Simmons_Dan__Terror (Дэн Симмонс - Террор), страница 5
Описание файла
Документ из архива "Дэн Симмонс - Террор", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "литература" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "остальное", в предмете "литература" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "Simmons_Dan__Terror"
Текст 5 страницы из документа "Simmons_Dan__Terror"
– Мощные, если вы планируете проложить рельсы по Северо-Западному пути и пустить по нему чертов паровоз.
Франклин добродушно хихикнул, хотя не видел ничего смешного в грубом замечании Росса и почувствовал себя глубоко уязвленным. Он часто не понимал, когда другие шутят, и сам не умел шутить.
– Но на самом деле не такие уж и мощные,– продолжал Росс.– Стопятитонная махина, которую затолкали в трюм вашего «Эребуса», выдает всего двадцать пять лошадиных сил.
А двигатель Крозье и того меньше… максимум двадцать ло шадиных сил. Корабль, который поведет вас на буксире к Шотландии, «Рэттлер», выдает двести двадцать лошадей, с паровым двигателем меньшего размера. Это судовой двигатель, рассчитанный на работу в море.
На это Франклину было нечего сказать, и потому он просто улыбнулся и взял с подноса у проходящего мимо официанта бокал шампанского. Поскольку употребление алкоголя шло вразрез со всеми его принципами, ему оставалось лишь стоять с бокалом в руке, поглядывая на опадающую пену шампанского и выжидая удобного момента, чтобы незаметно от него избавиться.
– Подумайте, сколько дополнительного продовольствия поместилось бы в трюмы ваших двух кораблей, если бы не эти чертовы двигатели,– настойчиво продолжал Росс.
Франклин огляделся по сторонам, словно в поисках спасения, но все вокруг оживленно разговаривали друг с другом.
– Продовольственных припасов нам хватит с избытком на три года, сэр Джон,– наконец сказал он.– На пять-семь лет, если придется урезать рацион.– Он снова улыбнулся, пытаясь очаровать сурового старика.– К тому же и на «Эребусе», и на «Терроре» имеется центральное отопление. Уверен, такую вещь вы оценили бы по достоинству на вашей «Виктори».
Светлые глаза Джона Росса холодно блеснули.
– «Виктори» раздавило льдами, как скорлупку, Франклин. Новомодное паровое отопление здесь не помогло бы, верно?
Франклин осмотрелся вокруг, пытаясь встретиться взглядом с Фицджеймсом. Или хотя бы с Крозье. С кем угодно, кто пришел бы к нему на помощь. Казалось, никто не замечал старого сэра Джона и толстого сэра Джона, занятых здесь столь серьезным, пусть и односторонним разговором. Мимо прошел официант, и Франклин поставил ему на поднос нетронутый бокал шампанского. Росс пытливо смотрел на Франклина прищуренными глазами.
– А сколько угля требуется, чтобы обогревать один из ваших кораблей в течение дня? – требовательно осведомился старый шотландец.
– О, я толком не знаю, сэр Джон,– ответил Франклин с обаятельной улыбкой.
Он действительно не знал. За паровые двигатели и уголь отвечали инженеры. Адмиралтейство наверняка произвело все необходимые расчеты.
– Ая знаю,– сказал Росс.– Вы будете тратить сто пятьдесят фунтов угля в день только на то, чтобы горячая вода поступала в трубы, обогревающие жилую палубу. И полтонны драгоценного угля в день, чтобы просто поддерживать кипение в паровом котле. В пути же – не ждите от ваших уродливых линейных кораблей скорости выше четырех узлов – вы будете сжигать от двух до трех тонн угля в день. И гораздо больше, если попытаетесь пробиться через паковые льды. Сколько всего угля вы берете с собой, Франклин?
Капитан сэр Джон махнул рукой – небрежный, он осознал, если не женственный жест.
– О, где-то около двухсот тонн, милорд.
Росс снова прищурился.
– Если точнее, по девяносто тонн на каждом корабле,– проскрипел он. – От которых останется гораздо меньше к тому времени, когда вы обогнете Гренландию и достигнете Баффинова залива, еще даже не войдя в настоящие льды.
Франклин улыбнулся и ничего не ответил.
– Предположим, вы достигаете места зимовки во льдах с семьюдесятью пятью процентами от ваших девяноста тонн,– продолжал Росс свое наступление с неумолимостью корабля, прокладывающего путь через льды.– Таким образом, что у вас получается… сколько дней работы парового в нормальных условиях, не во льдах? Дюжина дней? Тринадцать? Две недели?
Капитан сэр Джон Франклин не имел ни малейшего представления. Его ум, хотя и являлся умом профессионального мореплавателя, просто не обладал способностью производить такие расчеты. Вероятно, в глазах у него мелькнул внезапный страх – вызванный не мыслью об угле, но сознанием, что он выставляет себя идиотом перед сэром Джоном Россом,– ибо старый моряк сжал плечо Франклина сильными цепкими пальцами, точно клещами. Когда Росс придвинулся ближе, капитан сэр Джон Франклин почувствовал исходящий от него запах виски.
– Каковы планы вашего спасения, предусмотренные Адмиралтейством? – проскрипел Росс.
Он говорил тихим голосом. Повсюду вокруг слышались смех и болтовня, обычные для заключительной части торжественного приема.
– Спасения? – Франклин растерянно похлопал глазами.
Мысль, что двум самым современным кораблям в мире – укреп ленным для ледового плавания, оборудованным паровыми двигателями, обеспеченным продовольствием на пять или более лет во льдах и укомплектованным людьми, тщательно отобранными сэром Джоном Барроу,– потребуется или сможет потребоваться спасение, просто не укладывалась у Франклина в голове. Абсурдная мысль.
– Вы планируете по пути устраивать склады провианта на островах? – прошептал Росс.
– Склады? – переспросил Франклин.– Оставлять продовольствие по пути? Зачем, собственно говоря, мне это делать?
– Чтобы иметь возможность обеспечить людей кровом и пищей, если вам придется возвращаться пешком по льду,– яростно прошипел Росс, сверкая глазами.
– С какой стати нам возвращаться к Баффинову заливу? – спросил Франклин.– Наша цель – пройти Северо-Западным проходом.
Сэр Джон немного отстранился. Он еще крепче стиснул плечо Франклина.
– Так, значит, у вас нет ни спасательного корабля, ни хотя бы плана спасения?
– Нет.
Росс схватил другую руку Франклина и сжал так сильно, что дородный капитан сэр Джон чуть не поморщился.
– Тогда, парень,– прошипел Росс,– если к сорок восьмому году мы не получим от вас никаких известий, я самолично отправлюсь на ваши поиски, клянусь.
Франклин вздрогнул и очнулся.
Он обливался потом. Он чувствовал головокружение и страшную слабость. У него бешено колотилось сердце, каждый удар которого отдавался подобием тяжкого колокольного звона в гудящей от боли голове.
Он в ужасе уставился вниз. Нижнюю половину тела у него прикрывала шелковая ткань.
– Что это? – в страхе вскричал он.– Что это такое? На мне флаг!
Леди Джейн вскочила с места, ошеломленная.
– Мне показалось, ты замерз, Джон. Ты весь дрожал. Я накрыла тебя им, как одеялом.
– Боже мой! – возопил капитан сэр Джон Франклин.– Боже мой, женщина, да понимаешь ли ты, что ты наделала! Разве ты не знаешь, что флагом накрывают мертвецов?
3
КРОЗЬЕ
70° 05' северной широты, 98° 23' западной долготы
Октябрь 1847 г.
Капитан Крозье спускается по короткому трапу в жилую палубу, проходит через утепленную двустворчатую дверь и едва не пошатывается от внезапно накатившей волны тепла. Хотя циркулирующую по трубам горячую воду отключили много часов назад, благодаря теплу пятидесяти с лишним мужских тел и остаточному теплу от камбузной плиты здесь, в жилой палубе, температура воздуха почти на восемьдесят градусов выше, чем снаружи. Человек, полчаса пробывший на верхней палубе, испытывает такие ощущения, словно входит в сауну полностью одетым.
Поскольку Крозье собирается спуститься в неотапливаемые среднюю и трюмную палубы и потому не снимает верхнюю одежду, он не задерживается надолго здесь, в тепле. Но все-таки на мгновение останавливается – как сделал бы любой капитан,– чтобы оглядеться по сторонам и убедиться, что все тут не полетело к чертям собачьим за полчаса его отсутствия.
Хотя это единственная спальная, столовая и жилая палуба на корабле, здесь все равно темно, как в уэльском руднике, поскольку днем маленькие световые люки занесены снегом, а ночь сейчас продолжается двадцать два часа. Там и сям масляные лампы, фонари или свечи отбрасывают узкие конусы света, но в большинстве своем люди двигаются во мраке по памяти, помня, где надо огибать бесчисленные, еле различимые груды провианта, одежды и снаряжения, а также других людей, спящих в своих парусиновых койках. Когда подвешиваются все койки – на каждого человека приходится четырнадцать дюймов в ширину,– здесь вообще не остается свободного пространства, кроме двух проходов шириной восемнадцать дюймов вдоль стенки корпуса с одной и другой стороны. Но сейчас подвешены лишь несколько коек – люди спят перед ночной вахтой,– и разговоры, смех, проклятия, кашель, звон кастрюль и вдохновенные ругательства мистера Диггла звучат достаточно громко, чтобы отчасти заглушить треск и стоны льда.
Согласно чертежам корабля, высота межпалубного пространства семь футов, но в действительности расстояние между толстыми бимсами (и тоннами круглого леса и запасных досок, хранящимися на подвешенных к балкам рамам) над головой и палубным настилом под ногами меньше шести футов, и несколько по-настоящему высоких мужчин на «Терроре», вроде труса Мэнсона внизу, вынуждены постоянно ходить согнувшись. Френсис Крозье не настолько высок. Даже в фуражке и намотанном поверх нее шарфе ему не приходится пригибать голову, когда он поворачивается.
Сейчас справа от Крозье находится подобие темного, низкого и узкого тоннеля, уходящего к корме, но на самом деле это коридор, ведущий к «офицерской части» – шестнадцати крохотным каютам и двум тесным столовым для офицеров и мичманов. Каюта Крозье такого же размера, как все прочие: шесть на пять футов. Ширина коридора всего два фута – за раз здесь может пройти лишь один человек, подныривая под свисающие сверху тюки с припасами, а дородным мужчинам приходится протискиваться боком.
Офицерские каюты теснятся на шестидесяти футах общей девяностошестифутовой длины судна, а поскольку ширина «Террора» на уровне жилой палубы всего двадцать восемь футов, этот узкий коридор является единственным прямым путем в кормовую часть.
Крозье видит свет в расположенной в кормовой части кают-компании, где – даже в таком адском мраке и холоде – несколько из оставшихся в живых офицеров отдыхают за длин ным столом, куря трубки или читая книги из библиотеки в тысячу двести томов, хранящихся там на стеллажах. Капитан слышит звуки музыки – одна из металлических лент для музыкальной шкатулки играет мотивчик, который был популярен в лондонских мюзик-холлах пять лет назад. Крозье знает, что ленту поставил лейтенант Хобсон – это его любимая мелодия, и она приводит в дикое раздражение лейтенанта Эдварда Литтла, старшего помощника Крозье и любителя классической музыки.
Поскольку на офицерской части явно все в порядке, Крозье поворачивается и бросает взгляд вперед. Жилое помещение постоянной судовой команды занимает оставшуюся треть длины корабля – но здесь теснятся сорок один матрос и гардемарин из первоначального состава сорок четвертого года.
Сегодня вечером не проводится никаких занятий, и меньше чем через час они развернут свои койки и улягутся спать, поэтому большинство мужчин сидят на своих сундучках или грудах сложенной парусины, куря или разговаривая в полумраке. В центре помещения стоит гигантская патентованная плита Фрейзера, где мистер Диггл выпекает лепешки. Диггл – лучший кок во всем флоте, по мнению Крозье, и в буквальном смысле слова трофей, поскольку Крозье похитил шумливого кока прямо с флагмана капитана сэра Джона Франклина перед самым отплытием,– постоянно хлопочет у плиты, обычно выпекая галеты, и беспрерывно осыпает бранью, подгоняет тумаками и пинками своих помощников. Люди суетятся возле огромной плиты, часто исчезая в люке, чтобы принести нужные продукты с нижних палуб и избежать гнева мистера Диггла.
Сама фрейзеровская плита, на взгляд Крозье, почти не уступает размерами локомотивному двигателю в трюме. Кроме гигантской духовки и шести огромных горелок громоздкая железная конструкция оснащена встроенным опреснителем и замечательным ручным насосом для накачивания воды либо из океана, либо из огромных цистерн, стоящих рядами в трюме. Но и в море, и в цистернах вода сейчас обратилась в лед, поэтому на горелках мистера Диггла булькают громадные кастрюли, в которых тают куски льда, отколотые в цистернах внизу и поднятые наверх для данной цели.
За перегородкой, сооруженной из полок и буфетов мистера Диггла, на месте которой раньше находилась носовая переборка, капитан видит лазарет, устроенный в форпике корабля. Первые два года они обходились без лазарета. Форпик был загроможден от палубного настила до бимсов упаковочными клетями и бочонками, а члены команды, желавшие повидать корабельного врача или фельдшера в так называемый «час салаг», в 7.30 утра, являлись на прием к плите мистера Диггла. Но сейчас, когда количество продовольственных припасов сокращалось, а количество больных и раненых увеличивалось, плотники выгородили в форпике постоянное отдельное помещение под лазарет. И все же капитан видит проход между упаковочными клетями, ведущий к спальному месту, которое они отвели леди Безмолвной.