Глава 20 (Г.В. Осипов - История социологии в западной Европе и США), страница 2

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина 471

К. М. Тахтарев, И. М. Гревс, И. И. Лапшин, С. И. Тхоржевский, Н, А. Градескул. Все выступавшие без исключения назвали книгу выдающимся достижением русской социологической школы. Высказанные замечания, судя по краткому стенографическому отчету, были с блеском отведены профессором Сорокиным. А само обсуждение завершилось тем, что «многочисленная публика наградила диспутанта долгими несмолкаемыми аплодисментами» [5].

Однако все больше образ мыслей первого советского профессора социологии не удовлетворял власти. По меньшей мере некорректным был сочтен разгромный тон его рецензии на книгу Н. И. Бухарина «Теории исторического материализма» (Москва, 1922).

К 20-м годам сложившаяся менее десятилетия назад на вид довольно «наивная» схема быстро «разбухла» и обрела законченно логический вид.

Согласно Сорокину, теоретическая социология, призванная изучать социальные явления с точки зрения сущего (должного), логически распадается на три основных раздела: 1) социальную аналитику (социальную анатомию, или морфологию); 2) социальную механику (ее объект социальные процессы); 3) социальную генетику (теорию эволюции общественной жизни). Такое видение структуры социологического знания Сорокин практически без существенных изменений сохранит на долгие годы. И в этом смысле оказываются содержательно довольно близкими как его «Система социологии», так и «Общество, культура и личность» [35]. В их основе — квинтэссенция структурного метода в социологии, а методологический базис — синтез неопозитивизма и умеренного бихевиоризма.

С этих позиций он формулирует свой исходный тезис о том, что социальное поведение основано на психофизических механизмах, а субъективные аспекты поведения суть «переменные» величины.

Интегральным фактором всей социальной жизни выступает «коллективный рефлекс» [2, с. 124]. Концепция «Системы социологии» довольно подробно изложена И. А. Голосенко [2, с. 124—134], а посему лишь конспективно укажем основные положения книги.

Взаимодействие Сорокин рассматривает в качестве простейшей модели социального явления. Его элементами он считал: индивидов, акты (действия) и проводники общения (они же символы интеракции). Взаимодействующим индивидам свойственны наличие высшей нервной системы, потребности и способность реагировать на стимулы. Акты состоят из внешних раздражителей и внутренней реализации психологической жизни индивидов. Проводники суть символы передачи реакций между субъектами интеракции (язык, письменность, музыка, искусство, деньги и т. п.). Взаимодействие может быть антагонистическое или солидаристическое, одностороннее или двустороннее, шаблонное или нешаблонное. От взаимодействия Сорокин переходит к социальной группе, т. е. разорванное коллективное единство заново смыкает. Совокуп-

16*

472 Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

ное взаимодействие социальных групп есть народонаселение. По Сорокину, социальные группы могут быть элементарными (семья, по половому признаку, возрастному, религиозному, партийному и прочим одномерным критериям), куммулятивными (сочетание элементарных группировок: к примеру, каста, национальность, класс и т. п.) и сложными (население — комбинация элементарных и куммулятивных групп).

Социальную механику сам Сорокин неспроста сравнивал с «физиологией общества». Его представления о социальных процессах в те времена действительно содержали многое от биосоциального и бихевиористического, в духе бехтеревского концепта «коллективной рефлексологии», взглядов на социальные механизмы в обществе. Так, к числу факторов, влияющих на человеческое поведение, он относил космические, биологические, социально-психологические. Ну и, наконец, под социальной генетикой Сорокин имел в виду «не винегрет из истории отдельных социальных институтов», изучение которых дело исторических дисциплин, а исследование возникновения и основные линии развития в сфере строения населения и общественных процессов. Рассмотреть вопросы социальной генетики Сорокину менее всего удалось в русский период. Из всего сказанного явствует, что в «Системе социологии» все еще присутствует «тень» социологии XIX в. со свойственной ей приверженностью к универсальным классификациям и контовскому делению социального на статику и динамику. Сорокин окончательно отходит от парадигм старой социологии лишь в бытность американским гражданином.

Летом 1922 г. ситуация в стране резко изменяется. Ленин остро ставит вопрос о необходимости коммунистического контроля над программами и содержанием курсов по общественным наукам. Буржуазная профессура постепенно отстраняется от преподавания и тем более от руководства наукой. Летом 1922 г. прокатилась волна массовых арестов среди научной и творческой интеллигенции. Для Сорокина наступает критический час. И поскольку об отъезде Сорокина существует много легенд, то остановимся на этом вопросе детальнее.

В августе 1922 г. Сорокин находился в Москве по приглашению экономиста Н. И. Кондратьева. В день его приезда были арестованы более сотни крупнейших представителей русской творческой мысли. Среди них — Бердяев, Франк, Осоргин, Пешехонов и многие другие. Через пару дней аналогичные аресты были произведены и в Петрограде. Посещали сотрудники ЧК и петроградские апартаменты профессора Сорокина, который, по счастью, все еще находился в Москве. Тем временем «Правда» опубликовала статью Троцкого, где говорилось о том, что арестованных не собираются казнить, а лишь выдворят за пределы страны [46, с. 193]. Арестованных постепенно начали отпускать домой, сперва полу-

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина 473

чив от них расписку в том, что они обязуются в течение десяти дней покинуть страну, а в случае неразрешенного возвращения их ждала смертная казнь. В сложившейся обстановке Сорокин принимает решение присоединиться к группе тех, кто подлежит депортации. В бюрократизированной Москве выполнение всех формальностей оказалось делом довольно простым, и уже 23 сентября с небольшим скарбом Сорокин с женой покидают страну навсегда. Такова официальная версия, поддерживаемая самим Сорокиным. Насколько она правдива, что осталось за кадром, знал ли Ленин о высылке Сорокина, о чем нередко пишется в литературе [56, с. 3], сейчас установить, пожалуй, уже не удастся.

После непродолжительного пребывания в Берлине Сорокин приезжает по приглашению президента Чехословакии Масарика в Прагу, где обретает как бы второе дыхание: участвует в организации новых журналов, читает много лекций, со свойственной ему творческой энергией подготавливает к печати пять книг. Значительно поправив свое здоровье за год относительно спокойной, даже непривычно для него спокойной, жизни в Праге, он приступает к реализации своих былых замыслов и садится за написание нового фундаментального труда — «Социологии революции».

Но уже осенью 1923 г. по приглашению видных американских социологов того времени — Э. Хайэса и Э. Росса — прочесть серию лекций о русской революции в некоторых американских университетах Сорокин вновь принимает критическое решение и окончательно перебирается в Соединенные Штаты Америки, покидая границы страны крайне редко и то в качестве визитера. С этого момента начинается новая страница его биографии, и Сорокин-социолог приобретает поистине мировую славу.

Менее года понадобилось Сорокину для языковой адаптации. Посещая церковь, публичные собрания и университетские лекции, он довольно быстро обрел свободный разговорный английский язык и уже летним семестром 1924 г. приступил к чтению лекций в Миннесотском университете, сотрудничая при этом и с университетами в Иллинойсе и Висконсине. Первым печатным результатом становится его книга «Листки из русского дневника» [26], где он описывает и анализирует события в России с января 1917 г. и по сентябрь 1922 г.

Примечательно, что с первых дней пребывания в Америке Сорокин сталкивается с оппозицией академических кругов, предпочитавших тогда, по выражению Л. Козера [19, с. 487], видеть в нем «рассерженного политического эмигранта, злопамятного и не извлекшего никаких уроков». Лишь после того, как в его защиту выступили Ф. Гиддингс, Ч. Кули, Э. Росс, предвзятость в отношении Сорокина постепенно спадает. Так, случайные лекционные сериалы стали сменяться приглашениями на постоянную работу, хотя его изначальная зарплата в то время едва достигала полови-

474 Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

ны принятых размеров «полного профессорства» [46, с. 219]. При всем при этом годы, проведенные в Миннесоте, были, пожалуй, самыми продуктивными в его жизни. С интервалом приблизительно в один год Сорокин издает последовательна «Социологию революции» [27], новаторскую «Социальную мобильность» [28], «Современные социологические теории» [29], затем в соавторстве со своим другом К.Циммерманом — «Основания городской и сельской социологии» [30] и, наконец, трехтомную «Систематическую антологию сельской социологии». Все эти труды представляют собой многостраничные и увесистые фолианты, ярко свидетельствующие вдобавок не только о научном, но и о литературном гении Сорокина, своего рода Набокова от социологии, с не меньшим талантом писавшего и на неродном языке. Первые работы из этого цикла были задуманы Сорокиным еще в России, и они логически продолжали его «Систему социологии». Все эти издания были неоднозначно встречены и оценены американским научным сообществом, тем не менее с их помощью Сорокину удается окончательно преодолеть предвзятую настороженность в отношении своей персоны и далее, более того, с задворок политической эмиграции передвинуться на авансцену американской социологии.

Показательно, что само название книги «Социология революции» стало нарицательным для обозначения целого направления в современной науке. В ней Сорокин утверждал наличие двух этапов в любой великой революции: вся цельная революция рассматривается в качестве дискретного хиатуса в нормальном функционировании общества, но если первый этап революции подлинно революционен, то за ним с железной необходимостью наступает второй этап — контрреволюционный. По завершении периодов контрреволюции можно говорить о конце всей революции. Диктатуры Кромвеля, Робеспьера, Ленина, по мысли Сорокина, знаменуют собой имманентное перерастание революций в свою вторую фазу [27, с. 7—8].

С позиций умеренного бихевиоризма Сорокин трактует причины революций. «Все возрастающее подавление основных инстинктов населения; их базовый характер и бессилие групп, стоящих на страже порядка, — таковы три элемента адекватного описания условий революционного взрыва» [27, с. 370—371]. Однако в основе этих процессов лежит подавление базовых инстинктов людей — пищеварительных, сексуальных, инстинктов собственности, самовыражения, самосохранения и многих других. Подавление инстинктов на групповом уровне приводит к «биологизации» определенных форм поведения и ослаблению тормозов, удерживающих индивидов от совершения антисоциальных поступков. «Конвенциональные одежки цивилизованного поведения быстро срываются, и вместо них социум оказывается лицом к лицу с выпущенным на волю зверем» [27, с. 327]. Но революция, по мнению Сорокина, не прино-

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина 475

сит никогда удовлетворения репрессированным инстинктам людей, более того, усиливает их подавление. Когда же оно перехлестывается накопившейся усталостью масс, то складываются все условия, необходимые для контрреволюционного переворота. Потребность масс в сильной личности (или группе) и твердой власти столь велика, что революция, которая начиналась с уничтожения всех социальных ограничений в обществе, быстро, реверсирует и создает все условия для формирования новой диктатуры. Словом, революции суть периоды общественных бедствий, когда нарушаются все механизмы нормального функционирования общества. И Сорокин убедительно показывает, какие сдвиги происходят в составе народонаселения, социальных структурах, общественно-экономическом организме, отношениях собственности, власти и субординации и, наконец, в духовной сфере. При этом, правда, его рецепты мирного и конституционного реформирования общества выглядят несколько наивными [27, с. 14—15].

«Социальная мобильность», по единодушному суждению большинства социологов, является классическим для западной социологии трудом по проблемам стратификации и мобильности. Несмотря на то что своего рода заявки на некоторые положения и идеи книги были сделаны Сорокиным еще в русский период [17; 18], работа безусловно в свое время была новаторской и по языку, который и поныне общепринят для описания процессов социальной динамики внутри общества. Но особенно книга «интересна благодаря теоретическому различию, проводимому между горизонтальной и вертикальной мобильностью, и глубокому анализу основных средств или каналов, при помощи которых индивидуумы могут достигнуть вертикальной мобильности» [I, с. 424].