Реферат
на тему:

«Творчество О.Э. Мандельштама»

Выполнила:

Проверила:

Оглавление

Краткая биография 3

Стихи о неизвестном солдате 3

Сочинения: 13

Литература: 13

Краткая биография

М АНДЕЛЬШТАМ Осип Эмильевич [3 (15) января 1891, Варшава 27 декабря 1938, лагерь Вторая Речка под Владивостоком], русский поэт, прозаик, переводчик, эссеист. Начинал как представитель акмеизма. Поэзия насыщена культурно-историческими образами и мотивами, отмечена конкретно-вещественным восприятием мира, трагическим переживанием гибели культуры. Сборники «Камень» (1913), «Tristia» (1922), цикл «Воронежские тетради» (опубликован 1966). Книга «Разговор о Данте» (опубликована 1967), автобиографическая проза, статьи о поэзии. Репрессирован; реабилитирован посмертно.

Стихи о неизвестном солдате

Сердце робкое бьется тревожно,
Жаждет счастье и дать, и хранить!
От людей утаиться возможно,
Но от звезд ничего не сокрыть.

Афанасий Фет

Все даты, кроме тех, недознанных,
Все сроки, кроме тех, в глазах,
Все встречи, кроме тех, под звездами,
Все лица, кроме тех, в слезах.

Марина Цветаева

"Стихи о неизвестном солдате" — одно из самых вершинных, гениальных творений Осипа Мандельштама — является одновременно одним из самых значительных произведений мировой поэзии XX века.

Написано оно 1-15 марта 1937 г. В разгул Красного террора в России. Во время окончательного становления Фашизма на Западе. Между Первой и Второй Мировой войной...

Давайте вспомним его.

СТИХИ О НЕИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ

Этот воздух пусть будет свидетелем,
Дальнобойное сердце его,
И в землянках всеядный и деятельный
Океан без окна — вещество...

До чего эти звезды изветливы!
Все им нужно глядеть — для чего?
В осужденье судьи и свидетеля,
В океан без окна, вещество.

Помнит дождь, неприветливый сеятель,—
Безымянная манна его,—
Как лесистые крестики метили
Океан или клин боевой.

Будут люди холодные, хилые
Убивать, холодать, голодать.
И в своей знаменитой могиле
Неизвестный положен солдат.

Научи меня, ласточка хилая,
Разучившаяся летать,
Как мне с этой воздушной могилой
Без руля и крыла совладать.

И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчет,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечет.

Шевелящимися виноградинами
Угрожают нам эти миры
И висят городами украденными,
Золотыми обмолвками, ябедами,
Ядовитого холода ягодами —
Растяжимых созвездий шатры,
Золотые созвездий жиры...

Сквозь эфир десятично-означенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число, опрозраченный
Светлой болью и молью нулей.

И за полем полей поле новое
Треугольным летит журавлем,
Весть летит светопыльной обновою,
И от битвы вчерашней светло.

Весть летит светопыльной обновою:
— Я не Лейпциг, я не Ватерлоо,
Я не Битва Народов, я новое,
От меня будет свету светло.

Аравийское месиво, крошево,
Свет размолотых в луч скоростей,
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей.

Миллионы убитых задешево
Протоптали тропу в пустоте,—
Доброй ночи! всего им хорошего
От лица земляных крепостей!

Неподкупное небо окопное —
Небо крупных оптовых смертей,—
За тобой, от тебя, целокупное,
Я губами несусь в темноте —

За воронки, за насыпи, осыпи,
По которым он медлил и мглил:
Развороченных — пасмурный, оспенный
И приниженный — гений могил.

Хорошо умирает пехота
И поет хорошо хор ночной
Над улыбкой приплюснутой Швейка,
И над птичьим копьем Дон-Кихота,
И над рыцарской птичьей плюсной.

И дружит с человеком калека —
Им обоим найдется работа,
И стучит по околицам века
Костылей деревянных скамейка,—
Эй, товарищество, шар земной!

Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска,—
Чтоб в его дорогие глазницы
Не могли не вливаться войска?

Развивается череп от жизни
Во весь лоб — от виска до виска,—
Чистотой своих швов он дразнит себя,
Понимающим куполом яснится,
Мыслью пенится, сам себе снится,—
Чаша чаш и отчизна отчизне,
Звездным рубчиком шитый чепец,
Чепчик счастья — Шекспира отец...

Ясность ясеневая, зоркость яворовая
Чуть-чуть красная мчится в свой дом,
Словно обмороками затоваривая
Оба неба с их тусклым огнем.

Нам союзно лишь то, что избыточно,
Впереди не провал, а промер,
И бороться за воздух прожиточный —
Эта слава другим не в пример.

И сознанье свое затоваривая
Полуобморочным бытием,
Я ль без выбора пью это варево,
Свою голову ем под огнем?

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,
Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?

Слышишь, мачеха звездного табора,
Ночь, что будет сейчас и потом?

Наливаются кровью аорты
И звучит по рядам шепотком:
— Я рожден в девяносто четвертом,
Я рожден в девяносто втором...—
И в кулак зажимая истертый
Год рожденья,— с гурьбой и гуртом
Я шепчу обескровленным ртом:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году — и столетья
Окружают меня огнем.

1937

"Стихи о неизвестном солдате" — основное стихотворение "Третьей Воронежской тетради". Оно само по себе является циклом, вокруг которого располагаются дополнительные тематические (и словесные) циклы."

В частности, "небесные" стихи. Предтечей "Солдата" безусловно является стихотворение, написанное еще в 1923 г. — "А небо будущим беременно ... —

Опять войны разноголосица
На древних плоскогорьях мира,
И лопастью пропеллер лоснится,
Как кость точеная тапира ...

Итак, готовьтесь жить во времени,
Где нет ни волка, ни тапира,
А небо будущим беременно —
Пшеницей сытого эфира ...

Давайте бросим бури яблоко
На стол пирующим землянам.
И на стеклянном блюде облака
Поставив яств посередине...

Как шапка холода альпийского,
Из года в год в жару и лето,
На лбу высоком человечества
Войны холодные ладони.
А ты, глубокое и сытое,
Забременевшее лазурью,
Как чешуя многоочитое,
И альфа и омега бури:
Тебе чужое и безбровое,
Из поколенья в поколенье, —
Всегда высокое и новое
Передается удивление.

Как видно из этих строчек основные темы для будущего шедевра уже намечены (собственно, само это стихотворение — также самостоятельный шедевр, но все же ...) Тема Неба, Тема Войны и Смерти, Тема Человека во Вселенной, Тема Будущего. В этом произведении уже взята та непостижимая метафизическая высота Слова, которая позже повторится (хотя в искусстве ничего не повторяется — значит будет еще выше, еще непостижимее) — в "Солдате".

Одновременно с "Солдатом", в 1937 г. были написаны еще несколько стихотворений, ступеньками ведущие, подготавливающие нас  к той головокружительной вершине, которая предстоит в итоге.

Вот отрывки из них :

Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего неба куски ...

И когда я усну, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Он раздастся и глубже и выше —
Отклик неба — в остывшую грудь.

Заблудился я в небе — что делать?
Тот, кому оно близко — ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков звенеть,
Задыхаться, чернеть, голубеть ...

Может быть, это точка безумия,
Может быть, это совесть твоя
Узел жизни, в котором мы узнаны
И развязаны для бытия.
................................................
Чистых линий пучки благородные,
Направляемы тихим лучом,
Соберутся, сойдутся когда-нибудь
Словно гости с открытым челом ...

"Работая над "Солдатом", точнее над его "небесной" частью, О.Мандельштам вспомнил слова Гумилева о том, что у каждого поэта свое отношение к звездам, и сказал, жалуясь, что у него звезды появляются, когда материал кончается ..."

До чего эти звезды изветливы?
Все им нужно глядеть — для чего?
В осужденье судьи и свидетеля,
В океан без окна вещество.

или —

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом,
Чтобы белые звезды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?..

Читая эти строчки, хочется продолжить фразу Мандельштама, слегка изменив ее — " ... когда отработанный материал кончается, и появляется нечто новое ..." Вообще же Мандельштам слегка лукавил и немного воображал — материал был всегда!

А вот как писал о звездах Афанасий Фет:

Долго ль впивать мне мерцание ваше,
Синего неба пытливые очи?
Долго ли чуять, что выше и краше
Вас ничего нет во храмине ночи?

Может быть нет вас под теми огнями:
Давняя вас погасила эпоха, —
Так и по смерти лететь к вам стихами
К призракам звезд, буду призраком вздоха?

"Угасшим звездам"

Неправда ли, как "далеки" друг от друга звезды первого и второго поэта, какая разная у них аура, какое разное к ним отношение. Общее — лишь вечное "звездное вопрошение" и сами звезды...

"На первом этапе работы разрабатывалась тема пехоты, окопов, свороченных пластов земли (насыпи, осыпи) и неба, если на него смотреть из окопов ... Отсюда сохранившийся в окончательном тексте эпитет "дальнобойный" (к слову "воздух") — дальнобойные орудия — это новинка первой мировой войны, и в этом же отрывке "яд Вердена" — воспоминания об ядовитых газах — нововведении этой же-войны."

Вот запись из черновика (их было очень много — черновых вариантов на каждый отрывок)

Этот воздух пусть будет свидетелем,
Дальнобойное сердце его,
Яд Вердена — всеядный и деятельный
Океан без окна — вещество ...

или другой вариант —

Этот воздух пусть будет свидетелем —
Безымянная манна его —
Сострадательный, темный, владетельный —
Океан без души, вещество ...

Темный, отравленный воздух — уже не воздушный океан, а вещество — враждебное, ненастоящее, "химическое вещество".

"В связи с газами появляется семистишие "Шевелящимися виноградинами угрожают нам эти миры ..." Так любимый, воспетый Поэтом виноград, виноградная лоза обыгрывается здесь как нечто смертельное, неживое.

И висят городами украденными,
Золотыми обмолвками, ябедами,
Ядовитого холода ягодами...

"Стихи о неизвестном солдате" начались едва ли не в январе, работа над ними продолжалась не меньше двух месяцев.

"Работая над "Солдатом" О. МАНДЕЛЬШТАМ как-то сказал: "Получается что-то вроде оратории..." " И получилось действительно крупное музыкальное — драматическое произведение для хора, певца-солиста и оркестра.

Певец — сам Осип Мандельштам, хор — "миллионы убитых задешево ..." Истребления Человека Человеком и находит свой апофеоз в строках — "Аравийское месиво, крошево ..." Тема Апокалипсиса, конца Жизни — ЭТО ЗРЕНИЕ ПРОРОКА СМЕРТЕЙ

Тема Неизвестного Солдата ... Она впервые появилась в черновом (каком по счету?) варианте "Солдата".

Надежда Мандельштам спросила О. МАНДЕЛЬШТАМ: "На что тебе сдался этот "неизвестный солдат"? Он ответил, что может, он сам — неизвестный солдат. Личная тема, проявившаяся в последней строфе — "Я рожден в ночь с второго на третье Января..." — начинается именно с неизвестного солдата — "И в своей знаменитой могиле неизвестный положен солдат".

Тема ласточки... Ласточка (как и щегол) — сквозная тема в творчестве Мандельштама. В черновом варианте "Солдата" она звучала как "смертоносная ласточка". Но затем была отвергнута Поэтом и появились такие окончательные строки

Научи меня, ласточка хилая,
Разучившаяся летать,
Как мне с этой воздушной могилой
Без руля и крыла совладать...

Иносказательно, — это тема авиации, воздушной катастрофы, погибающего летчика ... и похороны летчика, т.е. себя

Не мучнистой бабочкой белой
В землю я земной прах верну —
Я хочу, чтоб мыслящее тело
Превратилось в улицу, в страну:
Позвоночное, обугленное тело,
Сознающее свою длину.

Поэт ассоциирует себя с летчиком — сначала "холод пространства бесполого", а потом беспамятство, быстро просмотренная Жизнь и "свист разрываемой марли"

Дальше — еще не припомню — и дальше как будто
Пахнет немного смолою, да кажется, тухлой ворванью...

Это уже там, в запредельном мире...

Каждая ремарка, каждый отсыл к другому, сопряженному стихотворению показывают сколь сильна, неразрывна, хотя и незаметна на первый взгляд связь между ними и "Солдатом". "Солдат" — это некая сердцевина, сердце, от которого и к которому по невидимым капиллярам движется кровь, соединяя в общую кровеносную систему практически все позднее (последнее) творчество Осипа Мандельштама

Я скажу это начерно, шепотом,
Потому что еще не пора,
Достигается потом и опытом
Безотчетного неба игра...

Предтечи ... Тема "оптовых смертей..."