7251-1 (Москва в XVIII веке)

Москва в XVIII веке

Сергей Шокарев

Последние годы XVII века

Царь Петр Алексеевич не любил Москву. Возможно, потому, что с нею было связано одно из наиболее ужасных для него воспоминаний.

В мае 1682г. десятилетний царевич стал свидетелем расправы стрельцов с его родными — Нарышкиными, братьями матери Петра. После восстания черни и стрелецкого бунта власть перешла к царевне Софье, а царица Наталья Кирилловна с Петром были удалены из Кремля в подмосковное Преображенское. В этом селе прошли годы учения молодого царя; там же появились потешные полки, составленные из окрестных подростков.

После того как в 1689г. Петру и его сторонникам удалось отстранить от власти царевну Софью, молодой царь редко бывал в Москве и в кремлевском дворце — ездил в Переславль, где плавал по Плещееву озеру, путешествовал к Архангельску, строил Воронежскую верфь, ходил в Азовские походы.

Впрочем, и будучи в Москве, Петр избегал находиться во дворце, предпочитая обществу бояр и думных людей беседы с обитателями Иноземной слободы.

Москва и заведенный в ней патриархальный быт претили Петру, искавшему идеал города в устроенном по западноевропейскому образцу Кукуе. Москва конца XVII столетия и впрямь во многом жила старозаветными представлениями, восходящими к решениям Стоглавого собора. По-прежнему текли дела в многочисленных приказах, у которых толпились челобитчики; улицы — почти все — были погружены во мрак и во время слякоти становились непроходимыми; на площадях (не исключая и главной кремлевской площади — Ивановской) слышались стоны: совершались публичные казни...

В 1692г. при большом стечении народа был казнен стольник князь Александр Борисович Курбский — за убийство жены. В 1693 или 1694г. в Стрелецком приказе был бит батогами Григорий Павлович Языков, а на Ивановской площади били батогами подьячего — оба были виноваты в подделке документов и подлоге. В том же году перед Московским судным приказом били батогами дьяка Петра Вязьмитинина.

Государя это как раз не смущало — казни, пытки и наказания совершались не только в Москве, но и в загородной любимой резиденции царя — в Преображенском. Так, 25 января 1694г. в Потешном дворце был запытан до смерти боярин Петр Авраамович Лопухин — дядя супруги царя, Евдокии Федоровны.

Подмосковные окрестности служили монарху не только для расправы над неугодными, но и для проведения военных маневров.

Осенью 1694г. служилые люди были созваны в Москву из двадцати замосковных и южных уездов — под Москвой в Кожухове разыгралось взятие городка, который оборонял боярин Иван Иванович Бутурлин, получивший по этому поводу звание «польского короля». Нападавшими командовал ближний стольник князь Федор Юрьевич Ромодановский.

В подчинении Бутурлина были стрелецкие полки, приказные и дворцовые люди, а в подчинении Ромодановского — полки потешные: Семеновский и Преображенский. Исход маневров предугадать было нетрудно. Однако Бутурлин защищался всерьез, сутки оборонял переправу через Москву-реку, а затем еще четыре недели — свой городок.

Царь «тешился» не только маневрами, но и странными для москвичей маскарадами. В январе 1695 г. женился царский шут Яков Тургенев. И на этой свадьбе, передразнивавшей традиционный свадебный обряд, бояре, думные люди и придворные ехали «на быках, на козлах, на свиньях, на собаках, а в платьях были смешных, в кулях мочальных, в шляпах лычных, в крашенинных кафтанах, опушены кошачьими лапами, в серых разноцветных кафтанах, опушены беличьими хвостами, в соломенных сапогах, в мышьих руковицах».

В шутовских свадьбах, в иных маскарадах и «славлении» бояр и купцов веселой компанией во главе с царем, зарождался знаменитый всешутейший и всепьянейший собор Петра.

Тем временем, как полагают многие, в воинских потехах ковалось могущество русской армии. Первыми серьезными военными мероприятиями молодого государя стали Азовские походы.

И отправление в поход и — особенно— прибытие войска в Москву были обставлены с присущей Петру тягой к театральным эффектам. Наиболее торжественным был вход в Москву русской армии после возвращения из второго Азовского похода, закончившегося взятием неприятельской крепости.

В сентябре 1696г. на Всехсвятском каменном мосту были возведены декорации, аллегорически изображавшие Азовское взятие. В числе других живописных картин там был изображен Геркулес, побеждающий турецкого пашу, а рядом — два скованных турка, а заодно и Марс, побеждающий татарских мурз. Другая картина изображала головы азовского паши и Дулак-мурзы на колах, а также морские батальные сцены.

Подле картин были написаны стихи, сочиненные одним из сподвижников и приближенных царя, думным дьяком Андреем Андреевичем Виниусом.

Над фигурой паши значилось:

Ах, Азов мы потеряли

И тем бегство себе достали.

Над изображением крымского мурзы были строки:

Прежде на степях мы ратовались,

Ныне же от Москвы бегством едва спаслись.

А батальные сцены комментировались так:

Москва агарян побеждает,

На многие версты прехрабро прогоняет.

На море турки поражены,

Оставя Москве добычу, корабли их сожжены.

30 сентября торжественная процессия вступила на Всехсвятский мост. Впереди ехал в карете думный дьяк Никита Моисеевич Зотов, державший в руке щит и саблю. Во время Азовского взятия он ничем себя не проявил, не обладая никакими воинскими талантами, зато во всешутейшем соборе занимал высший чин «патриарха».

За Зотовым ехал в карете кравчий, Кирилл Алексеевич Нарышкин, далее вели карету адмирала Франца Лефорта, за которой он сам «шел пеш». После Лефорта в строю, в офицерском мундире шел сам государь, а следом за ним Преображенский и Семеновский полки со своими офицерами.

Следом за потешными везли на телеге голландца Якова Янсена, офицера русской службы, перешедшего к туркам во время первого Азовского похода, а впоследствии взятого в плен русскими. На той же телеге ехали два палача — Алешка и Терешка. За изменником Янсеном вели знатных пленников и волокли азовские знамена.

Замыкали шествие дворянские полки А.С.Шеина и А.М.Головина, полк П.И.Гордона (Бутырский полк) и стрельцы. При вступлении на мост с башни А.А.Виниус «громогласно» поздравлял Лефорта, командовавшего морскими силами, и Шеина, носившего звание генералиссимуса, т.е. формального главнокомандующего; трубили в трубы, стреляли из пушек и мушкетов.

Обновлялось не только войско и церемониал, весь обиход царского двора, но и способ их ведения дипломатических отношений.

В 1696г. в Западную Европу на учение был отправлен 61 стольник — представители знатнейших боярских и княжеских родов, а вскоре начал собираться в дальний путь и сам царь. 6 декабря 1696г. было объявлено об отправке в «окрестные государства» великих и полномочных послов, генерала и адмирала Ф.Я.Лефорта, генерала и боярина Ф.А.Головина и думного дьяка П.Б.Возницына.

В огромной посольской свите (более 250 человек) под именем десятника Петра Михайлова присутствовал и сам царь. Это, как и всё ранее видимое и переживаемое москвичами было совершенно новым и непривычным. Всё это вызвало уже не только удивление и ропот, но и открытое недовольство. На него накладывались нелюбовь к иноземным обычаям, активно вводившимся царем, тяготы новых налогов; помнились и военные потери в Азовских походах. Эти настроения особенно были сильны среди стрельцов, а также среди у части московского двора и служилых людей.

Именно представители этих социальных сил составили заговор против Петра I, раскрытый накануне отправки Великого посольства. Во главе заговора стоял, как ни странно, иноземец — думный дворянин и полковник Иван Елисеевич Цыклер.

Цыклер, хотя и был по происхождению немцем, принял православие, обрусел и по своему родству и знакомствам вошел в придворный круг. Другой участник заговора — окольничий Алексей Прокофьевич Соковнин, брат знаменитых раскольниц боярыни Феодосии Морозовой и княгини Евдокии Урусовой, принадлежал к ревнителям старины, но имел и личные обиды на царя — ему «тошно было» разлучаться с сыновьями, отправленными на учебу за границу, а кроме того, он считал себя обделенными тем, что не получал пожалования в бояре.

Обиду на царя таил и Цыклер — он был назначен руководить строительством крепости на Азовском море— и посчитал это формой ссылки. Петр действительно не доверял Цыклеру, памятуя о его участии в бунте 1682г. на стороне Софьи и Милославских. К участию в новозамышленном бунте Цыклер и Соковнин привлекли зятя Соковнина, стольника Федора Матвеевича Пушкина, и стрельцов Стремянного полка.

Заговорщики, зная о стремлении царя лично участвовать в тушении пожаров, намеревались устроить поджог и на пожаре убить Петра. Цареубийство решился взять на себя Ф.М.Пушкин.

Заговор был раскрыт — из-за доноса двух офицеров стрелецкого Стремянного полка, которых Цыклер посвятил в свои планы. Состоялся скорый розыск, и4марта 1697г. преступники были казнены — Цыклер, Соковнин, Пушкин, стрельцы Василий Филипов и Федор Рожнин и донской казак Петр Лукьянов.

К выстроенному в Преображенском помосту, на котором совершалась казнь — четвертование и обезглавливание, — в санях, запряженных свиньями, привезли саркофаг с прахом Ивана Михайловича Милославского, скончавшегося в 1685г. и похороненного в родовой усыпальнице при церкви Николы в Столпах. Гроб Милославского, которого Петр считал своим главным противником и с которым совершенно безосновательно связывал всё недовольство своей политикой и реформами, был поставлен под эшафотом так, чтобы кровь казненных текла на останки боярина.

Казнь осужденных ознаменовалась возведением на Красной площади каменного столба с железными рожнами, на которые были воткнуты головы заговорщиков. Специально отлитые железные доски повествовали о преступлении казненных.

9 марта 1697г. Петр покинул Москву, оставив ее на попечение князя-кесаря Ф.Ю.Ромодановского и боярина Т.Н.Стрешнева.

Отъезд царя усилил ропот и общественное недовольство. Наиболее активно оно распространялось среди стрельцов. Если ранее московские стрельцы пользовались довольно привилегированным положением — их редко отправляли в походы, предпочитая иметь в столице вооруженные отряды для охраны особы государя и общественного порядка, а также для участия в придворных церемониях. Живя в Москве, стрельцы занимались мелкой торговлей и ремеслом, но были освобождены от налогов. Свою силу стрельцы почувствовали в мае 1682г., когда столица несколько дней находилась в их руках, и правительство послушно исполняло любые их требования.

После прихода к власти Петра I положение стрельцов изменилось — московский стрелецкий гарнизон принял участие в двух Азовских походах, а после взятия турецкой крепости московских воинов отправили на польскую границу — в Великие Луки, не позволив зайти в столицу, чтобы отдохнуть и повидаться с семьями.

Запасов и жалования стрельцам давалось недостаточно. Некоторые из них даже просили милостыню, за что бывали биты батогами.

В марте 1698г. 175 стрельцов, бежавших со службы, пришли в Москву и обратились с жалобами на свое бедственное состояние к начальнику Стрелецкого приказа боярину князю Ивану Борисовичу Троекурову. Только после выдачи им жалования при помощи солдат власти смогли выгнать стрельцов из Москвы, отправив их к месту службы. Однако это было только начало стрелецкого выступления.

В мае 1698г. четыре полка были переведены из Великих Лук в Торопец. Стрельцы надеялись, что их вернут в Москву, но этого не произошло; правительство решило развести полки по разным городам. Кроме того, вышел указ о наказании стрельцам, бегавшим в Москву в марте.

Но, когда командующий этими отрядами князь М.Г.Ромодановский попытался арестовать беглецов, в полках начался бунт. Стрельцы отбили своих товарищей, отказались подчиняться своим командирам и на совете решили идти в Москву.

Царь находился за границей более года. По Москве ползли слухи, что он умер «за морем». Большинство стрельцов, двигавшихся в Москву, не имели никаких политических намерений. Устав от походной жизни, они хотели отдохнуть и встретиться с женами и детьми, однако, судя по данным последовавшего розыска, среди зачинщиков бунта были и такие, которые хотели перебить бояр, генералов, солдат и иноземцев, убить Петра, когда он вернется из-за границы, и царевича Алексея, освободить из Новодевичьего монастыря царевну Софью и возвести ее на престол.

При розыске удалось также установить, что Софья из своего заточения вела какую-то переписку с главарями мятежа, но содержание писем осталось неизвестным. Большинство стрелецких главарей были, по выражению современника событий, графа А.А.Матвеева, «старой повадни воры», т.е. бунтовщики девяностых вроде бы участвовали еще в восстании 1682г. и сочувственно относились к царевне.

Узнав о бунте стрельцов, Боярская дума отправила против мятежников А.С.Шеина, генерал-поручика П.И.Гордона и генерал-поручика князя И.М.Кольцова-Мосальского — с отрядом в 3700 человек, в основном солдат Преображенского и Семеновского полков. На вооружении у Шеина находились и 25 пушек.

Шеин встретился со стрельцами под Воскресенским монастырем (Новый Иерусалим) на реке Истре. После недолгих переговоров, когда стрельцы отказались вернуться к месту службы и выдать зачинщиков, воеводы приказали стрелять. После четвертого выстрела, потеряв 15 человек убитыми и 37 раненными, стрельцы сдались.

Потери правительственных войск были малозначительны — один убитый и трое раненных. Стрельцов привели в Москву — и начался упоминавшийся уже розыск.