24327 (Китай), страница 2

Дети должны были всецело предаваться служению родителям, стеснять себя во всем или даже жертвовать жизнью, лишь бы угодить старшим, – таковы были моральные догмы, выработанные древними мудрецами и всячески оберегавшиеся властителями Китая.

С малых лет китайцу внушались кротость и беспрекословное подчинение отеческой власти, он был рабом отца, его жизнь и его будущее всецело зависели от воли отца. Со смертью главы семьи власть переходила к старшему сыну – ему подчинялись не только его братья и сестры, но и собственная мать и все жены покойного отца.

Добрые дела сына облагораживали отца, весь род и память о предках, и, наоборот, преступления потомков оскверняли память о предках. Эти нравственные нормы имели в истории китайского народа большую реальную силу.

В китайской семье горе и радости разделялись всей семьей. Если один из членов семьи в чем-либо преуспевал и достигал высокого служебного положения, то вся его семья в глазах окружающих достигала такого же положения. Если же один из членов семьи совершал преступление, то вся семья наказывалась наравне с ним.

Многие жители деревни, принадлежа к разным семьям, носили одну и ту же фамилию. Китайские фамилии обычно односложные и записываются одним иероглифом: Чжан, Ван, Чжоу. Гораздо реже встречаются фамилии, которые состоят из двух слогов.

Статистические данные, собранные в период династии Мин, свидетельствовали о том, что в Китае насчитывалось более 3600 фамилий, однако часто встречающихся не так много. Детей в школах долгое время учили читать по книге «Байцаясин» – «Сто фамилий», в которой зарифмованы по строфам сто наиболее распространенных в Китае фамилий.

Специфического отличия между мужскими и женскими фамилиями нет. По иероглифам не всегда можно понять, о ком идет речь: о мужчине или о женщине. Исключения составляли женские имена, в состав которых часто входят иероглифы, обозначающие название цветов или трав.

Когда девушка выходила замуж, перед ее прежней фамилией ставилась фамилия мужа. Например, после того как девушка Ли Сянсян вышла замуж за юношу Ван Гуя, она должна была носить фамилию Ван Ли Сянсян. Но ее могли звать и так: Ван тайтай (госпожа Ван), Ван фужень (супруга Вана) или ванн Гуй фужень (супруга Ван Гуя).

Признаком изящества женщины, особенно из состоятельных кругов общества, считались маленькие ножки и плоская грудь. По китайским обычаям, женщина должна была иметь маленькие дугообразные ножки, напоминающие форму молодого месяца или лилию. Девушке, не обладавшей этими признаками красоты, трудно было выйти замуж.

Чтобы нога приобрела дугообразную форму, девочкам в 6–7-летнем возрасте подгибали все пальцы, кроме большого, к подошве и накрепко привязывали их бинтами. Каждую неделю бинты туго затягивались. Так продолжалось до тех пор, пока подошва не принимала дугообразную форму. Эта процедура вызывала у девочек сильные боли, ноги часто немели. Недаром у китайского народа сложилась такая горькая поговорка: «Красота требует страдания».

Иногда женам и дочерям богатых китайцев настолько уродовали ноги, что они почти совсем не могли самостоятельно ходить. О таких женщинах говорили в народе: «Они подобны тростнику, который колышется от ветра».

Женщин с такими ногами возили на тележках, носили в паланкинах, или сильные служанки переносили на плечах, словно маленьких детей. Если же они пытались передвигаться сами, то их поддерживали с обеих сторон.

Откуда возник варварский обычай бинтования ног, определить с полной уверенностью затруднительно. По одной из версии, у императора династии Тай ли Хоучжу была наложница по имени Яо Нян. Император повелел ювелирам сделать золотой лотос высотой в шесть футов. Внутри цветок был выложен нефритом и украшен драгоценными камнями. Яо Нян приказано было туго забинтовать свои ноги, придав им форму молодого месяца, и в таком виде танцевать внутри цветка. Говорили, что танцующая Яо Нян была столь необыкновенно легка и грациозна, что казалось, скользила над верхушками золотых лилий. По преданию с того дня и началось бинтование ног.

Обычай предписывал, чтобы женская фигура «блистала гармонией прямых линий», и для этого девочке уже в возрасте 10–14 лет грудь стягивали холщовым бинтом, специальным лифом или особым жилетом. Развитие грудных желез приостанавливалось, резко ограничивались подвижность грудной клетки и питание организма кислородом. Обычно это пагубно сказывалось на здоровье женщины, но зато она выглядела «изящно». Тонкая талия и маленькие ножки считались признаком изящества девушки, и это обеспечивало ей внимание женихов.

Китайская свадьба. Цель заключения семейного союза состоит не только в продолжении рода, но и в заботе об усопших предках. В женитьбе молодого человека были заинтересованы прежде всего его родители, которые, с одной стороны отвечали за судьбу рода перед духами предков, а с другой – должны были заботиться о собственной загробной жизни.

Кроме законной жены богатый человек мог иметь несколько наложниц, которых называли «вторая жена», «третья жена» и т.д. Всеми ими управляла «первая жена» – хозяйка дома.

Наложницы обитали под одной крышей с законной женой, которой они всецело подчинялись. Часто в хозяйстве они выполняли работу прислуги. Законная жена не имела права жаловаться мужу, если ей не по нраву пришлось присутствие той или иной наложницы.

Законная жена признавалась матерью всех детей своего мужа и вместе с ним распоряжалась их судьбой. Настоящие же матери теряли всякие права на своих детей. В случае смерти законной супруги муж мог либо обзавестись новой, либо возвести в сан законной жены одну из наложниц.

По-китайски слово «жениться» буквально означает «брать в дом жену», а «выходить замуж» – «покидать семью». Этими словами выражался точный смысл свадебного обряда. Жених приводил невесту к своим родителям, а невеста покидала родную семью. После свадьбы молодая жена становилась членом семьи мужа. В редких случаях жених переселялся на постоянное жительство к родителям невесты.

Старая китайская мораль не одобряла нежных отношений между невестой и женихом – это считалось не только излишним, но и неприличным. Молодые люди вообще не должны были встречаться до помолвки. Их личные чувства никого не интересовали и не принимались во внимание. Поцелуи настолько необычны, что даже мужья не целуют жен своих, по крайней мере никогда не признаются в этом, так как поцелуй считается вещью похотливой. Открыто лишь мать целует своих маленьких детей, да и только до 5–6-летнего возраста.

Если помолвка состоялась в детстве, а будущий муж умер до свадьбы, существовал обычай обвенчать девушку с поминальной дощечкой умершего жениха: тогда она становилась вдовой в самый момент своего венчания и, как всякая другая вдова, была лишена возможности вторично выйти замуж.

Вдова, осмелившаяся вновь выйти замуж, была обречена на изгнание из своей среды, подвергалась риску быть убитой родителями или родственниками покойного мужа, да и по закону не могла стать женой, а только наложницей.

Древний обычай предписывал вдове совершить самоубийство, чтобы соединиться с мужем в загробном мире. Она объявляла о таком решении родственникам и близким, и ее поступок рассматривался как подвиг.

Если вдова решилась последовать за умершим мужем, ее торжественно усаживали в паланкин и с сопровождении родственников, знакомых и просто любопытных направляли к месту, где она должна была совершить самоубийство. Вдову выводили на заранее подготовленную площадку, после чего присутствующие низко кланялись ей. Затем на шею женщине одевали петлю, при помощи которой один из ее ближайших родственников совершал удушение.

После смерти вдовы ее чаще всего хоронили в одной могиле с мужем или вблизи его могилы. Этот обычай восходит к тому неподтвержденному факту, что Конфуций в назидание потомкам похоронил свою мать рядом с могилой отца.

Существовал обычай, в соответствии с которым близкие друзья давали друг другу клятвенные обещания: если у них родятся дети, то мальчик и девочка станут мужем и женой, мальчик и мальчик – братьями, девочка и девочка – сестрами. Договор о браке часто был заключен, когда будущие жена и муж находились еще в утробе матери. И даже если впоследствии кто-нибудь из них оказывался душевнобольным, калекой и т.д., все равно договор не мог быть расторгнут. Единственной причиной его расторжения могла быть только смерть одного из помолвленных.

Свадебные обряды совершались не по абсолютному незыблемому и одинаковому обряду. К свадебному столу сушили различные фрукты – символ многодетности. Дарили арахис и каштаны с пожеланием – чтобы будущий ребенок рос крепким и здоровым, финики, чтобы ребенок родился быстрее, семена лотоса – чтобы дети рождались один за другим.

Многодетность также символизировали гранаты и огурцы, ими наполняли вазы на столах, а в семьях победнее они изображались на картинках, которые развешивались во время свадьбы.

Первым совместным имуществом жениха и невесты независимо от их социального положения были: подушка, постельные принадлежности, вазы, зеркало, чайник, чашки. Обычно старались приобрести эти вещи в четном количестве.

В Южном Китае состоятельные родители жениха посылали невесте золотые или серебряные браслеты, а ее родителям – свиные ножки, двух куриц, двух рыб, восемь кокосовых орехов и т.д. Родители невесты одаривали родителей жениха пятью сортами сухих фруктов, искусственными цветами, сладостями, посылались также пара гусей как символ семейного блаженства. Иногда подарки в дом невесты приносили на больших подносах носильщики, одетые в яркие халаты.

Невеста из состоятельной семьи приходила в дом жениха не с пустыми руками. Она приносила в приданное домашнюю утварь, одежду, постельное белье и предметы украшения. Все это складывалось в массивные сундуки. В некоторых районах кроме всего прочего, дарила жениху пару туфель – это означало, что она передает себя во власть мужа. Богатый жених в назначенный день посылал за невестой позолоченный паланкин.

Существовал обычай закрывать ворота дома невесты и некоторое время не пускать прибывший паланкин. В это время братья и сестры невесты выглядывали из-за ворот и требовали денег у друзей жениха. Им передавали сверток с монетками и чаем. После этого ворота открывались.

Девушка должна была в течение трех дней до свадьбы плакать, отказываться от пищи, выражая этим печаль по поводу расставания со своим родным домом. Тогда и у соседей не будет повода говорить, что она так уж мечтает выйти замуж. В день свадьбы, когда девушка собиралась оставить свой дом, она обычно куда-нибудь пряталась. Мать начинала громко звать и искать ее, делая вид, что дочь исчезла. Дочь же в это время запиралась в своей комнате. Музыканты также начинали громко звать невесту, уверяя, что не могут больше ждать. Наконец девушка, достаточно продемонстрировав непокорность, открывала двери своей комнаты и со слезами на глазах следовала к паланкиту. Отец невесты запирал на замок дверцы паланкита, а ключ передавал верному слуге для вручения жениху.

За день до свадьбы невесте делали специальную прическу, которую носили замужние женщины: волосы на лбу обривали или выщипывали, чтобы сделать ее выше. Перед тем как усадить в свадебный паланкин, на ее голову надевали пышный головной убор, разукрашенный камнями.

Обычай запрещал матери и отцу провожать дочь в ее новый дом. Замужество фактически означало для девушки полный разрыв с родными, так как считалось, что после свадьбы она принадлежит новой семье. Поэтому расставание с матерью и отцом всегда проходило тяжело.

В первую брачную ночь в комнате новобрачные ставили две зажженные свечи. Смотря по тому, будут ли эти свечи гореть ровно или одна сгорит скорее другой, будет ли стекать воск, станут ли свечи трещать, прогорят ли за ночь и какая из них погаснет раньше, делались «прогнозы» о продолжительности совместной жизни мужа и жены, об их радостях и печалях.

Рождение детей. Рождение детей на благо родителей считалось основной целью брачной жизни и, как думали верующие, обеспечивало старшему поколению загробный покой.

Большим событием в жизни каждой китайской семье считалось рождение сына. Близкие и друзья навещали роженицу, приносили подарки: одежду для ребенка и продукты для матери. Чтобы отблагодарить друзей и знакомых, накрывали праздничный стол или просто угощали гостей вареными яйцами, окрашенными в красный цвет. В этих случаях полагалось приглашать друзей на лапшу, которая символизировала долголетие новорожденного.

Ребенок в семье был радостью, если рождался мальчик, но становился обузой, если на свет появлялась девочка.

На третий день совершался обряд омовения ребенка. В таз наливали теплую воду, туда же клали подаренные медные и серебряные монеты, а также орехи, каштаны, финики, семена лотоса, вареные куриные яйца. Все это, за исключением монет, было окрашено в красный цвет – цвет радости.

Новорожденному дарили различные украшения. Подарки это могли быть действительно ценными – золотая цепочка на шею или украшение из серебра в форме замочка, но могли быть и совсем простые, например косточка от персика с вырезанными на ней разнообразными узорами. Через косточку продевалась нитка, которая привязывалась к руке ребенка.

Национальная кухня. Китайская кухня, имеющая древнюю историю и пользующаяся славой во всем мире, является одним из важных компонентов блестящей китайской цивилизации. Наряду с французской и турецкой кухнями китайская кухня составляет три главные мировые кухни.

«Чифань» по-китайски означает «кушать». Для китайца еда – главное занятие в жизни. Если что-то и может увлечь его всерьез и надолго, так это прием пищи. В мире для жителей Поднебесной существует только одно явление, не уступающее по уровню значимости еде – это деньги. Все остальное – второстепенное, пустое и большого внимания не заслуживающее.

Завтрак, обед и ужин в Китае такие же обязательноые процедуры, как умывание или чистка зубов – никому и в голову не придет пропустить прием пищи из-за занятости. И никто не верит, что голодать – это полезно.