72936 (Готические романы Анны Рэдклиф в контексте английской литературы и эстетики XIX века), страница 8

Автор придал роману готический колорит, внеся таинственность в описание поместья, где развиваются события, в том числе романтическая любовь главного героя Скютропа. Однако вся готическая обстановка у Пикока построена на отчетливо ощущаемом мысленном контрасте с подлинной атмосферой готических романов, в связи с чем возникает пародийный эффект, достигаемый рядом приемов его создания, которые мы рассмотрим более конкретно.

Так как произведения Анны Рэдклиф наиболее показательны с точки зрения наличия в них всех особенностей готического жанра, которые высмеивает Томас Л.Пикок, интерес представляет сравнение этих двух авторов по принадлежности их к жанру готического романа и возможность посмотреть, как своеобразно реализуются в их творчестве специфические черты рассматриваемого жанра.

Согласно предромантической эстетике о главенствующем положении Возвышенного и соответствующей ему атмосферы страха и ужаса, в центре готического романа Рэдклиф, а также большинства мастеров этого жанра, обязательно появляется замок (аббатство, монастырь), величественный, мрачный, темный, полуразрушенный, всегда старинный (Замок Удольфо в «Тайнах Удольфского замка», заброшенное аббатство Сен-Клэр в «Романе в лесу») и связанный с тайной какого-либо преступления, и, как следствие, с присутствием неких иррациональных сил (привидения, загадочные шаги, стоны, шорохи и т.д.). Так, в «Романе в лесу» читаем: «It stood on a kind of rude lawn, overshadowed by high and spreading trees which seemed coeval with the building and diffused a romantic gloom around. The greatest part of the pile appeared to be sinking in to ruins, and that which had with stood the ravages of time showed the remaining feature of the fabric more awful in decay» ⁸⁰. («Монастырь стоял на заросшей поляне, осененной высокими деревьями с раскидистыми кронами, которые казались сверстниками аббатства и придавали всему вокруг романтический мрачный колорит. Большая часть здания лежала в развалинах, в той же его части, которая устояла перед губительным воздействием времени, запустение выглядело еще ужаснее»).

У Пикока, как и у Рэдклиф, образ замка выносится в название романа («Аббатство кошмаров» - «Тайны Удольфского замка») с целью подчеркнуть обязательный элемент готического романа, ставший впоследствии штампом – замок со всеми его атрибутами (руинами, нечистью и т.д.). Пикок, сохраняя внешнюю форму образа замка, вкладывает в нее новое, несколько сниженное содержание, чем и достигается пародичность: «Кошмарское аббатство, почтенное родовое поместье, обветшалое и оттого весьма живописное, уютно расположилось на полоске сухой земли между морем и болотами у границы Линкольнского графства, имело честь быть обиталищем Кристофера Сплина, эсквайра» ⁸¹. «С точно тем же правом могла б называться птичником юго-западная башня, разрушенная и кишащая совами» ⁸².

Если не принимать во внимание все стилистические отличия, обусловленные сатирической направленностью и временем написания «Аббатство кошмаров» от «Романа в лесу» Рэдклиф, то можно увидеть, что готический антураж обыгрывается Пикоком с большой точностью, но без готической мрачности в создании картины замка. Это можно объяснить тем, что у Пикока все-таки шуточная пародия, и образы его носят более оптимистическую и жизнеутверждающую окраску, нежели образы подлинного готического романа Рэдклиф.

Таким образом, Пикок пользуется пародийным приемом включения в систему языка готического жанра элементов другой, сниженной юмористической системы и оксюмороном, чем достигает комического эффекта.

Оксюморон как прием комического в вышеприведенном примере «обветшалое и оттого весьма живописное» является своеобразным обыгрыванием положений Берка, который считал, что сочетание мощи и руин придает зданию особенно живописный вид, а Живописное являлось одной из главенствующих предромантических категорий. Поскольку Рэдклиф использовала эстетическую концепцию Берка при создании своих романов, то здесь можно говорить об иронии Пикока, направленной на миросозерцание автора готического жанра.

Согласно вышеописанным Берком свойствам, способствующим созданию эффекта Возвышенного, Рэдклиф вводит в ткань повествования мрачный темный пейзаж, зловещую атмосферу, чувство близкого несчастья. Однако не надо забывать, что у Рэдклиф пейзаж эмоционально окрашен: играет важную роль в настроении героя и внушает трепет перед величием мира. Мрачный пейзаж в романах писательницы, долженствующий внушать ощущение меланхолии, составляют руины и стены, увитые плющом, зловещий ночной крик птиц, звуки морской стихии – всплески, журчание, рокот волн, скупое темное или лунное освещение, загадочные шорохи. Причем руины под воздействием именно готического жанра во второй половине XVIII века вошли в моду и стали слишком активно использоваться в планировке парков, что вызывало иронию даже в литературных произведениях.

Пикок в «Аббатстве кошмаров» нарисовал замечательную картину в готическом духе, уместив в одно предложение все элементы готического пейзажа, имеющиеся у Рэдклиф: «Когда по вечерам он предавался размышлениям у себя на террасе под увитой плющом развалиной башни, слуха его достигали лишь жалобные голоса пернатых хористок – сов, шорох ветра в плюще, редкий бой часов да мерный плеск волн о низкий ровный берег. Он меж тем попивал мадеру и готовил ремонт здания человеческой природы» ⁸³. Введением в готический комплекс чуждого ему элемента в виде последнего предложения, смысл которого является своеобразным диссонансом к воспроизведенной «возвышенной» обстановке, достигается пародийный эффект. Весьма комично сочетание типичного занятия героев готического романа Рэдклиф – рассуждение о вечных темах, величии цивилизации, бренности всего сущего, в общем, о Возвышенном – с таким обыденным занятием как «попивание мадеры». «Ремонт здания человеческой природы» - это своеобразная цитата-метафора из арсенала предромантической и романтической эстетики. В таком контексте она отрывается от исходной системы и частично меняет значение: оно становится менее метафоричным и более конкретным, приобретая гиперболическую окраску, что способствует усилению эффекта пародии. Таким образом, здесь можно говорить о таких приемах создания пародийного эффекта, как включение в систему языка готических романов элементов другой, более низкой системы, что позволяет говорить о травестировании; использование гиперболического стиля и цитации.

У Пикока встречается и прямой выпад против готического антуража: «Что толку бродить средь заплесневелых развалин, видя лишь неразборчивый указатель к утерянным томам славы и встречая на каждом шагу еще более горестные развалины человеческой природы – выродившийся народ тупых и жалких рабов, являющий губительный позор униженья и невежества?» ⁸⁴ В этом остроумном высказывании главного героя Скютропа присутствует доля авторской мысли, которая подчеркивает всю условность и исчерпанность готического мировидения путем использования своеобразного каламбура, в котором обыгрывается прямое и переносное значение слова «развалины».

Как известно, Анна Рэдклиф усложнила композиционную структуру готического романа: у нее появляются тайны настоящего, которые наслаиваются с тайнами прошлого; тайны взаимопроницают друг друга и объединяются общей тайной. Такое обилие тайн порождает многочисленные ситуации и ассоциации, приводящие в состояние так называемого «мистического ужаса», наличие которого предполагает явление потусторонних сил. В романах Рэдклиф по сути ничего страшного и ужасного нет, а все тайны разрешаются совершенно обычным путем, но скрипы, шорохи, стоны, кажущееся присутствие иррациональных сил, кровавые пятна, полуистлевшие останки занимают так много места, что неизбежно вызывают иронию. Так, у Пикока приведение появляется, но разоблачение его вызовет, наверняка, улыбку даже у скептика: хозяин уверяет гостя, которому привиделся фантом, что призрак – это не кто иной, как слуга Филин, страдающий бессонницей, а саван и окровавленный тюрбан – это простыня и ночной колпак. Кстати, слуги, которым обычно в готических романах отводилась роль рассказчиков о призраках, бродящих по замку, выступают здесь в роли разоблачителей всей чертовщины. Таким образом, для создания пародийного эффекта Пикоком используется гиперболический стиль и травестирование, с помощью которых он снижает один из самых главных элементов готического романа: присутствие потусторонних сил и «мистического ужаса».

Пародийно и само название романа Пикока - "Аббатство кошмаров". Почему именно "кошмаров"? Как явствует из выше приведенного примера с разоблачением приведения, у Пикока в аббатстве никаких кошмаров не происходит. Здесь мы сталкиваемся с той же пародией на образ готического замка, неизменно связанного с какой-либо тайной или кровавым событием. У Рэдклиф в "Романе в лесу" встречается, например, найденный в потайной комнате в сундуке скелет мужчины, в "Тайнах Удольфского замка" - это загадочный портрет под покрывалом, следы крови на лестнице, комната, из которой исчез слуга. У Пикока ничего этого нет. Чтобы вызвать у читателя соответствующие ощущения страха и ужаса, совершенно необходимые при чтении настоящего готического романа, автор пародии использует беспроигрышный прием: выносит долженствующие быть "кошмары" в название. На самом деле это соответствует принципу комического: совершенно необоснованная претензия на загадочное и "кошмарное" содержание. Никаких кошмаров в романе Пикока нет, но атмосфера таинственности и ожидания ужасного, присущая готическим романам Рэдклиф, уже создана. Кстати, сама Рэдклиф использовала подобный ход: одним только названием вызывала у читателей соответствующий настрой к тайнам и загадкам (например, "Тайны Удольфского замка"). С другой стороны, "кошмары" - это может быть аллегорическое собирательное название всех тех политических и культурных тенденций, которые высмеивал Пикок (например, принципы романтического мировидения).

Традиционно считается, что "меланхолия" и "чувствительность" являются одними из ключевых понятий предромантической эстетики. Так как в основе меланхолии лежит тоска, страдание, а последнее по Берку является эмоциональным источником переживания Возвышенного, герои Рэдклиф очень часто предаются меланхолии. Ну что, например, остается делать центральному персонажу из "Романа в лесу" Ла Мотту, спасающемуся от долговых преследований и тюрьмы, живущему в уединенных развалинах аббатства, под угрозой разоблачения, боящемуся любого постороннего человека в окрестностях, как не предаваться меланхолическим чувствам. Меланхолия оказывается для героев Рэдклиф чуть ли не единственным средством восстановления утраченного душевного равновесия: они предаются ей на прогулке, созерцая живописные пейзажи, в постели перед сном или при игре на музыкальных инструментах. Так, в "Романе в лесу" читаем: "Она находила печальное удовольствие, слушая мягкие звуки Клариной лютни, и нередко забывалась, стараясь повторить мелодию"⁸⁵. Таким образом, меланхолия оказывается следствием усталой, измотанной жизненными перипетиями, но чуткой и отзывчивой души.

Все произведение Пикока построено на высмеивании этой "модной болезни" - меланхолии, которая гиперболизирована у него до предела. "Пародируя композицию "Анатомии меланхолии" (1621) Р.Бертона (1577-1640), автор исследует природу, причины и симптомы меланхолии"⁸⁶. Меланхолия прогрессирует у героев Пикока, причем предаются они ей совершенно сознательно, считая обстоятельства своей жизни слишком трагическими, чтобы веселиться. О том, какие это "трагические" обстоятельства, Пикок с иронией повествует на страницах романа. Один из героев с "говорящей" фамилией Сплин, акцентирующей внимание на главную черту его характера, разуверился в любви, женясь на корыстной, со временем ставшей брюзгливой и скупой особе, которая в конце концов умерла. Его сын Скютроп, названный так в честь своего повесившегося от скуки предка, влюбился в мисс Эмили Джируетт, но их родители не сошлись во взглядах, и Эмили вышла замуж за другого. Это и стало причиной черной меланхолии Скютропа. По сути, особых причин горевать нет, но герои изводят себя, сами того искренне желая. Таким образом, Пикок подчеркивает обыденную никчемность причин меланхолии в готических романах и романтических произведениях, используя такие приемы создания пародийного эффекта, как гиперболизация и бурлеск при повествовании о заведомо обыденном и низком предмете преувеличенно высоким стилем.

Центральные женские образы в романах Рэдклиф связаны с неизменной банальной любовной фабулой и построены практически по одной схеме. Беззащитная одинокая жертва, чаще всего сирота, но необыкновенно красивая, талантливая и добродетельная девушка, которая подвергается всякого рода преследованиям и после долгих скитаний, во время которых шаткое благополучие сменяется новыми и новыми бедами, приходит в финале к счастливому воссоединению с избранником. Клишированное амплуа героини, пассивной жертвы, которая обычно "чувствует, но не действует", способна противиться, но не в силах добиваться, является одним из самых уязвимых мест готического романа Рэдклиф. Лишь поведение Аделины из "Романа в лесу" естественно и энергично: она имеет решительный и сильный характер, преодолевает многочисленные злоключения, обильно выпадающие на ее долю.