Автореферат (Повествование действующих лиц и его значение в драматургии А. П. Чехова), страница 3

Потому что этозаставляет нас упускать из виду творческий потенциал драмы какоригинальнойкомпозициисловесности,способнойпредставлятьобанарративных модуса, т.е. и миметический нарратив через сценический показхудожественного единства предметного мира автора, и повествовательныйнарратив через речи персонажей в качестве нарраторов собственного опыта.14С учетом разновидности определений термина «мимесис», я предпочитаю этому слову болееконкретное выражение: «прямое подражание». Потому что толкование слова «мимесис»восходит к разным определениям двух важных истоков. В III главе «Поэтики» Аристотельиспользует «мимесис» как общее название для всех трех видов художественной деятельности.(«…или [автор] то ведет повествование [со стороны], то становится в нем кем-то иным, какГомер; или [все время остается] самим собой и не меняется; или [выводит] всех подражаемых[в виде лиц] действующих и деятельных» (Аристотель.

Поэтика / Аристотель. Сочинения в 4-хтомах. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 648). В отличие от него Платон в III книге «Государства»,говоря, что «мимесис» «вводит нас в заблуждение, изображая, будто здесь говорит кто-тодругой, а не он сам», ниже оценивает его по сравнению с речью от самого поэта, т.е.«диегесисом» (Платон III книга «Государства» / Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т.

3.М.: Мысль, 1994. С. 157).11На наш взгляд, именно чеховская драма является хорошим образцомосуществления выше упомянутой нарративной оригинальности формыдрамыкакродалитературы.Соответственноэтому,мыотличаемповествование действующих лиц у А.П. Чехова, что и является предметомнашего исследования, от элементов повествования, считающихся втрадиционном смысле некой вспомогательной функцией, дополняющейразвертывание главного сюжета.4) Активное представление рассказа в качестве сюжета в произведениях А.П.Чехова начало испытывать изменения, на наш взгляд, на рубеже 80-90-хгодов.

Говоря более детально, по сравнению с тем, как в раннем творчествеподчеркиваются прежде всего симпатия к рассказывающему персонажу илигерою в вставном рассказе («Мечты» (1886), «Огни» (1888)) в позднемтворчестве А.П. Чехова чаще встречаются случаи, в которых изображениецелого события рассказывания и его значение стали находиться в центреавторского замысла как литературно-стилистическая задача («Бабы» (1891),«Студент» (1894), «Человек в футляре» (1898), «Крыжовник» (1898), «Олюбви» (1898)).5) Обычно в исследовании строения диалогов между действующими лицамив драмах А.П. Чехова принято было предполагать, что писатель имеетпессимистическую перспективу о возможности человеческой коммуникации.Однако,нанашвзглядвобъясненииоригинальностичеховскогомировоззрения надежным ключом служит не столько понятие монологизациидиалогов, сколько понятие диалогизации монологов.

Выясняется, чточеховские монологи, сохраненные в диалоге в трансформированном виде,склоняясь не столько к традиционным функциям монологов, сколько кповествованию,насценедраматическихжанров:образуютсобытиемомент,нехарактерныйрассказывания,дляобусловленноерефлексивной идентификацией персонажа-рассказчика и настоятельнымтребованием присутствия персонажа-слушателя.12Апробацияисследования.Основныеположениядиссертационногоисследования были обсуждены в выступлениях на заседаниях кафедрыистории русской литературы МГУ и изложены в ряде статей в журналах«Вестник МГУ. Серия 9.

Филология» (№3/2014) и «Вестник ЦМО МГУ.Филология, культурология, педагогика, методика» (№2/2013; №1/2014).Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключенияи списка использованной литературы.II. Основное содержание работыВовведенииобосновываетсяактуальностьтемыисследования,анализируется степень ее разработанности, определяется пропушенныймомент в предшествующих исследованиях, и формулируется постановкапроблемы исследования.Первая глава «Повествование действующих лиц А.П. Чехова ичеловек-нарратив», состоящая из двух разделов, посвящена пояснениюзначения повествующих действующих лиц в драматургии А.П.

Чехова ирассмотрению изменения и развития их изображения.В первом разделе «Двухмодусность нарратива драмы и понятиечеловек-нарратив» значимость особенного внимания А.П. Чехова кповествовательной деятельности персонажей разъясняется в двух планах – вплане свойства нарративной структуры драмы и в плане самоидентификациичеловеческого существа.Сначала мы уточняем отличие предмета нашего исследования отэлементовповествования,т.е.некойвспомогательнойфункции,дополняющей развертывание главного сюжета. C учетом того, что А.П.13Чехов обратил внимание не только на развертывание сюжета целой драмы, ана возможность и способность каждого человека осмыслить собственнуюжизнь в нарративной форме, мы рассматриваем обозначение его отношения ккомпозиционной оригинальности драматических произведений.

Тут важно,что,хотянашеклассифицируя,время,относитхарактеризованноедрамунестольковизуальнымкискусством,«повествовательнымнарративным текстам», сколько к «миметическим нарративным текстам» (В.Шмид)15, в драме мир-предмет художественного изображения выражаетсяодновременно в двух возможных модусах, т.е. в миметическом идиегетическом.Поднимаявопрособобязательностипреимуществамиметического принципа в драме и основанного на нем развертываниясюжета, А.П. Чехов предполагал действующих персонажей не толькодействующими, но и повествующими.Значительное внимание автора к способности каждого человекаосмыслить собственную жизнь в нарративной форме нашло точкусоприкосновения с психологическим термином начала XX века фабуляция(Пьер Жане).

Этим объясняется, что человек есть существо, определяющеесебя в своей собственной реальности, составленной последовательнымисобытиями, созданными им самим. Только к середине XX века подобныеконцепции, такие как фабуляция, а также и концепция человека начиналиглубоко обсуждаться в нарративной психологии и нарративной психиатриипод названием «Рассказанный Я» или «Я как нарратив».16 Предполагая, чточеловеческоесуществонеявляетсяготовымсрождения,нореконструируемым жизненной историей, представляющей собой влияниекаждого мгновения, данные дисциплины заново оценивали значениеиндивида.

«Индивид – это автор, рассказывающий историю о самом себе, гдеон же является героем. Рассказывая историю о своем Я, автор отчуждает его15Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2008. С. 20.16Труфанова Е.О. Я-нарратив и его автор. Я как нарратив: история концепции // Философиянауки. Вып. 15: Эпистемология: актуальные проблемы. М.: ИФ РАН, 2010.

С. 183-193.14и конструирует историю его жизни как историю Другого. Иным образомсоздание подобного рассказа невозможно. Возможность рассказа о себебазируется исключительно на умении посмотреть на себя со стороны. Тутважно отметить, что автор и герой постоянно находятся в диалоге, то естьпозиция героя не является сугубо пассивной относительно автора. Такотношения автора и героя становятся метафорой внутреннего диалогачеловека в процессе конструирования своей жизненной истории».17 А А.П.Чехов улавливает качество подобного индивида, формирующего свойнарратив и пытающегося сконструировать свое Я, не только в авторе, но и вкаждом персонаже.

Кстати говоря, в эпоху кризиса субъекта-человеканарастающее внимание к изображению рефлексирующих и фабулирующихперсонажей отражалось еще в появлении многих произведений в некойдиегетическойформе,основаннойнанепосредственномизложениирассказчика-персонажа – причем как в «драматургии дискурса», так и в прозе«потока сознания». Что касается творчества А.П. Чехова, хотя это не можетбыть решающим доводом, мы можем вспомнить, что у него был особойинтерес к монодрамам с присутствием одного нарратора-рассказчика («Овреде табака» (1886; 1902); «Лебединая песня (Калхас)» (1887)).Врезультатепредставлениеоперсонажах,которыераньшеопределялись в основном их сценическими поступками и авторскимиремарками и обозначались словом характер (character), стало подвергатьсяизменению и называться личностью.

Персонажи, ставшие существами, посвоему испытывающими время и рефлексирующими на тему собственногопрошлого, эффективно демонстрируют диверсификационное мировоззрениеавтора. В итоге можно сказать, что суть особенности чеховской драматургиизаключается в его понимании каждого персонажа как носителя истории ипотенциальногонарратораивусвоенииконструкции нарратива драмы.17Труфанова Е.О. Указ. соч. С. 186.15родовойоригинальностиВторой раздел «Появление и развитие повествования действующихлиц А.П. Чехова» посвящен подробному анализу пьес А.П. Чехова,свидетельствующих в том, что автор со временем все больше и большевнимания уделяет самопознанию каждого персонажа.Сначалавподразделе«Появлениерефлексирующегоиповествующего персонажа» при анализе <Безотцовщины> (1878) и«Иванова» (1887; 1889), хронологически далеко отстоящих друг от друга, нопо сюжетам очень похожих, мы находим, в чем заключается разница междуспособами представления жизненных историй главных героев.

Тут мыобнаруживаем,что«Безотцовщина»,соблюдаятрадиционнуюнормудраматического произведения, во многом основывается на миметическомпринципе и сравнительно малое внимание уделяет представлению прошлыхсобытийвжизниглавногогероя.ЖизненнаяисторияПлатоновапредставлена поспешно и фрагментарно преимущественно через элементыповествования, заключенные в обывательском диалоге. Несмотря наразностороннее сходство с <Безотцовщиной>, «Иванов» сильно отличаетсясильной повествовательностью речи главного героя. Дело в том, что непонимающий себя Иванов пытается разобраться в себе через фабуляциюсвоей истории.Затем в разделе «Жизненные истории трех интеллигентныхмужчин» при анализе «Лешего» (1890) и «Дяди Вани» (1896) мырассматриваем, каким образом выражается авторское уважение к личнопережитому персонажами времени.