Аристотель о месте.
Описание файла
Документ из архива "Аристотель о месте.", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "философия" из 3 семестр, которые можно найти в файловом архиве МПУ. Не смотря на прямую связь этого архива с МПУ, его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "остальное", в предмете "философия" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "Аристотель о месте."
Текст из документа "Аристотель о месте."
Аристотель. Физика.
Книга четвертая, глава первая. /Фрагмент о пространстве/
____________________________________________________________________
Так же как относительно бесконечного, физику необходимо уяснить и
относительно места (ho topos) -- существует оно или нет, и как существует, и
что оно такое. Ведь существующие [предметы], как все признают, находятся
где-нибудь (несуществующее нигде не находится; где, в самом деле, козлоолень
или сфинкс?), и из видов движения самым обыкновенным и в собственном смысле
движением будет движение в отношении места, которое мы называем
перемещением. Но немало трудностей заключает в себе вопрос, что такое место,
так как оно не представляется одинаковым, если рассматривать его исходя из
всего, что ему присуще. Кроме того, мы не встречаем у других
[исследователей] никакого, ни предварительного, ни хорошего, разрешения
трудностей, связанных с ним.
Что место есть нечто -- это ясно из взаимной перестановки [вещей]; где
сейчас находится вода, там после ее ухода -- как, [например], из сосуда --
снова окажется воздух, а иногда то же самое место займет еще какое-нибудь
[тело]; само же [место] кажется чем-то отличным от всего появляющегося в нем
и сменяющего [друг друга]. Ведь в том, в чем сейчас находится воздух, раньше
была вода; таким образом, ясно, что место и пространство, в которое и из
которого они переходили, было чем-то отличным от них обоих.
Далее, перемещения простых физических тел, например огня, земли и
подобных им, показывают не только что место есть нечто, но также что оно
имеет и какую-то силу. Ведь каждое [из этих тел], если ему не
препятствовать, устремляется к своему собственному месту -- одно вверх,
другое вниз, а верх, низ и прочие из шести направлений суть части и виды
места. Они -- верх, низ, право, лево -- таковы не только в отношении нас:
ведь для нас они не всегда тождественны, а становится [тем или иным], смотря
по положению, как мы повернемся (поэтому нередко одно и то же бывает справа
и слева, вверху и внизу, спереди и сзади), но в [самой] природе каждое из
этих [направлении] определено особо. А именно, верх находится не где
придется, а куда устремляются огонь и легкое [тело]; равным образом не где
придется находится низ, а куда [движутся тела] тяжелые и землистые, как если
бы эти [места] различались не положением только, но и силой. Это показывают
и математические [фигуры]: не находясь в [каком-либо] месте, они тем не
менее по положению относительно нас имеют правые и левые [стороны],
называемые так только по их положению, а по природе не имеют ни одной из
этих [сторон].
Далее, утверждающие существование пустоты называют ее местом, так как
пустота, [если бы она существовала], была бы местом, лишенным тела.
Итак, на основании сказанного можно принять, что место представляет
собой нечто наряду с телами и что всякое чувственно воспринимаемое тело
находится в [каком-либо] месте. По-видимому, и Гесиод правильно говорит,
делая первым хаос. Он говорит:
Прежде всего возник Хаос, а уж затем
Гея широкогрудая..,
/Гея – Земля/
как если бы существующим [вещам] надлежало сначала предоставить
пространство, ибо он, как и большинство [людей], считал, что все [предметы]
находятся где-нибудь и в [каком-нибудь] месте. Если дело обстоит таким
образом, то сила места будет [поистине] удивительной и первой из всех
[прочих сил], ибо то, без чего не существует ничего другого, а оно без
другого существует, необходимо должно быть первым: ведь место не исчезает,
когда находящиеся в нем [вещи] гибнут.
Однако если место существует, трудно решить, что оно такое -- масса ли
тела или какая-нибудь иная природа, ибо прежде всего надо установить его
род. Оно имеет три измерения: длину, ширину и глубину, [т. е. те самые
измерения], которыми определяется всякое тело. Но невозможно, чтобы место
было телом, потому что тогда в одном и том же [месте] оказались бы два тела.
Далее, если для тела имеются место и пространство, то ясно, что [они
имеются] и для поверхности и остальных границ, так как (к ним) приложимо то
же рассуждение: где раньше была поверхность воды, будет поверхность воздуха.
Но мы не находим никакого различия между точкой и местом точки, так что если
для нее место не есть что-то особое, то [оно не будет таковым] и для всего
прочего, и, следовательно, не существует места как чего-то [особого] наряду
с каждым из указанных [предметов].
Чем же можем мы считать место? Имея подобную природу, место не может
быть элементом или состоять из них, будь они телесные или бестелесные: ведь
оно имеет величину, а тела не имеет; элементы же чувственно-воспринимаемых
тел суть тела, а из умопостигаемых [элементов] не возникает никакой
величины. Далее, в каком отношении можно было бы считать место причиной
существующих [вещей]? Ведь ни одна из четырех причин не присуща ему: оно не
может быть ни материей существующих [вещей], так как из него ничто не
состоит, ни формой и определением предметов; оно не есть цель и не приводит
в движение существующие [вещи]. Далее, если место само относится к
существующим [вещам], то где оно будет? Ведь апория Зенона требует
обсуждения; а именно, если все существующее находится в некотором месте, то
ясно, что должно быть и место места, и так далее, до бесконечности. Далее,
как всякое тело находится в [некотором] месте, так и во всяком месте (должно
быть] тело; что же мы скажем тогда о растущих [телах]? Ведь на основании
сказанного необходимо, чтобы и место вырастало вместе с ними, если место
каждого [тела] ни меньше, ни больше его.
Все это по необходимости [заставляет нас] задавать вопросы не только о
том, что такое место, но и существует ли оно [вообще].
ГЛАВА ВТОРАЯ
Так как в одних случаях мы говорим о [предмете) самом по себе, в других
-- об отношении к другому, то и место, с одной стороны, [есть нечто] общее,
в котором находятся все тела, с другой -- особое, в котором первом
[помещается данное тело]. Я говорю, например: ты сейчас [во Вселенной],
потому что [находишься] в воздухе, воздух же -- во Вселенной: а в воздухе --
потому что на земле, и сходным образом на земле, потому что [находишься] в
том самом месте, которое объемлет только тебя и ничего больше. Если же место
есть первое, что объемлет каждое тело, оно будет какой-то границей, так что
может показаться, что место есть вид и форма каждого [тела] -- то, чем
определяются величина и материя величины, так как это и есть граница
каждого. С этой точки зрения место есть форма каждого [тела], а поскольку
место кажется протяжением величины -- материей, ибо протяжение есть иное,
чем величина: оно охватывается и определяется формой как поверхностью и
границей. А таковы именно материя и неопределенное; ведь если от шара отнять
границу и свойства, ничего не останется, кроме материи. Поэтому и Платон
говорит в "Тимее", что материя и пространство -- одно и то же, так как одно
и то же восприемлющее и пространство. И хотя он по-другому говорит о
восприемлющем в так называемых "неписаных учениях", однако место и
пространство он объявил тождественными. Все говорят, что место есть нечто, а
что именно -- один Платон попытался определить.
Естественно, что при таком взгляде представляется трудным понять, что
такое место, раз оно есть одно из двух: или материя, или форма, так как и
вообще рассмотрение [их самих] требует величайших усилий и [тем более]
нелегко уяснить их отдельно друг от друга. Однако нетрудно видеть, что место
не может быть ни тем ни другим, так как форма и материя неотделимы от
предмета, а для места это допустимо. Ибо в чем был воздух, в том опять
появляется, как мы сказали, вода, так как вода и воздух, а равным образом и
другие тела занимают место друг друга; следовательно, место не есть ни
часть, ни устойчивое свойство отдельного [предмета], а нечто от него
отделимое. По-видимому, место есть нечто вроде сосуда; ведь сосуд есть [как
бы] переносимое место, сам же он не имеет ничего от [содержащегося в нем]
предмета. И вот, поскольку [место] отделимо от предмета, постольку оно не
есть форма, поскольку же объемлет его, постольку оно отличается от материи.
Всегда кажется, что существующее где-либо и само по себе есть нечто и что
существует нечто другое, вне его. (Платону же надо задать вопрос, если
позволительно [немного] отклониться в сторону: почему идеи и числа не
находятся в [каком-нибудь] месте, раз место "сопричастно" -- все равно,
сопричастно ли оно "большому" и "малому" или материи, как он написал в
"Тимее"?) Далее, как могло бы [что-нибудь] стремиться к своему месту, если
бы место было материей или формой? Невозможно ведь быть местом тому, чему не
присущи ни движение, ни верх или низ; следовательно, место надо искать среди
таких [вещей]. Если же место в самом [предмете] (а так и должно быть, если
оно форма или материя), тогда получится, что место [само помещается] в
месте, так как и форма и неопределенное изменяются и движутся вместе с
предметом, находясь не всегда в одном и том же [месте], а там, где
оказывается предмет. Следовательно, будет существовать место места. Далее,
когда воздух становится водой, место исчезает, так как возникшее тело
оказывается не в том же самом месте; что же это за уничтожение?
Итак, нами изложено, на основании чего необходимо признать место чем-то
существующим и откуда возникают затруднения [в вопросе] о его сущности.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
После этого необходимо объяснить, в скольких значениях употребляется
выражение "одно [находится] в другом". В одном значении -- как палец в руке
и вообще часть в целом; в другом же -- как целое в [своих] частях, ибо не
существует целого помимо частей; в ином значении -- как человек в живом
существе и вообще вид в роде; еще в ином -- как род в виде и вообще как
часть вида в определениях вида; затем -- как здоровье в теплом и холодном и
вообще как форма в материи. Далее -- как в царе [сосредоточены] дела эллинов
и вообще как в первом двигателе; далее -- как в благе и вообще в цели, а это
и есть "ради чего". Но в самом собственном значении [одно находится в
другом] -- как в сосуде и вообще в [каком-нибудь] месте.
Может возникнуть следующий вопрос: возможно ли для чего-нибудь быть в
самом себе или это ни для чего не возможно, но все находится или нигде, или
в чем-нибудь другом? Это может происходить двояким образом, а именно по
отношению к самому себе или по отношению к [чему-нибудь] другому. Когда и
тот [предмет], в котором находится что-нибудь, и тот, который находится,
суть части [одного и того же] целого, тогда можно сказать о целом, что оно в
самом себе; ведь целое называется и по [своим] частям; например, [о человеке
говорят, что он] бледный потому, что [у него] кожа бледная, или [что он]
знающий потому, что способен рассуждать. Таким образом, ни амфора не может
быть в самой себе, ни вино, а амфора вина может, так как и "что" и "в чем"
-- и то и другое суть части одного и того же. Именно в этом смысле допустимо
[говорить], что нечто находится в самом себе, а в первичном смысле
недопустимо, как, например, бледность в теле, ведь в теле [находится] кожа,
а знание в душе; по этим частям и говорится [о чем-нибудь], что [оно] в
человеке.
Амфора же и вино, взятые в отдельности, не части [целого], а только
[когда они] вместе. Поэтому, когда имеются части, нечто будет находиться в
самом себе, например бледность в человеке, потому что она в теле, в теле же
потому, что в коже, а в ней уже безотносительно к другому. И они оба -- кожа
и бледность -- различны по виду, и каждая из них имеет особую природу и
силу. И при последовательном рассмотрении отдельных случаев мы не обнаружим
ничего, [что находилось бы] в самом себе согласно какому-либо из [указанных]
различении, да и по определению ясно, что это невозможно. Ведь тогда каждая
часть должна быть и тем и другим, например амфора - и сосудом и вином, а вино
-- вином и амфорой, если возможно чему-нибудь быть в самом себе. Так что
если они даже вполне будут находиться друг в друге, все-таки амфора
воспримет вино не поскольку она сама вино, а поскольку она амфора, а вино
будет находиться в амфоре не поскольку оно само амфора, а поскольку оно
вино. Итак, что бытие обоих различно -- это ясно, ибо определения того, в
чем находится [что-либо], и того, что находится [в чем-либо), различны. Но и
по совпадению это невозможно: ведь тогда две вещи будут одновременно
[находиться] в одном и том же: во-первых, амфора будет в себе, если то, что
по природе служит вместилищем, может находиться в самом себе, а кроме того,
и вмещаемое [также находилось бы в амфоре], например если вино-то вино.
Итак, ясно, что невозможно чему-либо в первичном смысле быть в самом
себе. А апорию Зенона -- если место есть нечто, то оно должно в чем-то
находиться -- разрешить нетрудно: ничто ведь не препятствует, чтобы
первичное место было в другом, -- конечно, не как в месте, а так, как
здоровье [заключается] в теплом, будучи устойчивым свойством, а теплое -- в