В российской правовой системе и в уголовном законодательстве основой для классификации преступлений служит объект преступного посягательства, т.е. то благо, тот общественный интерес, на который посягает преступник. Эта классификация полезна по крайней мере в двух отношениях: во-первых, она распределяет все преступления по направленности этого посягательства - против личности, имущества, государственных, общественных интересов и т.д. и тем самым группирует их по определенным признакам, а во-вторых, она дает представление о смежных составах преступлений. Например, нормы о краже, грабеже и других подобных преступлениях находятся в одной главе УК РФ и это позволяет сравнить такие преступления и правильно применить соответствующую статью на практике.

Годится ли такая уголовно-правовая классификация для криминологии? Этот вопрос рано или поздно возникает в ходе развития науки. Учебники по криминологии тоже вначале следовали уголовно-правовой классификации преступлений.

Хорошо это или плохо? Поначалу казалось, что хорошо, потому что сближает уголовное право с криминологией, дает возможность изучить именно те преступления, которые содержатся в Уголовном кодексе, и некоторые даже считали, что именно такая классификация в криминологии подтверждает то, что криминология не есть самостоятельная наука, а лишь часть уголовного права и виды преступлений там изучаются в той же самой последовательности. Однако со временем выяснилось, что такая классификация, может быть, и полезна с точки зрения связи с уголовно-правовой классификацией, уголовно-правовыми понятиями, но она мало что дает для самой криминологической науки. Ведь надо определить цели классификации.

Классификация, которая содержится в УК РФ, для изучения причин преступности вообще ничего не дает, так как не упоминает об обстоятельствах, факторах, признаках, которые бы относились к причинам преступности. Поэтому криминология должна выработать самостоятельную классификацию, и такие попытки делаются.

В ряде учебников по криминологии, которые вышли уже в конце XX - начале XXI в., этот вопрос решался двояко. Например, упоминались политические преступления (такого термина в УК РФ нет) или выделялись корыстные преступления, между тем как в УК РФ нет такой главы. Корысть - это не объект посягательства, а мотив.

Возникает вопрос: если исходить из задач криминологии, то какая же классификация должна быть принята или что должно быть основанием такой классификации? Чтобы ответить на этот вопрос, надо решить, какие из элементов преступления ближе всего к причинам преступности.

Объект преступления для этой цели непригоден. То же самое относится и к объективной стороне преступления - это еще более уголовно-правовой признак, чем какой-нибудь другой. Что касается субъекта преступления, то его характеристика очень скудная, о причинах преступности в ней ничего не говорится. Однако если обратиться к субъективной стороне преступления, то здесь возможностей больше и на первый план для криминологии выступает мотив преступного посягательства.

Именно он раскрывает причину, почему определенный субъект стал совершать преступные действия, чем вызвано его преступное поведение, но мотив преступления - это, конечно, не полная характеристика причины, а только выражение субъективного отношения человека к совершаемому действию.

В отечественной литературе сложилось несколько вариантов классификаций, исходящих из мотива. Упомяну лишь некоторые из них.

Классификация И.Н. Даньшина была проста: он сгруппировал мотивы по основным видам преступлений, предусмотренным Уголовным кодексом (мотивы убийства, хищения, спекуляции и т.д.). П.С. Дагель выделил три группы мотивов поведения людей: 1) общественно опасные: это мотивы антигосударственные, низменные личные, религиозные; 2) нейтральные (обида, вызванная неправильным поведением потерпевшего, стыд, жалость, сострадание); 3) общественно полезные мотивы. Таким образом, П.С. Дагелю удалось выйти за пределы Уголовного кодекса.

Мотивация преступлений несовершеннолетних преступников была глубоко изучена Н.А. Дремовой и К.Е. Игошевым.

Много занимался классификацией мотивов В.В. Лунеев. В одной из ранних работ он делил их на шесть групп: 1) политические; 2) корыстные; 3) насильственно-эгоистические; 4) анархически-индивидуалистические; 5) легкомысленно-безответственные; 6) трусливо-малодушные.

В статье 2005 г. эта классификация изменена и выглядит следующим образом: 1) политические; 2) корыстные; 3) насильственно-эгоистические (агрессивные); 4) анархические; 5) легкомысленные (при неосторожных преступлениях).

Под политическим мотивом преступления следует понимать побуждение, направленное против существующего общественного строя, формы власти либо отдельных ее представителей - политических и государственных деятелей. Если с этим определением согласиться, то список преступлений, совершаемых по политическим мотивам, должен включать такие преступления, как государственная измена, шпионаж, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, насильственный захват или удержание власти, вооруженный мятеж, организация экстремистского сообщества, диверсия и др. Это кажется очевидным, однако на самом деле перечень неточен (и неполон) в двух отношениях.

Во-первых, мы ведь классифицируем мотивы, а не сами преступные деяния, а эти мотивы даже в перечисленных случаях могут и не иметь политического характера (например, измена или шпионаж из корыстных побуждений). Во-вторых, в УК РФ есть немало преступлений, которые не входят в раздел X, но могут быть совершены по политическим мотивам. Это и терроризм, и убийство, и похищение человека, и нарушение равноправия граждан, и массовые беспорядки, и даже противоправные действия, совершенные в ходе избирательной кампании.

Еще сложнее ситуация с корыстными мотивами. По нашим подсчетам, в УК РФ нет ни одной главы специальной части, где не встретились бы несколько преступлений, которые могут иметь корыстную мотивацию. Не случайно корыстная преступность составляет в России 70 - 89% от всего числа зарегистрированных деяний.

Название насильственных (агрессивных) преступлений свидетельствует скорее о способе их совершения, но если вскрыть их мотивацию, то будет видно, что в ее основе лежат отрицательные эмоциональные побуждения, вызванные, главным образом, межличностными конфликтами. Большую роль при этом играет и уродливое, искаженное самоутверждение личности. Удельный вес этих преступлений колеблется в пределах 30%.

Преступления анархической мотивации разработаны в научном отношении недостаточно, но такой мотив есть, и он порождает не только хулиганство и вандализм, но и нарушение профессиональных обязанностей, безразличие к порядку, дисциплине, общественной безопасности и нормам нравственности. Разгильдяйство - вот наиболее подходящее бытовое название для этой группы.

Наконец, преступления с легкомысленной мотивацией. Может быть, точнее было бы сказать, что в этой группе нет мотивов самой преступной деятельности, так как преступления совершаются не умышленно, а по неосторожности. Однако есть многочисленные мотивы, которые так или иначе приводят к противоправному результату. Это и безответственное отношение к правилам безопасности на всех видах транспорта, и легкомысленная оценка реальной ситуации, и отсутствие элементарного прогнозирования последствий собственных действий. Мотивы легкомысленного поведения крайне разнообразны и вместе с тем образуют единую группу, объединенную в значительной степени особенностями личности субъекта.

Завершая этот обзор юридических классификаций мотивов, надо подчеркнуть, что мы исходили исключительно из анализа преступных действий, не касаясь других форм поведения, которые изучают психологи (в том числе и в мотивационной сфере). Как видно, юридический подход оказался столь же, если не более, ограниченным по своему предметному содержанию. Он односторонен, а потому недостаточен для анализа такого непростого явления, как борьба мотивов, в которой нет ни правовых, ни психологических ограничений.

Что же можно отнести к плюсам, а что к минусам юридического подхода? Несомненным достоинством являются попытки систематизировать и классифицировать все мотивы преступлений. Недостаток же состоит в том, что юристы (криминалисты и криминологи, за исключением, может быть, П.С. Дагеля) принимают во внимание только мотивы, порицаемые обществом и законом. А ведь всякое поведение, в том числе и преступное, может вызываться и позитивными побуждениями, например дружбой, преданностью общему делу, взаимопомощью, хотя бы и имеющими противоправную цель. Эти мотивы тоже надо изучать. Для этого необходимо сделать попытку соединить психологический и правовой подходы, чтобы сопоставить те позитивные и негативные мотивы, которые могут встретиться, конкурировать и действовать в ходе преступного поведения.

§2. Цель преступления

Цель преступления — это идеальная (мысленная) модель будущего желаемого результата, к причинению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления.

Отдельными учеными цель рассматривается как элемент умысла. Так, по мнению М.И. Абдулаева, "цель, заключающаяся в достижении преступного последствия, является элементом прямого умысла; цель, направленная на результат, находящийся за рамками состава, характеризует направленность умысла...". Ошибка названного ученого состоит в том, что будущий желаемый результат неосновательно отождествляется им с общественно опасным последствием, входящим в объективную сторону преступления. Если бы цель и последствие были бы одним и тем же, то не было бы никакой необходимости вводить специальную цель деяния в число признаков состава преступления. Цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени. Квалификация преступления определяется постановкой цели, а вовсе не ее реализацией. Именно наличием цели, находящейся за рамками объективной стороны преступления с материальным составом, обусловлено повышение общественной опасности деяния. Поэтому в одних случаях именно благодаря наличию у правонарушителя специальной цели деяние становится уголовно-наказуемым, а в других — такая цель обосновывает усиление ответственности за деяние, которое является преступным и без этой цели.

Цель как признак субъективной стороны преступления связана не только с мотивом, но и с виной. Включение специальной цели в субъективную сторону конкретного преступления свидетельствует о целенаправленном характере деяния, которое в этом случае служит не самоцелью, а способом достижения того конечного результата, который и является целью. Этот результат, а также само деяние и его общественно опасные последствия, как способ достижения поставленной цели, являются для субъекта преступления желаемыми. Поэтому следует констатировать, что специальная цель деяния совместима только с прямым умыслом. Ни неосторожные преступления, ни преступления с альтернативной формой вины, ни даже преступления, совершение которых возможно с любым видом умысла, никогда не включают в свой состав специальной цели, сформулированной законодателем.

Для уголовно-правовой классификации целей преступления можно использовать те же критерии, что и для классификации мотивов.

К низменным целям следует отнести такие, как цель скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. "е" ч. 1 ст. 63, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК), цель использования органов или тканей потерпевшего ( п. "м" ч. 2 ст. 105, п. "ж" ч. 2 ст. 111, п. "ж" ч. 2 ст. 152 УК), цель вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления или иных антиобщественных действий (п. "е" ч. 2 ст. 152 УК), цель прекращения государственной или иной политической деятельности потерпевшего (ст. 277 УК), цель свержения или насильственного изменения конституционного строя РФ (ст. 279 УК), цель подрыва экономической безопасности и обороноспособности РФ (ст. 281 УК). Прочие цели, когда они вводятся в состав конкретных преступлений, относятся к не имеющим низменного характера, поскольку они не рассматриваются законодателем как повышающие общественную опасность деяния, хотя степень предосудительности этой группы целей может существенно различаться.

Мотив и цель преступления могут выполнять в уголовном праве четыре функции.

Во-первых, они играют роль признаков, придающих деянию характер уголовно наказуемого и отграничивающих преступления от непреступных деяний. Например, невыплата свыше двух месяцев заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат является преступной только при совершении из корыстной или иной личной заинтересованности (ст. 145-1 УК). А лжепредпринимательство уголовно наказуемо только при наличии цели получения кредитов, освобождения от налогов, извлечения иной имущественной выгоды или прикрытия запрещенной деятельности (ст. 173УК).

Во-вторых, мотив и цель, введенные в состав преступления в качестве обязательного признака, могут отграничивать одно преступление от другого, т.е. определять квалификацию по различным уголовно-правовым нормам. Так, уничтожение путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом важных народно-хозяйственных объектов с целью подрыва экономической безопасности и обороноспособности РФ квалифицируется как диверсия (ст. 281 УК), а те же действия без указанной цели подлежат квалификации по ч. 2 ст. 167 или по ст. 205 УК. Причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений квалифицируется по ст. 213, а без указанных мотивов — по ст. 115 УК.