24821-1 (Николай Степанович Гумилев (1886 – 1921))

Николай Степанович Гумилев (1886 – 1921)

Неисправимый романтик, бродяга-авантюрист, “конквистадор”, неутомимый искатель опасностей и сильных ощущений. Многие упрекали его в позерстве, в чудачестве. А ему просто всю жизнь было шестнадцать лет.

Любовь, смерть и стихи.

(Эрих Голлербах)

Николай Степанович Гумилев – уроженец Кронштадта. Отец его, Степан Алексеевич был военным врачом, служил в Балтийском флоте. Раннее детство поэта прошло в Царском Селе. Девяти лет он был переведен в петербургскую гимназию Гуревича (1895 г.), а еще через три года, когда семья перебралась на Кавказ, в Тифлис, двенадцатилетнего поэта определили в тифлисскую гимназию: пробыл он в ней шесть лет. В 1092 году вышло в “Тифлиссом Листке” его стихотворение “Я в лес бежал из города”.

Из воспоминаний о детстве:

Я ребенком любил большие,

Медом пахнущие луга,

Перелески, травы сухие

И меж трав бычачьи рога.

Семья возвратилась с Царское – “Город Муз” в 1903 году. В 1096 году Николай закончил царскосельскую Николаевскую гимназию. Директором ее был известный поэт Иннокентий Федорович Анненский. В первый же год директор обратил внимание на литературные способности Коли. В своем стихотворении Гумилев рассказывает о своих встречах с Анненским в его директорском кабинете:

Я помню дни: я, робкий, торопливый,

Входил в высокий кабинет,

Где ждал меня спокойный и учтивый,

Слегка седеющий поэт.

О, в сумрак отступающие вещи

И еле слышные духи,

И этот голос, нежный и зловещий,

Уже читающий стихи.

После гимназии – Париж, Сорбонна, лекции по французской литературе. Во время своей первой поездки в Париж Гумилев начал было выпускать русский журнальчик “Сириус”, где напечатал несколько своих стихотворений. В Париже он мечтает о путешествиях, особенно тянуло его в Африку, в страну, где в полночь

…непроглядная темень,

Только река от луны блестит,

А за рекою неизвестное племя,

Зажигая костры – шумит.

Об этой своей мечте поэт написал отцу, но отец категорически заявил, что ни денег, ни его благословения на такое “экстравагантное” путешествие он не получит до окончания университета. Тем не менее Гумилев, не взирая ни на что, в 1907 году пустился в путь, сэкономив необходимые средства из ежемесячной родительской получки.

Возвратясь в Париж издал вторую книжку стихов “Романтические стихи” (1907г.). Гумилев твердо считал, что право называться поэтом принадлежит тому, кто не только в стихах, но и в жизни всегда стремиться быть лучшим, первым, идущим впереди остальных… И, от природы робкий, застенчивый, болезненный человек, Гумилев “приказал” себе стать охотником на львов, уланом, “заговорщиком”. Да, именно так – “приказал” себе и сделал себя сам.

Еще будучи гимназистом Николай познакомился с Анной Ахматовой, своей будущей женой. В своих стихах поэт рисует портрет любимой

Я знаю женщину молчание,

Усталость горькая от слов,

Живет в таинственном мерцаньи

Ее расширенных зрачков.

Неслышный и неторопливый,

Так странно плавен шаг ее,

Назвать ее нельзя красивой,

Но в ней все счастие мое.

Она светла в часы томлений

И держит молнии в руке,

И четки сны ее, как тени

На райском огненном песке.

В 1910 году Гумилев и Ахматова обвенчались, в 1912-м родился их единственный сын Лев. В 1911 – 1914 гг. в квартире Гумилевых в Царском Селе проходили заседания кружка, в рамках которого зародилось новое литературное течение – акмеизм. Ахматова была секретарем этого кружка, который назывался “Цех поэтов”. Основателями «Цеха» и идеологами нового течения были Н.С. Гумилев и С.М. Городецкий. Гумилев призывал найти “безупречные формы” для изображения “жизни, немало не сомневающейся в самой себе”. В которой есть все – и “Бог, и пророк”, и смерть, и бессмертие, и “внутренний мир человека”, и “тело и его радости”. Акмеизм предполагал омолодить мир, увидеть его словно впервые в первозданном его облике. Сама же поэзия представлялась Гумилеву и его кругу не как плод прихотливых вдохновений, а как стихотворное ремесло, имеющее свои законы и приемы, свой материал, над которым надо упорно трудиться.

“Легко и просто” это не про него, трудно и медленно Гумилев брался за металл, чеканил и гнул, бился над формой, странствовал по разным эпохам и континентам, подстрекаемый ненасытным честолюбием, стремился к вершине поэзии. Ходасевич отмечает, что Гумилев, как мало кто, проникал в механику стиха, Одоевская вспоминает, что он писал стихи – будто решал арифметическую задачу.

Николаю хотелось увлечь жену мечтой о далеком волшебном мире. От Анны Андреевны он требовал поклонения себе и покорности, не допуская мысли, что она существо самостоятельное и равноправное, был против ее писательства. Стихи Ахматовой, напечатанные тайно от мужа в “Аполлоне” вызвали столько похвал, что Гумилеву, вернувшемуся из “дальних странствий”, осталось только примириться. Позже он первый восхищался талантом жены и, хотя всегда относился ревниво к ее успеху, считал ее лучшей своей ученицей-акмеисткой. Но акмеизм ли сыграл роль в раскрытии огромного дарования Ахматовой? Ее строки всегда поют, глубоко пережитого чувства больше, чем внешнего блеска.

Любовь дала трещину. Н.С. почувствовал, что теряет жену, обещал покорность:

Знай, я больше не буду жестоким,

Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним.

Я буду далеким, далеким

И не буду печальным и злым.

Теперь, стоя у догорающего камина и говоря ей о своих подвигах, он отдается одной печали:

Древний я открыл храм из-под песка,

Имеем твоим названа река,

И в стране озер семь больших племен

Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,

И больна душа, тягостно больна.

Но разрыв неизбежен.

Твоих волос не смел поцеловать я,

Ни даже сжать холодных, тонких рук.

Я сам себе был гадок, как паук,

Меня пугал и мучил каждый звук.

И ты ушла, в простом и темном платье,

Похожая на древнее распятье.

В Гумилеве было много иронии и к себе, и к другим, и еще больше жадного интереса к жизни. Он любил в жизни все красивое, жуткое и опасное, любил контрасты нежного и грубого, изысканного и простого. Героизм казался ему вершиной духовности. Он играл со смертью так же, как играл с любовью. Пробовал топиться – не утонул. Вскрывал себе вены, чтобы истечь кровью, - и остался жив. Добровольцем пошел на войну в 1914 г., не понимая,

Как могли мы прежде жить в покое

И не ждать ни радостей, ни бед,

Не мечтать об огнезарном бое,

О рокочущей трубе побед…

Видел смерть лицом к лицу и уцелел. Шел навстречу опасности:

И Святой Георгий тронул дважды

Пулей нетронутую грудь…

Гумилев ушел на фронт гусаром, участвовал в трагическом походе в восточную Пруссию, был ранен, заслужил двух Георгиев, позже был направлен во Францию, позже состоял ординарцем при Комиссаре Временного Правительства.

Одна лишь смерть казалась ему в ту пору достойной человека – смерть “под пулями во рвах спокойных”.

Но смерть прошла мимо него, как миновала его и в Африке, и в дебрях тропических лесов, в раскаленных просторах пустынь. Гумилев противопоставляет себя обществу:

Я и Вы.

Да, я знаю, я вам не пара,

Я пришел из иной страны.

И мне нравится не гитара,

А дикий напев зурны.

Не по залам и по салонам

Темным платьям и пиджакам –

Я читаю стихи драконам,

Водопадам и облакам.

В поэзии Гумилев шел как и в жизни – вслед за выпущенной стрелой. В 1921 году поэт был на подъеме, на взлете, его просто распирала энергия, творческая бодрость… Но на эту отравленную стрелу, слетевшую еще в “Костре” Гумилев набрел слишком рано:

И умру я не на постели

При нотариусе и враче,

А в какой-нибудь дикой щели,

Утонувшей в густом плюще.

Чтоб войти не во всем открытый,

Протестантский, прибранный рай,

А туда, где разбойник, мытарь

И блудница крикнут – вставай…

Не было не только “врача и нотариуса”, не было близких, родных… В последний, единственный час жизни – никого близкого. Вздрогнул ли он, зарыдал ли Может быть молча, молился, вспоминая вещие свои слова:

Я носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть…

Н.С.Гумилев был арестован за “преступление по должности” (поэт!), обвинен в участии в заговоре и 25 августа 1921 года расстрелен.

Был заговор или его не было – разве в этом дело? А “дело Гумилева” одно –ПОЭЗИЯ:

Земля забудет обиды

Всех воинов, всех купцов,

И будут, как встарь, друины

Учить с зеленых холмов.

И будут, как встарь, поэты

Вести сердца к высоте,

Как ангел водит кометы

К неведомой им мете.

Гумилев-поэт – явление многогранное, его поэзия сложна, как вся создавшая ее эпоха, когда многое начиналось в России и многое навсегда кончилось. В Гумилеве было много противоречивости: легкомысленным озорством просвечивает его трагическая неудовлетворенность, рисовкой, подчас цинизмом окрашены нежнейшая лирика и драматические поэмы, и даже воинская его доблесть. И всегда грусть, часто несознательная, подспудная, сквозь иронию, насмешку и бравурную похвальбу, в мажорном ключе – затаенное предчувствие гибели.

Швеция

Страна живительной прохлады

Лесов и гор гудящих, где

Всклокоченные водопады

Ревут, как будто быть беде.

Норвежские горы.

Я ничего не понимаю, горы:

Ваш гимн поет кощунство иль псалом,

И вы, смотрясь в холодные озера,

Молитвой заняты иль колдовством…

А вечный снег и синяя, как чаша

Сапфирная, сокровищница льда!

Страшна земля, такая же, наша,

Но не рождающая никогда.

Стокгольм.

Зачем он мне снится, смятенный, нестройный,

Рожденный из глуби не наших времен,…

…колокол звал;

Как мощный орга’н, потрясенный безмерно,

Весь город молился, гудел, грохотал.