Наличие угрозы также оказывает негативное влияние на волевой элемент сделки. Так, В.П. Шахматов определяет угрозу как «предупреждение о причинении зла в будущем» ⁷³. О.Н. Садиков полагает, что «угроза представляет собой психическое воздействие на волю лица, посредством заявлений о причинении ему какого-либо зла в будущем, если оно не совершит сделку» ⁷⁴. Весьма интересно определяет понятие угрозы B.C. Ем, считающая, что угроза представляет собой «...не реализованное в действительности намерение причинить какое-либо зло» ⁷⁵.

По мнению М.В. Кротова, «не всякая угроза способна опорочить сделку, а лишь такая, которая объективно может воздействовать на участника сделки с целью понуждения его к ее заключению, т.е. существенная угроза» ⁷⁶.

Сторонники противоположной точки зрения считают, что для признания сделки недействительной как совершенной под влиянием угрозы не имеет юридического значения правомерность или неправомерность ее содержания. Так, О.С. Иоффе писал: «угроза опорочивает сделку и при правомерном характере, если она существенна» ⁷⁷. Ю.П. Егорова⁷⁸, B.C. Ем⁷⁹, М.В. Кротова⁸⁰, Ф.С. Хейфеца⁸¹ также можно отнести к сторонникам этой позиции. Н.В. Рабинович утверждала, «что угроза неправомерна и тогда, когда она базируется на правомерном зле, так как независимо от своего содержания она используется для принуждения к совершению сделки, которую лицо не желало заключить, что придает ей характер шантажа» ⁸².

П. 1 ст. 179 ГК РФ предоставляет право предъявить иск о признании данной сделки недействительной только пострадавшему от нее, то есть лицу, принужденному к ее совершению под влиянием угрозы. При признании такой сделки недействительной суд, согласно п. 2 ст. 179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне возвращается имущество, которое было передано ею по условиям уже недействительной сделки правонарушителю. К правонарушителю, то есть лицу, незаконно понудившему пострадавшего субъекта к заключению сделки под влиянием угрозы, суд применяет санкцию юридической ответственности, выражающуюся во взыскании в доход Российской Федерации всего, что было передано или должно быть передано по условиям сделки, признанной недействительной, правонарушителем пострадавшей стороне.

Сделка, совершенная в результате злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, согласно ст. 179 ГК РФ, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего, то есть является оспоримой.

В качестве потерпевшей стороны здесь выступает представляемый, поскольку его представитель умышленно вступает в сговор с контрагентом, с целью причинения неблагоприятных последствий представляемому. По мнению О.С. Иоффе, «в сделках указанного типа проявляется расхождение между волей представляемого и волеизъявлением представителя» ⁸³, тогда как, по смыслу осуществления представительских функций, они должны соответствовать друг другу. «Вследствие злонамеренного соглашения, воля представляемого не доводится и подменяется волей представителя, что и служит основанием недействительности этих сделок» ⁸⁴.

Злонамеренность, имеющую юридическое значение для признания подобных сделок недействительными, следует отличать от выхода представителя за рамки предоставленных ему полномочий, порождающего иные юридические последствия, а также от небрежности представителя при совершении сделки и заключения ее на неблагоприятных условиях, которые «не служат основанием для ее оспаривания; последствия этого падают на представляемого, который может требовать возмещения убытков от представителя» ⁸⁵.

Только представляемый, права и законные интересы которого нарушены данной сделкой, согласно п. 1 ст. 179 ГК РФ, может предъявить иск о признании данной сделки недействительной. При признании такой сделки недействительной суд, согласно п. 2 ст. 179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне (то есть представляемому) возвращается имущество, которое было передано его представителем по условиям уже оспоренной сделки контрагенту. К контрагенту, заключившему данную сделку с представителем пострадавшего лица, суд применяет санкцию юридической ответственности, выражающуюся во взыскании в доход Российской Федерации всего, что было передано или должно быть передано по условиям сделки, признанной недействительной, правонарушителем пострадавшей стороне через представителя.

Весьма интересным при квалификации недействительности рассматриваемой сделки является то, что представителя потерпевшего (не менее виновную сторону, чем контрагент) нельзя непосредственно привлечь к юридической ответственности за содеянное по ст. 179 ГК РФ. Тем не менее, представляемый может предъявить к представителю иск о возмещении вреда, на основании общих норм об ответственности за причинение вреда, хотя возможность такого требования можно было бы и предусмотреть в ст. 179 ГК РФ.

Переходя к рассмотрению второй группы составов недействительных сделок с пороком воли, следует подчеркнуть, что внутренняя воля субъекта на совершение такой сделки существует, но под воздействием целого ряда факторов она сформировалась неправильно, и такой субъект приобрел в результате сделки не те права и обязанности, которых хотел достичь первоначально. Как считает М.В. Кротов, эти сделки «характеризуются наличием внешне выраженной, казалось бы, безупречной воли, однако сформировавшейся под воздействием обстоятельств, искажающих истинную волю лица» ⁸⁶.

Последний состав недействительной сделки, содержащейся в ст. 179 ГК РФ, посвящен так называемой кабальной сделке, или сделке, которую лицо было вынужденно совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась. Согласно указанной норме закона, такая сделка является оспоримой.

Основные позиции, позволяющие признать подобную сделку недействительной, сводятся к тому, что:

- она совершена под влиянием стечения тяжелых обстоятельств;

- она совершена на крайне невыгодных для одной из сторон условиях;

- один из ее контрагентов, зная об этих обстоятельствах, тем не менее, заключил эту сделку.

Квалификация недействительности сделок с пороками воли заключается, главным образом, в фиксации судом момента несоответствия волеизъявления подлинной воле. С учетом того, что недействительные сделки, составы которых представлены в ст. ст. 177, 178 и 179 ГК РФ, являются оспоримыми, возможность считать большинство из них правонарушениями зависит от судебного решения, которым данное юридическое действие может быть признано недействительным.

Наибольшей общественной вредностью среди сделок с пороком воли обладают недействительные сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия или угрозы, поскольку действия их недобросовестного контрагента могут еще и подпадать под составы таких преступлений, как мошенничество (ст. 159 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ), понуждение к совершению сделки (ст. 179 УК РФ)⁸⁷. В связи с этим, хотелось бы отметить, что акцент гражданского законодательства на том, что большинство недействительных сделок с пороками воли являются правонарушениями, мог бы служить одновременно и одним из способов профилактики подобных уголовно наказуемых деяний.

2.2 Особенности квалификации ничтожных сделок

Сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка и нравственности имеет объектом общественные отношения, составляющие основу правопорядка. Объект подобного правонарушения может выходить за рамки гражданских правоотношений, но всегда находится в рамках правоотношений. Тем не менее, этот вид недействительных сделок направлен против общих правовых устоев общества, составляющих категорию основ правопорядка. Принимая во внимание точку зрения М.И. Брагинского⁸⁸ о том, что основы правопорядка и публичный порядок - это равнозначные категории (по крайней мере, применительно к ст. 169 ГК РФ), следует отметить, что в качестве одного из оснований признания подобных действий недействительной сделкой должно лежать посягательство на правовые устои общества, содержащиеся в императивных нормах.

Вместе с этим, следует констатировать, что, поскольку не все императивные нормы составляют основы правопорядка и что «нельзя сделать вывод с достаточной точностью, о каких императивных нормах, соответствующих публичному порядку, может идти речь в соответствующей стране» ⁸⁹, понятие нарушения основ правопорядка недостаточно четко определено в ст. 169 ГК РФ. Это существенно затрудняет правильное применение данной нормы судебной практикой.

В отечественной юридической науке делались попытки составить перечень недействительных сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка. Так, Е.Р. Украинцева⁹⁰ предлагает дополнить ст. 169 ГК РФ составами противоправных сделок, имеющих, по ее мнению, особую (повышенную) степень общественной вредности. В частности, это недействительные сделки:

- нарушающие государственную монополию;

- нарушающие правовой режим определенных видов деятельности;

- нарушающие режим осуществления изъятых из оборота или ограниченно оборотоспособных объектов правоотношении;

- направленные на извлечение доходов от запрещенных видов деятельности⁹¹.

В соответствии с ч. 1 ст. 169 ГК РФ, такая сделка является ничтожной, а согласно ч. 2 данной статьи при наличии умысла у обеих сторон сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход Российской Федерации взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной - с другой взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного. Тем самым, лишь умышленное совершение недействительной сделки противной основам правопорядка, влечет взыскание в доход РФ. При неосторожном же совершении подобной сделки должна применяться двусторонняя реституция.

Обращая внимания на ч. 3 ст. 169 ГК РФ, где установлено, что при наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Российской Федерации, следует сказать, что участник сделки, заключивший ее без умысла (то есть по неосторожности), не является лицом, совершившим гражданское правонарушение, квалифицируемое по ст. 169 ГК РФ. В связи с этим, имущество, переданное им по условиям сделки недобросовестному контрагенту, ему возвращается.

Тем не менее, практика рассмотрения споров о признании сделок недействительными по ст. 169 ГК РФ показывает, что суды неохотно квалифицируют недействительность сделок по данной статье, поскольку в большей степени склоняются к тому, что данное деяние не нарушает основ публичного порядка, а лишь не соответствует требованиям закона. Тем самым осуществляется переквалификация дела со ст. 169 ГК РФ на ст. 168 ГК РФ, которая, как уже было рассмотрено, предполагает применение иных юридических последствий⁹².

Так, суд кассационной инстанции определил, что стороны, подписывая соглашение об отступном без соблюдения установленного законодательством порядка зачисления на расчетный счет выручки от реализации продукции, действовали умышленно с целью неуплаты налогов в бюджет, сознавая нарушение ими публичного порядка в стране и ст. 57 Конституции РФ. Поэтому суд в соответствии со ст. 169 ГК РФ признал требования налоговой инспекции правомерными и подлежащими удовлетворению. Однако, при рассмотрении дела в порядке надзора было установлено, что выводы кассационной инстанции о наличии в спорном соглашении признаков сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), не имеют достаточных оснований, поскольку сам вексель, являясь денежным обязательством, не может отождествляться с денежными средствами, а законодательством не предусмотрена уплата налоговой задолженности векселями, в связи с чем недействительность вышерассмотренной сделки была квалифицирована по ст. 168 ГК РФ» ⁹³.

Ст. 169 ГК РФ, помимо признания ничтожными сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка, упоминает и о недействительных сделках, совершенных с антинравственными целями. Здесь следует обратить внимание на некоторое несоответствие заголовка статьи и ее первой части. Так, в заглавии ст. 169 ГК РФ значится: «Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности», а в ч. 1 этой статьи говорится о сделке, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (подчеркнуто нами)⁹⁴.

Таким образом из заглавия статьи следует, что в ст. 169 ГК РФ содержится единый состав недействительных сделок, одновременно направленных против основ правопорядка и нравственности. Из смысла же части 1 данной нормы следует, что речь идет о двух различных видах сделок, которые отличаются главным образом по объекту противоправного действия, причем во втором случае речь идет о посягательстве на нравственные устои, которые могут и не охватываться правом⁹⁵. По мнению О.Н. Садикова, «нравственные или моральные устои, которым не должна противоречить гражданско-правовая сделка, включают в себя сложившиеся в обществе представления о добре и зле, справедливом и должном» ⁹⁶. Однако, с учетом того, что нравственные нормы являются в большинстве своем неписаными, квалификация подобного вида сделок затруднена, более того (учитывая многонациональность и многоконфессионность современной России и, как следствие этого, - неоднородность морально-нравственных устоев общества), не представляется справедливой. В этой связи, законодателю следовало бы, во-первых, ввести в ранг юридических норм некоторые нравственные устои, являющиеся моральными нормами всего общества, а не отдельных его групп, а во-вторых, удалить из числа оснований недействительности сделок их совершение с целью, противной нравственности, поскольку квалифицировать их с достаточной точностью по вышеуказанным причинам не представляется возможным.