20756-1 (Отношение норм поведения и мышления к языку), страница 5
Описание файла
Документ из архива "Отношение норм поведения и мышления к языку", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "культура и искусство" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "курсовые/домашние работы", в предмете "культура и искусство" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "20756-1"
Текст 5 страницы из документа "20756-1"
Но как же следует рассматривать наше понятие “пространства”, которое также включалось в первый вопрос? В понимании пространства между хопи и SAE нет такого отчетливого различия, как в понимании времени, и, возможно, понимание пространства дается в основном в той же форме через опыт, независимый от языка. Эксперименты, проведенные структурной психологической школой (Gestaltpsychologie) над зрительными восприятиями, как будто уже установили это, но понятие пространства несколько варьируется в языке, ибо как категория мышления [13] оно очень тесно связано с параллельным использованием других категорий мышления, таких, например, как “время” и “материя”, которые обусловлены лингвистически. Наш глаз видит предметы в тех же пространственных формах, как их видит и хопи, но для нашего представления о пространстве характерно еще и то, что оно используется для обозначения таких непространственных отношений, как время, интенсивность, направленность; и для обозначения вакуума, наполняемого воображаемыми бесформенными элементами, один из которых может быть назван “пространство”. Пространство в восприятии хопи не связано психологически с подобными обозначениями, оно относительно “чисто”, т. е. никак не связано с непространственными понятиями.
Обратимся к нашему второму вопросу. Между культурными нормами и языковыми моделями есть связи, но нет корреляций или прямых соответствий. Хотя было бы невозможно объяснить существование Главного Глашатая отсутствием категории времени в языке хопи, вместе с тем, несомненно, наличествует связь между языком и остальной частью культуры общества, которое этим языком пользуется. В некоторых случаях “манеры речи” составляют неотъемлемую часть всей культуры, хотя это и нельзя считать общим законом, и существуют связи между применяемыми лингвистическими категориями, их отражением в поведении людей и теми разнообразными формами, которые принимает развитие культуры. Так, например, значение Главного Глашатая, несомненно, связано если не с отсутствием грамматической категории времени, то с той системой мышления, для которой характерны категории, отличающиеся от наших времен. Эти связи обнаруживаются не столько тогда, когда мы концентрируем внимание на чисто лингвистических, этнографических или социологических данных, сколько тогда, когда мы изучаем культуру и язык (при этом только в тех случаях, когда культура и язык сосуществуют исторически в течение значительного времени) как нечто целое, в котором можно предполагать взаимозависимость между отдельными областями, и если эта взаимозависимость действительно существует, она должна быть обнаружена в результате такого изучения.
Список литературы
(Примечания)
1. В. Whоrf, The Relation of Habitual Thought and Behavior to Language (1939). Перепечатано в книге В.. Whоrf, Language, Thought and Reality, New-York, 1956. Перевод Л. H. Натан и Е. С. Турковой.
Б.Л. Уорф. Отношение норм поведения и мышления к языку.
2. У нас есть масса доказательств того, что это не так. Достаточно только сравнить хопи и уте с языками, обладающими таким сходством в области лексики и морфологии, как, скажем, английский и немецкий. Идея взаимосвязи между языком и культурой в общепринятом смысле этого слова, несомненно, является ошибочной.
3. Так, говоря “десять одновременно”, мы показываем, что в нашем языке и мышлении мы воспроизводим факт восприятия множественного числа в терминах понятия времени, о языковом выражении которого будет сказано ниже.
4. Не является исключением из этого правила (отсутствия множественного числа) и тот случай, когда лексема существительного, обозначающего вещество, совпадает с лексемой “отдельного” существительного, которое, несомненно, имеет форму множественного числа, так, например, stone (не имеет множественного числа) совпадаете a stone (мн. ч. - stones). Множественное число, обозначающее различные сорта, например wines, представляет собой нечто отличающееся от настоящего множественного числа; такие существительные являются своеобразным ответвлением от “материальных” существительных в SAE, образуя особую группу, изучение которой не является задачей данной работы.
5. В хопи есть два слова для обозначения количества воды: ka·yi и ра·hэ. Разница между ними примерно та же, что и между stone и rock в английском языке: ра·hэ обозначает больший размер и wildness (природность, естественность); текущая вода, независимо от того, в помещении она или в природе, будет pa·hэ, так же как и moisture (влага). Но в отличие от stone и rock разница здесь существенная, не зависящая от контекста, и одно слово не может заменять другое.
6. Конечно, существуют некоторые незначительные отличия от других существительных в английском языке, например в употреблении артиклей.
7. Year (год) и некоторые словосочетания year с названиями времен года, а иногда и сами названия времен года могут встречаться с “локальной” морфемой at, но это является исключением. Такие случаи могут быть или историческими напластованиями ранее действовавших законов языка, или вызываются аналогией с английским языком.
8. “Предполагающие” и “утверждающие” суждения сопоставляются друг с другом согласно “основному временному отношению”. “Предполагающие” выражают ожидание, существующее раньше, чем произошло само событие, и совпадают с этим событием позже, чем об этом заявляет говорящий, положение которого во времени включает в себя весь итог прошедшего, выраженного в данном сообщении. Наше понятие “будущее”, оказывается, выражает одновременно то, что было раньше, и то, что будет позже, как видно из сравнения с языком хопи. Этот порядок указывает, насколько трудна для понимания тайна реального времени и каким искусственным является ее изображение в виде линейного отношения: прошедшее - настоящее - будущее.
9. Одним из таких следов является то, что tensor, обозначающий long in duration (длинный по протяженности), хотя и не имеет общего корня с пространственным прилагательным long (длинный), зато имеет общий корень с пространственным прилагательным large (широкий). Другим примером может служить то, что somewhere (где-то, в пространстве), употребленное с этой особой частью речи (tensors), может означать at some indefinite time (в какое-то неопределенное время). Возможно, правда, что только присутствие tensor придает данному случаю значение времени, так что somewhere (где-то) относится к пространству; при данных условиях неопределенное пространство означает просто общую отнесенность независимо от времени и пространства. Следующим примером может служить временная форма наречия afternoon; здесь элемент, означающий after (после), происходит от глагола to separate (разделять). Есть и другие примеры этой деривации, но они очень малочисленны и являются исключениями, очень мало походящими на нашу пространственную объективизацию.
10. Глаголы хопи, означающие “подготовить”, не соответствуют точно нашему “подготовить”; таким образом, na'twani может быть передано как “то, над чем трудились”, “то, ради чего старались”, или что-либо подобное.
11. Смотри пример, приведенный Ernst Beaglahole “Notes on Hopi economic life” (Yale University Publications in Anthropology, № 15, 1937), особенно ссылку на объявление о заячьей охоте и на стр. 30 описание деятельности в связи с очищением источника Торева - объявление различных подготовительных мероприятий и, наконец, обеспечение того, чтобы уже достигнутые хорошие результаты сохранялись и чтобы источник продолжал действовать.
12. Это представление о нарастающей силе, которая вытекает из поведения хопи, имеет свою аналогию в физике: ускорение. Можно сказать, что лингвистические основы мышления хопи дают возможность признать, что сила проявляется не как движение или быстрота, а как накопление или ускорение. Лингвистические основы нашего мышления мешают подобному истолкованию, ибо, признав силу как нечто вызывающее изменение, мы воспринимаем это изменение посредством нашей языковой метафорической аналогии - движения, вместо того чтобы воспринимать его как нечто абсолютно неподвижное и неизменное, т. е. накопление и ускорение. Поэтому мы бываем так наивно поражены, когда узнаем из физических опытов, что невозможно определить силу движения, что движение и скорость, так же как и состояние покоя, - понятия относительные и что сила может быть измерена только ускорением.
13. Сюда относятся “ньютоновское” и “евклидово” понятия пространства и т. п.