4297-1 (Механизмы психического регресса)

Механизмы психического регресса

Существуют и непарафильные формы аномального сексуального поведения, однородные по содержанию с парафильными: если больной шизофренией, в процессе неожиданных некросадистических действий не только убивает свою партнершу, но и зачем-то переодевается в ее белье и платье и выбегает затем в таком виде на улицу; если больной, в зрелом возрасте вдруг в течение нескольких месяцев переодевается в женские одежды, как раз с момента возникновения у него бредовых идей ревности, и избавляется от того и другого, убивая жену; наконец, более известные случаи фетишистского трансвестизма или трансвестизма двойной роли, образований длительных и стабильных, - все это сходные состояния или абсолютно разные? Подобные случаи ставят закономерный вопрос, а именно: почему в столь, казалось бы, различных психопатологических условиях само поведение с завидным постоянством воспроизводит некие феноменологически однородные картины? И далее: не может ли в основе данных форм аномального поведения, хотя и имеющих различные терминологические определения (периодическая эффеминация и аутогинефилия, к примеру), лежать некий единый механизм?

Согласно A. Storch (1956), вся психопатология есть не что иное как фиксированное архаическое поведение. С этих позиций само по себе содержание парафильного поведения, представляющееся иногда столь причудливым, уже не кажется неожиданным, а является закономерным отражением все того же онто- и филогенетического регресса психосексуальности

Однако, поскольку историю человеческой сексуальности в принципе можно считать тождественной эволюции человеческого сознания (Richardson H.,1971), правомерной представляется попытка параллельного анализа нарушений сознания и сексуального поведения при парафилиях в дизонтогенетическом аспекте.

Д.Л.Спивак (1989), характеризуя деятельность сознания как прохождение различных состояний под воздействием экзо- и эндогенных факторов, выделяет два типа регрессии сознания:

1. вертикальный (непрерывный - Martindale С.,1981), основным механизмом которого считается снижение функциональной асимметрии мозга (Delmonte M.,1984), что клинически выражается в движении по оси неврозы - сны - психозы.

2. горизонтальный (прерывистый -Tart С.,1975), при котором регрессия происходит по стадиям онто- и филогенеза, при этом каждое состояние сознания представляет собой хорошо упорядоченную совокупность физиологических и психических процессов, для которой характерны определенные показатели:

а) биохимический - переход к репрессированным метаболическим циклам

б) физиологический - восстановление рудиментарных рефлексов

в) этологический - поведение, имитирующее ранние онтогенетические ситуации.

1 Онтогенетический регресс

1.1 Символизм

Наряду с деперсонификацией объекта наблюдается его символизация - феномен, отражающий нарушения в системе субъект-объектных отношений и определяющий знаковую самодостаточность предметного выбора (фетишизация), осуществляемого по формальным свойствам объекта - либо чисто внешним, либо с опорой лишь на одно из них, а также использование заместителей, не совпадающих с замещаемыми по функциональным свойствам, но имеющих сходство в физических эффектах при фиксированном манипулировании с ними.

Символизм непосредственно исходит из деперсонификации, позволяющей в ходе обезличивания партнера использовать некоторые качества, носителем которых он является или ими наделяется, как самостоятельные, обособленные эротизирующие стимулы. В этом смысле можно говорить о символизме практически всех парафилий, что проявляется в фетишизме любого парафильного поведения, удовлетворяющегося лишь знаком.

Одновременно символизм, если рассматривать его в более широком смысле как знаковую систему, определяет интеллектуализацию, схематизацию парафильной активности. Р.Барт подмечает, например, что маркиз де Сад накладывает на преступление "систему естественного языка" путем составления по определенным правилам комбинации из специфических актов сладострастия. В результате образуется новый код любви, который "уже не язык слов, а язык действий". Единицы эротического кода тщательно определены и поименованы самим де Садом: от минимальной позиции - до самой крупной единицы этой эротической грамматики - сцены или сеанса (Барт Р.,1992).

Таким образом, искажаются представления об иерархии свойств предметов. Появление искаженных представлений о предметах вызвано нейтральностью предметных действий, причем положительно-эмоционально подкрепляются манипуляции предметами, а не социализированные способы действий. Этим решается целый ряд субъективных конфликтов, связанных с данными объектами, и в первую очередь - амбивалентное их восприятие, коренящееся в собственных нарушениях идентичности. Последние порождают двойственное эмоциональное отношение к ним, являющимся одновременно и объектами влечения, и объектами идентификации. Устранение подобной двусмысленности становится возможным за счет их уничтожения или, чаще - за счет своеобразного их "перевертывания", создания из них "перевертышей" в собственном сознании субъекта действия, что изменяет на время реализации влечения его восприятие.

В.Ф.Петренко (1988) цитирует А.П.Назаретяна:"Если личности в целом присуща достаточно высокая когнитивная сложность, стереотип, включаясь в более интенсивный поток внутренней коммуникации и встраиваясь в насыщенное богатыми связями семантическое окружение, разрушается: в него проникают новые элементы, внутренние связи становятся многомернее, и человек начинает видеть объект более объемно, сложно, противоречиво. Иначе ведет себя стереотип в рамках когнитивно бедного образа мира: исчерпав прочие механизмы защиты, но оставаясь сверхпрочным образованием, стереотип в фокусе сознания не разрушается, а переворачивается, сохраняя за счет этого свою целостность. Иными словами, человек не перестает видеть объект стереотипно, уплощенно, а только меняет эмоционально-оценочную окраску образа на противоположный знак".

Знаковый характер парафилий доводит до логического завершения именно человеческий тип отношений, сначала переносимый на одну из самых биологически детерминированных сфер межличностной коммуникации, а затем и исключающий эту биологическую составляющую, отдельные элементы которой в рудиментарном виде поддерживают уже почти исключительно интеллектуальную деятельность. С.де Бовуар (1992) четко улавливает эту особенность героев маркиза де Сада, которые "ни на минуту не теряют своей животной сущности и одновременно рассудочности". Истоки садизма она поэтому видела в попытке компенсировать необходимый и недостающий элемент - эмоциональное опьянение, что порождает "отделенность", которая не дает ни забыть себя, ни по-настоящему ощутить реальность партнера.

Указанные феномены, свойственные и игровому поведению, рассматриваются как доказательства того, что предметом таких действий является само действие, тогда как собственно результат остается внешним по отношению к действию. Поэтому действие оказывается направленным на самое себя и становится самодействием.

1.2 Стереотипизация

Стереотипизация - существование однообразного, клишированного сценария поведения, предполагающего предсказуемость и неизменность осуществляемых действий, соответствующих ранее представляемым.

Склонность к стереотипиям, характерная для детей с аутизмом (Каган В.Е.,1981), связана, в частности, и с тем, что "благодаря механической памяти событие или навык сохраняются или воспроизводятся в однажды воспринятом виде".

С нейрофизиологической точки зрения, стереотипии обусловлены снижением пластичности, ригидности, что является следствием изменений корково-подкорковых отношений (см гл.6), данные нейропсихологического исследования позволяют связать их возникновение с дисфункцией правого полушария.

Н.Н.Евреинов (1917) подмечает одну из важнейших характеристик данного поведения. Принимаемая роль приобретает значение "театрально-эротической гипербулии", признаком которой является удовлетворенность не приблизительной импровизацией на тему избранного амплуа, а только лишь совершенным до мелочей перевоплощением, "не только не чуждающимся, а напротив, ищущим исключительно сложного, и притом сложного в строго определенной конкретности, характера", во всей совокупности его психической структуры. Практически о тех же особенностях говорит и Й.Хейзинга (1992) в отношении игрового поведения, когда подчеркивает однотипность игровых и ритуальных форм, а среди формальных признаков игры первоочередное место отводит постоянно повторяющемуся пространственному отторжению игровой деятельности от "обыденной" жизни.

Одним из проявлений стереотипизации парафильной активности является ее территориальность, которой соответствует "игровое пространство". Привязанность к определенным характеристикам окружения выражается в "эротическом театре" sui generis где главное в "зрелище" сосредоточивается в обстановке, декорациях" (Евреинов Н.Н.,1917). Так, нами наблюдался больной с педофилией, испытывающий побуждение только в лифтах высотных домов при полном безразличии к идентичным объектам в других условиях. Другой больной каждый раз приходил на одно и то же место и простаивал часами в ожидании подходящей жертвы.

Как верно указывает Р.Барт (1992): "...если садическое путешествие и разнообразно, то садическое пространство единственно и неизменно" Причем садическая закрытость - это "некая самостоятельная ценность существования, некое наслаждение бытием".

Непосредственно связанной с территориальным ограничением является непреложность правил. Регламент играет важную роль в фантастических замках де Сада, точно также как любое отклонение от клишированного порядка наших пациентов способно расстроить уже начавшуюся было осуществляться перверсную активность. Однако это одновременно и одна из основных характеристик игры, которую Хейзинга назвал "изолированностью".

1.3 Парафилии как игровое поведение

Суммирование перечисленных феноменов с описанными во 2-ой главе субъектными искажениями (сглаживание характеристик, определяющих четкость самосознания, в частности, его поло-возрастных параметров, телесного "Я", доходящее до идентификации с объектом, а также отчуждение своего "Я" от собственных действий с возникновением диссоциативных состояний) позволяет сопоставить парафильное и игровое поведение. Последнее определяется специфичностью манипулятивной активности, 1) подразумевающей смешение функционально различных типов поведения (например, агрессивного и полового), не связанных с действием соответствующих мотивационных факторов; 2) представляющей собой субъективно свободную и замкнутую в себе деятельность, целиком связанную с индивидуальным воображением; 3) осуществляемой в определенных пределах пространства и времени по непреложным правилам; 4) сопровождающейся отстранением своей субъективности и сознанием нереальности (Берлянд И.Е., 1992; Выготский Л.С.,1996; Эльконин Д.Б., 1996).

Близость девиантной сексуальности и игрового поведения были подмечены довольно давно, хотя и по несколько иным признакам. Й.Хейзинга (1992) указывает на ту легкость, с которой слово, обозначающее игру, используется в эротическом контексте. Однако тут же он подчеркивает, что язык проводит четкое различие между совокуплением и любовной игрой, а игра часто упоминается как эвфемизм любовных отношений, выходящих за рамки социальной нормы. В.М.Тарновский (1885), описывая мазохистическое поведение, подметил один интересный факт: "У известных лиц с влечением к пассивной флагелляции удары сами по себе, даже кровавые , не дают подчас желанного эффекта. Необходимо данного субъекта насильно раздеть, связать ему руки, прикрепить к скамье и т.д., причем он борется, словно желая оказать противодействие, ругается и т.д." Только при такого рода драматической игре достигается полное удовлетворение. Практически к этой же мысли приходит Р.Барт, который при анализе текстов де Сада обнаруживает неисчислимые словосочетания, подчеркивающие сознательную выстроенность эротической сцены, причем обычно садовская комбинаторика определяется неким распорядителем (режиссером). Это впечатление усиливается постоянными краткими ремарками: сцена движется, картина устраивается, в результате чего возникает сильное ощущение "не то чтобы автоматизма, но игры по детально расписанному сценарию". Й.Хейзинга указывал, что для игры свойственно:

а) разыгрывание в определенных пределах (рамках) пространства и времени;

б) то, что она фиксируется сразу, будучи однажды сыгранной, остается в памяти: повторяемость как игры в целом, так и ее внутренней структуры; для нее свойственны элементы повтора, рефрена, чередования;

в) непреложный порядок, устанавливаемый игрой, в противоположность несовершенству и сумбуру жизни.