Революции XX века и марксистская теория революции

Оглавление

1. Неизбежность революций: теория

2. Реформы и революции в период между двумя мировыми войнами

3. Марксизм и современная российская революция

Источники и литература

2. Неизбежность революций: теория

Среди российских исследователей событий в современной России широко распространено мнение, что истоки приведшего к революции кризиса вполне адекватно описываются марксистской теорией. Причем эту позицию разделяют специалисты, придерживающиеся совершенно различных взглядов на существо кризиса и траекторию развития России. Е.Т. Гайдар следующим образом характеризует эту проблему: «Постсоциалистическая революция, пожалуй, лучше, чем любая другая, укладывается в Марксову схему анализа революционных процессов: они происходят на этапе, когда возможности развития производительных сил в рамках данного (социалистического) способа производства исчерпаны. Дальнейший их прогресс предполагает использование иных (рыночных) производственных отношений. В предреволюционный период очевидное исчерпание возможностей устойчивого экономического роста в рамках социализма прокладывает дорогу идеологическому кризису, утрате привлекательности официальной идеологии, кризису легитимности, устойчивости политических институтов. Лишенные уверенности в своей состоятельности, позднесоциалистические власти оказываются в положении, близком к тому, в котором оказывались традиционные монархии в раннеиндустриальный период: что бы они ни делали — заигрывали с массами, пытались демократизироваться или применяли силу, — все это лишь дестабилизировало ситуацию». Ту же мысль подчеркивают и критики Гайдара и его представлений о сути российской трансформации. В.А. Красильщиков, используя характерный подзаголовок «Провал советского коммунизма — подтверждение правоты теории Карла Маркса», пишет: «Между тем сам факт краха советской системы как нельзя лучше подтверждает одно из основных положений Марксовой теории: в основе исторического движения в конечном счете, как бы ни были важны политические события, войны или деяния вождей, лежит развитие производительных сил. Причем, в соответствии опять же с Марксом, развитие производительных сил как развитие человека, его знаний, навыков, способностей и общественных связей».

Подобное единодушие может удивить западных исследователей революции, поскольку там принято считать, что «марксизм как теория, как последовательная доктрина, оказался несостоятельным....История революций XX века... до сих пор подтверждает несостоятельность марксизма». На самом деле, доводы против марксизма можно даже усилить. Обычно в качестве примеров в пользу Марксовой теории приводят большевистскую революцию в России и революцию в Китае. Однако эти события произошли не в экономически развитых странах, а в государствах, страдающих от противоречий экономической отсталости. Формальное принятие на вооружение лидерами революций марксистской доктрины еще не означало, что сами революции должны были вписываться в теоретические рамки марксистского подхода. Те противоречия, которые, по мнению К. Маркса, должны были привести к революционной смене капиталистического общества новым общественным строем, являлись вовсе не противоречиями процесса индустриализации и преобразования структуры общества на пути от традиционного к современному, как это было в России начала XX века и в Китае, но противоречиями зрелого индустриального общества.

Тем не менее, марксистский подход к анализу революции до сих пор считается в современной России перспективным даже среди тех, кто принимал непосредственное участие в ниспровержении режима, формально опиравшегося на марксистскую идеологию. Столь странное на первый взгляд противоречие вполне объяснимо. Дело в том, что сама теория революции К. Маркса рассматривается на Западе и в России несколько по-разному. Несмотря на большое количество западных исследований по этой проблеме, в них прослеживается достаточно схожий подход: марксистская теория революции понимается в первую очередь и по преимуществу как теория социального конфликта, классовой борьбы и революционного насилия.

Гораздо меньшее внимание обращается на предпосылки революций, связанные с развитием производительных сил, которые, по Марксу, на определенном этапе вступают в противоречие с существующими производственными отношениями, порождая необходимость революционной смены общественного строя. «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда мс появляются раньше, чем созреют материальные условия их сущее: вования в недрах самого старого общества». И хотя это знаменитое изречение К. Маркса часто цитируется зарубежными исследователями, его связь с теорией классовой борьбы остается невыявленной. Более того, некоторые специалисты считают, что неразработанность данной проблемы в самом марксизме является одним из основных его теоретических недостатков. «У Маркса не было четкого представления о том, когда могут происходить революции. Он действительно утверждал... что революция не может произойти в обществе раньше, чем «разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора». Такая стадия развития предполагает, что революция может произойти только тогда, когда созреют как субъективные (готовность пролетариата к действию), так и объективные условия... Фактически Маркс говорит, что если революция побеждает, значит, необходимая стадия развития достигнута. Если же революция терпит поражение, это происходит потому, что нужная стадия развития еще не достигнута... Подобная аргументация не основана на непоколебимой аналитической мощи».

Между тем подобный упрек марксизму совершенно необоснован. Маркс не только сформулировал тезис о том, что развитие производительных сил на определенном этапе вступает в противоречие со сложившимися в данном обществе производственными отношениями, он подробно проанализировал формы этих противоречий в капиталистическом обществе. Собственно, изрядная часть «Капитала» посвящена этому вопросу. Однако именно главный труд Маркса в наименьшей мере привлекается к анализу марксистского наследия в области теории революции. Поэтому мы позволим себе привести обширную цитату из первого тома «Капитала», непосредственно посвященную данной проблеме. Анализируя процессы капиталистического накопления, Маркс следующим образом рассматривал эволюцию капиталистического способа производства: «...Превращение индивидуальных и раздробленных средств производства в общественно концентрированные, следовательно, превращение карликовой собственности многих в гигантскую собственность немногих, экспроприация у широких народных масс земли, жизненных средств, орудий труда, — эта ужасная и тяжелая экспроприация народной массы образует пролог истории капитала... Частная собственность, добытая трудом собственника, основанная, так сказать, на срастании отдельного независимого работника с его орудиями и средствами труда, вытесняется капиталистической частной собственностью, которая покоится на эксплуатации чужой, но формально свободной рабочей силы.

Когда этот процесс превращения достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда — в капитал, когда капиталистический способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств производства в общественно эксплуатируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собственников приобретает новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих.

Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путем централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов. Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путем применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима. Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растет и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают того пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».

Очевидно, что Маркс выводил необходимость социалистической революции не просто из процессов отчуждения работника от результатов его труда, обнищания масс и повышения классовой сознательности пролетариата. Другой стороной той же самой тенденции, связанной с превращением работника в «частичного рабочего», разделением труда и повышением степени его кооперации, Маркс считал рост обобществления производства, выражающийся в повышении концентрации и централизации капитала. Иными словами, усиление монополизации, а значит, и потребности в общественном контроле над экономикой, он рассматривал как естественное следствие процесса капиталистического накопления. Именно из этих процессов вырастала необходимость общественного строя, при котором возможна коллективная организация производства и коллективное присвоение результатов труда. Усиление противоречий капиталистического общества, связанных с индивидуальной организацией производства и индивидуальным присвоением, в условиях, когда потребность в общественном контроле все более возрастает, и есть, по Марксу, необходимое условие роста активности и классовой сознательности пролетариата, что в конечном счете приводит к социалистической революции. Тем самым объективные обстоятельства, при которых возможности развития производительных сил в рамках капиталистического способа производства оказываются исчерпанными, напрямую связаны у Маркса с формированием субъективных предпосылок пролетарской революции.

Прежде чем обсудить применимость марксистского подхода для анализа текущих событий в России, рассмотрим, в чем подтвердились и в чем не подтвердились представления Маркса о перспективах капиталистического строя. Более полное знакомство с Марксовой теорией революции свидетельствует, что далеко не все в прогнозах ее создателя оказалось неверным. Маркс был прав, когда утверждал, что рост монополизации производства и вызванных ею экономических и социальных процессов приведет к обострению противоречий, связанных с механизмом свободной конкуренции, и вызовет необходимость усиления регулирования и контроля. Первая мировая война, а затем Великая депрессия 1929-1933 годов в полной мере продемонстрировали нестабильность и неспособность к саморегуляции капиталистического общества на его монополистической стадии. Существуют многочисленные свидетельства, что кризис конца 20-х — начала 30-х годов воспринимался многими как неизбежный конец капитализма.

В те годы представления о неспособности механизмов свободной конкуренции и капиталистического предпринимательства обеспечить выживание и нормальное развитие общества считались общепринятыми и отнюдь не были прерогативой марксизма. Об опасностях, связанных с монополистическим регулированием производства, предупреждали известные ученые, в том числе и такой непримиримый противник марксизма, как Ф.А. Хайек, который в своей знаменитой работе «Дорога к рабству» утверждал: «...Все наблюдаемые нами изменения ведут к всеобъемлющему централизованному управлению экономикой: однако на первых порах всеобщая борьба против конкуренции приводит к появлению ситуации, во многих отношениях даже еще худшей и не устраивающей ни сторонников планирования, ни либералов, а именно — к возникновению своего рода синдикалистской, или «корпоративной», формы организации производства, при которой конкуренция практически подавлена, а планирование сосредоточено в руках независимых монополий, представляющих отдельные отрасли промышленности... По достижении этой стадии единственной альтернативой возврата к конкуренции окажется государственный контроль монополий, который для усиления своей эффективности вынужден будет становиться все более полным и абсолютным». Правда, в отличие от марксистов он считал, что монополизация не объективно вытекает из развития капиталистического общества, но искусственно навязывается ему по идеологическим соображениям. Но это не помешало Хайеку показать переходный характер, внутреннюю нестабильность монополистического регулирования и заложенную в нем тенденцию переноса регулирования на общегосударственный уровень. Тенденцию, которая активно пробивала себе дорогу фактически во всех развитых индустриальных государствах.

В США начала 30-х годов огромной популярностью пользовались идеи экономического планирования, они отражали растущее разочарование в индивидуализме как господствующей идее американского общества. В Великобритании тех лет наблюдались «многочисленные признаки того, что британские лидеры все более и более привыкают описывать будущее развитие страны в терминах контролируемых монополий». Эта тенденция, затронувшая даже демократические страны, в полной мере проявилась, естественно, в условиях фашистских режимов, где антилиберализм стал одной из основных идеологических доктрин. «Необходимо ясно подчеркнуть фундаментальный принцип экономической программы моей партии — принцип власти, — заявлял Гитлер. — Третий рейх всегда будет сохранять за собой право контроля за собственниками».

Приведенные факты и тенденции, характерные для развития капитализма в 20-30-е годы, общеизвестны. Здесь же важно подчеркнуть связь этих процессов с теми внутренними особенностями капиталистического развития, которые отмечены Марксом в «Капитале». Можно утверждать, что диагноз, поставленный марксизмом буржуазному обществу, был во многом правильным. Однако Маркс принципиально ошибался в вопросе о том, как и м путем пойдет лечение болезни, причем его прогноз оказался неверным в двух отношениях. Во-первых, некоторые страны смогли адаптироваться к новым условиям без политических потрясений, существенно изменив взаимоотношения между государством, бизнесом и наемным трудом с помощью комплексных и глубоких реформ. Во-вторых, в тех случаях, когда приспособление к новым условиям сопровождалось резкими сдвигами в политической и социальной структуре общества, эти сдвиги приводили не к социалистическим (пролетарским) революциям, а к установлению в ряде стран диктаторских, тоталитарных режимов, предпринимавших более или менее успешные попытки революций «сверху».