20878-1 (Субъект культуры), страница 3

Здесь нужно уточнить, что соперничество между Пергамом и Александрией - столицей государства, в котором правила династия Птолемеев, было связано с тем, что пергамский царь стал создавать у себя библиотеку. Но самая известная библиотека античного мира находилась именно в Александрии, и цари династии Птолемеев уделяли ей большое внимание. В Александрийской библиотеке хранилось 700 тысяч свитков, и только список этих рукописей занимал 120 из них. От имени Птолемеев на всех кораблях, заходивших в порт, проводился книжный обыск. Найденные рукописи отправляли в библиотеку, а хозяину возвращали копию. Что касается копий, то их изготавливали в специальных мастерских. Ученые рабы - писцы, которые стоили очень дорого, сидели в ряд и писали, а перед ними расхаживал начальник и диктовал текст. Такого рода мастерских было много и в городе Риме, где, как правило, в качестве писцов использовали рабов из греков. В эпоху поздней империи в городе Риме насчитывалось 29 библиотек, часть из которых организовало государство, а большинство принадлежало частным лицам.

Но радикальное изменение способа трансляции культурно-исторического опыта произошло тогда, когда появились технические устройства по тиражированию письменных текстов. Именно в XV веке н.э., когда Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок, письменная культура превратилась в книжную культуру, реализовав таким образом свои внутренние возможности. И первым результатом этого, как подчеркивает Маклюэн, стала "линейная перспектива" в качестве основы нового взгляда на мир. Не слух и осязание, как это было у "племенного человека", а зрение стало определять образ мира, формирующийся у "типографского и индустриального человека" наступившей эпохи.

Здесь нужно отметить, что индустриальное производство действительно предполагает тиражирование производимой продукции. И изобретение Гутенберга - это лишь элемент грандиозного переворота в способе создания предметов быта, орудий труда и многого другого, что раньше делалось вручную. Ещё важнее то, что усовершенствование машинной техники невозможно без развития науки. А научное знание, применяемое в индустриальном производстве, должно иметь безличную форму инструкции, предписания и других чисто формальных требований. Именно в таком виде оно подходит для использования как инженером, так и работником.

В результате Маклюэн прав, когда говорит, что в индустриальном обществе торжествует линейная перспектива. Ведь в культуре Нового времени, которая совпадает с подъемом индустриального производства, доминирует научный взгляд на мир, который теперь считают наиболее естественным для человека. При этом пространство воспринимается как вместилище природных тел, взаимодействующих по законам механики, и даже люди, с точки зрения естествознания Нового времени, - всего лишь тела в ряду других тел, подчиняющихся одним и тем же законам.

Как раз опираясь на знание геометрии, оптики и физиологии зрения, итальянские художники ХV века изменили способ изображения мира. Вслед за мастером Джотто, который совершил шаг в сторону линейной перспективы стихийно, а точнее интуитивно, они целенаправленно стали изображать пространство глубоким, а фигуры объемными. Именно этот способ построения изображения был назван "линейной перспективой".

О социальных последствиях книжной культуры

Но уже к концу XIX века стало ясно, что изобретение тиражирующей техники имело двойственные последствия для культуры. Дело в том, что произведения, которые переписывали писцы, были доступны лишь немногим, а точнее избранным. Но будучи размноженными с помощью печатного станка, они стали доступны большинству, и в первую очередь городскому населению. В результате духовный мир горожанина стал определяться не только жизненным опытом, но и высоким искусством. Вспомним, к примеру, какую роль играли романы в воспитании чувств у благородных девиц прошлого века.

Таким образом, печатный станок создал почву для демократизации в области культуры, поскольку он тиражировал творческие достижения культурного меньшинства. И в то же время в индустриальную эру растет формализм в отношениях людей. И отсюда противоположный полюс в культуре Нового времени, где мы имеем дело не с обменом мыслями и чувствами, а с трансляцией анонимных директив и правил, формул и схем. Такого рода опыт содержится не только в научной и технической литературе, но и в различных административных предписаниях, инструкциях, распорядках. В них человеку предлагают правила поведения, сравнимого с траекторией движения природных тел. И это неслучайно. Формальный и анонимный характер знания выражает здесь ситуацию отчуждения. Речь идет об отчуждении человека от природы, которое возникает при индустриальном производстве и усугубляется отчуждением человека от человека, когда люди погружаются в свои частные интересы. А в результате это оборачивается отчуждением власти от человека, а человека от свободы и творчества, что удобно бюрократии, но пагубно для культуры.

Итак, книжная культура передает опыт в двух формах:

• безлично-анонимной - знания воплощены в научно-технической литературе и государственных документах;

• и интимно-личностной - знания воплощены в художественной литературе.

И эта противоположность выражает противоречивую суть индустриального развития человечества.

Экранная культура и ее перспективы

И наконец, третий тип трансляции культуры, на который указывает Маклюэн. В наши дни его называют "экранным", так как культурно-исторический опыт в постиндустриальном обществе уже передается посредством кино- и телеэкрана, а также при помощи дисплея компьютера. Переход от книги к экрану как главному средству общения в некотором смысле вернул людей XX века на начальную ступень развития, где пластичность речи позволяла выражать любые, самые фантастические образы.

Современного человека Маклюэн назвал "новым племенным человеком", полагая, что он вновь стал опираться на осязание и слух в общении с себе подобными. Однако развитие экранной техники показало, что, в отличие от "твердых" печатных текстов, как раз "мягкий" текст компьютера, а точнее его визуальный образ достиг на сегодня предельной пластичности. И именно эта пластика компьютерного изображения создает предпосылки для утраты объективного взгляда на мир в современной духовной культуре.

Наука Нового времени доказывала, что исходной реальностью для человека является природа, а письменные и печатные тексты лишь выражают ее законы. И такой взгляд воспринимался как вполне естественный в индустриальную эпоху. Иначе воспринимает мир современный культурный человек, который по роду своей деятельности должен часами общаться с экранным изображением и его способностью к трансформации по нашей воле и желанию. Современное "информационное общество" вышло на такой рубеж, когда силы, которые раньше затрачивались людьми на преобразование природы, они сегодня тратят на преобразование "вторичной реальности", воссоздаваемой компьютерной техникой. А в результате к концу XX века духовная и даже бытовая культура человечества обрела явные черты мозаичности и релятивизма.

В отечественной культурологии понятие "мозаичная культура" появилось благодаря книге А.Моля "Социодинамика культуры", опубликованной в нашей стране в 1973 году. Моль, подобно Маклюэну, утверждал, что в условиях разноплановой "электронной информации" человек привыкает мыслить не последовательно, а мозаично, порой эклектически сочетая несовместимые вещи. "Эклектика" как раз и означает соединение несовместимого в одежде, знаниях, искусстве. По сути дела "мозаично" мыслящий человек не столько мыслит, то есть делает выводы, сколько "потребляет" информацию. При этом его цели далеки от поиска истины, то есть соответствия своих знаний предмету.

Характеризуя современную мозаичную культуру, французский постмодернист Ж. Ф. Лиотар пишет: "Эклектизм является отличительной чертой всей современной культуры: человек слушает РЭГ, смотрит вестерн, ест завтрак у Макдональда и обедает в ресторане с национальной кухней, пользуется парижскими духами в Токио и носит одежду стиля "ретро" в Гонконге; знание становится элементом телевизионных игр"14. Последнее замечание следует выделить особо, поскольку телеигра стала своеобразным символом мозаичной культуры, ведь в ней главное - не постигать, а угадывать, вовремя извлекая из памяти самую неожиданную и разнообразную информацию.

Что касается релятивизма, то его суть в сомнениях относительно всего и вся. И в современной культуре тенденция к релятивизму налицо. С одной стороны, средства массовой коммуникации и информации к концу XX века "упразднили" пространство и время в масштабах планеты, обеспечив, по словам Маклюэна, эффект "глобального объятия". Ведь только благодаря этим средствам современный человек может ощутить себя "гражданином мира", перемещаясь реально и визуально по всей планете и сочувствуя не только "ближним", но и "дальним". Но в формирующейся "глобальной деревне" существует и противоположная тенденция. Психология "соучастия" в культуре XX века сочетается с отказом от классических представлений об Истине, Добре и Красоте.

Итак, информационная техника не только объединяет людей посредством Интернета, но и способна замыкать их в "виртуальных мирах", где общению с людьми предпочитают общение с фантомами. Она не только открывает новые возможности в освоении мира, но и убеждает в относительности реального и нереального, духовного и бездуховного, мертвого и живого. И даже в обучении компьютерной технике есть свои парадоксы, на которые указывает в своей книге "Культура и мир детства" американская антрополог Маргарет Мид.

В примитивных обществах, отмечает она, дети главным образом учатся у старшего поколения, авторитет которого непререкаем. В условиях, когда появились письменные источники знаний, опыт стали перенимать и у представителей своего поколения. При этом дети способны обучаться у сверстников, товарищей по играм, у коллег по учебе и труду. "Теперь же, - отмечает Мид, - мы вступаем в период, новый для истории, когда молодежь с префигуративным схватыванием еще неизвестного будущего наделяется новыми правами"15. Иначе говоря, молодежь сегодня быстрее овладевает новшествами в области компьютерных технологий, и потому в наши дни нормальным стало обучение у младшего поколения, с раннего детства, общающегося с компьютером.

3. О творце культуры

О субъекте или творце культуры нет смысла говорить вообще, то есть применительно к человечеству в целом на всех этапах его истории. Иначе все сведется к банальному утверждению о том, что именно народ - творец своей культуры. И при этом обязательно добавляют, что таким же творцом является личность. В общем-то оба утверждения верны. Но ситуация нуждается в уточнении.

Путь от анонимного к индивидуальному субъекту культуры

Дело в том, что народ народу рознь. И современные народы отличаются по своему облику и творческим возможностям как от древнегреческого "демоса", так и от окружавших его варварских племен. Не менее важно понять, каким образом коллектив и индивид совмещают свои творческие усилия.

Возьмем, к примеру, "неолитическую революцию", которая происходила в VIII-III тыс. до н.э. По свидетельствам ученых, именно в этот период истории были сделаны выдающиеся открытия, определившие дальнейшее развитие человечества. Люди наконец перешли от бродячего образа жизни к оседлому, занялись земледелием и скотоводством, изобрели прядение и ткачество. А до того при палеолите были изобретены каменная мотыга, копье и игла, построена первая лодка, укрощен огонь. Но мы никогда не узнаем, кто был автором этих открытий. И, прежде всего потому, что такого не существовало. Ведь автор - это человек, который действует сам, самостоятельно и несет личную ответственность за результаты своего творчества. Что касается открытий каменного века, a "lithos" переводится с греческого как "камень", то они делались племенным человеком, который не отличал себя от своего рода - сложно организованной первобытной семьи. Сила и ловкость такого человека - это сила его рода. И то же самое касается нововведений, которые затем осваивались и совершенствовались веками.

Поскольку индивид здесь является органичной частью первобытного коллектива, подлинным творцом культуры в палео- и неолите следует считать родовую общину. Характерным примером коллективного творчества такого типа является эпос - древние легенды и сказания, которые создавались всем народом и передавались из уст в уста. Естественно, что в эпосе и мифах изобретения людей не осознаются в качестве плодов их собственного творчества. Здесь они представляются как дар свыше. Так, даже в поздних изложениях греческих мифов речь идет о титане Прометее, который вылепил людей из глины и подарил им огонь. Кроме того, он научил людей плавить металлы, создавать различные инструменты, а также считать, писать и читать. Именно он укротил для людей дикого быка и надел на него ярмо. Прометей запряг людям коня в повозку и построил им первый корабль. И еще: он дал людям память, чтобы они не забывали того, что узнали и чему научились.

Вклад Древней Греции в формирования индивидуального субъекта

Но уже в Греции героической эпохи появились люди, о которых, наравне с богами, слагались легенды. Это были вожди племен, подобные царе Кодру, который пожертвовал собой, чтобы спасти город Афины от нашествия дорян. Легендарной фигурой героической эпохи стал слепой поэт Гомер - создатель поэм "Илиада" и "Одиссея". Греки стали слагать легенды о победителях Олимпийских игр, которые проводились с 776 г. до н. э. Дискобол Флегий, к примеру, прославился тем, что перебросил диск через речку Алфей. Атлет Фаилл совершил прыжок в длину на 16 метров, а Бибон поднял камень весом 143,5 кг одной рукой. Всем олимпийским победителям восхищенные соотечественники ставили статуи. А самым знаменитым атлетом у греков был Милон Кротонский, ученик Пифагора. Будучи ещё мальчиком, он тренировал свой силу, поднимая на плечи теленка. Теленок рос, и вместе с ним росла сила Милона.

На примере Греции хорошо видно, как индивид начал выделяться из родового коллектива. В это время его действия направлены на прославление своего рода. И тем не менее, дух личного противоборства и состязательности овладевает греками всецело и надолго. Состязались в Греции не только атлеты, но и певцы, музыканты, поэты, а позднее философы и драматурги. Публичное состязание или борьба по-гречески называется "агон", и на таких агонах было принято меряться не только физической силой, ловкостью и выдержкой, но и другими талантами. Согласно легенде, великий Гомер умер оттого, что не вынес победы на агоне поэта Гесиода.