8482 («Я лучшей доли не искал…»)

“Я лучшей доли не искал…”

(жизнь и судьба А.Блока)

Содержание

Введение

Глава I. Эта юность, эта нежность (1880-1905гг.)

Глава II. Не может сердце жить покоем (1905-1914гг.)

Глава III. Искусство и революция (1914-1921гг.)

Список литературы

Введение

Нет более трудной задачи, чем рассказать о запахе речной воды или о полевой тишине. И притом рассказать так, чтобы собеседник явственно услышал этот запах и почувствовал тишину. Есть в мире сотни замечательных явлений. Для них у нас еще нет слов, нет выражения. Чем удивительнее явление, чем оно великолепнее, тем труднее рассказать о нем.

Такой прекрасной и во многом необъяснимой нашей русской действительностью является поэзия и жизнь Александра Блока.

Благословляю все, что было,

Я лучшей доли не искал.

О, сердце, сколько ты любило!

О, разум, сколько ты пылал!

Александру Александровичу Блоку было суждено завершить своим творчеством великую эпоху русской поэзии – эпоху Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева и стать вместе с Горьким и Маяковским у истоков новой литературы. Непрост и нелегок был путь Блока, приведший его от мистической замкнутости к народу, Родине.

Реферат охватывает четыре десятилетия жизненного и творческого пути поэта. Главы расположены в хронологической последовательности. Не жалею времени, потраченного на эту работу, потому что получила возможность погрузиться в мир Блока, услышать музыку, гармонию, красоту его слова. У него можно учиться настоящей любви к своему Отечеству. В реферате четко прослеживается, что все свои интеллектуальные и духовные силы поэт воплотил в стихотворных строках:

Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,

Твои мне песни ветровые –

Как слезы первые любви!

Интересно было отметить также естественность, с какой Блок преодолел “полосу отчуждения”, которую преодолеть в современном ему мире было особенно трудно, как мгновенно стирал он границы между своим “я” и “я” другого. И к этой своей цели Блок шел неуклонно и стремительно. В письме к К.С.Станиславскому Александр Блок писал о том, что отныне одной теме – теме России он “сознательно и бесповоротно посвящает жизнь”. И поэт остался верен этому прекрасному обету до конца дней своих. Он посвятил и себя, и свой гений Родине, родному народу от первых опытов, от стихотворения “Гамаюн”, навеянного картиной В.М.Васнецова, до цикла “На поле Куликовом”, до поэмы “Двенадцать”, до заключительных, черновых строчек эпопеи “Возмездие”, написанных в 20-ом году: “А мир – свободен и велик…”, строчек, заканчивающихся многоточием.

Путь Блока к теме России прямой, как стрела, путь обозначивший его выход из душевного и творческого тупика, из бездны “вихрей снеговых”, из “распутицы”, из “страшного мира”.

Скажу твердо и определенно из всего того, что я узнала о поэте: непреходящее значение поэзии Блока – в преодолении кризиса, в духовном прозрении и вере в будущее, в тех людей, которые, как и сам поэт, всегда будут надеяться на Россию.

Благословляю все, что было,

Я лучшей доли не искал.

О, сердце, сколько ты любило!

О, разум, сколько ты пылал!

Пускай и счастие и муки

Свой горький положили след.

Но в страстной буре, в долгой скуке –

Я не утратил прежний свет.

И ты, кого терзал я новым,

Прости меня. Нам быть – вдвоем.

Все то, чего не скажешь словом,

Узнал я в облике твоем.

Глядят внимательные очи,

И сердце бьет, волнуясь, в грудь,

В холодном мраке снежной ночи

Свой верный продолжая путь.

Глава I. Эта юность, эта нежность (1880-1905гг.)

Благословляю все, что было,

Я лучшей доли не искал.

О, сердце, сколько ты любило!

О, разум, сколько ты пылал!

А. Блок

Александр Александрович Блок родился в 1880 году 16 ноября по старому стилю. По происхождению, семейным и родственным связям, дружеским отношениям поэт, сам называвший себя в третьем лице “торжеством свободы”, принадлежал к кругу старой русской интеллигенции, из поколения в поколения свято служившей науке и литературе. Все его ближайшие родичи были либо учеными, либо литераторами: отец – профессором-юристом и философом, дед – профессором-ботаником, бабка, мать, две тетки двоюродная бабка – писательницами и переводчицами. И женат он был на дочери великого ученого Д.И. Менделеева, творца Периодической системы элементов.

И как замечательно, что родился Александр Александрович Блок в стенах Петербургского университета, в так называемом “ректорском доме” (дед его, А.Н. Бекетов, был в это время ректором), а будущего поэта на руки приняла прабабка, лично знавшая еще друзей Пушкина...

Родители Блока разошлись сразу после его рождения. Рос и воспитывался мальчик в семье деда (А.Н. Бекетов), в обстановке хорошо обустроенного петербургского барского дома и в “благоуханной глуши” маленькой подмосковной усадьбы Шахматово, где семья неизменно проводила летние месяцы. Это затерянное среди холмов, полей и лесов Подмосковья место средней России, сыграло огромную роль в судьбе Блока. Маленького Сашу впервые привезли туда, когда ему едва исполнилось полгода. С тех пор каждое лето в течение 30 лет приезжал он в этот старый, уютный дом. Он любил Шахматово. Это место стало для него символом России, здесь рождалась мелодия его стихов. Шахматово вошло во многие стихи Блока, но особенно зримо оно в отрывке из незаконченной второй главы “Возмездия”:

И дверь звенящая балкона

Открылась в липы и в сирень,

И в синий купол небосклона,

И в лень окрестных деревень.

Туда где вьется пестрым лугом

Дороги узкой колея,

Где обвелась…

Усадьба чья-то и ничья.

И по холмам и по ложбинам

Меж полосами светлой ржи

Бегут, сбегаются к овинам

Темно-зеленые межи…

Но главное, что сформировало личность и характер поэта, была атмосфера стародавних культурных традиций и преданий бекетовского дома. Тургенев, Достоевский, Салтыков-Щедpин и другие прославленные представители русской литературы были здесь не только знаменитыми и почитаемыми писателями, но и просто добрыми знакомыми. Здесь еще помнили Гоголя и дружески переписывались с Чеховым.

Первыми товарищами детских игр Блока были двоюродные братья Андрей и Феликс Кублицкие, сыновья его тетки Софьи Андреевны. Они зимой жили в Петербурге, а лето проводили в Шахматове. Именно с двоюродными братьями, а также с другими родственниками – Недзвецкими и Лозинскими, при участии матери, бабушки и некоторых знакомых начал издавать четырнадцатилетний Блок рукописный журнал “Вестник”, выходивший в течение трех лет по одному экземпляру в месяц. Блок писал в журнал стихи, рассказы, иллюстрировал его своими рисунками. Особенно удавались ему в то время юмористические, шуточные стихи. К “Вестнику” Блок относился крайне серьезно. Сохранились некоторые его письма “сотрудникам” журнала, подписанные “редактор Александр Блок”.

Вообще литература играла очень большую роль в обиходе бекетовской семьи. Все здесь, начиная с деда-ботаника, писали и переводили в стихах и прозе. Естественно, что и Сашуpа (так звали Блока в семье) начал сочинять чуть ли не с пяти лет. А немного позже он уже “издавал” рукописный журнал, потом, лет с шестнадцати, стал писать всерьез, но еще долго не показывал своих писаний никому, кроме матери. Она на всю жизнь осталась самым близким ему человеком, и он часто повторял: “Мы с мамой – почти одно и то же”.

В 1889 году мать Блока вторично вышла замуж – за гвардейского офицера. Девятилетний Блок поселился с матерью и отчимом в Гpенадpских казармах, расположенных на окраине Петербурга, на берегу Большой Невки. Здесь его окружил своеобразный пейзаж, отразившийся в ранних его стихах: река, по которой проплывали пароходы, баржи и лодки, тенистый Ботанический сад, частокол дымящих фабричных труб на другом берегу реки.

Тогда же Блока отдали в гимназию. Потом он рассказывал, как “первый раз в жизни из уютной и тихой семьи” попал в “толпу гладко остриженных и громко кричащих мальчиков”. Сам он был мальчиком тихим, молчаливым, росшим одиноко среди обожавших его женщин – матери, теток, бабки. С гимназической средой он так и не сросся до конца учения. Вообще, как он сам говорил “жизненных впечатлений” у него не было очень долго. Семья старательно оберегала его от соприкосновения с грубой жизнью.

В 1897 году, очутившись с матерью за границей, в немецком курортном городке Бад Наугейме, Блок пережил первую, но очень сильную юношескую влюбленность. Она оставила глубокий след в его поэзии. Спустя много лет, снова побывав в Бад Наугейме, он как бы заново пережил свою первую любовь и посвятил воспоминанию о ней целый цикл стихов “Через двенадцать лет”, одну из жемчужин своей лирики.

Осенью 1898 года гимназия была окончена, и Блок “довольно безотчетно” поступил на юридический факультет Петербургского университета. “Теперешней своей жизнью я очень доволен, особенно тем, конечно, что развязался с гимназией, которая смертельно мне надоела, а образования дала мало, разве “общее”. В Университете, конечно, гораздо интереснее, а кроме того, очень сильное чувство свободы… Пишу стихи”, – сообщал он отцу. Стихи эти полны воспоминаниями о прошедшем лете, о спектаклях и той, о ком он все больше думал: “Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене, безумная, как страсть, спокойная, как сон, а я, повергнутый, склонял свои колени и думал: “Счастье там, я снова покорен!” Но ты, Офелия, смотрела на Гамлета без счастья, без любви, богиня красоты...” Да, сильное впечатление произвела внешняя сдержанность и холодность его героини. Им предстояло пройти вместе по жизни два десятилетия. Это были вдохновенные и мучительные годы. Мы не должны закрывать глаза на трагическую сложность отношений поэта и Прекрасной Дамы, но, читая стихи, ей посвященные, эту удивительную песнь юной любви, будем помнить слова Блока, написанные им за три года до смерти, когда он пытался прокомментировать свою первую книгу по образцу дантовской “Новой жизни”: “спрашивая помощи и тихих советов у Той, о которой написана эта книга, я хочу, чтобы мне удалось дописать ее такими простыми словами, которые помогли бы понять ее единственно нужное содержание другим”. В сборнике стихи о Прекрасной Даме Блок раскрыл тайну ее жизни, полную любви, которую пронес через десятилетия, несмотря ни на что.

Ко времени выхода книги “Стихов о Прекрасной Даме” поэзия петербургского студента Александра Блока завоевала некоторое признание.

Через три года, убедившись, что совершенно чужд юридической науке, он перевелся на славяно-русское отделение истоpико-филологического факультета, которое окончил в 1906 году.

Университет, как и гимназия, не оставили заметного следа в жизни Блока. Духовные интересы и запросы его с ранней юности лежали в другой плоскость. Сначала он пережил сильнейшее увлечение театром, участвовал в любительских спектаклях, прослыл хорошим декламатором и мечтал о поступлении на большую сцену. Но в 1901 году театральные интересы уступили место интересам литературным. К тому времени Блок написал уже много стихов. Это - лирика любви и природы, полная неясных предчувствий, таинственных намеков и иносказаний. Молодой Блок погружается в изучение идеалистической философии, в частности творений древнегреческого философа Платона, учившего, что, кроме реального мира, есть еще некий “свеpхpеальный”, высший “мир идей”. По собственному признанию Блока, им целиком овладели “острые мистические переживания”, “волнение беспокойное и неопределенное”. Он начал видеть в природе в действительности какие-то непонятные ему, но тревожащие душу “знаки”. Блок был не одинок в подобных ощущениях и настроениях: они были характерны для целого круга тогдашних молодых людей, подпавших под влияние древней и новой идеалистической и pелигиозно-мистической философии.

Громадное впечатление произвели на молодого Блока стихи и философские сочинения Владимира Соловьева - воинствующего идеалиста и мистика, “углубившего” учение Платона о “двоемиpии”. Самым серьезным образом Соловьев предсказал “конец мира”, “конец всемирной истории”, когда погрязшее в грехах человечество будет спасено и возрождено к новой жизни неким божественным началом – “Мировой душой” (она же “Вечная женственность”).

Эти мистические бредни на некоторое время полонили воображение Блока и соответственно окрасили его юношескую лирику. Впоследствии он так охарактеризовал свои тогдашние переживания (говоря о себе в третьем лице): “Он ко всему относился как поэт, был мистиком, в окружающий тревоге видел предвестие конца мира. Все разрастающиеся события были для него только образами развертывающегося хаоса”.