59228 (Роль изографа Никиты Павловца в русской истории XVII века), страница 3

Когда Ушаков увидел эту работу, он был очень удивлен, в то же время обрадован, но не знал, как с ней поступить. Но выход подсказал сам Никита. Он решил преподнести ее в дар государю Алексею Михайловичу.

Искусствовед Н.И. Камышко отмечает на примере этой, а также иконы «Святые Артемий Веркольский и Уар Воин» стремление Никиты к включению в них стилизованного растительного орнамента, напоминающего книжную гравюру – заставки и рамки. На обеих иконах он изобразил орнаментальные килевые навершия. Исследователь считает, что такая вспарушённость верхнего края изображения часто встречалась в иконах работы павловских мастеров последующего столетия, что говорит о наследовании ими традиций своего знаменитого земляка.

Дружба Никиты Павловца с Симоном Ушаковым и Георгием Терентьевым крепла с каждым днем. Когда темнело и глаза, утомленные работой, начинали слезиться от усталости, мастера откладывали кисти и подолгу вели беседы о живописном мастерстве. Больше говорил Ушаков, так как был самым опытным из них, а Никита с Георгием слушали, иногда вставляли словечко.

Никита чувствовал себя комфортно и уютно рядом со своими друзьями. Между ними было взаимопонимание и взаимовыручка, кроме того, всегда находились общие темы для разговоров и никогда не было скучно. Общее увлечение, в котором каждый из иконописцев видел смысл жизни, все больше сближало их.

Симон Ушаков рассказывал о том, что каждый живописец учится изображать не только видимое, но и постигает невидимое. Сразу же возник вопрос: Как же можно познать то, что нельзя лицезреть? Но Симон дал ответ и на этот вопрос.

Фантазия рождает премудрость и достойный удивления дар художника. Рука же должна овладеть тайнами иконописания, и точно воспроизводить формы мира.

Никита вспомнил, как он писал «Образ пресвятой Богородицы». Он ведь тоже фантазировал. А идея пришла к нему совершенно внезапно, когда он увидел в царском саду мамку с царевичем на руках. Фантазия разыгралась настолько, что в воображении возникли очертания, превратившиеся в образ царицы. Запечатлев в памяти этот образ, Никита вернулся домой и написал икону по памяти, которую создал в воображении.

Приложение 3

«Троица» Никиты Павловца и Симона Ушакова – двойной успех

В московском музее-заповеднике «Коломенское» экспонируется одно из последних созданий Н. Павловца (1677г.) – совместная с С. Ушаковым их великолепная икона «троица Ветхозаветная». Как свидетельствует авторская подпись, образ создан «по обещанию боярина и дворецкого и оружничего Богдана Митрофановича Хитрово» для новой церкви Троицы в принадлежавшем ему подмосковном селе Ознобишино. Роль Павловца в этой работе, по мнению искусствоведа О.А. Поляковой, велика, но основное решение принадлежит Ушакову.

В Государственном Русском музее хранится икона «Троица», написанная Никитой Павловцем в 1671 году одновременно с аналогичной иконой С. Ушакова. По мнению специалистов, работа нашего земляка гораздо ближе к древнерусским традициям, в ней «все говорит об изысканном мастерстве живописца», рядом с ней ушаковская «выглядит официальной, холодной, застывшей». Вот еще кусочек из искусствоведческого её описания: «сколько интимности, теплоты и задушевности в этой сцене, рисующей трех юношей за столом и среди них склонившихся Авраама и Сарру, как тонко почувствована «круговая» композиция, и как она умело выявлена соответствующим обрамлением! Наконец, как любовно самое выполнениеэтой миниатюрной иконы!»

Как же возникла идея написания «Троицы»?

Разговор Симона Ушакова, Никиты Павловца и Георгия Терентьева прервало появление боярина Хитрово с дьяком и ключарей, который поведал иконописцу довольно забавную историю. Государь Алексей Михайлович вернулся из Сергиева монастыря, молился у святой Троицы за возобновление тишины в государстве от волжских бунтовщиков. Был с ним и патриарх Иоасаф, который выразил свое недовольство царю о делах иконописной палаты, якобы занялись они узорочьем и теневитостью и забыли древнее письмо. А сам все нахваливал «Троицу» Андрея Рублева намекал, что нет больше таких мастеров на Руси. Государь не возражал святейшему патриарху, а вернувшись, отдал приказ писать лучшим иконописцам образ «троицы», чтобы к престольному празднику поднести ее в дар монастырю.

Молча проводили иконописцы боярина. Трудна была задача состязаться в мастерстве с Андреем Рублевым, но не могли они ослушаться государя. И вот выполнен наказ. Готовы полуторааршинная «Троица», написанная Ушаковым и небольшая круглая иконка Никиты. Выполняя царский наказ, Ушаков дважды ездил в Троицкий монастырь смотреть Рублевскую «Троицу» и, сохранив рисунок древней иконы, лишь теневито написал телесные формы. Обильная наводка золотом и звонкая светлость красок сразу выделяли руку главного царского изографа.

Иконка Никиты проигрывала в размерах, зато поражала округлостью композиций, тем, что на ней было изображено не три, как у Ушакова, а пять фигур, среди них и хозяева, подающие кушания к трапезе божественных отроков.

Мягкость и плавность линий, тончайшая прорисовка фигур с позолотой излучали душевное тепло, обнаруживали изысканное мастерство иконописца. Ушаков, увидев законченную Никитой работу, долго любовался ее красотой. А тем временем в Оружейной палате ожидали царского прихода. Государь пожелал лично осмотреть работы изографов и выбрать дар Троице-Сергиеву монастырю.

Царь вошел, велев встать повалившимся ему в ноги иконописцам. Алексей Михайлович сел в поставленное кресло и с любопытством принялся разглядывать иконы. Прошло несколько томительных минут, прежде чем он промолвил:

— К Троице повезем иконку Никиты Павловца, а другую взять в нашу церковь Спаса, что на Бору. Искусно писаны, щедро одарю иконописцев.

Сказав это, Алексей Михайлович тот час поднялся, опираясь на посох, вышел из палаты…