Simmons_Dan__Terror (Дэн Симмонс - Террор), страница 13

– Есть один способ максимально увеличить протяженность нашего пути под паром,– негромко сказал Крозье в более благодушной тишине, наступившей за взрывом смеха.

Все головы разом повернулись к капитану «Террора».

– Мы переместим всю команду и весь уголь с «Эребуса» на «Террор» и пойдем полным ходом,– продолжал Крозье.– Либо через льды на юго-запад, либо на разведку вдоль восточного берега Кинг-Уильяма.

– Отчаянный рывок, – сказал ледовый лоцман Блэнки нарушив молчание, теперь оторопелое.– Да, в этом есть смысл.

Сэр Джон мог только хлопать глазами. Когда он наконец обрел дар речи, его голос звучал недоверчиво, словно Крозье тоже отпустил шутку, которая до него не доходит.

– Бросить флагманский корабль? – наконец проговорил он.– Бросить «Эребус»? – Он обвел помещение глазами, словно не сомневаясь, что данный вопрос решится раз и навсегда, если офицеры просто посмотрят хорошенько на его каюту: тянущиеся вдоль переборок стеллажи с книгами, хрусталь и китайский фарфор на столе, три патентованных престонских иллюминатора над головой, в которые лился золотой солнечный свет позднего лета.– Бросить «Эребус», Френсис? – повторил он, теперь погромче, но тоном человека, желающего понять маловразумительную шутку.

Крозье кивнул.

– Главный ведущий вал погнут, сэр. Ваш собственный инженер, мистер Грегори, сказал нам, что его невозможно ни починить, ни снять – вне сухого дока. И уж во всяком случае, пока мы находимся в паковых льдах. Дальше будет только хуже. С двумя кораблями угля у нас хватит лишь на несколько дней или на неделю работы двигателей на полной мощности, необходимой для штурма пака. В случае неудачи нас затрет льдами – оба корабля. Если мы застрянем в открытом море к западу от Кинг-Уильяма, мы понятия не имеем, в каком направлении течение переместит лед, в который мы вмерзнем. Велика вероятность, что нас вынесет на отмели, тянущиеся здесь вдоль подветренного берега. А это означает верную гибель даже для таких замечательных кораблей, как эти.– Крозье окинул взглядом каюту, кивком показал на световые люки в потолке.– Но если мы объединим наши запасы угля на менее поврежденном судне,– продолжил он,– и особенно если нам повезет найти свободную для навигации воду с восточной стороны Кинг-Уильяма, у нас хватит топлива, чтобы гораздо больше месяца идти под паром вдоль берега на предельно возможной скорости. «Эребусом» придется пожертвовать, но мы сможем достичь – и достигнем – мыса Тернэген и знакомых мысов вдоль побережья за неделю. И завершим переход по Северо-Западному пути к Тихому океану в этом году, а не в следующем.

– Покинуть «Эребус»? – в который раз повторил сэр Джон. Он не казался ни раздраженным, ни сердитым – только озадаченным абсурдностью предложения, здесь обсуждавшегося.

– На борту «Террора» будет очень тесно,– заметил командор Фицджеймс.

Похоже, он всерьез обдумывал предложение.

Капитан сэр Джон повернулся направо и уставился на своего любимого офицера. На лице его медленно появилась просительная улыбка человека, которому намеренно не растолковали смысл шутки, но который очень хочет получить объяснения.

– Тесно, но не настолько, чтобы не потерпеть месяц или около того,– сказал Крозье.– Мой мистер Хани и ваш плотник мистер Уикс организуют работы по сносу внутренних переборок – все офицерские каюты будут ликвидированы, за исключением кают-компании, которую можно отвести под апартаменты сэра Джона на борту «Террора», и, возможно, офицерской столовой. Таким образом мы получим достаточно места, даже для того, чтобы провести во льдах еще один год или больше. На худой конец, на этих старых военных кораблях полно свободного пространства в нижних палубах.

– Но на перегрузку угля и провианта потребуется время, – сказал лейтенант Левеконт.

Крозье снова кивнул.

– Я попросил моего начальника хозяйственной части, мистера Хелпмена, сделать предварительные расчеты. Вы, наверное, помните, что мистер Голднер, поставщик консервированных продуктов для экспедиции, не уложился в сроки и подвез большую часть продовольствия всего за двое суток до отплытия, и нам пришлось производить погрузку практически заново. Однако мы успели управиться с делом ко дню отплытия. Мистер Хелпмен считает, что, если обе команды будут работать все светлое время суток и спать по расписанию полувахт, запасы угля и провианта можно будет перегрузить с «Эребуса» на «Терpop» меньше чем за три дня. Несколько недель нам придется жить в тесноте, но наша экспедиция словно начнется заново: у нас будет с избытком угля, годовой запас провианта и корабль в совершенно исправном состоянии.

– Отчаянный рывок,– повторил ледовый лоцман Блэнки. Сэр Джон потряс головой и хихикнул, словно наконец поняв шутку.

– Что ж, Френсис, это очень… интересная… фантазия, но, разумеется, мы не бросим «Эребус». Как не бросим «Террор», приключись с вашим кораблем какая-нибудь незначительная неприятность. Итак, единственное, чего я не слышал сегодня за этим столом, так это предложения вернуться назад. Я прав в своем умозаключении, что никто такого не предлагает?

В каюте царило молчание. Сверху доносился стук и скрип брусков пемзы, которыми матросы драили палубу второй раз за день.

– Отлично. Значит, решено,– сказал сэр Джон.– Мы пойдем вперед. Не только потому, что наши приказы предписывают нам поступить так, но еще и потому, что, как указали несколько из присутствующих здесь джентльменов, наша безопасность возрастает с приближением к земле, даже если земля эта столь же негостеприимна, как ужасные острова, мимо которых мы проходили. Френсис, Джеймс, вы можете сообщить командам о принятом решении.

Сэр Джон поднялся на ноги.

Несколько секунд остальные капитаны, офицеры, ледовые лоцманы, инженеры и врач могли лишь ошеломленно таращиться, но затем морские офицеры быстро встали, кивнули и начали один за другим выходить из огромной каюты сэра Джона. Не в первый раз Крозье огляделся по сторонам и улыбнулся про себя при мысли, что вся его каюта на «Терроре» могла бы поместиться в гальюне сэра Джона.

Корабельный врач – Стенли – подергал за рукав командора Фицджеймса, когда все двинулись по узкому коридору и затопали по трапу, ведущему на палубу.

– Капитан, капитан,– сказал Стенли,– сэр Джон не предоставил мне слова, но я хотел поставить всех в известность о возрастающем количестве консервных банок с испорченным содержимым.

Фицджеймс улыбнулся, но высвободил свою руку.

– Мы найдем время, чтобы вы доложили об этом капитану сэру Джону наедине, мистер Стенли.

– Но ему лично я докладывал,– упорствовал врач.– Я хотел сообщить именно всем остальным офицерам, на случай, если…

– Позже, мистер Стенли,– сказал командор Фицджеймс.

Врач продолжал говорить еще что-то, но Крозье уже вышел за пределы слышимости и махал рукой Джону Лейну, своему боцману, веля подогнать командирскую шлюпку к борту, чтобы по солнышку проплыть узким каналом обратно к «Террору», уткнувшемуся носом в постепенно нарастающий паковый лед. Из трубы головного корабля все еще валил черный дым.

Взяв курс на юго-запад, в паковые льды, два корабля медленно продвигались вперед еще четыре дня; «Террор» жег уголь в огромных количествах, вынужденный использовать паровой двигатель на полную мощность, чтобы пробиваться через неуклонно утолщающийся лед. Проблески возможного разводья далеко на юге исчезли, недоступные взору даже в солнечные дни.

9 сентября температура воздуха резко упала. Длинная узкая полоса открытой воды за кормой «Эребуса», следующего за головным кораблем, сначала покрывалась блинчатым льдом, а потом замерзала полностью. Море вокруг них уже превратилось в колеблющуюся сплошную белую массу гроулеров, полноценных айсбергов и внезапно возникающих торосных гряд.

В течение шести дней Франклин перепробовал все до единого приемы из своего арктического опыта – посыпал черной угольной пылью лед впереди с целью ускорить таяние, днем и ночью посылал измученные отряды с гигантскими пилами, чтобы блок за блоком резать и убирать лед перед кораблями, перемещал балласт, отправлял по сотне человек за раз колоть лед кирками и ломами, устанавливал стоп-якоря в утолщающемся льду Далеко впереди и медленно, ярд за ярдом лебедками продви гал вперед «Эребус», который занял позицию головного судна в последний день перед неожиданным похолоданием. Наконец Франклин приказал всем трудоспособным людям выйти на лед, взяв бакштовы для всех и санные упряжи для самых сильных, и попробовал тащить корабли по льду волоком, дюйм за дюймом, каждый из которых давался колоссальным напряжением сил, кровавым потом, криками, проклятьями и нарастающим в душе отчаянием. Свободные для навигации прибрежные воды, по заверениям сэра Джона, находились всего в тридцати или пятидесяти милях впереди.

Они с таким же успехом могли находиться на луне.

Удлинившейся ночью с 15 на 16 сентября 1845 года температура воздуха резко упала ниже нуля, и лед начал стонать и тереться о корпуса обоих кораблей. Утром все поднявшиеся на палубу увидели, что море превратилось в сплошную белую пустыню, простирающуюся до самого горизонта, куда ни кинь взгляд. Между внезапно налетавшими снежными шквалами и Крозье, и Фицджеймс сумели определить положение солнца в небе, чтобы вычислить свои координаты. Оба капитана установили, что застряли примерно на 70° 05' северной широты и 98° 23' западной долготы, примерно в двадцати пяти милях от северо-западного берега острова (или полуострова – вопрос оставался спорным) Кинг-Уильям.

Они находились в открытом замерзшем море, среди движущихся паковых льдов, беззащитные перед мощным натиском «гигантских глетчеров» ледового лоцмана Блэнки, надвигавшихся на них из полярных областей на северо-западе, от невообразимого Северного полюса. Насколько они знали, в радиусе сотни миль здесь не было ни одной гавани, способной послужить укрытием, а если бы таковая и была, у них не имелось никакой возможности до нее добраться.

В два часа пополудни 16 сентября капитан сэр Джон приказал прекратить интенсивную топку паровых котлов. Давление в обоих котлах упало. Теперь в них будет поддерживаться лишь давление, необходимое для циркуляции теплой воды в трубах, обогревающих жилую палубу каждого судна.

Сэр Джон не сделал никакого объявления команде. В этом не было необходимости. Той ночью, когда люди устраивались в своих койках на «Эребусе» и Хартнелл шептал свою обычную молитву о покойном брате, тридцатипятилетний матрос Абрахам Сили, лежавший в соседней койке, прошипел:

– Теперь мы в полном дерьме, Томми, и ни твои молитвы, ни молитвы сэра Джона не вытащат нас из дерьма… по меньшей мере в ближайшие десять месяцев.

8

КРОЗЬЕ

70° 05' северной широты, 98° 23' западной долготы

11 ноября 1847 г.

Прошел год, два месяца и восемь дней со дня знаменательного совещания, проведенного сэром Джоном на борту «Эребуса», и два затертых льдами корабля находятся примерно там же, где находились тем сентябрьским днем в 1846 году. Хотя вся масса льда постоянно движется под действием северо-западного течения, последний год оно медленно перемещало ледяные поля, айсберги, торосные гряды и оба попавшие в западню корабля британского военно-морского флота по кругу, раз за разом – так что их местоположение осталось приблизительно прежним: они намертво вмерзли в лед примерно в двадцати пяти милях к северо-северо-западу от Кинг-Уильяма и совершают медленное вращательное движение, точно пятнышко ржавчины на одном из металлических музыкальных дисков в кают-компании.

Этот ноябрьский день – вернее, те часы темноты, которые прежде включали в себя дневной свет в качестве компонента,– капитан Крозье провел за поисками пропавших членов своего экипажа, Уильяма Стронга и Томаса Эванса. Разумеется, надежды найти живым хоть одного из них нет, и существует большой риск, что обитающее во льдах чудовище утащит еще кого-нибудь, но они все равно ищут. Ни капитан, ни команда не могут поступить иначе.

Четыре отряда по пять человек каждый – один несет два фонаря, а четверо держат наготове дробовики или мушкеты – ведут поиски четырехчасовыми сменами. Когда одна группа возвращается, продрогшая до костей и дрожащая, следующая уже ждет на верхней палубе, тепло одетая, с прочищенным, заряженным и приведенным в боевую готовность оружием, с заправленными маслом фонарями,– и возобновляет поиски в секторе, только что покинутом предыдущим отрядом. Люди уходят от корабля дальше и дальше, двигаясь все расширяющимися кругами через нагромождения ледяных глыб, и их фонари то видны часовым на палубе, то скрываются за обломками айсбергов, застругами, торосными грядами или теряются во мраке в отдалении. Капитан Крозье и матрос с красным фонарем переходят от сектора к сектору, проверяя каждый отряд, коли находят, а потом возвращаются на «Террор», чтобы проследить за людьми и обстановкой там.

Это продолжается уже двенадцать часов.

Когда бьют две склянки – в шесть часов вечера,– последние поисковые отряды возвращаются, так и не найдя пропавших, но несколько матросов сконфужены тем, что стреляли в ветер, пронзительно воющий среди зубчатых ледяных гор, или в сами ледяные глыбы, приняв какой-нибудь серак за неясно вырисовывающегося в темноте белого медведя. Крозье поднимается на борт последним и спускается вслед за людьми на жилую палубу.