132794 (Зарубежные теории личности), страница 3

Патрик Маллэи (Mullahy, P.), философ и последователь Салливана, издал несколько работ, посвященных теории межличностных отношений. В одной из книг – "A study of interpersonal relations" (1949) содержится ряд работ сотрудников Вашингтонской школы и Института Уильяма Алансона Уайта в Нью-Йорке. Первоначально все они были опубликованы в журнале "Psychiatry", включая три, принадлежащие перу Салливана. Другая книга, под названием "The contributions of Harry Stack Sullivan" (1952), содержит ряд материалов, представленных на мемориальный симпозиум представителями различных дисциплин, включая психиатрию, психологию и социологию. В книгу включен краткий анализ межличностной теории, осуществленный Маллэи, и полная библиография работ Салливана по 1951 г. Взгляды Салливана изложены в других книгах Маллэи (1948, 1970). Теория Салливана подробно рассмотрена в работе Дороти Блитстен (Blitsten, D., 1953).

Структура личности

Салливан настойчиво повторяет, что личность – сущность гипотетическая, "иллюзия", которую нельзя наблюдать и изучать вне межличностных ситуаций. Единица анализа – не личность, а межличностная ситуация. Личность образуется не внутрипсихическими событиями, а межличностными. Личность обнаруживается только тогда, когда человек так или иначе ведет себя по отношению к одному или нескольким другим. Этим "другим" не обязательно присутствовать: это могут быть иллюзорные, несуществующие фигуры. У человека могут быть взаимоотношения с фольклорным героем типа Пола Баньяна или с воображаемым персонажем типа Анны Карениной, или с далекими предками, или с нерожденными еще потомками. "Психиатрия предполагает изучение феноменов, возникающих в межличностных ситуациях, в конфигурациях, образованных двумя или более людьми, из которых все – кроме одного – могут быть в большей или меньшей степени иллюзорны" (1964, с. 33). Восприятие, память, мышление, воображение, все другие психические процессы по характеру своему являются межличностными. Даже сновидения межличностны, так как обычно отражают отношения сновидца с другими людьми.

Хотя Салливан отводит личности статус всего лишь чего-то гипотетического, он, тем не менее, признает, что она – динамический центр различных процессов, происходящих в ряде межличностных полей. Более того, некоторым из этих процессов он придает субстантивный статус, определяя их, давая названия и концептуализируя некоторые их свойства. Наиболее важными являются динамизмы, персонификации и когнитивные процессы.

Динамизмы

Динамизм – мельчайшая единица, которой можно пользоваться при изучении индивида. Он определяется как "относительно устойчивый рисунок энергетических трансформаций, периодическое возникновение которого характерно для организма на протяжении его существования как живого" (1953, с. 103). Энергетической трансформацией является любая форма поведения. Она может быть открытой, общественной, как например, высказывание, или внутренней, как например, мышление или фантазирование. Поскольку динамизм представляет собой стабильный и регулярно повторяющийся рисунок поведения, он – примерно то же, что привычка. Салливан необычно формулирует определение динамизма: он говорит, что это "оболочка для несущественных частных различий" (1953, с. 104). Это означает, что к рисунку может добавляться новая черта без изменения самого рисунка – в той мере, в какой она не представляет существенного отличия от остального содержания "оболочки". Если же она отличается существенно, то возникает новый рисунок. Например, два яблока могут отличаться по виду, и все же определяться как яблоки в силу того, что их различия несущественны. Однако яблоко и банан отличаются существенно, и, следовательно, это два разных рисунка.

Собственно человеческими являются те динамизмы, которые типичны для межличностных отношений. Например, кто-то может вести себя, как правило, враждебно по отношению к какому-то человеку или группе людей, что является проявлением динамизма недоброжелательности. Мужчина, домогающийся плотских отношений с женщинами, проявляет динамизм вожделения. У ребенка, который боится незнакомых людей, – динамизм страха. Любая привычная реакция по отношению к одному или нескольким людям, существуй она в форме чувства, отношения, открытой реакции, составляет динамизм. Базовые динамизмы одинаковы для всех, но способ выражения различен – в зависимости от ситуации и жизненного опыта индивида.

Динамизм обычно задействует определенную область тела – рот, руки, анус, гениталии, – посредством которой взаимодействует со средой. Зона содержит рецепторный аппарат для получения стимуляции, эффекторный аппарат для совершения действия и связующий аппарат, называемый эдуктором, в центральной нервной системе; он связывает рецепторный и эффекторный механизмы. Так, сосок, подносимый ко рту младенца, воздействует на чувствительную поверхность губ, вследствие чего по нервным путям импульс направляется к моторным органам рта, вызывая сосательные движения.

Большинство динамизмов служит удовлетворению базовых потребностей организма. Однако существует важный динамизм, возникающий как следствие тревоги. Он называется динамизмом Я или Я-системой.

Я-система

Тревога – продукт межличностных отношений; первоначально она передается от матери к ребенку и впоследствии связана с угрозой безопасности. Для того, чтобы избежать тревоги (актуальной или потенциальной) или свести ее к минимуму, люди используют различные способы защиты и контроля за своим поведением. Например, оказывается, что можно избежать наказания, конформно идя навстречу желаниям родителей. Эти меры безопасности формируют Я-систему, санкционирующую одни формы поведения ("Я – хороший") и запрещающую другие ("Я – плохой").

Я-система, являясь стражем безопасности, имеет тенденцию к изоляции от остальной личности; она исключает информацию, неконгруэнтную нынешней организации личности, и, таким образом, из опыта не извлекается пользы. Поскольку Я защищает человека от тревоги, оно поддерживается на высоком уровне самоуважения и защищено от критики. По мере возрастания сложности и независимости Я-системы, она препятствует объективной оценке человеком собственного поведения, сглаживает объективные противоречия между тем, что представляет человек на самом деле, и тем, что о нем "говорит" Я-система. Вообще, чем больше у человека переживаний, связанных с тревогой, тем более "раздутой" становится Я-система и тем более она диссоциирована с остальной личностью. Хотя Я-система служит полезной цели – уменьшению тревоги, она препятствует возможности конструктивных отношений с другими.

Салливан считает, что Я-система – продукт иррациональных аспектов общества. Он имеет в виду, что в более рациональном обществе не возникли бы причины, по которым ребенок чувствует тревогу; и для того, чтобы с тревогой справиться, он вынужден овладевать неестественными и нереалистическими методами. Хотя Салливан признает, что в современном обществе для избегания тревоги развитие Я-системы абсолютно необходимо, – быть может, это относится к любому возможному обществу, – он признает и то, что Я-система, насколько мы сейчас о ней знаем, – "главный камень преткновения на пути благоприятных изменений личности" (1953, с. 169). Он писал – возможно, не без задней мысли: "Я выступает содержанием сознания во всех случаях, когда человек вполне комфортно себя чувствует в плане самоуважения, престижа среди товарищей и того уважения и почитания, которые ему выказываются" (1964, с. 217).

Персонификация

Персонификация – это индивидуальный образ самого себя или другого. Он представляет комплекс чувств, отношений, представлений, возникающий на базе опыта, связанного с удовлетворением потребностей или тревогой. Например, персонификация доброй матери возникает у ребенка в связи с тем, что мать нянчит и заботится о нем. Любое межличностное отношение, связанное с удовлетворением, имеет тенденцию формировать благоприятный образ приносящего удовлетворения агента. Персонификация же плохой матери возникает вследствие переживаний, связанных с тем, что она побуждает тревогу. Тревожная мать персонифицируется как плохая. В конце концов эти две персонификации матери совместно с другими персонификациями – такими, как соблазнительная мать или сверхопекающая мать, – смешиваются и образуют комплексную персонификацию.

Эти возникшие в нас образы редко соответствуют в точности тем людям, которых представляют. Первоначально они формируются для построения отношений в совершенно изолированной межличностной ситуации, но, однажды сформированные, обычно закрепляются и влияют на отношение к другим людям. Так, человек персонифицировавший отца как неприятного человека с диктаторскими наклонностями, может проецировать эту персонификацию на других мужчин старшего возраста, например, учителей, полицейских, работодателей. Следовательно, нечто, на ранних возрастных стадиях служившее редукции тревоги, может вмешиваться в возникающие позже межличностные отношения. Эти исполненные тревоги образы являют искаженные представления о значимых в данных момент людях. Самоперсонификации – такие, как Я – хороший и Я – плохой – следуют тем же принципам, что и песонификации других. Персонификация "Я – хороший" возникает из "вознаграждающих" по характеру межличностных отношений, "Я – плохой" – из ситуаций, повышающих тревогу. Подобно персонификациям других, самоперсонификации препятствуют объективной оценке.

Персонификации, разделяемые многими людьми, называются стереотипами. Это – представления, по поводу которых существует единодушие, то есть идеи, получившие широкое распространение в обществе и передаваемые из поколения в поколение. Примеры распространенных в нашей культуре стереотипов – рассеянный профессор, бескомпромиссный художник, тупой чиновник.

Когнитивные процессы

Уникальный вклад Салливана в разрешение проблемы роли познания в функционировании личности – выделение трех типов переживаний. Переживания, говорит он, могут быть прототаксическими, паратаксическими либо синтаксическими. Прототаксический опыт "может рассматриваться как дискретный ряд кратковременных состояний сензитивного организма" (1953, с. 29). Этот тип опыта соответствует тому, что Джеймс назвал потоком сознания, "сырых" ощущений, образов, чувств, протекающих через разум чувствующего существа. Между ними нет никакой необходимой связи и они не имеют смысла для субъекта опыта. Прототаксический способ переживаний наиболее явно обнаруживается в первые месяцы жизни и является необходимой предпосылкой двух других.

Паратаксический способ мышления представляет усмотрение причинных отношений между событиями, которые возникают примерно одновременно, но логически между собой не связаны. Выдающийся чешский писатель Франц Кафка в одной из новелл описывает интересный случай паратаксического мышления. Однажды пес, живший в сточной канаве у высокого забора, мочился и в это время через забор перелетела кость. "Кость появилась потому, что я мочусь", – подумала собака. Впоследствии, когда хотелось есть, пес поднимал ногу. Салливан полагал, что наше мышление во многом не выше паратаксического: мы видим причинные связи между переживаниями, не имеющими друг к другу никакого отношения. Примеры паратаксического мышления – суеверия.

Третий и высший способ мышления – синтаксический, предполагающий признанные формы символической деятельности, особенно вербальной. Признанный символ – тот, в отношении которого в плане стандартного его смысла существует согласие группы людей. Слова и числа – лучшие примеры символов такого рода. Синтаксический способ устанавливает логический порядок между переживаниями и дает людям возможность общаться друг с другом.

В дополнение к этим представлениям о способах переживаний, Салливан обращает внимание на то значение, которое для когнитивного функционирования имеет предвидение. "Человек живет прошлым, настоящим и ближайшим будущим, и понятно, что все это существенно для объяснения его мыслей и действий" (1950, с. 84). Предвидение зависит от воспоминаний и интерпретации настоящего.

Хотя динамизмы, персонификации и когнитивные процессы не исчерпывают состава личности, они представляют главную спецификацию системы, предложенной Салливаном.

Динамика личности

Салливан, как и многие другие теоретики, представлял личность как когнитивную систему, главная работа которой состоит в редукции напряжения. По словам Салливана, к терминам "энергия" и "напряжение" не нужно добавлять "психическая" или "психическое" – он использует их в том же смысле, что и физики.

Напряжение

Салливан начинает со знакомого нам представления об организме как напряженной системе, которая теоретически может варьировать между абсолютным покоем, или, как предпочитал говорить Салливан, эйфорией, и абсолютным напряжением, примером чего является крайний ужас. Есть два основных источника напряжения: 1) напряжение может проистекать из потребностей организма и 2) оно может быть следствием тревоги. Потребности связаны с физиохимическими аспектами жизни – в частности, с недостатком воды, еды, кислорода, что нарушает равновесие в организме. Потребности могут быть общего плана, например, пищевая, либо соотноситься с определенной частью тела – например, потребность ребенка в сосании. Потребности иерархически организованы; нижестоящие должны быть удовлетворены прежде, чем могут быть улажены проблемы, связанные с вышестоящими. Одним из результатов редукции потребности является чувство удовлетворения. "Напряжения могут рассматриваться как потребности в конкретных энергетических трансформациях, которые рассеют напряжение, что часто сопровождается изменением "ментального" состояния, изменениями сознания, по отношению к которым применим термин "удовлетворение" (1950, с. 85). Типичное следствие постоянных неудач в удовлетворении потребностей чувство апатии, порождающее общее снижение напряжения.