ref-15790 (Победоносцев как социальный теоретик), страница 2

Однако, стоило ему приобрести научный авторитет, прослыть знаком английского парламентаризма, а отечественным реформам слегка захлебнуться в непросчитанных издержках, крайностях и волнениях – от крестьянских до студенческих, как Победоносцев сменил свои взгляды на судьбы России. Врожденный и воспитываемый в нем с детства «русский византизм» взял верх и в его лице приобрел постепенно своего выдающегося идеолога и практика.

Исследуя проблему крепостного права, Победоносцев вышел за ее рамки и высказал ряд интереснейших мыслей, перекликающихся с воззрением таких государственников как С.М.Соловьев и К.Н.Леонтьев. Постановка вопроса Победоносцева отличалась завидным лаконизмом, четкостью и внутренней логикой. Он был обстоятельно знаком не только с гегельянством, фурьеризмом, но и хорошо знал Г.Спенсера, Дж,Миля и А.де Токвиля.

В своих исторических исследованиях Победоносцев исходит из собственных определений истории как науки, позже он обратится к ней еще и как к инструменту и важнейшему компоненту воспитания государственного человека . Победоносцев в исследовании 1876 года поставил и по-своему ответил на вопрос о роли личности в истории. Любопытны его соображения о роли исторических закономерностей. По его словам «историю перестали считать хронологическим сборником политических фактов, с тех пор как она приняла вид самостоятельных исследований жизни народной и учреждений общественных». Но при этом, замечает Победоносцев , исторические изменения очень сильно зависят от политических и партийных интересов и грешат субъективностью. Константин Петрович ратовал за то, чтобы отделить историю от политики. Он не хотел «приписывать личности исключительное и решительное влияние на ход исторических событий и направление жизни народной». Он придерживался закона «исторической и политической необходимости».

Фатализм, вера в историческую предопределенность и закономерности, соответствующие ей ненависть к реформам и конституции, либерализму и либералам, крайним радикалам, мятежникам. Сильнейшим и опаснейшим элементом социального брожения Победоносцев считал политический национализм, угадывая в нем угрозу распада империи.

Проблема «инородцев», способствовавшая развалу страны, начиналась для Победоносцева с еврейского вопроса. Развитие капитализма, послабления еврейской диаспоре в пореформенной России, развитие предпринимательства, технический прогресс изменили в определенной степени де-факто роль и положение евреев. И Победоносцев в этом видел зловещее предзнаменование. Он стал первым идеологом государственного антисемитизма.

Впрочем, немногим более Константин Петрович был расположен к отечественной интеллигенции, даже великорусского происхождения. Она ему казалась насквозь «гнилой», «фальшивой» и «так называемой». Вместе с журнальным диктатором, реакционным публицистом Катковым Победоносцев открыл «зеленую улицу» для воспитания ненависти к интеллигенции в массовом сознании.

Россия была сильна благодаря самодержавию, благодаря неограниченному взаимному доверию и тесной связи между народом и его царем… Так называемые представители земства только разобщают царя с народом. «Масса темных людей не может обойтись без власти».

Он чувствовал себя абсолютно уверенным в собственной правоте и непогрешимости своих взглядов. Все то, что им противоречило, он трактовал как плод исторической безответственности, легкодумия, заведомых заблуждений и пристрастий личной и мелкой выгоды, а главное – отсутствие подлинного патриотизма.

Космополитическим западным идеям он пытался противопоставить российского самодержца как носителя отечественной самобытности, как истинно русского патриота, выразителя народной мысли, как «народного государя». Победоносцев особо подчеркивал интерес Александра  к прошлому, к историческим особенностям русского быта, нравов, веры, местным общественным установлениям. По его мнению, только ориентация государя – «миротворца» на истоки, традиции, «русскую идею» и могла обеспечить благополучие и процветание народа и общества, стабильность власти в огромной – «единой и неделимой империи».

Для русского народа характерна роковая неспособность и нежелание самому устраивать порядо земли своей. Русский народ как бы хочет не столько свободного государства. Свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о его устройстве. Природа русского народа определяется как пассивная и покорная в делах государственых. Нет пределов смиренному терпению многонационального русского народа. Государственная власть всегода была внешним, а не внутренним принципом для безгосударственного русского народа.

Очень характерно, что в русской истории не было рыцарства, этого мужественного начала. С этим связано недостаточное развитие личного начала в русской жизни. Русский народ всегда любил жить в тепле коллектива, «в какой-то растворенной стихии земли».

Россия – самая государственная и самая бюрократическая страна в мире; все в России превращается в орудие политики. Россия – могущественейшее государство в мире, величайшая империя, только русский народ был способен создать такое государство!

ГЛАВА 3. Православие как основа национального самосознания русского народа

Именно в церкви видел обер-прокурор основной рычаг «внутреннего перерождения» людей, призванного решить современные проблемы российской действительности. За 1881-1905 годы количество монастырей выросло с 631 до 860, число церквей – с 41683 до 48375, численность монашествующих – 28500 до 63080, число церковных школ для народа возросло почти в 10 раз.

Победоносцев наметил и пытался воплотить в жизнь обширную программу социальных акций церкви: развитие проповеди, внебогослужебных собеседований, баготворительности, учреждения библиотек.

В школьных и издательских программах Победоносцева явно просвечивало наследство идей просветительства – вера во всемогущество «учения» и «воспитания». Со сходных «просветительских» позиций оценивались и негативные (для Победоносцева) процессы: так, религиозное брожение в пореформенной России объяснялось «невежеством» масс и подстрекательствами извне. В связи с этим просветительские меры по отношению к инаковерующим дополнялись ужесточением репрессий.

Его воззрения были плодом того тяжелого , почти катастрофического перелома, который пережила страна на пути от патриархального сословного уклада к индустриальному. Попытки обер-прокурора «выпрыгнуть» из истории, вернуться от сложной культуры и разветвленных управленческих механизмов к неким элементарным, а потому и безопасным формам были глубоко утопичны и способствовали разрушению самодержавной государственност изнутри.

Победоносцев был убежденный поклонник првославных догом и норм. Его злили общая дряблость государственной власти, провалы и недостатки бесконечных реформ, политические компромиссы. «Вся тайна русского порядка в преуспеянии наверху, в лице верховной власти».

В работах Победоносцева нет религиозной мистики и утешительной мифологии славянофильства, для него, как для ученого, характерны, во-первых, тяготение к детерминированности и настойчивые попытки отождествить устремления народа и власти. Со славянофилами Победоносцева сближает патриотическая идея, резкое неприятие западной цивилизации, парламентаризма, либерализма, демократизма. Воинствующий «византизм», изоляционизм присущи Леонтьеву, были ему ближе мечтательного, либеральничающего славянолюбия Н.Я.Данилевского, И.С.Аксакова и А.А.Киреева.

Просвещение и религия, по Победоносцеву, должны быть поставлены на службу государственному мышлению. В наиболее полном виде Победоносцев развертывал свою концепцию «государственной идеи» в «Московском сборнике». Он вновь повторял, что единодержавие в России легитимно, наследственно, освящено богодержавием: православная церковь служит монархии и государству. Цель народного просвещения состоит в том, чтобы привить знание Бога , любовь к нему и страх перед ним, любовь к отечеству и почитание родителей. Отрешенные от жизни, минимальные знания, утверждал он, народу не нужны. Строгое подчинение традиционному, иерархичному и патриархальному порядку общественной жизни –суть и цель воспитания. Народные массы не надо искушать сомнениями; философствовать они не могут; в противном случае, поняв как свое право, идеи равенства, свободы и братства, они восстанут проти установленного порядка.

Наша православная идеология самодержавия – явление безгосударственности духа, отказ народа и общества создавать свою государственную жизнь. Русская душа хочет богоизбранной власти. Природа русского народа сознается как аскетичная, отрекающаяся от земных дел и земных благ.

Таинственное противоречие есть в отношении России и русского сознания к национальности. Русские почти стыдятся того, что они русские; им чужда национальная гордость и часто даже – увы! – национальное достоинство. При этом Россия – одна из самых националистических стьран в мире, страна невиданнах эксцессов национализма., унижение подвластных национальностей русификацией, страна национального бахвальства, страна, в которой все национализировно, вплоть до вселенской церкви Христовой. Русское национальное самомнение всегда выражается в том, что Россия почитает себы не только самой христианской , но и единственной христианской страной в мире. Русская история явила исключительное зрелище – полнейшую национализацию церкви Христовой, которая определяет себя как вселенскую. Церковный национализм – характероно русское явление. Русский народ хочет не столько святости, сколько преклонения и благоговения перед святостью, подобно тому как он хочет не власти, а отдания себя власти, перенесения на власть своего бремени. Русский народ в массе своей ленив в религиозном восхождении, коллективное смирение дается ему легче , чем религиозный закал личности. За смирение свое русский народ получает в награду этот уют и тепло коллективной жизни. Такова народная почва национализации в России. Сама христианская любовь, которая существенно духовна и противоположна связям плоти и крови, натурализировалась в этой религиозности, обратилась в любовь к «своему» человеку.

После освобождения крестьян от личной зависимости народ стал предоставлен самому себе, стал пить и лениться. В результате учреждения местного самоуправления –земства – страна покрылась «говорильнями», в которых вкривь и вкось толкуют о сложнейших государственных вопросах.

Статичное, патриархальное общество, в котором все роли расписаны заранее и каждый человек опекается свыше, лучше всего подходило Победоносцеву. Замкнутый кабинетных труженник, Победоносцев необычайно боялся хаоса, который может породить не сдержанная внешней силой толпа. Жизнь неупорядоченная и непредсказуемая была неприятна Константину Петровичу.

Великие реформы, считал Победоносцев , обернулись неслыханными бедами для России, посколько в основве их лежали ложные принципы - опора на самостоятельность человека, вера в его добрую природу. На самом же деле, полагал Победоносцев , человек порочен и несовершенен. Мысль о несовершенстве человеческой природы заставила Победоносцева отрицать все демократические установления.

Административные и политические реформы не нужны, главное – непрерывный. Напряженный труд правителей, контроль за всеми сторонами государственной жизни. Утверждая строгую опеку над обществом. Победоносцев особенно чуток был к тем вопросам, которые касались внутреннего мира людей: именно здесь, считал он, судьбы страны. В чем-то Константин Петрович был дальновиднее своего прагматичного века, главное внимание обращавшего на ближайшие практические задачи: ХХ столетие покажет, какие могучие силы можно высвободить , овладев массовым сознанием.

Церковь, по мнению обер-прокурора, несла в общество дух смирения и верности существующему строю, укрепляла духовное единство страны .

В церковной сфере Победоносцеву, пожалуй, удалось достичь наивысших успехов. Оживилась деятельность православной миссии, церковных братств – союза клириков и мирян, возросло число церковных изданий, тиражи духовной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Если нашему поколению выпало на долю жить в ниаболее трудную и опасную эпоху русской истории, то это не может и не должно колебать нашу волю и наши суждения о России. Борьба русского народа за свободную и достойную жизнь на земле – продолжается. И теперь нам более, чем когда-нибудь, подобает верить в Россию, видеть ее духовную силу и своеобразие.

Русскую идею нам не у кого и не зачем заимствовать: она может быть только нашей, национальной. Она должна выражать русское историческое своеобразие и в то же время русское историческое призвание. Эта идея указывает нам нашу историческую задачу и наш духовный путь; это то , что мы должны беречь и растить в себе, воспитывать в наших детях и в грядцщих поколениях. Русская идея есть нечто живое, простое и творческое. Россия жила ею во все свои вдохновенные часы, во все свои благие дни, во всех своих людях.об этой идее мы можем сказать: так было и так будет.

В своих рассуждениях Победоносцев исходил не из «общественных положений и начал», а из явлений самой жизни, из ее насущных потребностей и задач на будущее. Он утверждал вечные ценности - Бог, Отечество, родители - и тем самым хотел укрепить человека, сделать его независимым от всех земных кумиров, от соблазнов чуждых разуму, возводимых толпой в ранг религиозных догм.