76853-1 (Пешком в прошлое или Прогулка по залам Палеонтологического музея), страница 3

Зал Кайнозоя

Следующий зал посвящен «эволюции» млекопитающих. Это наиболее развитый класс позвоночных животных, к которому эволюционная биологическая классификация относит и человека. Остатки млекопитающих встречаются в верхней части геологической колонки начиная с триасовой системы. Почти все млекопитающие, за исключением немногочисленных яйцекладущих, живородящие животные. Они выкармливают детенышей молоком (отсюда и название класса), обладают волосяным покровом, постоянной температурой тела и хорошо развитым мозгом. Многие из этих животных достигали в кайнозойское время весьма внушительных размеров: наиболее представительным выглядит стоящий в центре зала скелет гигантского носорога. Подивившись мощи представителей древнего мира, вернемся к нашему главному вопросу – об их происхождении.

Стенд «Введение в филогению млекопитающих» обещает рассказать нам – откуда и как появилось все это разнообразие. Но тех, кто рассчитывает получить ответ на этот вопрос, ожидает разочарование (Рис.7).

На общей схеме в виде сплошных вертикальных полос различной толщины мы видим существующие и вымершие отряды млекопитающих. Между собой и со своими гипотетическими предками эти отряды соединены тонкими пунктирными линиями, которые означают предполагаемые родственные связи, не основанные на каких-либо фактических находках переходных форм. То есть факты свидетельствуют о том, что каждый класс существует в геологических слоях с первого своего появления самостоятельно (в памяти почему-то всплывает фраза «по роду их»). Пунктирные линии, связующие отряды млекопитающих, есть результат предположения, что такие связи должны существовать.

То есть, на уровне классов эволюция также не подтверждается фактами. Посмотрим, может быть, на уровне более мелких подразделений просматривается эволюционное развитие? Разумно предположить, что в экспозиции музея выставлены наиболее разработанные схемы. Если это действительно так, то говорить о доказанности эволюции млекопитающих реальными фактами на сегодняшний день, мягко говори, преждевременно. К примеру, схема эволюции китообразных (Рис. 8) хотя и напоминает стараниями художника некое «древо», сплошь состоит из разобщенных пунктиров и вопросительных знаков.

Так называемая «лошадиная серия», которая подается в школьных учебниках и научно-популярной литературе как несомненное свидетельство эволюционного происхождения современной лошади, к осени 2003 года почему-то оказалась вообще убранной из экспозиции музея. Примечательно, что «старый стенд в Американском музее естественной истории, демонстрировавший эволюцию лошади, теперь закрыт для публичного обозрения» [Рос, 2001, с.202].

Постепенно мы подходим к наиболее интересному и актуальному для нас, людей, стенду, рассказывающему о происхождении человека. Здесь мы можем познакомиться с внешним видом нашего (по мнению эволюционистов) общего с лемурами и обезьянами предка – зверьком из отряда насекомоядных по имени Purgatorius.

Как свидетельство промежуточной формы между человеком и его обезьяноподобным предком выставлен скелет Australopithecus afarensis (Австралопитек афарийский, что переводится как «южная обезьяна из Афара»), найденный в Эфиопии в 1979 году (Рис. 9). К сожалению, хотя этот скелет и назван «одним из самых полных скелетов австралопитеков», многие важные фрагменты (в частности, череп, за исключением верхней части черепной крышки) отсутствуют. В наличии имеется не более 30 – 40 % костей (Что же тогда представляют собой «неполные скелеты»?). Нет сомнения, что вид недостающих костей и общий облик этой обезьяны был воссоздан не просто так, а на основании глубоко обоснованного научного представления об эволюционном происхождении человека. Поэтому не удивительно, что он похож на человека гораздо больше обыкновенных человекообразных обезьян. Внимательно приглядевшись, мы обнаруживаем, что явно человекообразный череп почти полностью является результатом «творческой» деятельности художника-интерпретатора. Также совершенно непонятно – чем обосновано изображение «афарской обезьяны» с выпрямленной спиной, широко расставленными плечами и гордо поднятой головой? Создается впечатление, что в стремлении придать скелету как можно больше человеческих черт художник забыл, что согласно эволюционной лестнице переходных форм от обезьяны к человеку стройной осанкой наделены гораздо более поздние формы - Homo erectus (Человек выпрямленный или прямоходящий).

Если же рассматривать действительно полные скелеты (к сожалению, в Палеонтологическом музее они не представлены), а не разрозненные кучки костей, в которых недостающие части восполнены фантазией художника-эволюциониста, то становится ясно, что в геологической летописи мы встречаем либо скелеты различных обезьян, либо людей. Скелеты людей (семейство Homo) имеют между собой различия, не превышающие внутривидовых – то есть такие, какие имеются между существующими на сегодняшний день разными расами людей. Вышеупомянутый Homo erectus, Homo еrgaster (Человек работающий), Homo neanderthalensis (Неандертальский человек), Homo sapiens (Человек разумный) - всё это люди, жившие в одно время и к обезьянам никакого отношения не имевшие [Мелерт, 2002]. Человек появляется в палеолетописи внезапно, изменяется не более чем в строго определенных внутривидовых границах, некоторые расы вымирают, но человек всегда остается человеком. О том же самом, кстати, говорят и археологические данные [Волков, 2003].

Вызывает сомнение и сам методологический подход к решению проблемы происхождения одних видов от других на основании морфологического сходства. Так, к примеру, в настоящее время существуют различные виды приматов, одни из которых имеют больше сходства с человеком, чем другие, но было бы безосновательно утверждать, что одни из них являются предками других. В этой связи непонятно – почему же, как только следы такого морфологического разнообразия встречаются в ископаемом виде, оно сразу же интерпретируется как свидетельство эволюционного развития?

Можно услышать возражение, что эволюционная связь подтверждается тем, что близкие к человеку «переходные» формы располагаются в более молодых слоях, а менее похожие – в древних. Но здесь надо вспомнить, что в определении палеонтологии, приведенном в начале статьи, указано: «На основе изучения этих [ископаемых] остатков [организмов] устанавливается возраст содержащих их отложений», то есть не окаменелости датируются по геологическим слоям, а слои – по окаменелостям. В логике сторонников эволюции обнаруживается явное несоответствие – доказательства эволюции строятся по принципу «замкнутого круга»: возраст органических остатков устанавливается с учетом эволюционных предпосылок, по этим окаменелостям определяется возраст слоев, а составленная на основании этих возрастов геологическая колонка представляется как неопровержимое доказательство реальности эволюционного процесса.

Условия образования окаменелостей

Наблюдая за телами погибших животных и растительных организмов в наше время, можно прийти к выводу, что образование хорошо сохранившихся окаменелостей процесс почти невероятный. В результате деятельности бактерий, грибов, насекомых и животных-падальщиков мягкие ткани погибших организмов полностью разрушаются за дни и недели. Несколько дольше сохраняются костные останки, но и они в незахороненном состоянии достаточно быстро (по геологическим меркам) разрушаются в результате воздействия различных биохимических, химических и механических процессов. Для того чтобы сохраниться и попасть в число экспонатов Палеонтологического музея, погибший организм должен быть в очень короткий срок погребен очередной порцией осадков.

Действительно, хорошая сохранность ископаемых форм наблюдается далеко не всегда; организмы (особенно останки крупных животных) крайне редко сохраняются целиком, гораздо чаще палеонтологам приходится работать с отдельными разрозненными костями. Но если средняя скорость накопления осадков не превышает миллиметров за тысячи лет (а именно такая скорость получается, если мы разделим толщину осадочного слоя на время его образования по геохронологической шкале), то тогда остатки организмов не должны сохраняться вообще. Тем не менее, порой геологические слои оказываются просто набиты окаменелостями и представляют собой кладбища различных организмов. Обнаруживая окаменелости в осадочных слоях (а в целом это явление не такое уж редкое) мы каждый раз, тем самым, встречаем следы катастрофического события в осадконакоплении. Иногда эти свидетельства бываю просто поразительными!

Среди так называемой эдиакарской фауны (о которой уже упоминалось в этой статье), названной так по местечку Эдиакара в Австралии, встречаются основные типы беспозвоночных животных – кишечнополостные (различные медузы и полипы), кольчатые и плоские черви, а также членистоногие. Общим для них является отсутствие твердых скелетных форм, которые могли бы сохраняться в слоях осадочных пород. Тем не менее, подобные месторождения окаменелостей встречаются по всему миру, в том числе и у нас в стране. Для того чтобы какая-нибудь медуза могла сохраниться в виде отпечатка, необходимо ее почти мгновенное захоронение среди осадков. Более того, порой встречаются даже отпечатки их внутренних органов, что возможно только в том случае, если эти животные были погребены в осадке еще живыми.

Но не только эдиакарская фауна несет в себе следы катастрофического накопления осадков. В спокойном прижизненном состоянии створки раковин моллюсков бывают слегка приоткрыты; при какой-либо опасности моллюск плотно сжимает створки, а в случае гибели организма за очень короткий срок створки раковин распадаются на две половинки. Это явление можно увидеть в любом современном водоеме. В геологических слоях нередко обнаруживаются раковины с плотно сомкнутыми створками, что говорит об их прижизненном захоронении. Эти и многие другие вопросы влияния скорости осадконакопления на образование окаменелостей обстоятельно изложены в работе С. В. Шубина [2001].

В коллекции музея мы неоднократно встречаем свидетельства массовой гибели и быстрого захоронения моллюсков, рыб, земноводных и мелких рептилий. Но такие же «кладбища окаменелостей» нередки и для крупных организмов. К таковым относится захоронение динозавров в Монголии, где на площади в несколько десятков квадратных километров обнаружены сотни скелетов. Также, вблизи города Котельнич в береговых обрывах р. Вятки на участке протяженностью в несколько километров в породах пермской системы найдены сотни парейазавров, аналогичных увиденных нами в зале позднего палеозоя. Можно только догадываться о том – сколько всего животных погибло в этом месте, но несомненно, что счет шел на тысячи. Большая часть найденных экземпляров была захоронена в прижизненном состоянии – на прямых ногах и с поднятой головой. Геологи-эволюционисты объясняют такое положение тем, что эти крупные и неповоротливые животные тонули в ямах, наполненных топким илом, но при детальном рассмотрении мест захоронения никаких следов таких ям выявлено не было. Реальная обстановка указывает на то, что животные гибли в условиях катастрофически быстрого накопления осадков.

Скорость осадконакопления (V) обычно рассчитывается как мощность отложений (М), деленная на время образования данной толщи по геохронологической шкале (t).

V = M/t

Рассчитанная таким путем для Русской платформы средняя скорость накопления осадков оценивается в 0,3 – 1,1 см за 1000 лет [Логвиненко, 1974, с.40]. Сколько же тысяч лет (если верить существующей геохронологической шкале) надо было терпеливо ожидать парейазаврам своего полного захоронения? Не является ли этот случай свидетельством катастрофического накопления осадков? В этом случае такие нереально низкие расчетные скорости накопления осадков есть результат крайне завышенного времени образования данной толщи (t).

Распределение окаменелостей в геологических слоях с точки зрения глобальной катастрофы

Но если гипотеза эволюционного развития жизни на земле оказывается не подтверждаемой палеонтологическими фактами, то как же объяснить определенные закономерности, существующие в распределении окаменелостей в геологических слоях? С тем, что некоторые закономерности все-таки существуют, согласно и большинство геологов-катастрофистов, но обосновывают такое распределение окаменелостей совершенно иными причинами.

Оставим в стороне тот случай, когда явное соотношение различных геологических толщ не очевидно, а их относительный возраст получен на основании содержащихся в них окаменелостей. Выявленные на таких разрезах «эволюционные закономерности» основаны не на реальных фактах, а на гипотетических эволюционных предпосылках.

Не так часто, но встречаются места, где мы можем непосредственно проследить смену одних геологических формаций другими для больших этапов истории Земли. Наверное, наиболее полный и непрерывный разрез осадочных пород можно встретить в Большом каньоне р. Колорадо. В полуторакилометровых стенах каньона последовательно представлены отложения архея, протерозоя, палеозоя и мезозоя.

Действительно, в этом районе можно выделить некоторую закономерность в смене одних окаменелостей другими: трилобиты встречаются преимущественно в самых нижних кембрийских отложениях; кораллы и различных моллюсков можно встретить в пределах всей палеозойской толщи. В отложениях девонской системы попадается чешуя и зубы рыб. Еще выше, в толще пермских отложений иногда наблюдаются следы четвероногих животных (то ли земноводных, то ли рептилий). Мезозойские отложения завершают разрез Большого каньона. В соседних областях в них найдены скелеты динозавров. При этом никаких эволюционных переходных форм от одних видов к другим не обнаружено [Austin, 1994].

Геологи-катастрофисты объясняют такое распределение окаменелостей экологической зональностью биологического мира, существовавшего до глобальной катастрофы, различной подвижностью животных и разной плавучестью погибших тел. Так, в условиях катастрофы первыми гибли и захоранивались донные членистоногие и моллюски (позже эти слои получили название раннего палеозоя), затем рыбы (девонский период (карбон) так и называют – «век рыб»), затем в слои осадочных пород попадали обитатели прибрежной зоны (следующий за девоном каменноугольный период часто называется «эпохой земноводных»). Как указано в энциклопедии «Современное естествознание» [2000, т.9, с.319]: «Поздний палеозой (карбон и пермь) известен прежде всего как эпоха рассвета наземной растительности. Это и травы, и кустарники, и высокие деревья … Многие погибшие деревья дали начало массовому накоплению угля». Но ведь это характеристика не возрастного интервала (что же, в этот период моря с Земли исчезли?), а экосистемы болотистых прибрежных низменностей! На следующем этапе катастрофы на прибрежных равнинах и во внутренних водоемах гибли и засыпались осадками рептилии (мезозойская эра – время рептилий) (Рис. 10).

То, что зональность организмов в геологической колонке носит не эволюционный, а экологический характер, подтверждается выводами современной геологии: «Практически все палеонтологически обоснованные границы, таким образом, не могут считаться “эволюционными”. Их палеонтологическое обоснование является экологическим, а если мы учитываем и характер смены литологии на этой границе, то и палеоэкосистемным» [Мейен, 1989, с. 43].

Фактор подвижности проявлялся в способности животных спасаться от стремительно развивающегося наступления моря на сушу. Здесь проявлялась как непосредственно физическая подвижность (помните: в нижних, пермских слоях встречаются менее подвижные рептилии, в вышележащих, мезозойских, – более подвижные), так и уровень организации высшей нервной деятельности. Млекопитающие, как более высокоорганизованные животные, уходили с низменностей на возвышенности и погибали в последнюю очередь, в самых верхних, кайнозойских слоях. В тесной связи с подвижностью организмов находится факт, что следы амфибий и рептилий часто встречаются на более низком уровне геологической колонки, чем окаменевшие остатки их тел.

Фактор плавучести проявляется в том, что в случае гибели в водной среде, тела одних животных могут держаться на поверхности воды дольше других. Эксперименты над трупами современных животных показывают, что птицы плавают на поверхности воды в среднем 76 дней, млекопитающие – 56 дней, рептилии – 32 дня, а амфибии – 5 дней [Рос, 2001]. Данная последовательность хорошо согласуется с порядком залегания ископаемых животных в геологической колонке; таким образом, фактор плавучести мог играть важную роль во время глобальной и кратковременной водной катастрофы.

Схема катастрофического осадконакопления не решает всех проблем распределения окаменелостей в осадочных слоях. В частности, трудно объяснить, почему современные формы придонных организмов не обнаруживаются вместе с трилобитами, которые, по-видимому, занимали в кембрийское время ту же самую экологическую нишу. Возможно, это связано с тем, что мы не можем полностью реконструировать экологические условия существования древних биоценозов. Так, к примеру, в наше время пингвины и белые медведи обитают в совершенно одинаковых условиях, но встретиться могут только в зоопарке, поскольку между ними лежит экологический барьер в виде теплого экваториального пояса. Выявить такие особенности в строении древних экосистем не всегда представляется возможным.