75560-1 (Святослав Владимирович)

Святослав Владимирович

М.К.Юрасов

Как известно, креститель Руси Владимир Святославич в языческий период своей жизни отличался женолюбием, и детей у него было очень много. По сведениям русских летописей, только сыновей — двенадцать. Одним из них был Святослав.

Летописные свидетельства о Святославе Владимировиче крайне скудны, в других же источниках он вообще не упоминается. Мы не можем назвать год, когда он родился и не можем ответить с полной уверенностью на вопрос о том, кто была его мать. В Лаврентьевской летописи, по которой традиционно восстанавливается Повесть временных лет, под 980 г. при перечислении жён и детей Владимира Святославича, сообщается, что он имел: «...от чехин‡ — Вышеслава; а от другое — Святослава и Мьстислава». «Камнем преткновения» здесь является слово «другое», поскольку из контекста непонятно, что здесь подразумевается: другая «чехиня» или другая жена. Впрочем, проблема определения матерей многих сыновей Владимира Святославича пока далека от своего разрешения 1.

Подавляющее большинство исследователей традиционно считают матерью Святослава Владимировича «чехиню» по имени Малфрида, опираясь на свидетельство памятника середины ХVI — начала ХVII в. Тверского летописца: «И посади Вышеслава, иже от Чехыни... в Новгороде... Святослава, иже от другые Чехыни в Деревех...» 2. В.Н.Татищев, составивший в первой половине ХVIII в. на основании в том числе не дошедших до нас летописей «Историю Российскую», сообщает в ней под 6508 (1000) г.: «Преставися Малфрид чехиня, мати Святославля» 3. Таким образом, все свидетельства о рождении Святослава «чехиней» по имени Малфрида, находятся в достаточно поздних источниках.

Кроме того, есть ещё и свидетельство Никоновской летописи (ХVI в.), составитель которой поменял ей пол и превратил в богатыря «Малвреда». Под 6510 (1002) г. здесь можно прочитать: «Преставися Малвр‡дъ силный» 4. Д.С.Лихачев до конца своих дней допускал, что под именем Малфриды может скрываться мать Владимира Святославича — ключница Малуша 5, что, естественно, исключает её материнство по отношению к Святославу Владимировичу.

Сыновья Владимира Святославича перечисляются в Повести временных лет дважды: первый раз они называются «при матерях», второй раз — при перечислении городов или земель, полученных ими от отца. Во втором случае за Святославом Владимировичем закреплена Древлянская земля 6. Владение этой территорией показывает значительный вес Святослава Владимировича среди тогдашних Рюриковичей. Известно, что, уходя на войну с Византией, его дед Святослав Игоревич посадил своих законных сыновей в Киеве (Ярополка) и у древлян (Олега), а новгородцы "выпросили" у него незаконнорождённого Владимира.

В своё время академик Б.А.Рыбаков, развивая точку зрения о том, что матерью Святослава Владимировича была «чехиня» Малфрида, выдвинул гипотезу, согласно которой при Святославе Владимировиче в Древлянской земле возник один из культурных центров тогдашней Руси, где могли вестись погодные записи, попавшие позднее в Никоновскую летопись, где есть ещё одно известие, ка-сающееся этого князя. Под 6510 (1002) г. здесь можно прочитать: «Того же л‡та родися Святославу сын Ян» 7.

При разработке своей концепции о том, что Никоновская летопись в статьях под 978 — 1008 гг. передаёт информацию какого-то не дошедшего до нас древнего источника, Б.А.Рыбаков обратил особое внимание на сообщение о рождении Яна Святославича. Занятый поиском места, где могли быть сделаны погодные записи за указанные годы, Рыбаков полагает, что именно известие о рождении у Святослава сына Яна помогает в решении этой проблемы: «Где искать ту епископскую кафедру, при которой могла вестись подобная летопись?»

Интерес и симпатии автора к древлянам заставляет искать её поблизости от Киева, где-то западнее столицы, где уже в одном дне пути начиналась земля Древлян. Регистрация папских посольств также позволяет обращаться к землям западнее Киева.

Тонкую путеводную нить даёт в наши руки запись 1002 г.: «Родися Святославу сын Ян». Никем из двенадцати сыновей Владимира летописец не интересовался настолько, чтобы отметить дату рождения сына, ничем впоследствии не известного 8. Рыбаков не сомневается в том, что матерью Святослава была «чехиня», и обращает внимание ещё на одно сообщение Никоновской летописи, якобы, посвящённое чеху по национальности: «В лето 6512 (1004). Андриха Добрянкова отравою смертною окормиша свои его слуги» 9. Интересно, что в первой редакции «Истории Российской» В.Н.Татищева есть известие о рождении Яна Святославича 10, но отсутствует — об Андрихе Добрянкове, хотя использование Татищевым Никоновской летописи общепризнано.

При попытке вникнуть в логику Б.А.Рыбакова, обосновывающего свою точку зрения на существование в земле древлян при Малфриде и Святославе летописно-го центра, ощущается явная тенденциозность при подборке фактов. Столь эрудированный исследователь, каковым является академик Рыбаков, составляет свою концепцию, отбирая лишь те свидетельства источников, которые соответствуют его схеме, отбрасывая все прочие. Особенно ярко это видно на приводимых им примерах из Никоновской летописи, где ничего не сказано о «богатыре Малвреде сильном».

Тем не менее, Б.М.Клосс, специально исследовавший источники Никоновской летописи, не поддержав академика в его поисках «летописца времени Аскольда», заявляет, что «гораздо более убедительной выглядит гипотеза Б.А.Рыбакова об использовании древнего источника в группе кратких записей на пространстве 6486 - 6516 гг., относящихся ко времени княжений Ярополка и Владимира (известия о посольствах, о войнах с печенегами, крещении печенежских ханов, о явлениях природы и др.)» 11.

Оценивая эти уникальные известия Никоновской летописи, Клосс, с одной стороны, в целом поддерживает Рыбакова, но с другой — соглашается с Н.М.Карамзиным в том, что здесь летописцу открылось «свободное поле для вымыслов» 12. Последнее отчётливо проявляется в оценках Клоссом известий о многочисленных папских посольствах в статьях Никоновской летописи, соседствующих с известиями о Святославе Владимировиче и Андрихе Добрянкове. Здесь Клосс поддерживает предостережение М.Н.Тихомирова, что подобные известия могли быть сочинены в конце XV — XVI в., когда имелись тесные связи с папской курией 13. В подкрепление этой точки зрения Б.М.Клосс приводит цитату из работы Л.Н.Годовиковой, опирающейся, в свою очередь, на Антонио Поссевино — папского посла в Россию. Вспоминая об одном из официальных приёмов посольства у Ивана IV, «Поссевино писал в своем трактате: "Под конец пира при наступившем молчании великий князь произнес очень важную речь о союзе и дружбе своих предков с папой Римским"» 14.

Не опираясь на конкретные факты или данные источников, Б.М.Клосс далее пишет: «С той же целью, по-видимому, введены в летопись сообщения о прибытии в Киев послов царей греческих, королей чешских, угорских и польских. То, что подобные известия подбирались с достаточным произволом, показывает статья 6500 г.: здесь сообщается о приходе послов Андриха Чешского, тогда как последний занял престол лишь в 1012 г.» 15

Подобное утверждение выглядит странным, поскольку возникает резонный вопрос: «В чём же тогда признаваемая Клоссом ценность концепции Рыбакова о существовании в конце Х — началe XI в. древлянского летописания, если подавляющее большинство известий, приписываемых Рыбаковым древлянскому летописцу, на самом деле были сочинены при Иване IV?» Ведь если изъять из совокупности "древлянских" известий те, что представляются сомнительными, там останутся лишь сообщения о явлениях природы и печенежских князьях.

Если следовать логике, согласно которой все сведения Никоновской летописи за 978 — 1008 гг. о папских посольствах в Киев вставлены в летопись в угоду римской папской курии, с которой у Москвы были тесные связи со времени правления Ивана III, то остается объявить таковыми и аналогичные свидетельства о венгерских посольствах, поскольку после миссии Ф.В.Курицына ко двору венгерского короля Матьяша Корвина 1482 г. Московское государство находилось в союзнических отношениях с Венгерским королевством. Кроме того, исходя из этой же логики, можно объяснить и чешские посольства в Киев при Владимире Святославиче, упоминаемые в Никоновской летописи, тем, что король Чехии Владислав в 1490 — 1516 гг. был одновременно и королём Венгрии под именем Уласло II. Однако, если посмотреть со стороны на наше увлечение подобными логическими построениями, призванными доказать «буйство фантазии» летописца XVI в., то может возникнуть не менее резонный вопрос: «Не слишком ли много мы пытаемся приписать этой фантазии?»

А.В.Флоровский, в отличие от Б.А.Рыбакова, считает, что известия Никоновской летописи о Яне Святославиче и Андрихе Добрянкове взяты из западно-славянского источника. При этом он напоминает о том, что в XVI и XVII вв. ещё сохранялись "древние русские анналы", из которых чешские историки черпали уникальные сведения о сыновьях Святослава Игоревича и их потомках и использовали в своих генеалогических построениях, однако эти летописные сочинения восходили не к Повести временных лет, а к историческим памятникам более позднего времени, когда шло складывание украинской и белорусской народностей 16.

В.Т.Пашуто выдвинул гипотезу о тесных связях с Венгрией области, населённой древлянами. В своём обобщающем труде «Внешняя политика Древней Руси» он, в частности, писал: «Можно думать, что с догосударственной поры имела связи с венграми Древлянская (Деревская) земля (подобно тому, как Словенская — со скандинавами и эстами, Радимичская — с поляками и т.д.) и потому ее князь Святослав Владимирович (быть может, даже женатый на венгерской герцогине) искал в 1015 г. спасения в бегстве на родину жены, но люди Святополка Окаянного схватили его где-то на пути "ко горе Угорьстей", т.е. в Перемышльской земле. Деревская же земля с этой поры прочно вошла в состав собственно Киевской» 17.

Таким образом, по мнению Пашуто, древляне при Святославе Владимировиче сохраняли внутреннее самоуправление, причём в объёме, позволявшем вести собственные сношения с Венгрией. Подобное утверждение спорно, поскольку характер отношений Владимира Святославича с сыновьями свидетельствует о том, что он решительно пресекал любые их попытки выйти из-под контроля Киева. Кроме того, Древлянская земля не граничила непосредственно с Венгрией, и в Повести временных лет нет упоминаний о том, что древляне пришли из Среднего Подунавья, подобно тому как радимичи, по свидетельству летописца, были в близком родстве с поляками.

Повесть временных лет не содержит конкретных известий об установлении матримониальных связей между Рюриковичами и Арпадами при Владимире Святославиче. Она лишь константирует их добрососедский характер в известном сообщении под 996 г.: «Володимеръ... б‡ живя съ князи околними миромь, съ Болеславомъ Лядьскымь, и съ Стефаномь Угрьскымь и съ Андрихомь Чешьскымь. Иб‡ миръ межю ими и любы» 18.

Что касается венгерских средневековых исторических сочинений, то они также молчат об этом. Более того, здесь вообще отсутствуют упоминания о дочерях Иштвана Святого, его дяди Михаила и двоюродных братьев Вазула и Ласло Сара, хотя вряд ли у них рождались только сыновья.

Между тем, имеются основания для гипотезы о возможности заключения брака одного из сыновей Владимира Святого — Святослава — с представительницей рода Арпадов. На мысль об этом наводит сообщение Повести временных лет, помещённое в рассказе об истреблении Святополком (Окаянным) своих братьев.

Сама по себе эта летописная информация немногословна: "Святополкъ же оканьный и злый уби Святослава, пославъ ко гор‡ Угорьст‡й, бежащю ему въ Угры" 19. На основании только одной этой фразы, безусловно, нельзя сделать вывод о том, что Святослав бежал в Венгрию потому, что там были родственники его жены, однако сам по себе факт избрания Святославом Венгрии как более безопасного места, чем Русь, весьма примечателен.

Характерно, что известие об убийстве Святослава Владимировича отсутствует в Новгородской Первой летописи младшего извода, которая, по общему мнению историков, передаёт в статьях до 6582 (1074) текст не дошедшей до нас Начальной летописи. При этом предыдущие три упоминания Святослава Владимировича (о его матери и братьях, при перечислении сыновей Владимира и чуть ниже, где сообщается о его княжении у древлян) присутствуют как в Повести временных лет, так и в Начальной летописи 20.

Дискуссии историков о венгерской невестке Владимира идут с начала XVIII в. Первым о браке Святослава Владимировича со знатной мадьяркой заговорил В.Н.Татищев. В первой редакции «Истории Российской» в комментарии к известиям об убийстве Святополком своих братьев он пишет: «163. Хотя Бароний из Дитмара сказует, якобы Володимер на дочери Болеслава женат был, оное весьма неправо и о том как руские, так польские писатели не упоминают, как н. 117 и 135 показано, но видно, что сын Владимиров Святополк женат был на дочери или на сeстре его, ибо Новгородская Степенная сказует: "Иде к отцу своему Болеславу", которым часто тестя имянуют. Равно же и о Святославе, брате его, написано: "Бежа во Угры к отцу своему". По чему видно, что и Святослав женат был на княжне венгерской, хотя того точно нигде не обретаю» 21. Практически то же самое написано по этому поводу и во второй редакции труда Татищева 22.

Как видно из приведённой цитаты, Татищев прекрасно понимал, что доказательств брака Святослава Владимировича и представительницы рода Арпадов явно недостаточно. Тем более, что текст «Новгородской Степенной», на которую ссылается Татищев, скорее свидетельствует об возможности автоматического применения автором новгородского памятника по отношению к Святославу той же формулы «к отцу своему», как и относительно Святополка, чем о том, что Святослав действительно имел знатных родственников в Венгрии. К сожалению, мне пока не удалось установить, какой конкретно источник Татищев называет «Новгородской степенной». В источниковедческих исследованиях и предисловиях к «Книге степенной царского родословия» и «Истории Российской» В.Н.Татищева памятник с подобным названием не упоминается. Сама же «Книга степенная царского родословия» также конкретно не упоминает о венгерской жене Святослава Владимировича.

Во второй редакции «Истории Российской» Татищев также обратил внимание на то, что при распределении территории Руси Владимир Святославич назначил управлять пограничными с Венгрией землями другого сына: «Всеволоду определил Владимир, почему Святославу из древлян чрез сей град надлежало ехать; но здесь и после Всеволода не упоминает, то уже явно, что Всеволод прежде отца умер или купно со Святославом убит» 23.

Точку зрения Татищева поддержал М.М.Щербатов 24. Его предположение развил Левек 25, который считал, что Святослав бежал к своей сестре Премиславе, якобы находившейся в браке с венгерским королем Эндре I. Однако уже Н.М.Карамзин показал несостоятельность построений Щербатова и Левека, опираясь на тот факт, что женой Эндре I была не Премислава Владимировна, а Анастасия Ярославна 26. После Карамзина российские историки специально не затрагивали вопрос об угорской невестке Владимира Святославича.

Венгерские историки включились в эту дискуссию в конце XIX в. Мop Вертнер, хорошо знавший древнерусские источники, в работе «История семьи Арпадов» также заявил о существовании брака между Святославом Владимировичем и дочерью одного из Арпадов 27. При этом он, естественно, не смог назвать отца венгерской «герцогини».

Современные венгерские историки не придают значения летописному известию о Святославе Владимировиче и не учитывают его в своих исследованиях и обобщающих работах, в отличие от сообщения о «мире и любах» Владимира с Иштваном I. Среди работ последних десятилетий мне встретилось чисто информативное упоминание о бегстве Святослава в сторону Венгрии лишь в капитальном труде Д. Дьёрффи «Король Иштван и его деяния» 28. Никаких предположений относительно возможности существования матримониальных связей Святослава с Арпадами венгерские историки в наши дни не выдвигают.