70499 (Мода и современность), страница 3

На те меха глядели бургундцы как на чудо.

Кримхильде привозили не раз издалека

Ливийский и марокский тончайшие шелка…

Из шелка Ниневии был этот пояс свит…

География, как мы видим, весьма обширна.

Итак, роскошь оставалась в основном трофейной, добычей победителей в войнах и разбойничьих походах. Но после окончания крестовых походов войны с Востоком уступили место торговле. Франция вышла из долгого пути становления централизованного государства и последовавших за тем религиозных войн сильнейшей в Европе монархией и приобрела право и обязанность быть "законодательницей вкусов и приличий". Но привозная роскошь, которой с безумным расточительством упиваются главные аристократы государства, разоряла страну. Деньги, нужные на армию, на войны, на содержание огромного государственного аппарата, уплывали в сундуки иноземных купцов. Но у централизованного государства уже есть возможность отстаивать свои интересы. Последовательно вводятся законы, запрещающие ввоз дорогостоящих предметов роскоши (в первую очередь тканей) и торговлю ими, создаются таможня и таможенная пошлина. Местные ремесленники, мастера, освобожденные от труднопреодолимой раннее конкуренции, подстегиваемые неограниченным спросом, расширяют свое производство. И вот Франция способна не только обеспечивать потребности в роскоши своих аристократов, но и начать экспорт предметов роскоши в другие страны, что весьма выгодно.

Ориентация на производство "высококачественных, высокохудожественных изделий" заставляет массу ремесленников становиться настоящими мастерами, творцами и художниками, совершенствовать технологию и технику, что подготавливает превращение ремесла в промышленность.

Французская аристократия усиленно и умело изобретала все новые и новые оттенки роскоши, утонченности, великолепия светской жизни - моды, и успешно экспортировала их во все многочисленные большие и малые королевства Европы, а с "легкой" руки Петра Первого - и в Россию. Аристократы при этом разорялись. Французская модная промышленность обогащалась. В Европе постепенно складывалась единая, межнациональная мода благородного сословия.

Мода распространялась и путем туризма - высшие аристократы подолгу гостят в Париже, и путем экспорта изделий и экспорта мастеров французы открывали свои лавки и мастерские во всех городах Европы. _ Активно привлекались и средства массовой информации. К первым из них следует отнести "модных кукол" - фигурки в половину или треть человеческого роста, одетые в последние модели одежды; отправляли их из Парижа во многие города Европы, вплоть до Петербурга и Константинополя, переправляли даже за океан - в Америку и выставляли на главных улицах в начале каждого сезона. В своих мемуарах Гольдани говорил, что "всякая уважающая себя венецианка, следившая за модой, одевалась "по кукле". Скоро появились и стали усиленно распространяться "модные гравюры", а газеты и журналы сразу взяли на себя обязанность информировать читателей и обо всех новинках моды. Вспомним строки из "Графа Нулина":

"Как тальи носят?"- "Очень низко,

Почти до… вот до этих пор.

Позвольте видеть ваш убор,

Так… рюши, банты, здесь узор.

Все это к моде очень близко".

"Мы получаем "Телеграф".

В первой четверти прошлого века французская мода не чужда и русской провинции.

Но вернемся опять в восемнадцатый век. К его концу французская монархия попадает в глубокий политический и духовный кризис и, как следствие, теряет свое лидерство в моде. Получилась интересная ситуация. С одной стороны, замкнутый и умирающий придворный мир, с причудами и прихотями Марии-Антуанетты, сплошная игра, изощренная и вычурная, очаровательные в своей нелепости туалеты (художественный опыт, школа изящества остаются на высшем уровне), но этой моде следуют только самые близкие ко двору аристократы, а высшее дворянство в целом уже заметно меняет ориентацию. Накануне Великой Революции во Франции становится популярной… английская мода. Англия ведь более прогрессивна, там уже давно развивается новая форма общественных отношений (капитализм), и стиль в одежде - проще, удобнее, целесообразнее. Англия становится серьезной соперницей в производстве модных идей и модных вещей на международном рынке.

Сами французские буржуа, уже переставшие быть "мещанами во дворянстве", находят свой художественный образ костюма, отвечающий их системе ценностей. Большой моралист Мерсье в "Картинах Парижа" отмечал накануне революции, что "в общем женщины в настоящее время одеты лучше, чем когда-либо, их наряды соединяют в себе легкость, пристойность и грацию" [19, с.65].

В предреволюционной атмосфере, за считанные дни до начала величественных и грозных событий, французские генеральные штаты, пытавшиеся вывести страну из кризиса, среди прочих реформ приняли закон об отмене сословных отличий в одежде, документально зафиксировав превращение моды в межсословную. Что, впрочем, в значительной степени было уже введено явочным порядком. "Вечером герцогиня и горничная выглядят одинаково одетыми" (Мерсье. "Картины Парижа"). Конечно, от принятия закона до его полной реализации еще далеко, есть ведь чисто материальные границы этого права, но точка над i была поставлена.

Революции всегда, это естественно, оказывают огромное влияние на художественный образ костюма, на моду. На свалку истории вместе со всей государственной системой выбрасываются и старые законодатели моды. Новый образ жизни, новые идеалы требуют срочного переоформления облика людей, каждый может внести в него свой вклад. Это продолжается не очень долго, пока не появятся новые законодатели. Деятели Французской революции в круговерти задач и дел сочли нужным, однако, заняться и реформой костюма.

Была даже предпринята попытка на правительственном уровне (впервые в мире) создать принципиально новый костюм гражданина. За исполнение заказа взялся великий художник Жан Луи Давид. И создал интересные эскизы, удивительный гибрид чего-то псевдоримского и псевдонародного. Но мода так не делается. Кроме учеников Давида этих костюмов никто носить не стал. Мода сформировалась сама, в основе ее остался уже сложившийся костюм прогрессивной буржуазии и интеллигенции - фрак.

Революция вернула Франции роль духовного лидера. Вместе с этим духовным влиянием вернула себе Франция и роль законодательницы мод. А модная промышленность, аппарат создания моды, и так была в руках буржуазии. Аристократия денежного мешка, сменившая родовую, им воспользовалась весьма эффективно как для собственного удовольствия, так и в качестве источника доходов.

Хороший портной был издавна значительной персоной. У Тициана, например, есть "Портрет портного". На нем изображен человек с благородным лицом, перед которым на столе разложены лекала выкроек. Но имя его история не сохранила, просто "портной". Личность портного долго не заметна за фигурой клиента-потребителя. Одно из первых имен, сохраненных историей,- имя Розы Бертэн, модистки Марии-Антуанетты. "Бертэн обладала живым чувством современности не только как художник, но и как предприниматель. Организованное ею предприятие явилось прообразом французских домов моделей - главнейших создателей мод вплоть до настоящего времени" [42, с.154]. Вся первая половина XIX века в интересующем нас аспекте - время формирования новой организации создания и распространения моды (модной одежды), создания промышленности, одновременно обслуживающей моду. Его деятели пока анонимны, их имена, которые, конечно, были хорошо известны клиентам, уже ничего не говорят потомкам.

"Первый настоящий модельный дом нового типа возник в Париже в пятидесятых годах XIX века. Его основателем был англичанин Ворт (Уорт). Обладая незаурядным талантом художника-коммерсанта, он понял требование эпохи, открыл свое, сначала небольшое ателье, где сам являлся художником-модельером и закройщиком. Его первой светской заказчицей была княгиня Меттерних - "самая французская из посланниц", по ее рекомендации императрица Евгения сделала Ворта своим придворным портным. Это положило начало процветанию Ворта.

Таким образом, возник первый модельный дом в Париже, где костюм демонстрировали не на манекене, а на живой фигуре. Организация предприятия Ворта была настолько новой и характерной для того времени, что привлекла внимание Золя и была увековечена им в романах "Западня" и "Дамское счастье".

Ворт умело использовал вызывающие общественный интерес события из различных областей жизни своего времени.

В 70-х годах Ворт сделался основным законодателем мод в Париже и нажил громадное состояние" [42, с.154].

Может быть, и не случайно, что Ворт был англичанином. К французской школе изящества, фантазии, вкуса он прибавил английскую деловитость, предприимчивость, умение предугадывать потребности своих клиентов прежде, чем они у них возникнут. Он адаптировал женскую одежду к новым условиям жизни своих клиентов - например, в путешествиях, ставших популярными благодаря развитию сети железных дорог. И более того, Ворт создал тип парижского "кутюрье". Это слово имеет простой перевод - "портной", но употребляется только в значении "мастер высокой моды". Ведущие парижские дома моделей объединяются общим названием "Haute Couture" - ("от-кутюр" в русской транскрипции), буквальный перевод - "высокое портновство".

Именно Ворт первым представил тот набор личностных качеств, соединяющих безграничную художественную фантазию и самый трезвый деловой практицизм, без которых и сейчас не добиться успеха в мире модельного бизнеса.

Начав свою карьеру как портной императрицы, Ворт в зените своей славы освободился от диктата вкусов конкретных знатных заказчиц. Теперь не он следует их вкусам, а они - его. Секрет метаморфозы в том, что художник учится опережать их желания. В его произведениях дамы (у Ворта клиентура по-прежнему великосветская) узнают воплощение своих, еще неосознанных идеалов.

Творчество в моде окончательно уплывает из рук потребителей моды, доля их сотворчества становится все меньше. Меняется и основной потребитель. Высший свет, в котором путем браков банкирских дочек с сыновьями герцогов соединялась родовая и денежная аристократия, достаточно консервативен, правила поведения в нем достаточно регламентированы - и вот, великосветские дамы уже не способны удержать роль законодательниц моды, эту роль им приходится уступить "королевам полусвета", знаменитым куртизанкам, еще более знаменитым актрисам, какими были, например, Сара Бернар или Режан. Такие женщины выходили иногда чуть ли не с самого дна общества. Сделать головокружительную карьеру в парижском "полусвете" могла только женщина, наделенная и красотой, и живостью характера, и индивидуальностью, и еще многими талантами, составившими особый дар женской привлекательности.

К началу ХХ века мода стала подлинно международной, но, до этого момента, говоря о моде, мы не покидали Европы. И вообще существует мнение, что мода - специфически европейский феномен. В истории материальной и духовной культуры других цивилизаций мы, пожалуй, не найдем такого откровенного демонстративного проявления нашей таинственной силы. То есть любой цивилизации на определенном этапе была свойственна жажда роскоши и соревнование в ней далеко превосходившая европейские возможности того же периода. Но была ли мода? Ценились ли одни вещи дороже других по этому неуловимому признаку? Думается, мы слишком мало знаем материальную культуру и быт великих цивилизаций Индии, Китая, Арабского Халифата. Представляем их в виде какой-то одной, нарядной и застывшей картины, в которой сливаются тысячи или сотни лет. И все же, если мода закономерна, если за ней объективные особенности социальной психологии, могло ли ее не быть вовсе?

1.2. Мода и обычай. Традиции и инновации в моде

Существовала ли мода всегда и везде или же она составляет принадлежность только определенных исторических эпох и культурных ареалов? Каковы внемодные или антимодные формы социальной регуляции?

Перечислим некоторые характерные черты тех социальных систем, в которых действует мода.

Динамичность. Общество стремится к изменениям, осуществляет их, обладает достаточно высоким инновационным потенциалом.

Открытость. Общество стремится к разнообразным контактам с другими обществами, осуществляет их, обладает развитыми средствами и каналами коммуникации.

Избыточность. В обществе существует развитая система тиражирования материальных и культурных благ, некоторая избыточность разнообразных и конкурирующих между собой культурных образцов, из которых может осуществляться выбор индивидами, группами или массами (группами групп).

Социальная дифференциация и мобильность. Общество неоднородно в социальном отношении, оно разделено на различные классы и другие социальные группы. Однако в отличие от сословий или каст эти группы не разделены между собой непреодолимыми барьерами. Они могут подражать друг другу, заимствовать друг у друга культурные образцы, в них существует социальная мобильность: вертикальная (переход индивидов из одной группы в другую с повышением или понижением социального положения) и горизонтальная (переход индивидов из группы в группу с сохранением прежнего социального положения).

Соответственно мода отсутствует в обществах:

1) статичных;