14615-1 (Политическая власть в России: проблема легитимности), страница 3

— харизматическая легитимность, складывающаяся в результате веры людей в признаваемые ими выдающимися качества политического лидера. Этот образ непогрешимого, наделенного исключительными качествами человека (харизма) переносится общественным мнением на всю систему власти. Безоговорочно веря всем действиям и замыслам харизматического лидера, люди некритически воспринимают стиль и методы его правления. Эмоциональный восторг населения, формирующий этот высший авторитет, чаще всего возникает в период революционных перемен, когда рушатся привычные для человека социальные порядки и идеалы и люди не могут опереться ни на бывшие нормы и ценности, ни на только еще формирующиеся правила политической игры. Поэтому харизма лидера воплощает веру и надежду людей на лучшее будущее в смутное время. Но такая безоговорочная поддержка властителя населением нередко оборачивается цезаризмом, вождизмом и культом личности.

Помимо указанных способов поддержки власти ряд ученых выделяют и другие, придавая легитимности более универсальный и динамичный характер. Так, английский исследователь Д. Хелд наряду с уже известными нам типами легитимности предлагает говорить о таких ее видах, как: «согласие под угрозой насилия», когда люди поддерживают власть, опасаясь угроз с ее стороны вплоть до угрозы их безопасности; легитимность, основанная на апатии населения, свидетельствующей о его безразличии к сложившемуся стилю и формам правления; прагматическая (инструментальная) поддержка, при которой оказываемое властям доверие осуществляется в обмен на данные ею обещания тех или иных социальных благ; нормативная поддержка, предполагающая совпадение политических принципов, разделяемых населением и властью; и наконец, высшая нормативная поддержка, означающая полное совпадение такого рода принципов.

Некоторые ученые выделяют также идеологический тип легитимности, провоцирующий поддержку властей со стороны общественного мнения в результате активных агитационно-пропагандистских мероприятий, осуществляемых правящими кругами. Выделяют и патриотический тип легитимности, при котором высшим критерием поддержки властей признается гордость человека за свою страну, за проводимую ею внутреннюю и внешнюю политику.

2.4. Кризисы легитимности и способы их урегулирования.

Легитимность обладает свойством изменять свою интенсивность, т.е. характер и степень поддержки власти (и ее институтов), поэтому можно говорить о кризисах легитимности. Под кризисами понимается такое падение реальной поддержки органов государственной власти или правящего режима в целом, которое влияет на качественное изменение их ролей и функций.

В настоящее время не существует однозначного ответа на вопрос: есть ли абсолютные показатели кризиса легитимности или это сугубо ситуативная характеристика политических процессов? Так, ученые, связывающие кризис легитимности режима с дестабилизацией политической власти и правления, называют в качестве таких критериев следующие факторы:

— невозможность органов власти осуществлять свои функции или присутствие в политическом пространстве нелегитимного насилия (Ф. Били);

— наличие военных конфликтов и гражданских войн (Д. Яворски);

— невозможность правительства адаптироваться к изменяющимся условиям (Э. Циммерман);

— разрушение конституционного порядка (С. Хантингтон);

— отсутствие серьезных структурных изменений или снижение эффективности выполнения правительством своих главных задач — составления бюджета и распределения политических функций среди элиты. Американский ученый Д. Сиринг считает: чем выше уровень политического участия в стране, тем сильнее поддержка политических структур и лидеров обществом; указывает он и на поддержание социально-экономического статус-кво. Широко распространены и расчеты социально-экономических показателей, достижение которых свидетельствует о выходе системы власти за рамки ее критических значений.

Сторонники ситуативного рассмотрения причин кризисов легитимности чаще всего связывают их с характеристикой социокультурных черт населения, ролью стереотипов и традиций, действующих как среди элиты, так и среди населения, попытками установления количественной границы легитимной поддержки (оперируя при этом цифрами в 20—25% электората). Возможно, такие подходы в определенной степени опираются на идеи Л. С. Франка, который писал: «Всякий строй возникает из веры в него и держится до тех пор, пока хотя бы в меньшинстве его участников сохраняется эта вера, пока есть хотя бы относительно небольшое число "праведников" (в субъективном смысле этого слова), которые бескорыстно в него веруют и самоотверженно ему служат».

Обобщая наиболее значимые подходы, можно сказать, что в качестве основных источников кризиса легитимности правящего режима, как такового, можно назвать уровень политического протеста населения, направленного на свержение режима, а также свидетельствующие о недоверии режиму результаты выборов, референдумов, плебисцитов. Эти показатели свидетельствуют о «нижней» границе легитимности, за которой следует распад действующего режима и даже полной смены конституционного порядка. К факторам, определяющим ее «верхнюю» границу, т.е. текущее, динамичное изменение симпатий и антипатий к властям, можно отнести: функциональную перегруженность государства и ограниченность ресурсов властей, резкое усиление деятельности оппозиционных сил, постоянное нарушение режимом установленных правил политической игры, неумение властей объяснить населению суть проводимой им политики, широкое распространение таких социальных болезней, как рост преступности, падение уровня жизни и т.д.

В целом же урегулирование кризисов легитимности должно строиться с учетом конкретных причин снижения поддержки политического режима в целом или его конкретного института, а также типа и источника поддержки. В качестве основных путей и средств выхода из кризисных ситуаций для государства, где ценится мнение общественности, можно назвать следующие:

— поддержание постоянных контактов с населением;

— проведение разъяснительной работы относительно своих целей;

— усиление роли правовых методов достижения целей и постоянного обновления законодательства;

— уравновешенность ветвей власти;

— соблюдение правил политической игры без ущемления интересов участвующих в ней сил;

— организация контроля со стороны организованной общественности за различными уровнями государственной власти;

— укрепление демократических ценностей в обществе;

— преодоление правового нигилизма населения и т.д.

2.5. Легитимность и делегитимация государственной власти в России.

Государственную власть можно рассматривать как способ управления общественными процессами с помощью общеобязательных средств регламентации правил и норм социального взаимодействия и поведения. Существует две модели государственной власти: 1) авторитарно-властного господства и 2) авторитетно-властного полномочия. В первой модели доминируют механизмы принуждения и насилия, во второй — убеждения и влияния.

Государственная власть в выполнении своих функций может основываться на силе или легитимности. В первом случае «управляющие» стремятся реализовать принятые решения вопреки желанию «управляемых», во втором, наоборот, — опираясь на их добровольное согласие или даже солидарность. Государственная власть не может долгое время опираться на силу: «штыки хороши всем, кроме одного, — на них нельзя сидеть» (Ш. Талейран). Такая власть не может быть в длительной перспективе социально-эффективной, ибо «управляемые» внутренне не расположены к реализации принятых властью решений.

Поэтому государственная власть, чтобы быть успешной, должна быть, прежде всего, легитимной Легитимность государственной власти часто отождествляют с ее юридически-правовой законностью. Однако это свидетельствует не о легитимности, а о ее легальности. Власть легитимна в том случае, если «управляемые» признают за ней право управлять вообще, и именно так, как это делается в данный момент.

Легитимация государственной власти представляет собой взаимообусловленный процесс, с одной стороны, «самооправдания» и рационального обоснования собственной власти со стороны «управляющих», с другой — «оправдания» и признания этой власти со стороны «управляемых».

Государственная власть, обладая символическим капиталом, может формировать в нормативно-ценностном пространстве общества такие конструкты когнитивного и ценностного содержания, усвоение которых изменяет внутренний мир людей и задает определенные стереотипы восприятия социальной действительности. Государственная власть тем самым обеспечивает в обществе необходимый уровень «логического и морального конформизма» и создает легитимизирующие структуры массового сознания, которые П.Бурдье называет «духами государства».

Однако эти конструкты значимы лишь для тех, кто предрасположен к их восприятию, а эта предрасположенность заключена не только в рефлексирующем сознании, но и в культурных архетипах. Поэтому в процессе легитимации происходит непосредственное согласование между внедренными извне ментальными структурами и неосознаваемыми духовными «кодами» жизнедеятельности людей.

Эти «коды» представляют собой социокультурные доминанты поведения людей в любых обстоятельствах, в том числе и катастрофических, и являются своеобразным выражением «на уровне культуры народа исторических судеб страны, как некое единство характера исторических задач и способов их решения, закрепившихся в народном сознании, в культурных стереотипах» (И. Пантин).

Легитимность государственной власти не может носить всеобщего характера, поскольку в обществе всегда есть социальные группы, которые негативно относятся к ней и ее политике.

Кризис легитимности государственной власти начинается тогда, когда происходит резкое сокращение легитимирующего ее бытие социокультурного пространства. Это происходит тогда, когда нарушаются когнитивные и ценностные механизмы «самооправдания» государственной власти и ее «оправдания» со стороны большинства «управляемых».

Кризис легитимности государственной власти в России, с одной стороны, связан с тем, что происходила или утрата национально-государственной идеи, или эта идея переставала выполнять присущие ей функции: 1) быть социально-интегрирующим фактором, задавая единое нормативно-ценностное пространство бытия российского социума; 2) служить апологией существующего политического режима и социального порядка; 3) формулировать консолидирующие цели «общего дела».

С другой стороны, кризис обусловливался падением социальной эффективности государственной политики, которая переставала соответствовать ожиданиям и надеждам различных социальных групп российского общества.

3. Легитимность государственной власти в СССР

После свержения самодержавия в феврале 1917 г. в России к власти пришел Центристский блок, объединявший кадетов, октябристов и примыкавшие к ним другие политические силы. Однако, придя к власти под лозунгом честной политики, эти силы не смогли удержать ее, оказавшись неспособными к «наведению законности и порядка» в стране. Не было у них и соответствующего лидера общенационального масштаба, решительного и бескомпромиссного в политической борьбе.

После непродолжительной эйфории, связанной с приходом к власти Временного правительства, общество неожиданно обнаружило, что желанного порядка нет, социально-экономическая ситуация не улучшается, сохраняется ненавистная война, продолжается вакханалия казнокрадства и воровства, нарастает «возмутительность жизни». И все это наблюдалось в условиях острейшей социальной поляризации, давно уже воспринимавшейся «массами» и демократической интеллигенцией в стране как «грабеж богатыми бедных» на фоне воины, принесшей неисчислимые страдания народу и бешеные барыши буржуазии.

Дни Временного правительства были сочтены. Сплав недовольства жизнью с убежденностью, что причиной всех бед служит безнравственность и негодяйство государственной власти, привел к ликвидации политического режима, сопровождаемый национальным катаклизмом.

Приход к власти большевиков был во многом обусловлен тем, что в то время они стояли на такой великой опоре, как нравственность в политике. Центральным моментом их социалистической «проповеди» были честность и справедливость как основа жизни.

После прихода в 1917 г. к власти большевики развернули яростную теоретическую и практическую борьбу против «буржуазно-помещичьей» государственности. Однако, формируя собственную национально-государственную идею, они синтезировали, с одной стороны, традиционный для российского общества «административно-бюрократический полицеизм», а с другой, — марксистскую рациональную «научность» в управлении и политике. Уже в 1918 г. П.Струве отмечал, что «советская власть есть, по существу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великого государства».

Однако для «победы нового, социалистического строя» «полицеизма» и «научности» было недостаточно, ибо «социализм, — как пророчествовал Ф. Ницше, — есть фантастический младший брат почти отжившего деспотизма, которому он хочет наследовать... Он жаждет такой полноты государственной власти, какою обладал только самый крайний деспотизм, и он даже превосходит все прошлое тем, что стремится к формальному уничтожению личности; последняя представляется ему неправомерной роскошью природы, и он хочет реформировать ее, превратив ее в целесообразный орган коллектива».

Поэтому полицеизм как платформа, с которой стартовала новая советская государственность, вскоре превратился в «партийную теократию», а затем тоталитаризм. Его основу составляли, с одной стороны, «партийное государство», с другой, — вера, облаченная в форму марксистской квазирелигии.

Национально-государственная идея советской государственности носила во многом сакральный и эзотерический характер. Сакральный характер этой идее придавала вера в то, что социализм является необходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и эта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и исторической практикой.

Строительство социализма в СССР на научной основе требовало создания интеллектуального механизма самопознания советского общества. Однако в 30—50-х гг. познавательный потенциал марксисткой теории был заблокирован сталинизмом как теорией и практикой государственного, уравнительно-казарменного социализма, базировавшегося на догматизме, волюнтаризме, фальсификации и демагогии. Расплата за все это была хотя и постепенной, но неотвратимой: доведенное идеологией до абсурда советское общество, отравленное ядом самодовольства, великодержавности, ложными представлениями о нашей социалистической исключительности, утратило динамичность, способность к переменам, к адекватным ответам на вызовы времени. Это привело к Кризису легитимности государственной власти в СССР, а затем и развалу советской государственности.

Основу национально-государственной идеи советской эпохи формально составлял принцип, согласно которому «руководящей и направляющей силой советского общества является Коммунистическая партия», которой отводилась роль «демиурга» советской истории. Партия разрабатывала грандиозные социальные проекты и технологии: при И. Сталине — построения «социализма в отдельно взятой стране»; при Н. Хрущеве — строительства «коммунизма в основном»; при Л Брежневе — «развитого социализма»; при М. Горбачеве — «социализма с человеческим лицом».