159719 (Отличие философии от риторики)

Отличие философии от риторики

А. Кудлай

Бытует мнение, что философ это тот, кто мыслит и излагает свои мысли убедительно. Думают, что убедить можно в чем угодно. А если это так, то цена любого философского представления ничтожна, и от этой активности можно и должно отвлечься и заняться действительно значимыми вещами… Однако, мнение это неверно, потому что в нем философии приписывается определение не философии, а риторики, т.е. искусства убеждать словом и говорить красиво и зажигательно. Оратор это тот, кто убеждает слушателей, и делается это обычно в политических целях. В чем именно ритор будет убеждать зависит от его политического выбора, но это всегда связано с манипуляцией слушателями, и потому не имеет отношения к предмету, взятому для самой речи, но только к цели этой речи, которая совершенно внешняя по отношению к природе того предмета. Философия же определяется изначально относительно своего предмета, т.е. истинного знания о вещах. Она по своей сути не может не интересоваться этой природой описываемой вещи, но всецело зависит от последней, в своем идеале. Цель философии, по определению, эпистемологическая, тогда как цель риторики политическая. Философ говорит в поисках истинного знания и разделения его со слушателями, тогда как оратор говорит для манипулирования слушателями в своих целях. Философ телеологически связан с предметом своей речи, тогда как оратор не связан с тем, но связан со своим собственным, внешним по отношению к тому предмету, желанием, исполнения которого ожидает при помощи завороженных слушателей.

Почему же тогда допускают эту ошибку, путая философию с риторикой? Наверно дело здесь в том, что и философ и оратор оба умеют говорить убедительно, однако убеждают они совсем по-разному. Речи обоих могут быть стройны и красивы, но строятся они по разным принципам, и красоты их отличаются, как красота прекрасной действительно женщины от красоты только лишь красиво одетой и косметически прикрашенной.

Еще Аристотель замечал, что риторика, приложенная к хорошей цели, может быть весьма полезна и в политическом смысле, и в образовательном, и в преподнесении настоящего знания. Он предлагал философам использовать риторику для убедитильной передачи непосвященным (реагирующим скорее на внешние эффекты людям) настоящего знания, которое для них с непривычки очень нелегко различать. Однако Аристотель никогда не путал предмета философии и риторики и не смешивал онтологических ценностей этих двух дисциплин (искусств). Если ритор (знаток только лишь риторики) невежествен в самом предмете своей речи, он может убеждать другого невежду думать правильно, неправильно или сомневаться в том предмете, в зависимости от того, угадал ли он правду, неугадал или засомневался. Философ же может знать предмет (до гораздо большей степени, чем ритор) и по своей самой природе всегда старается говорить правду о том, что он знает, о границах своего знания и т.п. Философ может и ошибаться где-то, и может ошибаться не раз, но если он увидит свою ошибку, он не будет ее повторять из-за какой-то добавочной внешней цели, потому что основной его целью является само знание, а не что-то еще. Философы поправляются сами, принимают поправки других, если те посуществу, и не придерживаются теории на том только основании, что она им приятна, привычна или принадлежит им самим. Философ “любит истину” прежде всего, а не самого себя, какую-то теорию или еще что-то внешенее. Оратор же просто любит говорить, а диспутирующий оратор любит еще и выигрывать словестные перепалки, независимо от самой истины или неистины того что он говорит. Что для оратора успех, то для философа может быть проклятием. Первый может быть совершенно счастлив, если победил в диспуте, а философ может устыдиться и глубоко страдать, если он победил, а потом выяснил, что ошибался. Даже очень известные философы иногда меняют свою изначальную позицию и не боятся признаться в своих ошибках публично, тогда как у политиков другие цели и амбиции. Английский философ Флю, бывший долго символом атеистов, талантливый и красивый аргумент которого против теодосии те любили использовать и обсуждать, заявил об изменении своей метафизической позиции год назад, вызвав большой переполох среди своих почитателей. Истина важнее славы или похвалы для философа. Ритор же живет славой и похвалой.

В случае когда философ стремится к истине, как ему и подобает, к тому же использует риторику, как дополнительное искусство преподнесения своего знания, выигрывают оба искусства: философия и риторика, ибо последняя служит первой, как это и должно быть. Вообще риторика преподавалась раньше наряду с грамматикой для ясного выражения человеком своих мыслей, чтобы они были понятны, однако, если мысль неверна, убедительность ее подачи может быть вредна неопытным слушателям, т.к. они могут формировать неверные мнения, охваченные гипнозом красивости пустой речи. Разумные будут здесь осторожны и сумеют оценить и знания, и внешнюю красоту их подачи, уклонившись от удара ошибки, иногда скрытой за внешней пригожестью.

Почему же не все философы согласны между собой в некоторых вопросах? Философское исследование глубоко и часто весьма сложно. Логика бывает сложна и недоступна кому-то, но и интуиции определенных вещей не всем доступны. Продвинувшись в своем исследовании в каком-то направлении, философ может не сделать успехов в другом направлении. Бывает философа удручает неуспех его исследования, бывает он использует сурогат чужой теории, кажущейся ему наилучшей, хотя и не полностью удовлетворительной на данный момент. Однако философы часто пребывают в общении, которое продуктивно для них и в котором они находят многие общие точки, что не всегда видно непрофессионалам. Беседы специалистов-философов часто походят на беседы математиков или других специалистов, которых не понимают непосвященные. Последним часто кажется, что разговор идет не о чем и совершенно непонятен, но это лишь иллюзия. Как есть большие успехи в науках, так есть они и в философии. Как приложимы к жизни результаты других наук, так очень приложимы к ней и достижения философской мысли, которая очень влияет на жизнь глубочайшим образом. Последнее однако составляет тему другой статьи.

1