118225 (Социально-классовые общности), страница 2

2.2 Неолиберализм: сущность, основные концепции развития

Неолиберализм, в отличие от либерализма, не отрицает полностью государственное регулирование экономики, рассматривает свободный рынок и неограниченную конкуренцию как основное средство обеспечения прогресса и достижения социальной справедливости, возможных прежде всего на основе экономического роста, который измеряется валовым внутренним продуктом. Связывается с наступлением «второй эры глобализации» (не путать с новым либерализмом). Неолиберализм сформировался в качестве оппозиции развитию в середине ХХ века либеральных идей, предполагавших усиление корпоративных тенденций, социального сотрудничества и защиты, сочетания конкуренции с государственным регулированием.

Теоретически основания неолиберализма связаны с монетаризмом, а также трудами Роберта Манделла, Маркуса Флеминга и других. Его ведущая идея может быть сформулирована следующим образом: интенсификация и всемирное распространение свободного рынка, как экстенсивно – в международном масштабе, так и интенсивно – на все сферы жизни общества. Таким образом, неолиберализм проявляет принципиальное родство с глобализацией, особенно в экономической сфере.

Экономическая политика неолиберализма заключается прежде всего в полном отрицании протекционизма, который рассматривается как главная причина неэффективности экономики. Необходимым считается обеспечение полной открытости рынков и ориентация их на экспорт, для развивающихся стран это требование является категорическим. Эта идея обосновывается, во-первых, потребностями наднационального глобального распространения передовых технологий и, во-вторых, принципиальной неспособностью правительств регулировать действия крупных национальных и транснациональных корпораций. Политическая экономия неолиберализма лежит в основе принципов деятельности Международного валютного фонда, Всемирного банка и Всемирной торговой организации.

Социальная концепция неолиберализма основана на рыночной интерпретации всех типов общественных связей: каждый человек рассматривается как свободный предприниматель, организующий собственную жизнь как предприятие, а каждое социальное взаимодействие – как контракт (акт купли-продажи). Все формы отношений, в том числе взаимоотношения работников одной компании или членов семьи, рассматриваются как виды суб-рыночной конкуренции. Согласно неолиберализму, нации и государства на мировом рынке также выступают в роли предприятий. С точки зрения философии неолиберализма, существование и функционирование рынка обладает самоценностью, независимо от его воздействия на производство товаров и услуг, а законы функционирования рыночных структур составляют фундаментальное основание этики. Соответственно, в неолиберализме не существует различия между рыночной экономикой и рыночным обществом, а его этическая концепция возвращается к меркантилизму.

Критики неолиберализма и глобализма указывают на пагубность неолиберальной экономической политики для разрешения проблем кризисных экономик, существенное снижение стандартов в сфере труда, нарастающий ущерб окружающей среде. Эта критика особенно усилилась после крупных неудач политики неолиберализма в Аргентине и Юго-Восточной Азии. Критиков неолиберализма обьединяют названием антиглобалисты.

2.3 Особенности русского либерализма

Чем отличается русский либерализм от западноевропейского? Если ответить односложно, русский либерализм всегда был значительно больше зависим от государства. Западные либералы, тоже часто гонимые правительством, в конечном счете закладывали основные принципы государственного строительства – например, это сделал Джон Локк1. Носители либеральных идей в имперской России, как и все остальные партии, были производной от власти.

Парадоксальным образом функцию гражданского общества в тогдашней России выполняло государство. Это кажется нонсенсом, но это исторический и, если угодно, историософский факт. Ведь как возникает гражданское общество? Его зачатки появляются вместе со свободным частным капиталом, который позволяет себе вести независимую от власти политику, поощрять художников, мыслителей, писателей.

Гражданское общество в России, которое могло строить политику, появилось после принятия Конституции 1905 года. Однако оно просуществовало лишь до начала Первой мировой войны. Причем особенностью того общества явилось то, что депутаты Госдумы считали себя такими же самодержцами, как и царь. Они полагали, что закон не над ними, а под ними: их выбрал народ, и именем народа они могут творить все что угодно. Но депутаты забыли: правовое государство подразумевает, что абсолютно все, включая царя, подчинены закону. Введение закона как основы общественного строя в России так и не состоялось.

Русский либерализм типологически сходен с западным: его последователи тоже думали о правовой структуре общества, о политических свободах, о свободном экономическом развитии. Европейской культуре пришлось пройти сквозь идею либерализма, чтобы на ее основе заново восстановить идею демократии, появившейся еще в Древней Греции и приведшей Сократа к казни. Нынешняя демократия Запада есть соединение либеральных идей Локка2 и заново переосмысленной с их помощью греческой демократии полиса, то есть граждан. Русский либерализм обретал силу только в тот момент, когда государство терпело поражение. Так было после Крымской войны или после распада Советского Союза, когда общество пребывало в состоянии растерянности. А в либерализме виделся путь к спасению.

Но как только возникает свобода, появляются не только приверженцы либеральных идей – и об этом весь Достоевский; в этой сумятице, в которой нет верховенства закона и гражданского общества, возникает мощная бесовская стихия. И кто кого победит – правовое начало или начало бесов – открытый вопрос.

Тогда на что приходится опираться либералам, когда нет правовых структур? Вариант один: государство. Поэтому на защиту существовавшего строя вставали многие приверженцы идеи свободы, в том числе и русский публицист Михаил Катков, который пытался скрыть либеральные преобразования под оболочкой государственности. Катков олицетворял отличный от западного способ проведения либеральных идей в жизнь, этим он многим не нравился и не нравится до сих пор. Идея Каткова состояла в том, что надо пытаться как-то приспособить к либеральной идее государственную машину и тем облагородить эту машину.

«Заметьте парадокс, – писал большой русский либерал Борис Чичерин в конце XIX века, – когда либеральные журналы и идеи правительством были запрещаемы, свободно издавались социалистические брошюры, Маркс, Энгельс, Лассаль». Государство, с одной стороны, беспощадно било либералов, но с другой – разрешало социалистов и черносотенцев. Поэтому единственная попытка использовать правительство в либеральных целях состоялась только у Каткова. Он был сильным и влиятельным человеком своей эпохи. Он открыл классические гимназии, которые сыграли важную роль в воспитании русского общества.

У Георгия Федотова есть такое сравнение: «Россия вечно живет в страшной гонке: кто кого победит – благодетельное просвещение или черносотенный пожар?» В этой ситуации мы продолжаем жить до сих пор. Поэтому наша власть как может, так и контролирует развитие либеральных идей и их воплощение в реальность, потому что они несут в себе идею свободы. Но для государства, которое еще не состоялось как правовое, а мы живем именно в таком, подобные идеи опасны. Власть боится появления стихийных глубинных сил, поэтому, ударяя по либерализму, оно как бы борется и с другими силами.

Такое поведение власти – проявление ее слабости и разумности одновременно. Слабость, так как она не в состоянии справиться с разнообразными движениями. Отсюда следует ее специфическим образом понимаемая разумность: бить всех, и в первую очередь либералов.

Беда нынешней России заключается в том, что в «коричневую» идеологию власть играет, а вот в либерализм – нет. Пример последних лет – «Русские марши». Это движение не могло возникнуть на пустом месте, их кто-то поддерживает, организует, дает возможность совершать злодеяния без угрозы применения наказания. Значит, они находятся под какой-то протекцией. Вопрос: под какой? Сила у нас одна – государство, и оно пытается кормить этого дракона, чтобы пугать им либералов. Так уже бывало в мировой истории – играли с Гитлером. Забывается одно: в какой-то момент дракон расправляет крылья и пожирает всех. В том числе и государство, которое с ним заигрывало.

В истории России либералы то теряли политическую силу, то вновь появлялись на небосклоне – реформы Александра II, конституционная реформа 1905 года.

Конечно, к русским либералам масса претензий, потому что мы все – плоть от плоти, кровь от крови культуры той страны, в которой живем. Мы радуемся, что либералы заставили отречься от престола Николая II в марте 1917 года, забывая, что нельзя было свергать царя во время грандиозной мировой войны. Это была дичайшая ошибка! Если воспользоваться выражением Достоевского, «люди потеряли нитку и были как бы не в себе». Но все же нельзя это назвать отказом либералов от своих идей. Скорее можно говорить о недальновидности либерализма.

Какая судьба уготована либеральным идеям в России? На этот вопрос нет четкого ответа, но стоит вспомнить такой пример: в эпоху Ивана Грозного было сложно вообразить, что появится Пушкин. Есть движение истории, и если не будет катастрофы, а мы сегодня ходим по ее краю, то возможность для развития либеральных идей остается.

Список использованной литературы

1. Ванчугов В.В. Реальная Россия: Социальная стратификация современного российского общества. – М., 2006.

2. Кантор В. Особенности русского либерализма [Электронный ресурс]: http://www.newsland.ru/News/Detail/id/319472/cat/37/

3. Муштук О.З. Политология [Электронный ресурс]: http://doska.ocenkaprof.ru/polit/index.php?1

4. Понятие субъекта политики. Основные виды субъектов политики [Электронный ресурс]: http://lib.vvsu.ru/books/Bakalavr01/page0068.asp