2. Творческое принятие решений. Клиент сам задает цели терапии или это делаете вы? Включен ли в круг проблем поиск позитивных сторон? Есть ли у вас хотя бы 3 альтернативы для действий? Можно ли сказать про клиента, что он действует бодро и целенаправленно, либо процесс принятия решений идет с трудом?

3. Микротехники. Можете ли вы целенаправленно применять микротехники, чтобы достичь определенного воздействия на клиента? В частности, умеете ли вы извлекать факты, чувства, причины, лежащие в основе проблем? Способны ли вы, используя навыки воздействия и выслушивания описать, как клиент видит и чувствует ситуацию? Можете ли вы, используя навыки воздействия, задать новые перспективы для развития ситуации? Используются ли микротехники правильно с точки зрения среды клиента?

4. Индивидуальная и культурная эмпатия.

Способны ли вы встать на точку зрения клиента, применяя индивидуальную эмпатию и такие связанные с ней понятия как непосредственность, конкретность и позитивный взгляд. Способны ли вы изменять эмпатические конструкции с учетом культурных истоков клиента, не забывая личной неповторимости? Прибавилось ли у клиента уважение к иным личностям, культурам? Клиенту необходимо, чтобы его понимали, но не менее важно, чтобы он научился понимать других.

5. Навыки наблюдения клиента. Способны ли вы наблюдать и отражать как вербальный, так и невербальный язык клиента? Умеете ли вы взять поверхностную структуру предложения и постичь (вместе с клиентом) его глубинный смысл? Способны ли вы соединиться с клиентом и вести его в новом направлении? Умеете ли вы замечать противоречия и разрешать их через конфронтацию? Как клиент относится к вашим конфронтациям – отрицательно, частично признавая или полностью осознавая противоречия? Идет ли синтез новых конструкций и нового мировоззрения?

6. Взаимодействие личность – окружение. Можете ли вы произвести оценку клиента по модели Келли? Умеете ли вы создать подходящее окружение для роста и развития клиента?

7. Интеграция. Умеете ли вы объединять вышеперечисленные методы, качества, конструкции в плавно протекающее интервью, способное вызвать у клиента позитивные сдвиги? Способны ли вы использовать методику поиска позитивного?

Все вышеперечисленные вопросы помогут психологу самостоятельно оценить качество проводимого им интервью.

Итак, мы рассмотрели представления об этапах психологического консультирования у таких авторов как, Г.С. Абрамова, Ю.Б. Алешина, В.Ю. Меновщиков и Р. Мэй. Кто-то из них предлагает четыре этапа консультации, кто-то пять, но, несмотря на различные названия, суть психологического консультирования, задачи каждого из этапов психологического консультирования стоят одинаковые, но решаются они в рамках определенной философии, с точки зрения определенной концепции.

Многообразие подходов к психологическому консультированию обуславливает возможность альтернативы для молодых психологов, расширяет представления о психологическом консультировании, и тем самым способствует выбору оптимальных средств коммуникативной деятельности, помогает психологам-консультантам развивать их коммуникативные способности, коммуникативную компетентность, направляя их деятельность.

Резюмируя выше сказанное, можно выделить ряд качеств, которые могут составить модель эффективного психолога-консультанта, которые нуждаются в эмпирической проверке:

Эмоционально волевая сфера: саморегуляция, эмоциональная устойчивость, стрессоустойчивость, артистичность, признание своих ошибок, уверенность в себе, самоуважение, склонность к доминированию, обаяние, доброжелательность, внутренний локус контроля, позитивный настрой.

Коммуникативная сфера: умение управлять, руководить, заинтересованность в общении, этическая жизнь, приятная внешность, эмпатийность, тактичность, рефлексия, личная ответственность, способность к поддержанию хороших личных отношений, безоценочность, внимательность, открытость переживанию, умение активно слушать, умение понятно говорить.

Познавательная сфера: понимать последствия своего влияния, самообразование, понимание себя, увлеченность профессией, владение теорией, практика с супервизором, работоспособность, спонтанность, рациональность, альтруизм, креативность, внимание к деталям, творческие способности, высокая физическая активность, профессионализм, интеллектуальность, гибкость (как способность делать одновременно разные дела), здравый смысл.

Из вышеперечисленных качеств и складывается коммуникативная деятельность психолога, его компетентность, которая в свою очередь требует постоянного развития, совершенствования и коррекции.

Подводя итог нашему теоретическому исследованию, можно сказать, что наличие перечисленных конструктивных умений и качеств личности влияет на эффективность консультативного процесса, целью которого является культурно-продуктивная личность, обладающая чувством перспективы, действующая осознанно, способная разрабатывать различные стратегии своего поведения и способная анализировать ситуацию с различных точек зрения.

Глава 2. Эмпирическое исследование критериев оценки продуктивности уровня профессиональной деятельности психолога.

2.1.Практическая этика в профессиональной деятельности практического психолога.

Практическая психология как профессиональная деятельность начинает зарождаться в массовом масштабе и поэтому требует внимательного к себе отношения с той точки зрения, что именно она социально обостряет до предела проблему обоснованности воздействия одного человека на другого. В конечном счете, проблему жизни проживаемой (прожитой) как своей или чужой, жизни проживаемой (прожитой) чужим умом (чужими средствами, чужими желаниями, чужими способностями). Что для человека, для людей важнее? Хотелось бы думать, что современное общество, да и каждый человек хотя бы мгновение в жизни переживали два полярных, а поэтому очень ярких чувства:

– чувство полной собственной беспомощности перед жизненными проблемами, желание отдать кому – то все свои оставшиеся силы, только чтобы больше не мучиться неопределенностью, бессмысленностью;

– чувство ликующей радости от осуществленного – вдохновляющее чувство хозяина жизни.

Какое из этих чувств продуктивнее? Наверное, недаром уныние считается смертным грехом уже многие столетия. Оно лишает психическую реальность одного из главных качеств – качества глубины, разнообразия, динамики. Уныние, штиль, тишина, смерть, психологическая и физическая. Однако возможно ли через воздействие Другого, Других людей вернуть глубину и разнообразие жизни человеку, уже погруженному (или погружающемуся) в небытие уныния, апатии, конформизма и прочих форм отказа от собственного Я? Это вопрос о том, идти ли психологу к тем (к тому), кто не зовет на помощь, вяло увлекаемый потоком собственной индивидуальной судьбы к ее естественному концу. Думаю, что ответ на него весьма непрост.

Лезть в чужую душу без спроса не только опасно, но и неэтично. А если она, чужая душа, погружается в мрак потери собственного «Я», если она сама в ужасе от него, своего «Я», спасается знаменитым фроммовским бегством от свободы в невроз, в болезнь, в инфантилизм, в никуда… и ты, психолог, это видишь, понимаешь, и…

Какое решение, профессиональное решение, принимаешь (примешь) и будет ли оно правильным? Признаюсь честно, я не знаю ответа на эти вопросы. Но твердо уверена в том, что профессия практического психолога появилась не случайно – может быть, я преувеличиваю, но это одна из попыток человечества спасти (именно спасти, как живое явление) индивидуальное сознание от наступления сознания массового человека.

Индивидуальное, живое сознание обладает уникальными свойствами, многие из них подробно описаны в философской и психологической литературе (В. П. Зинченко, М. Мамардашвили, П. П. Флоренский). Среди всех этих свойств внимание, в свете задач этого текста, привлекает свойство целостности. Живое сознание – оно единое, целое, поэтому оно обладает определенным (но не бесконечным!) запасом прочности к воздействию.

Если этот запас прочности исчерпывается под влиянием воздействующей силы, сознание исчезает, или, разрушенное уже не восстанавливается в прежнем виде, т. е. перестает быть живым. Такое сознание уже называется фантомным.

Психолог, оказывая воздействие на другого человека, сам является носителем индивидуального сознания (живого или фантомного) и при этом имеет дело тоже с живым или фантомным сознанием. Нетрудно представить, какие возможны логические варианты при взаимодействии с одним человеком и как многократно они усложняются при взаимодействии с группой людей.

Варианты воздействия живого и фантомного сознания многократно переживаются в течение жизни каждым человеком как непосредственным участником или наблюдателем таких ситуаций. Основные общие ее признаки – это усталость и чувство опустошенности ее участников, переживающих взаимное сопротивление как невозможность изменения, невозможность достижения согласия.

Варианты воздействия фантомного сознания на фантомное порождают взаимную неудовлетворенность, которая может перерасти в открытую конфронтацию по принципу взаимного несоответствия.

Воздействие живого сознания на живое сознание связано с появлением воодушевления, переживается как обновление, как прилив сил, как расширение горизонтов жизни, как появление (пусть на время) чувства общности, единения.

При этом, по моему мнению, абсолютно однозначно представляются непродуктивными ситуации воздействия на фантомное сознание с точки зрения изменения в них сознания в сторону появления признаков психической жизни. Это, по сути дела, варианты возможной профессиональной неудачи психолога как человека, ставящего задачу сохранения или восстановления живого индивидуального сознания. Ситуации эти становятся более вероятными при работе со взрослыми людьми. Фантомное сознание воспроизводит само себя – оно неизменно, время жизни для него не приносит изменения. Скука – основное качество жизни фантомного сознания.

Жизнь людей показывает, что преодоление скуки чаще всего происходит внешними воздействиями на сознание – путешествие, алкоголь, смена сексуального партнера, смена места работы, риск и т. п. Но эти внешние воздействия бывают достаточно кратковременными, скука возрождается снова. Психолог, сам обладая живым сознанием, при работе с фантомным сознанием встречает огромное сопротивление, преодолеть которое можно только причиняя другому человеку боль. Боль психическую, как говорят, душевную.

Какое право имеет психолог на эту боль?

Будет ли она, эта боль, тем началом, которое откроет живые качества индивидуального, но уже фантомного сознания или приведет к появлению еще одного фантома – теперь уже фантома боли?

Это вопросы из области практической этики. Это вопросы из области психологии развития, из тех сфер знания, где обсуждается сущность человека, воплощение сущности в ее конкретные проявления.

А если психолог сам обладает фантомизированным сознанием, что, к сожалению, бывает как следствие шизоидной интоксикации психологической информации, и при этом берется работать с фантомным сознанием Другого человека? Вот тут и создается ситуация «машинообразного» действия, когда программа одной «машины» не соответствует программе другой. Как следствие, вполне вероятно, видятся горы обломков этих «машин».

Люди переживают глубокое чувство неудовлетворенности жизнью – несоответствие своих фантомов чужой (чуждой) реальности.

Обсуждая только логически возможные варианты, приходится констатировать, что живое индивидуальное сознание, жизнеутверждающее переживание собственной индивидуальности, как ценности себя подобного Другим, во второй половине 20 века претерпело сильные изменения, как в социальном, так и в индивидуальном проявлении. Попробуем выделить общекультурные факторы, способствующие его становлению, и факторы, препятствующие этому:

Психолог не может не считаться с этими факторами. Естественно, среди перечисленных есть только те, которые в большей степени задевают сознание каждого человека, обостряя переживание собственной сущности как принадлежащей себе самому или другим.

Для психолога идеи о сущности человека имеют самое конкретное, ситуативно выраженное оформление в виде жалоб на скуку жизни, неудачливость, вялость, отсутствие способности к сосредоточению, потерю сексуальной привлекательности или потенции и т. п.

За ними стоят нарушения в строении психической реальности, которые делают ее жесткой структурой с фиксированной функцией. Хорошо об этом сказала К. Хорни¹: «Подчиняет ли невротик себя другому миру или судьбе и каково бы ни было то страдание, которое он позволяет захватить себя, - независимо от этого удовлетворение, которого он ищет, состоит, по - видимому, в ослаблении или стирании собственного индивидуального «Я». Тогда он прекращает быть активным действующим лицом и превращается в объект, лишенный собственной воли».