30129-1 (Мастерство Крылова-баснописца)

Мастерство Крылова-баснописца

Есть молодые и очень древние жанры в истории словесного ис­кусства. Вот, например, басня: зародилась она почти четыре тыся­чи лет назад, стала достоянием литературы, жива и поныне. Эпо­пеи типа гомеровской канули в прошлое, в том смысле, что сейчас их не пишут. И во времена Крылова огромным эпическим поэмам уже приходил конец. А Крылов вдохнул новую жизнь в жанр басни. Если обратиться к предшественникам Крылова, то можно за­метить, что Эзоп (и Лессинг) выдвигал на первый план прозаичес­кую форму. У Лафонтена же и Крылова басня — жанр поэтичес­кий, то есть стихотворный, и важен рассказ, картинка, “микроко­медия ”.

Русский баснописец использовал сюжеты других авторов (Эзопа, Марциала, Лафонтена), они звучали совершенно по-новому.

Переводчик в прозе есть раб, переводчик в стихах — соперник, как сказал Жуковский в статье “О басне и баснях Крылова”.

В баснях Крылова зазвучал народный здравый смысл, они ли­шены грубоватости басен Сумарокова, назидательности — неотъем­лемая черта облика Крылова, сам баснописец стал для нас приме­ром мудрости, слитой с юмором.

Афоризмы басен Крылова навечно вошли в наш язык наряду с афоризмами грибоедовской комедии. Причем смысл многих ино­сказательных афоризмов неотделим от басни. Например: “Ай, Моська...”, “Сильнее кошки зверя нет”, “Слона-то я и не приме­тил”, “А Васька слушает да ест”. Эта образная форма придает муд­рости, заключенной в этих словах, особую емкость, многомерность. В своих баснях Крылов широко использует просторечье, сближает стиль с устной речью, но избегает, как мы уже говорили, понима­ния басни как “низкого” жанра, что было свойственно классицис­там.

Композиция басни довольно жесткая, сюжет напоминает ска­зочный либо сценку, “микрокомедию”. В рамках басенного сюжета есть завязка, кульминация, развязка; развитие действия происхо­дит в основном в диалогах. В целом же басня содержит мораль, данную в начале или в конце, то есть “душу” и сюжетный рассказ, то есть “тело”. Особую роль играет так называемая “катастрофа”, или, как она еще называется, “пуант”, или “острие”. Пуант входит в сюжет басни, но относится больше к “душе”, т. е. к смыслу, мо­рали. Например, в басне “Квартет” мораль в отдельных строчках не выражена, зато все становится ясно уже из слов Соловья: “А вы, друзья, как ни садитесь...” Так же легко выделить пуант в басне “Слон и Моська”:

Ай, Моська! Знать, она сильна, Что лает на Слона.

Мораль становится ненужной. В этом проявилось мастерство Крылова — мастерство воссоздания типичной ситуации, меткий афористичный стиль. Нельзя не остановиться на мастерстве Крыло­ва-версификатора. Вольный ямб как нельзя лучше подходит для передачи жизненных противоречий. Крылов создает ритмический рисунок образа в каждой басне. В басне “Пустынник и Медведь” “стихи летают вместе с мухою”, по словам Жуковского, в басне “Слон и Моська” чередование длинных и коротких стихов создает зрительный образ и Слона, и Мухи. Так же виртуозен Крылов и в звуковой фактуре басни. Это и звукоподражания (“Змея” — не только описание змеи, но и звукоподражание, аллитерация на ши­пящие и свистящие), и более тонкий прием анаграммирования (в той же басне слова подобраны таким образом, что звуки, из кото­рых состоит слово “змея”, повторяются чаще других). В басне “Квартет” перестановки слов (“на лад нейдет”, “нейдет на лад”) на­глядно изображают попытки зверей найти какой-то “правильный” порядок своего расположения. “Ударили”, “дерут” — эти неблаго­звучные слова даже вне зависимости от своего лексического значения воссоздают дисгармонию, звуковой образ “музыки”, а вернее какофонии, исполняемой героями басни.

Синтаксис басни также чрезвычайно выразителен. Емкость син­таксической конструкции такова, что басня запоминается мгновен­но, воспринимается почти как единый афоризм. Частое применение эллипса (“Хвать друга камнем в лоб”; <<И с воза — бух в канаву!”, “А ты, что ж, кумушка, в дорогу!”) передает быструю смену собы­тий. Глагольные рифмы отнюдь не являются неудачей поэта, ведь главное в “микрокомедии” — действие, а главные слова должны быть поставлены в рифму.

Таким образом, крыловская басня наряду с комедией Грибоедо­ва открывала новые горизонты литературы: новаторство языка и стиха, образной системы басен сыграло колоссальную роль для ста­новления реализма в других жанрах.