60959 (Развитие Польши в XVII-XVIII вв.), страница 4

Каков был общий итог экономического развития Речи Посполитой к концу XVIII века? Этот вопрос имеет значение не только сам по себе, но и в связи со спорами о причинах разделов Речи Посполитой. Несомненны позитивные изменение и обретение польской экономикой положительной динамики. Несомненно и зарождение элементов нового - капиталистического - уклада в недрах феодального хозяйства. Но не менее несомненно, что все успехи польской экономики выглядят внушительными на фоне предшествовавшего разрушительного кризиса. Кроме того, нужно иметь в виду, что Речь Посполитая складывалась из многих регионов, одни из которых, действительно, двинулись вперед (например Великая Польша), другие оставались глубоко отсталыми (значительная часть Мазовии, Малой Польши, восточных земель). В целом, и в конце XVIII века Речь Посполитая оставалась слабой в экономическом отношении и отсталой с точки зрения социально-производственных структур державой.

политическая социальная экономическая польша

4. Польша во второй половине XVII-XVIII вв.: социальная структура

Экономический и политический кризис, в который погрузилась Речь Посполитая в середине XVII в. сопровождался кризисом традиционных социальных структур. Главной чертой социального кризиса можно считать дезинтеграционные процессы в межсословных и внутрисословных отношениях, а также в связях между территориями Речи Посплитой, между центром и периферией. В середине же и второй половине XVIII века вместе с экономическим подъемом и политическими реформами традиционная сословно-классовая структура общества стала перестраиваться. Стал меняться облик главных социальных групп, появились новые социальные слои, стал меняться характер межгрупповых связей и отношений между регионами Речи Посполитой.

Едва ли не главная характеристика в эволюции крестьянства как сословия во второй половине XVII - первой половине XVIII вв. - резкое ухудшение его материального и правового статуса и внутренняя дифференциация. В эти годы заметно увеличился удельный вес наиболее бедных слоев деревни - загродников, халупников и коморников. Несмотря на законодательные запреты принимать крестьян без земли, в деревне становилось все больше “люзных людей”, в использовании рабочей силы которых были заинтересованы землевладельцы. С другой стороны, из-за сокращения сферы товарно-денежных отношения и сужения контактов с городом ослабли связи крестьян с окружающим миром.

Все это сопровождалось усилением власти землевладельца над крестьянами и ограничением их нефиксированных традиционных сословных прав. Связь крестьянина с землей всё чаще рассматривалось не как эмфитевтическое право (право неотчуждаемого и наследственного пользования), а как бессрочная аренда. Это позволяло феодалу сгонять крестьян с земель, продавать их без надела, хотя последнее не получило широкого распространения. Чаще всего такие случаи были как бы наказанием за самовольный уход. Преступлением считался и не санкционированный брак - землевладелец считался вправе распоряжаться жизнью крестьян и в этом отношении. Община как форма корпоративной организации крестьян практически перестала существовать.

В условиях военных разорений и общего хозяйственного упадка заметно понижалась материальная культура деревни. Заметно ухудшилось качество жилья и питания, привычным стал голод, о гигиене быта не приходилось и говорить (скотину снова стали содержать в избах), повысилась заболеваемость и смертность, крестьянство просто напросто физически деградировало от недоедания, болезней и чрезмерного труда (барщина доходила до 12 дней с лана в неделю).

Все это вело к росту напряженности и социальных конфликтов в деревне. Но до сколько-нибудь сильных и продолжительных классовых конфликтов в собственно польских землях дело не дошло. Даже тогда, когда на Украине вспыхнула крестьянско-казацкое восстание под руководством Богдана Хмельницкого, оно практически не распространилось на польские территории. Правда здесь, в Подгалье в 1651 году действовали отряды крестьян под руководством Костки Наперского, и в этом движении некоторые историки видели продолжение украинского крестьянского восстания. Однако позднейшие исследования (А. Керстена) опровергли мнение об отрядах Наперского как антифеодальном крестьянском движении.

Известны и некоторые другие случаи столкновения крестьян и землевладельцев (например, коллективные отказы исполнять повинности, акты вооруженного сопротивления крестьян произволу землевладельца, организованные совместные уходы на новые территории), однако в целом польская деревня не столкнулась в годы даже самого жесточайшего кризиса с серьезными крестьянскими выступлениями. Причиной была, видимо, возможность уйти на восточные территории, на которых польское государство было бессильно контролировать крестьянские передвижения.

В середине и второй половине XVIII века по мере преодоления хозяйственного положение крестьян стало улучшаться, хотя и очень медленно. Вместе с тем продолжалась социальная дифференциация деревенского населения. Халупники и коморники, которых становилось все больше, иногда уже выступают в качестве рабочей силы в хозяйствах зажиточных крестьян и помещиков. Снова со всей остротой встала проблема “люзных людей”. С другой стороны, стал формироваться слой богатого крестьянства, способного даже участвовать в предпринимательстве. Все это было еще далеко от капиталистического расслоения деревни, но ясно говорило о кризисе феодальных структур и формировании новых социальных групп на селе.

Экономический, политический и военный кризис этого времени еще сильнее ударил по горожанам. Число их в это время заметно сократилось, так как приток новых переселенцев был очень незначительным и никак не восполнял демографических потерь городов. Участие в политической жизни было практически сведено к нулю, хотя Краков, Вильно и Гданьск ( а со второй половине XVII века также Львов, Люблин и Каменец-Подольский) имели право посылать своих наблюдателей в сейм и сеймики. Города оказались практически в полной зависимости от шляхты, потому что большая часть их лежала в частных владениях, а в городах на королевских территориях значительная часть земли принадлежала феодалам. В правовом отношении горожане оставались также дискриминированы как и прежде.

Города Речи Посполитой были очень неоднородны в этническом и конфессиональном отношениях. Здесь были представлены поляки и литовцы-католики, православные украинцы и белорусы, немцы, многие из которых были протестантами, евреи, армяне. Одной из особенностей этого периода было быстрое возрастание удельного веса еврейского населения в городах. И именно этно-религиозные конфликты, а не столкновения патрициата и плебса или всех горожан - с феодалами стали преобладающей формой внутренней социальной конфронтации в польском городе.

Материальная культура городов в эти годы деградировала едва ли не больше, чем в деревне. Впрочем многие местечки мало чем отличались от сел. Невежество, жестокость, голод, болезни, страх, темные суеверия стали культурными доминантами городской жизни во второй половине XVII - начале XVIII вв.

Вторая половина XVIII в. принесла стремительное возрастание социального, экономического, политического и культурного значения городского сословия в жизни Речи Посполитой. Это производит особенно сильное впечатление, когда мы сравниваем начавшиеся процессы с кризисом польского города в прежнюю эпоху. Особенно заметна была роль Варшавы. В ней и нескольких других крупных городах стал формироваться с одной стороны, пролетариат (или продпролетариат), с другой - слой зажиточных купцов, предпринимателей, банкиров, по стилю жизни близких магнатерии. Одновременно формировались специфические профессиональные группы учителей, врачей, адвокатов, людей искусства - то есть будущая интеллигенция. В годы Великого сейма и по Конституции 3 мая 1791 года польские горожане получили, наконец, ряд важнейших сословных прав - право владеть землей и занимать государственные должности, неприкосновенность личности, ряд новых прав в судопроизводстве.

Социальный облик шляхетского сословия переменился в годы кризиса в двух отношениях. С одной стороны, магнаты все более и более отрывались от основной массы шляхты, среди которой все более многочисленной становилась прослойка безземельной или малоземельной шляхты - голоты. Она попадала в прочную зависимость от магнатов и составляла их клиентелу в политической жизни. Но и средняя шляхта в условиях драматического кризиса фольварочного хозяйства оказывалась в жесткой зависимости от магнатов и составляла другую часть магнатской клиентелы. Та часть средней и мелкой и мельчайшей шляхты, которая оказывалась связана с той или иной латифундией образовала новую группу так называемой “дворской шляхты”. При этом шляхта одной земли оказывалась оторванной от шляхты других территорий, региональные социальные связи усиливались в ущерб общенациональным.

С другой стороны, в шляхетском самосознании все более усиливалось представление об едином “народе-шляхте”. Всякие указания на реальные социальные различия между бедной шляхтой и магнатами тщательно искоренялись из сеймовых документов и официальной политической риторики. Правовая унификация статуса шляхты была доведена до всех мыслимых пределов. Отмена “русского языка” в судах и канцеляриях Великого княжества Литовского сняла последнюю препону на пути полного слияния дворянства двух частей Речи Посполитой. Католическая культура барокко, однородная система воспитания и образования, светская мифология сарматизма и вообще вся сословная субкультура шляхетства обеспечивали живучесть и прочность интегрального шляхетского самосознания. И вместе с тем события первой половины XVIII в. показали, что шляхта как сословие уже не способна управлять Польшей и обеспечить суверенитет польского государства.

Середина и вторая половина XVIII в. принесли быстрые перемены. Стала формироваться так называемая “новая шляхта” и “новая магнатерия”. То, что отличало их от “старого” дворянство состояло не столько в правовом статусе или экономической роли, сколько в культуре, укладе жизни, мировоззрении. Интеллектуально и ценностно это дворянство было ориентировано на Запад. Именно эти социальные группы составили главную опору предпринятых в Польше преобразований.

5. Польша в XVII - XVIII вв.: культура

Большая часть XVII и XVIII вв. в истории Польши приходится на период, когда господствовала культура барокко и Контрреформации. С 30 - 40-х годов XVIII века можно отсчитывать эпоху Просвещения в истории польской культуры. И в то, и в другое время польская культура была включена в общеевропейские культурные процессы, представляя их региональный вариант. Культура Барокко была теснейшим образом связана с Контрреформацией и Католической Реформой в Европе; культура Просвещения - с секуляризацией и дехристианизацией.

Понятие Контреформации традиционно и издавна употребимо. Оно обозначает борьбу католической церкви против Реформации и протестантизма. Понятие Католической Реформы, напротив, сравнительно ново, особенно для отечественной историографии. Под Католической Реформой понимаются преобразования внутри католической церкви, которые развертывались параллельно протестантской Реформации и в известном смысле были схожи с ней - настолько, насколько способствовали, как и протестантизм, модернизации религиозной культуры.

Контреформация развернулась в Польше с 1560-х годов, сразу вслед за завершением последней сессии Тридентского собора католической церкви (1545-1563). Не то, чтобы до этого католическая церковь не пыталась остановить наступление протестантизма, но только после Тридентского собора эти действия приобрели последовательный и программный характер и развернулись по всей Европе.

Польская Контрреформация ассоциируется с двумя именами - кардинала Станислава Гозия и иезуита Петра Скарги. Оба действовали в одном направлении, мобилизуя церковь и особенно монашество на борьбу с протестантизмом всеми доступными средствами. Какими именно?

Особенность Польши была в том, что здесь невозможно было полагаться на методы прямого насилия и принуждения, поскольку свобода вероисповедания была гарантирована шляхте Варшавской конфедерацией в 1573 г. Поэтому для того, чтобы вернуть в католическую церковь дворян и их подданных, нужно было опираться прежде всего на пропаганду, убеждение, полемику с протестантизмом. Главную роль в этой работе по “перевоспитанию” общества и отвращению его от протестантизма играли иезуиты. А одним из самых эффективных орудий их борьбы с протестантизмом оказались созданные иезуитским орденом школы - коллегии, в которых были введены новые принципы и программы обучения, впитавшие лучший опыт европейской педагогики того времени. Высокий уровень преподавания и бесплатность привлекали в коллегии многих протестантов, многие из которых впоследствии обращались в католицизм.

Чрезвычайно разнообразны были используемые Контрреформацией методы пропаганды. Тут и издание многочисленных полемических произведений и агитационных брошюр, и организация диспутов, и создание религиозных братств, и проведение пышных праздничных процессий, и прямое массированное миссионерство, и насаждение культа католических святых, и использование театра и живописи для пропаганды программы Контрреформации.

Наряду с этими ненасильственными методами борьбы с Реформацией, использовались и приемы прямого административного давления на протестантов. Сигизмунд III Ваза под влиянием иезуитов раздавал государственные должности и королевщины прежде всего католикам. Католики, заседавшие в судах, издавали решения, дискриминировавшие протестантов. В сейме католическая партия торпедировала всякую попытку придать Варшавской конфедерации силу незыблемого закона. Во многих городах протестантам был закрыт доступ в цехи и к должностям в городском самоуправлении. В деревне крестьян обязывали посещать церковь, принимать участие в процессиях, регулярно исповедоваться и причащаться. Не обошлось разумеется и без ряда погромов протестантских общин.