30493-1 (Нравственные и философские изыскания Л.Н. Толстого в романе Война и мир), страница 2

Когда Пьер Безухов впервые вошел в гостиную Анны Павловны, она испугалась, потому что в Пьере было то, что не свойственно свету — умный и естественный взгляд, отличавший его от всех в этой гостиной. Толстой называет Пьера ребенком. Он наивен, он не понимает, что попал в игрушечный домик, он хочет с заводными игрушками говорить о мировой политике. Он принимает Элен за “гений чистой красоты”. И “улыбка у него была не такая как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда, приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное лицо и являлось другое, детское, доброе”. Улыбка его словно говорила: “мнения мнениями, а Вы видите какой я добрый и славный малый”. Толстой всегда считал, что улыбка человека говорит о многом: “если улыбка прибавляет прелесть лицу, то лицо прекрасно, если она не изменяет его, то оно обыкновенно, если она портит его, то оно дурно”. И Толстой внимательно следит за улыбками людей. О Вере Ростовой он говорит: “Улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает, напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно”. Всему этому миру, людям света знает цену Андрей Болконский. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество — это заколдованный круг, который он видит и из которого хочет вырваться. Для этого он и идет на войну. У князя Андрея “скучающий взгляд”, на лице его чередуются выражения скуки, усталости и досады. Однако в портрете Андрея Толстой отражает противоречие между демонстративным выражением скуки и внутренней страстью борения. Это проявляется в разговорах Андрея с Пьером.

Толстой раскрывает перед читателями еще один мир — мир Ростовых. На страницах романа появляется обаятельный образ Наташи Ростовой. Как описывает Толстой Наташу? “Тоненькие, оголенные руки и маленькие ножки в кружевных панталончиках и открытых башмачках”. Эти ласкательно-уменьшительные суффиксы срываются как бы непроизвольно с пера Толстого: писатель создает образ детскости, радости, любви, счастья. Все, что делает Наташа, кажется ужасно неприличным. Вот сестра ее Вера — абсолютно правильная девушка. Она “была хороша, неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный”, то, что она говорила, всегда было справедливо и уместно. А Наташа по словам графини делает бог знает что: целуется с Борисом, за столом громко спрашивает, какое будет пирожное, заливается смехом видя, как танцует ее отец. Но Толстой любит Наташу и не любит Веру, Элен. Здесь Толстой ставит проблему противоборства интуитивного и рационального мировосприятий. Наташа приходит в роман не только как воплощение искренности и жизненности, противостоящих лживости и мертвенности света, но и как носительница толстовского идеала жизни без мук и исканий холодного разума, бросившего князя Андрея в безнадежную путаницу столкновений человеческих интересов. Наташа живет не рассудком, а чувством. Непосредственность переживаний, ликующая радость жизни как бы не оставляют места для размышлений.

Разные бывают размышления и рассуждения и неодинаково отношение к ним Толстого. Пьер в салоне Шерер высказывает отношение к французской революции, а князь Андрей говорит о женщинах, о войне, о свете. Они не могут не мыслить, они живут не только личными интересами, но и интересами человечества. А вот Берг рассуждает только о том, что касается его одного. Слово “Я” не сходит с его языка. Как Пьер и Андрей -- “чужеродные тела” в салоне светских мертвецов, так Берг и Вера — мертвецы в доме Ростовых.

Толстой раскрывает перед нами еще один женский образ — княжны Марьи. Тяжело ей живется в доме отца, потому что он не понимает ее. Рассуждения о правилах рационального воспитания мешают ему проникнуть во внутренний мир дочери. душа княжны Марьи полна религиозным восторгом, а отец к тому же неумелый педагог, заставляет ее заниматься наукой, учить геометрию. Уже само это сопоставление проникнуто тонкой толстовской иронией: точная наука — и вера, разум — и душа. Это несовместимо, это всегда в борьбе.

В романе изображены две войны: 1805 года, за границей и 1812 года, в России. Нельзя было показать вторую войну без первой. Толстой говорил: “Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав неудач и нашего срама… Ежели причина наших неудач и нашего торжества была не случайна и лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений”. “Характер народа” или “дух армии” — так говорит Толстой. И он хочет показать армию и поднять ее дух.

В романе появляются исторические фигуры — Кутузов, Наполеон, Багратион, Мюрат и другие. Образ Кутузова близок автору, он занимает в романе центральное место. В кампании 1805 года Кутузов хотел одного -- вывести русскую армию из пределов австрийских границ и, в конечном счете, выйти из этой ненужной войны. Через образ Кутузова Толстой передает свою неприязнь к парадности, к пышности одеяний и фраз. Толстой хочет, чтобы мы видели Кутузова так, как видит его он сам и как видят его солдаты — “пухлое изуродованное раной лицо”, “улыбка глаз” (улыбка мудрого человека). В строю он видит не серую массу одноликих фигур, а узнает и выделяет отдельных солдат и офицеров. У Толстого возникает тема единения командующего с солдатами, тема единения личности с массой.

В маленьком эпизоде, когда Николай Ростов приветствует немца-хозяина дома, где он остановился на постой, начинает звучать один из главных мотивов эпопеи, возникает песнь единения человечества. Какими они обмениваются? Ростов: “Да здравствуют австрийцы! Да здравствуют русские!” Немец: “И да здравствует весь мир!” В этом чувстве единения — высшая правда человеческого бытия. “Оба эти человека с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись”. Толстого волнует этот вопрос. Он видит грязь, мерзость, обман там, где люди разъединены, он видит чистую, может быть необъяснимую радость там, где люди сливаются в некое человеческое единство.

Толстой за каждым событием, за каждой личностью, за каждой жизненной проблемой видит даль. Он никогда не забывает о большой человеческой правде. В нем живет жажда неба. Уже в начальных главах Толстой описывает первые бои. Все время чувствуется, что у Толстого как бы два зрения, когда он смотрит на войну. С одной стороны он очень тепло, даже с любовью описывает солдатский быт, увлеченно — сражения, а с другой стороны, прорываются у него нотки ненависти к войне. И эта ненависть связана с одной из главных тем романа, выраженных в восклицании: “Да здравствует весь мир!”

Что же такое война? Что чувствует человек, когда он становится жертвой? Может ли полководец организовать побоище таким образом, чтобы обеспечить победу себе и поражение неприятелю? Что такое героизм и как выглядят герои? Из сцепления образов вырисовываются ответы на эти вопросы, волновавшие художника и мыслителя. При описании Шенграбенского сражения Толстой крупным планом рисует фигуры Багратиона, князя Андрея, Тушина, Тимохина, Долохова, Жеркова, Николая Ростова и других солдат и офицеров. Толстой размышлял в своем дневнике: “Как описать, что такое отдельное “Я”?” Он стремился найти своеобразие этого “Я”, а через понимание своеобразия описываемых личностей привести читателя к осознанию важнейших проблем общественного бытия. Тут важно и то и другое: личность как отдельное и личность как часть общего. Но сама особенность личности лучше всего раскрывается в ее общении с другими людьми, в ее реакции на события, в ее социальной практике.

Каким впервые предстает перед нами Тушин? “Маленький, грязный худой артиллерийский офицер … без сапог, в одних чулках”, неловко улыбается при виде вошедших адъютанта и штаб-офицера. У него большие, умные и добрые глаза. Так Толстой рисует будущего героя. Но князя Андрея он привлекает. А для штабного офицера Тушин — просто командир, который распустил солдат, человек довольно смешной и неподдающийся увещеваниям. Толстой рисует и других офицеров: Жеркова, дежурного штаб-офицера на эглизированной красивой лошади. Тушин пока смешен, а штабные офицеры чрезвычайно картинны. Но человек проверяется в бою, а не сейчас. В сражении Тушин действует исходя из доверия к простому солдату. Тушин занят делом, его “я”, его мысли о самом себе выключены, поэтому, по мнению Толстого, это “я” увеличивается в своем значении (неприятель решил, что где была батарея Тушина, сосредоточенны главные силы русских). Толстой продолжил в своем творчестве начатую Лермонтовым дегероизацию прежнего героя, с развевающимся знаменем скачущего на прекрасном коне по полю боя, и вместе с тем показал тот скромный, незаметный героизм простого человека, который и решал участь сражений. Тот же Тимохин, “красноносый капитан”, на которого не кричит лишь ленивый сыграл важную роль в сражении, неожиданно атаковав фрвнцузов. Тушин, Тимохин, солдаты выглядят перед начальством очень непрезентабельно, но грозны для неприятеля. но награды достаются не им, а Жерковым и Долоховым. Зато Жерков перед начальством храбр, а в бою труслив. Тимохина и Тушина не замечал никто из начальства, кроме Кутузова и князя Андрея. Придет час, когда это единение с народом проявится в полную силу: во время войны 1812 года придворная свора во главе с царем будет отдавать Кутузову противоречивые приказания, втайне посмеиваясь над ним и тогда простые люди окажутся для него единственной и надежной поддержкой.

Для князя Андрея Шенграбенский бой означал целую эпоху развития. Он формирует себя по образу и подобию вымышленного им Наполеона, но жизнь толкает его к простым людям. Толстой не смотрит еще на все “глазами мужика”, как в последние годы жизни, но народная эпопея, которую он создает, ведет писателя к этому. Сам князь Андрей еще не чувствует, что отвергнет выбранный им путь борьбы за личную славу и власть, не придает значения тому, что простые люди начинают видеть в нем своего, близкого человека. Но придет время и он поймет, как выглядит истинное величие и где его искать.

Николай Ростов участвует в тех же сражениях, что и князь Андрей, он видит почти так же много, но чувства и мысли его связаны лишь с частью общего с полком. И когда он, раненый, оказывается в одиночестве и видит, как французы бегут на него, он из лихого гусара превращается в “зайца, убегающего от собак”. Но Толстому важен не только этот человек, его переживания, для Толстого важен смысл явления. Страх жизни заставил Ростова думать о жизни, о своей жизни. Он должен был стать убийцей, а стал жертвой. Нет не здесь не на войне он должен быть. Он не создан для убийств. “И зачем я пошел сюда!” — недоуменно восклицает Ростов. Но там, где нет крови и убийств, действительно ли там мир?

В светском обществе тоже идет борьба за деньги, за богатство. Князю Василию инстинкт подсказывает две жертвы, с помощью которых он мог бы разбогатеть. Словом инстинкт Толстой сближает князя Василия со зверем, с хищником. Ему удается женить Пьера на Элен, потому что Пьер наивен и неопытен. То, что ему и другим кажется, он принимает за истину, за подлинное чувство. Став богачом Пьер почувствовал себя в центре внимания, ему казалось, что все его любят. Нелегко понять Пьеру, что только его имения сделали его умным и красивым в глазах светского общества. Поэтому победой сил зла заканчивается столкновение нравственного, но пассивного начала, заложенного в Пьере с активным хищничеством семейства Курагиных.

Толстому важно выяснить, в чем истинная прелесть женщины, в красоте Элен не было того возвышающего душу начала, которое свойственно красоте человека и заставляет в немом восторге смотреть на статую Венеры Милосской. Грудь, спина, оголенная по последней моде, запах духов — вот что составляет Элен. Глаза, лицо — вне поля зрения художника. А вот как описывает Толстой внешность княжны Марьи: “Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны … Как не видоизменяли эту раму и украшение лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво”. И вдруг крупным планом деталь: “большие прекрасные глаза, полные слез и мысли”. Эта мысль, эти слезы делают княжну прекрасной той нравственной красотой, какой нет ни у Элен, ни у маленькой княгини, ни у Бурьен с ее хорошеньким лицом. В душе княжны Марьи два начала — языческое и христианское. Мечта о радости земной любви к мужу, о ребенке, и мысли о Боге, опасение, что все это — искушение дьявола. И после несостоявшегося сватовства Анатоля Курагина и княжны Марьи, она решает: “Мое призвание — быть счастливою другим счастьем, счастьем любви и самопожертвования”.

А как же тот мир о котором с тоской вспоминает раненый Николай Ростов? Этот мир живет только им. Соня, прочитав письмо от Николая, счастлива. Петя горд за брата. Какими-то таинственными нитями привязаны члены этой семьи друг к другу. И никакие соображения, доводы рассудка не могут по мысли Толстого, сравниться с этим интуитивным чувством кровного родства. Ведь “Война и мир” в сущности — песнь торжества чувства. Графиня Вера после прочтения письма говорит матери: “По всему, что он пишет надо радоваться, а не плакать”. Это надо чуждо и Ростовым и самому Толстому. Ничего не надо делать, руководствуясь холодными соображениями: пусть чувство, непосредственное чувство радости и любви, прорывается наружу и соединит всех людей в одну семью. Когда человек все делает по расчету, заранее обдумывая каждый свой шаг, он вырывается из общественной жизни, отчуждается от общего, ибо расчет эгоистичен по своей сути, а роднит людей тянет их к друг к другу интуитивное чувство.