Belyanin (Книги Андрея Белянина [PDF] 31 книга), страница 6

Пусть выдает ордер на обыск в тереме боярина. Пора переходить кболее решительным мерам.– Меня возьми.– Зачем?– Ты, касатик, молод еще. А я своим носом по уголкам да подвалам поразнюхаю – поищуследы колдовской силы. У меня на это глаз наметанный…– Опять вы за свое? – улыбнулся я. – Сдается мне, все будет не так сказочно, уголовщина– она уголовщина и есть. А вам везде черти мерещатся…– Чего ж им мерещиться? – в свою очередь хмыкнула Баба Яга и палкой сдвинула сголовы трупа драный колпак.На макушке мертвеца чернели два острых рога! На меня резко напала икота.– А ты, батюшка, думал, шамаханцы-то – они кто?– Да… наворошил ты дел… – покачал головой царь Горох, когда наутро я явился к нему сдокладом.

– Мышкины – они род боярский, древний, особливо худых дел за ними не водилось.Ну а мелких-то грехов у каждого полон короб за плечами. Ладно, дам тебе мою царскуюбумагу" на обыск. Ищи! Ежели что найдешь – наперед мне доложи, а сам суд не верши. Мягокты больно… Ты уж лови воров государевых, а судить да рядить я их сам буду.– Мне нужен допуск к отчетам финансирования, прихода и выплат всех средств, идущихчерез казначея Тюрю, – напомнил я.– И на это добро даю. Всех проверяй, да поторапливайся. Раз уж враг таинственный наподжог решился, шамахана нанял, с ножом к тебе подпустил, значит, в нужной стороне ищешь,участковый.– Бумаги дьяка Филимона тоже требуют основательного анализа.– Филькина грамота?! И он туда же? А, –ладно… – махнул рукой царь, – давай и его докучи. Проверять так проверять! Чеши всех подряд, авось какую блоху и уцепишь.

То, что помелочи воруют, я и сам знаю. Все воруют… Быть при казне да не украсть?! Но ведь несундучками, не по триста монет зараз! Возьми десятника со стрельцами и в путь. Бумагу спечатью Парамон даст. У твоего управления милиции велю сегодня же охрану поставить, чтобАндрей Белянин: «Тайный сыск царя Гороха»16разные басурмане препятствия следствию не чинили. Да и ты сам почто безоружный ходишь?– Милиционер есть представитель законности и правопорядка.

Его и без оружия уважатьдолжны.– Ох, смотри, Никита Иваныч… Народец у нас разный. Нацепил бы хоть сабельку отгреха подальше.– Я подумаю, государь. Разрешите идти?– С Богом, – кивнул Горох, и я отправился вниз, в канцелярию, к главному писарю дьякуПарамону.Он быстренько оформил все нужные документы и понесся к царю заверять их печатями иподписью. Я в это время вышел во двор к ожидающей меня Яге. Что можно было сказатьнасчет моего оружия? Саблей я сроду не махал, фехтованию в школе милиции не обучают.Табельное оружие, типа пистолета ТТ или Дегтярева, нам в тот памятный день не выдавали. Уменя не было с собой даже пары наручников и резиновой дубинки, только типовая планшеткана ремешке.Таскать за собой, на манер стрельцов, тяжеленную доморощенную гаубицу с фитильнымзатвором и заряжающуюся по пятнадцать минут с дула… Увольте! Я уж лучше похожу так…Разгуливать по Лукошкину с бердышом на плече или рогатиной под мышкой тожепредставлялось весьма проблематичным.

Потом придумаю что-нибудь…– Как там царь-то? Не шибко гневался?– Нет, бабуля. Насчет мелких краж в казне он проявляет прямо-таки философскоеснисхождение. «Мы все воруем понемногу чего-нибудь и где-нибудь», – несколькоперефразируя классика, пояснил я. – Разрешение на обыск выписал, так что теперь дело замалым…– Батюшка сыскной воевода! – подбежал ко мне перепуганный стрелец. – Царь-государьтебя в покои срочно требует!– Да что случилось-то?Мы прибыли к тюринскому особняку через полчаса.

Вой стоял на всю улицу! Когда мывходили во двор, бабы голосили так, что на месте покойника лично я предпочел бывоскреснуть. Барабанные перепонки буквально не выдерживали. А тут еще толстая тетка снасурьмленными бровями и распухшим от слез носом бросилась на меня с кулаками:– Это все из-за тебя, ирод ты участковый! Осрамил, опозорил мужа моего перед всемнародом. Вот он, кровиночка, сраму-то и не снес… Накинул петелечку на бревнышко, сунул внее бедную головушку да и отдал Богу душеньку-у-у-у! За что? За что так честных людейизводишь, басурман?! Что он тебе сделал, аспиду?! Детишек сиротами оставил, меня вдовойбезутешной обратил, дом без хозяина бросил, службу важную, государеву, – без верного слугина разор обрек… Ох, отольются тебе наши слезыньки, сыскной воевода!– Уймись, дура! – неожиданно грозно рявкнула Яга.

– На Никиту Иваныча самого вчерасьночью убивца с ножом напускали, а мой терем огнем жгли. Участковый у нас человексправедливый да совестливый. Ежели нет на твоем мужике никакой вины, так" он царю идоложит. А уж государь наш добрый сироток в беде не оставит… Дети за отца не ответчики. Асейчас не голоси, не мешай следствию!Вдова поперхнулась и безропотно позволила дворовым девкам увести себя в терем. Я далстрельцам приказ деликатно и без оскорблений осмотреть в доме все.– Ищите небольшой дубовый сундучок, обитый по углам и на крышке железнымиузорами. Заодно перетряхните женские украшения – нужен перстень золотой с хризопразом,большой, на мужской палец, камень зеленовато-желтый, овальной формы, придерживаетсяковаными дубовыми листочками. Обо всех обнаруженных тайниках, подвалах или кладахдокладывать немедленно. Я буду в конюшне.Десятник кивнул и отрядил людей на поиски. Мы с Ягой и двумя дворовыми мужикамиотправились к месту трагедии.

Труп из петли, естественно, был вынут сразу, как только конюхпоутру раскрыл двери. Тело казначея Тюри лежало в доме на столе, но сейчас меня волновалотолько место самоубийства.– Вот туточки на балке он и висел… Тюря выбрал для разрешения споров с жизнью однуиз потолочных балок прямо перед входом. С нее свисали вожжи, на которых удавился казначей.Андрей Белянин: «Тайный сыск царя Гороха»17Конец вожжей был обрезан, по-видимому во время снятия тела. Я подошел, подпрыгнул, струдом задев пальцами обрезки вожжей.– Мужики, а кто обнаружил тело?– Конюх, батюшка воевода, – поклонились оба.– Это я знаю. Где он сейчас? Быстро доставить его ко мне.Когда они ушли, Яга, уважительно цокая языком, указала взглядом на балку:– А ить ты прав, Никитушка… Казначей-то наш тебе и до плеча не доставал, как же он натакую высоту петлю себе ладил?– Это как раз вполне объяснимо.

– Задумчиво поправив фуражку, я поделился с бабулькойсвоими соображениями: – Вот лестница в углу, на ней полуподсохшие отпечатки навоза. Еслиее приставить к балке, то легко и вожжи затянуть.– А что ж тогда не так, касатик?– А это мы сейчас выясним у конюха. Вот его ведут…– Здравия желаем, батюшка сыскной воевода, – поклонился худющий старик с нечесанойбородой.

– Федор я, из бывших стрельцов, а ныне конюх здешний.Я раскрыл планшетку и приготовился к записи…– Теперь самое главное. Значит, вы открыли двери?..– Да, петухи уже пропели. Я на зорьке лошадок водицей пой, так и пошел к конюшне.Дверь открыл, глядь… Висит, сердечный!– Так, а что, конюшня на ночь не запирается?– Нет, батюшка. Вот только засов малый, но ить он отворен был!– Еще бы нет! Получается, что гражданин Тюря пришел сюда ночью, отворил засов,приставил лестницу, наладил петлю, убрал лестницу на место и…– Повесился, – скорбно перекрестился дед Федор.– Он высоко висел? – как бы между прочим уточнил я.– Высоко! – кивнул конюх.

– Я-то только ноги и достал. Пришлось бежать, Гришку даПашку звать, они парни молодые. Один другому на плечи влез, ножиком по ремню полоснули,так и сняли.– А во что хозяин был обут?– Да ни во что, босой он был.– «Босой» – так и запишем. Спасибо, все свободны. Хотя нет… Еще один вопросик. Вотлошади вас, они в стойлах все привязаны?– Все, батюшка. Я свою службу знаю.

Как вечером заведу, выскребу, вычищу, хвост дагриву расчешу, так в стойло и ставлю. А уздой каждую за гвоздик цепляю. Мало ли какаяночью из стойла выйти решит? Других перебаламутит. Так что уж все привязанные, несомневайтесь.Захлопнув планшетку, я поманил Ягу. В дом покойного мы вошли в глубоком молчании.Каждый думал о своем, но ни для меня, ни для нее уже не являлся загадкой фактскоропалительного самоубийства казначея. Мы столкнулись с грязным и подлым убийством.– Надо осмотреть тело.– Надо, Никитушка, надо… Зачем же его убили-то?– Чтобы мы прекратили следствие.

Я почти уверен, что сундучок с деньгами найдутгде-нибудь здесь.– Ох и темное это дело, – вздохнула бабка.– Да уж, светлей не становится… Хотя круг подозреваемых сузился на одного человека.Нас сопроводили в небольшую комнатку, где на широком столе лежало накрытоепростыней тело «самоубийцы». Я по долгу службы не раз сталкивался с мертвецами, но всеравно не могу привыкнуть к виду насильственной смерти. Меня сразу мутит и начинаеткружиться голова, хотя я и могу взять себя в руки, не обращая на это внимания.Баба Яга без малейшего смущения откинула ткань и принялась внимательно изучатьусопшего.– Удушили его сначала шнурком, а уж потом в петлю сунули, – профессиональным тономсудмедэксперта выдала она.

– Как тело провисло, то след от шнурка ремнем перекрыло, да неАндрей Белянин: «Тайный сыск царя Гороха»18везде.Но это ж какую силищу надо иметь, чтоб такого крепкого мужика мертвым на высотутащить да в петлю совать?– Посмотрите еще и ноги, – попросил я.– Ноги? Чистые они: ни синяков, ни грязи.– Так я и думал… Ну вот и все. Больше нам Здесь делать нечего. Надо забирать стрельцови возвращаться к царю.Мы вышли во двор. Так и есть! У ног десятника стоял симпатичный дубовый сундучок,из-за которого и поднялся весь шум-гам.– Ребята в подвале нашли, в уголке стоял.– Был чем-то прикрыт или стоял на виду? – уточнил я.– Да вроде на виду… – пожали плечами стрельцы.

– Мы как в подвал спустились, таксразу и увидали.– Угу… ясненько. А насчет перстня как?– Перстня нет. Уж не обессудь, участковый. Все перетрясли – золотого кольца с зеленымкамушком ни у кого не было. Наверно, получше спрятали… Ты уж прикажи вдовицу впыточную сдать, так она живо про перстенек царский запоет! – дружески предложил десятник.– Это лишнее, – сухо обрезал я. – Извинитесь перед женщиной за причиненныенеудобства и шагом марш за мной к царю.– Слушаемся, воевода-батюшка!Всю дорогу в голову лезли самые разные мысли. Версии преступления складывались однастрашнее другой.

Факты противоречили друг другу. Убийство казначея не имело никакогологического объяснения. По крайней мере, я его не находил. Равно как и смысла похищениясундучка. Держу пари: сейчас придем в царские палаты, откроем крышку, пересчитаем, и вседеньги окажутся на месте. Положим, что в деле действительно замешаны все трое: Мышкин,Тюря и дьяк Филимон. Один из них умыкнул сундук, не поставив в известность остальных.Казначей поднял шум, хотя вполне мог спереть его самолично. Организованное расследованиепоказало, что. могут полететь головы. Не в фигуральном смысле, а в прямом. Тогда боярин, самили по совету дьяка, пускается на поджог управления, а нанятый шамахан бросается на меня сножом.