42430 (Финитно-инфинитивная конструкция в разноструктурных языках), страница 2

Очевидно, что автопереводы В. Набокова нельзя считать собственно переводами. Скорее, это творческий акт вновь создаваемой художественной действительности, которая, хотя и имеет некоторую основу, но в определенной степени развивается и трансформируется. Таким образом, русский и английский варианты - самостоятельные произведения, которые могут в значительной степени различаться. Не вызывает сомнений, что автор должен чувствовать значительно большую свободу в рамках перевода собственного текста.

В. Набоков, неоднократно декларировавший свою приверженность буквальному переводу, на деле в собственно переводных текстах и тем более в автопереводах придерживается традиции транспонирования иноязычного текста в русский контекст. Подобный тип приспосабливания исходного текста к культурным ценностям и стереотипам переводного языка известен достаточно давно и нашел теоретическое обоснование еще в 1791 г. в работе А.Ф. Тайтлера («Essay on the Principles of Translation»). В дальнейшем этот метод разрабатывался в работах И.А.Кашкина, К.И.Чуковского, Г.Р. Гачечиладзе, Ю. Найды и др. Этноцентрическая адаптация лингвокультурного контекста станет характерной чертой для автопереводов В. Набокова.

Интертекстуальность, признанная ведущим структурообразующим признаком постмодернистских литературных течений ХХ века, впервые, вероятно, была осознана как элемент художественный техники именно В. Набоковым. Интертекстуальный компонент текста представляет чрезвычайную трудность для перевода, поскольку знаковые явления, стереотипы и т. д., представленные в разных национальных культурах, совпадают крайне редко. Автопереводы В. Набокова предоставляют уникальную возможность проследить трансформации, которым подвергает текст при переводе автор - билингв, творчески состоявшийся в русской и английской литературах.

Чрезвычайно интересно наблюдать за способами создания В. Набоковым эквивалентности на семантическом и особенно прагматическом уровне, который занимает высшую позицию в иерархии уровней эквивалентности и включает такие факторы коммуникации, как коммуникативная интенция, коммуникативный эффект, установка на адресата. Например, создание образности происходит за счет неожиданной сочетаемости, которая находится на границе нормы. Уникальность анализируемого материала заключается в том, что автор - переводчик достаточно свободен при создании переводного текста и может позволить себе увлечься творческим процессом, однако с одинаковой долей уверенности можно предположить, что некоторый «отход» от первичного текста может быть вызван стремлением достичь прагматической эквивалентности. Различия английской и русской версии связаны в большинстве случае с желанием автора усилить эмоциональную тональность русского варианта. Это проявляется, в частности, в использовании деривационных эмфатических элементов, стилистически маркированной лексики, расширение метафоры в русском варианте, включение в перевод элементов языковой игры, отсутствующих в первичном тексте и т. д.

Последовательное выявление в нескольких вариантах первичного текста, авторских переводов и репереводов В. Набокова аналогичных средств выражения, общих категорий плана выражения и плана содержания, определение особенностей использования различных средств для выражения категории плана содержания позволяют заключить, что, несмотря на значительные различия, данные тексты являются ценным материалом для анализа переводческих средств достижения прагматической эквивалентности.

2.3 Mетодика, синкретизм, второстепенный член, структурно-семантический принцип

Общеизвестно, что грамматический разбор во всех его разновидностях является одним из активнейших приемов обучения русскому языку, ибо он обеспечивает индивидуализацию обучения, открывает широкие возможности для организации повторения значительного по объему грамматического материала и развития логического мышления обучающихся.

Цель нашей статьи - коснуться возможностей синтаксического разбора применительно именно к сложным случаям разграничения второстепенных членов предложения. При этом мы руководствуемся следующими выводами психологии: любая человеческая деятельность (надо полагать, и учебная в том числе) представляет собой борьбу и преодоление препятствий. В сознании индивида препятствия воспринимаются как естественные затруднения, из которых необходимо найти выход.

Из сказанного следует, что чем чаще обучающиеся будут сталкиваться с препятствиями (нас в данном случае интересуют умственные препятствия повышенной сложности), тем более значительными окажутся результаты их умственного развития.

На наш взгляд, для реализации названной выше цели необходимы:1) ознакомление студентов с научным инструментарием, использование которого поможет преодолеть затруднения в особо сложных случаях определения синтаксической роли второстепенных членов предложения (имеются в виду нетипичные, синкретические случаи) и 2) соответствующий дидактический материал, содержащий интересующие преподавателя языковые факты.

Следует отметить, что упомянутый научный инструментарий базируется на структурно-семантическом принципе классификации, основное положение которого сводится к тому, что синтаксическую функцию членов предложения в конечном счете определяют взаимоотношения лексического значения слова и его грамматической формы [Федоров 1972: 20].

Ниже будут названы предложенные студентам некоторые общие и частные условия, влияющие на синтаксическую функцию второстепенных членов предложения.

1. Прежде всего это семантика зависимого слова. В предложениях Наряд сшит для невесты и Наряд сшит для бала выделенные словоформы, одинаковые грамматически, выполняют тем не менее разную синтаксическую функцию: дополнения в первом предложении и обстоятельства цели - во втором. И вот почему: анализируемая словоформа в первом предложении - объект (сшит для кого?- для невесты) во втором - слово, семантика которого несет в себе значение цели (сшит для какой цели? - для бала).

2. Синтаксическая роль словоформы в предложении может определяться и семантикой главного слова. В предложениях Машина появилась из-за угла и Дети повздорили из-за игрушки словоформы «из-за угла» и «из-за игрушки», тоже одинаковые грамматически, выполняют и в данном случае разную синтаксическую роль (обстоятельство места и обстоятельство причины), но уже под влиянием семантики подчиняющих их слов (появилась откуда? и повздорили по какой причине?).

3. Иногда на синтаксическую роль члена предложения оказывает влияние семантика всего предложения в целом либо содержание более широкого контекста. Обратимся к примерам. В предложении Посещение дочери взволновало мать установить синтаксическую функцию словоформы дочери невозможно без обращения к контексту, ибо без последнего не ясно, кто кого посетил. В контексте Мать не виделась с дочерью много лет и, не дождавшись её, сама приехала к ней. Посещение дочери взволновало мать словоформа дочери является дополнением (посещение кого? - дочери). В контексте же Много лет дочь безвыездно жила за границей, но однажды ей выдался случай посетить родительский дом. Посещение дочери взволновало мать эта же словоформа выступает в роли определения (посещение чьё? - дочери).

4. Важным условием, определяющим синтаксическую роль члена предложения, является грамматическая форма подчиненного либо подчиняющего слова. Рассмотрим предложения Плавать брассом его научил старший брат и Плавание брассом доставляло ему огромное удовольствие. Разная синтаксическая функция словоформы брассом (обстоятельство образа действия в первом предложении и несогласованное определение - во втором) напрямую зависит от грамматической формы подчиняющих слов - глагола «плавать» и существительного «плавание». В первом предложении анализируемая словоформа указывает на образ действия, обозначенного глаголом, во втором - на признак существительного (плавать как?, плавание какое?)

5. Не следует сбрасывать со счета и такой фактор, как изменение порядка членов предложения, ибо оно может стать причиной вступления их в иную смысловую связь и - как результат - изменения грамматической формы. В предложении Дом в Таразе куплен этим летом словоформа в Таразе - определение, поясняющее существительное дом (дом какой? - в Таразе). В предложении Дом куплен в Таразе этим летом выделенная словоформа, вступившая уже в иную синтаксическую связь (куплен где? - в Таразе), выполняет и иную синтаксическую роль - обстоятельства места.

То же самое можно наблюдать в предложениях типа Мать любит дочь. Поменять существительные мать и дочь местами - значит взаимозаменить их синтаксическую роль.

6. Одним из частных условий, влияющих на синтаксическую роль члена предложения, является интонация. Сравним два интонационных рисунка фразы. По относительно безопасному пути // на Можайск // направлялись к линии фронта пехотные полки. Пауза после слова «пути» - выделенная словоформа выступает в роли обстоятельства места (направлялись куда? - на Можайск); пауза после «на Можайск» - в роли определения (по пути какому? - на Можайск). Зависимость синтаксической функции словоформы «на Можайск» от интонации предложения очевидна.

Мы коснулись лишь некоторых трудных случаев определения синтаксической роли второстепенных членов предложения. Практика убеждает, что пути их преодоления требуют серьезного умственного напряжения. Но знакомить с ними студентов и работать в этом направлении преподаватель, думается, должен. И подтверждение тому - точка зрения Л.В.Щербы, которая имеет прямое отношение не только к анализируемой нами частной проблеме, но и к проблеме обучения языку в целом. «Идеалом была для меня всегда, - пишет Лев Владимирович, - замена схоластики, механического разбора - живой мыслью, наблюдением над живыми фактами языка, думаньем над ними. Я знаю, что думать трудно, и тем не менее думать надо и надо… Поэтому не следует прельщаться легким, простым и удобным: оно приятно, так как позволяет нам не думать, бесполезно, так как ничему не учит, и вредно, так как ввергает мысль нашу в дремоту».

2.4 Kультура, двуязычие, лингвокультура

Проблемы межкультурной коммуникации в последнее время являются одними из наиболее актуальных, что связано с все растущей международной интеграцией. Люди, попадающие в иную языковую среду, сталкиваются с проблемами не только «языкового барьера», но и «культурного барьера», тесно связанными между собой. Оказавшись в иной лингвокультурнуй среде, в ситуации двуязычия, человек не может обойти стороной реалии этой среды, ему волей-неволей приходится приспосабливаться к ним, искать компромисс между тем, к чему он привык с детства, и тем, с чем он столкнулся на новом этапе жизни. Нередко такая адаптация проходит довольно болезненно, так как человек, привыкнув к определенным условиям, распорядку, обычаям, воспринимая их как норму, не может перестроиться на новый лад, избегает контактов, замыкается в себе.

Ситуация двуязычия может встречаться в двух случаях: первая имеет место тогда, когда человек, с детства говоря на одном языке, родном для него, живет среди народа-носителя этого языка, а затем в процессе жизнедеятельности он сталкивается с представителями иных лингвокультур. Данную ситуацию мы наблюдаем при изучении человеком иностранных языков в сознательном возрасте, когда на бесконечные «почему?», касающиеся не только страноведческих, но и чисто языковых феноменов, приходится давать довольно обширные лингвострановедческие комментарии. Даже те, кто делает большие успехи в изучении иностранных языков, время от времени сталкиваются с непониманием в процессе общения с носителями языка.

Однако проблема двуязычия нередко возникает и в иных условиях, что мы нередко наблюдаем на территории постсоветского пространства: представители многонациональной страны живут на территории стран Содружества, а разговаривают с детства на языке межнационального общения - русском. Таким образом, человек, являясь представителем одной лингвокультуры, живет в условиях другой, что, несомненно, не может не отразиться на его менталитете, на системе ценностей.

В чем же состоит проблема двуязычия в данном случае? Рассмотрим ее на примере Узбекистана. На сегодняшний день языковая ситуация в данной республике следующая: узбекский язык является государственным, языком общения основной массы населения, русский - языком межнационального общения. Существуя параллельно, два языка не могут не оказывать влияние друг на друга. Во-первых, это ощущается на лексическом уровне: вокабуляры и русского, и узбекского языков взаимно дополняют друг друга. Нередко на улицах Ташкента можно услышать разговор на русском языке, который заканчивается словом хоп (хопчик), что по-узбекски означает «ладно», «хорошо», «договорились». В речи узбеков часто встречаются русские слова, выражения, обороты, которые, очевидно, не свойственны узбекскому языку. Так, на официальном заседании оратор, произносящий речь на узбекском языке, может закончить ее фразой: «Все понятно?», либо после дискуссии: «Ну что здесь непонятного может быть?» В повседневной жизни нередко можно встретить такую ситуацию: отец-узбек терпеливо внушает что-то непоседе-сыну на родном языке. Четырехлетний мальчуган терпеливо слушает отца, но, заприметив нечто более интересное, чем нравоучительные наставления родителя, бросает его руку и бежит навстречу приключению. Отцу ничего не остается, как крикнуть ему вслед уже по-русски: «Куда ты помчался, бестолочь?»

В ситуации сосуществования двух или более языков они, несомненно, оказывают влияние друг на друга, причем большее влияние оказывает язык численно преобладающей нации. Так, за долгие годы существования Советского Союза русским языком овладела большая часть населения Узбекистана, и еще несколько лет назад русская речь на территории этой республики была слышна повсеместно. Сегодня же, после отъезда большого количества русскоговорящих граждан, основным языком общения является, безусловно, узбекский. Тем не менее, русский язык оказал значительное влияние на узбекский, что мы и показали на приведенных выше примерах, ведь большинство заимствованных узбекским языком терминов, словосочетаний, речевых оборотов, эмотивно окрашенных компонентов пришли именно из русского языка. Проникновение русских эмоционально окрашенных лексических единиц в узбекский язык можно объяснить, на наш взгляд, большей эмоциональностью русского языка, что, в свою очередь, объясняется более выраженной экспрессивностью дискурсного поведения русских. Дискурсное поведение узбеков, на наш взгляд, характеризуется гораздо большей сдержанностью, отсутствием ярко выраженных экспрессий, безоценочностью суждений, вежливо-внимательным отношением к собеседнику.