73167 (Исследование поэтики имени в поздних рассказах А.П. Чехова "Невеста", "Дом с мезонином", "Дама с собачкой"), страница 4

Дмитрий любит комфортную обстановку, красивых женщин и самые разные удовольствия. Как правило, ни в чем себя не ограничивает. Он легко увлекается женщинами, не испытывая при этом никаких угрызений совести в отношении прежних симпатий. Фамильный антропоним – Гуров образован от мужского имени Гурий, которое на древнееврейском языке означает – «львенок».

Во внешности и характере героя, во всей его натуре есть что-то привлекательное, неуловимое, что располагает к нему женщин, манит их. Гуров знал об этом, и самого его тоже какая-то сила влекла к ним. Многократный опыт, научил его давно, что всякое сближение, которое вначале так приятно разнообразит жизнь и представляется милым и легким приключением, в конце концов, становится тягостным. Но при всякой новой встрече с интересною женщиной этот опыт как-то ускользал из памяти, и хотелось жить, и все казалось так просто и забавно.

Во второй части рассказа Гуров из человека бездушного, недалекого, не уважающего окружающих людей, в том числе и жену, превращается в человека, который способен любить "по-настоящему", жертвовать собой ради любви.

Почему произошли такие перемены? Почему герой иначе начинает воспринимать окружающий мир и людей вокруг него? Причиной послужила встреча с Анной Сергеевной и любовь, возникшая между ними. "Они простили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом, прощали все в настоящем и чувствовали, что эта их любовь изменила их обоих" [26, стр. 130].

Анна Сергеевна – женщина эмоциональная. Она выросла в Петербурге, но вышла замуж в С., где живет уже два года. С одной стороны она любит мужа, с другой - ее самолюбие задевает его лакейские повадки. Еще недавно она была студенткой, училась, в ней есть еще много робости, угловатости, которые проявляются и в смехе, и в разговоре с незнакомыми. К тому, что произошло между ней и Гуровым, Анна Сергеевна отнеслась как-то особенно, очень серьезно, как к своему падению. Она доверчива, от нее веет чистотой, порядочностью, наивностью мало жившей женщины.

В выборе того или иного имени персонажа, в учете его этимологии всегда проявляется авторское отношение. Имена персонажей могут предопределять формы их поведения в тексте. Также могут актуализироваться символические смыслы антропонима и отдельных компонентов имени или фамилии. Так, в рассказе «Невеста» в контексте целого оказывается значимым первый компонент фамилии Шумины, который представляет собой образование от слова «шум» и ассоциативно связывается с выражением «много шума из ничего».

В «Невесте» Чехов не случайно показал исчерпывающий себя усадебно-помещичий уклад и образ девушки Нади, без сожаления покинувшей родное гнездо, и повлиявшие на ее решение мечты Саши о гармонии общественного бытия. Не случаен здесь и выбор имен; их смысл и значение помогают глубже проникнуть в суть изображаемых ситуаций. Ведь имя собственное служит одним из важнейших средств воплощения авторского замысла и концентрирует в себе значительный объем информации. Как справедливо заметил Тынянов: «Каждое имя, названное в произведении, есть уже обозначение, играющее всеми красками, на которые оно способно».

Действительно, имя главной героини выступает как одна из ключевых единиц текста, как важнейший знак, который наряду с заглавием актуализируется по мере прочтения произведения.

Имя жениха Нади, Андрей, происходит о греческого «мужчина». Вскоре, Надя убедится, что кроме того, что он – мужчина, у него нет никаких достоинств. Полученное высшее образование не помогло ему стать личностью, зато он научился говорить и даже признаваться в любви красивыми, но чужими, заимствованными фразами. Жизнь его пуста и бессмысленна. И то, что его имя дублируется отчеством – Андреевич, - создает ощущение замкнутого порочного круга, по которому пошла обывательская жизнь, утратившая способность к саморазвитию и обновлению.

Мать Нади носит имя легендарного ассирийского правителя Нина, строителя столицы Ниневии. Женский вариант имени получил значение «царица». Не случайно об образе жизни чеховской героини Саша отзывается так: «Мамаша целый день только гуляет, как герцогиня какая-нибудь». Она красива, сильно затягивается в корсет, чтобы выглядеть стройней и моложе, и у нее «бриллианты на каждом кольце». Она живет в мире фантастических грез, то погруженная в переживания по поводу прочитанных книг, то воображая себе «что-нибудь историческое, из древнего мира» - также аллюзия на царя Нина. В то же время и бабушка, и мать Нади считают привычным порядком вещей, что прислуживающие им люди должны все вместе ютиться в кухонном полуподвальном помещении и спать на полу на грязных лохмотьях.

«Александр Тимофеевич, или попросту Саша» - дальний родственник семейства Шуминых, частый гость в доме. Художник архитектор по образованию, служащий в московской литографии. Он болен чахоткой, но менее всего занят о своем здоровье. Недаром его имя переводится с греческого как «защитник». По Флоренскому к устойчивым признакам этого имени относятся сердечность и доброта. Саша, в большинстве своем, теоретик, но не практик. В рассказе он такой и есть. Действительно, образ Саши сыграл решающую роль в судьбе Нади. Это ведь он помог увидеть в истинном свете ту жизнь, которой жили ее бабушка, ее мать и прожила 23 года она сама. Саша убежден в том, что Наде нужно уехать, и считает своим правом защитить девушку от жизни, которая ожидает ее после замужества.

Имя главной героини говорит само за себя. Надя – Надежда «надеющаяся» - предсказывает преодоление всех предстоящих ей трудностей, ясное осознание истинной цели жизни; Надя всегда на пороге перемен, всегда в ожидании нового.

У героини рождается и постепенно растет неприязненное чувство к родному дому, к семье, в которой она воспитывалась и которая готовила ее к жизни по образцу прежних поколений. Помогает развитию в ней этого чувства Надин друг - Саша. Ему не нравится многое в доме и он не скрывает этого. Резкими критическими замечаниями о праздном, не интересном окружении Нади, об отсутствии нравственного оправдания того уклада жизни, к которому Надю приучили мать и бабушка, он в конце концов достигает того, что в ее душе совершается переворот.

В разгар свадебных приготовлений Надя решается на небывалый для того времени по смелости шаг – убегает от жениха, ставшего ей неприятным (€при всей его образованности и добропорядочности она теперь только почувствовала как он неумен и фальшив), и от бабушки, властно руководившей всем этим хлопотливым, но внутренне праздным мирком, показавшимся ей вдруг невыносимо скучным, и от матери, которая тоже перестала быть для нее эталоном ума и красоты. Она бросает дом и прекрасный сад, где весной ей бывало так хорошо, и бежит без оглядки, бежит – хотя со слезами, но с радостью и с Надеждой.

Но не нужно умалять собственных усилий Нади в совершившейся в ней перемене, ведь уговоры Саши падали на благодатную почву (Саша гостил у Шуминых не первое лето и к началу повествования уже жил в доме дней десять).

В самом начале рассказа есть строки, которые намекают на то, что в душе Нади уже началось смятение. Наслаждаясь майским вечером в саду, Надя, только что вышедшая из дома, где вместе с домашними в этот вечер были и гости, в мыслях была не с ним: «Ей хотелось думать, что не здесь, а где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах, развернулась теперь своя весенняя жизнь, таинственная, прекрасная, богатая и святая, не доступная пониманию слабого, грешного человека. И хотелось почему-то плакать» [26, стр. 132]. Прямым продолжением этой мысли звучат строки о том, что когда Надя смотрела в окно дома, где шли приготовления к ужину, т.е. к тому, что было здесь, ей «почему-то казалось, что так теперь будет всю жизнь, без перемены, без конца!» Еще бессознательно, Надя в самом начале рассказа уже готова к тому, чтобы желать и «перемены» и «конца» того, что сейчас происходит в доме, во имя еще неизвестной для нее идеальной жизни (которую она пока отождествляет с жизнью природы, пробуждающейся весной).

Потом безотчетная тоска сменилась более ясным чувством. Во всем этом роль Саши как учителя Нади, конечно, была велика, но и Надя была способной ученицей.

На протяжении всего рассказа развивается тема «новой жизни» - радостной, манящей, высокой… Героиню всегда влечет вперед; надежда всегда связана с будущим, поэтому она устремляется ко все новым и новым целям, но одновременно с этим, прежние начинают казаться ей наивными и незначительными.

Во всех случаях, когда Надя думает о своей будущей жизни или говорит об этом Саше, речь теперь идет не о курсах, а о чем-то гораздо более значимом и важном. Позже, когда Надя вспоминает о совете Саши ехать и учиться, она размышляет совсем не об экзаменах и лекциях: «Это странный, наивный человек, думала Надя, и в его мечтах, во всех этих чудесных садах, фонтанах необыкновенных чувствуется что-то нелепое; но почему-то в его наивности столько прекрасного, что в едва она только подумала о том, не поехать ли ей учиться, как все сердце, всю грудь обдало холодком, залило чувством радости, восторга» [27, стр. 203 ].

То же настроение владеет Надей и тогда, когда она покидает свой город. Как только она решила уехать, все, что еще недавно волновало ее быстро утратило для нее значение, а когда они с Сашей сели в поезд, пишет Чехов, «и поезд тронулся, то все прошлое, такое большое и серьезное, сжалось в комочек, и разворачивалось громадное, широкое будущее, которое до сих пор было так мало заметно» [27, стр. 204]. Так «учение, которое ожидает Надю в Петербурге наполняется высоким смыслом, становится в одном ряду с мыслями о новой жизни, о воле, громадном, широком будущем» [27, стр. 203].

В Петербурге она встретила каких-то людей, узнала нечто важное и серьезное. И Саша уже не кажется ей «пророком».

Во второй раз уезжая из дома, Надя окончательно прощается не только со своим родными, городом, но и со своим учителем: «Она ясно сознавала, что жизнь ее перевернута, как хотел того Саша, что она здесь одинокая, чужая, ненужная и что все ей тут ненужно, все прежнее оторвано от нее и исчезло, точно сгорело, и пепел разнесся по ветру. Она вошла в Сашину комнату, постояла тут» [27, стр. 206].

«Прощай, милый Саша!» - думала она, и впереди ей рисовалась жизнь новая, широкая, просторная, и эта жизнь, еще неясная, полная тайн, увлекала и манила ее» [27, стр. 206].

Как видно, мечты героини о будущем не отличаются конкретикой. Писатель все увереннее и взволнованнее говорил, что, будучи прекрасным, оно оставалось для него и полным тайн.

Мир чеховской прозы неистощимо разнообразен. Рассказы Чехова лаконичны и сжаты, но сколько в них прослежено живых характеров, сколько судеб! В самых незначительных, будничных событиях писатель видит внутреннюю глубину и психологическую сложность. И важнейшей заслугой Чехова является то, что его творчество максимально приближено к жизни, что он показал самое жизнь. Поэтому все его герои неоднозначны: у них есть как положительные, так и отрицательные качества.

Таким образом, имена героев в рассказах Чехова играют очень важную роль. Изучение функциональной значимости имен персонажей в рассказах Чехова «Невеста», «Дом с мезонином» и «Дама с собачкой» показало, что они (имена персонажей) вовсе не случайно выбраны автором.

Имена в рассказах А.П. Чехова – это целая знаковая система, характеризующая и внутренний мир героев, и их взаимоотношения, и предназначенную им роль в развивающихся событиях. А самое главное, имя служит одним из важных средств воплощения авторского замысла.

2. Заключение

Настоящая дипломная работа представляет опыт исследования поэтики имени в поздних рассказах А.П. Чехова «Невеста», «Дом с мезонином», «Дама с собачкой».

Проведенный анализ показал, что ономастикон творчества Чехова разнообразен и многопланов и является ценнейшим компонентом в системе средств художественной выразительности.

В рассказах позднего периода можно выделить такие характерные особенности: употребление контрастного иноязычного имени с русским отчеством, а также контрастного русского имени с иноязычным отчеством; использование суффиксов в усеченной форме -ыч- или -ич-, придающие негативный оттенок персонажам; использование двухкомпонентных жанрово-смешных антропонимов с формальной мотивацией: Шумины – фамильный антропоним, формально мотивирован, фамилия образована от слова «шум», хотя никакого шума нет.

Изучение особенностей функционирования собственных имен в рассказах Чехова, многообразие видов антропонимов, богатый семантический потенциал имен позволяют глубже понять художественный мир писателя, отношение автора к героям, формируют подтекст, и имеют важное общетеоретическое значение для постижения его творчества в целом.

2. Список использованной литературы

1. Бакастова Г.В. Имя собственное в художественном тексте // Русская ономастика. М.,1984. С. 23-27.

2. Балакина Е.И. Введение в философию имени. М., 2002.

3. Бахтин М.М. Дополнения и изменения к «Рабле» // Вопросы философии. 1992. № 1. С. 134 – 165.

4. Булгаков С.Н. Философия имени. СПб., 1998.

5. Гитович Н.И. Летопись жизни и творчества А.П. Чехова. М., 1955.

6. Громов М.П. Книга о Чехове. М., 1989.

7. Камянов В.И. Время против безвременья: Чехов и современность. М., 1989.

8. Карпенко Ю.А. Имя собственное в художественной литературе // Филологические науки. М, 1986 № 4.

9. Лосев А.Ф. Философия имени / Самое само: Сочинения. М., 1999.

10. Магазанник,.Б. Роль антропонима в построении художественного образа // Ономастика. М., 1969. С. 162-164.

11. Митрофанова О.Д. Словарь русских личных имен. М., 1980.

12. Михайлов В.Н. Роль ономастической лексики в структурно-семантической организации художественного текста // Русская ономастика. М., 1984. С. 64-75.

13. Никонов В.А. Имена персонажей // Никонов В.А. Имя и общество. М.,1974. С. 74-80.

14. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.

15. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1978.

16. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1986.

17. Суперанская А.В. Неофициальные формы русских имен // Русская речь. 2001. №1.

18. Трубачев О.Н. Русская ономастика и ономастика России. Словарь. М., 1994.

19. Флоренский П.А. Имена // Флоренский П.А. Собр. cоч. в 4-х т. Т. 3(2). М., 2000.

20. Чехов А.П. Полн. собр соч. и писем: В 30 т. М., 1974 – 1982 (Т. IX).

21. Чехов в воспоминаниях современников. М, 1986.

22. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М., 1971.

23. Шишко Е.С. Имя, характер, судьба в рассказе А.П. Чехова «Архиерей» // Проблемы изучения русской и зарубежной литературы. Таганрог, 2004. С. 103-109.

24. Чехов А.П. Полн. собр соч. и писем: В 30 т. М., 1974 – 1982. (Т. V)

25. Чехов А.П. Полн. собр соч. и писем: В 30 т. М., 1974 – 1982. (Т. X)