5359-1 (Идея социализма и марксизм), страница 7

Аналогичное утверждение есть и у Ленина в книге "Развитие капитализма в России".

Революционеры были весьма обеспокоены этим обстоятельством. Они говорили, что пролетарии могут "обуржуазиться" и утратить революционный дух. Для подобного беспокойства были и есть все основания. В современных развитых странах остался лишь небольшой процент трудящихся, которых можно называть "чистыми пролетариями". Основная масса – это люди, занимающиеся тем или иным видом деятельности, не связанным непосредственно с производством материальных благ. Возникло практически необозримое многообразие видов труда, различающихся содержанием, которые не имеют непосредственного отношения к материальному производству. И это многообразие продолжает расти. Одной из важнейших становится, например, деятельность, связанная с управлением капитала. В этих условиях капиталист по виду деятельности может не быть таковым в смысле традиционной частной собственности. Данное обстоятельство отражается в альтернативной модели.

Существует важный количественный показатель, характеризующий состояние общества на текущий момент времени. Таковым является отношение количества собственников (имущих) к общему количеству всех трудящихся. В Марксовой модели эта величина неизменна и трактуется как мера эксплуатации всего класса пролетариев. А в альтернативной модели - это монотонно растущий показатель социального прогресса.

В альтернативной модели вся динамика подчинена противоречию между спросом и предложением, или, другими словами, противоречию товарных рыночных отношений. Маркс подробно анализирует эти отношения, но считает их второстепенными. На передний план он выдвигает классовые отношения и фактор частной собственности.

Не трудно видеть, что рынок имеет все особенности демократии. Он – форма демократии, форма свободной деятельности. А поэтому рыночная экономика является органически развивающейся, и она наиболее эффективна.

Таким образом, в альтернативной модели устранены все ограничения, искусственно введенные Марксом. Как в определении социального прогресса Гегеля (и как в определении понятия "развитие" Ленина) диалектические переходы, являясь чисто логическими, по форме не связаны с какой-либо эпохой, так и в альтернативной модели есть только развивающийся процесс, имеющий тотальный характер. Она является одной и той же для капитализма, для социализма и для коммунизма.

Справедливости ради следует отметить, что Маркс писал не только о пролетарской революции. Характеризуя диалектику развития производительных сил, он упоминал также о "закономерных революциях", называя их технологическими, отличая их от революций политических.[27]

Это замечательно. Данное различие весьма существенно. Но, как и в иных подобных случаях, тему "технологических революций" он не развивает. О них он лишь упоминает.

Условия труда изменились кардинально в результате частного предпринимательства, создавшего новую форму собственности. В утверждении "капиталист является частным собственником" больше лжи, чем правды. Формально он действительно является частным собственником, но по существу он является организатором новых производственных отношений на основе новой формы собственности. Дело в том, что каждый нанимаемый рабочий получает от капиталиста на время работы необходимые средства производства (или доступ к ним). И это новое отношение в сущности является арендой.

В связи с этим уместно обратить внимание на диалектику собственности. Дело в том, что всякая собственность (и частная в том числе) является средством (в противном случае она может быть лишь сокровищем), и в этом смысле она - источник свободы. С другой же стороны она с необходимостью обладает консервативным началом и вследствие этого является ограничением сферы жизнедеятельности, поскольку она предписывает только конкретный вид деятельности и соответствующую ей меру. Это диалектическое противоречие раскрыто у Гегеля (что Маркс-революционер предпочел проигнорировать). Например, крестьянин, владеющий клочком земли, или ремесленник, владеющий жалким инструментом, очевидно, обладают относительной независимостью. Но они совершенно не способны осуществить концентрацию производства на основе кооперации и разделения труда.

Для рабочего средство производства, полученное от частника, уже не является частной собственностью. И поэтому противоречие между свободой и ограничением, которые составляют единство в отношении "частная собственность", о чем шла речь выше, устраняется. Благодаря этому оказываются возможными концентрация производства, применение машин и технический прогресс. Иначе говоря, отношение, выражаемое глаголом "иметь", безусловно имеет важное значение. Но для того, чтобы раскрыть его значение, его необходимо проанализировать с позиций труда. Необходимо ответить на вопрос, как изменяются условия труда в зависимости от формы собственности? Что значит "иметь" в плане деятельности?

С точки зрения изменения отношения собственности, как одного из важнейших социальных явлений, о чем много пишет Маркс, капиталист является революционером номер 1, породившим новую форму собственности. Вообще собственность арендная, кооперативная, акционерная - все это капиталистические нововведения, новые формы. Только так и должен решаться вопрос о собственности с точки зрения науки. Во всех этих капиталистических нововведениях - начальный момент социализма. Именно с этим связана подлинная революция. Но марксисты (и особенно большевики) предпочитали не обращать на это внимание.

Например, реформы Петра Столыпина давали возможность неимущим крестьянам получить землю и превратиться в собственников и производителей. Это дало очень большой социальный эффект за короткое время. По признанию Ленина, если бы эти реформы продлились еще несколько лет, то пролетарская революция стала бы невозможным делом.

Еще пример. Известный философ Александр Зиновьев, проживший в Германии многие годы, свидетельствует о том, что в настоящее время в этой стране частная собственность уже не играет прежней роли, не смотря на то, что ее никто не отменял. Граждане этой страны предпочитают приобретать необходимые вещи (средства производства) лишь на время непосредственного пользования. И такая возможность обеспечивается государством. В своем распоряжении оно имеет все средства производства, которыми обеспечивает всех трудящихся по их желанию. Каждый гражданин страны может получить землю, трактор, технологию, компьютер на любой срок на выгодных условиях. Таким образом, понятие собственности в ХХ столетии обрело весьма существенное уточнение. Стало ясно, что само по себе владение чем-либо, состоящее только в себе самом и ограниченное только этим, - не столь важно в плане общественного производства. Но! Важно владеть средствами производства для непосредственной деятельности. За пределами этой деятельности владение и собственность никакого значения не имеют. К этому уточнению человечество пришло эмпирическим путем.

Здесь уместно обратить внимание на следующее диалектическое противоречие и явление. Количество собственников на душу населения монотонно возрастает. Капитал, создаваемый ими, - это накапливаемый труд и в частности - это создаваемые средства производства. Таким образом, в конечном итоге они создают общедоступность средств производства (как в современной Германии), в чем и состоит изменение отношения собственности. Тогда фактор "иметь" теряет всякую значимость, а вместе с этим теряется роль и самого собственника. Он превращается в руководителя, менеджера, которому совсем не обязательно быть каким-либо собственником. То есть, здесь имеет место диалектическое отрицание: капиталист-собственник в результате своей социальной активности (а иным он принципиально быть не может) разрушает свой исторический статус.

Капиталисты и революционеры-большевики решают вопрос о собственности по разному. Первые предпочитают создавать альтернативные формы собственности (а значит и новые виды производства и деятельности), фактически ничего не уничтожая. Вторые – напротив – задаются целью только уничтожить частную собственность, совершенно не думая о каком-либо созидании. При этом о будущем они рассуждают весьма туманно. Капиталисты же более реалистичны, и в плане будущего они более предпочтительны.

Другим важным элементом капиталистической революции является общественный характер труда (о чем справедливо писали классики). И в связи с этим необходимо обратить внимание на следующее противоречие. Предприниматели, вкладывают свои усилия и капитал в "свое дело", в свою частную собственность, а развивают производственный процесс, являющийся общественным. Таким образом, социальный прогресс связан с данной диалектикой.

Коммунисты-революционеры обычно подчеркивают, что средства производства принадлежат капиталистам, которые присваивают произведенный труд и прибыль, обращая их в свою частную собственность. Формально это действительно так. В действительности же в этом утверждении лжи больше, чем правды. Они не просто присваивают результат труда, а распределяют его в обществе с целью максимизации того капитала, которым владеют. У Маркса есть вполне научные определения и капиталиста, и капитала. Капиталист - это субъект, вкладывающий произведенную прибавочную стоимость в обращение капитала, т. е., в общественный производственный процесс. Если капитал будет "положен в карман", то он превратится в "сокровище", и капиталист как таковой прекратит свое существование.

Широко применяемое в марксизме выражение "принадлежит капиталисту" трактуется идеалистически, лживо. Для Маркса здесь нет вопросов. Правильная трактовка этого выражения конечно же у него есть. Понятие "принадлежит" имеет весьма ограниченное значение. Но совсем другое дело "принадлежит в качестве … ". Маркс справедливо утверждает, что если капитал будет принадлежать в качестве сокровища, то он перестанет быть капиталом, а капиталист перестанет быть капиталистом. Поэтому капиталист не столько собственник, сколько распорядитель, управленец. Обо всем этом у Маркса обстоятельно и ясно написано, но революционеры и политики не были заинтересованы в том, чтобы эти положения были понятны для пролетариев. В связи с этим имел место обыкновеннейший обман.

"Быть капиталистом - пишет Маркс - значит занимать в производстве не только чисто личное, но и общественное положение. Капитал - это коллективный продукт и может быть приведен в движение лишь совместной деятельностью многих членов общества, а в конечном счете - только совместной деятельностью всех членов общества"[28].

Замечательно! И в этом плане формальная принадлежность, фактор собственности имеет ничтожное значение по сравнению с тем, что капитал - это общественное явление, и иным он быть не может. Выражение "частный капитал" - чистейшей воды условность. Капиталист в сущности - это управитель части капитала, распорядитель, контролер, организатор общественного процесса и общественного прогресса. Такая функция совершенно необходима.

"Кругленькую сумму капиталист положил себе в карман" - вот Марксова фраза, которую неоднократно повторял Ленин. Она простецки понятна для умов пролетариев. Она формально истинна, поскольку заработанную сумму всегда можно положить себе в карман. Но в сущности она ложна, поскольку бросает черную тень на происхождение этой суммы и ее назначение. В этой фразе больше нечестности, чем истины.

Критикуя капитализм, марксисты-ленинцы часто говорили об экономических кризисах, которые якобы наступают вследствие противоречия между классами. Чепуха все это. Кризисы в производстве являются результатом противоречивости самого производственного процесса. Капитализм здесь "виноват" только в том, что создает высокую производительность труда. Когда потребление отстает, а производство по инерции сохраняет высокий темп, тогда и наступает явление, называемое кризисом. В СССР оно не могло возникнуть, поскольку у нас не был развит труд, у нас всегда все было в дефиците, и это создавало видимость благополучия, якобы обеспеченную плановостью.

Мы не располагали научным представлением о труде. Утверждение Маркса "стоимость создается только живым трудом" было идеализировано. Этот догмат затмил наше сознание. Наш труд действительно был в основном "живым", т. е. примитивным, и он не мог создавать условия перепроизводства. Мы этим только гордились.

Маркс и Ленин писали о том, что решающим условием победы социализма над капитализмом является высокая производительность общественного труда, более высокая, чем при капитализме. Марксисты-ленинцы несчетное множество раз цитировали это положение классиков, однако не реализовали его на практике. Дело в том, что научный подход к труду возможен только с учетом его диалектики. У Маркса есть прекрасно разработанная диалектика труда, но в качестве иллюстрации он использует примеры из области капиталистической экономики. В связи с этим марксисты-ленинцы считали, что Марксова диалектика труда является исключительно капиталистической, а значит и непригодной для социализма. В результате - мы были обречены трудиться "до седьмого пота", получая жалкий (по сравнению с капиталистическим) результат.

"Самые верные последователи марксизма" никак не могли осознать, что диалектика труда, как и диалектика вообще, является инвариантом. Она - суть одно и то же для капитализма, социализма и коммунизма и вообще для любой общественно-экономической формации.

Вместо Марксовой теории большевики на протяжении всех 74-х лет советской власти пытались изобрести свою "диалектику социалистического труда", лишенную противоречий. Но кроме политических лозунгов, репрессий, стахановского движения, социалистического соревнования так ничего и не смогли придумать.

Согласно Марксовой теории процесс общественного труда является диалектическим, противоречивым. Он реализуется в условиях рыночных отношений. Спрос и предложение, конкуренция, инициатива - вот главные атрибуты подлинно свободного труда. Запретив частную собственность, большевики тем самым запретили частную (личную) инициативу, свободу деятельности вообще, а вместе с ней и всю Марксову диалектику. Естественные связи и отношения были исключены. И если в естественных условиях общественный производственный процесс является самоорганизующимся, то в искусственных условиях советского общества он был саморазрушающимся.

Сноски.

[26] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Кн. 1. Процесс производства капитала. - М.: Политиздат. 1988.- С. 759.