38411 (Журналистское расследование), страница 5

В ходе общения старайтесь опираться на положительные качества собеседника. Покажите, что вам об этих качествах известно, и вы их высоко цените.

Не стоит сразу же выставлять на стол диктофон, его можно вытащить чуть позже, когда приступите к существу беседы. Сошлитесь на свою отвратительную память, скажите, что запись ведете исключительно для того, чтобы ничего не упустить в ходе разговора. Если эти аргументы не помогут, диктофон лучше убрать. Вести скрытую аудиозапись опасно. Техника может подвести, и вас разоблачат. В лучшем случае, вы просто потеряете свое лицо. В переносном смысле. В худшем — потеряете его в прямом смысле.

Неплохой способ получения информации — блеф. Вы краем уха услышали о том, что в каком-то районе города произошел взрыв. Подробности вам неизвестны, а официальные структуры еще не готовы их предоставить. Тем не менее, у вас есть знакомый в правоохранительных органах, который хоть и не уполномочен давать вам информацию, но обсудить ее с вами ему никто не запрещает. Вы звоните ему и изображаете, что уже владеете обстановкой. Начать разговор лучше с незначащих слов или сугубо профессиональных проблем. Что-то типа: “как там ваша опергруппа справляется на месте взрыва, у вас ведь, я слышал, одна криминалистическая лаборатория осталась, вторую-то на прошлой неделе передали в другой район”. Поговорив о второстепенном, плавно переходите к главному. Ссылайтесь на неких неосведомленных коллег, которые “пудрят вам голову”, утверждая, что на самом деле события происходили так то и так то. Заставьте собеседника возмутиться и развязать язык.

3.4. Как определить, что вам лгут

Стопроцентных способов выяснить обманывает вас собеседник или нет, увы, не существует. Даже известный детектор лжи не гарантирует однозначного ответа на этот вопрос. Ни особых методов психодиагностики, ни экспресс-диагностики не существует даже у специалистов. Трудно тестировать ложь даже по частоте дыхания и пульса, по изменению речи — паузам и интонациям.

Тем не менее, есть некоторые признаки, по которым можно с некоторой долей уверенности предположить, что с вами не искренны. Внешний показатель хорошо знаком психологам. Они говорят, что если человек не смотрит прямо в глаза и часто дотрагивается до кончика носа, то он не склонен с вами откровенничать. Нам этого, естественно, мало.

Юридическая литература подсказывает, на что именно надо обратить внимание в разговоре, чтобы выявить ложные сведения, которые вам преподносят. Лжец, как правило, все-таки сбивается в своем рассказе и по одному и тому же поводу сообщает разные подробности. Он предпочитает неопределенную и неконкретную форму беседы. Эмоциональный фон его рассказа чрезвычайно беден — структура схематична, образы бледны и безлики. Собеседник упорно подчеркивает свою добропорядочность и отстраненность от предмета беседы. Он старается уйти от ответа на прямые вопросы и скрывает очевидные факты, которые не могут быть ему неизвестны.

Общие призывы говорить правду и просительное увещевание с вашей стороны в данном случае будут просто неуместны. Путь к истине лежит через вопросы “почему?”, “с какой целью?”, “как вы объясните?”. Или сбейте человека с толку. Уйдите ненадолго от прямых и неприятных для него вопросов. Известно, что длительный психический дискомфорт вызывает лишь раздражение и желание противодействовать. Загнанный в угол собеседник начнет обманывать вас нарочно. Задавайте ему только те вопросы, на которые возможен только положительный с его стороны ответ. А потом, если возможно, устройте что-то вроде очной ставки. Пригласите для участия в беседе какое-то третье заинтересованное и владеющее ситуацией лицо. Человек уже не сможет говорить неправду.

Крайняя мера — агрессивная форма разговора с источником информации. Если это лицо официальное, пригрозите, что напишете о его отказе от комментария и намекнете на прямую заинтересованность в сокрытии информации от общественности. На чиновника, знакомого с законом о средствах массовой информации, это может подействовать.

Если с “клиентом” никак не договориться, торгуйтесь. Обещайте не упоминать в своем материале что-то о нем лично. И непременно выполняйте обещание. Все это должно напоминать систему американской “сделки с правосудием”, когда в обмен на признание обвиняемый или вообще освобождается от наказания, или получает более легкое.

3.5. Как избежать ляпсусов

Профессионализм журналиста подразумевает множество умений и навыков человека, избравшего для себя эту профессию. Универсальный журналист сегодня, помимо того, что может легко и свободно излагать свои и чужие оригинальные мысли, также знает иностранный язык, водит автомобиль, умеет работать на компьютере. Он владеет всеми публицистическими жанрами и сведущ в технологии производства своего издания или эфирной программы. Но, даже научившись всему этому, журналист, намеривающийся заняться расследованиями, еще не состоится. Инвестигейтор работает, как сапер, без права на ошибку. В некоторых случаях достаточно лишь однажды самонадеянно не проверить полученную информацию или небрежно, неправильно изложить ее, и он сам, и его издание будут разорены исками о защите чести, достоинства, деловой репутации, компенсации морального вреда, утраченной выгоды.

Правовым вопросам и проблемам в последние годы уделяется все большее внимание на страницах газет, в теле- и радиоэфире. Однако в материалах о деятельности правоохранительных структур и органов правосудия представители прессы нередко допускают обидные погрешности.

Занявшись изучением этой проблемы, председатель Санкт-Петербургского городского суда Владимир Полудняков выяснил, что число мелких и крупных ошибок образует некую систему, когда их количество уже переходит в качество. Проанализировав работу нескольких телеканалов, судья сделал вывод, как далеко телевидение от выполнения задачи соответствующего правового воспитания. Наибольшее число случаев, требующих критической оценки, Владимир Полудняков обнаружил в программах популярного и вполне профессионального “НТВ”.

Типичные недостатки судья разделил на две группы:

Первая — неправильная юридическая терминология. Она “режет слух” юристам-профессионалам. Но дело не только в этом — таким образом распространяется правовое невежество в и без того не слишком юридически грамотном обществе.

Ночная программа “Сегодня” (13.05.97). Ведущий: “В ближайшее время по делу Коржакова будет вынесен ПРИГОВОР”. Но это не тот термин. У Коржакова тогда было гражданское дело в суде, и по нему выносили решение. Приговор же выносится только по уголовным делам.

“Итоги” (12.10.97). В репортаже из Липецка о Новолипецком металлургическом комбинате сказано: “Они подали ИСК В ПРОКУРАТУРУ”. Иски же подаются только в суд. А прокуратура принимает жалобы и заявления. Это разные вещи.

“Суд идет” (19.12.98). Судья: “Истица изменила искОвое заявление”. Неправильное ударение в юридических терминах вообще довольно распространенное явление: “искОвое”, тогда как надо “исковОе”, “осУжденный”, а надо “осуждЕнный”, “прИговор”, а надо “приговОр”, “Арест”, надо — “арЕст”.

Вторая группа обнаружившихся в программах “НТВ” ошибок — фактические. Они свидетельствуют о юридической неграмотности авторов текстов и порой вводят в заблуждение телезрителей.

Ночное “Времечко” (12.03.97). “Женщина за гвоздь в буханке хлеба отсудила 1 миллион рублей. Она выиграла дело, что является достаточно РЕДКИМ СЛУЧАЕМ для наших судов”. Обсуждается тема, которой явно не владеют. В судах удовлетворяются практически все сто процентов дел о защите прав потребителей и возмещении им морального вреда. Поэтому для наших судов такая ситуация не редкость, а, напротив, правило.

“Криминал” (22.12.98). Убийство двух женщин, одна из которых была беременна. Ведущий: “Беременность была очевидной, и суд вполне мог бы ОСУДИТЬ его (преступника) ЗА УБИЙСТВО не двух, а ТРЕХ ЛИЦ” Полная юридическая безграмотность. Во-первых, суд не может выйти за пределы предъявленного обвинения и самостоятельно увеличить его объем. Во-вторых, в нашем Уголовном кодексе пункт “г” части 2 статьи 105 специально предусматривает такой состав преступления как убийство беременной женщины.

Ко всем этим погрешностям можно, конечно, относиться по-разному. Но к мнению профессионала стоит прислушаться. Со специалистом всегда легче и удобнее говорить на его собственном языке. Делая грубые ошибки при рассказе о его работе, журналист невольно обижает человека. Конечно же, невозможно знать всего. Но, специализируясь на конкретной тематике, имеет смысл овладеть не только ее основными терминами. Знания, безусловно, придут с опытом, а сначала лучше всего обращаться за помощью.

Меньше всего проблем возникает у тех редакций, в штате которых имеется собственная юридическая служба. Журналисты тех изданий, где своего юриста нет, поступят разумно, если будут перед публикацией вычитывать готовые тексты хотя бы сведущему работнику пресс-службы какого-либо правоохранительного органа. Не делая этого, и начинающий криминальный репортер, и журналист-инвестигейтор может попасть впросак.

Типичная ошибка многих авторов — некая помесь различных преступлений — кражи, грабежа и разбоя в одной и той же публикации. В результате, как остроумно подметил один адвокат, получается абракадабра вроде “офсета путем литографии”. Не менее распространенное заблуждение непрофессионалов — якобы синонимичность понятий “арест” и “задержание”. Задержать может милиция на определенное непродолжительное время до разъяснения каких-либо обстоятельств (установления личности, например). Санкцию на арест дает прокурор. И арест, как правило, подразумевает скорое предъявление обвинения. Есть еще множество различных тонкостей, незнание которых — ловушка для начинающего криминального репортера. Журналисту же, который ведет собственное расследование,связанное с правовой тематикой, совершать такого рода ошибки уже непростительно. Избежать их можно, только тщательно проверив факты, сверившись с официальными документами, уточнив у компетентных источников.

3.6. Язык мой — враг мой

Малейшая неточность в заметке или судебном очерке могут стать причиной судебного разбирательства. Чтобы не оказаться в проигрыше, недостаточно одного умения разбираться в понятиях, что такое честь, достоинство, деловая репутация. Надо уметь доказывать, что те или иные сведения соответствуют действительности и не порочат истца. Проблема в том, что судебная практика по делам такого рода еще не сложилась. В различных регионах по-своему трактуют даже одни и те же понятия.

Вот пример из материалов Агентства судебной информации.

Корреспондент городской газеты “Новодвинский рабочий” В. Доронин первоначально был осужден за клевету. В своей статье “Проверка на демократию” журналист подверг критике бывшего директора одного из ПТУ и его заместителя за разбазаривание внебюджетного фонда училища и за нарушение прав детей-сирот. Приговор — один год исправительных работ — был отменен областным судом.

Однако при повторном судебном рассмотрении, когда подтвердились все изложенные в статье Доронина факты, он все равно был признан виновным и осужден, хотя и не за клевету, а за оскорбление, заключавшееся в словах “мафиозный квартет” и “пэтэушная мафия”. Игнорируя заключение лингвистов, суд самостоятельно сделал вывод о том, что слово “мафия” неприличное. А поскольку определяющим составом преступления по ст. 130 УК РФ (еще в прежней его редакции) является неприличная форма высказывания, суд счел правильным ранее вынесенное наказание.

В данном случае явно прослеживается аналогия с уголовным делом Вадима Поэгли, осужденного за неприличное слово “вор”. Напомним, что журналист газеты “Московский комсомолец” подготовил в октябре 1994 года материал “Паша-Мерседес (вор должен сидеть в тюрьме..., а не быть министром обороны)”. Вынося обвинительный приговор, суд отметил, что статья дискредитирует бывшего Министра обороны Павла Грачева, называет его лицом, совершившим преступление, унижает его честь и достоинство как гражданина и должностного лица. Однако адвокат Генри Резник смог убедить Верховный суд в том, что уголовно-правовые термины “преступник”, “вор”, “грабитель” не относятся к разряду непристойных высказываний типа “свинья” или “подонок”. А выражение “Паша-Мерседес” — всего лишь фамильярность. Верховный суд отменил обвинительный приговор в отношении Вадима Поэгли.

Впрочем, далеко не всегда журналист может пенять на излишнюю требовательность и придирчивость правосудия. Во множестве случаев он сам оказывается виноват как минимум в том, что не проверил готовящийся материал.

3.7. Можно ли то, что не запрещено?

Дарованная Конституцией свобода слова дает журналисту право писать практически все, что ему заблагорассудится. Разумеется, общество некоторым образом регламентирует эту свободу соответствующим законодательством таким образом, чтобы не оказаться в заложниках у недобросовестных средств массовой информации. В цивилизованных странах для СМИ уже многие годы существует также некая совокупность норм поведения, что-то вроде морали — то, что мы называем журналистской этикой. Этические нормы не закреплены никакими правовыми актами. Наверное, это ненужно и невозможно, поскольку обсуждаемые понятия более близки к морали, нежели к юриспруденции. Тем не менее, именно отсутствие зафиксированных в той или иной форме этических норм российской прессы приводит порой к необратимым последствиям.

Рассказывая о преступлениях, совершенных серийным маньяком, один популярный петербургский таблоид напечатал портреты пяти малолетних девочек. Все они были изнасилованы и убиты человеком, который наконец-то попал в руки работников милиции. Фотографии редакция получила в органах следствия, которые не возражали против публикации снимков, сопровождавших подробный рассказ о раскрытии этих страшных преступлений. Спустя несколько дней после выхода в свет газеты, в редакцию позвонила женщина и в ужасе рассказала, что только что в больницу с инфарктом на “скорой помощи” увезли ее сестру, которая увидела в популярном еженедельнике фото дочери, которая уже несколько месяцев числится без вести пропавшей. Разумеется, текст о ее ужасной гибели она прочла тоже.

В мае 1997 года в Москве собралась группа известных в своей профессиональной среде специалистов, в числе которых были кандидат юридических наук и обозреватель газеты “Московские новости” Леонид Никитинский, бывший прокурор и редактор журнала “Российская юстиция” Валерий Руднев, а также известные журналисты, специализирующиеся в области права и правосудия — Юрий Феофанов, Александр Борин, Константин Катанян, Игорь Корольков, Сергей Соколов и другие. Они разработали и приняли, фактически, этический кодекс прессы. Нормы и правила для тех, кто хотел бы писать на правовые темы. Называются они

3.8. ДЕКЛАРАЦИЯ “СУДЕБНЫХ РЕПОРТЕРОВ”