Автореферат диссертации (Композиция повествования в многолинейном романе («Анна Каренина» Л. Н. Толстого)), страница 5

Писатели икритики отмечали совершенство формы романа «Анна Каренина», внутреннююцелостностьпроизведения.Толстойгордилсяв этомроманеименнокомпозицией, или «архитектурой», как он называл её. В письме к С.А.Рачинскому от 27 января 1878 года, который не увидел внутренней связи вромане между сюжетными линиями, Толстой писал: «Я горжусь, напротив,архитектурой – своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок.

И об этом                                                            30Пумпянский Л.В. «Дым». Историко-литературный очерк // Роман И.С. Тургенева «Дым» в истории изучения.СПб. 2014. С. 51.31Станкевич А. Каренина и Левин // Вестник Европы. 1878. №4. С. 785.21  я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не наотношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи»32.Во втором разделе «Композиция повествования и эпизодные циклы»анализируются принципы и приемы, с помощью которых автор выстраиваетсюжетные линии по принципу ассоциативной связи, при этом косвенновыражает свою точку зрения на изображаемые события.

При анализеиспользуются такие понятия, как сюжет, эпизод-сцена, эпизод-интроспекция,сообщение(резюме),точказрения,темпповествования,описания(атемпоральные паузы), итеративы (описание повторяющихся событий иразговоров), эллипсис и др.В романе Толстого можно выделить два основных типа эпизодов: эпизодсцена и эпизод-интроспекция. Доминирующая роль в композиции «АнныКарениной» эпизодов-сцен, где преобладает диалог персонажей, многократноотмечаласьисследователями.«панорамного»иП.«сценического»Лаббок,сравнившийспособовизображениясоотношениевомногихклассических романах XIX – XX вв., ведущим принципом «Анны Карениной»считает «сцену»: «the whole of the book, very nearly, is scenic»33.Такие эпизоды-сцены в основном состоят из диалогов персонажей,однако наряду с речью персонажей большое место отведено комментариямповествователя. Он часто вводит невербальный диалог, сопутствующий словамсобеседников; двойное общение характерно для большинства эпизодов романа.Д.

С. Мережковский назвал Толстого «ясновидцем плоти»34, и это в первуюочередь проявляется в невербальном общении между персонажами. И зачастуюименно оно выполняет смыслообразующую роль в диалоге, а речь героеввыступает как фон или зачастую контрастирует с произносимыми словами.Эпизоды, где наравне с вербальным общением автор использует «языки»                                                            32Толстой Л.Н.

Полн. собр. соч. (Юбилейн.): В 90 т. М., 1953. Т. 62. С. 377. Далее издание цитируется суказанием тома и страницы.33«В целом в книге преобладает сцена» (пер. наш – А.В.). См.: Lubbock P. The Craft of Fiction. P. 236.34Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский. М., 2000. С.

443.22  кинесики и паралингвистики35, встречаются уже на первых страницах романа.Так, в первой главе романа Облонский и его слуга Матвей ведут двойнойдиалог: речевой и невербальный.«− Из присутствия есть бумаги? − спросил Степан Аркадьич, взявтелеграмму и садясь к зеркалу <…> Степан Аркадьич ничего не ответил итолько в зеркало взглянул на Матвея; во взгляде, которым они встретились взеркале, видно было, как они понимают друг друга. Взгляд Степана Аркадьичакак будто спрашивал: "Это зачем ты говоришь? разве ты не знаешь?"» (18: 6).Также в романе Толстого очень много сцен, где наравне с диалогомважное место занимает внутренний монолог героя, передающий его мысли ичувства.

Яркий пример – эпизод «На катке» (ч. 1, гл. IX). Разговор Левина иКити постоянно прерывается внутренним монологом Левина.«− Вы всё, кажется, делаете со страстью, −сказала она, улыбаясь. −Мне так хочется посмотреть, как вы катаетесь. Надевайте же коньки, и давайтекататься вместе."Кататься вместе! Неужели это возможно?" −думал Левин, глядя нанеё <…> Да, − думал он, – вот это жизнь, вот это счастье! Вместе, сказала она,давайте кататься вместе. Сказать ей теперь? Но ведь я оттого и боюсь сказать,что теперь я счастлив, счастлив хоть надеждой… А тогда? Но надо же! надо,надо! Прочь слабость!» (18: 33).«Анна Каренина» – социально-психологический роман, поэтому наряду свнешним сюжетом большое внимание автор уделяет внутренним изменениямгероев.

Наряду с диалогическими сценами в романе очень важное местозанимают эпизоды-интроспекции (термин условный), где на первом плане –«сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, есливыразитьсяопределительнымтермином»36.Вобоихслучаяхзнáкомпринадлежности к эпическому роду литературы остается речь нарратора                                                            35Рубичева Ю. А. Невербальный диалог в романах «Госпожа Бовари» Г. Флобера и «Анна Каренина» Л.

Н.Толстого // Сравнительное и общее литературоведение. Сб. ст. молодых ученых. М., 2008. Вып. 2. С. 21–27.36Чернышевский Н. Г. Детство и отрочество. Сочинение графа Л. Н. Толстого. Военные рассказы. Сочинениеграфа Л. Н. Толстого // Чернышевский Н. Г. Литературная критика. В 2 т. М.: Художественная литература,1981. Т.

2. С. 34.23  (повествователя), окаймляющая другие «голоса», взаимодействующая с ними.Из двух выделенных типов эпизода полнее освещен в литературоведенииэпизод-сцена.Междутемнеменьшеговнимания,вособенностиприменительно к психологической прозе, заслуживает другой тип, названныйнами эпизодом-интроспекцией (от лат. introspectare – смотреть внутрь).В отличие от сценического эпизода, в интроспекции нет диалога междуперсонажами либо он играет незначительную роль, являясь толчком дляразмышлений героя.

Основное место занимает воссоздание мыслей и чувствперсонажа, переданное либо от третьего лица, либо с помощью внутреннегомонолога (взятого в кавычки), либо в форме несобственно-прямой речи. Втаком эпизоде время и пространство ментального события обозначеноконкретно, как и в сцене. При этом может указываться, что подобные мысли ираньше волновали героя, что они составляют привычный в течениепродолжительного времени комплекс его переживаний. Иначе говоря,интроспекциячастичносходнаситеративом,тоестьсописаниемповторяющихся состояний.

Например: «…она [Анна] опять с наслаждениемстала думать о том, как он будет мучиться, раскаиваться и любить ее память,когда уже будет поздно» («Ночь Анны после первого дня в ссоре с Вронским»)(19: 331). Время и место раздумий и переживаний героини мотивированысюжетно: мысль о мести Вронскому вынашивается в душе Анны в ситуацииучащающихся и почти беспричинных ссор с ним.Если в изображении сюжетной линии Облонский-Долли встречаетсятолько два таких эпизода: это монолог-воспоминание Облонского утром послессоры с женой (ч.1, гл. I–II) и развернутый монолог-воспоминание Долли, когдаона едет в Воздвиженское (ч.

6, гл. XVI), то все значительные ментальныесобытия в жизни главных героев даны крупным планом. Через внутренниймонолог очень часто переданы мысли и чувства Левина и Анны. Например,эпизод, когда Левин возвращается домой после неудачного сватовства,построен в основном как внутренняя речь героя (ч. 1, гл.

XXVI-XXVII).Количество монологов, передающих внутренний мир Анны, возрастает к концу24  романа. Её последний путь навстречу своей гибели, на станцию Обираловку (ч.7, гл. XXX– XXI), дан как почти сплошная интроспекция, Анна маниакальнососредоточена на одной мысли.Анализ интроспекций позволяет выявить ряд свободных мотивов,появляющихся как в линии Левина, так и Анны. Свободные мотивы переходятв лейтмотивы, которые также расположены по контрасту на протяжении всегоромана. Например, в эпизодах, связанных с размышлениями Левина, авторвводит одну из главных оппозиций, которая присутствует во всех сюжетныхлиниях романа – «новое/старое». К «старому» относятся и прошлое героя, итрадиция, которой он следует, и религия.

Однако опора на эти ценности неуспокаивает героя, его тревожит и манит «новое» – современная философия,складывающиеся новые отношения между крестьянином и помещиком, новыеорудия труда, возможный новый уклад жизни героя (трудовая жизнь с женойкрестьянкой). Эти разные системы ценностей вступают в борьбу в душеглавного героя на протяжении всего романа. И в эпизодах-интроспекциях,посвященных Левину, «старая» система ценностей обычно одерживает победунад «новой».В душе Анны также происходит борьба между новой жизнью и старой,однакоеёразмышлениямсопутствуютмотивы,окрашенныевтонабезвыходности, отчаяния, страшного предзнаменования или предчувствия.Особенноэтопроявляетсявтакойразновидностиинтроспективногоповествования, как сны.Тема «нового» на протяжении всего романа будет многократнонаполняться новым содержанием, фазы отношений Анны и Вронскогоотражают развитие сюжета, и внешним препятствиям сопутствуют измененияотношений между Анной и Вронским. Так, Анна отмечает незадолго до своейгибели холодность и даже враждебность Вронского к ней: «Но что-то новоетеперь разделяет нас» (19: 281).На протяжении всего романа во внутреннем мире Анны будут нарастатьпересекающиеся символы смерти и раздвоения, одним из которых является25  многозначный мотив тени.

Как комментирует этот мотив В. В. Савельева, «онсимволизирует теневой сюжет её [Анны] жизни, который она не может и нехочет удержать в тайне. Тень – это юнгианский архетип её второго я. Тень – этовоплощение ужаса смерти, это вестник из мира теней, то есть того, чтонаходится по ту сторону жизни. Мотив тени в соотнесенности с мотивамитемноты, черноты, мрака, холода противопоставлен в романе мотивам света,огня, тепла»37.Своей кульминации названные мотивы смерти, двойничества, безумиядостигают в последних главах перед самоубийством главной героини романа,где её внутренний мир передан в основном как интроспекция (19: 318-349).Здесь (ч.7, гл. XXIII-XXXI) можно говорить о цикле интроспекций,перетекающих друг в друга.

Роль нарратора в передаче внутренней борьбыАнны сведена к минимуму. Он практически не комментирует её мысли ичувства. Так намечается переход писателя к форме «прямого» психологизма,которую позднее американский психолог У. Джеймс назовет «потокомсознания»38.Таким образом, роман «Анна Каренина» строится не только какчередование сообщений и эпизодов (независимо от их типа), но и как сменаэпизодов-сцен с эпизодами-интроспекциями.