130143 (Основы психоанализа Фрейда), страница 3

Несомненно, воздействие угрозы кастрации на дающую ростки сексуальную жизнь мальчика не всегда имеет такие страшные последствия. Это опять-таки зависит от количественных отношений между тем, как много было нанесено, ущерба и чего удалась избежать.

Воздействие комплекса кастрации на маленьких девочек более однородно и менее глубоко. Девочка, конечно же, не боится потерять пенис; однако, она должна реагировать на то, что она его не получила. С самого начала девочка завидует тому, что мальчики его имеют. Она начинает предпринимать попытки сделать то же самое, что и мальчик, и позднее предпринимает усилия, направленные на компенсацию своего дефекта- усилия, которые в конце концов могут привести к нормальной женской позиции. Если во время фаллической фазы она, как и мальчик, пытается получить удовольствие при помощи стимуляции руками своих гениталий, то часто случается, что ей не удается добиться достаточного удовлетворения, и она переносит суждение о неполноценности своего чахлого пениса на всю себя. Как правило, она быстро прекращает мастурбировать, так как не желает никаких напоминаний о превосходстве своего брата или товарища по детским играм и полностью отворачивается от сексуальности.

Если девочка упорствует в своем первом желании - вырасти мальчиком, то в экстремальных случаях она превращается в явного гомосексуалиста. В других же случаях она будет проявлять выраженные мужские черты в ходе своей последующей жизни.

Интересно, что отношение между эдиповым комплексом и комплексом кастрации принимает такую различную форму- фактически противоположную- в случае мужчин и в случае женщин. У мужчин угроза кастрации приводит к завершению эдипова комплекса. У женщин, напротив, именно отсутствие пениса вызывает эдипов комплекс.

Толкование сновидений

Мы находим путь к пониманию ("толкованию") сновидения, допуская, что наши воспоминания о сновидении являются не истинным его процессом, а лишь фасадом, за которым этот процесс скрывается, здесь мы имеем разделение между явным содержанием сновидения и скрытыми мыслями , содержащимися в нем. Процесс, который образует первое из второго называется работой сновидения.

Изучение работы сновидения дает прекрасный пример того, каким образом бессознательный материал из Оно (как первоначально бессознательный, так и подавленный бессознательный) пробивает себе дорогу в Я, становится предсознательным и, в результате противодействия со стороны Я подвергается изменениям, известным как искажения сновидений. Не существует никаких особенностей сновидений, которые нельзя было бы объяснить подобным образом.

Формирование видения может быть вызвано двумя различными причинами. Либо, с одной стороны, инстинктивным импульсом, который обычно подавлен (бессознательное желание), а во время сна находит достаточно сил, чтобы пробиться либо, с другой стороны -- побуждением, оставшимся от состояния бодрствования, предсознательной цепью мыслей со всеми сопутствующими ей противоречивыми импульсами, которая во время сна находит подкрепление со стороны бессознательного. Сновидения могут возникать как со стороны Оно, так и со стороны Я. Механизм формирования сновидения в обоих случаях одинаков, а следовательно одинаково и необходимое динамическое предусловие. Я доказывает свое первоначальное происхождение от Оно тем, что время от времени прекращает свои функции и возвращается в первоначальное состояние. Это логически вызвано разрывом его связей с внешним миром и отзывом его катексов от органов чувств. Во время рождения возникает инстинкт возвращения к внутриматочной жизни, которая была оставлена - инстинкт сна. Сон является своеобразным аналогом возвращения в матку, так как бодрствующее Я управляет Подвижностью, а эта функция во время сна становится парализованной, и соответственно значительная часть запретов, наложенных на бессознательное Оно, становится ненужной. Удаление или сокращение этих "антикатексов" дает Оно безопасную степень свободы.

Доказательства той роли, которую играет бессознательное Оно в формировании сновидений, многочисленны и убедительны.

а) Память в сновидениях намного более обширна, чем в бодрствующем состоянии. Сновидения поднимают воспоминания, которые спящий забыл, которые недоступны для него в бодрствующем состоянии.

б) В сновидениях неограниченно широко используются лингвистические символы, значение которых в большинстве случаев неизвестно спящему. Вероятно, они берут начало из ранних стадий развития речи.

в) Часто память воспроизводит в сновидениях впечатления из раннего детства спящего, которые не только были забыты, но и стали бессознательными в связи с подавлением.

Изучение работы сновидения дало представление о характеристиках многих других процессов, происходящих в бессознательном, которые столь же замечательны, сколь и важны.

С помощью бессознательного каждое формирующееся сновидение предъявляет к Я требование - на удовлетворение инстинкта, если сновидение возникает из Оно; на разрешение конфликта, устранение сомнения или формирование намерения, если сновидение возникает из остатка предсознательной деятельности после состояния бодрствования. Спящее Я, однако, сфокусировано на желании сохранить сон; оно воспринимает требование как нарушение покоя и стремится от него избавиться. Я удается с этим справиться посредством чего- то похожего на уступчивость: оно отвечает на требование тем, что при данных обстоятельствах исполняет желание и таким образом избавляется от него.

Во время продолжающейся работы сновидения иногда более успешно устремляется вперед бессознательное; а иногда с большей энергией защищается Я. В большинстве случаев содержание тревожных сновидений претерпело наименьшие искажения. Если требование бессознательного ,слишком велико, чтобы спящее Я справилось с ним имеющимися в его распоряжении средствами, то оно оставляет желание спать и возвращается к состоянию бодрствования.

У нас нет никакой иной возможности передать сведения о сложной сети одновременных событий, кроме как последовательно описать их; и поэтому получается, что все наши описания в первую очередь страдают односторонностью, и упрощенностью, и чтобы быть верными, требуют дальнейшего дополнения и обоснования.

Внутренний мир

Я, которое является посредником между Оно и внешним миром; которое принимает инстинктивные требования первого для того, чтобы удовлетворить их; которое воспринимает информацию из последнего и использует ее как память; которое, сосредоточиваясь на самосохранении, занимает защитную позицию по отношению к чрезмерно сильным требованиям с обеих сторон; и которое в то же самое время руководствуется во всех своих решениях предписаниями мо дифицированного принципа удовольствия - эта картина фактически применима к Я лишь до завершения первого периода детства, примерно до пятилетнего возраста.

В это время происходит важная перемена. Фрагмент внешнего мира, по меньшей мере, отчасти, оставляется как объект и вместо него, путем отождествления, принимается в Я и таким образом становится интегральной частью внутреннего мира. Этот новый психический элемент продолжает выполнять функции, которые до этого выполнялись людьми внешнего мира: он наблюдает за Я и угрожает ему наказанием, точно так же, как и родители, чье место он занял. Мы называем этот элемент Сверх-Я и осознаем его судейскую функцию как сознание. Удивительным оказывается то; что Сверх-Я часто проявляет такую строгость, пример которой реальные родители не предоставляли, и более того оно требует от Я отчет не только за его действия, но и в равной мере за его мысли и неосущес твленные намерения, о которых, очевидно, Сверх-Я извес тно. Это напоминает, что герой легенды об Эдипе тоже чувствовал вину за свершенное и подверг себя самонаказанию, хотя неумолимая сила пророчества, по нашему и его собственному суждению, должна была бы его оправдать. Фактически, Сверх-Я является наследником эдипова комплекса и организуется лишь после избавления от него. Поэтому его чрезмерная строгость не следует реальной модели, а соответствует силе защиты против соблазна эдипова комплекса. Некоторое подозрение о таком положении вещей лежит, без сомнения, в основе утверждения философов и верующих о том, что чувство морали не прививается человеку образованием и не приобретается им в ходе общественной жизни, а насаждается каким-то высшим началом.

Пока Я функционирует в полной гармонии с Сверх-Я, их отдельные проявления различить нелегко, но напряженные отношения и разногласия между ними становятся очень явными. Мучения, вызванные упреками сознания, точно со ответствуют детскому страху потери любви, страху, место которого занял элемент морали. С другой стороны, если Я удалось, успешно отказаться от соблазна сделать нечто, что вызвало бы возражения Сверх-Я, то его самооценка растет, а гордость укрепляется, как будто оно, сделало какое-то ценное приобретение. Таким образом, Сверх-Я продолжает играть роль внешнего мира для Я, хотя оно и стало частью внутреннего мира. В течение последующей жизни оно представляет влияние детства индивида, заботы и образования, предоставленных родителями и

зависимости от них - детства, которое так значительно продлено у людей общей семейной жизнью. И во всем этом сказываются не только личные качества родителей, но также и все, что оказывает определяющее воздействие на них самих; вкусы и нормы социального класса, в котором они живут, и врожденные наклонности и традиции расы, от которой они происходят. Те, кто любит обобщения и четкие разграничения, могут сказать, что внешний мир, в котором индивид после отделения от родителей оказывается незащищенным, представляет власть настоящего, что врожденные тенденции его Оно представляют органическое прошлое; и что Сверх-Я, которое присоединяется к ним позднее, представляет более; чем все культурное прошлое, которое ребенок, так сказать, должен повторить как пост-опыт во время нескольких лет своей ранней жизни. Маловероятно, что такое, обобщение может оказаться универсально верным. Некоторая часть культурных приобретений, без сомнения, оставила свой' след в Оно; многое из того, что привносится Сверх-Я будет пробуждать Я в Оно; немало новых детских переживаний окажутся усиленными, потому что являются повторениями какого-то изначального филогенетического опыта.

Таким образом, Сверх-Я занимает некое промежуточное положение между Оно и внешним миром; Оно объединяет в себе воздействие как настоящего, так и прошлого. В возникновении Сверх-Я мы имеем, так сказать, пример того, каким образом настоящее превращается в прошлое…