96205 (Основные хозяйственные центры мировой экономики: тенденции современного развития.), страница 3

Период структурной адаптации и интернационализации

В 70-х гг. два мировых нефтяных кризиса вызвали в Япо­нии острые вспышки инфляции и резкое замедление темпов роста. В 1973—1974 гг. импортные цены выросли в 2,1 раза, в 1979—

1980 гг. - на 8.6%.

_t К тому же в 70-х гг. были исчерпаны резервы экстенсивного роста путем привлечения новых ресурсов рабочей силы и обнов­ления товарной номенклатуры промышленной продукции. Экологические трудности в конечном счете привели к удорожа­нию капитального строительства. Поднялся уровень заработной платы, дороже стало оборудование новых рабочих мест. В резуль­тате экономика вступила на путь сбережения ресурсов и капита­лоемкого роста. Хотя темп роста снизился более чем наполовину, норма накопления осталась очень высокой (около 30% ВВП).

Промышленность Японии начала все больше ориентироваться на наукоемкие отрасли. Ее лидерами стали электронное машино­строение и производство современных средств связи. Для форси­рования их развития была осуществлена серия государственных программ финансовой и организационной поддержки научно-ис­следовательских работ, выполнявшихся крупнейшими фирмами в области высоких технологий.

По «структурно депрессивным» отраслям в 1978-J 988 гг. были выполнены две пятилетние программы, которые помогли частич­но свернуть те отрасли, где положение предприятий было наибо­лее тяжелым: выплавка алюминия и мартеновской стали, произ­водство химических удобрений и волокон на нефтяной основе, судостроение, текстильная и швейная промышленность. Это были последние программы промышленной политики, ибо потреб­ность промышленности в государственном патернализме ушла в прошлое. Внутреннее производство продукции, потерявшей кон­курентоспособность, стало замешаться импортом. Все более се­рьезным источником снабжения промышленности становятся за­рубежные филиалы и совместные предприятия японских корпо­раций.

В итоге японская экономика еще глубже интегрируется в ми­ровое хозяйство. Либерализация внешнеэкономических связей была сильно растянута во времени и дала японским промышлен­никам возможность, при сильной внутренней конкуренции/ ос­новательно подготовиться к конкуренции на международных рынках. Но в мире сформировалось негативное представление об Японии как о стране, закрытой для внешней конкуренции. Хотя формальные ограничения были сняты, традиционная практик;) долгосрочных связей в мире бизнеса и партнерские отношения между правительством и деловыми кругами все больше стали вос­приниматься как признаки протекционистской защиты. В сере­дине 80-х гг. огромное положительное сальдо в торговле с США и странами Европы стало источником острых конфликтов и клю­чевым вопросом межгосударственных экономических отношении для Японии.-- В 1986 г. правительство Японии признало, что положительное сальдо торгового баланса есть результат структурной диспропор­ции экономики, слишком сильно ориентированной на экспорт. Выли введены льготы для импортеров, чтобы выровнять торговый баланс и переориентировать промышленность на внутренний рынок и сделать именно внутренний спрос опорой экономичес­кого роста. Но ревальвация иены (а ее курс к доллару поднялся с 200 в 1985 г. до 125 в 1991 г.), несколько притормозив рост то­варного экспорта, ускорила вывоз капитала. Зарубежные активы Японии более чем удвоились, резко выросли прямые инвестиции японских компаний. Япония стала экспортировать не только и не столько товары, сколько рабочие места.

Структурной кризис 90-х гг.

От продолжительного экспортного бума японские банки по­лучали, огромный приток ликвидных средств, который вклады­вался не столько в производственные мощности промышленных предприятий, сколько в спекулятивные сделки с акциями и не­движимостью. Гипертрофированный рост курсов акций и земель­ных участков, покупавшихся для последующей перепродажи, по­лучил в прессе и обществе название «экономика мыльного пузы­ря». Когда в 1990 г. «пузырь» лопнул, рыночная цена акций и зе­мельных участков начала падать. По мере их падения обнаружи­вались и накапливались долги банкам со стороны, корпораций, вкладывавших свободные средства в эти активы. Министерство финансов, которому правительством была поручена инспекция банков, не могло отказаться от привычного патернализма и по­ощряло сокрытие банками информации о состоянии их кредит­ных портфелей. Только в 1995 г. впервые за весь послевоенный период начались банкротства банков, которые в Японии всегда казались «непотопляемыми».

Кризис японской финансовой системы оказывает угнетающее влияние, на развитие реального сектора японской экономики. После того как лопнул «пузырь», пошли вниз капиталовложения: их доля в ВВП снизилась с 20% до 15—16%, так как предприятия потеряли часть ресурсов для финансирования капиталовложений и обесценилось имущество, которое обеспечивает банковские кредиты в качестве залога. если экономика страны перестает соответствовать их требовани­ям, они уходят, экономика «опустошается». Недостаток спроси на внутреннем рынке как был, так и остался структурной слабос­тью Японии, в связи с чем кризис 90-х гг. можно назвать струк­турным. Японское правительство считает ключом к решению этой задачи снятие лишних ограничений, затрудняющих доступ на рынки новым конкурентам, как своим, так и иностранным, т.е. дерегулирование. В числе приоритетных мер — упрощение регла­ментации работы банков и биржи, облегчение правил покупки жилья и земли, отмена лицензирования доступа банков на валют­ные рынки и многое другое.

В 90-х гг. Япония сохранила положительное сальдо по торго­вым платежам и доходам от зарубежных вложений и оно не ком­пенсируется оттоком капитала. Финансовый кризис в странах Юго-Восточной Азии сказался на японской экономике не столь­ко прямо (на этот регион приходится всего около 11% внешне­торгового оборота Японии), сколько косвенно, через ухудше­ние условий деятельности для филиалов японских компаний. Именно в этот регион перемещены трудоемкие производственные операции многих японских' предприятий. Из-за прекраще­ния поставок местных материалов терпят убытки крупные торго­вые корпорации Японии, ведущие в странах Юго-Восточной Азии строительные проекты. Местные филиалы не возвращают кредиты японским банкам, усугубляя проблему безнадежных долгов.

В конце 1998 г. общая сумма проблемных и безнадежных дол­гов банкам оценивалась в астрономическую сумму — 70—80 трлн. иен (504—576 млрд. долл.), или 20% ВВП. Для стимулирования конъюнктуры и списания безнадежных долгов через бюджет и из средств Банка Японии в экономику направлены огромные фи­нансовые ресурсы — общим объемом 84 трлн. иен, или 684 млрд. долл. Эти «вливания» только углубляют кризис государственного бюджета.

Для оздоровления банковской сферы, без чего Япония не смо­жет рассчитывать на выход из кризиса, нужны банкротства наи­более слабых банков и введение жесткого контроля за реструкту­рированием финансовых учреждений. Надзор за банками поручен новому Агентству финансового надзора. В конце 1998 г. Агентство ввело кризисное государственное управление сроком на один год в двух банках долгосрочного кредита — «LTCB» и Японском кре­дитном банке.

3.2. Индонезия

3.2.1Современные тенденции социально-экономического развития

Растущее вовлечение экономики Индонезии в мировое хозяй­ство наряду с позитивными последствиями несло в себе и нега­тивные. Все это наглядно проявилось в ходе восточноазиатско-го кризиса 1997—1998 гг. В частности, тяжелым бременем оста­ется внешний долг, составляющий 140 млрд долл., из которых Х0 млрд долл. приходится на частный сектор: В свою очередь, 30% частного долга представляют собой обязательства 20 крупнейших финансово-промышленных групп, с которыми тесно связаны ин­тересы экс-президента Сухарто. Бремя «плохих» долгов привело к банкротству половины кредитных институтов, что фактически парализовало банковскую систему страны. Тем самым была по­дорвана финансовая устойчивость реального сектора экономики. В итоге в 1998 г. ВВП сократился на 16%, курс рупии скачкооб­разно менялся, резко ухудшилось материальное положение основ­ных групп населения, общественные процессы оказались деста­билизированы и страна на пороге XXI в. вступила в полосу глу­бокого системного кризиса.

3.3 Таиланд

3.3.1 Современные тенденции социально-экономического развития

В отличие от Малайзии Таиланд вырабатывает антикризисную стратегию в тесной кооперации с международными финансовыми организациями, прежде всего с МВФ. Получив от последнего кре­дитную поддержку в размере 17 млрд долл., правительство активнопроводит санацию банковской системы, страдающей от бремени просроченных долгов, объем которых достигает 35% всех предо­ставленных кредитов. При этом активно используется процедура банкротства, слияния и поглощения кредитных институтов. Ком­плексное оздоровление банковской системы потребует суммы, эк­вивалентной 40-50% ВВП. ■.

Серьезное давление на экономику оказывают внутренние .и внешние долговые обязательства Таиланда, совокупный объем которых составляет порядка 200% ВВП. Идя на сотрудничество с МВФ, Таиланд стремится адаптировать рекомендации зарубеж­ных экспертов к конкретным реалиям страны. В частности, Банг­коку удалось получить согласие МВФ на временное сохранение дефицитного сальдо бюджета в размере 1—2% ВВП с тем* чтобы поддержать социально-экономическую стабильность в стране.

Нормализация положения в финансовой сфере рассматривает­ся в Таиланде как обязательное, но не единственное условие пре­одоления последствий кризиса. Ключевое значение приобретает проведение в экономике структурной перестройки. С одной стороны, правительство контролирует кредитное обеспечение банка­ми финансовых потребностей сельского хозяйства, что жизненно важно для устойчивого развития Таиланда, с другой — иницииру­ется проведение образовательной реформы как одного из ключе­вых условий структурных преобразований, предусматривающих сдвиги в пользу, перспективных отраслей машиностроения, (авто­мобилестроения, электроники, электротехники и ряда других).

3.4.китай

3.4.1 Современные тенденции социально-экономического развития

Переходный характер современной китайской экономики, со­существование в ней элементов прежней административно-ко­мандной и новой рыночной систем оказывают определяющее воз­действие на процессы общественного воспроизводства в стране. Данные табл. 26.2 свидетельствуют об очень высоких в целом среднегодовых показателях экономического роста в период ре­форм. Но эти данные говорят и о другом: динамика экономичес­кого роста в Китае в 80—90-е гг. характеризуется ярко выраженной неравномерностью.

Резкие ускорения прироста ВВП обычно сопровождаются яв­лениями «перегрева» экономики и скачками инфляции. Для ее обуздания власти вынуждены периодически прибегать к «урегу­лированию» экономики — мерам ограничительной финансовой политики. В результате рост цен замедляется, но платой за это является сопутствующее замедление темпов экономического рос­та. Периоды ускорений и урегулирований следуют один за другим, формируя определенную циклическую тенденцию. К примеру, в 1988 г. — на пике экономического подъема второй половины 80-х гг. — годовой прирост ВВП составил 11,3%, а инфляция — Г8,5%. В результате политики «урегулирования», осуществляв­шейся с осени 1988 г., темпы инфляции снизились в 1990 г. до 2,1%, а темпы экономического роста — до 3,8%. В ходе ново­го хозяйственного оживления, начавшегося во второй половине 1991 Г., максимальные темпы экономического роста (14,2%) были достигнуты в 1992 г., а инфляция достигла максимума (21,7%) в 1994 г. Меры ограничительной политики начали осуществляться уже с середины 1993 г. На этот раз в отличие от урегулирования в 1988—1991 гг. правительством была поставлена задача обеспе­чить «мягкую посадку» экономики, т.е. при подавлении инфляции сохранить высокие темпы экономического роста. Предварительные результаты, казалось бы, свидетельствова­ли об успехе выбранной линии и о том, что власти КНР научи­лись воздействовать на факторы циклической динамики. Подав­ление инфляции заняло на этот раз больше времени, чем в конце 80-х гг.; но к концу 1996 г. темпы роста цен в годовом исчислении снизились до однозначных показателей, а темпы экономического роста остались на уровне, близком к 10% в год. В этой связи в конце 1996 г. правительство официально объявило о достижении «мягкой посадки».

Однако последующие события показали, что такой вывод был преждевременным. Дефляционные эффекты жесткой финансо­вой политики, угнетающие экономический рост, оказались более долговременными, чем ожидалось, и в 1997—1998 гг. при сниже­нии инфляции сначала до нуля, а затем¹ и до отрицательных по­казателей происходило дальнейшее замедление темпов прироста ВВП. В первой половине 1998 г. прирост ВВП едва превышал 7% в годовом исчислении, тогда как по планам властей он не должен был опускаться ниже отметки 8% (считается, что при меньших показателях роста в экономике Китая не будет создаваться доста­точного числа рабочих мест для абсорбации трудовых ресурсов). В течение 1998 г. приоритетом макроэкономической политики стал новый «разогрев» хозяйственной конъюнктуры за счет смяг­чения денежной политики и осуществления крупных государст­венных инвестиций в инфраструктурные проекты. Это вполне ук­ладывалось в ставшую уже привычной картину циклической ди­намики.

Причины такого рода цикличности можно обнаружить как на микроуровне, так и на макроэкономическом уровнях. На микроуровне они связаны, прежде всего, с отставанием реформы государствен­ных предприятий от темпов рыночной перестройки по другим на­правлениям. К рамках прежней, административно-командной системы в КНР, как и в других социалистических странах, сло­жился специфический механизм распределения инвестиционных ресурсов через «торги» между звеньями административной систе­мы. Обязывая предприятия выполнить определенное плановое за­дание, управленческий орган мог опираться как на силу полити­ко-административного, авторитета, так и на свои возможности предоставить предприятию дополнительные ресурсы. Но на деле предприятие, обладающее реальной информацией о своих произ­водственных возможностях, всегда могло сослаться на нереаль­ность плана, срыв выполнения которого был бы невыгоден и органу управления. В ходе согласования интересов предприятия требовали увеличения выделяемых сверху ресурсов, а выше стоящий орган – больших результатов в обмен на эти ресурсы.

В целом типичную картину макроэкономического цикла В КНР можно представить следующим образом. В интересах ускорения экономического развития, создания дополнительных рабочих мест, а также под давлением групповых интересов на отраслевом и региональных уровнях государство ослабляет денежную политику. Это приводит к усилению хозяйственной активности предприятий и местных властей. В экономике возникает гипертрофированный инвестиционный бум, приводящий к сверхвысоким темпам экономического роста и ускорению роста цен. Вслед за инфляцией спроса, вызванной кредитной эмиссией, в процессе хозяйственного подъема выявляются «узкие места» экономики, и способствует генерированию инфляции издержек. Когда инфляция достигает социально неприемлемого уровня, государство ужесточает денежную политику и контроль над ка­питаловложениями. Совокупный спрос ограничивается, ресурс­ные ограничения сглаживаются. Происходит замедление эконо­мического роста. Инфляция постепенно снижается. В то же время трудности, связанные с дефляционной политикой (неплатежи, проблемы со сбытом продукции и получением кредитов, высво­бождение трудовых ресурсов и т.д.), вызывают все большее недо­вольство у хозяйственников и населения. В совокупности эти об­стоятельства постепенно подготавливают условия для начала но­вого цикла.