158999 (Философия здравого смысла Эпикура), страница 2

Его основной труд - " О природе" состоял из 37 книг и, как говорил сам Эпикур, даже не всем из его учеников оказалось под силу полностью изучить эту книгу.

Эпикур утверждал, что главным источником познания мира является чувственное восприятие и что чувства, за редким исключением, не обманывают человека. И в то же время не занимаясь в отличие от Демокрита естественными науками, Эпикур формировал свое представление о мире главным образом посредствам умозаключений, разумом добираясь до первопричин вещей и явлений. Об этом свидетельствуют характерный для него способ " доказательства от противного", а также многочисленные, постоянно повторяющиеся "оговорки", при изложении натурфилософии: " А если бы не было того, что мы называем пустой … то тела не имели бы, где им быть и через что двигаться" и т.д. и т.п.

"Природа вселенной - это тела и пустота" Ф. Энгельс " диалектика природы"У Длогена Лаэрция можно прочесть, что уже Эпикур приписывал атомам не только различия по величине и форме, но также и различия по весу, т.е. что Эпикур по-своему уже знал атомный вес и атомный объем.

Итак, для того чтобы жить разумно, правильно и радостно - учил Эпикур собиравшихся в саду, за то что его еще называли Садослав - следует прежде всего определить подлинную цель жизни, чтобы свести затем к ее достижению всю свои действия:

"Следует иметь в виду действительную цель жизни и всю достоверность непосредственного восприятия, к которой мы сводим наши мнения, в противном случае все будет полно сомнения и беспорядка" Для самого Эпикура этой главной, единственной целью виделась свобода, та высшая свобода, которая доступна лишь истинно разумным, знакомым с закономерностями мироздания и бытия людям, и мудрец для Садослава - это человек, умеющий сочетать в своей жизни, в своих мнениях и действиях индивидуальную свободу с теми непреложными необходимостями, по которым развивается все сущее.

Жить так, как хочется, и в то же время - как положено, как следует, не нарушая законов нравственности, ни общепринятых установлений, - вот чему стремится научить своих последователей Эпикур.

"Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души" - так начинал Эпикур свое обучение.

И продолжал: - " Кто говорит, что еще не наступило или не пришло время для занятий философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья еще нет или уже нет времени"

Эпикур считал своей главной целью помощь старым и малым мира сего, поддержку тем, кто растерялся перед неумолимыми несообразностями жизни. И поэтому с самого начала его мудрость показалась довольно сомнительной (а впоследствии и вредоносной) людям денежным и придирчивыми, предпочитающим блага внешние, покупаемые, продаваемые, "высшему блаженству" добровольного самоотречения и готовых ради этих самых благ к любому соглашательству, даже к предательству своего народа.

Поэтому Эпикур на долгие годы становится учителем неимущих и не стяжателей, наставником несчастливых и неуверенных, превыше всего ценящих свободу духа, но еще не достигших ее. Извечно противоречивая и щедрая на парадоксы жизнь складывалась так, что рядом с нищетой, безнадежностью, нарастающим общественным неравенством процветала праздная роскошь, добытая чаще всего отнюдь не праведными путями, варварски -пышный образ жизни, вызывающий бессильную злобу и зависть, тщетное стремление подражать, те самые вздорные желания, которые были когда - то просто немыслимыми в Спарте и осуждались в Афинах.

Вещи, а вернее сказать, вещицы, изысканные ткани и лакомства становятся вожделенным предметом устремления людей, лишенных настоящей общественной жизни, оскудевающих духом, для обывателей, свободные и доблестные деды которых презирали всяческое барахло и побрякушки как жалкую утеху варваров и рабов. И поэтому главное, как учил Садослав, - не дать заполнить себя изнутри этому презренному варварству - тяготению к деньгам и вещам, при котором невозможно остаться свободным следует предъявлять такой вопрос: что со мной будет, если исполнится то, чего я ищу вследствие желания, и если не исполнится.

Надо уметь преодолеть в себе, изжить тягу к накопительству, стать выше тех, кто "всю жизнь готовят себе средства к жизни", забывая об истинном ее назначении и смысле; надо научиться жить прежде всего внутренней жизнью, превыше всего цена " высшее удовольствие разума" - и тогда будут достигнуты подлинная свобода и, следовательно, счастье.

Ни за чем не гонитесь, довольствуйтесь своими, приучайте себя ограничиваться малым и доступным, - учил Эпикур слушателей. Конечно, это была уступка существующему положению вещей, конечно, это был отказ от борьбы, а и от всего утвердившегося стиля существования. Эпикур учил отказаться от этого стиля, потому что ни он сам, ни кто либо другой уже были не в силах его изменить. Потому что никто больше не верил в то, что богатый поделиться с бедным, что в бесчестном проснется вдруг совесть, в стяжателе - милосердие, и единственная, что можно было сделать, - так это стать самому высшего этого, в стороне и вовне. И единственное, что было в их силах и возможностях, - это доказать на собственном примере, что можно быть бедным, очень умеренным в потребностях, скромным в желаниях, совершенно не участвующим в унизительном дележе господстких подачек - и в то же время спокойным, исполненными достоинства и даже счастливым. Счастливым своей независимостью, самообладанием, своей неуязвимостью для мира, каким бы несовершенным, фальшивым или враждебным он ни оборачивался…

Его беседы, молва о которых уже перешагнула пределы Аттика, вызывали все большее раздражение у сколиархов других афинских школ, не без основания опасавшихся утратить часть своих учеников. Однако, заметно оскудев к этому времени творческой мыслью, и академики и перипатетики были не в силах противопоставить что-то достаточно веское и убедительное проповедующими бытием как цели жизни. Да они и не ставили перед собой такой задачи, в достаточной степени равнодушные к другого рода " мнениям", заметно утратив тот священный пыл, который делал страстной "бытовой занятие бытия" жизнь великих основоположников их школ.

Однако сама эта битва (которая, по всей вероятности будет длиться вечно, пока жив человек и жив в нем ищущий разум) продолжалась, хотя очень многие даже не подозревали об этом бескровном, невидимом и самом важном сражении выступил финикиец Зенон, также начавший где-то в эти годы учить в Пестром-Портике своей философии, по многим положениям прямо противоположной взглядам Эпикура. Это был достойный противник Садослова, непримиримый и убежденный, не уступавший ему ни силой разума, ни стойкостью духа. И спор их, непримиримый диалог эпикурейцев и стоиков.

Как стали называть со временем собиравшихся в Пеистром портике, затянулся на долгие столетия. В сущности, это был все тот же самый неразрешимый спор Платона с Демокритом, вечный спор между теми, кто ищет какого-то потустороннею, неземною, все объясняющего смысла в человеческой жизнь, и теми, кто признает лишь ее самоценность как таковую.

Ограниченность, несовершенство эмпирического знания того времени делают очевидную наивными многие из Эпикуровых материалистических толкований, и в частности в вопросах познания, в большинстве случаев он скорее ставит вопросы, чем отвечает на них. Но ведь он никогда и не преследовал цели досконального выяснения природы всего сущего и происходящего в нашем мире, главным для него было выявить несостоятельность идеалистических представлений, развеять людские заблуждения и страхи. Этика Эпикура - это проповедь умеренности и самоограничения (хотя в отличие от стоиков прежде всего ради собственной пользы), и это прекрасно понимали подлинные его последователи, страстно отвергавшие расхожие обвинения Эпикура в самом примитивном гедонизма.

Гедонизм - этическое учение, которое целью жизни и высшим благом признает наслаждения; добро определяется как то, что приносит наслаждение, а зло как то, что приносит за собой страдания.

С Пифагора античные авторы начинали обычно свой перечень так называемых "Разрозненных философов" (не принадлежавших и каким -то школам и не связанных или же почти не связанных ни с какой другой из современных мировоззренческих систем), которые они завершают Эпикуром.

При всем различии таинственных построений Пифагора и той системы взглядов, которая сделалась впоследствии известной под названием эпикуризма, всех их роднило, объединяло "главное мнение": глубокое убеждение в материальности вечно сущей и вечно меняющейся из этой самой материальности и доступные познанию законы. Их объединяло желание проникнуть в эти законы, прокладывая человечеству путь к осуществлению конечной и, может быть, единственной его цели стать материей, саму себя осмысляющей.

Эпикур считал недостойным свободного человека участие в современной Афинской политике. Демократический полис изживал себя на глазах, народное собрание, совет - все это сделалось к этому времени не более чем декорацией. Общественная деятельность свелась постепенно к побелке домов, починке дорог да разбирательству бесконечных кляуз доносящих друг на друга сограждан.

Эпикур не мог не понимать, что любые реформы уже бесполезны, что история эллинов принимает слишком неблагоприятный оборот, чтобы можно было на что-то надеяться и строить какие-то планы справедливого и равноправного общества на развалинах агонизирующего полиса.

И поэтому Эпикур предпочитал - и призывал к этому своих последователей - совершенное отстранение от политики, утверждая, что мудрому человеку не стоит ни заседать в собрании, ни выступать в суде. Тем более что, даже участвуй он во всех этих делах с пылом и рвением, достойным Гиперида, ничего не изменилось бы к лучшему.

Заключение

Как никто другой из греческих философов, Эпикур стремился указать людям путь, наиболее, на его взгляд, разумный и спасительный в их тогдашних обстоятельствах. Главное, как он считал - это самому не делать зла, не быть несправедливым, соблюдать издревле заключенный между людьми неписанный договор о том, чтобы " не вредить друг другу и не терпеть вреда", иначе станет вообще невозможной никакая общественная жизнь. Это " не вредить друг другу" проходит как главная мысль, как увещевание, как почти, что мольба через все описания Эпикура, отражая всю его боль, все горькое недоумение при виде того, как люди (сами люди, а не какие-то завистливые божества, злобные гиганты, чудовища или циклопы) обижают, унижают и в конце концов, уничтожают друг друга в непрекращающейся, какой-то поистине фатальной борьбе за мнимые ценности, в том безумном соревновании, конец которому положит, по-видимому, лишь катастрофа. Ему так хочется верить, что если каждый сознательно и последовательно начнет избегать делать зло, причинять хоть какую-то несправедливость окружающим (будь то сосед, родственник или раб), то зло и несправедливость в общественных отношениях постепенно исчезнут сами собой.

"Немногие люди и немногие доктрины, - пишет о философской системе Эпикура швейцарский эллинист А. Боннар, - вызывали как у современников, так и в последующие времена больше страстности и больше противоположных суждений, чем Эпикур и его учение".

И действительно, для тех, кто верил или же стремился поверить в бессмертие души, в божественный промысел и высшую предопределенность человеческого существования, эпикуреизм сделался символом самого грубого материализма - материализма чрева, он казался апологией самой низменной жизни, чуждой всего возвышенного, неземного. Для тех же, кто верил в возможности выбора для человека, в свободу его ума и воли, Эпикур стал на долгие времена наставником, вневременным современником, образцом бесстрашия жизнестойкости.

Эпикуреизм продолжал привлекать людей смелой проповедью познаваемости мира, утверждением материальности всего сущего, отрицанием фатальной предопределенности, уверенностью в субъективных способностях человека.

Как пишет о нем с глубоким почтением и непреходящим восхищением А. Боннар, Эпикур всегда хотел быть только другом для страдающего и ищущего человечества, и поэтому он остается им всегда.

Список литературы

1. "Античная философия" Богомолов.

2. "Введение в философию" Вундт.

3. Серия биографий - ЖЗЛ - Татьяна Гончарова

4. Введение в философию. / Фролов И. - М., 1989.