народнойверности. "Дай Бог, - сказал он гражданам, - чтобы вы с честию возвратилимне сына и чтобы я мог быть для вас посредником истины и правосудия". Между тем Ярослав овладел Волоком Ламским и задержал у себя ПословМихаиловых, которые жаловались на сию несправедливость. Отвергнув все ихмирные предложения, Ярослав ждал случая еще более утеснить Новогородцев.Сей Князь в то же время поссорился и с братом своим Георгием; тайнымивнушениями удалил от него племянников, сыновей Константиновых, и замышлялвойну междоусобную: но Георгий старался всячески обезоружить его. Дяди иплемянники съехались наконец в Суздале, где Великий Князь говорил стольблагоразумно, столь убедительно, что Ярослав склонился к искреннему миру,обнял брата и вместе с племянниками назвал его своим отцем и Государем. [1230 г.] Новогородцы, озабоченные набегом Литовцев в окрестностяхСелигерского озера, не могли отмстить Ярославу за обиду; разбилинеприятелей в поле, но скоро увидели гораздо ужаснейшее зло в стенахсвоих. Предтечею его было землетрясение [3 мая], общее во всей России, иеще сильнейшее в южной, так что каменные церкви расседались. Ударпочувствовали в самую Обедню, когда Владимир Рюрикович Киевский, Бояре иМитрополит праздновали в Лавре память Св. Феодосия; трапезница, где ужестояло кушанье для Монахов и гостей, поколебалась на своем основании:кирпичи падали сверху на стол. Чрез десять дней необыкновенное затмениесолнца и разноцветные облака на небе, гонимые сильным ветром, такжеустрашили народ, особенно в Киеве, где суеверные люди ждали конца своего,стенали на улицах и прощались друг с другом. Михаил, как бы желая ободрить Новогородцев, подобно другим изумленныхсими явлениями, приезжал к ним на несколько дней, совершил обрядторжественных постриг над юным Ростиславом и возвратился в Чернигов.Посадником Новогородским был тогда Водовик, человек свирепого нрава,мстительный, злобный. Вражда его с сыном знаменитого Твердислава,чиновника гордого, друга буйной вольности, а после смиренного ИнокаАркадьевской Обители, произвела междоусобие в городе. Народ волновался, шумел на Вечах: то Посадник, то неприятели егоодерживалил верх; дрались, жгли домы, грабили. Свирепый Водовиксобственною рукой убил наконец одного из главных его врагов и бросил вВолхов; другие скрылись или бежали к Ярославу. "Небо, - говорил Летописец,- оскорбленное сими беззакониями, от коих Ангелы с печалию закрывают лицасвои крылами, наказало мое отечество". Жестокий мороз 14 сентября побил все озими; цена на хлеб сделаласьнеслыханная: за четверть ржи платили в Новегороде пять гривен или около семинынешних рублей (серебром), за пшеницу и крупу вдвое; за четверть овса 4рубля 65 копеек. Хотя жители славились богатством, но сия неумереннаядороговизна истощила все средства пропитания для города. Открылись голод,болезни и мор. Добрый Архиепископ, как истинный друг отечества, не имеяспособов прекратить зло, старался по крайней мере уменьшить действиеоного. Трупы лежали на улицах: он построил скудельницу, или убогий дом, ивыбрал человеколюбивого мужа, именем Станила, для скорого погребениямертвых, чтобы тление их не заражало воздуха. Станил с утра до вечера вывозил трупы и в короткое время схоронил их3030. С нетерпением ожидали Князя: ибо он дал слово возвратиться к ним вСентябре месяце и выступить в поле для защиты их областей; но Михаилпеременил мысли и желал мира с Ярославом, готовым объявить ему войну заНовгород. Митрополит Кирилл, Порфирий, Епископ Черниговский, и ПосолВладимира Рюриковича Киевского приехали к великому Князю Георгию, моляего, для общей пользы Государства, быть миротворцем. Ярослав упрекалЧерниговского Князя вероломством. "Коварные его внушения, - говорил он, -возбудили против меня Новогородцев". Однако ж Митрополит и Георгий успелив благом деле своем, и Послы возвратились смирною грамотою. Узнав о том, Новогородцы велели сказать юному Михаилову сыну, уехавшемув Торжок с Посадником Водовиком, что отец его изменил им и не достоин ужебыть их Главою; чтобы Ростислав удалился и что они найдут себе иногоКнязя. Народ избрал нового Посадника и Тысячского, разграбил домы и селапрежних чиновников, умертвил одного славного корыстолюбием гражданина ивзял себе найденное у них богатство. Водовик ушел с друзьями своими к Михаилу в Чернигов, где скоро умер вбедности; а Новогородцы призвали Ярослава, который дал им на Вечеторжественную клятву действовать во всем согласно с древними обыкновениямиих вольности; но чрез две недели уехал в Переславль Залесский, вторичнооставив в Новегороде двух сыновей, Феодора и Александра. Между тем голод и мор свирепствовали. За четверть ржи платили ужегривну серебра или семь гривен кунами. Бедные ели мох, желуди, сосну,ильмовый лист, кору липовую, собак, кошек и самые трупы человеческие;некоторые даже убивали людей, чтобы питаться их мясом: но сии злодеи былинаказаны смертию. Другие в отчаянии зажигали домы граждан избыточных,имевших хлеб в житницах, и грабили оные; а беспорядок и мятеж толькоувеличивали бедствие. Скоро две новые скудельницы наполнились мертвыми,которых было сочтено до 42 000; на улицах, на площади, на мосту гладныепсы терзали множество непогребенных тел и самых живых оставленныхмладенцев; родители, чтобы не слыхать вопля детей своих, отдавали их врабы чужеземцам. "Не было жалости в людях, - говорит Летописец: -казалось, что ни отец сына, ни мать дочери не любит. Сосед соседу не хотелуломить хлеба!" Кто мог, бежал в иные области; но зло было общее для всейРоссии, кроме Киева: в одном Смоленске, тогда весьма многолюдном, умерлоболее тридцати тысяч людей. [1231 г.] Новогородцы весною испытали еще иное бедствие: весь богатыйконец Славянский обратился в пепел; спасаясь от пламени, многие жителиутонули в Волхове; самая река не могла служить преградою для огня."Новгород уже кончался", по словам летописи... Но великодушная дружбаиноземных купцов отвратила сию погибель. Сведав о бедствии Новогородцев,Немцы из-за моря спешили к ним с хлебом и, думая более о человеколюбии,нежели о корысти, остановили голод, скоро исчезли ужасные следы его, инарод изъявил живейшую благодарность за такую услугу. Михаил Черниговский, несмотря на заключенный мир в Владимире,дружелюбно принимал Новогородских беглецов, врагов Ярославовых, обещая импокровительство. Сам Великий Князь Георгий оскорбился сим криводушием и выступил свойском к северным пределам Черниговским: он возвратился с дороги; ноЯрослав, предводительствуя Новогородцами, и сыновья Константиновы выжглиСеренск (в нынешней Калужской Губернии), осаждали Мосальск и сделали многозла окрестным жителям. Таким образом древняя семейственная враждавозобновилась. [1232 г.] Беглецы уверяли, что Ярослав ненавидим большеючастию их сограждан, готовых взять сторону Ольговичей: для того КнязьТрубчевский Святослав, родственник Михаилов, отправился в Новгород сдружественными предложениями; но сведал противное и с великим стыдом уехалназад. Последнею надеждою Новогородских изгнанников оставался Псков, гдеони действительно были приняты как братья. Там находился сановникЯрославов: они заключили его в цепи и, пылая злобою, желали кровопролития.Граждане стояли за них усильно, однако ж недолго. Ярослав, сам прибыв вНовгород, не пускал к ним купцов, ни товаров. Нуждаясь во многих вещах -платя за берковец соли около 10 нынешних рублей серебряных, - Псковитянесмирились. Ярослав не хотел дать им в наместники сына, юного КнязяФеодора, а дал шурина своего, Георгия, которого они приняли с радостию,выгнав беглецов Новогородских. [1233 г.] Сии мятежные изгнанники ушли в Медвежью Голову, или Оденпе, ксыну бывшего Князя Псковского Владимира, именем Ярославу, и с помощиюЛивонских Рыцарей взяли Изборск: но Псковитяне схватили их всех и выдалиКнязю Новогородскому. В числе пленников находился и Ярослав Владимирович:подобно отцу то враг, то союзник Немцев, он считал Псков своим наследиеми, хотев завоевать его с беглецами Новогородскими, был вместе с нимизаточен в Переславль Суздальский. Чрез несколько лет супруга его, жившая вОденпе, приняла смерть мученицы от руки злобного пасынка и, погребенная вмонастыре Псковском Св. Иоанна, славилась в России памятию своих добродетелей и чудесами. Присутствие Ярослава Всеволодовича было нужно для Новогородцев; нопораженный внезапною кончиною старшего сына, он уехал в Переяславль. ЮныйФеодор, цветущий красотою, готовился к счастливому браку; невестаприехала; Князья и Вельможи были созваны и вместо ожидаемого мира, вместообщего веселия положили жениха во гроб. Народ изъявил искреннее участие вскорби нежного отца; а Князь, едва осушив слезы, извлек меч для защитыНовогородцев и привел к ним свои полки многочисленные. [1234 г.] Ливонские Рыцари, пристав к Российским мятежникам и захвативблиз Оденпе одного чиновника Новогородского, дали повод Ярославу разоритьокрестности сего города и Дерпта. Немцы, требуя мира, заключили его наусловиях, выгодных для Россиян. Совершив сей поход, Ярослав спешилнастигнуть Литовцев, которые едва было не взяли Русы, опустошив церкви имонастыри в окрестности: он разбил их в Торопецком Княжении; загнал вгустые леса; взял в добычу триста коней, множество оружия и щитов. Сейнарод беспрестанными набегами более и более ужасал соседов: занималсяединственно земледелием и войною; презирал мирные искусства гражданские,но жадно искал плодов их в странах образованных и хотел приобретать оныене меною, не торговлею, а своею кровию. Общая польза государственнаяпредписывала нашим Князьям истребить гнездо разбойников и покорить ихземлю: вместо чего они только гонялись за Литовцами, которые чрез нескольковремени одержали совершенную победу над сильною ратию Ливонских Рыцарей;сам Великий Магистр, старец Вольквин, положил голову в битве, вместе сомногими витязями Немецкими и Псковитянами, бывшими в их войске. Изобразив бедствия Новагорода, опишем несчастия и перемены, бывшие вдругих княжениях Российских. Смоленск, опустошенный мором, по кончинеКнязя Мстислава Давидовича (в 1230 году) не хотел покориться двоюродномуего брату, Святославу Мстиславичу, внуку Романову. ПредводительствуяПолочанами, Святослав взял Смоленск (в 1232 году) и без жалости лил кровьграждан. В России юго-западной война и мятежи не преставали. Главным действующимлицом был Даниил мужественный. Потеряв союзника в Лешке Белом, злодейскиубитом изменниками, он предложил услуги свои брату его, Конраду, и вместес ним осаждал Калиш, где господствовал один из главных убийц Лешка, ГерцогВладислав, сын Оттонов. Сей город, окруженный лесами и болотами, мог долгообороняться, несмотря на усильные приступы, в коих Россияне оказывалигораздо более воинской ревности, нежели Конрадовы Ляхи; но граждане хотелимира. Здесь Летописец рассказывает случай довольно любопытный в отношениик характеру Даниилову. Конрад, уверенный в искренней дружбе сего Князя, желал, чтобы он былсвидетелем переговоров. Сендомирский Воевода, Пакослав, подъехал к стенамкрепости; а Даниил, в простой одежде и закрыв шлемом лицо свое, стал заним. Городские чиновники надеялись ласковыми словами смягчить посла. "Внас течет одна кровь, - сказали они: - ныне служим брату Конрадову, азавтра будем служить самому Конраду. Может ли он мстить нам как изменникамили врагам и видеть спокойно Ляхов невольниками Россиян? Какая будет емучесть, если возьмет сей город? Жестокий иноплеменник, Даниил, присвоил ее себе одному". Пакославответствовал: "Мой и ваш Государь расположен к милости; но Князь Российский не хотело том слышать. Говорите с ним сами: вот он!" Даниил снял шлем и, видяизумление городских чиновников, которые столь неосторожно его злословили,засмеялся от доброго сердца; успокоил их, доставил им выгодный мир и далклятву, что Россияне, участвуя в Польских междоусобиях, никогда не будутвпредь тревожить безоружных земледельцев, с условием, чтобы и Ляхи такимже образом поступали в России. При сем случае сказано в летописи, чтоникто из наших древних Князей, кроме Святого Владимира, так далеко незаходил в землю Польскую, как Даниил. Возвратясь в отечество, он совершил еще важнейший подвиг: завоевалГалицкую область, пленил Королевича Андрея и, помня старую дружбу егоотца, дозволил ему ехать в Венгрию вместе с Боярином Судиславом, которыйуправлял Понизьем, имея в Галиче великолепный дом с арсеналом. Народ металкамнями в сего мятежного Боярина, восклицая: "Удались, злодей, навеки!" НоСудислав, нечувствительный к великодушию Даниилову, думал только о мести,и Король Андрей, им возбужденный, послал старшего сына, Белу, сновазавоевать Галич. Сей поход имел весьма горестное следствие для Венгров.Хляби небесные, по словам летописи, отверзлись на них в горах Карпатских:от сильных дождей ущелья наполнились водою; обозы и конница тонули. ГордыйБела, не теряя бодрости, достиг наконец Галича, в надежде взять его одноюугрозою: видя же твердую решительность тамошнего начальника; слыша, чтоЛяхи и Половцы идут с Даниилом защитить город; приступав к оному несколькораз без успеха и страшась быть жертвою собственного упрямства, он спешилудалиться, гонимый судьбою и войском Данииловым. Множество Венгров погиблов Днестре, который был от дождей в разливе, так что в Галицкой землеосталась пословица: Днестр сыграл злую игру Уграм. Множество их пало отмеча Россиян или отдалося в плен, другие умирали от изнурения сил или отболезней. Но время спокойного или бесспорного владычества над Княжением Галицкимбыло еще далеко от Даниила. Начались заговоры между Боярами под тайнымруководством Александра Бельзского: они хотели сжечь Даниила и Василька водворце или убить их на пиру. Сей ков уничтожился странным образом. ЮныйВасилько, однажды играя с придворными, в шутку обнажил меч: заговорщики вужасе, думая, что их намерение открылось, бежали из дворца и города. СамАлександр, не успев захватить казны с собою, ушел из Бельза в Венгрию ксвоим единомышленникам, коим удалось снова вооружить Короля Андрея противДаниила. На сей раз Венгры были счастливее. Город Ярослав сдался им отневерности тамошнего Воеводы. Они приступили ко Владимиру, гденачальствовал Боярин, дотоле известный мужеством, имея дружину сильную.Видя крепкие башни и стены, блестящие оружием многочисленных воинов,Король, по словам Летописца, сказал, что таких городов мало и в землеНемецкой. Венгры не могли бы взять Владимира; но Боярин Даниилов изменилправилам великодушия, оробел и, без воли Княжеской заключил мир с Королем,отдал Бельз и Червен союзнику его, Александру. С другой стороны, ВельможиГалицкие, не чувствительные к редкому милосердию Даниила, простившего имдва заговора, бежали из его стана к неприятелю и довершили торжествоВенгров, которые заняли Галич, где сын Андреев, утвержденный отцем напрестоле, господствовал уже до самой кончины своей, несмотря на покушенияДанииловы и Васильковы изгнать его. Две кровопролитные битвы ничего нерешили, оказав только впоследствии вероломство двух недостойных КнязейРоссийских. Изяслав Владимирович, внук Игоря Северского, быв другом,сделался врагом Даниилу; союзник же Андреев, Александр Бельзский, оставивВенгров, взял сторону своих братьев, чтобы снова изменить им. Наконецвнезапная смерть Королевича (в 1234 году) и единодушное желание народавозвратили Галич Даниилу. Бояре не дерзнули противиться: главный из них,известный мятежник Судислав, спешил уехать за Карпатские горы, а КнязьБельзский, злобный Александр, в Киевскую область. Сей последний неизбавился от заслуженного им наказания и, схваченный на пути Данииловымивоинами, умер, как вероятно, в неволе. Даниил мог еще опасаться Венгров; но бедствие встретилось ему там, гдеон не ожидал его. Вместе с братом Васильком смирив хищных Ятвягов иЛитовцев, которые в особенности тревожили тогда область Пинскую, сейдеятельный Князь вмешался в ссору зятя своего, Михаила Черниговского, сВладимиром Киевским. Последний, желая быть его другом, уступил емуТорческ: Даниил великодушно отдал сей город сыновьям Мстислава Храброго,сказав: "за благодеяния вашего отца". Тщетно желав примирить враждующих,он взял несколько городов Черниговских и, заключив мир с двоюродным братомМихаиловым, Мстиславом Глебовичем, думал возвратиться в свое Княжение; ноВладимир, слыша о нашествии Половцев, ведомых к Киеву Изяславом, внукомИгоря Северского, умолил Даниила идти к ним навстречу. Когда же онисошлись с неприятелем близ Торческа, Владимир, испуганныймногочисленностью варваров, хотел удалиться от битвы. "Нет! - сказалДаниил: - ты заставил меня против воли с дружиною утомленною искать враговв поле, теперь, видя их пред собою, могу единственно или победить, илиумереть". Хотя Даниил долго сражался как Герой, однако ж принужден былспасаться бегством; а Половцы, усиленные Черниговцами, взяв Киев, пленилисамого Князя Владимира с его супругою. Бедные граждане откупились деньгамиот свирепости варваров. Князья же, Изяслав и Михаил, обложили данию всехиноземцев, там обитавших. Первый взял себе Киев; второй спешил вступить вобласть Галицкую и занял ее столицу, откуда горестный Даниил, сведав новыеопасные умыслы тамошних Бояр, долженствовал выехать. В сие время не стало Андрея, Короля Венгерского: Бела IV восшел напрестол, и Даниил, поручив брату Васильку оберегать Владимир, решилсялично искать покровителя в бывшем враге своем. Вероятно, что он тогда,надеясь с помощию Андреева преемника удержать за собою Галич, дал емуслово быть данником Венгрии: ибо, участвуя в совершении торжественных обрядов Белина коронования,вел его коня (что было тогда знаком подданства). Уничижение бесполезное!Даниил возвратился к брату с одними льстивыми обещаниями. Политика Венгровне изменилась: Бела хотел, чтобы юго-западная Россия принадлежала разным,следственно, бессильным Владетелям, и явно поддерживал Михаила вместе сКонрадом, неблагодарным Герцогом Польским, забывшим услуги сыновейРомановых. Напрасно Даниил зимою и летом не сходил с коня, добывая Галича: хотяиногда одолевал неприятелей и пленил так называемых Князей Болоховских,подручников Галицкого (имевших свой Удел на Буге, недалеко от Бреста):однако ж не мог изгнать Михаила и, наконец, согласился на мир, взяв отнего область Перемышльскую. - Кроме сей войны междоусобной, кроменепрестанных сшибок с Ятвягами, добрый Даниил ратоборствовал еще сНемецким Орденом, занявшим какие-то из наших древних владений: отнял их ипленил Немецкого чиновника Бруно; хотел даже вести полки свои в Германию,чтобы защитить Герцога Австрийского, его союзника, утесненного ИмператоромФридериком: но возвратился из Венгрии, уважив совет Короля Белы немешаться в дела Империи. Таким образом, не будучи всегда счастливым, Даниил превосходнымидостоинствами сердца и неутомимыми подвигами затмевал других современныхКнязей Российских. Один Ярослав Всеволодович Новогородский мог спорить с ним вспособностях ума и в душевной твердости, которая скоро обнаружится вбедствиях нашего отечества. Сии два Князя, связанные дружбою и новымсвойством (ибо Василько Романович женился на Великой Княжне, дочериГеоргия Всеволодовича), сблизились тогда в своих владениях. [1236 г.]Союзник и родственник Михаилов, Изяслав, недолго величался на тронеКиевском: Владимир Рюрикович изгнал его, выкупив себя из плена; новследствие переговоров Данииловых с великим Князем Георгием долженствовалуступить Киев Ярославу Всеволодовичу, который, оставив в Новегороде сынасвоего, юного Александра, поехал княжить в древней столице Российской; аВладимир кончил жизнь в Смоленске. Великое Княжение Суздальское, или Владимирское, наслаждалось внутреннимспокойствием. Георгий от времени до времени посылал войско и сам ходил наМордву жечь села и хлеб, пленять людей и брать скот в добычу. Жителиобыкновенно искали убежища в густых лесах: но и там редко спасались отРоссиян; иногда же заманивали наших в сети и не давали им пощады: такОтроки, или молодые воины, Ростовской и Переяславской дружины были однаждыжертвою их мести и своей неосторожности. Князь Мордовский, именем Пургас,осмелился даже приступить к Нижнему Новугороду, хотя и не имел порядочноговойска: другие Князья Мордовские были ротниками, или присяжными данникамиГеоргия, и многие Россияне селились в их земле, несмотря на то, чтоБолгары и Половцы тревожили оную. - Болгары искали дружбы Георгиевой послешестилетнего несогласия: разменялись пленниками, с обеих сторон далиаманатов и клятвенно утвердили мир. Летописец сказывает, что их Труны, илизнатные люди, и чернь присягнули в верном исполнении условий. Впрочем, мир не препятствовал сим ревностным Магометанцам изъявлятьненависть к нашей Вере: они тогда же бесчеловечно умертвили одногоХристианина, богатого купца, приехавшего для торговли в их так называемыйВеликий Град и не хотевшего поклониться Магомету. Купцы Российские, бывсвидетелями убийства, взяли тело сего мученика, именем Аврамия, и с честьюотвезли в Владимир, где Великий Князь, супруга его, дети, Епископ,Духовенство, народ встретили оное со свещами и погребли в монастыреБогоматери. После несчастной Калкской битвы Россияне лет шесть не слыхали оТатарах, думая, что сей страшный народ, подобно древним Обрам, как быисчез в свете. Чингисхан, совершенно покорив Тангут, возвратился в отчизнуи скончал жизнь - славную для истории, ужасную и ненавистную длячеловечества - в 1227 году, объявив наследником своим Октая, или Угадая,старшего сына. и предписав ему давать мир одним побежденным народам:важное правило, коему следовали Римляне, желая повелевать вселенною!Довершив завоевание северных областей Китайских и разрушив Империю Ниучей,Октай жил в глубине Татарии в великолепном дворце, украшенном Китайскимихудожниками; но, пылая славолюбием и ревностию исполнить волю отца - коегопрах, недалеко от сего места, лежал под сению высочайшего дерева, - новыйХан дал 300000 воинов Батыю, своему племяннику, и велел ему покоритьсеверные берега моря Каспийского с дальнейшими странами. Сие предприятиерешило судьбу нашего отечества. Уже в 1229 году какие-то Саксины - вероятно, единоплеменные с киргизами- Половцы и стража Болгарская, от берегов Яика гонимые Татарами, илиМоголами, прибежали в Болгарию с известием о нашествии сих грозныхзавоевателей. Еще Батый медлил; наконец, чрез три года, пришел зимовать вокрестностях Волги, недалеко от Великого Города; в 1237 году, осенью,обратил в пепел сию Болгарскую столицу и велел умертвить жителей. Россиянеедва имели время узнать о том, когда Моголы, сквозь густые леса, вступилив южную часть Рязанской области, послав к нашим Князьям какую-то женучародейку и двух чиновников. Владетели Рязанские - Юрий, брат Ингворов,Олег и Роман Ингворовичи, также Пронский и Муромский - сами встретили ихна берегу Воронежа и хотели знать намерение Батыево. Татары уже искали вРоссии не друзей, как прежде, но данников и рабов. "Если желаете мира, -говорили Послы, - то десятая часть всего вашего достояния да будет наша". Князья ответствовали великодушно: "Когда из нас никого в живых неостанется, тогда все возьмете", и велели Послам удалиться. Они с таким жетребованием поехали к Георгию в Владимир; а Князья Рязанские, дав емузнать, что пришло время крепко стать за отечество и Веру, просили от негопомощи. Но Великий Князь, надменный своим могуществом, хотел одинуправиться с Татарами и, с благородною гордостию отвергнув их требование,предал им Рязань в жертву. Провидение, готовое наказать людей, ослепляет их разум. Некоторые Летописцы новейшие рассказывают следующие обстоятельства."Юрий Рязанский, оставленный Великим Князем, послал сына своего, Феодора,с дарами к Батыю, который, узнав о красоте жены Феодоровой, Евпраксии,хотел видеть ее; но сей юный Князь ответствовал ему, что Христиане непоказывают жен злочестивым язычникам. Батый велел умертвить его; анесчастная Евпраксия, сведав о погибели любимого супруга, вместе смладенцем своим, Иоанном, бросилась из высокого терема на землю и лишиласьжизни. С того времени сие место, в память ее, называлось зарезом, илиубоем. Отец Феодоров, Юрий, имея войско малочисленное, отважился на битвув поле, где легли все витязи Рязанские, вместе с Князьями Пронским,Коломенским, Муромским. Только одного Князя, Олега Ингворовича Красного,привели живого к Батыю, который, будучи удивлен его красотою, предлагалему свою дружбу и Веру: Олег с презрением отвергнул ту и другую; исходилкровию от многих ран и не боялся угроз, ибо не страшился смерти". - Влетописях современных нет о том ни слова: последуем их достовернейшимизвестиям. Батый двинул ужасную рать свою к столице Юриевой, где сей Князьзатворился. Татары на пути разорили до основания Пронск, Белгород, Ижеславец,убивая всех людей без милосердия и, приступив к Рязани, оградили ее тыном,или острогом, чтобы тем удобнее биться с осажденными. Кровь лилася пятьдней: воины Батыевы переменялись, а граждане, не выпуская оружия из рук,едва могли стоять на стенах от усталости. В шестой день, Декабря 21 [1237г.], поутру, изготовив лестницы, Татары начали действовать стенобитнымиорудиями и зажгли крепость; сквозь дым и пламя вломились в улицы,истребляя все огнем и мечем. Князь, супруга, мать его, Бояре, народ былижертвою их свирепости. Веселяся отчаянием и муками людей, варвары Батыевыраспинали пленников или, связав им руки, стреляли в них как в цель длязабавы; оскверняли святыню храмов насилием юных Монахинь, знаменитых жен идевиц в<b>Текст обрезан, так как является слишком большим</b>

Ошибка или предложение по улучшению?

Хочешь зарабатывать на СтудИзбе больше 10к рублей в месяц? Научу бесплатно!
Начать зарабатывать

Ставлю 10/10
Все нравится, очень удобный сайт, помогает в учебе. Кроме этого, можно заработать самому, выставляя готовые учебные материалы на продажу здесь. Рейтинги и отзывы на преподавателей очень помогают сориентироваться в начале нового семестра. Спасибо за такую функцию. Ставлю максимальную оценку.

Лучшая платформа для успешной сдачи сессии
Познакомился со СтудИзбой благодаря своему другу, очень нравится интерфейс, количество доступных файлов, цена, в общем, все прекрасно. Даже сам продаю какие-то свои работы.

Студизба ван лав ❤
Очень офигенный сайт для студентов. Много полезных учебных материалов. Пользуюсь студизбой с октября 2021 года. Серьёзных нареканий нет. Хотелось бы, что бы ввели подписочную модель и сделали материалы дешевле 300 рублей в рамках подписки бесплатными.

Отличный сайт
Лично меня всё устраивает - и покупка, и продажа; и цены, и возможность предпросмотра куска файла, и обилие бесплатных файлов (в подборках по авторам, читай, ВУЗам и факультетам). Есть определённые баги, но всё решаемо, да и администраторы реагируют в течение суток.

Маленький отзыв о большом помощнике!
Студизба спасает в те моменты, когда сроки горят, а работ накопилось достаточно. Довольно удобный сайт с простой навигацией и огромным количеством материалов.

Студ. Изба как крупнейший сборник работ для студентов
Тут дофига бывает всего полезного. Печально, что бывают предметы по которым даже одного бесплатного решения нет, но это скорее вопрос к студентам. В остальном всё здорово.

Спасательный островок
Если уже не успеваешь разобраться или застрял на каком-то задание поможет тебе быстро и недорого решить твою проблему.

Всё и так отлично
Всё очень удобно. Особенно круто, что есть система бонусов и можно выводить остатки денег. Очень много качественных бесплатных файлов.

Отзыв о системе "Студизба"
Отличная платформа для распространения работ, востребованных студентами. Хорошо налаженная и качественная работа сайта, огромная база заданий и аудитория.

Отличный помощник
Отличный сайт с кучей полезных файлов, позволяющий найти много методичек / учебников / отзывов о вузах и преподователях.

Отлично помогает студентам в любой момент для решения трудных и незамедлительных задач
Хотелось бы больше конкретной информации о преподавателях. А так в принципе хороший сайт, всегда им пользуюсь и ни разу не было желания прекратить. Хороший сайт для помощи студентам, удобный и приятный интерфейс. Из недостатков можно выделить только отсутствия небольшого количества файлов.

Спасибо за шикарный сайт
Великолепный сайт на котором студент за не большие деньги может найти помощь с дз, проектами курсовыми, лабораторными, а также узнать отзывы на преподавателей и бесплатно скачать пособия.

Лекции: История государства Российского

Описание

Характеристики лекций

Список файлов

Комментарии