97450 (Понятие и признаки внешнеэкономической сделки), страница 6

При отсутствии в контракте условия о применимом праве (а это часто бывает на практике) стороны вправе согласовать этот вопрос впоследствии. Если же такая договоренность не достигнута, применимое право определяется на основании коллизионной нормы. Применимые к рассматриваемому виду договоров коллизионные нормы разных стран не совпадают по содержанию. Есть и международные конвенции, цель которых унифицировать коллизионные нормы, применимые к договору купли-продажи товаров (например, Гаагская конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже движимых вещей, 1955 г. и Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже 1986 г.).

Согласно Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961г., участницей которой является Россия, а так же Закону РФ «О международном коммерческом арбитраже» от 7 июля 1993 г., вступившему в силу с 14 августа 1993 г., применимое право определяется арбитражем в соответствии с коллизионной нормой, которую арбитры сочтут в данном случае применимой. В силу ст. 166 Основ применимым признается право страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, являющаяся продавцом в договоре купли-продажи. Это означает, что если спор между сторонами будет разрешаться в арбитраже в России, то в соответствии с действующим законодательством к экспортным контрактам российских предпринимателей (при отсутствии иного соглашения сторон) применимым по общему правилу будет признано российское право, а к импортным – право страны-контрагента.

Необходимо так же иметь в виду, что всеобщих коллизионных норм международного частного права не существует. Суд каждого государства ориентируется, как правило, на коллизионные нормы своего права.

4. Материально-правовое регулирование внешнеэкономических сделок

При рассмотрении вопроса о материально-правовом подходе к регулированию внешнеэкономических сделок в первую очередь необходимо упомянуть о теории "lex mercatoria" (торговое право - лат.). Она произошла от средневекового "lex mercatoria" - права купцов, состоявшего из универсальных, сложившихся в практике правил, регулировавших торговые отношения вне связи с правовыми системами государств.

Сторонники данной теории пытаются обосновать существование автономного от национальных правовых систем комплекса регламентации внешнеэкономических операций. Основным элементом lex mercatoria является утверждение о существовании негосударственных регуляторов международных торговых сделок. Анализируя эту теорию, следует в первую очередь упомянуть о различиях во взглядах её последователей. Так И.С. Зыкин отмечает широкую трактовку предмета "торгового права". "В неё включают самые разнообразные международные коммерческие сделки: куплю-продажу, подряд, аренду, передачу технологии, представительств, перевозку, страхование, расчётные и кредитные отношения и т.д.". Звеков В.П. отмечает разнообразие упоминаемых источников "lex mercatoria", которое приводит к очень широкой трактовке категории "право". "Симбиоз регуляторов такого рода, - пишет он, - на которые проецируется наименование "торговое право", заставляет усомниться и в том, что речь идёт в целом о юридических категориях, и в том, что общность таких регуляторов образует универсальную правовую систему". Той же точки зрения придерживается и Зыкин И.С..

Однако, оба автора, не признавая за "lex mercatoria" качеств универсальной системы правовых норм, соглашаются с тем, что в настоящее время всё больше расширяется внедрение в правовое пространство международного торгового сотрудничества негосударственного регулирования.

При анализе "lex mercatoria" нельзя не упомянуть о точке зрения Вилковой Н.Г.. Она не соглашается со сторонниками признания .последней системой, промежуточной между международным публичным и внутринациональным правом. "По нашему мнению, - пишет она, - данные правила имеют гражданско-правовой характер, а обращение в диагональных соглашениях к общепризнанным принципам права, общим принципам цивилизованных наций означает не придание таким соглашениям международно-правового характера, а фиксирует включение таких принципов в систему договорных отношений".

Данная точка зрения, на наш взгляд, является вполне обоснованной. В настоящее время, несмотря на наличие тенденций к появлению рядя форм негосударственного регулирования внешнеэкономических сделок (типовые контракты на отдельные виды товаров, типовые договоры на фрахтование судов и др.), создание универсальной системы материальных норм, в полной мере регулирующих этот вид международных частноправовых отношений, представляется трудновыполнимым. Тем более нельзя говорить о ее существовании, так как практически все принципы, характеризующие "lex mercatoria", присущи и национальным правовым системам. В результате можно сделать вывод о большей эффективности применения в сложившихся условиях при регулировании внешнеэкономических сделок имеющихся коллизионных норм.

Теперь обратимся непосредственно к понятию «материального права». В отечественной гражданско-правовой науке под «материальным правом» понимаются положения гражданского права РФ. В соответствии с п. 1 ст. 2 ГК РФ «Гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности), регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников».

Ст. 3 ГК РФ, в частности, установлено, что гражданское законодательство состоит из ГК РФ и принятых в соответствии с ним федеральных законов, по вопросам гражданского права. Гражданско-правовые отношения могут регулироваться также указами Президента, постановлениями Правительства РФ и актами министерств и иных федеральных органов исполнительной власти, каждым в пределах своей компетенции.

В результате всего вышеизложенного к источникам правового регулирования внешнеэкономической деятельности необходимо относить: законодательство РФ, международные договоры, обычаи. Таким же образом решается вопрос о материальном праве в иностранных государствах. Например, под материальным правом Франции понимаются Гражданский кодекс, Торговый кодекс, иные законы и нормативные акты, международные договоры с участием Франции, обычаи, судебная практика. Соответственно, к отношениям сторон по заключенной с французскими фирмами сделке будут применяться судом или арбитражем те конкретные нормы этого «материального права», которые регулируют данные отношения.

При применении арбитрами иностранного права возникает вопрос о порядке установления его содержания и о его толковании. В международной судебной практике используются два подхода к установлению содержания иностранного материального права. Они основаны на различии двух принципов: принципа «право» (law) и принципа «факт» (fact). Если право государства относится к определению содержания иностранного права как к «вопросу права», то суд устанавливает содержание иностранного права, руководствуясь процессуальными правилами своей страны, т.е. судьи должны знать нормы применяемого ими иностранного закона путем проведения его исследования (Research) или путем использования документа, представляемого суду юристом (Submission by counsel). Нормы иностранного права в этом случае применяются судом «ex officio» так, как они применяются в соответствующем иностранном государстве (законы, правила, обычаи, судебная практика и пр.).

Принципа определения содержания иностранного права как «вопроса права» придерживаются такие страны, как Германия, Австрия, Нидерланды, Португалия, Швеция, Дания, Норвегия, Италия. Общим правилом для них служит следующее: 1) иностранное право - это право; 2) установление содержания иностранного права - это задача суда; 3) суд по своему усмотрению определяет способы установления содержания иностранного права; 4) суд может запросить стороны о содействии в определении содержания иностранного права, но в большинстве случаев он сам проводит исследование этого права.

В качестве примеров регулирования этого вопроса в разных странах мира можно привести следующие нормы. Согласно § 239 Германского Устава гражданского судопроизводства суд «ex officio» устанавливает содержание иностранной правовой нормы, но вправе при этом прибегнуть к содействию сторон, и последние по требованию суда обязаны предоставить ему доказательства о содержании иностранного права. Суд, однако, не ограничен теми данными, которые представляют стороны. Он может обратиться к другим источникам, например в исследовательский институт права. Если сторона, на которую суд возложит установление содержания иностранного закона, не представит соответствующих данных, то суд может считать иск (или возражения ответчика) недоказанными и отказать в иске или устранить возражение. Неправильное применение иностранного права не служит основанием для отмены решения в порядке ревизии, ибо считается, что ревизионный порядок имеет в виду единообразие в применении лишь германского закона.

Австрийский закон стоит на тех же позициях, что и практика ФРГ. Однако, в отличие от практики ФРГ, в Австрии допускается ревизия решений по мотивам неправильного применения иностранного права.

Итальянская доктрина исходит из того, что отсылка к иностранному праву приводит к превращению иностранного закона в итальянский, и он инкорпорируется в состав итальянского права. Толкование иностранного закона должно соответствовать духу итальянского законодательства. Судья устанавливает и применяет иностранный закон «ex officio». Неправильное применение иностранного закона считается основанием для ревизии решения.

В тех странах Латинской Америки, где применяется кодекс Бустманте, иностранное право применяется судами «ex officio». Правда, стороны могут доказывать иностранное право представлением суду свидетельства двух юристов -граждан соответствующей страны. При отсутствии иных доказательств содержание иностранного права может быть установлено дипломатическим путем. Неправильное применение иностранного права служит поводом для кассации. В Аргентине, одной из стран Латинской Америки применяется принцип, согласно которому установление содержания иностранного права - это вопрос факта, на который стороны могут сослаться и который они должны доказать.

Во Франции по общему правилу иностранное право рассматривается как вопрос факта. Это означает, что раскрытие содержания иностранного права должно осуществляться путем доказательств, например в форме письменных заключений иностранных юристов, хотя стороны могут обратиться к суду с просьбой самим произвести необходимые исследования.

В Англии и Испании иностранное право также доказывается как вопрос факта. Обычными способами доказательства в этих странах являются заключения экспертов (Expert's reports), а также доказательства в устной форме (Oral evidence).

В США этот вопрос относится к процессуальному праву. Он регламентируется Федеральными правилами гражданского процесса (ФПГП) США. Ими установлено, что сторона, которая намерена поставить вопрос, касающийся права иностранного государства, должна сделать это путем уведомления в форме состязательной бумаги (notice by pleadings) либо иным разумным уведомлением в письменной форме. Решая вопрос о применении иностранного права, суд США может рассмотреть любой иной относящийся к нему материал или источник, включая показания под присягой (Testimony), как представленные какой-либо стороной, так и иным образом, допускаемым ФПГП США. Решение суда рассматривается в подобных случаях как «судебное постановление по вопросу права» (Ruling on a question of law).

Из данной нормы видно, что процессуальное право США по вопросу доказательства иностранного материального права менее формализовано, чем другие правовые системы. Это дает возможность суду применить любые способы доказательств, отвечающие интересам сторон и суда.

В России применение иностранного права регулируется материальным и процессуальным правом (ст. 12 АПК). Так, в ст. 1191 ГК РФ говорится следующее:

«I. При применении иностранного права суд устанавливает содержание его норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве.

2. В целях установления содержания норм иностранного права суд может обратиться в установленном порядке за содействием и разъяснением в Министерство юстиции РФ и иные компетентные органы или организации в РФ и за границей либо привлечь экспертов.

Лица, участвующие в деле, могут представлять документы, подтверждающие содержание норм иностранного права, на которые они ссылаются в обоснование своих требований или возражений, и иным образом содействовать суду в установлении содержания этих норм.

По требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, бремя доказывания содержания норм иностранного права может быть возложено судом на стороны.

3. Если содержание норм иностранного права, несмотря на предпринятые в соответствии с настоящей статьей меры, в разумные сроки не установлено, применяется российское право».

Анализ указанных норм показывает, что российское право при определении содержания иностранного права придерживается принципа, заключающегося в том, что определение иностранного права - это вопрос права, а не вопрос факта.

Как говорится в ст. 1193 ГК РФ норма иностранного права не применяется в исключительных случаях, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) РФ. В этом случае при необходимости применяется соответствующая норма российского права. Оговорка о публичном порядке имеет довольно давнюю историю. Она получила широкое освещение в доктрине, закреплена в законодательстве и судебной практике многих стран. В то же время вряд ли можно сказать, что понятию «публичный порядок» присуща достаточная определенность.

Российское право традиционно исходит из так называемой «негативной концепции» публичного порядка, в соответствии с которой публичный порядок не отождествляется с некой совокупностью материально-правовых норм национального права (как это, например, происходит во Франции, где господствует «позитивная концепция» публичного порядка), а выражается через неприемлемые свойства самого иностранного закона, чье применение может нанести существенный ущерб правопорядку страны.