Чеховский интертекст в современной российской драматургии (1980-2010 гг.), страница 5

Эхом отзывается в пьесе Драгунской самыйзнаменитый чеховский звук: часы Ночлегова в руках «уполномоченных»«издают печальный звук, будто струна лопнула»17. Не случайносовременный драматург самое сильное и запоминающееся место вчеховской музыке «Вишневого сада» сводит к рутинному звуку часов.Точно так же как Драгунская снимает угрозу разрушения дома и сада«чужими», она умаляет значение и масштабность «звука лопнувшейструны». Мир Драгунской – это мир XXI века, в котором Сад гибнет вовремя техногенной катастрофы.

У Чехова тревожный звук повторендважды. У Драгунской сначала предчувствием, а затем самим воплощением17Драгунская К. Русскими буквами (Пьеса о Родине и о детстве в двух частях) / К.Драгунская. Пить, петь, плакать: Пьесы. М., 2009. С.129.17апокалипсиса становится тяжелый, оглушающий звук летящих вертолетов,который то нарастает, то стихает в пьесе, пока одна из машин неприземляется в саду Ночлегова. Прибывшие спасатели начинают«полнейшую, безвозвратную эвакуацию», однако герои не двигаются сместа. Табличка Ночлегова «Сдается дом для зачатий» сбивается, на ееместе устанавливается новая – «ОБИТАТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ». Очевидно,так констатируется обреченность сада и дома на вымирание, чтосоотносится с пессимистичными высказываниями К.

Драгунской ороссийской действительности.Концентрация чеховского интертекста по ходу пьесы периодическименяется: Драгунская то приближается, то отдаляется от Чехова,растушевывая смысл прямой цитаты до едва уловимой аллюзии, дежавю.Герои пьесы «Русскими буквами», подобно героям «Вишневого сада» (вособенности Раневской и Гаеву), с упоением погружаются в мир детскихвоспоминаний, предаются мечтам, настойчиво игнорируя неблагополучиереальных обстоятельств своей жизни. Однако героям Чехова при всехнедостатках удается сохранить теплые семейные отношения: они живутбольшим домом, а угроза их взаимного отчуждения в пьесе едваобозначена. В «Вишневом саде» только Шарлотта «не знает своегородства», тогда как в современной пьесе все герои безвозвратно утратилиродственные связи.

Ночлегов, Скай, Осенний Стрелец бродят по земле впоисках Дома.Другая пьеса К. Драгунской «Ощущение бороды» не вписывается вканоны драматургии: в ней есть автор-повествователь, а реплик имонологов героев в разы меньше, чем развернутых повествовательноописательных изображений. Пьеса построена как цикл из десяти небольшихзарисовок, слабо связанных между собой сюжетно. Каждая сценка имеетсобственное название и порядковый номер.

Список действующих лиц иуказания на задействованных в том или ином эпизоде героев – вот,пожалуй, единственные «свидетели» драмы. Тем не менее «новые формы»современнойдраматургиинеобязательносвидетельствуютопостмодернистскости ее происхождения. На наш взгляд, такое построение,напротив, отсылает к традиции: в небольших сценках Драгунскойотчетливо вырисовывается чеховский профиль. Однако речь идет не очеховской драматургии, а о прозе классика. Точнее, о том смежном жанре,который В.Б. Катаев определил как «увиденные и записанные с натурысценки», или как «специальные рассказы для чтения со сцены»18.18Катаев В.Б. Чехов и его литературное окружение.

Текст приводится поhttp://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0370.shtml18Пространные ремарки первых трех эпизодов современной пьесы посвоему устройству напоминают вступления в сценках А.П. Чехова 18841885 гг., а смесь деревенского и городского диалекта в речи повествователяДрагунской отсылает к «около-сказовой»19 манере раннего Чехова. Далее впьесе Драгунской объем ремарки сильно сокращается, на смену шутливомутонуприходиттревожнаясдержанность,соответствующаянеблагополучному повороту сюжета.В пьесе «Ощущение бороды», как и в пьесе «Русскими буквами»,К.

Драгунская непоследовательна в своем обращении к Чехову: в началепьесы ее обращение к традиции классика открытое, явное, а в финале едваощутимое. Драматург, подобно своей героине, литературоведу МаринеДербарендикер, осмысляет жизнь в системе координат, заданных русскойклассикой, в особенности Чеховым. Это обусловливает ту легкость, с какойДрагунская то приближается к Чехову, то отдаляется от него, создаваямерцающую цитатами и аллюзиями интертекстуальную ткань своихпроизведений.Для пьесы О. Зверлиной «На музыку тишины» наиболее значимымстал интертекст «Трех сестер» А.П.

Чехова. Отдельные мотивы и репликичеховских героев Зверлина осмысляет сквозь призму самых страшныхсобытий XX века. Например: у Чехова военные уходят из города – уЗверлиной уходят и погибают на войне; у Чехова сестры остаются одни, новсе же вместе, – у Зверлиной сестры теряют друг друга навсегда; одуховной жертве говорит чеховская Ирина: «я <…> всю свою жизнь отдамтем, кому она, быть может, нужна», ей вторит Ольга: «страдания нашиперейдут в радость для тех, кто будет жить после нас» – у Зверлинойгероиням в прямом смысле пришлось жертвовать собственными жизнями,чтобы спасти от гибели и своих близких, и будущие поколения людей.Чехов как мыслитель и философ был открыт совсем недавно.

Дляэтого потребовалось преодолеть почти единодушное обвинение вбезыдейности, вынесенное писателю прижизненной критикой. Н.К.Михайловский, к примеру, отдавая должное «поэтичности стиля», резкокритиковал произведения А.П. Чехова за отсутствие «общей идеи»20. О.Зверлина показывает, как перед лицом войны ее героиня открывает длясебя ценность самых простых вещей.С о ф ь я. <…> И вдруг все стреляют друг в друга, стараются убитькак можно больше народу.

И все это только лишь для того, чтобы опятьвернуться домой… может быть, вернуться, может быть, если повезет… …к1920Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М., 1971. С. 70.Михайловский Н.К. Литературно-критические статьи. М., 1957. С. 606.19жене, к своим детям – чтобы опять любить, гулять, обедать, слушатьмузыку…21 (курсив – наш.).Очевидно, трагические события и катаклизмы XX века заставиличеловечество пересмотреть свое отношение к положительной программе(выражение А.Б. Есина) Чехова, которая, по словам А.Б.

Есина, «поражаетсвоей незамысловатостью и доступностью»22. Речь идет о следующихсловах писателя: «Мое святая святых – это человеческое тело, здоровье, ум,талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы илжи, в чем бы последние две ни выражались» (П., 3, 11). Таким образом, О.Зверлина ведет свой интертекстуальный диалог на уровне ценностныхориентаций чеховских персонажей.В пьесе Е. Рубиной «Прогулка в Лю-Блѐ» также актуализируютсяпростые ценности. Одинокие люди с неустроенной личной жизньювстречаются в курортной деревушке.

Действие пьесы разворачивается восновном за обеденными разговорами. Художница и интеллектуалка Лилямечтает обрести личное счастье, встречая психиатра Хербста, она«загадывает» ему Чехова. Очевидно, многое из классика Лиля знаетнаизусть, бессознательно примеряя на себя образы чеховских героинь.Подобно литературоведу Дербарендикер из пьесы К. Драгунской, Лилявстраивает реальность в систему литературных, в особенности чеховскихкоординат. Тайным языком Лили и Хербста становятся цитаты изчеховских произведений.

Хербст Фогель, безусловно, разделяетлитературный вкус Лили, но не без иронии относится к ее оторванности отреальной жизни.Воспитанная на чеховской драматургии героиня Е. Рубиной склоннадраматизировать события. Возможно, она отождествляет себя с НинойЗаречной, на что косвенно указывают и ее слова о теплом доме, и ее стишоко том, как «улетает птица, завывает ветер» (немотивированный сюжетно), иее творческая профессия, и прошлые любовные неудачи. Дажепознакомившись с идеальным Фогелем, она по-прежнему продолжаеториентироваться на сюжеты, в которых нет счастливых пар (как, например,в «Чайке») и на этом основании считает свои отношения обреченными.

Е.Рубина стремится разрушить «сверхреалистические» иллюзии своейгероини, показывая, что жизнь не всегда трагична. Тем не менее, попыткасовременного драматурга закончить пьесу «хэппи эндом» получает слабоехудожественное воплощение: Хербст Фогель всегда знает, что и когда21Зверлина О. На музыку тишины // Лучшие пьесы 2007 года: [Сборник]. М., 2008.С. 189.22Есин А.Б. О чеховской системе ценностей / А.Б. Есин. Литературоведение.Культурология: Избранные труды. М., 2011.

С. 163.20сказать Лиле, чтобы развеять ее страхи и опередить желания. В текстеэтому, конечно, есть объяснение – он гениальный врач-психиатр, однакоэтого недостаточно для того, чтобы оживить образ. Опровергая взглядыЛили, Рубина неявно полемизирует с Чеховым.В пьесах Чехова большинство действующих лиц охвачено темойжизненной неудачи. По мнению В.Б. Катаева, Чехов застает своих героев вмомент, когда рушатся их привычные представления о собственной жизни,в момент их перехода от казалось к оказалось.23. Е.

Рубина ведет своюгероиню к счастливому финалу, заимствуя только логику чеховскогодвижения. Лиле из «Прогулки в Лю-Блѐ» казалось, что она обречена наодиночество. Осознавая это, она, как чеховские Соня или Нина, готованести свой крест: воспитывать сына, много работать, ухаживать за больнойРутой. Однако жизнь вносит свои коррективы: Лиля находит оченьблизкого по духу человека, и это взаимно. Самые драматичные моментыЕ. Рубина, в отличие от классика, оставляет в прошлом героини.

Такуюконцовку современной пьесы можно рассматривать как полемичноепреобразование финала чеховской драмы: героиня Рубиной, готовая попримеру чеховских героинь «нести свой крест», неожиданно для себяобретает личное счастье.Такова одна из возможных интерпретаций пьесы Е. Рубиной«Прогулка в Лю-Бдѐ», созданная на основе интертекстуального анализа.В заключительном параграфе второй главы «"Новая драма" (Н.Коляда, О. Мухина)» рассматриваются специфические особенности этоготечения. Прослеживается история появления на русской сцене пьесverbatim, приводятся характеристики вербатима драматургами и критиками.Вербатим осмысляется, как смежная с «новой драмой» техника.

В качестведоминанты «новой драмы» выделяется «естественный язык», егопограничный между письмом и устной речью характер.Основоположник «новой драмы» Н. Коляда в пьесе «ПолонезОгинского»обращаетсякчеховскомутипуконфликта.Онсосредоточивается на внутреннем событии: подобно чеховским героям,Таня и Дима в «Полонезе Огинского» проходят путь от казалось коказалось24. Юношеские мечты о любви и счастье разбиваются о прошлыйопыт героев.