77649 (Вячеслав Иванов)

АЛЬПИЙСКИЙ РОГ

Средь гор глухих я встретил пастуха,

Трубившего в альпийский длинный рог.

Приятно песнь его лилась; но, зычный,

Был лишь орудьем рог, дабы в горах

Пленительное эхо пробуждать.

И всякий раз, когда пережидал

Его пастух, извлекши мало звуков,

Оно носилось меж теснин таким

Неизреченно-сладостным созвучьем,

Что мнилося: незримый духов хор,

На неземных орудьях, переводит

Наречием небес язык земли.

И думал я: "О гений! Как сей рог,

Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах

Будить иную песнь. Блажен, кто слышит".

И из-за гор звучал отзывный глас:

"Природа - символ, как сей рог. Она

Звучит для отзвука; и отзвук - бог.

Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук".

[1902]

В КОЛИЗЕЕ

Great is their love, who love

in sin and fear.

Byron

Велика тех любовь, кто любят

во грехе и страхе.

Байрон

День влажнокудрый досиял,

Меж туч огонь вечерний сея.

Вкруг помрачался, вкруг зиял

Недвижный хаос Колизея.

Глядели из стихийной тьмы

Судеб безвременные очи...

День бурь истомных к прагу ночи,

День алчный провожали мы -

Меж глыб, чья вечность роковая

В грехе святилась и крови,

Дух безнадежный предавая

Преступным терниям любви,

Стеснясь, как два листа, что мчит,

Безвольных, жадный плен свободы,

Доколь их слившей непогоды

Вновь легкий вздох не разлучит...

Между 1893 и 1902

РУССКИЙ УМ

Своеначальный, жадный ум,-

Как пламень, русский ум опасен

Так он неудержим, так ясен,

Так весел он - и так угрюм.

Подобный стрелке неуклонной,

Он видит полюс в зыбь и муть,

Он в жизнь от грезы отвлеченной

Пугливой воле кажет путь.

Как чрез туманы взор орлиный

Обслеживает прах долины,

Он здраво мыслит о земле,

В мистической купаясь мгле.

1890

МЕДНЫЙ ВСАДНИК

В этой призрачной Пальмире,

В этом мареве полярном,

О, пребудь с поэтом в мире,

Ты, над взморьем светозарным

Мне являвшаяся дивной

Ариадной, с кубком рьяным,

С флейтой буйно-заунывной

Иль с узывчивым тимпаном,-

Там, где в гроздьях, там, где в гимнах

Рдеют Вакховы экстазы...

В тусклый час, как в тучах дымных

Тлеют мутные топазы,

Закружись стихийной пляской

С предзакатным листопадом

И под сумеречной маской

Пой, подобная менадам!

В желто-серой рысьей шкуре,

Увенчавшись хвоей ельной,

Вихревейной взвейся бурей,

Взвейся вьюгой огнехмельной!..

Ты стоишь, на грудь склоняя

Лик духовный, лик страдальный.

Обрывая и роняя

В тень и мглу рукой печальной

Лепестки прощальной розы,

И в туманные волокна,

Как сквозь ангельские слезы,

Просквозили розой окна -

И потухли... Всё смесилось,

Погасилось в волнах сизых...

Вот - и ты преобразилась

Медленно... В убогих ризах

Мнишься ты в ночи Сивиллой...

Что, седая, ты бормочешь?

Ты грозишь ли мне могилой?

Или миру смерть пророчишь?

Приложила перст молчанья

Ты к устам - и я, сквозь шепот,

Слышу медного скаканья

Заглушенный тяжкий топот...

Замирая, кликом бледным

Кличу я: "Мне страшно, дева,

В этом мороке победном

Медноскачущего Гнева..."

А Сивилла: "Чу, как тупо

Ударяет медь о плиты...

То о трупы, трупы, трупы

Спотыкаются копыта..."

Между 1905 и 1907

"ВЕНОК"

Валерию Брюсову

Волшебник бледный Urbi пел et Orbi*:

То - лев крылатый, ангел венетийский,

Пел медный гимн. А ныне флорентийской

Прозрачнозвонной внемлю я теорбе.

Певец победный Urbi пел et Orbi:

То - пела медь трубы капитолийской...

Чу, барбитон ответно эолийский

Мне о Патрокле плачет, об Эвфорбе.

Из златодонных чаш заложник скорби

Лил черный яд. А ныне черплет чары

Медвяных солнц кристаллом ясногранным,

Садился гордый на треножник скорби

В литом венце... Но царственней тиары

Венок заветный на челе избранном!

* Граду и миру (лат.).- Ред.

Январь 1906

НИВА

В поле гостьей запоздалой,

Как Церера, в ризе алой,

Ты сбираешь васильки;

С их душою одичалой

Говоришь душой усталой,

Вяжешь детские венки.

Вязью темно-голубою

С поздней, огненной судьбою

Золотые вяжешь дни,

И над бездной роковою

Этой жертвой полевою

Оживляются они -

Дни, когда в душе проснулось

Всё, в чем сердце обманулось,

Что вернулось сердцу вновь...

Всё, в чем сердце обманулось,

Ярче сердцу улыбнулось -

Небо, нива и любовь.

И над щедрою могилой

Не Церерою унылой

Ты о дочери грустишь:

День исходит алой силой,

Весть любви в лазури милой,

Золотая в ниве тишь.

26 июня 1907

НОСТАЛГИЯ

Подруга, тонут дни! Где ожерелье

Сафирных тех, тех аметистных гор?

Прекрасное немило новоселье.

Гимн отзвучал: зачем увенчан хор?..

О, розы пены в пляске нежных ор!

За пиром муз в пустынной нашей келье -

Близ волн морских вечернее похмелье!

Далеких волн опаловый простор!..

И горних роз воскресшая победа!

И ты, звезда зари! ты, рдяный град -

Парений даль, маяк златого бреда!

О, свет любви, ему же нет преград,

И в лоно жизни зрящая беседа,

Как лунный луч в подводный бледный сад?

Между 1892 и 1902

ПРОЗРАЧНОСТЬ

Прозрачность! Купелью кристальной

Ты твердь улегчила - и тонет

Луна в среброзарности сизой.

Прозрачность! Ты лунною ризой

Скользнула на влажные лона,

Пленила дыхания мая,

И звук отдаленного лая,

И призраки тихого звона.

Что полночь в твой сумрак уронит,

В бездонности тонет зеркальной.

Прозрачность! Колдуешь ты с солнцем,

Сквозной раскаленностью тонкой

Лелея пожар летучий;

Колыша под влагой зыбучей,

Во мгле голубых отдалений,

По мхам малахитным узоры;

Граня снеговерхие горы

Над смутностью дольних селений;

Простор раздражая звонкий

Под дальним осенним солнцем.

Прозрачность! Воздушною лаской

Ты спишь на челе Джоконды,

Дыша покрывалом стыдливым.

Прильнула к устам молчаливым -

И вечностью веешь случайной;

Таящейся таешь улыбкой,

Порхаешь крылатостью зыбкой,

Бессмертною, двойственной тайной.

Прозрачность! Божественной маской

Ты реешь в улыбке Джоконды.

Прозрачность! Улыбчивой сказкой

Соделай видения жизни,

Сквозным - покрывало Майи!

Яви нам бледные раи

За листвою кущ осенних;

За радугой легкой - обеты,

Вечерние скорбные светы -

За цветом садов весенних!

Прозрачность! Божественной маской

Утишь изволения жизни.

[1904]

МОЛЧАНИЕ

Л. Д. Зиновьевой-Аннибал

В тайник богатой тишины

От этих кликов и бряцаний,

Подруга чистых созерцаний,

Сойдем - под своды тишины,

Где реют лики прорицаний,

Как радуги в луче луны.

Прильнув к божественным весам

В их час всемирного качанья,

Откроем души голосам

Неизреченного молчанья!

О, соизбранница венчанья,

Доверим крылья небесам!

Души глубоким небесам

Порыв доверим безглагольный!

Есть путь молитве к чудесам,

Сивилла со свечою смольной!

О, предадим порыв безвольный

Души безмолвным небесам!

Между 1904 и 1907

ТАОРМИНА

За мглой Авзонии восток небес алей;

Янтарный всходит дым над снеговерхой Этной;

Снег рдеет и горит, и пурпур одноцветный

Течет с ее главы, как царственный елей.

На склоны тихие дубрав, на мир полей

И рощей масличных, и берег предрассветный,

Где скоро смутный понт голубизной просветной

Сверкнет в развалинах священных пропилей.

В обломках спит феатр, орхестра онемела;

Но вечно курится в снегах твоя фимела,

Грядый в востоке дня и в торжестве святынь!

И с твоего кремля, как древле, Мельпомена

Зрит, Эвий, скорбная, волшебный круг пустынь

И Тартар, дышащий под вертоградом плена.