57179 (Дипломатическая служба в московском царстве), страница 4

К великому государю, к его царскому величеству, предки государя их бугдыхана прежние китайские ханы и он, бугдыхан, о каких делах писали, о том великому государю за неведомостью языка их китайскова не известно, и для подлинного выразумления те их хановы подлинные грамоты ныне присланы с ним, Николаем, и чтоб они, хановы ближние люди, до государя своего до будыхана донесли, чтоб они те свои китайские грамоты для выразумения велели перевесть на латинской язык и ему, Николаю, отдать назад.

А буде китайской хан к царскому величеству с ним, Николаем, в грамоте своей великого государя имянованья и титлы описати против его государского достоинства, как он, великий государь, к нему, хану, в своей царского величества грамоте с ним, Николаем, имянованье свое и титлы описати указал, не велит, а напишут с убавкою, и Николаю говорити и стояти о том накрепко, чтоб китайской хан в грамоте своей царского величества имянованье и титло написати велел во всем против того, как он, великий государь, сам себя описует.

Хановым же ближним людем говорить и домогатца того всякими мерами накрепко, чтоб государь их указал с ним к великому государю, к его царскому величеству, послати со объявлением дружбы своей и любви и с любительными поминки китайского посла своего, а не иного государства уроженца. А с тем бы послом своим слал к великому государю в поминках каменья, серебра, бархатов, камок китайских и пряных тамошних зелей. И обещати, что тот ево посол царского величества в сибирских городех принят и до царствующаго града Москвы будет преважен с кормами и с подводами и со всяким удовольствованном.

Да с хановыми ж ближними людьми договоритца всякими мерами накрепко о серебре, доведовся ему в Канбалыке от всяких чинов людей самые прямые цены, чтоб государь их, богдыхан, указал серебра пуд по 1000 и по 2000 и по 3000 и больши высылать с послы своими с посланники или купчины в царствующий великий град Москву, а на Москве за то серебро царского величества ис казны по счоту давано будет товарами, которые товары на их руку будут годны».

Вернувшись, послы должны были представить в Посольский приказ подробный отчёт о своей поездке в виде дневника, в котором по «статьям» излагалось всё, что они видели, слышали, говорили за границей (т.н. «статейные списки»). Иногда эти отчёты были весьма короткими. Например, «Статейный список посольства Ж. И. Квашнина к императору Рудольфу II 1575-1578 гг»:

«А к датцкому королю Ждан приехал в Капнагав апреля в 7 день, а король в те поры был в своем городе Кроноборхе, а приехал король в Капнагав апреля в 7 день. А у себя король велел быть в 10 день, в четверг. И как Ждан посланье от государя изговорили и королев ответ на том, деи великому государю, царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии и челом бью, что хочет про мое здоровье слышать. А яз деи молю Бога о том, чтоб великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, приятель мой, здоров и многолетен на своих государствах и с своими детьми, с царевичем Иваном и царевичем Федором. А тобе, деи, его царству посланнику, дорога чиста и корм готов, а отпущу деи тебя часа того, да и своих послов отпущу к своему приятелю царю и великому князю всеа Русии с тобою же вместе, чтоб тобе на море безстрашно проехать к своему государю. И король меня датцкой отпущает, государь, с своими послы. Послы от него к государю идут большие Пет Гюленстер да Яков Ульфельдт».

Однако, большая часть статейных списков содержат очень подробное описание всей поездки.

Статейный список посольства Н. Г. Спафария в Цинскую империю (1675-1676 гг.):

«Лета 7183-го февраля в 20 день великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, указал быть на своей великого государя службе в послех с своею великого государя любительною грамотою у китайского бугдыхана Николаю Гавриловичю Спафарию.

А в тех двух листах, которой полной перевод не умел перевесть, к великому государю пишут, чтоб великий государь изволил к ним присылать почасту послов своих, и что он, великий государь, от них желает, и они великому государю служить ради, что у них сыщется.

А сотник пришол и стал перед послом по своему обычаю на одном колене и говорил, что де ожидают тебя воеводы и иные чесные люди в полатках, а хотят принять с честию. И посол сотнику отказал и говорил, что послы никогда не ходят, кроме того х кому послан, а иные ходят к послу встречю. И сотник возвратился назад к воеводам.

И они, пришед в юрту, спрашивали про здравье великого государя и про путное шествие его, а посол спрашивал також де про здравье бугдыханова величества и про их. И после того спрашивали: сколь давно с Москвы поехали. И посол говорил: как поехали с Москвы, тому ныне 11 месяцов. Также спрашивали есть ли от великого государя к их хану грамота и про лист, которой они послали в прошлых годех чрез Нерчинской, также и про поминки, и з добрыми делами идем или с войною. И посол им отповедь учинил, что им о том дела роспрашивать не надлежит, а те дела, как бог даст, приедет в царство в Пежин, тогда объявлены будут бугдыханову величеству, а им порубежным воеводам надобно ведать только, что великий государь, его царское величество, желает дружбу и любовь з бугдыхановым величеством держать. И они говорили, что они ради тому паче всего, потому как будет меж обоих великих государей дружба и любовь, тогда и обоим государствам будет добро и прибыль. Также им посол говорил, что дали ему подводы и провожатых до царства, чтоб ни за чем не учинилось замедление.

А приехали в царствующий город Пежин в самые полдни, встретил нас заргучей, товарыщ асканамин, и взял з дороги на сторону, а сели под сараеми. И посланника и асканяму потчивали чаем. И в том городе живет китайской богдыхан.

А на посольском дворе полаты каменные, поземные, крыты черепом, а в полатах подволоки деревянные, и связей в полатах железных нет. Также на посольском дворе садов и иных каких диковин нет, и место самое кручинное, бутто тюрьма. А как поставили на посольской двор, тотчас приставили караул крепкой. И посланник говорил:

Как бугдыханово величество остерегает честь свою и обычай старой не хочет нарушить, и говорит — буде возьмет великого государя грамоту, от того учинитца безчестию, также и нашему великому государю немалая скудость в честь и слава недобрая учинитца от того, что великий государь посылал с толикою дружбою и с поминки, а бугдыхан бутто небрегает дружбу великого государя и вменяет меньши себя, и для того не изволит и грамоту великого государя пред собою принять, как обычай надлежит у государей всего света. И так большая нечесть учинитца нашему великому государю, буде не примет, нежели бугдыхану, буде примет, потому что те государи, которые посылали доселе послов своих здесь, и сами они не сравняютца с нашим великим государем и не могут они говорити для чего почитал паче их посольство от великого государя, потому что всякой сам себя знает каков.

Июня в 4 день приехал асканьяма с езуитом и с заргучеем и говорил, что бугдыханово величество, почитая царское величество паче иных посольств, которые прежде сего бывали, и для того велел говорить... место, и на том месте будут... де и ближние люди, а завтра в первом часу пошлют кони и поставят все великого государя поминки на небольших столех, и те столы понесут перед тобою твои люди или наши, как ты хочешь, и после того понесут все три государские грамоты по вашему обычаю, как у вас ведется, и как придешь в город, и там место уготовлено будет против ханова места, и на том месте положишь государские грамоты, да поминки блиско тут же будут, а при том месте будет стоять и принимать первой колай, которой есть правитель всему Китайскому государству, да и сверх того и племянник ханов, а как отдашь царского величества грамоты и поминки, и тогда ничего не говоря опять поедешь на подворье; только де у них обычай, что пред хановою полатою есть столб каменной и на том столбе написано имя ханова, и как придет против того столба брат ханов или боярин, должен с коня слесть и пешь итить для того, что у них исстари так повелось. ».

Статейный список Российского посольства в Данию в 1562 — 1563 г.

«И лета 7070 сентября в 8 день писали ко царю и великому князю из Юрьева Ливонскаго, воевода князь Андрей Курбской с товарищы с Богданом Левашовым, а к ним писали государевы послы князь Онтон Ромодановской, да Иван Михайлов с Степаном с Лыковым сентября 2 дня, что посылал их государь к датцкому к Фредерику королю посольством, и они государево царево и великаго князя дело зделали по государеву наказу и отпустил их Фредерик король из Датцкие земли из Лунды манастыря, к государю, августа 9 дня. И которого, государь, есмя дни приехали от города за две версты и капнагафской намесник Франц Бро-конгуз прислал к нам пятнадцать батов, чтоб мы ехали в город, а детей боярских, встречников и пристава к нам не прислали, а про короля сказали, что король в отъезде.

И они сказали, что у них того в обычае нет, и мы, государь, вопросили, дворы нам готовы ли, где нам стояти. И они, государь, сказали: что нам всем стояти на одном дворе. И мы отказали, что нам всем на одном дворе стояти не пригоже.

И октября, государь, в 17 день, во вторник, приехали к нам Петр Совин, а с ним приехали на встречю Яков Броконгуз, да Яне Улштен, да Франц Бильдя, да Петр да Захария дохтор, а с ними немцы многие и сказали нам, что король в отъезде, а дворы нам розные и корм готов, а приставы мне, Онтону, Франц Билд, а мне, Иванцу, — Петр, а мне, Петрецу, — Ян Струков. И мы, государь, в город поехали, и вышли есмя, государь, из судов против королева двора, а тут нам привели королевы жеребцы под Королевыми седлы, и мы, государь, приехали на подворье, а Яков Броконгуз с товарищы ехали до подворья с нами ж вместе и, проводя нас до подворья, поехали прочь, а корму нам того дни не прислали, а прислали нам корм на завтрее, а детем боярским корму не дали пять ден, и о том есмя им говорили накрепко, и они отвечивали, что им про детей боярских у тебя, государя, не сказано, потому им и корму давати не хотели.

И октября ж, государь, 23 дня, пришел к нам от короля Франц Бильдя и впросил нас от короля о здоровье. И ноября ж в 3 день, в суботу, прислал к нам король Якова Броконгуза, да Янса, да Франца, а велел нам у себя быти на посольстве, и прислал к нам оргамаки свои со всем конским нарядом, да и конюхов с оргамаки прислал своих. И мы, государь, х королю ехали на двор, а, приехав на двор, с оргамаков сошли у лесницы и шли х королю в полату, а встречи нам не было. И как есмя, государь, вошли х королю в полату и король встал, и яз, Онтонец, по твоему государеву наказу, учал королю поклон правити, и король шапку снял, и как есмя поклон исправили, и король вспросил нас о твоем государево здоровье, да нас звал к руце, дав нам руку, сел, а нам велел сести ж, а посольства нам говорити не велел, да звал к руце твоих государевых дворян, и как, государь, дворяне у руки были, и мы велели королю сказати от себя поминки, и король, государь, поминки наши велел взяти, а нас, государь, звал есть на завтрее к неделе. А как стол отшел, и король, государь, прислал к нам Якова Броконгуза, что король хочет пити твою государеву чашу, и как нам Яков сказал, и король встал да выпил кубок, да подал, государь, нам по кубку и говорил:

“Яз выпил кубок для приятеля своего царя и великого князя, и вы испейте ж чашу государя своего”. И мы, государь, вышед из-за стола, твою государеву чашу пили, и как есмя, государь, твою государеву чашу испили, и король нам велел сести да подал кубки твои государевым детям боярским. А после твоей государевы чаши, спустя голомя, прислал нам Якова ж Броконгуза, что король пьет свою чашу, и мы, государь, встали, и король, государь, кубок выпил да прислал к нам по кубку, и мы, государь, хотели пити, вышед из-за стола, и король, государь, нам из-за стола ходити не велел, и мы, государь, испили, как вместно, и король, государь, велел нам сести, да говорил сам: “Пожалуйте, испейте”.

И мы, государь, говорили о том накрепко, чтоб король наши речи сам выслушал, и они, государь, говорили, никак тому быти нельзе, что речи наши слушать королю самому: у короля будут люди многие, выслати их невместно. И мы, государь, приехали к королю на двор и пришли в полату.

И ноября ж, государь, 19-го дня, в пятницу, приежжал от короля Вопшь, да Яков Броконгуз, да Яне, а говорили: “Государь наш король велел вам говорити, коли сказываете, что вам о Колках не приказано написать их в нашу сторону, и нам без Колок с вашим государем в приятельстве быти не мочно, а вы будет без государя своего ведома не смеете их нам написати, и вы пошлите от себя к государю своему, чтоб вам о том наказ прислал, а яз от себя человека ж пошлю к вашему государю, что мне без Колок делать нельзе”.

И мы, государь, отказали: “Мы от государя своего посланы большие послы, и наказ нам от государя дан, как нам дело делати. И мы то и сказали, и нам посылать нечего для. Похочет король по государя нашего приказу дело делати, и он делай, а позабудет послов своих крестнаго целованья, что целовали животворящей крест его душею, и то ведает король, на ком тое неправды Бог взыщет, а нас бы к нашему государю отпустил, как нам будет мочно морем идти”.

И на завтрее, государь, декабря в 3-й день, приехал к нам Яков Броконгуз, да королев печатник Яков, да дохтор Захарья к грамоте печать привесити, и захотели свое писмо кла-сти наверх, и мы, государь, с ними о том спорных речей говорили много: “Государь наш по королеву челобитью принял короля в приятельство, ино и писму его грамоте пригоже быта наверху”, а они говорили: “Нам чести свое писмо, а не ваше, мы по вашему писму не умеем”